Текст книги "Сатурналии последнего тысячелетия"

Выслушав речь императора, и возгордившись от возгласов ликующей толпы, полководец Август Сокрушитель повел свою элитную армию на штурм Миделл. Весь Рим затих в ожидании, как только последний легион скрылся за северным горизонтом. Все римляне ждали скорого возвращения Августа и его армии. Войско победителей должно было вернуться обратно в столицу империи уже через два месяца после начала своего похода. Однако с начала триумфального шествия римской армии на север прошло четыре месяца, за время которых от войска Августа Сокрушителя не приходило никаких вестей.

Спустя еще два месяца Рим отчаялся и впервые серьезно испугался за свое величие. Неужели его армия впервые потерпела поражение и была разбита…

И совсем скоро эти робкие опасения оправдались.

От огромной, стотысячной, армии Августа Сокрушителя после почти полугодового похода назад вернулась лишь только ее десятая часть. Голодные, истощенные, покрывшиеся грязью и поросшие густыми волосами римские воины устало пересекли границу Римской Империи и медленно плелись к ее столице. Теперь эта грязная масса голодных людей, еще совсем недавно олицетворявшая собой мощь и несокрушимость Рима, больше напоминала огромное скопление нищих и прокаженных. У жителей встречавшихся им на пути городов эти «воины» просили хлеба и воды. На все вопросы о том, что произошло с армией Августа Сокрушителя, возвращавшиеся только удрученно и торопливо кивали головами, не желая сообщать никаких подробностей.

Рим встречал остатки армии в посмертном молчании. Горожане вышли на улицы Вечного города, и молча, с удивлением, наблюдали, как остатки железных легионов Августа Сокрушителя, медленно переставляя ноги, плелись по центру города к своим казармам. Никто из встречавших вернувшихся солдат римлян не проронил ни слова, пока в городе продолжалось это унизительное шествие побежденных и побитых людей.

За многовековую историю Рима это было его первое поражение в войне с варварами.

Немедленно, как только последний вернувшийся побежденный солдат покинул улицу и скрылся в стенах казармы, император Сертор велел собрать и привести к нему во дворец всех выживших в походе офицеров. Он хотел узнать все подробности схватки с Миделлами, а также осведомиться о причинах поражения. Императора также интересовала судьба Августа Сокрушителя, который так и не вернулся назад вместе со своей армией.

Однако выжившие генералы армии Августа Сокрушителя на допросе у императора были немногословны. Великому Сертору едва удалось узнать у этих посрамленных и разбитых людей, что их начальник, Август Сокрушитель, был убит уже при первом неудавшемся штурме непокорных Миделл. Грозного военачальника сокрушил всего лишь один маленький свинцовый снаряд, выпущенный из невидимого, но чрезвычайно точного орудия. Крошечный снаряд проворно, но деликатно пробил глаз великого полководца, врезался в его мозг и навсегда отправил его душу в божественный чертог.

Первый штурм Миделл окончился катастрофическим провалом. Римская армия не только потеряла своего главного командира, но и лишилась половины своего боевого состава. Храбрые варвары, жители Миделл, по словам выживших офицеров, сражались как боги. Они применяли неизвестное даже римлян оружие и нещадно, но искусно использовали навыки ближнего боя с мечом. Самая грозная армия Рима в битве с варварскими и культурно отсталыми Миделлами понесла унизительное и тяжелое поражение.

Когда император захотел узнать, что же происходило дальше после этих событий, генералы рассказали ему о том, что после скоропостижной смерти Августа Сокрушителя командование армией, стоявшей у ворот неприступных Миделл, взял на себя советник Августа, а по совместительству еще и его племянник – Тиберий.

Этот честолюбивый девятнадцатилетний юноша, преисполненный яростью из-за гибели своего дяди и безумной гордостью за Рим, на следующий день после провального первого штурма предпринял вторую попытку захватить вражеский бастион.

С одержимой решимостью, слишком ярко читавшейся в его юных голубых глазах, молодой Тиберий послал все оставшиеся легионы на штурм Миделл. Однако и варвары были готовы к новому натиску со стороны римлян. Не прошло и часа после начала второго штурма, как римская махина боевых легионов начала пятится назад и отступать от стен города, так и не отворившего свои врата римским захватчикам. Боевым машинам римлян был нанесен большой урон, а сами солдаты массово гибли под непрекращающимся дождем из свинцовых снарядов и сверхбыстрых и безжалостно острых цельнометаллических стрел, летящих из-за стен вражеского города.

