Текст книги "Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа"

Мистер Икс

Руденко не спалось, многолетнее переутомление сказывалось. Опять эта дурацкая привычка – когда шалят нервы или нездоровится, жевать губами… надо следить за собой даже наедине… Но он принципиально не желал бороться с бессонницей ни таблетками, ни алкоголем. Как врач он знал – организм отдыхает и без сна, просто надо расслабиться, дремать, думать, вспоминать то, что само вспоминается…

Он вдруг понял, что скоро исполнится уже три года с того дня, как начался проект, который возглавляет он – профессор, полковник запаса, доктор медицинских наук. Проект, который будет иметь очень серьёзные последствия, возможно, глобальные. И здесь, на этом острове Тех, в его НИИ Дельфин, создаётся некая ось, на которой будут держаться весы всемирной гармонии, мира, спокойствия и порядка. Не слишком ли пафосно? – одёрнул себя Руденко. Пусть так, утешил он себя. Пафос иногда нужен, он – инструмент, который помогает человеку чувствовать свою нужность, значимость и ощущать уверенность в правильности того, чем он занимается в своей профессиональной, прежде всего, жизни.

А началось все немного курьёзно, в Москве, где он успешно возглавлял лабораторию одного из военных институтов. На его электронную почту пришло странное письмо. Оно, в частности, гласило:

«…Есть очень серьёзные деньги. Мы готовы участвовать в ваших работах, не затрагивающих оборонную сферу. Прошу вас принять меня для обстоятельной беседы. Согласование с вашим руководством берём на себя. Моя фамилия Иксааков».

В крошечном кружке электронного письма, в «иконке», Руденко увидел человечка с усами. Руденко вызвал секретаршу Алину, мягко нажав на специальную кнопку внутреннего телефона. Через несколько секунд девушка вошла и тихо прикрыла за собой дверь.

– Да, Павел Иванович.

Он привычно любовался ею. И жалел, что не может за ней ухаживать, за этой нарядной девушкой, в белой блузке с отворотами, в строгой юбке. Нет, если начнёшь подбираться к содержимому этих блузки и юбки, то дисциплины в лаборатории не видать: пересуды, сплетни, авторитет начнёт размываться разговорами за спиной на тему – «а ведь и сам-то не святой, все мы люди-человеки…», и тогда беспрекословное подчинение армейского типа, которое он внедрил, начнёт осыпаться. Всё-таки он возглавляет лабораторию военно-морского секретного института. Осыплется дисциплина, рухнет и лаборатория. Правда, Алина – вольнонаёмная, но и здесь распускаться нельзя и подавать пример подчинённым, будь они хоть в погонах, хоть без.

– Алиночка, подойди. Глянь на это письмо.

От Алины пахло индийскими благовониями. Он знал, что по утрам она ходит заниматься гимнастикой йогов. Наверняка, так пахнет в спортзале или где там они тренируются.

– Я же просил удалять всякий спам, рождаемый сумасшедшими. Иначе я только этим и буду заниматься с утра до ночи, – укорял Руденко секретаршу, но не очень строго.

– Я подумала… ведь речь идёт о деньгах. Решила оставить на ваше усмотрение.

– Вот как? Ты присядь.

Девушка села на боковой стул, держа спину подчёркнуто ровно. Серебряная серёжка её блеснула на солнце. Ушко порозовело. Внезапно Руденко показалось, что ухо девушки похоже на человеческий плод в утробе матери.

(Потом он часто вспоминал это своё мимолётное видение, уже зная, что оно было знаком, подсказкой из непостижимых сфер; вот только каких – светлых или тёмных, Руденко потом долго разбирался. Но в тот момент он понял – нужно некое собственное перерождение, переход на новый уровень).

– Ты молодец, Алина.

– Павел Иванович, я не хотела брать такую ответственность на себя, боялась удалить… ну, что-то, возможно, дельное… Извините, если я ошиблась.

– Да нет же, я действительно доволен. Ты правильно поступила. Спасибо. – и кивком головы Руденко отпустил секретаршу.

Он ещё раз перечитал письмо некого Иксаакова. Потом набрал номер, указанный в письме.

– Я жду вас завтра у себя в час дня. Всё обсудим. Если убедите меня, что у вас есть не только деньги, но и идея, то буду рад.

Положив трубку, Руденко вдруг задумался: почему такая странная фамилия – Иксааков? Может, это псевдоним? Псевдоним от «икса»? «Мистер Икс»? Руденко не спросил своего телефонного собеседника, кого он представляет – банк, промышленно-финансовую группу, государственную ли структуру? Иксааков об этом не написал. Криминальные деньги? Может и так. «Ну и что такого страшного? – подумал Руденко, – ведь постсоветские годы отучили нас от брезгливости. Деньги не пахнут ни дерьмом, ни кровью… Они сами – кровь, полная адреналина кровь, которая может всё, в том числе и двигать науку!» А режим секретности? Он не пострадает. Уж об этом-то Руденко позаботится.

…По-прежнему не спалось. Руденко взглянул на часы – половина третьего. «Так вот и буду бодрствовать до первых петухов, – с усмешкой предположил он. – Ну и ладно, есть время повспоминать».

Загадочный Иксааков появился в лаборатории на следующий день. Но разговаривать они пошли в ресторан, сели на втором этаже, где в это время дня было немного людей и где веяло прохладой от Москвы-реки. Дело было в мае. Заказали кофе.

У Иксаакова были вислые седые усы. Из портфеля он извлёк простенький красный пластмассовый, похожий на гробик, футляр, из которого «мистер Икс» любовно, словно ребёнок куклу, вытащил очки с зелёными стёклами.

– Профилактика катаракты, – пояснил он с лёгкой, почти извиняющейся, улыбкой.

«Как всё-таки очки меняют имидж, – мысленно отметил Руденко, – вот уже передо мной другой человек, с двумя зелёными немигающими глазами, большими, как у неведомого и опасного существа. Впрочем, похоже, это тюфтяй на побегушках, судя по неуверенным манерам. Эдакий посредник на проценте, безобидный малый».

– Спасибо, что согласились на встречу, – мягко сказал Иксааков.

Руденко кивнул, слегка покровительственно. Гость всё больше казался ему чудаковатым – и его усы, и зелёные очки, и вышедший из моды его зелёный полосатый костюм.

Но Руденко ошибся. Дальнейшее развитие разговора убедило его в том, что напускная мягкость, даже застенчивость гостя – маска. Причём маска насмешливая. И письмо по почте он вовсе мог бы не посылать. Но, видимо, решил, что так будет лучше для установления контакта.

– Посмотрели? – переспросил «Мистер Икс», когда Руденко возвращал ему служебное удостоверение.

– Посмотрел. – Руденко был слегка обижен тем, что гость с высокими полномочиями решил посетить его поначалу в роли «чайника». «Зачем эта художественная самодеятельность?» – с досадой подумал он. Но потом отметил известную долю театральности, даже, пожалуй, изящной клоунады в работе этого офицера спецслужбы. «Разве лучше было бы, если бы меня тупо вызвали „куда надо“ или позвонили бы официально с Лубянки? Да нет, конечно, это было бы плоско, банально, по-советски, что ли…».

– А теперь посмотрите вот это техзадание, – продолжил человек в зелёных очках суховато и с командирскими нотками в голосе. – Оставить не могу. Читайте при мне. Документ подлежит возвращению.

Руденко углубился в документ. Через минуту он вопросительно посмотрел на собеседника, который неторопливо попивал кофе и щурился на засверкавшую на солнце водяную кожу Москвы-реки.

Тот понимающе усмехнулся.

