Текст книги "Путь к Отцу"

Иисусу была свойственна простая человечность, и потому примечательно, что он свои дела начал вершить именно на брачном пиру. Так повествует Евангелие. Для основания новой религии условия неподходящие. Впрочем, Иисус не был основоположником религии.

Какая молодая пара справляла свадьбу, куда был зван Иисус и где он явил свою славу? Его как-то упрекнули в том, что он куда охотнее участвует в пирах, нежели постится. Тогда он объявил себя и своих учеников участниками свадебного пира. Его ученики стали гостями, а он – женихом. «Могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених?» Позже он постоянно возвращается к теме брака. Вспомним хотя бы истории о царе, устроившем свадьбу своему сыну, о девах, которые, взяв светильники, вышли навстречу жениху, и т. д.

А что такое свадьба? В этот великий момент мужчина принимает на себя обязанность всю жизнь самостоятельно трудиться ради своей семьи, а женщина достигает своего полного развития, становясь его помощницей. То знак жизненной зрелости и нерасторжимых уз, объединяющих мужчину и женщину для совместного пожизненного труда и совместного существования. Свадьба – это врата подлинной жизни, к которой призван человек. Прежнее время – не более чем подготовка к тому, свадьба же возводит на вершину жизни.

Если мы будем придерживаться такого мнения, то мысли Иисуса о свадьбе предстанут перед нами в особом, отрадном свете. Иисус появляется на брачном пиру. Он жених, община его учеников – невеста. Они сочетаются браком, поскольку настало время заключить нерасторжимый союз и трудиться сообща. Небесное и Земное сливаются воедино, образуя неразделимое целое. Община, подобно невесте, достигла определенной зрелости, отчего теперь достойна вступить в союз с Иисусом. Исходя из собственного жизненного опыта, можно предположить, что при всем несовершенстве своего бытия человечество, само того не осознавая, все же незаметно развивается. И в положенное время его достижения неожиданно предстают в своем несказанном величии. По-видимому, на протяжении столетий кажущейся покинутости Богом человечество все же незаметно двигалось вперед и на своем пути в лице этой общины встретилось с появившимся на земле Иисусом, чтобы отныне уже никогда не утрачивать с ним связь.

С приходом Иисуса эта человеческая община, его невеста, принялась за новый жизненно важный труд, великой конечной целью которого было полное исполнение истинного предназначения человечества. Свадьба не есть завершение, она – подлинное начало. То же мы видим и в речах Иисуса. Завершение наступит лишь тогда, когда будет исполнен великий труд по спасению человечества, и свадьба – его начало. Именно во время свадьбы Иисус привлек к своему делу общину и объявил ее своей невестой. С этого момента на его учеников было возложено спасение всех, кто хоть сколько-нибудь нуждается в спасении.

Не философские построения и не религиозные догматы были важны для Иисуса, а обыденная жизнь человека – потому и избрал он исходным моментом своей деятельности именно свадьбу. «Иисус… явил славу Свою, и уверовали в Него ученики Его». Это увязывалось с существом самого предстоящего дела и личностью того, кто его представлял. Ведь природа происходит от Бога, а тот, кто стремится к Отцу, должен идти естественными путями, иначе он не найдет Отца в том, что принадлежит только Ему. Такими естественными путями до и после Иисуса никто никогда не шел. Этот путь исключительно Иисусов.

Повод явить славу свою оказался весьма примечательным. Возникла неловкая ситуация: «Вина у них нет». Нехватка вина на брачном пире – оплошность, прямо скажем, щепетильная. И более всего смущен жених. В данном случае Иисус, похоже, стал косвенной причиной происшедшего. Ведь приглашены-то были, в первую очередь, его мать и он сам. Учеников же, в конце концов, пригласили только потому, что он вот уже как два дня считал себя неотделимым от них. Не исключено, что вслед за ним потянулись на пир и другие гости. На брачный пир простолюдину попасть ведь нетрудно.

Брачный пир – и вдруг нужда. Сочетание это как бы символизирует внешние обстоятельства жизни Иисуса. До крещения у Иоанна настоящая нужда ему была практически неведома. Но после крещения ему явно надлежало близко познакомиться с тем, что люди называют затруднительным положением. Шел-то он естественным путем. Брачный пир в Кане оказался для него и знаменательным началом человеческих трудностей. Простым приглашением стать его учениками и неоднократными призывами к людям «Следуйте за мной!» Иисус в повседневной жизни взвалил на свои плечи весьма нелегкую ношу. Всем, кто был призван, приходилось заниматься тем или иным ремеслом. Петр к тому же был женат. А может быть, и не только он один. В результате на Иисуса легла забота о двенадцати учениках, а что это значит, хорошо известно из личного опыта любому отцу семейства, да, впрочем, и каждому человеку, вынужденному опекать других. И когда он произносит: «Не заботьтесь и не говорите: „что нам есть?“ или „что нам пить?“ или „во что одеваться?“», то по своей значимости слова эти куда больше поучения или наставления. Это испытал на себе только он, и никто другой. Он весь был охвачен великой заботой о Царстве Божьем и оттого все прочие житейские заботы предоставил Отцу, и Тот давал ему все, что нужно. Права, которыми пользовался Иисус, были затем переданы им его ученикам. Как я живу в мире, так же живите и вы.

Эти слова Иисуса часто понимали неправильно, полагая, будто он вообще запрещает заботиться о чем-либо, в то время как забота не то что о ближайшем дне, но и о будущем крайне полезна и просто необходима, и это очевидно. Беспечность под стать необдуманности. Но вовсе отказываться от забот Иисус и не собирался. Кто хотел разделить с ним его великий труд, тому он давал драгоценную привилегию – право избавиться от мелочных земных житейских забот, чтобы всецело и непоколебимо посвятить себя заботе о Царстве Божьем. Правда, это вовсе не исключает, что внешние заботы, подобно могучим искушениям, будут порой давать о себе знать. И в каждом случае без веры с ними не справиться.

И это он пережил в общении со своими учениками. Евангелия обходят молчанием подробности. Они представлялись не столь важными. Во всяком случае, главным секретом Иисуса была та исключительная неприхотливость, которой характеризовалась жизнь и его самого, и его учеников. Когда ты весь поглощен великими божественными целями, мыслями и переживаниями, большинство потребностей, которые многим представляются неотъемлемыми от человека, оказываются совершенно излишними. Вкусивший славу Божью видит свою жизнь в ореоле некоего сияния, которое затмевает все внешнее. Кто вздыхает над ошибочно понимаемой заповедью «Не заботьтесь», тот, как правило, еще не пережил и ничтожной доли Царства Небесного и, возможно, отпугивает ненасытностью своих требований тот самый благодатный случай, который ему готовит Отец для удовлетворения его жизненных потребностей.

Впрочем, история о брачном пире в Кане доставила толкователям Библии немало хлопот. Если повнимательнее присмотреться к тем трудностям, с которыми они обычно сталкиваются, то замечаешь два вопроса, занимающих их больше всего, – на них и нам следует остановиться.

Во-первых, зачем Иисус для гостей брачного пира, выпивших уже все, что было, сотворил еще вина, именно таким способом явив славу свою? Во-вторых, как он сотворил вино, когда в доме оставалась только вода?

Многие ученые мужи воспринимают все описанное чисто иносказательно, поскольку в их понимании вино – зло для обычного человека. Но тот, кто недалек от истины, остроумно заметит: действительно, узнав о нехватке вина, Иисус мог бы простым вечерним богослужением назидательно прекратить все это празднество и тем самым вывести хозяина из затруднительного положения – мог бы, если бы у него не было намерения столь необычным образом – творя именно вино – сказать нечто важное.

