Текст книги "Клетка для орхидей"

Третья попытка

1

Здесь, наверху, солнце пригревало куда сильнее, чем внизу, в долине, но и ветер дул посильнее и охлаждал затененные места до точки замерзания. Иногда он приносил с собой тучи пыли, тончайшей пыли, забивавшей глаза, уши, рот, неприятно скрипевшей на зубах, проникавшей сквозь одежду и вызывавшей раздражение кожи при движении. Ал и Рене стояли на слюдянистой коре, покрывавшей шлаки. Они стояли метрах в ста над открывавшейся их взгляду равниной. Воздух был по-прежнему напоен одурманивающим запахом тимьяна. Сейчас, когда вокруг не было никаких растений, происхождение этого запаха казалось еще загадочнее, чем прежде.

Они уже в третий раз пробудились к жизни на этой планете. На этот раз им пришлось прождать дольше, ибо не осталось никаких городских сооружений. Они не знали, то ли все уничтожено взрывом, то ли перемены произошли во время необъяснимых событий, последовавших за взрывом.

Не было больше никакого города, никакой равнины и никаких долин. Все это превратилось в пустыню, которая, подобно морю, заполнила котловину под ними – километра два над уровнем бывшей долины. Большая часть поверхности покрылась песком, но слой его вряд ли был глубок, ибо в отдельных местах выпирали каменные глыбы. Причем то были не утесы и не блоки, а раздувшиеся массы, иногда – плоские ступени. Похоже, будто кто-то пролил растопленный стеарин и тот быстро застыл, прежде чем его успели хорошенько разгладить. Пустыня эта простиралась от далеких отрогов противоположной горной гряды, тонкой нитью протянувшихся на горизонте.

– Я считаю, нет больше никакого смысла, – сказал Рене.

– Думаешь, все уничтожено? – спросил Ал.

– От города, во всяком, случае ничего не осталось. Ал испытующе поглядел на него.

– А ты помнишь, между прочим, воздушные миражи? Рене его вопрос ошеломил.

– Да, это объяснило бы все! Как я мог забыть! Ты думаешь, камни и песок – снова обман?

– Проверим немедленно.

– Почва настоящая, – установил Рене, оказавшись внизу. Он наклонился, поднял пригоршню песка и пропустил сквозь пальцы.

Ал прошлепал на несколько шагов дальше и принялся водить по песку ногами. Немного погодя подозвал к себе Рене.

– Твое мнение?

Рене опустился на колени и ощупал гладкую поверхность, появившуюся из-под слоя песка.

– Пластик, – сказал он. – Та же пластиковая субстанция, из которой прежде состояли валуны у моря и на равнине.

– Думаю, смысл все-таки есть, – заметил Ал.

Рене ответил непонимающим взглядом.

– Думаю, есть смысл здесь осмотреться, – пояснил Ал. – Существует что-то, вызывающее эти изменения. Ведь пластик искусственного происхождения.

– Теперь я понимаю. – Рене поднялся и вытер руки о штанины. – Они еще здесь. Они живы, и это они наполнили всю долину такой субстанцией. Но с какой целью?

– Может быть, прикрыли ею что-то, находящееся внизу?

– Потрясающее решение, – признал Рене. – За какие-то две недели! Мы кое-что упустили!

Они медленно поплелись к склону горы.

– Какая мерзость этот песок, – пожаловался Рене и тут же встрепенулся: – Послушай, Ал! А откуда он, вообще говоря, берется?

– Легко догадаться! – Ал весело улыбнулся. – Радиоактивная зола, опустившаяся после распада атомного гриба.

Рене испугался, кинулся вперед и вскочил на каменную плиту.

Ал неторопливо последовал за ним.

– Держу пари, что вся поверхность тут радиоактивна. Ничего ты не выиграл.

И он удовлетворенно проследил, как меняется выражение лица Рене. Потом сказал:

– Разве излучение нам повредит? Не забывай, что старые правила не действуют!

Рене с облегчением перевел дух.

– Странно как-то, – произнес он. – Надо сперва привыкнуть.

– Мне тоже не по себе, – согласился Ал, догнав Рене и вместе с ним карабкаясь вверх по склону. – Но история с радиоактивностью еще из самых простых. Тем более что излучения ты все равно не ощутишь. Нам надо просто не обращать на него внимания. По сути дела, нас ничто не заставляет сохранять прежний уровень наших чувств. К примеру, разве может нам повредить стужа? Если она нам надоест, просто отключим ее на шкале восприятий! Правда, если станет жарко, я не советовал бы тебе этого делать.

Рене был растерян, но не подавал виду.

– Конечно, жара другое дело. Но можно все-таки значительно изменить порог боли. А как насчет зрения? Нет ли смысла увеличить видимую область спектра? Например, ультрафиолетовую?

– Но если нам не приходится больше придерживаться правил, отчего мы не используем более подходящие модели? У которых и зрение и слух лучше?

– Других подходящих нет. Старые, из времен запуска ракет, не годны к применению. Их способность к приспособлению была мала, хотя по объему восприятия впечатлений они нас превосходили. Нам пришлось бы выдумать что-то новое, и на это потребовалось бы много времени. Хотя не исключено, что нам все же придется этим заняться. Но есть еще одна причина: такая модель воспринимает совершенно другие впечатления, чем мы с нашими органами чувств. Знал бы ты, сколько времени требуется для адаптации человеческого мозга в новых условиях! Ведь мы реагируем быстро и уверенно только до тех пор, пока «перерабатываем» привычные впечатления. Это нельзя упускать из вида.

Они снова оказались на искусственной платформе. Безжизненное пространство впереди производило неописуемо тоскливое впечатление. А теперь, когда они поняли, что внизу скрыто нечто с непонятными для них побуждениями и намерениями, прибавилось ощущение неясной угрозы.

Ал несколько минут не произносил ни слова. Ветер прижимал ткань костюма к телу. Поежившись, он поднял воротник куртки.

– Мне холодно, – заметил он, – но странное дело: ощущение это мне приятно. И без особой нужды я никаких корректив по шкале вносить не буду.

– Со мной происходит то же самое, – ответил Рене. – Ощущение такое, будто решаешь серьезную задачу. И должен показать, на что способен, встретившись с серьезным противником.

– Нам необходимо сперва привыкнуть к этому, – сказал Ал. – Ведь, в сущности, невероятная случайность, что именно нам довелось здесь столкнуться с явлениями, совершенно не похожими на известные нам до сих пор.

– А вдруг другие тоже встречали нечто подобное, но особого внимания не обращали? И сдавались, как Дон, Джек и Хейко?

Удивительное чувство овладело Алом: у него вдруг возникла мысль, что живут они не в привычном мире, где все поддается объяснению, а в мире манящих тайн и загадок.

– Разве не может быть так… – прошептал он. – Я хочу сказать: разве не может в мироздании обнаружиться еще много неизведанного? Много такого, чем стоит увлечься, если заняться им всерьез?

Рене не смог ответить на вопрос друга, но впервые понял, почему ход мыслей Ала бывал столь причудлив.

2

Вертолет нес их над радиоактивной пустыней. Ветер сотрясал машину, то приподнимал ее, то резко опускал. Их мотало туда-сюда. Как и в похожих ситуациях на Земле, им казалось, будто какая-то подземная сила приподнимает навстречу им весь видимый ландшафт.

– Ты допускаешь возможность существования щита, как тогда, над городом? – спросил Рене.

– Да, – ответил Ал, уставившись в мерцающую пустоту.

– И что тогда?

– Тогда мы потащим приборы на себе.

Против ожиданий они беспрепятственно летели дальше. Ничто их не удерживало, никакие миражи не заманивали.

Ал потянул на себя руль управления.

– Опускаюсь.

Он взял курс на просторную каменную площадку. Из маленьких дырочек в ней вздымались фонтанчики песка. Он мягко сел, открыл дверь и спрыгнул. Принюхался. Странное дело: здесь тоже пахло тимьяном.

Рене передал Алу ящики со взрывчаткой, переносной столик с сейсмографом. Ал вынул капсулы и отнес метров на двадцать от площадки. Здесь он закопал их в почву и отошел со взрывным шнуром к вертолету. Одну клемму он закрепил в батарее, а другую заземлил.

Рене установил сейсмограф и решил для пробы включить. На бегущей ленте показалась слегка волнистая, линия. Он занервничал, начал проверять надежность прибора.

– Что случилось? – спросил Ал.

– Защитный слой слишком слабый, – объяснил Рене.

– И что это значит?

– Под почвой происходят непрерывные сотрясения. И прибор их воспринимает. Поэтому нулевая линия волнистая. Но колебания здесь гораздо слабее, нежели в других местах.

– Все-таки попробуем, – предложил Ал. – Ты готов?

– Да.

Ал нажал на кнопку включения… Небольшой фонтан из камней и песка поднялся ввысь там, где он заложил взрывчатку, и сразу же послышался грохот сильного взрыва.

Их взгляды были прикованы к перфоленте, быстро выбегавшей из отверстия измерителя сотрясений. Не прошло и двух секунд, как стрелка резко метнулась в сторону, а на ленте появились острые зубцы. Только успел Рене выпрямиться – явно удовлетворенный, – как снова раздался грохот взрыва. Поскольку некоторое время стояла немая тишина, звук этот показался вдвое громче первого.

– Эхо, – сказал Ал.

Рене поглядел на него и покачал головой.

– Да… но откуда?

– Со стороны гор, наверное, – предположил Ал.

– Нет, не от гор, – возразил Рене. – Слишком быстро оно донеслось.

Ал удивленно огляделся.

– Ты не найдешь поблизости ничего, что могло бы вызвать столь сильное эхо, – продолжил Рене. – И кроме того… Мне показалось, будто звук шел сверху.

– Ну да? – для вида удивился Ал.

– Подготовь еще один заряд, – попросил Рене. – Надо докопаться до сути!

Ал выполнил его просьбу и нажал на кнопку взрывателя. Они склонили головы набок, чтобы точнее определить, откуда донесется эхо.

Капсула взорвалась… Сильный грохот… Семь секунд тишины… И грохот отраженной звуковой волны…

– Силы небесные! – охнул Ал. – Оно и впрямь идет сверху!

Рене, всерьез задумавшись, наморщил лоб.

– Есть только одно объяснение! – воскликнул он. – Это от невидимой защитной стены.

– Силы небесные! – повторил Ал. – Дошло! – Он смотрел на Рене с уважением. – Ну конечно, это защитная стена! Они переместили ее выше!

– Но почему? – спросил Рене.

– Решили усовершенствовать защиту.

– Выходит, они не знают, каким образом мы здесь оказываемся.

– Ты попал в точку, – подтвердил Ал. – Синхронный луч проходит сквозь стену, ибо у нас не было никаких сложностей с приемом, когда мы оказывались под ней.

– Они не знают, что такое синхронный луч, – сказал Рене. – Мы их перехитрили. В некоторых отношениях мы их превосходим. Это льстит моему чувству собственного достоинства!

Оба были возбуждены, словно одержали победу, и в наилучшем настроении обратились к сейсмографу.

– Что говорит тебе эта кривая? – спросил Ал.

– Одно могу сказать определенно: примерно на глубине двух километров находится защитный слой…

Ал перебил его:

– Может быть, потолок подземелья?

– Возможно. Кажется, я смогу теперь объяснить и слабые сотрясения: между этим слоем и пластиковой поверхностью находится сильно амортизирующий материал.

– Прекрасно! – воскликнул Ал. – Тогда все ясно! Я впервые понимаю смысл происходящего здесь! Их задача – защитить то, что находится в подземных помещениях. Очевидно, эти помещения, куда нам проникнуть не удалось, пока в целости и сохранности. И в них находится что-то ценное. Атомный взрыв доказал, что щит над городом и оптические ловушки недостаточны для защиты от нас. И тогда они прибегли к более действенным мерам. Щит поднят намного выше, может быть, в горы, а может, и над ними…

– Может быть, даже над всей планетой, – добавил Рене.

Ал кивнул.

– И это можно представить. Но кроме щита они использовали и другое средство: мощную плиту, которая прикрыла их подземные помещения. Сделана она из эластичного материала и предназначена для того, чтобы гасить взрывную волну! Вот в чем фокус!

Рене согласился с выводами Ала

– Может, так оно и есть. И глубина, на которую заложен отражающий слой, тоже прежняя.

– На какой глубине заложен этот слой?

– Точно не скажу, потому что не знаю скорости звука в отражающей плите, но, по-моему, она примерно на глубине бывшей долины, на том, значит, уровне, где мы нашли странный вход под холм.

Рене отрезал размеченную часть перфоленты с сейсмограммой, свернул ее и сунул в патрон на боковой стенке прибора. Потом закрыл крышку.

– Главный вопрос в том, как нам проникнуть к ним вниз, – сказал он, вешая прибор на ремень через плечо. При этом он посмотрел на запад и… буквально застыл на месте: над поверхностью быстро скользила тень – темное пятно, несшееся над полосками равнины и перепрыгивающее через рвы – прямо на него. Рене торопливо взглянул вверх, пытаясь понять происхождение тени, но солнце слепило глаза. Он ничего толком не рассмотрел и все же увидел достаточно: темное тело неопределенной величины в форме висящего колокола.

Только он испустил крик, как тень накрыла его, и больше он ничего не видел.

Лишь услышав крик, Ал понял: что-то произошло. Увидел, как колокол скрыл под собой Рене, и помчался к вертолету. Но не успел добежать: его тоже настигла тень. Ал увидел разверзшуюся над ним черную бездну, что-то опустилось на него, под ногами что-то зашевелилось. Он почувствовал, как его подняло примерно на метр, и стало темным-темно.

Ал расставил руки, пытаясь нащупать стену, сделал несколько шагов, но никакой стены не было. У него появилось такое чувство, будто пол под ним каким-то таинственным образом приспосабливается к движениям его ног и словно скрадывает их. На секунду Ал замер, потом нагнулся, силясь достать пальцами пол… То, чего он коснулся, оказалось твердым и вместе с тем податливым, как доска, посаженная на пружины и закрепленная шарнирами. Понимая, что сравнение это примитивно, он не в силах был представить себе происходящее.

Вдруг что-то задвигалось, на какое-то неуловимое мгновение вспыхнул свет, раздался и сразу же пропал какой-то звук. Ал не успел даже отдать себе в этом отчета, как что-то ощупало его и укололо, но так молниеносно, что он не был уверен, не почудилось ли ему это…

И так же мгновенно ощупывание прекратилось, его освободили мягко, осторожно, ни в малейшей степени не стесняя его движений и одновременно не давая ни малейшей возможности сопротивляться, даже как бы подчеркивая это обстоятельство.

«Это тест, – подумалось ему, – тест вроде тех, какие над нами проделали недели две назад, когда мы впервые вступили в город машин». Каждый, кто переступал границу, подвергался проверке – это ясно. И раз он возвращался, его проверяли вновь. Но колокол, которым их накрыли, разительным образом отличался от зала, где их перемещали из одного помещения в другое, обращаясь с ними относительно грубо. Сейчас не происходило ничего неприятного, угнетающего или запугивающего. Высочайший уровень обследования! Схожести обоих «осмотров» не заметить было нельзя, но примитивные условия в первом случае уступили место технически совершенным приемам. Как будто сам метод за две недели отработали от начальной ступени до наивысшей из возможных. Но Ал отдавал себе полный отчет в невозможности такого хода событий. Высшая ступень проверки существовала и прежде, просто к ней не прибегали. Проверять их поручали более простым автоматическим механизмам. Но теперь их больше нет, и он находится в руках механизма, которому способен противостоять еще меньше, чем тогда, в «городе машин». Тогда их сочли безвредными, неопасными. Но они успели показать, что отнюдь не безвредны. Простые автоматы «проглядели». Результат проверки оказался ошибочным. Будет ли ошибка и в новой проверке? И если нет, что произойдет с ними?..

Машина приняла решение. Алу не пришлось его долго ждать, он не знал лишь, какое оно. Его опустили на метр ниже… Он снова стоял на твердой поверхности… Поднялся ослепительно светлый цилиндр – колокол освободил его. Тень метнулась прочь, и массивное металлическое тело растаяло где-то вдали, превратившись в точку.

– Эй, Ал, ты живой?

Ал обернулся. За ним стоял Рене. Точно на том же месте, где его накрыло колоколом. Ала тоже ни на пядь не сдвинули с места. Зато там, где стоял вертолет, возвышался, как на постаменте, еще один колокол, куда больше тех, что накрывали его или Рене. Он был отлит из того же черного блестящего металла, который они уже ощупывали прежде – там, у входа в подземный мир. Из такого же металла была сделана похожая на тарелку крышка. Ал хотел подойти к колоколу, но тот, хоть и был высотой с дом, поднялся с легкостью двух своих малых собратьев – и только его и видели!

– Ну, я этими сюрпризами сыт по горло, – проворчал Рене.

– Но ведь мы прямо-таки спровоцировали их появление, произведя два пробных взрыва, – заметил Ал. – А вдруг у них аллергия на взрывы. Меня куда больше тревожит результат их проверки. Они даже вертолет проверяли.

– По-видимому, ничего особенного – настроены они как будто миролюбиво. И оставили нас в покое.

– Я сильно удивился бы, если бы и на сей раз все сошло гладко, – сказал Ал со вздохом.

С чувством некоторого недоверия они стали всматриваться в пустую равнину. Там и произошло нечто странное. Песок вздыбился, будто под ним завозилось какое-то существо, а потом из-под песка вырос черный цилиндр. Он рос, пока не стал маленькой приземистой башней, как бы затерянной в песках.

3

За несколько минут настроение обоих резко изменилось. Перед появлением «проверяющих колоколов» им казалось, будто успех уже у них в кармане, будто стоит только преодолеть незначительные технические трудности – и они у цели. А теперь инициативу перехватила другая сторона. И в чем смысл ее поведения, по-прежнему загадка.

– Что бы это могло значить? – удивлялся Рене.

Ал думал недолго.

– Они испытали нас и пришли к какому-то выводу. И вот их реакция.

– Ты считаешь, что черная башня – для нас?..

– В известной мере… – Ал принял решение. – Подойдем и рассмотрим эту штуку вблизи.

Рене был не в восторге от его предложения.

– А вдруг это западня?

– По-моему, башня предоставит нам возможность спуститься вниз, к чему мы и стремимся. Будь у них намерение взять нас в плен, утащить куда-то или причинить вред, как бы мы сопротивлялись? Или ты справился бы с колоколом?

Он умолк, ожидая ответа, но Рене промолчал.

– Вот видишь, – продолжал Ал. – Полагаю, скорее всего это мирное приглашение. Я, во всяком случае, ему последую.

– Разве ты в состоянии судить, добро у них на уме или зло? Ты сам признал, что у них другой ход мышления.

– Согласен. Но разве ты считаешь, что при нынешних обстоятельствах имеет смысл пробиваться в подземный мир другим способом? Хочешь рыть штольню или очищать от песка котловину? Думаешь, так будет вернее?

– Ну ладно, – сказал Рене, подумав. – Значит, пошли.

Пока под ногами была твердая корка, они шли быстро. Но потом пришлось бороться с песком, в который они проваливались, как в вязкий снег, правда, не глубже чем сантиметров на двадцать. Преодолевая помехи, они добрались до башни.

Отлитая, как и колокола, из черного блестящего металла, башня появилась, похоже, прямо из песка. Когда Рене подступил слишком близко, он съехал в наполненную песком щель между стенкой башни и твердой каменистой коркой. Не согни он колено, провалился бы еще глубже. Ал протянул ему руку и вытащил.

– П-фу, – буркнул Рене испуганно. – Там провал или шахта…

Ал заморгал, добродушно посмеиваясь над ним.

– Если уж мы решили спуститься вниз, то я предлагаю через башню, а не вдоль нее. – Он указал на отверстие, раньше ими не замеченное: прямоугольник в выпуклой стене высотой полтора метра и шириной – три.

– Я не против, – сказал Рене, отдаваясь на волю судьбы.

Ал подошел к отверстию и, удивленный, остановился.

– Ах, как любезно!

Перед входом были расположены ступеньки.

– Мне кажется, эти автоматы подогревают свои скальпели, прежде чем вскрыть нас, – проговорил Рене с забавным отчаянием.

Пригнувшись, они вместе вошли в башню. Внутри она напоминала сплющенный цилиндр и была пуста. Поперек потолка тянулся ряд светящихся шайб. Они были насажены на сходящиеся блоки, привлекшие внимание Рене.

Он не отрывал глаз от потолка, когда Ал толкнул его в бок: дверь закрылась. Дневной свет исчез, и только мягкий белый свет от круглых шайб рассеивал темень помещения. Потом пол под их ногами пошел вниз: они проваливались в глубину. Длилось это падение секунд десять. Наконец оно прекратилось. Друзья, в общем-то ожидавшие нечто подобное, все-таки были поражены. Особенно Рене.

– Знаешь, если говорить по-честному, – начал он, – я сыт этим по горло. Не выдержу я больше здесь. Эта башня – подъемная клеть! И этот воздух, и свет! Я словно оглушен.

– А чего бы ты хотел? – спросил Ал разочарованно.

– