Текст книги "Духосад. Повесть о духоделическом эликсире стабилизации старения и пересадке Духа"

Фрактальная духометрия

Унгурин молчал. Он засунул руки в карманы брюк и пошёл от стола к окну. Остановился и неожиданно стал насвистывать песню Герцога из оперы Верди: – Сердце красавицы склонно к измене… – подтанцовывая в такт любимой мелодии.

– Здорово получилось, Розочка! Тогда как и для чего получилось то, что ты из чисто медицинской сферы переметнулась в целительство, да ещё под варган, да ещё и йогу Алтайскую приспособила? Тоже Чимир виноват?

– Да, именно он, я горжусь им. Когда он вплотную соприкоснулся с моей работой на кафедре и в Центре, то прямо так и сказал мне, что не тем делом занимаюсь. Пора, мол, выходить на другие уровни работы. Заняться духовным целительством с учётом родовых корней и современной науки. Он познакомил меня с мастером Алтайской йоги, я у неё обучилась основам этих практик. Затем добавила свои и постепенно освоила тот высший уровень работы, с которого моя встреча с президентом великой страны стала естественным продолжением собственных достижений. Дальше ты всё знаешь. Пожалуй, только в волшебство варгана я тебя не слишком посвящала. Но это музыка моей души и тела, только моя. Моя мелодия жизни. Я всё сказала. Теперь ты открывайся, мой любимый Сашенька.

– Вынужден присоединиться к твоему восхищению Чимиром. Со мной он тоже сотворил кое-что такое, от чего наша жизнь полностью изменится. Скоро мы станем с тобой и с ним впридачу не просто великими деятелями, а реально бессмертными избранниками мировой судьбы цивилизации. Грядёт великая эпоха Унгурин-Темучиновых. Согласна шагать с нами, Розалия Хертековна?

Роза – руки в боки, топнула правой ногой и громко так проскандировала:

– Хватт-тит, Сашш-шок! Я уже трезз-звая! Жду правв-вду! Жду!

– Обещанного три года ждут, – рассмеялся Унгурин. – Дождалась. Три, точнее, почти четыре года назад Чимир как бы вскользь проговорился про древний и очень сложный рецепт долголетия. Типа, ему – маршалу – доложили по секретной шаманской части вооружённых сил России, новость. Типа, что уже пора, что пришло время дать старому рецепту зелёный свет в эксклюзивном исполнении. Зелье, отвар, настойку или что-то вроде этого, но с выдающимися биогенными качествами. Я тогда посмеялся над ним. Типа, ты сначала дострой свой великий божий храм из вражьего металлолома. Во славу русских ангелов-победителей, с калашами наперевес вместо крылышек, а потом и поговорим про спиритусы бессмертные. Он понял меня, и эта тема заглохла.

Но не для меня. Кликнул, звякнул, поговорил с кем надо, и научная карусель завертелась, да ещё как успешно. Никто из них, учёных-подельников нового счастья для всех земель и народов, не ожидал такого успеха. Оказалось, что достаточно сменить идею, и великолепный результат будет обеспечен.

Ты, Роза, лучше меня знаешь, что все снадобья готовят на огне, да на пару, смешивают да синтезируют. Но при такой возгонке живой дух всегда улетучивается впустую. Эта идея хороша для варки самогона, но не для братаний с живым духом человеческим. Удивительно, почему раньше до этого не додумались люди, но факт есть факт. Самым простым способом извлечь из бренного тела и сохранить нужные свойства живого духа оказалась отморозка. Или выморозка, по науке. Но не такая, – Унгурин показал рукой на фирменный холодильник в углу столовой, – а суперхолодильная акустическая заморозка. По-моему, что-то минус двести градусов. Может ошибаюсь, но не в градусах дело, это детали.

Суть технологии, мой любимый доктор медицинских и прочих йогических наук, в принципиально другом подходе. Из тела, замороженного акустикой, дух вышибают. Просто и элементарно. Сначала вибрацией, потом сепарацией, затем фильтрацией. В итоге плоть исчезает, трансформируется в удобрение, а дух людской остаётся в растворе. Эликсир стабильности возраста и духа. Готовый продукт консервируют для простого и понятного использования с помощью шприца с иголкой. Понятно я объяснил, Роза? Вопросы ко мне есть?

Роза сидела с открытым от удивления ртом и смотрела на весёлого и уверенного мужа широко открытыми глазами. Она была в глубоком трансе от известных слов, которые почему-то станцевались в неведомый ранее смысл завораживающего чуда. Саша остановился, молчание затянулось. Наконец она тихо, почти не шевелясь телом, выговорила, словно выдохнула:

– Сашенька, это что, правда? Разве такое может быть? Выбить живой дух из замороженного тела? Твои анализы изменились после инъекций вымороженного духа, так, что ли надо тебя понимать, Саша?

– Да, Розочка, именно так. Ты снова на пике нашей гармонии, мы едины с тобой в понимании наших главных дел. Это меня радует.

– Чьё тело было, ты знал его?

– Да, знал, и не просто знал, а сам выбрал его для своей жизни. Чимир и тут мне помог. Сегодня ты вспомнила про четыре волшебные кости, которые бросили мы друг перед другом после нашего первого единения. Цвета и цифры, мои и твои, совпали – мы тождественны духом. Это самое главное условие в технологии успешной пересадки духа от человека к человеку. Верность друг другу возможна только внутри тождественного духа, и это давно известное правило нормальной жизни. Проблема другая – как, чем распознать тождественность? Пуд соли съесть? Так сдохнешь, пока доешь. Но можешь и не узнать. Кто с тобой соль-то ел, друг или враг? Вот то-то и оно.

Самым простым инструментом оказались давно знакомые тебе четыре игральные кости из моей шкатулки. Шестигранные разноцветные кубики с выдавленными на гранях лунками-очками чисел от 1 до 6. Помнишь, их надо потрясти между ладонями умных рук. Четыре кубика одновременно потрясти и сбросить на поверхность стола или пола. Если мой дух соответствует твоему духу, то кубики одинаково вибрируют между трясущими их руками и падают одинаковыми цифрами сверху. Результаты совпадений – это разница между очками от нуля до двадцати четырёх – могут быть разными. Вариантов много, есть целая таблица соответствий по числу и цвету. Идеальный вариант – зеро, ноль. Это мы с тобой, обнулённые. Именно таким способом я выбираю себе личную охрану из тех кандидатов, которых предварительно отбирали через отделы кадров по традиционным схемам.

Унгурин потряс руками, словно держал кубики между ними. Сбросил их и сильно потёр ладони между собой, а потом похлопал ими как на концерте. Краткий ритуал выбора, предвкушения и победы, – так для себя оценила Роза эти ладонные действия мужа. Он продолжил:

– Как всегда, помог случай. Их было двое, они близнецы. Оба совпали со мной по духу. Но один из них мечтал об Олимпийской медали по биатлону и попросил исключить его из списка моей охраны. Я подумал и согласился. Оставил его в своём резерве, но в команде ЦСКА. Случилась трагедия с его братом, моим охранником. Он был в отпуске, гонял на мотоцикле и въехал в надолб. Мгновенная смерть. Подвернулся вариант апробировать новую технологию в реальности. Это подсказал мне руководитель разработчиков, мы как раз обсуждали с ним критерии практической пересадки духа. Он технарь по образованию, а вдобавок и мой старый друг, тоже сибиряк. Вы знакомы, и ты его хорошо знаешь – это Зотов, мой специальный помощник. Он попросил разрешить им изготовить из тела погибшего близнеца новый продукт. Так между собой они называют экстракт духа. А затем проверить его свойства на живом брате. На том и порешили.

Брат согласился, а родители ничего не знали. Торжественные похороны сделали в закрытом гробу из-за якобы страшно изуродованного лица. Фактически похоронили неизвестного человека из морга, их всегда достаточно в большом городе. Испытания прошли успешно, как и надеялись в команде учёных. Только после этого я согласился на своё испытание. Сыр-бор между нами сегодня в общем-то и разгорелся из-за отличных результатов. Ты сама их и преподнесла мне, вдобавок и себе.

Теперь о методе. Мой друг Зотов назвал его по-научному «фрактальная духометрия». Я по-своему называю: «скрепология». В моём понимании – это эликсир стабилизации возраста. То, чего нам не хватает для счастья. Помнишь про Фауста, который мечтал остановить мгновенье и стать бессмертным? Теперь это нам доступно. Мечта сбывается. Но сначала по науке. Он, доктор технических наук, подробно объяснял, но я попробую кратко, как понял. Слово фрактал тебе известно?

– Да, Саша, известно. Но это не про духовность.

– Начало точно не про духовность, но по содержанию очень подходит. Есть фрактальная (дробная) геометрия. В её основе принцип самоподобия, самоповторения. Это значит, что очертания объекта повторяют себя на любом масштабном уровне. На этом принципе построены географические карты. Этим же принципом можно объяснить и сохранение свойств некоторых предметов. Например, сколь мелко не дроби магнит, каждая часть его сохраняет магнитную полярность. Юг и Север.

Примерно так же и с пирамидальной геометрией духа: каждая маленькая часть конкретного духа – микродух – несёт в себе те же качества, что и аналогичные поступки целого человека. Например, дух победы, поражения, жадности, злобы, любви и так далее. Говорят, что дух не умирает. Однако старение количественно меняет энергетику клеточных элементов духа, например, добра или зла. Но устойчивость долевых вкладов в парных духах, – больше добра или меньше зла, – сохраняется. Всё как в старой советской песне: «каким ты был, таким ты и остался…», помнишь? Можешь сварганить её на своём комусе? Ладно, с варганом пошутил… знаю, что сможешь…

И вдруг до Розы, что называется, дошло. Она подошла к Унгурину и чуть ли не обречённо спросила:

– Сашенька, а как же я теперь? Я старею, ты молодеешь – это, по-твоему, справедливо?

Унгурин рассмеялся:

– Если пойдёшь со мной и за мной, то будешь снова молодой; стихи, однако. По-честному, мы с тобой одинаковы, а потому и в доле. Пазл сложился. Эликсир – он как скрепа для двух путников по жизни: если он для меня подходит, то и для тебя подойдёт, я уверен в этом. – Унгурин отошёл от Розы к окну, что-то увидел за окном и повернулся лицом к жене.

– Всё, дорогая Роза, идёт согласно моему, а теперь и нашему плану. Осталось скрепоносного донора для Чимира подыскать. Обещали в ближайшем будущем найти. Надо к дню его рождения знатный подарок сделать, он этого стоит. Только ты ему пока ни-ни, ни слова.

А теперь о главном. Тонкости и детали проекта ты узнаешь на месте от самих конструкторов. Социальные детали мы подробно обсудим тогда, когда ты с техникой познакомишься. Это будет на острове Тех. Недели через две-три-четыре мы туда втроём полетим, с инспекцией. Там я представлю коллективу их нового директора НИИ Дельфин. Тебя, Розу Вадимовну Унгурину.

– Меня? Вы спросили меня, Александр Владимирович?

– Вы с Чимиром спросили меня, хочу ли я втягиваться в вашу семейную авантюру? Долг платежом красен. Вопрос решён, обсуждению не подлежит. Добавлю, что не пожалеешь. А сейчас – на горшок и в кровать, молча и без задержки. А я в свой кабинет, есть неотложное дело.

Дельфиний хаос

В тот жаркий летний день Зотов возлагал большие надежды на успех встречи с Унгуриным, хотя в глубине души был уверен не более, чем наполовину. Он хорошо знал алогичность и непредсказуемость главного вершителя судеб не только новых научных разработок, но и элементарной жизни сотен миллионов своих и чужих граждан. Тогда, три года тому назад, он наконец-то решился, сжал в один файл огромный массив новой информации и написал официальное обращение к президенту о желании встретиться с ним по теме организационного и финансового сопровождения своего проекта. Конкретику встречи Зотов намеренно исключил из расплывчатого текста, но его важность была подчёркнута простым и взаимно согласованным кодом: в последнем абзаце заглавные буквы трёх предложений подряд составляли аббревиатуру НДО, что означало серьезность темы, которую «надо детально обсудить».

Контрольный звонок из секретариата Унгурина застал Зотова в машине уже на подъезде к своей даче – встреча неожиданно перенеслась на неделю раньше назначенной даты, на сегодня, в 20:00. Оставалось три часа до назначенного времени, ехать минимум полтора часа без пробок, поэтому он быстро помылся под контрастным душем, переоделся в тёмно-синий визитный костюм, на ходу съел два бутерброда с ветчиной, запил их домашним компотом, а на вопросительный взгляд Нюси указал пальцем в потолок – она понимающе кивнула, они давно уже понимали друг друга без слов. Супруги привычно постучали костяшками пальцев по деревянной столешнице, чтобы «тьфу, тьфу – не сглазить», и нежно обнялись на прощанье. Они давно, с пятого курса института были вместе, включая службу в ВМФ, а затем в ГРУ, вырастили сына и дочь, которые повторили их выбор и давно уже самостоятельно творили свои биографии. Своей дачей Зотовы называли большой и комфортный коттедж, их маленький уютный «островок Бали в Подмосковье» за высоким забором. Он стал их «райским шалашом» – так они безобидно и даже горделиво шутили между собой и бывшими сослуживцами, ставшими такими же невыездными за пределы страны, как и они сами. Профессиональный доступ к совершенно секретным документам возносил их к небывалым высотам государственности в их же собственных представлениях о важной, почётной и ответственной службе России. Анна без проблем дослужилась до подполковника, вышла на военную пенсию и целиком посвятила себя дому, саду и огороду.

Олег же, после внедрения Унгурина на вершину власти стараниями своей «конторы», стал его личным консультантом-аналитиком по «перспективным гуманитарным технологиям». Так изящно обозначили они новый функционал Зотова для отвода глаз и ушей сотрудников администрации президента от истинных целей его работы, – вдобавок с сохранением доступа к секретной информации по рабочему профилю. Если кратко, то Олег Зотов, капитан первого ранга в запасе, неожиданно для самого себя и своих сотрудников вышел на принципиально новый социальный уровень личного советника президента великой державы для продолжения своих любимых аналитических занятий. За свою ново-старую работу он стал получать денежный оклад, на порядок превосходящий его военное жалованье, плюс никем и ничем не ограниченные возможности перемещения по всей стране с тёмно-зелёными корочками «Советник Президента РФ» с круглой красной печатью и подписью Унгурина синими несмываемыми чернилами.

Унгурин встретил Олега в рабочем апартаменте президента. Саша выглядел уставшим, медленно встал и вышел из-за стола навстречу Олегу, который встал по стойке смирно, сделал радостную рожу и громко выговорил традиционное для них приветствие: «Товарищ адмирал, матрос Зотов по Вашему приказанию прибыл!», хотя ни адмиралами, ни матросами в своих жизненных перипетиях они никогда не числились. Унгурин как бы приосанился, улыбнулся, но уже серьёзно спросил:

– Ну что там из тебя выродилось, срочное и важное? Давай только одним словом, максимум – тремя. Сбей меня, упёртого, глаголом и сходу, можешь?

Зотов отчётливо, словно выстрелил, торжественно произнёс:

– Мировой дельфиний хаос!

Унгурин вопросительно и демонстративно поводил носом, шипяще вдохнул воздух рядом с Олегом и приценивающе приказал:

– Ну ка Зотик, дыхни на Юнгу, – это были их школьные, а затем студенческие и приятельские клички, – может и налью опохмелиться, – друзья рассмеялись. – Точно не пил, трезвый. Вот теперь слушаю тебя внимательно, сразил ты меня наповал. Садись за стол, как тебе будет удобнее и рассказывай, что да как, почём и почему.

Зотов подвинул кресло к левому торцу стола и сел наискосок от Унгурина. Затем выбрал и вытащил остро заточенный карандаш из левого орлиного крыла двуглавого письменного прибора, выточенного из серого гранита с изумрудами. Взял чистый лист бумаги из пачки рядом с ним. Поводил кончиком графита над листом бумаги в поиске места, остановился левее центра и уверенно написал слово «Имеем:». После двоеточия контурно нарисовал подводную лодку и дельфина над ней. Посмотрел на визави, удивлённо следящего за его действиями, и дорисовал ещё несколько дельфинов вокруг субмарины. Ниже этого рисунка написал «Надо» и крестообразно позачёркивал всех дельфинов, кроме одного; обвёл его круговой линией, отпочковал от неё стрелку в правый край листа и написал: «Наш!». Зотов знал, что его старый друг лучше всего воспринимает новую информацию глазами, чтобы затем убедительно вставлять её в уши себе и другим как свою. Но прежде чем пояснить суть рисования, Олег указательным пальцем прикоснулся к правому веку, затем к правому уху и вопросительно – глазами и пальцем – показал на потолок. В их символике этот ритуал означал запрос на подтверждение, что слова и действия надёжно защищены от посторонних глаз и ушей. Унгурин громко постучал кончиками пальцев по столешнице в знак безопасности. Тогда Зотов перешёл к словам в устоявшихся для них интонациях:

– Александр Владимирович! Сколько времени отпущено мне на доклад? Тема очень серьёзная, информации много и не хотелось бы её комкать, – начал он, глядя Унгурину в глаза.

– Я до двадцати четырёх ноль-ноль в твоём распоряжении. По твоему водянистому тексту я понял, что ты реально хочешь обсудить что-то стоящее, поэтому высвободил этот вечер для нас двоих. Поговорим, поужинаем, поплаваем, если будет желание. Слушаю тебя, Олег.

– Окей! Начну немного издалека и с некоторых банальностей. Ты как верховный главнокомандующий в деталях знаешь о подводной ядерной мощи наших потенциальных противников. Для надёжной защиты от диверсантов эти подлодки в местах своего базирования надёжно охраняются разными способами, включая дельфинов. Дельфиний спецназ хорошо зарекомендовал себя при выполнении самых сложных задач охраны, поисков и даже ликвидаций подводных диверсантов. Это в общем-то всем известно, не буду повторяться, – Зотов боковым зрением отметил, что Унгурин перевёл взгляд в окно, заскучал, – поэтому перейду к неизвестной пока лирике.

Унгурин усмехнулся:

– К любовной лирике дельфинов с тренершами? Куинлигус в награду за выполненный трюк вместо рыбёшки? Но это не новость.

Зотов театрально развёл руками и с гримасой отвращения на лице тягуче произнёс:

– Фууу, какая меерзоость! – Но быстро и одобрительно добавил: – Зато дёшево и с удовольствием для всех… – рассмеялся и продолжил: – нет, я совсем о другом, о великолепной обучаемости дельфинов. Про их надёжные контакты между собой, друг с другом и с людьми. Но ещё больше об их удивительном любопытстве. Хотя и об этом тоже известно, но я чуть-чуть напомню свою историю и зайду, с другой стороны. Тогда тебе станет понятно, откуда тянется ниточка к новой идее, позволю всего лишь несколько минут из прошлого. Можно?

Унгурин взглянул на старинные напольные часы у стены напротив стола, постучал по краю столешницы ребром правой ладони и молча дал отмашку рукой в знак согласия. Зотов продолжил:

– Это случилось на втором году моей подводницкой жизни, в Севастополе. После отпуска вернулся в родную гавань. Спустился внутрь своей родной субмарины и ахнул от того, что в нашей четырёхместной каюте нет шкафа и коек. На их месте тихо урчит какая-то красиво мигающая аппаратура. С ней работали четыре спеца в наушниках, что-то переключали и настраивали. Сверяли звуки с бегающими столбиками цветных частот на небольшом экране. Познакомились, и они кратко объяснили мне свою миссию, потому что как гидроакустик буду сотрудничать с ними в предстоящем нам океанском походе. Совместно мы будем регистрировать и записывать на эту аппаратуру «голоса» всех морских обитателей. Затем это разноголосье математически обработает, разложит-соберёт и проанализирует заморский «саунд-гид». Для этого была закуплена новейшая и очень дорогая техника всемирно известной фирмы Грюндиг. Этот конкретный экземпляр был собран в компактном варианте для записи и анализа корабельных шумов. Формально он был исполнен для высококачественной студийной звукозаписи по заказу Московской консерватории, то есть, очень далеко от министерства обороны СССР.

Я быстро оценил свои перспективы, но действительность превзошла все мои предположения. Правда в другом исполнении, чем планировали сыграть разработчики из НИИ по заказу ГРУ. Их гипотеза исходила из потребностей надёжного распознавания целей для торпедных атак не только по одним шумам винтов. Собственно, для этого и предназначена гидроакустическая служба подводной лодки. Главный конструктор проекта утверждал, что у каждого плавсредства есть личный корабельно-шумовой паспорт. В него вписан индивидуальный устойчивый профиль всех генерируемых звуковых частот от всех работающих механизмов. Этот звуковой документ можно записать и сохранить в фонотеке электронной памяти системы управления торпедной и ракетной стрельбой. При атаке система будет автоматически выводить все тактико-технические данные любой «шаланды» на экран командира. Тот уже сам решит, кого оставить жить, а кому сдохнуть в морских пучинах. Это предположение требовалось проверить в реальном походе, подтвердить либо отвергнуть. Позже, по факту вышло, что подтвердить эту гипотезу с первого раза не удалось по многим причинам. Но янки пронюхали про исследование и санкционировали запрет на продажу в СССР технологий двойного назначения. Поэтому проект вынужденно закрыли до лучших времён.

Для себя же я открыл чудесный мир дельфиньих звуков и даже научился распознавать кое-кого из дельфинов по голосам. Но их активное любопытство – ничем другим нельзя объяснить сопровождение ими подводных лодок, – мешало новейшей аппаратуре автоматически настраиваться на запись шумов от проходящих над нами судов и кораблей. Тогда-то у меня впервые появилось раздражение к этим умным и успешным братьям по разуму вместе с желанием чем-то отгонять их от нас. Но увы… они как будто по-своему издевательски смеялись над нами.

Моё нереализованное желание наказать их внезапно всплыло в памяти при очередной встрече с Руденко. Тогда я по твоей, Александр, просьбе искал варианты доступа к сборке шаманских рецептов долголетия. Дошла очередь и до общепризнанного гуру от иммунологии. Решил узнать его мнение. В ходе наших бесед он осторожно рассказал о своих удивительных открытиях. Их сермяжную суть он умело скрыл от сотрудников. Фактически он, подобно старым сибирским шаманам, заморозил для лучших технологических времён интереснейший рецепт. На самом деле всё выглядит довольно просто, логично и убедительно. Из тела молодого и агрессивного мышиного самца он особым способом выморозки изготовил препарат. Затем этот экстракт стал микродозами вводить в тело старого самца. Тот медленно угасал и потому был вынужденно миролюбивым.

Через какое-то время привитая мышь качественно изменила своё поведение. Да так изменила, что в стабилизированной стае лабораторных мышей наступил полный бардак. Разрушилась не только социальная иерархия среди них, но даже исчезли рефлексы, приобретённые ими в ходе научных разработок. Стая будто заболела шизофренией при полном физическом здоровье. Хотя по всем анализам привитая мышь оставалась прежней, но по типу своих коммуникаций она словно бы помолодела, вернулась в агрессивное и необученное отрочество. Более того, длина возрастных теломеров почему-то увеличилась. Теломеры – это белковые маркеры длительности жизни, которые укорачиваются с возрастом. Фактически, биологический возраст мышиного старика как бы развернулся вспять. Руденко повторил этот эксперимент в разных вариациях. Он достоверно убедился, что открытое им правило биологического и психологического омоложения работает не только у крыс с мышами, но и у кошек с собаками. Это уже стопроцентная Нобелевская премия. При этом устойчивым оказался совершенно новый феномен: одна помолодевшая особь непонятным образом меняет и дезорганизует всю контактную с ней группу лабораторных животных. Она становится лидером необычного поведения, похожего на хаотичное броуновское движение. Это на вторую нобелевку тянет.

Унгурин оживился:

– Это всё равно как если какой-то тычок, то есть, бессовестный демагог и популист, по своей мерзостной сути типа Отвального, – может увести в майданный кошмар революции толпы людей? А если одного дельфина привить экстрактом человека, то весь хвалёный дельфиний спецназ расплывётся в разные стороны? Так что ли?

Зотов улыбнулся и понимающе кивнул:

– Александр Владимирович, гениально! Я просто восхищён твоим быстрым пониманием. Очень ценю твоё великолепное качество опережать события. Именно так, примерно так и должно быть, с этим и пришёл.

Унгурин прямо-таки расплылся лицом и телом в своём кресле:

– Ладно уж меня перехваливать, сам знаю, чего и сколько стою. И что будет наперёд, тоже знаю. Спасибо, что не забыл про мою просьбу. Говори про дело, очень интересно. Что стало с привитым и прочим зверьём?

– Подожди, это ещё не всё. Третья нобелевка вырисовывается за то, что исцелился рак у одного из безнадёжно больного друга Руденко. Он излечился препаратом из тела случайно погибшего бездомного пацанёнка. Затем ему удалось спасти от стопроцентной смерти больного раком крови малыша из приюта. Позже он его усыновил и воспитывает. Но с третьим раковым больным вышла осечка, умер. Вот тут-то Руденко призадумался, приостановил работы.

Есть у него ещё одно, побочное заделье. Параллельно и случайно, как это бывает в науке, выявился универсальный противовирусный эффект препарата. Но вирусы его не интересуют, и он просто зафиксировал факты. Вдруг кому-нибудь пригодятся. Итогом нашей с ним беседы стало взаимное понимание, что это результаты совсем иного масштаба, чем чисто клинические разработки. Они тянут на международный уровень.

Именно тогда, в тех диалогах с ним до меня дошло, что старые и как бы неисполнимые шаманские рецепты отваров долголетия могут быть реально собраны нами в новом технологическом исполнении. По идеологии научных разработок Руденко. Это решение той задачи, которую лично поручил мне исполнить мой президент.

Зотов откинулся от стола, сжал и разжал пальцы, положил их на стол и продолжил:

– Ты хочешь спросить, что стало? После нашей встречи он все следы своих экспериментов грамотно удалил. Сотрудникам это было представлено как проверка нового способа повышения иммунитета, но не оправдавшего надежды, к сожалению. А то, что он увидел в поведенческой реальности зверушек, он вообще никому, кроме меня, не сказал. Так он уверяет, я ему верю. Обязательных лабораторных записей он специально не делал. Всё в голове держит, кое-что зашифровал по своей системе меток. Он понимает, что к чему-то выдающемуся подошёл. Только теоретически объяснить это не может. Равно как и ответить на практический вопрос: «И что теперь с того?!».