Текст книги "Избранное. Том I"

От составителя

При жизни Георгия Мосешвили было издано немного: одна книга стихов «Неизвестность» (1997) и отдельные публикации в журналах и сборниках. Между тем, он видел свои неизданные стихи не разрозненными, а объединенными в композиционно тщательно выстроенные книги. Причем одни и те же стихи могли несколько раз перетекать из одной составленной им рукописной книги в другую, если того требовали внутренняя структура и логика данной книги. Пришедшее ему новое стихотворение он сначала тщательно «обкатывал» в уме, а писал сразу почти набело, что хорошо видно по публикуемым автографам.

Последние годы жизни Георгий вынашивал замысел издания второй книги стихов. Он перепробовал разные варианты ее названия: «Письма из плена», «Простые слова», «Тень Клио», «Соединение»… Некоторые из этих вариантов впоследствии стали названиями отдельных глав. В настоящем издании последняя, незавершенная книга Георгия озаглавлена «Стихи из Времени», так как именно это название написано рукой автора на папке с рукописями стихов и другими подготовительными материалами к книге.

В двухтомник вошла большая часть написанных Георгием стихов. Не включены в него многочисленные ранние, почти совсем еще детские стихи; очень короткие, незаконченные наброски – в одну-две строки – и сочинения, предназначенные исключительно для домашнего круга.

Не все стихи датированы. Георгий обычно ставил дату, если считал стихотворение завершенным. Точно восстановить хронологическую последовательность недатированных стихотворений 1970-х – 1990-х гг. не представляется возможным, т. к. свои бумаги Георгий держал в творческом беспорядке. В книге они помещены в той, возможно, случайной, последовательности, в какой лежали среди рукописей Георгия. В публикуемых стихотворениях сохранены особенности авторской пунктуации.

Включенные в сборник тексты радиопередач относятся преимущественно к первым годам работы Георгия на радио (1990-е гг.), когда он, готовясь к эфиру, заранее записывал тексты своих программ на бумаге. Впоследствии он обычно ограничивался составлением подробного плана передачи, так что программы более позднего времени в большинстве своем сохранились (если сохранились) только в аудиоформате. Записи его литературных программ «Русская аргонавтика» можно послушать в аудио-архиве «Христианского церковно-общественного канала» на сайте www.radiosofia.ru, а записи музыкальных программ «Звёздная ночь с Георгием Мосешвили» (на радио «Говорит Москва») – на сайте www. beatles.ru.

Отточия, заголовки и даты, взятые в квадратные скобки, принадлежат составителю.

Этот двухтомник появился на свет благодаря помощи и советам А.Л. Лейкина и В.Э. Молодякова.

Из ранних стихов

Забытые истины
(восьмистишия)
Стихи 1973–1976 гг.

Посвящается моему другу поэту Максиму Блоху

Издательство «Харон», 1976

 
Вереница восьмистиший —
    словно стая жёлтых листьев,
Занесённая случайно
            в нежный сад чужой весны.
Вереница восьмистиший —
                    неразгаданные тайны,
Нерассказанные сказки,
                     неприснившиеся сны.
 
 
Вереница восьмистиший —
    голоса забытых истин,
Темнота ночей бессонных
                и светлеющий восток.
Вереница восьмистиший —
       лёгкость слов воспламенённых,
Вереница озарений,
           заключённых в восемь строк.
 

1976

Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отч и зряч

Марина Цветаева

 
Мне, которого нет безродней,
Мне, которому Грусть – сестра,
Что мне делать в вашем Сегодня,
Если Родина мне – Вчера.
 
 
Если сердце мне не тревожит
Тайна вновь грядущего дня,
Если нет ничего дороже
Моей Родины для меня.
 

1973

Льву Разному

 
Кто не писал о звёздах и Луне,
О смерти, о любви и об измене?
Но старые слова дороже мне
Иных, подчас бесценных откровений.
 
 
Но освещают звёзды и Луна
Печальный мир моих стихотворений,
И плачет лиры нежная струна
О смерти, о любви и об измене.
 