Увидев, что вверенные ему войска начали беспорядочно отступать и бросать своих раненных собратьев юный Тиберий выхватил свой меч и самолично бросился в атаку, надеясь своим примером вновь возродить храбрость и стойкость в своем войске. Однако подвиг молодого полководца был недолгим. На своем молодом боевом жеребце Тиберий проскакал, воинственно размахивая мечом, всего несколько ярдов, пока его, так же как и дядюшку Августа, не сокрушил ловко выпущенный свинцовый снаряд. Несчастный полководец упал со своей лошади на землю, а его красивое и аристократичное римское лицо было залито свежей кровью из вдребезги рассеченного лба.

Увидев, что ситуация стала совсем удручающей и что оба командующих мертвы, оставшиеся в живых военачальники приказали войску отступать от стен Миделл. Но этот приказ уже очень сильно запоздал. Все, кто мог бежать, бросали свои отряды и подразделения и бежали в разные стороны, пытаясь уйти от смертоносных свинцовых варварских снарядов. Не всем удавалось покинуть поле боя. Некоторых римских солдат даже в паническом бегстве настигала обжигающая пуля и словно сильным ударом невидимой тяжеловесной руки бога Марса валила их замертво на землю.

Увидев, что организованное отступление также провалилось, военачальники бросили остатки армии Августа Сокрушителя и, дабы спасти хотя бы свои жизни, решили как можно скорее покинуть территорию проклятого города Миделл.

Брошенные на произвол судьбы солдаты самостоятельно начали покидать место злополучного сражения. Но стоило оставшимся потрепанным легионам отойти подальше от стен города, как крепкие металлические ворота Миделл решительно распахнулись, и прямо сквозь них на римлян хлынула армада всадников на быстрых, закованных в сплошную броню лошадях. Варвары, устремившиеся на расстроенные ряды римлян, были вооружены длинными мечами, которые они тут же пустили в бой. Надежные доспехи римских солдат рассыпались всего от нескольких ударов варварских орудий. Миделлские всадники нещадно разрубали тела и отсекали головы отступавшим солдатам. Раненые легионеры Рима падали на землю, но и здесь пощады от дикарей не было. Кого-то из них добивали одним верным ударом концом острого меча в голову, а кто-то погибал жуткой смертью под копытами резво несущихся лошадей.

Вскоре варварские всадники добрались и до римского военного лагеря. Моментально они врезались в боевой строй элитных пехотинцев, которые выстроились с длинными копьями наперевес, собираясь задержать конницу врагов и помочь своим собратьям отступить с поля боя. Однако даже элитные ветераны не смогли выдержать схватку с мощным отрядом бронированных всадников. Одним мощным коллективным ударом миделлская конница рассекла оборону элитных легионеров, и начала безжалостно истреблять отчаянно сражавшихся римлян. Несчастные легионеры пытались своими мечами пробить броню всадников и скинуть их с лошадей. Но все усилия были напрасны. Сильные удары остро заточенных мечей лишь оставляли легкие царапины на защите всадников. Однако их ответный удар моментально валил римлян с ног и разрушал их латы. Очень быстро весь боевой порядок был расстроен, большинство ветеранов погибло, а оставшиеся во время боя в живых римляне попытались спастись бегством. Но вместо всаднических мечей их прямо на бегу настигали молниеносные пули.

Осада Миделл была окончена. Остатки римской армии Августа Сокрушителя покинули территорию Миделл и разрозненными группами стали возвращаться в Рим.

Такой рассказ от римских генералов услышал Божественный император Сертор. Ярости его после услышанного не было предела. Он велел тут же разжаловать бежавших с поля боя военачальников и провести децимацию среди выживших солдат.

Народ тем временем стекался к Форуму желая узнать, что же произошло с войском Августа Сокрушителя, и почему до сих пор не объявлены празднества и пышный триумф после победы над Миделлами.

Однако трибуна у Форума была пуста. Ни сам полководец Август, ни император Сертор не вышли к народу, чтобы объявить о грандиозной победе над северными варварами. Напрасно голодная чернь ждала дополнительных хлебных раздач и щедрых подаяний от марширующего в триумфе войска, а благородные граждане ожидали громогласной и искусной речи римского монарха. Владыка хранил молчание, и ничего не было известно о победе над Миделлами.