– Это на полном серьёзе. Мы знаем, что всё это в русле ваших сегодняшних исследований. При нашем финансировании, а оно практически для вас будет неисчерпаемым, вы сможете сделать рывок. Вы обязаны сделать рывок! – добавил он неожиданно резко. Потом смягчился:

– Все ваши просьбы, связанные с работой, нами буду очень внимательно изучаться и, надеюсь, выполняться. Готовы мы помочь и вам лично в решении ваших персональных проблем, – напористо говорил Иксааков.

Руденко понимал, что отказываться ему нельзя. Но поторговаться можно.

– Могу ли я рассчитывать на должность директора института, который будет организован на базе бывшего ихтиологического, о котором говорится в документе?

Иксааков улыбнулся:

– За этим я и пришёл к вам. Речь не только о должности директора. Если работа будет проделана качественно и своевременно – тут уже никак вам со временем не отбиться от звания академика, уважаемый Павел Иванович. Правда со службы вам придётся уйти в запас, тем более, что свою военную пенсию вы уже заработали сполна. Но уйти тихо и незаметно, без литавр и фанфар, в связи со срочным переходом на другую работу. Легенду подготовим.

Они помолчали. Паузу заполнил кофе.

Потом Руденко попросил:

– Я хотел бы подумать пару дней.

– Хорошо. Жду вашего звонка.

Гость был готов встать, но Руденко жестом попросил его не торопиться.

– И ещё… Могу я узнать, кто будет главным потребителем нового препарата? – спросил Павел Иванович.

Иксааков ответил быстро:

– Пока нет. Это государственная тайна. Вы всё узнаете в своё время… Рад был познакомиться.

Посетитель, а точнее – уполномоченный по сверхсекретным переговорам государственной важности – пожал руку Руденко. Рукопожатие было крепкое, военное. Крепкий орешек приходил к нему, однако. Притворился поначалу недотёпой в очках против катаракты. Ох, уж эти артисты в погонах…

Руденко ощущал странную смесь досады и чувства своего унижения. Так вот как, оказывается, нынче делаются такие предложения. Мягко, тихо. Как это, помнится, говорил своим негромким сиплым голосом дон Карлеоне в «Крёстном отце»:

– …Мы сможем договориться. И как разумный человек, я готов сделать всё, чтобы найти мирный способ решения проблем.

Попробуй теперь Руденко сказать «нет» в ответ на предложение, от которого нельзя отказаться (опять всё тот же «Крёстный отец» …)

Как и сегодня, Руденко после того, трёхлетней давности, разговора с Иксааковым, не спал почти всю ночь. Он терзался, метался, переживал. В душе его что-то коробилось, коверкалось, сжималось и разжималось. Он долго зависал, как металлический шарик между двумя полюсами электромагнита – как-то однажды видел этот фокус. Но в его случае полюса были ещё более мощными и безжалостными. Надо было выбирать: или выгодное предложение с перспективой стать директором необычного НИИ на острове Тех, а в дальнейшем – академиком, или – отказаться, так как эксперименты, как предполагается, будут очень рискованные для занятых в них людей. Заказчики могут и не знать, какую придётся заплатить цену для получения нужного им продукта. А может быть, и знают…

Во время их второй встречи, уже не в ресторане, а в кабинете при лаборатории, Руденко не спешил с ответом. Иксааков на этот раз пришёл в тех же очках. Он не улыбался, как в первый раз, смотрел строго и выжидающе.

– Знаете, – заговорил Руденко. – Долго думал… размышлял…

– Давайте не множить синонимы, – предложил Иксааков. – Я отвечу на ваш невысказанный вопрос. При вашем отказе мы просто возьмём с вас подписку о неразглашении, вот и всё. Но придётся сделать вас невыездным, уж извините. – Он вдруг поменял интонацию, как это умеют делать работники всех спецслужб. Заговорил по-дружески, по-свойски:

– Павел Иванович, помните, у писателя Андрея Платонова есть такое выражение: «Жить можно уже не так тускло, как в презервативе»? Вижу, вижу, что помните. Вот и улыбнулись немного – и вы, и я… Ну вот – зачем вам тусклая жизнь? Мы поможем сделать вам жизнь свою яркой, состояться вам как учёному, помочь решить задачу государственной важности. Со временем мы посвятим вас в подробности… Соглашайтесь, а? Соглашайтесь, Павел Иванович, уважаемый!