16.06.1976

 
Мастер Рембрандт! Безвестный поэт
Музыкой слов хотел передать
Пролитый на полотняную гладь
Ваших творений – волшебный свет.
 
 
Много столетьям подобных лет
Он неземные искал слова…
Но не постигнув язык волшебства,
Умер в нужде безвестный поэт.
 

1976

 
На моём столе раскрыта книга,
И течёт рекою время вспять.
Сколько лет уже мятежный
Игорь Собирает доблестную рать…
 
 
И в Путивле, радости не зная,
Уж который век, который год
Ярославна вечная, рыдая,
Проклинает Игорев поход.
 

1976

А.П.

 
Я знаю человека, которому всегда везёт,
Который не знает, что такое – страдать.
Наверное, он под счастливой звездой живёт,
И вряд ли погаснет в небе его звезда.
 
 
Я знаю человека, который не умеет грустить.
Что б ни было с ним —
                         он смеяться всегда готов,
И за честный смех ему можно простить
Беспечность мыслей и легковесность слов.
 

1973

Уюта – нет. Покоя – нет.

А. Блок

 
Каллиграфическим почерком
Вывели: «Запрещено
Жить в тепле переводчикам
И толкователям снов».
 
 
Да, в тепле и уюте
Им не прожить вовек.
Ради тепла – забудьте
Сны, поэт Имярек.
 

25.02.1974

Я напишу тебе сонет

М. Б.

 
В печальном небе был неясен свет
Полночных звёзд над городом уснувшим.
А мне казалось – то мерцал сонет
В устах поэта светом звёздных кружев.
 
 
Свершалось чудо: дух нездешних снов,
Небесный дух сходил в земное тело.
И гимном золотых, янтарных слов
Сверкало небо и земля звенела.
 

1975

 
Он верил, что душа родная
Соединиться с ним должна
 

А.С. Пушкин

 
Сожжённая в огне с еретиками,
Распятая с Иисусом на кресте,
Замученная в тюрьмах палачами
И преданная всеми и везде;
 
 
В венце терновом, с жаркими устами,
Из пепла возродившаяся вновь,
Воспетая и проклятая нами
Идёт по миру вечная Любовь.
 

1974

 
Я слуга царевны Несмеяны,
В чьих устах прекрасна тишина,
В чьих глазах – заоблачные страны,
Небо, звёзды, Солнце и Луна.
 
 
Все закаты, сказки и туманы,
Без которых мир уныл и пуст,
Я отдам, царевна Несмеяна,
За одну улыбку Ваших уст.
 

1976

 
Я верую в страну,
Где вещи говорят,
Где видят днём – Луну
И пьют, как воду, яд.
 
 
Там мифам нет конца.
И озаряет сны
Влюблённых – свет лица
Царевны той страны.
 

1976

 
Безумный бред любви слепой и нежной,
Моих стихов печальный фейерверк,
Бездонных глаз моих огонь мятежный,
Перед которым свет дневной померк,
 
 
Моё Вчера лилово-золотое,
Всё бывшее со мной в моей судьбе,
И веру в Бога – самое святое —
Я подарю когда-нибудь тебе.
 

1974–1976

 
Милая, зачем же в сновиденье
Сказочном являешься ты мне?
Как печально, после пробужденья
Вдруг понять, что ты была во сне!
 
 
Но как сладко о тебе молиться
В восходящем солнечном огне!
…Я тебе хотел бы тоже сниться,
Если ты позволишь это мне…
 

1976

 
Бессмертья нет? О, как я был неправ!
Вы молоды. Но сколько же столетий,
Тысячелетий сколько, смерть поправ,
Прекрасная волшебница, на свете
 
 
Вы прожили, то принимая лик
Лауры, Беатриче иль Елены,
То принимая смерть, чтоб через миг
Вновь возродиться из холодной пены.
 

1976

 
Мне кажется, Вы можете взлететь
И в синем небе облаком растаять,
Иль, словно листьев золотая стая,
Сорваться прочь —
              лишь только б не истлеть.
 
 
Мне кажется, Вы можете взойти
И на костёр – как на порог знакомый,
Иль в тёмный час ночной,
                                  уйдя из дома,
В чужом саду наутро расцвести.
 