Вскоре, однако, по столице поползли слухи о том, что никакой победы не было, и, более того, вместо торжества римской армии на севере армия Августа Сокрушителя потерпела страшное и унизительное поражение от войска дикарей. Люди шептались между собой, обсуждали, не казнил ли император опозорившего честь Рима полководца Августа. Но вслух никто из горожан свои домыслы высказать не отважился. Все пребывали в неведении и благонадежном молчании.

Но долго хранить молчание элита империи не могла. Вскоре, спустя одну неделю после позорного возвращения римской армии из далекого похода, на улицах вечного города появились аккуратные и большие надписи на деревянных дощечках, вывешенных в центре столицы. Так власти оповещали граждан обо всех важных политических, военных и других важных событиях в жизни империи. Прочитав эти воззвания, римляне узнали, что из-за нерасположения богов и судьбы славная армия Августа Сокрушителя стала жертвой страшной природной стихии, которая и преградила ей пути к далекой вражеской земле.

«… и лава, яростная, обжигающая и смертельная лава обрушилась на наше войско, каменный град и исполинский смерч стали непреодолимым препятствием для армии Августа Сокрушителя…» – вот, что сообщалось римлянам о злополучном походе.

«… несмотря на весь ужас стихии, незнающие никаких препятствий и преград римские воины усердно продвигались вперед, чтобы дойти до предназначенной цели и покорить ненавистных варваров… но бури и смерчи, ниспосланные на головы милосердных и добродетельных римлян, поглотили большую часть войска и сделали дальнейший их путь невозможным…» – говорилось далее в послании.

«То была справедливая месть всемогущего Юпитера за нашу неблагодарность к богам, коих мы так редко чествуем после очередной победы Рима.».

Вот так императорская канцелярия описала причины поражения под Миделлами. Конечно же, в данных воззваниях не было ни слова о кровопролитных баталиях возле стен Миделл. Рим не должен знать, какой позор испытало наше войско впервые за всю историю империи, рассудили император и его приближенные.

Нельзя сказать, что всех римлян убедило данное объяснение. Но спорить с императором, в то время, как за городскими стенами на сотнях деревянных копий торчали отрезанные головы части римских солдат, вернувшихся из похода на Миделлы, никто не пожелал.

Сражу же после воззвания, император приказал всем римским жрецам принести жертвоприношения всему пантеону богов и одновременно отдал распоряжение о формировании нового войска для очередного похода.

«Никто еще, и никогда не смел так опозорить Римскую Империю!» – восклицал император в своем дворце, находясь в кругу самых близких своих приближенных.

«Варвары должны быть наказаны, а их город, вместе со всеми жителями, должен быть погребен в землю. И чем глубже, тем лучше!» – разъяренным голосом восклицал император.

Второй поход против дерзких и непокорных варваров должен был стать более масштабным, чем первый, под руководством Августа Сокрушителя. Император приказал военачальникам всего за два месяца собрать и подготовить трехсоттысячное войско. Позор должен был быть смыт как можно скорее.

И вся военно-политическая система империи пришла в неистовое движение. В военных тренировочных лагерях не смолкали звуки мечей и копий, а воинственные возгласы тренируемых солдат доносились из-за их стен днем и ночью. Императорская канцелярия на двадцать процентов повысила налоги с обеспеченных римлян, дабы как можно скорее собрать необходимую казне сумму на ведение новой войны. Увеличился военный набор среди юношей, уже готовых к несению боевой службы. На площадях италийских городов то и дело звучали пламенные речи ораторов из Рима, которые призывали молодых людей вступить в ряды самой сильной и могущественной армии мира. За службу, как всегда, обещалось солидное жалованье, земельные наделы и признание со стороны властей.

И многие римские юноши по всей Италии соглашались стать солдатами. Некоторые из них желали прославиться и стать выдающимися полководцами. Других просто привлекало солидное жалованье и полное обеспечение в римской армии. Наконец, третьи, сильно желали принять участие в настоящем военном конфликте, число которых резко сократилось после того, как Рим покорил половину земного шара.

С большими трудностями, но новая армия по приказу императора Сертора все же была собрана в установленный срок.

