Текст книги "Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа"

Духосад
Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа
Георгий Петрович Юрьев

Любителям и хулителям Духовного кривопутия России, с пониманием и без назиданий, посвящается

© Георгий Петрович Юрьев, 2024

ISBN 978-5-0055-4156-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I. Судьба-Доля

Судьбу-Долю выбирает человек

Родник виртуального материализма

Летнее уральское утро, солнце стремится к зениту, тёплый южный ветерок шевелит голубые прозрачные шторы в открытом окне мансарды. Перед окном стол из берёзы со столешницей под светлый орех. На ней старый ноутбук и листы белой бумаги формата А4. В левом углу листа зелёные буквы складываются в слова: «Торопиться надо медленно, но текст следует замешивать густо», – так как бы сама собой написалась эта фраза. Мысль остановилась, и замерший шарик ручки поставил зелёную точку.

Важные вещи Влас писал зелёными чернилами, давно, со студенческой поры. Для форса он начал заправлять ими дорогой подарок от родителей на свой день рождения – китайскую ручку с золотым пером. Вначале, чтобы повыпендриваться в группе и на курсе, а потом привык. Понравилось. Наброски будущего текста он всегда делал на черновой бумаге, затем печатал на пишущей машинке в двух экземплярах, под копирку. Сразу начисто, из соображений экономии чистовой и копировальной бумаги.

Но первый компьютер сразу же разрушил стереотип сочинения текстов тем, что позволил править написанное до бесконечности. С одной стороны, это удобно, но с другой – работа затягивалась мелочными правками. Постепенно вернулся к отработанному методу: тезисы писал на бумаге, правил их, а затем переходил к клавиатуре. Ныне корявая судьба распорядилась Власом так, что на чужом столе старая клавиатура чужого ноутбука, годного лишь для набирания текстов, ожидала творческой игры его пальцев. Но и за эту возможность следует благодарить судьбу, об этом и повесть.

Сегодня утром Влас спустился к роднику, разделся догола и с ощущением внезапного удовольствия трижды облился ледяной водой, по полному ведру. Подумал, что так смылась тревога и усталость последних дней. Да, родниковая вода вытеснила из тела усталость от их с Лизой тревожного путешествия на разных машинах, под чужими документами и по незнакомым ранее дорогам. Бодрость, это великолепно! Он наполнил ведро, легко поднялся с ним по косогору и отдал воду хозяйке, для электрического самовара.

Сейчас Власий философствовал, переполненный громадой свалившихся на него событий. Сиреневая флешка с архивом Гнома, – просмотр которой он отложил до каких-то непонятных времён, – так и не вплыла в порт USB, чтобы раскрыть своё таинственное содержание. Флешку красного цвета Гном подарил ему при их расставании в Пеноморске, велел беречь и никому в руки не давать. Третья флешка синего цвета, с которой всё и началось, притягивала и пугала его своими непонятными качествами. Изначально её содержание было внутри флешки цвета слоновой кости. Но после того, как её роль стала скандальной, из-за чего и перед тем как судьба Власа в буквальном смысле повисла на кончике пилки для ногтей, он перекопировал её в синюю флэшку, а вражью заразу сжёг в костре. Влас явно оттягивал удовольствие от встречи с незнаемым и желанным, повертел синюю флешку в руках, но вернул её в ящик стола. Достал свою рабочую флешку зелёного цвета, вставил в ноутбук и, глядя в окно, откинулся на спинку стула. Снова задумался о роднике.

Перед ним на голубом фоне неба волновались зелёные кроны высоких берёз. Под ними – слегка трепетали раскидистые сосны и кудрявые рябины. За ними – широкая пойма мелкой реки с быстрой водой, а за ней – тайга. Над зелёным долом высоко в небе парил коршун, сорока наблюдала за ним с крыши сарая. Тропинка от калитки дома косо присоединялась к тёмно-жёлтой глинистой дороге, а та круто спускалась по косогору к обустроенному роднику: каменная подставка для ведра и лавочка из отёсанных колышков. Прозрачная, холодная и вкусная вода напористо и непрерывно вытекала между сплетёнными корнями двух высоких берёз на краю обрыва прямо в деревянный жёлоб на распорках.

Утром Влас сидел на лавочке, смотрел на струю воды и брызги от её падения на камни. Он слышал журчание текущей и шум падающей воды вперемешку с комариным писком и думал примерно так, как рассуждал бы древний философ на этом самом месте. Откуда вода? Земля её рожает? Реку наполняет вода из тёмной тучи, вдобавок она становится мутной от жёлтой грязи дна и берегов, это понятно. А почему вода из глинисто-жёлтой земли вытекает чистая, без примесей? Это непонятно. Чистый родник из грязной земли, это что, чистый «дух» воды? Физика непонятного чуда? Влас рассмеялся сам над собой: зафилософствовался! Однако же, корявый дух множества жизней виртуален, но его духовные влияния явно материальны! Это же факт! Опять же, уникальная жизнь конечна, но она непрерывна множеством жизней при том, что каждый человек имеет личную шкалу сравнений всего со всеми. Различия соответствуют принципу индивидуальности, но… тогда как можно всё это разное воедино свести?

Ответ завис… вдруг боковое зрение переключило внимание Власа на пузырьки. Они всплывали из закваски на дне трёхлитровой банки и лопались на поверхности среди ржаных корок. В стеклянной банке шёл живой процесс, бродил хлебный деревенский квас, поставленный хозяйкой специально для гостей. Квас созревал, а для ускорения процесса Влас иногда перемешивал содержимое деревянной мутовкой. Банка стояла на виду, на полке справа от подоконника, как его продолжении.

Наплыв ассоциаций увлёк Власа и привёл к неожиданным сцепкам дрожжей и духа. Когда-то давно в студенчестве, Влас вместе с друзьями баловался изготовлением домашней браги и вина, и твёрдо помнил основы изготовления хмельных напитков. Главное в них – сахар и дрожжи, грибы без грибницы, микроскопические шарики. Они сбраживают сахар до спирта и углекислого газа. Энергия сбраживания поддерживает жизнь дрожжей, а они размножаются почкованием. Неожиданно Влас эмоционально ощутил, что в верхней части его живота началось тёплое творческое брожение, а в голове забурлили мысли и заговорили внутренними диалогами, сами с собой вслух:

– Оппочки тата! Дух – это бродильное начало жизни, а дрожжи – её творящая сущность. Интересная логика фактов про тело, душу и дух. Главный факт, что всё живое размножается. Тела размножаются половым путём, инстинктивно. А как душа множится? Теологи утверждают, что она достаётся человеку от Бога. Материалисты полагают, что душа – это рефлексы эмоциональной сферы. Явный факт: живым телам присущи эмоции. Они выстраивают универсальный язык символических коммуникаций между живыми существами. Так утверждал Дарвин. Следовательно, эмоции принадлежат телесности и генетически наследуется вместе с ней. Тогда при чём тут дух? При том, что дух виртуально организует телесно-эмоциональную жизнь личности. Но размножается-то он вегетативно, брожением в эмоциональном теле, а выйдя из него – в социальном планктоне. Подобно дрожжам, почкованием! Это социальный инстинкт. Природный способ информационного почкования коммуникаций между телесами с их душами. В любом контактном социуме. От человека к человеку, как вирусы и микробы.

Влас задумался, при этом он хаотично водил ручкой в центре чистого листа. Затем внимательно посмотрел на получившийся узор из зелёных линий и громко воскликнул, подражая классикам новых идей:

– Эврика! Дух – это социальные дрожжи, которые размножаются виртуальным почкованием! Вот он универсальный принцип изменения социальной реальности людей! Древние люди интуитивно распознали и придали божественный статус этому непонятному явлению. Стали активно использовать разные модели «духа» для улучшения и украшения своей жизни. Так произошло рождение разных культур. Символы духа размножались и отпочковывались через элементы одежды, тату-раскраски и прочие украшения вместо привычного «обнюхивания» по типу свой-чужой. Да, совершенно прав был Пушкин! Влас со школы любил и наизусть помнил много чего из Пушкина, например, «Руслан, лишился ты Людмилы; твой твердый дух теряет силы… Там русской дух… там Русью пахнет!»

Влас ласково посмотрел на свою Людмилу – она, Лизонька, крепко спала после ночного бдения у телевизора, – и развернул лист низом кверху; ещё раз вгляделся в нарисованный хаос линий, размышляя вслух:

– Принципиально важно то, что дух влияет на телесно-эмоциональные реакции и может менять их. То есть, в одном теле соединились и синхронно сотрудничают два инстинкта размножения. Явный половой, материальный по своей сути и есть главный инстинкт. Со своей генетической логикой тела и души. Второй, социальный инстинкт духа по научению или по принуждению, но он не всегда явный. По сути – это вегетативное почкование виртуального духа через информационные каналы организма. Иногда коварного и корявого духа, который может стать доминантным инстинктом, например, в толпе, и потянуть за собой тело с душой. Куда? Да куда угодно: в любовь, на подвиг, а может быть и на общую погибель живой, но внутренне конфликтной троицы тела, души и духа. Более того, он может сподобиться и разнести споры виртуальных дрожжей духовного инстинкта, как это делали пассионарии или даже посланники Бога. Банальный прозелитизм. Главные инструменты бесполого размножения гуманитарного духа – слова и символы. Они – квинтэссенция, логическое семя размножающегося духа, его послание в социальную жизнь. Воистину, вначале было слово! Следовательно, свобода слова есть свобода духа, а цензура – роковой могильщик свободного духа!

Пронзительная мысль, рука автоматически потянулась за ручкой и быстро написала: «Виртуальный материализм: библия корявости». Понравилось. Тут же из памяти выскочило: артефакт. Записал, что помнил: это от латинского арте – искусственно, плюс фактум – изготовлено. Артефакт есть любой предмет: полезный, вредный или так себе, изготовленный человеком на всякий случай. Фактура материального. Теперь о виртуальном. Сделаем допущение, что виртуальное тоже материальное, только по-иному, тогда это виртефакт. От латинского вирте – виртуально, плюс фактум – сейчас делается. Реальный процесс изготовления артефактов с помощью информационных дрожжей духа. Два явления единого процесса повторения и созидания телесного и духовного. По сути, это вполне себе мёбиусно закольцованный процесс двуявленного размножения человека и его духа от зачатия до виртуального послесмертия.

Здорово! Именно об этом, но очень кратко и не совсем понятно для моего обалдевшего тогда разума, говорил Морозов. Но тогда, на пляже, он убедил меня принять его заманчивое предложение… и вот сейчас перед моими глазами лежит один из плодов того согласия – сиреневая флэшка. Ждёт свой черёд, чтобы компьютерные дрожжи смыслов внедрить в мой биологический интеллект. И тогда… с помощью компьютерной программы для создания новой реальности человека я смогу создать что-то совсем новое. Сейчас я мыслями брожу внутри себя и творю всякие рассуждения – отпочковываюсь… Ок! … – и пошло-поехало по известной и накатанной траектории:

– Так, виртуальный процесс запустился: людоеды едят плоть людей, равно как мясоеды питаются плотью зверей. Значит есть и те, кто питается духом людей? Назову их «духоедами». По аналогии с буквоедами. Здорово! Теперь стало понятным, почему правитель был озабочен мечтой о 500 миллионах россиян.11
  «Вторая нефть». Сергей Медведев – о 500 миллионах россиян: https://www.svoboda.org/a/vtoraya-neftj-sergey-medvedev-o-500-h-millionah-rossiyan/31444828.html


[Закрыть] Для духогенного людоедства. Следовательно, среди них есть и те, кто довольствуется глупыми идеями и словами – это «глупоеды». Начало библии есть, что дальше? Напишу об этом книгу, – Влас поменял лист и написал: «Полковник, медик, учёный». – Точка. На сегодня хватит для истории с новыми артефактами, виртефактами и бесполым размножением духа.

Цепь удивительных событий Власий запустил сам из привычного любопытства к чужим артефактам и виртефактам, следуя своей терминологии. Ну и что. Собственно, вся история европейской цивилизации, по меткому замечанию философа Мамардашвили, началась с удивления двух великих греков: Платона и его ученика Аристотеля. Их удивляла необычность устроения мира, человека и людей вокруг него. Вдобавок, они спорили об истоках идей и главенстве их в мире.

Если Платона перевести на мой язык, то верхний мир рождает идеи, которые управляют духоедами, их Судьбой-Долей22
  Доля – в славянской мифологии олицетворение счастливой судьбы, удачи. Она даётся человеку прежде всего матерью, обусловлена родом, предками и была даром богов для преодоления жизненных трудностей. Доля сопровождала человека до смерти, в значительной степени влияя на его жизнь и личность.


[Закрыть]. Чем-то похоже на ведомство непреодолимого Рока-Чернобога33
  Чернобог – жуткое божество древних славян, олицетворение всех злоключений и бед, злой бог, приносящий несчастье. Это страшное божество услаждалось кровопролитием и неистовством.


[Закрыть]. Если следовать Аристотелю, то идеи рождаются внутри людей и руководят ими – глупоедами – сначала снизу-вверх, а затем управляют ими сверху-вниз, как перекрёстные треки Судьбы-Доли и Рока-Чернобога.

Влас подвигался, массируя мышцы тела ладонями и параллельно задумался о другом:

– Духоделический эликсир стабилизации старения, судьба и рок, флагшток и пилка для ногтей, дельфины и триумвират, Духосад и Матерь Духородица – что общего в столь разных инструментах планов и свершений? Наверное, мне со своим гуманитарным образованием далеко до этих древних греков, но чем чёрт не шутит, пока ангелы спят? Духи глупости – они синхронно виртуальны и материальны, но кто их творит? Ангелы над человеком или бесы в бренном теле? Известно крылатое выражение от античных философов: «В здоровом теле – здоровый дух, у тех, кто молится». По-другому оно звучит так: «Здоровое тело творит здоровый дух». Логический антипод сцепке тела и духа живёт и действует по умолчанию: «Больное тело творит гнилой дух, а гнилой дух разрушает здоровое тело», и что с этим делать? Он вреден для духоедства или наоборот, притягивает и объединяет? Неожиданный ответ дал нос: через окно он унюхал запах яичницы с салом и луком, а рот моментально ответил ему обильной слюной в ожидании вкусноты. Сигнал питательного духа еды принят, бумагу, ручку и компьютер – в сторону, пойду-ка я вниз на кухню: «Лизонька, аууу, просыпайся, любимая, завтракать».

Полковник, медик, учёный

Дядю Власа (по матери) звали Павлом. Он был морским полковником медицинской службы, теперь уже в запасе, то есть на пенсии, доктором наук, интеллигентным и начитанным человеком. В старом портфеле, с которым он раньше приезжал в Москву, остались лежать, вперемежку с ненужными теперь служебными документами, его любимые со времён горбачёвской гласности журналы «Новый мир» и «Знамя». «Новый мир» к этому времени уже доказал абсурдность своего названия, лишний раз подтвердив: ничто не ново под луной, а «Знамя» изрядно истрепалось на гнилом древке – все силы ушли на печатание в последние советские годы некогда запретной диссидентской или сомнительной с точки зрения тогдашней идеологии литературы. В этот раз он приехал с дорогим кожаным портфелем, в котором вместо бумаг и журналов был топовый ноутбук фирменной модели.

В подарок дядя Павел привёз Власу чёрные берцы морских пехотинцев. Когда тот в прихожей примерил их, нелепо потоптавшись на месте, дядя с удовлетворением заявил:

– Тебе идут, племяш.

– Нашему подлецу всё к лицу, – вяло пошутил Влас.

– К твоему имиджу не помешает прибавить брутальности. А то что-то кислое у тебя лицо. Ну-ка – подтянуть вверх уголки губ!

– Есть! – вытянулся племяш по стойке смирно и изобразил идиотскую солдафонскую улыбку.

Дядя Павел одобрительно оглядел Власа от берц до улыбки и постановил:

– Годен к строевой.

Дядя приехал в командировку, в свой главк Минобороны, но не захотел даже заезжать к себе домой: фирма по ремонту квартир под броским брендом «Синее небо» месяц назад приступила к перепланировке и ремонту недавно купленной им вторички рядом с Садовым Кольцом. Поэтому он прибыл «на побывку» к любимому племяннику. Благо, что племянник теперь жил один, не считая двух пауков под потолком, которых он зачислил в члены своей семьи и за которыми в полусонном состоянии наблюдал по утрам. Дядя был мало похож на полковника: у него были грустные глаза, нервное лицо, подвижные губы, которые он покусывал в поисках точного слова или вспоминая что-то, что не хотело вспоминаться. Но выправка сохранилась – дядька никогда не сутулился, не озирался на улице, не был суесловен. А что слишком интеллигентное лицо – так это свидетельство того, что был он медиком. Как он однажды упомянул, специалистом по проблемам выживания во время боевых действий.

– У них, у супостатов, есть кое-какие наработки, – вечером заговорщицки делился дядя заветным и запретным после 150 граммов привезённого им коньяка. – Наши препараты – не кошачья моча, да уж поверь. Есть и у нас кое-что. И им до нас – как до луны.

– С этого места поподробней, – в шутку решил подначить Влас.

– Ага, разлетелся. Много будешь знать, плохо будешь спать…

Уставший дядька вскоре отпросился, как он выразился, «в свой кубрик». Через десять минут из соседней комнаты послышался его храп.

Неожиданное решение овладело Власом как наваждение – извне и как бы вопреки его сознанию. Надо было действовать стремительно. Страха у Власа не было, было ощущение предписанности, заданной обязательности действий в такой картине поведения.

Влас включил ноутбук, который остался на столе, в кухне. Дядя утром, перед докладом в Минобороны, работал за ним, это был его ноут. Дядя оделся в военно-морскую форму, что придало ему не только строгость, но и отстранённость от семейной, уютной атмосферы, какая была накануне, во время их чаепитий. Потом, вернувшись вечером после доклада, он ещё немного поработал, но уже в спортивном костюме, с чашкой чая на столе. Дядя специально сел спиной к окну, а стол придвинул близко к себе, так, что заглянуть в экран было невозможно ни с какой стороны. Влас понял в тот момент, что в служебном ноуте бывшего полковника затаилось нечто секретное, важное, государственное. И, присев напротив дяди тоже с чашкой чая, он уловил момент, когда тот перезагружал ноутбук; зеркальное отражение пароля отразилось в вечернем окне. Это было сочетание трёх цифр и трёх букв. Пока не забыл, Влас в туалете записал их на предплечье, после чего тщательно застегнул пуговицу на рукаве рубашки.

Теперь Власу потребовалось менее получаса, чтобы скопировать все дядины файлы на простенькую флешку цвета слоновой кости. Наполнившись секретами, она стала бесценной. В ней были материалы о какой-то разработке в области создания иммунологических препаратов для выживания – это было пока всё, что понял Влас, не в силах одолеть химические формулы, которые и в средней школе ему были неподъёмны. Там был ещё какой-то видеофайл, но он не открывался в устаревшей операционной системе его старого компьютера. Влас давно хотел её обновить, всё ждал, когда она подешевеет. Да и на пиратскую копию денег жалко.

…В зыбком отражении витрин и неоновых вывесок сквозь приоткрытые шторы окна был виден рекламный щит. Он давно потерял свой достойный внешний вид и свою актуальность. Его просто забыли снять. Щит обещал: «Нелёгок путь. Но ветер века – он в наши дует паруса!» Но пока только снова начавшийся ветер шатал этот щит, мало походивший на парус. А то, что путь, который предстоял Власу, нелёгок – с этим он был согласен.

Отец Александр

Ему вспомнилась беседа со знакомым священником. Одно время он посещал храм по сострадательной просьбе зеленоглазой жены, когда они жили в другом районе. Батюшку завали Александром. У него была жидкая борода, сквозь которую просвечивали брыльки. Разговор шёл во дворике у церкви, после службы.

– Как можно трактовать человека, спрашиваете вы? – переспросил священник. – Я могу лишь подтвердить, что это творение Божие, по образу и подобию.

– Да, согласен, отец Александр… Но вот что мне пришло в голову, – Влас тщательно подбирал слова, чтобы не попасть в неловкую ситуацию и не показаться профаном. – Вот такая, может быть – неожиданная, аналогия… Итак… Человек, возможно, был создан как совершенная, идеальная, программа. Но грехопадение внесло в неё некий вирус, который, мутируя, стал множиться и во многих своих разновидностях стал передаваться из поколения в поколение. А если попробовать вернуться к первоначальной версии программы и начать всё сначала? И не допускать инфицирования программы? Вот у Творца есть, наверное, некая… ну, предположим, мастер-флешка, и программу можно перезапустить.

– Подождите, а куда в таком случае девать уже привычно живущих, мутированных, как вы говорите, людей? Простых грешных с их большими и малыми недостатками? – спросил батюшка и внимательно посмотрел в глаза Власа.

Тот запнулся. Потом, подумав, предположил:

– Может, каким-то образом предотвратить их дальнейшее размножение?

– Каким же? Насильственной кастрацией и стерилизацией?

Влас промолчал. Ответа он не знал.

Отец Александр тяжело вздохнул и заговорил:

– У древних церковных писателей есть интересная аналогия. То, что вы называете вирусом, они называли примесью. Примесью греха в каждом из нас. Поэтому нужна переплавка. Они сравнивали это с процессом переплавки меча. Если в нём появлялась вредоносная примесь, он становился ломким, хрупким. Тогда его расплавляли и извлекали из горячего металла эту самую примесь. Но расплавленный меч – это ведь временно уже никакой не меч, он теряет привычную форму. Как бы умирает. Вот так и Христос тоже проводит себя, свою сущность, свою жизнь через смерть, через распад. И после смерти на кресте воскресает. Вот вам своего рода «перезагрузка», прости Господи…

– Отец Александр, но ведь это Христос. А как же «перезагрузиться» простому, обычному человеку?

– Ну вот давайте поразмышляем… – Батюшка в задумчивости посмотрел вправо, затем вниз, потом вверх и остановился взором на куполе церкви. – Интересную, пусть и не очень оригинальную, аналогию вы предложили. Вирус, а потом и множество мутировавших по-разному вирусов человеку были навязаны – Змием ли искусителем или неким вселенским Хакером – как вам будет угодно… Но вирус не мог бы поселиться в каждом из нас без нашего согласия. И так же без нашего согласия мы не можем вылечиться от этих вирусов – перезагрузиться, переформатироваться, очиститься. Для этого у нас и есть Христос. Для этого и есть чудо Его воскрешения.

– Благодарю вас… – Донельзя инфицированная грешными вирусами душа Власа была тронута словами священника. Влас решил вернуться к главной теме.

– Хотел бы спросить вас о некоем, на мой взгляд, противоречии в христианстве. С одной стороны, говорится о том, что со смертью жизнь не заканчивается, в Символе веры мы читаем: «Чаю воскресения мертвых». С другой стороны – отрицается бессмертие души.

Отец Александр погладил бородку, покивал проходившим мимо прихожанам. Среди предков священника были, видимо, какие-то восточные люди, и растительность на лице его была жидковата.

– Что я могу сказать в ответ? Христианство говорит о человеке в целом. И о воскресении человека в целом. И в христианстве в целом, и в православии в частности, есть представление о душе, о её посмертной участи. Но – вот что важно! – мы считаем душу лишь частью человека, а не отдельной, так сказать, субстанцией. Человек суть душа плюс тело. Воскресение – это воскрешение тела и души. Человек таким образом воскресает полностью.

Отец Александр начал говорить быстрее, видимо, он уже торопился. Влас поспешил спросить:

– А как церковь относится к идее сделать человека бессмертным с помощью науки, медицины… специальных препаратов? К технологическому бессмертию?

Священник улыбнулся и ответил коротко:

– Господь властен отделять душу от тела. И потом воскрешать их в единой комплектации, извините за техницизм. Неведомо, для чего это нужно. Возможно, для той самой «перезагрузки», о чём мы с вами сегодня говорили… Желаю вам хорошего самочувствия. Господь с вами. До свидания.

– До свидания, отец Александр.

Батюшка, перекрестившись, вошёл внутрь храма – близилась вечерня. А Влас поспешил на дежурство в типографию, где готовился к печати номер комсомольско-молодёжного журнала с разгромной антисталинской статьёй. Тогда Влас и вправду верил, что ветер века дует в паруса правды, доброты и справедливости. И христианские ценности в обществе вот-вот возобладают. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете…», как сказал Грибоедов.

Но ценности пришли другие. Есть флешка, военные тайны, внешние и внутренние «враги», опасность и деньги. Да, деньги нужны, работы нет – но это неправильный, коварный и опасный путь. Что делать? Всё утро он бродил по улице неподалёку от своего дома, вдыхая сырой после дождя воздух, навсегда отравленный выхлопными газами, старался побыстрее пройти под щитом, шатающимся под ветром века, который «в наши дует паруса».

«Как бы этот щит-парус не обрушился на мою голову в отместку за всё, как я живу; ведь я заслужил сурового наказания, так сказать, по совокупности грехов; и мысли мои, и намерения греховны», – подумал Влас. Он покосился на щит и опасливо втянул голову в капюшон, как прячущаяся в собственный панцирь черепаха.