Действительно, вряд ли что характернее для Христа, чем эта переливающаяся через край отзывчивость к людям, и потому для выражения своей любви и заботы о них он выбрал именно земное. Его первая попытка – с вином – дала прекрасный результат, то была победа. Из затруднительного положения на брачном пиру можно было бы выйти по-разному, но Иисус, не раздумывая, поступил именно так – явно стремясь, чтобы рядом с ним и из-за него никто из приступивших к нему больше никогда не испытывал ни малейшей нужды. Как мы увидим позже, в других случаях он творил и хлеб, и рыбу, но при этом главным для него было следующее: надлежало, чтобы в чувственно воспринимаемых вещах люди видели присутствие и славу Отца. Иисусу, далекому от всего преувеличенно духовного, было очень важно, чтобы в земной повседневности, в материальной реальности виделось божественное.

Именно так он подтвердил свое место на вершине священной истории. Каждого ребенка приводит в удивление и восторг уже одно то, что с самых первых дней повсюду, где бы на земле Бог ни проявлял Себя, Он созидал добро, причем в преизбытке. Вначале это был рай, к тому же выводу можно прийти, вспомнив истории о патриархах, пророках, Иосифе, Соломоне, о странствованиях в пустыне, о богатой и благодатной Земле обетованной. Во все моменты божественной истории на земле Бог неизменно являл Свою милость людям, в том числе насыщая их, и никогда на такое не скупился.

Присутствие Бога! Иисус явно осознавал близость Господа всем своим существом, а где Он, там, по его разумению, никогда никакой нужды не было, и быть не могло. Нельзя, чтобы появление «любимого Сына» в торжественной обстановке стало причиной нехватки вина, поскольку, скорее всего, именно из-за него и собралось гостей куда больше, чем предполагалось. Религиозные служители отшатываются от вина, они вечно боятся того, что оно может навредить «другим», и рекомендуют жалкие безалкогольные напитки. Они скупятся, Отец – никогда. Проявление славы Иисуса как раз и заключалось в полном отсутствии у него традиционного благочестия. Дело было не в вине, а в бьющем ключом дружеском расположении к присутствующим, в щедрости и доверии к ним. Вот что так радушно дало столько блага, необходимого в данный момент. Священная история вновь ожила в нем. То была слава.

Поэтому все случившееся оказалось для людей наглядным проявлением славы Божьей. Когда происшествие с вином стало известно гостям, в их душе что-то изменилось. Земное благо – всего лишь проявление избытка духовных сил. Всюду пребывающая сила Божья настолько могущественна, что ощущается даже в материальном, и уж тем более в переживающей ее человеческой душе! Это навсегда стало отличительным признаком и самого Иисуса. Его путь отмечали не назидательные слова, а благодатные дела.

Таким образом, молодая пара помимо вечно живого воспоминания о своей свадьбе получила и материальный подарок – шесть больших сосудов с вином, которое тотчас было предложено гостям. Воспоминание об этом навсегда осталось для молодой семьи подтверждением реальности великой силы Иисуса и, конечно же, ограждало ее от серой повседневности, которая смяла и разрушила счастье не одной начинающейся супружеской жизни. Где Иисус предлагал вино, там не было места скуке и той пошлой опустошенности, которая, зевая, поселяется в домах многих супружеских пар. Это было честное, настоящее вино, содержащее алкоголь! Иисус не ограждает боязливо людей от вина. Он допустил вино даже на богослужение.

Следовало бы, читая это повествование, научиться радоваться по-детски, не отвлекаясь всякими посторонними мыслями. Но иным толкователям подобное не под силу. Им мешает их книжная ученость. Как это возможно, чтобы вода превратилась в вино? – Таков следующий вопрос, не дающий им покоя.

Что ж, кому не терпится узнать, как вино превращают в воду, пусть читает бесчисленные пояснения к нашей истории. Многие полагают, что люди в Кане якобы к этому моменту уже изрядно выпили и просто не распознали предложенной им обыкновенной воды. Другие прибегают к версии о своего рода гипнотическом внушении и т. п. Но коль скоро такой вопрос однажды встал, то, наверное, действительно есть над чем поразмышлять.