На равнине, возле самой столицы Римской Империи раскинулся огромный военный палаточный лагерь. Сотни тысяч солдат ожидали здесь начала военного похода и грядущих завоеваний. Готовилась техника. Гигантские боевые машины, число которых было после провала похода Августа Сокрушителя увеличено в три раза, стояли в полной боевой готовности, заряженные снарядами и заправленные топливом. Солдаты же не переставая обучались бою с мечом, и неустанно тренировались в стрельбе из римского арбалета по соломенным мишеням.

Пока армия ожидала начала похода, в столице империи, возле стен которой скопилось огромное по своим масштабам войско, решалось, кто будет руководить новой кампанией против Миделл. Несмотря на все возражения, император Сертор настоял на кандидатуре пожилого полководца Марка Серкса, того самого, который покорил более пятидесяти варварских стран во времена императора Августа Аргунтула.

Напрасно приближенные императора Сертора уверяли владыку, что Марк Серкс – слишком стар для данной военной кампании, и, в связи с этим, неспособен руководить армией в триста тысяч солдат. Император стоял на своем, и беспристрастно повторял, что доверит второй поход в Миделлы только этому полководцу. И приближенным пришлось уступить.

«Он стар и слаб, но воевать и командовать все равно может прекрасно! – сказал тогда Сертор, – По крайней мере, нам после победы не придется беспокоиться о применении «Божественного права», возможно, старик Марк умрет самостоятельно на обратной дороге».

Так и было решено. Командующим римской армией был назначен семидесятилетний Марк Серкс.

Всю жизнь этот умелый стратег, отчаянный воин и тактик провел в дальних походах, покоряя и завоевывая еще непокоренные римлянами варварские города и страны. За свой полководческий талант и остроумие он стал любимым собеседником и преданным другом самого императора Августа Аргунтула. Император искренне доверял Марку, и после долгой и успешной полководческой службы владыка отправил его на заслуженную пенсию. Таким образом, Марк Секрс стал одним из немногих полководцев Рима, которому посчастливилось дожить до старости и при этом остаться почетным и всеми уважаемым гражданином.

Уйдя на покой, пожилой полководец женился на прекрасной представительнице древней патрицианской семьи – Антонии. Их брак вскоре произвел на свет прекрасного ребенка мужского пола. Счастливые знатные родители тут же назвали новорожденного мальчика Гнеем. Довольный Марк Серкс внимательно наблюдал, как его сны растет и взрослеет. Пожилой полководец постарался вложить в своего наследника все свои лучшие качества: уверенность, бесстрашие, ораторский дар и преданность императору. Сам Гней, воодушевленный историями своего великого отца, искренне возжелал пойти по его стопам, и поэтому с самого раннего своего детства усердно обучался всем важным наукам, которые необходимы будущему командующему армией.

И вот, когда юноша Гней Серкс уже был готов выступить в свой первый боевой поход, из столицы империи на семейную виллу Серксов было доставлено послание от нового императора Сертора. Марку Серксу предписывалось прибыть в Рим и взять на себя командование вновь сформированной армии в походе на вражеский и опасный город Миделлы.

К большому своему сожалению, престарелый полководец знал, что значит этот приказ императора. Марк Серкс был уверен, что его отправляют в этот опасный поход в далекую неизвестность, дабы он в последний раз проявил свой полководческий дар, и после этого навсегда покинул этот мир.

«Возможно, в Риме мне перестали доверять… – сказал пожилой полководец в кругу своих близких друзей после получения послания. – И поэтому хотят, чтобы я в последний раз выполнил свой долг, а затем оставил свою родную империю в покое».

Серкс Старший понимал, что император может опасаться слишком сильной любви к нему со стороны римской армии, и поэтому решил послать его в этот смертельный поход. Но отказываться от своей участи он не стал. Это бы было не к лицу столь великому и мужественному деятелю великого Рима. Марк душевно попрощался со своей любимой женой, пожелал своему единственному сыну не посрамить его и стать более великим полководцем, чем он, а затем отправился в путь.

Марк Серкс покидал свою виллу на морском побережье юга Италии, не спеша скача на лошади прямо в закат ярко-красного Солнца. Он ни разу не обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на своих родных, вышедших провожать его на широкое мраморное крыльцо семейной усадьбы. Гней Серкс стоял на залитом красными отблесками заходящего солнца крыльце, и затаив дыхание наблюдал, как его отец исчезает на горизонте вместе с огненным небесным светилом.

Юноша не мог понять, почему отец не взял его с собой, в поход против варваров. Ведь он уже готов стать полководцем. Но ответа на этот вопрос Гней Серкс от своего отца так и не получил…

Но вот настал долгожданный день. Спустя всего восемь недель после того, как император распорядился подготовить второй поход на Миделлы, Рим собрал огромную и хорошо подготовленную армию для завоевательного похода. Было увеличено количество участвующих в походе боевых машин, орудий и зажигательных бомб. Римская кавалерия была снабжена лучшими лошадьми, которых собрали в разных концах империи. Тысячи сталелитейных мастерских работали днем и ночью, дабы снабдить солдат самым лучшим режущим оружием. За армией должны были следовать несколько сотен повозок с фуражом и провизией. В общем, армия была готова завоевывать, подчинять, унижать и, главное, убивать.

В назначенный день, элитные легионы вместе со своими офицерами и главнокомандующим армией Марком Серксом собрались на центральной площади Рима, чтобы поприсутствовать на церемонии жертвоприношения, и выслушать напутственную речь императора. Такова была традиция, армия не могла начинать войну, не выслушав напутствия императора.

Император Сертор был в тот день немногословен во время своей речи. Он лишь отметил, что проклятые Миделлы заслужили участь быть разрушенными, однако благородный римский народ дарует жизнь большинству варваров после победы своей армии. Сертор также призвал присутствовавших почтить память покойного полководца Августа Сокрушителя, и потребовал, чтобы войско под командованием Марка Серкса обрадовала всех римлян, и закончило завоевание Миделл.

Речь императора закончилась также внезапно, как и началась. Скопившаяся на площади толпа зевак не сразу поняла, что уже можно начинать аплодировать словам императора. Тем не менее, столь скудная и неподготовленная речь императора все равно, по традиции, вызвала лавину рукоплесканий и благодарственных криков.

Когда все церемонии были окончены, элитные легионы помпезно промаршировали по центральным улицам Рима, и покинули его, пройдя через основные ворота.

Вскоре долина возле Вечного города опустела. Военный лагерь и солдатские палатки исчезли от сюда также быстро, как и появились.

Марк Серкс стремительно повел свою армию на Север, прямо к крепости Миделлы. Старик надеялся закончить поход всего за несколько месяцев и вновь возвратиться к своей семье, обнять сына и поцеловать красавицу-жену. Сладостные мечты лелеяли и его приближенные военачальники, да и каждый солдат в этом огромном войске.

Второй римский поход на Миделлы начался. Армия стремительно и воинственно двигалась прямо к крепости врага, рассчитывая взять ее одним единственным штурмом.

Рим затаил дыхание и ожидал возвращения своих триумфаторов с отрезанными головами варваров и множеством драгоценных трофеев из завоеванной земли.

Однако время шло, и очень скоро восторженное ожидание римлян сменилось отчаянной тревогой.

Армия Марка Серкса не вернулась из далекого похода спустя два месяца. Спустя три месяца от нее все еще не было никаких вестей, так же, как и через четыре.

И только спустя полгода подвластные галльские племена, живущие за Альпийскими горами, сообщили своим хозяевам в Риме, что в холодной и большой реке, текущей откуда-то из Северных льдов, обнаружены многочисленные истерзанные трупы солдат. Галлы рассказали, что, судя по остаткам одежды и доспехов на телах умерших, можно опознать в плавающих в ледяной воде мертвецах бывших римских воинов. Скорее всего, вынесенные быстрыми водами северной реки тела погибших солдат, были искренним доказательством бесславного крушения армии Марка Серкса.

Больше об этом полководце и многотысячной армии, которая ушла под его руководством в дальний поход, никто и никогда ничего не слышал.

С тех пор прошло семнадцать лет, пока великий Рим не решил начать третью военную кампанию против не покорившихся Миделл. А чтобы исправить историческую несправедливость и выяснить обстоятельства гибели своего отца, командовать походом вызвался сын сгинувшего в неизвестности Марка Серкса – Гней.

Вот, что заставило великого Гнея Серкса с нетерпением отправиться в этот далекий и изнурительный поход. Никто в его армии не знал, что ожидает войско впереди. Многие римские солдаты во время марша на север с ужасом наблюдали, как быстро меняется природа вокруг них. Вместо теплого южного ветра, ласкающего тело, теперь их со всех сторон обдувал колючий и пронизывающий северный ураган.

По ночам, когда все огромное войско останавливалось на большой привал, жуткие ветра становились еще сильнее. А однажды ночью, римские легионы застал снежный град, сопровождаемый сильным ураганом. Почти сотня солдат после этого катаклизма на утро оказались тяжело больны.

Преодолев земли галлов и далеких полудиких племен руссов, седьмая армия Рима покинула территорию изведанной им земли. Римляне наконец-то вступили на землю врага. Обычно приближение скорой встречи с противником разжигало интерес и отвагу в сердцах римских воинов. Но только не в этот раз.

Конечно, многие участники похода слышали об истории с армией Августа Сокрушителя. Знали они также и о загадочном исчезновении Марка Серкса вместе с его легионами. Именно поэтому, в армии Серкса-младшего, во время приближения к злополучным Миделлам, началось заметное брожение и панические волнения. Но опытный полководец Гней Серкс лишь одной мудрой речью пресек все волнения и панические настроения в своем войске.

Собрав перед собой командующих самых передовых легионов седьмой армии, он хладнокровно объявил им, что проведет масштабную децимацию. Но казнены будут вовсе не солдаты, как это было принято, а офицеры, в чьих легионах будут замечены большие беспорядки и непослушание солдат. И эта угроза Гнея Серкса произвела на военачальников самый действенный эффект. Они моментально начали пресекать излишние разговоры в своих формированиях, а также периодически устраивать показательные казни перед строем солдат. Казнили тех, кто осмелился открыто критиковать этот поход, военачальника или главного полководца.

Несмотря на суровый климат, становившийся с каждым шагом римских солдат все более безжалостным, общий упадок боевого духа в армии и страха перед неизвестностью, армия Гнея Серкса упрямо двигалась вперед, навстречу своему триумфу или гибели.

Гай Марк тоже испытывал искренний страх. Однако он боялся не гибели от рук немытых варваров или тяжелой болезни. Юноша-император, преисполненный благородным честолюбием, боялся, что самая великая армия Рима может не справиться со своей миссией. Но юный Марк, несмотря на предупреждения своего отца, был твердо уверен, что если сражающаяся армия начнет уступать варварам, он самолично бросится в пекло боев и будет сражаться за честь Рима. Ему с трудом удавалось скрывать свое нетерпение начать войну и стать героем.

И однажды утром благородные боги римского мифического пантеона решили умилостивить юношу и даровать ему отчаянную возможность принять участие в настоящей и большой войне.

Случилось это, когда седьмая армия Рима достигла города Миделл.

Глава VI.

– Мы воздвигнем несколько укрытий прямо напротив крепости, а также с обеих флангов.

– Почему бы не начать наступление сразу?

– Одним решительным штурмом мы могли бы решить дело сразу, а осада может затянуться на несколько недель…

– Они не готовы отразить наш огромный натиск, сметем этот город и все…

– У глупых варваров не хватит интеллекта, чтобы сейчас же организовать хоть сколько-нибудь приемлемую оборону, и мы…

Гней Серкс резко и оглушительно ударил своим мощным кулаком по дубовому письменному столу. Таким образом, он решительно прекратил рассуждения генералов, которые собрались в его штабной палатке для обсуждения плана начала военных действий. Все военачальники, присутствовавшие на обсуждении, резко вздрогнули от этой эмоциональной выходки главного полководца и послушно замолчали.

– Меня терзает один вопрос, старые вы глупцы… – медленно сказал Гней, злобно исподлобья смотря на своих подчиненных офицеров. – Вы являетесь глупцами от природы, или вас сделало такими то огромное количество вина, которое вы выпили за обедом?

– Но что…? – начал было кто-то из офицеров.

– Молчать! – высоким, почти визгливым, голосом воскликнул Гней.

– Неужели вы думаете, что здесь я повторю ошибки своего отца, и мертвеца Августа? – высокомерным тоном спросил он у генералов. – Я пришел сюда для того, чтобы победить, а не для того, чтобы стать трупом!

Встревоженные генералы переглянулись между собой.

