Текст книги "Избранное. Том I"

 
Имени страннее нет. Небрежность
Взмаха – и удар копья разящий.
Немон – значит ненависть и нежность.
Некто N. Немой. Не-говорящий.
Некто N. He-зримый. Не-весомый.
Не-земной. Да был он или не был?
Демон, верой в Господа ведомый,
Молния, ударившая с неба.
 

12.01.1977

 
Бейте в набат, христиане!
Мир умирает во мгле.
Жребий смертей и страданий
Выпал российской земле.
 
 
В душах Господних созданий
Отблеск надежды угас.
Бейте в набат, христиане:
Близок неведомый час!
 

Март 1977

 
Я верю: завтра будет новый день,
И Солнца луч сквозь облака пробьётся.
По улицам столицы разольётся
Твоё благоухание, сирень.
 
 
Исчезнет ночи пасмурная тень,
И птичья стая в небеса взовьётся,
И город мой, проснувшись, улыбнётся.
Я знаю: завтра будет новый день.
 

1.09.1977

 
Вот мнения о сущности примет:
Есть люди, им подвластные.
Иные, Напротив, говорят: приметы – бред.
…Незрячие – одни, а те – слепые.
 
 
Подчас Добро не отличить от Зла
И холод лести – от тепла участья.
Подчас приносят счастье зеркала Разбитые.
И горе – сны о счастье.
 

Июнь 1977

Мне снилась смерть любимого созданья

А. Блок

 
Мне снилась смерть любимого созданья.
Явился Божий Ангел предо мной,
И в древний храм, исполненный молчанья,
Он ввёл меня в безлунный час ночной.
 
 
Все юноши, влюблённые в созданья
Своей мечты, молились там, скорбя.
Был траур. Были свечи, отпеванья
И гроб, в котором не было – тебя.
 

Июнь 1977

 
Я превращу весь мир в волшебный сад.
Деревьям дам я вечное цветенье,
И музыку заменит птичье пенье
И нежный звон невидимых цикад.
 
 
Я улыбнусь – и явью станут сны,
И век чудес на землю вновь вернётся,
И осень златоликая сольётся
С ликующею зеленью весны.
 

Март 1977

 
…И за все признанья на бумаге,
И за все бессонные огни
На каком ещё Архипелаге
Суждено нам кончить наши дни?
 
 
Грозный рок, куда же ты нас гонишь?
К смерти ли… страшней которой нет?
Но ГУЛаг, Елабуга, Воронеж
В наших душах – с юношеских лет.
 

1977

 
Демонизм бушующей стихии,
Завыванье ветра, грохот грома —
Здесь мой дом. И тучи грозовые
В небе для меня – лишь кровля дома.
 
 
Молнии – блистающие блики,
Каждая из них – моя лампада.
Праздник бури – вот мой Дом великий,
Демонизм грозы – на стогнах града.
 

Февраль 1977

 
Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Прекрасней, чем восход,
        печальней, чем закат.
Я выдумал тебя негаданно-нежданно
Из радости удач и горечи утрат.
 
 
В отчаянье моём мне было так желанно
Увидеть хоть во сне твой облик неземной.
Я выдумал тебя, царевна Несмеяна,
Поверив в то, что ты – не выдумана мной.
 

Май 1977

 
Вам, враги мои, вам, коими гоним
Каждый, не вернувшийся в Сегодня,
Вам, смеявшимся над именем моим
И над верой в свет Любви Господней,
 
 
Вам, не принимающим меня,
Слугам всех приказов и капризов
Я, поэт Потерянного Дня,
Вам бросаю сей надменный вызов.
 

Июнь 1977

 
Я – маг, превращающий в чёткие строчки
Тревогу и ревность, любовь и печаль,
Неистовый Демон в земной оболочке,
Чей взор беспощаден и нежен – как сталь.
 
 
То раб Люцифера, то Ангел Господний,
Я льда холоднее и жарче костра.
Я – маг, превращающий ваше Сегодня
В волшебную сказку о вечном Вчера.
 

Март 1977

 
Люди из Сегодня! К вам храня
Нежность в сердце, я не жду ответа.
Я прощаю вас. Прими меня,
Светлая река забвенья – Лета.
 
 
Но однажды – на исходе дня
К вам в сердца войдёт лучами света,
Песней предзакатного огня —
Грусть сентиментального поэта.
 

Январь-февраль 1977

 
Ты мне чужда, прекрасная страна,
Земля царя-строителя Давида.
О, Грузия! Неверная жена
Востока – легендарная Колхида.
 
 
Люблю тебя. Но мне не суждена
Взаимность – ибо счастливы другие.
А я… Увы, мне так же неверна
Моя чужая родина – Россия…
 

Июнь 1977

Георгий Немон
Бумажный Парфенон
Стихи 1977–1978

Елене Кричевской,

Владимиру Алейникову

и Солнцу

Нам с музыкою легче на земле,

А в небе с нею – свита Аполлона…

Владимир Алейников. «Стансы к Елене»

Кукушка о своём, а горлица о милом…

Владимир Алейников

 
Задумчивый паук
Чуть трогает струну —
И тишина звенит
             в озябших пальцах ветра.
И этот чистый звук,
И эту тишину
Не втиснуть в Парфенон
    классического метра.
 
 
Не втиснуть – замкнут круг.
Над заревом печным
Взлетают угольки и, опускаясь, гаснут.
Задумчивый паук
Узором кружевным
Соткал сплетенье слов
            «прекрасно» и «напрасно».
 
 
И ветер тишину Похоронил в золе,
Бумажный Парфенон
                 стал пепельной могилой.
И камень шёл ко дну,
Металл ржавел в земле…
«Кукушка о своём,
                 а ветер – всё о милой»…
 
 
Не плачь, мой милый друг,
Влюблённый в тишину,
Внемли сплетенью слов
                 классического метра.
Прикосновеньем рук
Я трогаю струну —
И снова тишина звенит в ладонях ветра.
 

Октябрь 1977

 
Я пишу тебе письмо,
Старый друг.
Тяжек нам с тобой, jumeau[8]8
  Близнец (франц.).


[Закрыть],
Путь разлук.
Без тебя я и безног
И безрук —
Как объеденный туземцами
Кук.
 
 
Ты один меня простишь
И поймёшь.
Ты, как женщина, к другим
Не уйдёшь.
Не предашь меня, как друг,
Не пропьёшь.
Как Иуда, не продашь
Ни за грош.
 
 
Я немного пьян, но ты
Не взыщи.
Что за жизнь – носить пальты
Да плащи,
Спать в тиши, глотать лапши,
Да борщи.
Лучше сразу – камень в лоб
Из пращи.
 
 
Я пишу тебе, mon vieux[9]9
  Старина (франц.).


[Закрыть],
Старина.
За окном лишь вороньё
Да луна.
Я б послал тебе в химчистку
Вина —
Да бутылки все пустые
До дна.
 
 
C’est la vie. И что уж там,
Где уж нам!
От вчерашних в доме правд —
Смрад и хлам.
Эх, дружище, всё – содом
Да бедлам,
Шерри-бренди, как сказал
Мандельштам.
 

Июль 1977

– Это какая улица?

– Улица Мандельштама

Осип Мандельштам

 
Я живу у истока
Улицы Мандельштама.
В зеркале дня глубоком —
Очертания храма.
 
 
Очертания зданий —
Белыми облаками.
Улица очертаний,
Одушевлённый камень.
 
 
Одушевлённость стёкол
Окон – и стен строений.
Я живу у истока
Улицы сновидений.
 
 
Словно сны, невесомы
Очертания храма.
Жизнь моя, мир мой, дом мой —
Улица Мандельштама.
 

1975

 
Я бедняга-студент,
          полунищий сиятельный принц,
Я последний из хиппи,
          одетый в гирлянду тряпиц,
Я неведомо кто:
          человек, скорпион[10]10
  Скорпион – знак зодиака Георгия Мосешвили, рожденного 17 ноября.


[Закрыть] или гном,
Я сегодняшний трезвенник,
          пьяный вчерашним вином.
 
 
Я сегодняшний Греттир[11]11
  Герой исландской саги.


[Закрыть],
          слагающий висы[12]12
  Виса – восьмистрочная строфа в поэзии скальдов.


[Закрыть] врагам,
Православный, молящийся
          эллинским светлым богам,
Я глашатай той правды,
          над коей лишь солнечный свет.
Я неслыханный лжец,
          для которого истины нет.
 
 
Я неслыханный выкуп
          за стёклышки да угольки,
Я излучина, дельта и я же – теченье реки.
Я храмовник без храма,
          замок без дверного ключа,
Я бескрылая бабочка и золотая свеча.
 
 
Я бескрылый поэт,
          император пустынных страниц,
Я последний из хиппи,
          одетый в гирлянду тряпиц,
Я случайный прохожий,
          стоящий у вас под окном.
Я неведомо кто: человек, скорпион или гном.
 

1978

 
Добрый день, химеры всех времён!
Я – посланец – ветер, облеченный
Властью – передать вам сей поклон
Низкий – от Нарцисса и Елены.
 
 
Новой вестью Века и Числа,
Воскресившей тайные обряды,
Шлют поклон вам низкий зеркала
Древних звёзд немеркнущей Эллады.
 
 
Чуть бледнее тени тишины,
Чуть светлее гимн, что Фебом сложен.
Горестям, что тьмою рождены,
Солнцем на земле предел положен.
 
 
Есть под солнцем страны без границ,
Те, к которым можно лишь стремиться,
Где бессмертный юноша Нарцисс
В зеркало Эвксинское глядится,
 
 
Где стоит прекрасный Илион
Памятником гордости нетленным.
Есть под солнцем мир, где нет времён,
Кроме вечной юности Елены!
 
 
Вечен день! – хвала вам, зеркала!
Вечен свет – и ветру нет преграды.
Я – посланник Века и Числа
Древних звёзд немеркнущей Эллады.
 

1978

 
Ветер.
Ветер над городом листьев
Светел, как солнце,
Светел и чист
Вьётся.
Листья.
Листья над городом солнца
Стезёю, извилистей,
Чем улица в солнечном свете
Вьётся,
С деревьев слетают.
Солнце.
Солнце над городом ветра
И вольностью листьев.
Они же
Лучистей
Любого из дальних созвездий,
Листья и ветер,
Но солнце всё-таки
Выше…
 

16.06.1978

 
Я хотел бы говорить языком
Старых писем, трав, зеркал, – а потом,
Распрощавшись с двойником на углу, —
Бросить травы да конверты – в золу.
 
 
Мне бы камнем, как в окошко – в стекло
Тихой речки, – а потом – за весло!
Всех русалок с водяными вспугнёшь,
А потом – сидишь на лодке и ждёшь…
 
 
Мне склониться бы к нарциссу в саду
И шепнуть ему: «Эй, how do you do?
Чай далече до Эллады, поди,
На уж зеркальце, бедняга, гляди…»
 
 
А ещё – имею прихоть сказать,
Что погоду бы желал заказать
На сегодня: дождь, жара и мороз!
…А потом – пусть составляют прогноз…
 
 
И последнее желанье, мой друг.
Я хотел бы, став в магический круг,
Перенесть под Петербург – Ленинград.
…А потом – пусть ищут, кто виноват!..
 

1978

 
В оттаявших зеркал голубизне
Застыло Петербурга отраженье.
И воздуха малейшее движенье
Туманит амальгаму на стекле.
 
 
В старинном стуле всё жива душа
Под твёрдой оболочкой деревянной.
Есть бег минут. И вот сосуд стеклянный
На этой тверди замер, не дыша.
 
 
Есть бег минут (Быть может – гул веков).
И шум волны ракушечного горла,
И стёкол линз стремление упорно
Бить крыльями умерших мотыльков.
 
 
А ножницы такой имеют вид,
Как будто бы молчат о том, что знают.
Здесь всё живёт – и всё здесь умирает.
Так статуя Движения – стоит.
 
 
И это Nature Morte Бориса Пти.
Still Life[14]14
  Натюрморт (англ.).


[Закрыть], а по-немецки как – не знаю.
Пред взором объектива оживает
Любой из знаков – только начерти…
 
 
Есть магия исчезнувших примет
Предметов, не зависящих от смерти.
Есть бег минут. И на древесной тверди —
Та музыка, которой больше нет.
 

Февраль 1978

 
Давайте говорить о чём-нибудь простом:
О Боге, например, и о стихах Ван Вэя,
О Гайдне, о весне, о солнце и о том,
Что Смерть —
       всего лишь час в объятиях Морфея.
 
 
О Солнце, о цветах, о птицах, о святом
Франциске, о любви, которой нет светлее.
Давайте говорить беспечным языком
Детей и пастухов из древней Галилеи.
 
 
Настанет день —
       и мы вернёмся в отчий дом,
О пройденном пути нисколько не жалея.
Давайте говорить о том, что стало сном,
О греческих богах и жертве Прометея.
 

1978

Праздность, Катулл, наводит мытарства

Катулл

 
Что там – нечет или чёт,
Год или година?
Брось, Катулл, безумный счёт:
Лень всегда едина.
Лень, Катулл, всегда влечёт
За собой седины.
 
 
Что там – небыль или быль,
Правда или кривда?
Жизнь, Катулл, темна, как стиль
Джонатана Свифта.
Книга – жизнь, а мы – лишь пыль
Меленького шрифта.
 
 
Что есть суть и что – пустяк?
Брось, Катулл, тревогу.
Кто нам – друг и кто нам – враг,
Не поймёшь, ей Богу!
Кто мудрец, а кто дурак?
Чёрт здесь сломит ногу!
 
 
Хоть дыши, хоть не дыши —
Выживешь едва ли.
Poor Yorick – тень души,
Как заметил Гамлет.
Что ж, прощай, Катулл, пиши!
Всем – поклоны.
Vale![15]15
  Будь здоров! Прощай! (лат.).


[Закрыть]
 

Сентябрь 1977

 
Если нищий равен – королю,
Если не четыре – дважды два,
Ноль, увы, равняется нулю,
Ибо пустота – всегда жива.
 
 
Ибо пустота – извечный круг,
Замкнутый вращением времён,
Ибо тишиною полон – звук,
Полон осязаемостью – сон.
 
 
Между словом Да и словом
Нет – Некая незримая черта.
На вопросы вечности ответ —
Цифра ноль – святая простота.
 
 
Сколь же он велик и сколь же мал,
Ноль! Экватор? Твёрдая вода?
Ох, Господь, однако, и задал
Нам головоломку, господа!
 
 
Не гадайте! – ибо не дана
Человеку истина сия.
В мире существует лишь одна
Формула земного бытия:
 
 
Если нищий равен – королю,
Если не четыре – дважды два,
Ноль – всегда равняется нулю,
Ибо пустота – всегда жива.
 

1977

 
Устье реки начинается с греческой буквы
Дельта, чья верхняя точка – всё тот же исток.
Есть ли различие между реки совпаденьем
С морем, сплетением слов
          и скрещеньем дорог?
 
 
Эллинских знаков ещё не раскрыто значенье,
Альфа стремится к омеге, как тело – к земле.
Есть ли различье
          меж тайнами жизни и смерти?
Дерево вечно – в цветенье, огне и золе.
 
 
День, как река, от восхода течёт до восхода.
Полночь сегодня – вчерашнего полдня порог.
Есть ли различие между концом и началом
Рек, если место впаденья – всё тот же исток?
 

Февраль 1978

 
В Британии касторка —
Напиток, слаще нет.
Там слово look не горько,
A bread – совсем не бред.
Там все пьют кровь со steak’oм,
Там похороны – спорт.
Какой Вам нужен Bacon?
Сэр Фрэнсис – высший сорт!
 
 
В Британии есть лорды
С фигурами девиц.
В Британии кроссворды
Решают сотни лиц.
Закон там столь удобен,
Что судьи редко лгут.
Какой ещё там Робин
Не Bad, подлец, а Гуд?
 
 
В Британии погода
Всегда одна: туман.
В тумане там в два счёта
Обшарят ваш карман.
Два дула – словно жерла:
Беги, пока живой!
Какой там, к чёрту, Шерлок
Под псевдонимом Дойль?
 
 
В Британии есть хиппи
Богаче многих скряг.
Britannia is keeping
Колоть себе some drug.
Лови свой кайф, доколе
Не зазвонит Биг Бен.
Какой там crazy к police
Приставил слово man?
 
 
Страна сплошных контрастов,
Страна – страннее нет.
Но в русской тьме нам часто
Британский брезжит свет.
Your Majesty, простите,
Откройте мне секрет:
Как может Ваша Britain,
Такая small – быть Great?!
 

Август 1977

 
Стихи горят в сиянии свечи.
Есть письмена любви, которой нет
Отныне. Над свечою тает свет.
– Усни, моя надежда, замолчи.
 
 
Зачем тревожить сон грядущих лет
И подбирать забытые ключи?
Не изменить движения планет…
Усни, моя надежда, замолчи.
 
 
Стихи сгорят, – холодные лучи
Наполнят лёгким воздухом рассвет,
И голос мой промолвит мне в ответ:
– Усни, моя надежда, замолчи.
 

1978

 
Тени, зачем эти тени, кому и когда?
Тень-понедельник и тени – четверг и среда.
Наши недели – лишь тени сомнительных дней.
И воскресенье одно не имеет теней.
 
 
Тени – вокруг. Это тени от них и от нас.
Женские лица – лишь тени накрашенных глаз.
Лица мужчин – что оттенки для зренья слепца.
У прокажённых лишь тень не скрывает лица.
 
 
Тени воркуют, как голуби на чердаках.
Тени смеются – старушками в сонных дворах.
Вечные стражи – друзей и любовниц верней,
Тени повсюду. А мы только тени теней.
 

1978

 
Над водой склонился и слегка
Улыбнулся – за пределы сада.
Ничего мне, Господи, не надо
Кроме взгляда этого цветка.
 
 
Крыльями два лёгких лепестка
Приподнял – и птицей за ограду!
Ничего мне, Господи, не надо
Кроме жизни этого цветка.
 
 
Мир велик. За садом есть река,
Лес… Куда летишь ты? – Есть Эллада.
…Мне-то ничего уже не надо,
А ему – пусть будет смерть легка.
 

1978

 
Выпьем, Хэмми, виски с содой,
Виски с содой и со льдом.
Между Крезовой свободой
И Сизифовым трудом
 
 
Жизнь проходит, как в казарме,
И звонит – to you and me —
Колокол. Эй, кто там! Бармен!
Виски с содой, чёрт возьми!
 

Июль 1977

 
Что там толку в ваших бреднях,
Арлекин или Пьеро?
Искажают кражи, сплетни
Мандельштамово перо.
 
 
На ахматовские строки
Подбираются лады,
Ритмы, свинги, джазы, роки
И – «Смятения» следы.
 
 
И не мысленно, Волошин
(И в помине мыслей нет!),
Всяк незван и всяк непрошен
В Ваш же входит кабинет.
 
 
Ходят сплетни, ходят слухи
В Петербурге-городке
О каком-то «пленном духе»
С белым голубем в руке.
 
 
Так сплетают паутину.
Те – безгласны, те – мертвы.
«Ах, Марина, ох, Марина!
Эх… Елабуга… увы…»
 
 
В свете солнца, в свете лампы,
Contra – днём, а ночью – pro,
Оскверняют «мандельштампы»
Мандельштамово перо.
 

Июль 1977

Марина в семнадцать лет в 1909 году пыталась застрелиться в театре на ростановском «Орлёнке»…

А.И. Цветаева

 
Моя влюблённость мне близка,
И нет иных подруг.
Зачем тебе тоска, мой друг,
Зачем тебе тоска?
 
 
Я вижу тонкие черты
Лица – и чуткость рук.
Зачем тебе мечты, мой друг,
Зачем тебе мечты?
 
 
Моя душа ещё жива,
Но нет иных порук.
Зачем тебе слова, мой друг,
Зачем тебе слова?
 
 
Моя влюблённость столь легка,
Что нет ни слёз, ни мук.
…Лишь холод у виска, мой друг,
Лишь холод у виска.
 

19.07.1978

 
О, ночь моя – печаль испепелённой тьмы!
Снежинок над Москвой серебряная стая.
О радости тепла и горестях зимы
Ты, ночь моя печаль, лепечешь, замерзая.
 
 
Распахнут звёздный плащ. Героям и богам
Родиться суждено из недр бездонной ночи.
О, ночь моя печаль, ты строишь снежный храм,
Твой чёрный купол тьмы Луною позолочен.
 
 
Владычица теней, сокрывших круг земной,
Из мира пустоты, из времени разлуки,
О, ночь моя печаль, над нежной белизной
Я к вечности твоей протягиваю руки.
 

1977–1978

 
К июньскому утру Гефеста огонь вознесён,
Богиня любви Афродита
         рождается в ласковой пене
Эвксинского Понта,
                   а ночи угрюмые тени, —
Поёт Одиссей, —
         исчезают, как горестный сон.
 
 
Начало июня есть время бессонных ночей,
А утром лазурь облачается вновь
                   в белоснежное платье,
И кажется, что облака раскрывают объятья,
Снимая заклятья
         с запретных плодов и речей.
 
 
Хвалой Аполлону звенит восхищённая медь
Спартанских щитов:
         Менелай возвращается
                   с вестью о мире,
И платье белее, чем облако, тает в эфире.
Елена Прекрасная, Трое не надо гореть!
 
 
Пусть Зевс-громовержец,
                        царевна,
                           хранит твой покой.
Богиня любви Афродита
         развеет все страхи измены.
Начало июня – рожденье прекрасной Елены.
Елена Прекрасная,
         счастье – да будет с тобой.
 

1978

 
Господа иудеи, гвардейцы и древние греки,
Возвращаю вам острые гвозди,
                                рапиры, мечи,
Возвращаю и вам топоры, господа палачи.
Я без помощи лезвий
                             сужу о другом человеке.
 
 
На Сенатском плацдарме
                        четырнадцатым декабря
Я не клялся воздать по заслугам,
                         надеясь на память
О казнённых безумцах,
          восставших не против царя —
Что им царь? – против будущего,
                  что расправилось с нами.
 
 
О, твердыня данайцев,
          Ахилл, достославный герой,
Я не бился с тобою
          на поле грохочущем брани.
Безоружный оракул,
          я смерть вызываю на бой,
И от лезвия гибель свою я предвижу заране.
 

1978

 
Женские лица Флоренции, мир Гирландайо,
Маски истории, древних времён херувимы.
Мир невидимок: печальные лица незримы,
Птицы безмолвствуют,
       в чистое небо взлетая.
 
 
Над фолиантом склонённый
                            святой Иероним
Черпает мудрость
       в евангельских иносказаньях.
Мир созерцает и вехи проводит познанья
Свет Вифлеемской Звезды —
                        на его небосклоне.
 
 
Так начинается ранний закат кватроченто.
Музыка цвета
       возносится к небу Всевышним.
Глядя на фрески,
       спустя два столетия с лишним,
Слышит Вивальди звучанье piano crescendo.
 
 
Так начинается слава, мессир Доменико,
 
 
Слава, подобная солнца сиянью над нами
Солнце Флоренции!
                 Мне ли земными словами
Ныне воспеть красоту лучезарного лика!
 

1978

 
По миру, где без войн нельзя прожить,
Я проходил в тумане и под солнцем,
И я стучался в узкие оконца,
Чтоб пленных птиц на волю отпустить.
 
 
По миру, где любовь превращена
В бесстрастное пустое развлеченье,
Я странствовал под знаком отреченья
От той любви, что мне была дана.
 
 
Я спрашивал людей счастливых стран,
В жестокости своей не знавших меры:
– «Кто ваш Господь,
        в ком символ вашей веры?»
И люди отвечали мне: «Das Man»[18]18
  Понятие, введенное Мартином Хайдеггером для обозначения окружающего человека безликого мира повседневности.


[Закрыть].
 

Июнь 1978

 
Лотхен, локон, Лорелея,
Гёте, Генрих Гейне…
Ведьма, с ворожбой твоею
Мне – хоть в воды Рейна!
 
 
Ах, Германия – гадалка,
(Frau или Freulein?).
«Было – жарко, стало – жалко», —
Сплетни колоколен.
 
 
Ван Бетховен, Букстехуде,
Бах без слова Feuer.
Переводы, пересуды —
Чёрт-те что такое!
 
 
Говорят, что герр Георге
Был нечистой силой.
Гутен таг вам, гутен морген,
Господи помилуй!
 
 
Волны Рейна, зелень леса,
Гессе, Гофман, Гауф…
Ах, Германия – принцесса!
(Freulein или Frau?)
 
 
Не грусти, старушка-норна!
Вечно рядом с нами —
Алым, золотым и чёрным —
Зигфридово знамя!
 

1978