Руденко глубоко вздохнул. Собрался и ответил:

– Считаю для себя честью участвовать в этом проекте. Благодарю за оказанное доверие.

Иксааков неопределённо мотнул головой:

– Ну, про доверие – это не ко мне, я передам кому надо. А от меня лично – спасибо. Удач вам. При следующих наших встречах мы обсудим текущие вопросы. А сейчас – подпишите, пожалуйста, вот эти бумаги. Да, надо, надо, режим секретности… Вот, спасибо.

– Вы за рулём? – спросил Руденко.

– Я с водителем, – немного удивившись, ответил Иксааков.

– Коньяк, виски, вино? Предлагаю отметить.

– Вино, пожалуй.

Руденко посигналил кнопкой на внутреннем телефоне. Зашла Алина, источая, как всегда, едва уловимый аромат восточных благовоний.

– Алиночка, нам с коллегой принеси вина и фруктов, пожалуйста… И пока не беспокоить.

…И в тот момент, когда Руденко в очередной раз прокрутил в голове всю эту историю, он успокоился, ровно и глубоко задышал – и уснул, сном, в котором душа его парила высоко, сбросив с себя застрявшие в ней, как пули в теле, угрызения совести, сомнения, осознание того, что нужно быть всегда готовым в жизни предать и быть преданным. И сбросила его душа понимание (уже не горькое, как когда-то, а привычное), что зло часто бывает сильнее из-за своей природной жёсткости, а добро проигрывает из-за своей мягкости… Нет, во сне душа парила, как в раю, и Руденко снились голуби из его детства, он слышал их воркование и кормил их семечками, которые выковыривал из только что сорванного в деревенском огороде подсолнуха…

Но сладкий сон длился недолго. Зазвонил телефон. В окошке мобильника значилось – Василий Петрович. Дела… дела… дела…

Прибытие на остров Тех

Черепаха широко разевала красную пасть и угрожающе показывала зубы-пластины. Секунда – и карандаш хрустнул в этой микро-гильотине. Черепаха, неуверенно стоявшая кривоватыми лапками на паркете, смотрела на Власия холодными инфернальными глазами.

Влас, ожидая звонка, забавлялся, ползая на коленях на полу, с вытащенной из аквариума своей любимицей, поддразнивал её, давал ей на растерзания всякую ерунду: карандаш, листок бумаги, свою старую, давно ненужную и неактуальную визитную карточку…

Вздрогнули одновременно и черепаха, и Влас: зазвонил, завибрировал, начал ползать по паркету мобильный телефон.

– Слушаю вас…

– Привет, племяш! – услышал он голос дяди Павла – для него всё ещё полковника Руденко. – Как обещал, перезваниваю. Извини, не мог тогда говорить, был очень занят. Как твои дела? Чем могу быть полезен?

– Здравствуй, дорогой дядюшка-полковник! – Влас заставил себя перейти на тон, который давно был принят между ними. – Рад слышать. В наши края не собираешься?

В трубке телефона послышался какой-то звон. Дядя отдавал кому-то распоряжения.

– Да, извини. – Руденко откашлялся. – Слушаю тебя, Власик.

– Дядя Павел, идейка одна меня томит с недавнего времени…

– Так поделись, может, полегчает?

Стас ещё секунду поколебался. Потом продолжил:

– Я ведь теперь вольная птица поневоле. Может, пригожусь в твоём институте? Лаборантом там, нянечкой.

Руденко захохотал:

– Нянечкой? Ну ты даёшь… А, впрочем, … Нет, не нянечкой… Есть кое-что… Мне звонил вчера по твоему поводу известный тебе Василий Петрович. А чего ты раньше-то молчал? Я думал, ты при деле… Знаешь, что? – а бери-ка ты билеты и дуй скорее ко мне…

Власу оставалось пристроить черепаху и аквариум добродушной пожилой соседке по лестничной площадке, дать денег старушке на прокорм питомицы, и собираться в дальнюю дорогу.

…Разрывая кокон, на свет божий выходит бабочка. Поначалу мокрые и смятые крылья бабочки прижаты к бокам её тела, но постепенно они просыхают и расправляются – и вот бабочка вспорхнула и полетела к солнцу…

Странный сон слетел, когда стюардессе деликатно тронула за плечо задремавшего пассажира:

– Самолёт идёт на посадку. Пристегнитесь, пожалуйста.

Южный аэропорт встретил Власа теплом, красками, цветами, добродушной суетой – многие приехали в эти края на отдых. И лишь очень немногие потом добирались до острова через закрытый военно-морской причал. Сегодня это были Влас и Антон, которому Руденко поручил встретить нового сотрудника. Профессор велел Антону накануне:

– Завтра прибывает мой племянник, Власий. Будет у нас работать, заведовать пиар-отделом. Встреть его, но по пути о делах не говорите. Утром я буду занят. Ты его оформи в отделе кадров, пока временно. Подписка о неразглашении и прочие формальности – всё на тебе. Проследи.

В аэропорту Влас и Антон обменялись сдержанными рукопожатиями. Влас узнал своего встречающего по фуражке, стилизованной под морскую – фотку в таком головном уборе Антон прислал будущему сотруднику института по новому модному мессенджеру «Яснограм».

– Как долетели? – вежливо, пока они шли к такси, интересовался Антон, настойчиво забирая у Власа спортивную сумку с вещами и ноутбуком.

– Прекрасно, – ответил Влас. На миг он вспомнил свой странный сон. – Летел как бабочка, легко и красиво… В основном спал.

– Ну что ж, прекрасно… а я вот не могу спать в самолётах, – делился Антон своей проблемой, когда они уже мчались в машине. – Мне кажется каждый раз, что, стоит мне уснуть, как ситуация выйдет из-под моего контроля, и самолёт упадёт…

Такси на большой скорости неслось по чёрному асфальтовому, судя по всему, недавно отремонтированному шоссе. По обеим сторонам дороги весенний, уже по-южному зазеленевший лес, огораживала колючая проволока, завивающаяся кольцами. Этот отрезок пути вёл к военно-морскому, закрытому, порту. Машин почти не было, они обогнали лишь один грузовик с брезентовым тентом оливкового цвета.

– А вы знаете… – Власа заинтересовали слова Антона. – Возможно, в этом есть логика… Я насчёт ваших переживаний в самолёте. …Вот вы заснули, а кто-то обидел стюардессу… Та пошла жаловаться пилотам. Один из них – любовник стюардессы, пошёл разбираться что к чему, а у второго пилота в этот момент – инсультик… и…

– …И пошло-поехало, и – бац! – катастрофа, – согласился Антон. – Ну да, ну да… – глубокомысленно протянул он. – Всё порой плотно взаимосвязано, а мы и не подозревает об этом… Так… выходим, дальше пешком, тут шлагбаум.

Антон не переставал опекать Власа и тогда, когда они садились на катер:

– Так, осторожнее… Сходни немного шатаются. Держитесь крепче.

Чайки эскортом понеслись вслед катеру, прямиком на пока таинственный для Власия остров Тех, только это он и сумел узнать от Антона.

– К сожалению, Павел Иванович не сможет вас встретить, – сообщил Антон Власу, когда они, оставив вещи в каюте, вышли на палубу. – Когда он освободится, мне пока неизвестно. У вас будет время устроиться. А потом я оформлю вас, всякие формальности нужно будет соблюсти. Я, помимо прочего, у Павла Ивановича ещё и отдел кадров в единственном числе… Директор как раз сейчас в аэропорту, но не в том, где вы приземлились. Он на аэродроме, военном, провожает своего зама в Москву. Да и сынишке он давно обещал показать военные самолёты.

– Сынишке? – удивился Влас.

Антон замолчал, понял, что сказал лишнее. Потом сухо добавил:

– Ну да, Карпуше. Вы разве не знакомы?

Влас понял, что надо бы быть ему менее непосредственным в реакциях. Кто его знает, этого Антона, что за человек? Да и не помешает ли он ему в его деле? Не надо удивляться, если чего-то не знаешь, а осторожно вытаскивать информацию. Как это он делал когда-то в молодёжном журнале, если готовил разоблачительные статьи.

– Да нет, я просто не знал, что Карпуша здесь, – вывернулся Влас.

Хорошо, что Антон чётко произнёс имя ребёнка. О сыне дяди Павла Влас не знал, полковник никогда не говорил ему о том, что у него есть ребёнок. Дядя Павел стал вдовцом ещё десять лет тому назад, потом не женился, ушёл в дела, нашёл утешение в науке. Детей он и его ныне покойная жена не смогли завести – она долго болела и так и ушла в мир иной, не наградив сей мир потомством.

Из холла, оформленного под морской берег, Влас вслед за Антоном подошёл к одной из «играющих» дверей на этаже жилого корпуса. Именно такое название двери пришло Власу в голову из-за весёлой и жизнерадостной росписи на ней: на светло-голубом фоне проступали контуры стилизованного человека, руки которого от локтей перевоплощались в маленьких дельфинов с весёлыми мордочками – они играли большим глобусом.

На дверях соседних номеров – рядом и напротив, человеки-дельфины играли глобусом в разных ракурсах, в целом создавая эффект движения, как в мультфильмах. Да, интересное решение, подумал Влас. Апартаменты ему понравились, начиная с прихожей. Гостиная была большая, квадратов на двадцать. Из неё – арочный вход в маленькую спальню с двухместной кроватью и окном. На длинный балкон можно было выйти из комнат и кухни.

В номере отеля Власа ждали на столе цветы, фрукты, бутылка вина для гостя. Антон шутливо-церемонно поклонился Власу:

– Добро пожаловать!

Он помолчал, а потом добавил другим тоном:

– Простите, что напоминаю, но по условиям нашего договора (вы его только что подписали) вам полагается сдать мобильный телефон и прочие средства связи.

– Понятно, понятно… Без проблем. Конечно.

Он вынул из кармана мобильный телефон и отдал его Антону. Тот кивнул. Потом предупредительно добавил:

– Если вам что-нибудь понадобится – звоните по телефону 10—10. Это мой внутренний. Ну а теперь – отдыхайте.

– Спасибо вам за заботу. До свидания.

Когда Антон ушёл, Влас вышел на балкон. Ему была видна серо-голубая, размытая тёплыми испарениями, полоска моря.

Он сел в плетёное кресло на балконе, открыл бутылку сухого вина. Отведал сочный персик. Чистота и уют отзывались комфортными ощущениями в немного уставшем теле, бежево-салатный интерьер нового пристанища Власа порождал в его голове благостные мысли. Но нет, нельзя расслабляться, одёрнул он себя.

С балкона ему была видна светло-коричневая ротонда, стоявшая неподалёку от обрыва, где серые ступеньки вели к пляжу. Влас любовался лёгким круглым зданием, по сути – беседкой. Он живо представил себе, как в жаркий солнечный день он будет нежиться в тени ротонды, отдыхать после трудов праведных. При том, что саму трудовую деятельность на этом острове, он, как ни старался, представить не смог. Ну и будь, что будет, а сейчас вокруг меня уже собралось кое-что новое, интересное и вкусное.