– Значит, вы настаиваете на осаде? – робко спросил один из генералов у Серкса.

Гней отдернул свой кроваво-красный плащ.

– Да, именно, – сказал он, – но осада эта будет короткой.

– Но почему? – настаивали генералы. – Почему именно осадная тактика? Ведь скоро северная зима, а варвары могут держать оборону очень долго.

– Осада будет недолгой! – уверенным тоном произнес Гней Серкс. – Мы закидаем этот проклятый город огнем. Заставим их покинуть стены своей крепости и выйти на бой с нами.

– Вот тогда-то мы с ними и разделаемся! – удовлетворенно сказал главный полководец.

Генералы решили согласиться с полководцем и принять предлагаемую им осаду Миделл.

– Вы очень скоро убедитесь в моей правоте! – сказал Гней Серкс, склоняясь к карте предполагаемых боевых действий, расстеленной на его письменном столе.

Главный полководец и его генералы приступили к дальнейшему обсуждению плана осады Миделл.

***

Зрелище, представшее перед ним, было куда более величественное, чем он мог себе представить.

Гай Марк сквозь вечернюю мглу созерцал гигантские укрепленные башни Миделл, которые величественно возвышались на горизонте. Эти огромные башни, выстроенные из больших, гладко отесанных темных камней, напоминали мифических циклопов, или неких других молчаливых чудовищ. Всю вражескую крепость целиком было весьма трудно разглядеть сквозь легкий вечерний и морозный туман.

Военный лагерь армии Гнея Серкса был разбит всего в нескольких mille passus от стен непреступной крепости. Римляне воздвигли прочные укрепления и, как положено, расставили круглосуточный караул по всему периметру лагеря. В случае малейшей опасности весь лагерь был готов тут же превратиться в одну большую боевую крепость, способную выдержать даже самый решительный натиск врага.

За безмолвными стенами Миделл день и ночь наблюдали дозорные римской армии. Они ожидали хотя бы одного намека на подготовку военной вылазки. Однако все их тщательное внимание было напрасным. Крепость молчала. Казалось, что за ее стенами не осталось абсолютно никого.

По ночам, когда весь лагерь римлян замирал в безмолвном сне, и лишь частые огоньки дозорных вышек освещали темное пространство вокруг, Гай Марк долго не мог уснуть в своей большой полевой палатке, стоявшей в центре лагеря.

Он лежал на спине, смотря в потолок, ворочался с боку на бок, изредка широко зевал, но бог Сомн никак не желал наделить несчастного Гая спокойным сном.

Юноша боялся, что если он забудется сном, его слава, а также возможность сразиться с самым опасным врагом будут навсегда упущены.

Напрасно старый верный друг Гая Требиус являлся ночью в его палатку и умолял его забыться и уснуть. Требиус успокаивал при этом наследника, говоря ему, что войну с варварами он не пропустит даже во сне. Начальник стражи обещал Гаю самолично разбудить его, когда Гней Серкс наконец решиться начать активные военные действия против затихшей вдалеке крепости варваров.

Столь ироничные и шутливые обещания лучшего друга искренне забавляли императорского наследника и заставляли его улыбаться.

Однако, как только Требиус покидал Гая Марка и широко зевая уходил прочь в свою палатку, коварная бессонница вновь нападала на юношу и терзала его организм до самого утра.

Каждое утро, проснувшись после короткого сна, Гай Марк одевал свои императорские белоснежные доспехи, которые ярко отливались на солнце, и выходил из своей палатки. Он быстрым шагом направлялся к расположенному неподалеку штабу Гнея Серкса, чтобы узнать, не объявил ли медлительный полководец долгожданной боеготовности. Однако, как только юноша подходил к штабу, его ждало горькое разочарование. Каждое утро, идя сюда, он всем сердцем надеялся, что Гней уже отдал приказ армии начать штурм Миделл. Но возле штабной палатки не наблюдалось каких-либо волнений, которые всегда возникали во время начала активных боевых действий. Лишь сонные часовые лениво стояли по обеим сторона входа в покои Гнея Серкса.

И после того, как становилось ясно, что и сегодня война, наконец, не начнется, сильно раздосадованный Гай Марк возвращался к себе, бросался на растрепанную кушетку и часами лежал совершенно без движения, мысленно проклиная ненавистного ему Гнея Серкса.