1976

 
Синего неба нежный пожар,
Сладкой свободы вечная лень…
Если бы знали Вы, госпожа,
Как безнадёжен каждый мой день.
 
 
Листья вьются, листья кружат
В небе – и я вспоминаю Вас…
Если бы знали Вы, госпожа,
Как безысходен каждый мой час.
 

1976

To Sunny Girl[1]1
  Солнечной Девчонке (англ.) – псевдоним адресата цикла юношеских стихотворений (здесь и далее, где это особо не оговаривается, примечания составителя). В дальнейшем даются переводы слов и выражений с иностранных языков, кроме общеупотребительного английского. Переводы англоязычных выражений приводятся в тех случаях, если к ним даны комментарии.


[Закрыть]

 
Солнечная, светлая, святая…
Зелень глаз и золото волос.
Словно нежные снежинки, тают
На моих ладонях тени грёз.
 
 
Зрячие – мы оба стали слепы.
Ты? К другому? От меня?
Уйдёшь?
Как всё это глупо и нелепо!
Я не верю! Нет! Неправда!
Ложь!
 

1974

 
Мне странно жить в безоблачной тоске,
В сиянии искусственных светил.
Так умирают строчки на листке,
Так судно без руля и без ветрил,
 
 
Познавшее всю ярость бурь морских,
Недвижимо на глади штилевой;
Так грохот боя, в отдаленье, тих;
И камни порастают так травой.
 

7-8.05.1976

To Flower People[2]2
  Людям-цветам (англ.), хиппи.


[Закрыть]

 
Где светлый Бог, в которого ты веришь?
Где девушка, которую ты ждёшь?
Зачем стучишься ты в чужие двери?
И где он – дом, в котором ты живёшь?
 
 
Где та,
     чей нежный взгляд ты вспоминаешь?
Куда? в какие земли ты идёшь?
Зачем ты молча опиум вдыхаешь?
И где тюрьма, в которой ты умрёшь?
 

1.03.1975

 
Шут, сними дурацкий свой колпак,
Тешить перестань толпу глупцов,
Не ломай своих картонных шпаг
И не мажь белилами лицо.
 
 
Брось кривляться, забавляя тех,
Кто глумится над тобой в ответ.
Брось, паяц! Цена за этот смех
Много выше горсточки монет.
 

1976

 
Оставь свои мечты, школяр неугомонный,
Забудь закатный свет и терпкий вкус вина…
О, как же мне забыть в моей ночи бессонной
О том, что мир мой пуст и жизнь моя больна.
 
 
Оставь слова любви,
               восторженный влюблённый,
Твоей невесты жизнь другому суждена.
О, музыка стихов, стань мессой похоронной:
Я гибну. Мир мой пуст и жизнь моя больна.
 

1975

 
«Не гадайте о Грядущем,
          о Прошедшем не жалейте,
Но живите Настоящим»,
          – эта истина стара.
Только дни мои уносит,
          словно листья, лёгкий ветер,
Только жизнь моя осталась
          в невернувшемся Вчера…
 
 
«Не печальтесь об умерших,
          на могилах слёз не лейте,
Наслаждайтесь вашей жизнью», —
мудрость – в мире нет древней!
Только мёртвые дороже
          мне живых на этом свете…
И, быть может, мне осталось
          жить не так уж много дней…
 

1976

 
Дай им счастья, Иисус Христос
Пусть страданий они не знают.
Пусть идут по дороге грёз
И о прошлом не вспоминают.
 
 
А умрут они – призови
И суди их не слишком строго…
Я молю Тебя, Бог Любви,
Пусть легка будет их дорога!
 