Иисус, похоже, задумался, прежде чем отдал слугам столь значимые для будущего распоряжения. Примечательно, как немногословно и настоятельно он велел своей матери не мешать ему, называя ее при этом женщиной, будто не желая, чтобы его размышления оказались прерваны женской суетливостью. Но обращает на себя внимание и другое: мать нисколько не смутилась, а напротив, тотчас же предупредила слуг: «Что скажет Он вам, то сделайте». Очевидно, их мысли встретились, и они подумали об одном и том же. Их единство в жизни стало уже единством мыслей благодаря ее привычке сохранять все подобные слова в сердце своем.

Мысли же его, несомненно, пребывали в Отце. Но в Боге любая существующая форма проявления материального не бывает вечной. Проявление материи зависит от наших чувств. Материя как таковая непременно подчиняется духу, ему она обязана своим возникновением и существованием. С точки зрения духа нет ни воды, ни вина и ничего такого, что имело бы неизменное значение. Для органов чувств это материальные предметы, подчиняющиеся известным химическим законам. Для духа это не так. Для духа все в данный момент чувственно воспринимаемое есть своего рода божественная мысль, которая выражает себя именно таким образом. Но в Боге мысль не является чем-то застывшим и неподвижным, и у того, чей дух пребывает в Боге, мысли суть живые силы, которым повинуется материя, как он сам повинуется Отцу.

В Боге, как объясняет Иисус, гора не препятствие, болезнь безвластна, нужда не реальна, а материя не вечна. Но, естественно, только в Боге.

Человек живет либо в Боге, либо в чувственном мире. Если он подчиняется законам последнего, то оказывается – в данном случае – перед необъяснимым чудом, полным абсурдом. Тогда лучше вовсе не заниматься этой историей и уж тем более ее толкованиями. Никого не заставишь верить словам и рассказам, которые ему чужды.

Если же человек мыслит и живет в Боге, то ему доступно видение истинной природы материального и понимание ее изменчивости. Рано или поздно он научится повелевать ею сообразно Богу, и тогда с него падут оковы законов чувственного мира, ибо в Боге он свободен.

Размышляя об этом, Иисус обрел внутреннюю связь с Отцом и ощутил всевластное присутствие Бога. Вода стала настоящим вином потому, что мысль повелевающего достигла самой основы бытия. Закон природы вовсе не был упразднен – просто обнаружилось скрытое бытие, недоступное чисто чувственному познанию. Чего не могут чувства, то легко преодолевается с помощью веры, божественной силы, а где чувства формулируют законы природы, еще неизвестно, имеют ли они силу и перед властью Бога. Нет ничего невозможного для того, кто верит, учит Иисус. А это ведь означает не что иное, как безусловное господство над материей, обретаемое в Боге. Вместо споров на эту тему лучше стремиться обрести Бога и ступить на путь веры.

Уже тридцать долгих лет Иисус шел таким путем. И вот настало время первого чуда. Мы замечаем, что он размышляет, постепенно настраивается на божественный ход мыслей и посему короткой фразой просит мать ему не мешать – похоже, ему еще не хватает навыка, но позже это стало у него получаться само собой, без особого напряжения мысли. Первое чудо несет еще отпечаток его становления, здесь мы видим, как гость брачного пира искал и нашел путь к Отцу, пусть даже начинающийся от праздничной трапезы.

Как драгоценна для нас человечность его поступка! Действовать под водительством Бога способен лишь истинный человек. А посему такое не может оставаться свойством только одного Иисуса и в конце концов станет достоянием каждого, кто, достигнув в вере духовной высоты, пребывает в Боге.

Не беда, если сегодня кто-то такого не допускает. Христианская доктрина любое применение силы превратила в явление необычное, все потонуло в пустословии. Изменить такое прискорбное положение вещей непросто. Пока что оно сохраняется. Но тогда ученики с радостью ощутили мощь божественной силы. Подобно молнии в них вспыхнула мысль: таков истинный человек. Вот оно, изначальное. А это означает: «И уверовали в Него ученики Его». Ученики почувствовали новый путь, открытый в нем и для них, и они с ликованием согласились пройти его вместе с ним. Разгляди они в Иисусе и в его поступке беспредельность Сына Божьего, их попросту охватил бы страх перед его недостижимой высотой. Но слава Иисуса в том и состояла, что он приступил к ним по-человечески, и они смогли найти в себе мужество с радостью последовать за ним.

Вот так брачный пир в Кане стал для учеников Иисуса подтверждением того, что они последовали за настоящим человеком. Радостная уверенность в том, что их жизнь решающим образом изменилась и приняла направление, ведущее к божественной и человеческой истине, окрепла.

Иисус и народ

«Народ теснился к Иисусу, чтобы слышать слово Божие», – повествует Лука. Народ так поступал всегда. Неправда, будто простым людям, свободным от каких-либо предубеждений, не хочется услышать слово Божье. Ведь каждый испытывает неизбывную потребность и жажду Бога.

Конечно, бывают эпохи, когда большинство об этом не знает и даже не подозревает. Удивительные вещи порой распространяются под видом «слова Божьего», но к человеческим измышлениям, как бы увлекательно, искусно, цветисто и вдохновенно они ни излагались, народ все же остается глух. Вот тут-то и обнаруживается в людях неосознанное чувство божественного. Но как только первые слова Отца коснутся их слуха, их равнодушие тут же исчезает, и души облегченно вздыхают в свете истины. Тогда-то люди и осознают свою тоску по Богу.

Кого жизненный опыт учит другому, тому, похоже, слово Божье не дано воспринять. Для них это не упрек и не порицание. Есть немало замечательных людей, которым по каким-то причинам слово Божье не открыто. Возможно, они живут в такую эпоху или в таких условиях, которые этому способствуют. И тогда уделом подобных людей становится молчаливое и преданное служение своему долгу. Да и народ в такие времена не теснится в желании услышать слово Божье. Их нищета – не наказание Божье, а возможные грехи – не причина духовной бедности и тщетности их усилий. Такие люди – всего лишь промежуточные звенья, ими подготавливается наступление новых великих эпох, когда Божьим сокровищем станет полниться земля. Вот только им, конечно же, нужно быть теми, кто они есть на самом деле, не отрицать свою духовную бедность, а если они владеют какими-либо талантами, то не воображать, будто наделены Божьим сокровищем.

В Иисусе видели провозвестника новой эпохи. Вокруг него теснился народ. Однажды утром на Геннисаретском озере собралась большая толпа – тогда Иисус, чтобы ему было удобнее с людьми говорить, попросил рыбака, уже знакомого ему Симона, отплыть немного от берега. И поучал народ прямо из лодки.

Иисус не заботился об общепринятых правилах проповеди. Для него куда важнее была наглядность, в первую очередь он стремился не мыслями делиться с людьми, а придавать им силы. А кто так говорит, сумеет донести себя людям, только если те будут его воспринимать непосредственно, испытывая при этом радость общения. Тут он обратил внимание на сидящего в лодке рыбака, послушно служившего ему, и одного взгляда оказалось достаточно, чтобы тот стал его общником. Царство Небесное схоже с рыбаком, говорил взгляд Иисуса. Ты и я, отныне мы вместе. Мы, по сути, занимаемся одним и тем же ремеслом. Мы оба закидываем сети. Сегодня вокруг меня теснится народ. Поступай в точности, как я. И тогда он громко сказал: «Отплыви на глубину, и закиньте сети свои для лова».

Это приказание стало знаменательным как для рыбака, так и для народа. Иисус изложил свою мысль весьма образно и обратил ее в нечто естественное, в переживание. Он стремился, чтобы его не только слышали и понимали, но также видели и сопереживали сказанному, старался завладеть всем человеком. Речь шла не об абстрактном понятии Царства Небесного, а о его реальности.

Рыбак с радостью исполнил повеление. Возможно, требование Иисуса и не соответствовало знакомым приемам его привычного дела, но он вдруг ощутил близость Царства Небесного. Простые люди находятся в чрезвычайно выгодном положении – им не нужно думать согласно предписаниям и руководствоваться однажды установленными правилами. Потому они так восприимчивы ко всему новому. Рыбак сразу же почувствовал: этот человек, возможно, говорит и необычные вещи, но нереальными их не назовешь. Я заброшу сети, повинуясь твоему слову, пусть даже днем, пусть даже на глубину и даже после того, как мы всю ночь трудились, не покладая рук, и ничего не поймали.

Он возвысился до Царства Небесного. Тут неуместны пространное размышление и сомнения, тут нужно действовать не задумываясь, отдаваясь блаженству мгновения. Как это прекрасно, выйти в море, повинуясь его слову! Однажды такое уже случилось, и тогда о целом народе говорили: по велению Иеговы они не снимались с места, по велению Иеговы начался их исход из Египта, – они дожидались покровительства Господа!

Успех Симона был как бы предрешен, и все же это выходило за рамки понимания. Собравшиеся на берегу, должно быть, молча переждали необычное завершение проповеди – истинно Царство Небесное, аминь – и, погрузившись в размышления, вместе с Иисусом стали смотреть вслед уплывающему суденышку. И тут отплывшие от берега дали знак товарищам, находившимся в другой лодке, чтобы те поспешили им помочь! «И наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть». Стоящие на берегу видели, как под тяжестью улова опустились борта и небольшие лодки стали тонуть.

Слово Твое! Слово человеческое – Слово Божье! «Не много Ты умалил его перед Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских, все, преходящее морскими стезями». И тут слова древнего псалма впервые сбылись. До сего момента 8-й псалом присутствовал в Библии как несколько экзальтированная хвалебная песнь Богу и людям, как райское видение, нарисованное яркими красками. Но вдруг эта картина обрела отчетливую реальность, достигнув исполинских размеров во всей своей простоте. Человек действительно повелевал рыбами в море, а рыбы повиновались ему и плыли в сети Симона, так что сети рвались. Рыба ловилась до тех пор, пока две лодки, наполнившись, не начали тонуть.

Так, спустя тысячелетия, впервые заговорил истинный человек. А поскольку он был человек, то твари покорно следовали ему в беспрекословном подчинении. Восьмой псалом, похоже, без преувеличений оказался провидческим, предсказав возможности истинного человека. Просто до сего момента не находилось истинного человека. Но вот он стоит на берегу озера, во всей своей безыскусной реальности.

Какая проповедь! Как все же невыразимо жалко и ничтожно создание, обычно называющее себя человеком! Столь ужасное открытие произошло в то утро! Первый истинный человек среди бесчисленных миллионов! Что до сего времени не смогла сделать ни одна пылкая, ужасающе обличительная проповедь велеречивого фарисея, чего не достигло бы метание громов и молний, то произошло с Симоном сейчас! Вся человеческая скорбь открылась ему, вся колоссальная ничтожность собственного существования предстала перед ним, повергнув его на землю перед Иисусом, истинным человеком, «Господом»… И с уст Симона сорвалось полное стыда признание: я человек грешный. Мне не стать твоим общником. Выйди от меня, Господи, о Ты, Единственный, Святый, Ты мой Владыка! Я ведь того недостоин, жалкий, ничтожный грешник.

Вовсе необязательно произносить обличительные проповеди, чтобы подвигнуть людей на познание самих себя. Как только они видят истину, то их недостатки сами открываются им, в них пробуждается жажда обретения истин, и чем проще человек, тем легче все это происходит. Образование и учеба к пониманию истины никакого отношения не имеют. Иисус мог показать ее рыбаку, земледельцу, женщине. Стоит только истине проявиться, как она сама продолжает формировать человека и дает ему возможность расти и развиваться, получая одну милость за другой.