16.12.1973

 
Юноша – поэт, паяц печальный,
Чья улыбка – только лишь игра,
Чья душа живёт в тиши зеркальной
С полночи бессонной до утра;
 
 
Юноша в небесном одеянье,
В чьей груди – осколок серебра,
Дай мне твою руку на прощанье,
Юноша, пришедший из Вчера…
 

1976

Неземная радуга
(1976)

…бог Хеймдалль сторожил Биврёст -

радужный мост, соединявший Небо и

Землю. В те времена, когда ещё жили

боги, радуга была ярче нынешней и

состояла из других цветов

Из древнескандинавского эпоса

Посвящается поэту и астрологу

Максимилиану Волошину —

живому

 
В час, когда в чертогах гроз и звёзд
Тор и Один сновиденьям внемлют,
Хеймдалль стережёт воздушный мост,
С Неба переброшенный на Землю.
 
 
Радужный! Сияющий огнём
Дальних звёзд! Единственный на свете!
Солнечный! Священный (ибо в нём
Не было привычных нам соцветий).
 
 
Белизна в нём смешивалась с тьмой,
Серебро – с лиловой нежной тенью.
Пурпурный, лазурный, золотой,
Он, казалось, был из сновиденья!
 
 
Тор и Один умерли. Иной
Мир родился в споре волн и ветра.
Люди превратили неземной
Мост – в полоску солнечного спектра…
 
 
Но и ныне – где-то в мире звёзд,
В мире снов, которым люди внемлют,
Хеймдалль стережёт воздушный мост,
С Неба переброшенный на землю.
 

 
Чёрный цвет – кошмар дурного сна,
Чёрный цвет – одежда колдуна,
Чёрный цвет – подолы длинных ряс,
Чёрный цвет – монах, молись за нас!
 
 
Чёрный цвет – ослепшие глаза,
Чёрный цвет – в полночный час гроза,
Чёрный цвет – на Солнце тень Зимы,
Чёрный цвет – одежда Князя Тьмы.
 
 
Чёрный цвет – как голову с плеча,
Чёрный цвет – одежда палача,
Чёрный цвет – стены тюремной твердь,
Чёрный цвет – могила, траур, смерть…
 

11.10.1976

 
Это – в кромешной ночи – огонь,
Это – с иконы старинной – конь,
В пальцах тореро – багряный плат,
Это над Мёртвым морем – закат.
 
 
Выстрел! Дух, покидающий плоть!
Это – распятый людьми Господь!
Яростный демон ратных побед —
Красный, кричащий, кровавый цвет!
 

10.10.1976

Тень несозданных созданий

В. Брюсов

 
Летним утром пели птицы
На невидимой стене
Светлый гимн немой царице —
Несказанной Тишине.
 
 
И в ответ над миром спящим
И над гладью синих вод
Цветом золота слепящим
Возгорался небосвод.
 
 
И, раскрывшись розой чайной,
Лестью птиц опьянена,
Золотой струной случайной
Зазвенела Тишина.
 

1975–1976

Н. Гумилёву

 
Под сводами тонких серебряных стенок
Жила чудака-музыканта игра.
Был в дивной мелодии грустный оттенок
Волшебного цвета мечты – серебра.
 
 
Влюблённый, сжимая в ладонях виолу,
Маэстро входил в очарованный круг,
И Дух Чудотворный – серебряный голубь —
Касался крылами взлетающих рук.
 
 
Мечты Гумилёва, виденья Вивальди
Сливались в единый серебряный свет.
Конец? Ах, не надо, маэстро! Оставьте!
Играйте! Играйте, хоть тысячу лет!
 
 
…Хозяин кому-то продал за бесценок
Шкатулку, а с ней – неземное Вчера.
Был в дивной мелодии грустный оттенок
Волшебного цвета мечты – серебра…
 

1976

 
О, девственность голубизны!
Цвет моря, неба и свободы,
Лазурные морские воды
И небо ясное весны.
 
 
И голубым озарены
Мерцаньем звёзд ночные своды.
О, цвет, что гонит прочь невзгоды!
О, девственность голубизны!
 

10.10.1976

 
О, лиловый цвет,
Перейди порог,
Цвет прошедших лет,
Пройденных дорог.
 
 
Цвет любви моей
И моих невзгод,
Цвет умерших дней
И летейских вод.
 
 
Грустный цвет примет,
Странный цвет тревог,
О, лиловый цвет,
Перейди порог.
 
 
Предзакатный свет —
Это цвет разлук.
О, лиловый цвет,
Мой последний друг.
 

10.10.1976

Белизна – угроза Черноте

Марина Цветаева

 
Белокаменные церкви
         под покровом белоснежным
И дворянка-белоручка
         в бальном платье пред окном.
Что там?
         То ли облака плывут
                  в покое безмятежном,
То ли просто хлопья снега
                  в русском небе голубом.
 
 
Белизна чертогов рая —
         там, под куполом собора,
Где святая Божья Матерь
         с бледным ласковым лицом.
Восковые свечи тают,
         их огонь померкнет скоро.
Так угаснет пламя жизни,
         в нас зажжённое Творцом.
 
 
Но восток уже светлеет.
         Исчезают духи злые,
Всю ночную нечисть гонит
         белизною дня рассвет.
Белый цвет – угроза мраку,
         это цвет моей России.
В нём – Любовь, Надежда, Вера
         и невинности обет.
 

1976

Посвящения друзьям
(1976–1978)

А. Карловскому

 
Задуматься, забыться и уснуть…
Тревожный жребий горького недуга.
О, сколь печально видеть гибель друга
И быть бессильным руку протянуть.
 
 
«В спокойном сне прошедшее забудь», —
Так путника зовёт слепая вьюга,
И на дорогах замкнутого круга
В далёкие пределы долог путь.
 
 
И долог сон. Но если много лет
Продлится он, однажды яркий свет
Увидишь ты. То будет пробужденье.
 
 
Ты сможешь быть счастливым и любить,
А я… я напишу стихотворенье:
«Прощайте все, прошу меня забыть».
 

Апрель 1977

 
Мой друг – великий мастер-ювелир
(Стекла в сапфир чудесно превращенье!),
И светлых снов ему подвластен мир,
И тайна слов волшебных совмещенья.
 
 
Печален дух, чей жребий – вечно жить
В заоблачности собственных сомнений.
Мой друг – поэт, мечтающий сложить
Прекраснейшее из стихотворений.
 

Апрель 1977

 
…И нет дороже ничего
Мне слов прощанья и прощенья,
И слёз, блеснувших на мгновенье
В глазах. Быть может – оттого,
 
 
Что жизнь моя всегда была
Полна тревоги расставанья,
Безмолвных слёз с Добром прощанья
И тихих слов прощенья Зла.
 

26.10.1976

 
Я уезжаю в Коктебель,
И, Вас надолго покидая,
Стихи о хладном сердце Кая
Твержу. И, словно колыбель
Качаясь, поезд мой несёт
Меня к восьмому чуду света,
Туда, на родину поэта,
Чья тень в моём Вчера живёт.
 
 
Я уезжаю. Но со мной
Ваш неразлучен облик нежный,
И в той стране, где Понт безбрежный
Ласкает каждою волной
Пологий берег, в тишине
Ночной Вы будете мне сниться.
Черты лица, глаза, ресницы
Далёкой Музы в дивном сне
Увижу я. И на устах
Стихи появятся нежданно
О Вас, о чуде несказанном
И о царевне Танах.
 

Август 1976 – март 1977

 
Неразвенчанное чудо
Неземной любви – Храм
Прощения Иуды
Спасом-на-Крови.
 
 
Храм прощенья… Ночью снежной
Веровать в весну
И в земной юдоли грешной,
Отходя ко сну,
 
 
Не принять соблазна блуда,
Мир благословив…
Неразвенчанное чудо
Неземной любви.
 

13.12.1976

Л. В.

Прощайте, мадмуазель Вероника!

Иосиф Бродский

 
Прощайте, mademoiselle. Замкнулся круг.
Внемлите же теплу последних слов:
Пусть никогда Ваш будущий супруг
Вам не читает вслух моих стихов.
И пусть полузабытый облик мой
Не оживает в Ваших светлых снах,
И пусть ещё над Вашей головой
Не меркнет Солнце в вечных небесах.
 
 
Прощайте, lady. Гордости назло
Пишу Вам – в первый и в последний раз.
Пусть будет Вам уютно и тепло
Средь близких и друзей в вечерний час.
Пусть Ваши дети помнят наизусть
Стихи Марины – и грустят о ней…
И пусть ещё святое слово «грусть»
Звучит для Вас, как память прежних дней.
 
 
Прощайте, госпожа. Из дальних стран
Не шлите писем: некому читать.
С Людмилою не венчанный Руслан
Искать любви отправился опять…
Прощайте же. И пусть не боль разлук
Коснётся Вас – но радость нежных слов.
…И пусть ещё Ваш будущий супруг
Вам не читает вслух моих стихов.
 

Сентябрь 1976

Дон Жуан
(1977)

…не было у Дон Жуана

Донны Анны

Марина Цветаева

Памяти Е.М.

 
Здравствуй… я люблю тебя… прощай…
Неизбежность встречи – и прощанья.
И меж ними – словно обещанье —
Свет любви, зажжённый невзначай.
 
 
Если ты влюблён – не обещай
Вечности в любви: она не вечна.
Как ни грустно, счастье – быстротечно:
«Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»
 

Апрель 1977

 
Право, это слишком странно…
Сновиденье? Бред?
Я искал Вас, донна Анна,
Много долгих лет.
 
 
Ради Вас и в жарких странах,
И в краю снегов
Побеждал я, донна Анна,
Множество врагов.
 
 
Отблеск Ваших черт прекрасных
Я искал в других.
Песнею надежд напрасных
Стал мой нежный стих.
 
 
Я искал… И вот – нежданно
Вы – передо мной.
Донна Анна, донна Анна,
Вы всему виной!
 
 
Время счастья – быстротечно,
В небе тает дым…
Донна Анна, будьте вечно
Счастливы – с другим.
 

7.01.1977

 
Лунный путь привёл меня к тебе.
Ты сказала: – Здравствуй, мой избранник,
Я давно ждала тебя, о странник,
Мне суждённый в тайной ворожбе.
 
 
– Лунный путь велик, – ответил я, —
Тень моя тебе уступит место,
Мне Луной суждённая невеста,
Здравствуй, наречённая моя.
 
 
Лунный путь светился в серебре,
И, сверкая тонкими лучами,
Улыбались звёзды вместе с нами,
Прежде чем погаснуть на заре.
 

1977

 
Восторженность уходит от меня,
Как лучший друг уходит – не прощаясь.
Земля, вокруг своей оси вращаясь,
Уносит тень растаявшего дня.
 
 
Под каменным мостом течёт вода,
Потеряна давно дорога к дому…
И от меня – как женщина к другому —
Восторженность уходит – навсегда.
 

Апрель 1977

 
Вереница милых лиц,
Лица – без конца…
Им – свет девичьих светлиц,
Мне же – свет Лица.
 
 
Сердце лечит только яд,
Греет только дым…
…Донна Анна, говорят,
Счастлива – с другим.
 

1977

 
Что же делать, девочка! Луна
Ныне вновь зовёт меня в дорогу.
За меня на сон грядущий Богу
Помолись, «ничейная» жена.
 
 
Что же делать, девочка! Печаль
Вновь меня уводит прочь от счастья.
Мне сжимает пленные запястья
Цепь Судьбы – безжалостная сталь.
 
 
Что же делать, девочка! Стена
Непреодолима между нами.
Серебрясь холодными лучами,
В дальний путь зовёт меня Луна…
 

1977

 
«Здравствуй, я люблю тебя, прощай…»
Неизбежность встречи – и прощанья.
И меж ними – словно обещанье —
Свет любви, зажжённый невзначай.
 
 
Если ты влюблён – не обещай
Вечности в любви: она не вечна.
Как ни грустно, счастье быстротечно:
«Здравствуй… я люблю тебя… прощай…»
 

1977

Забытые восьмистишия
(1977)

 
«Царевна Несмеяна умерла», —
Сказал мой друг с оттенком сожаленья.
И эта весть легла на Солнце тенью,
И мир сокрыла горестная мгла.
 
 
И лишь слова на тоненьких листах
Бумаги знали истину обмана.
«…A умерла царевна Несмеяна, —
Добавил друг, – с улыбкой на устах».
 

Май-июнь 1977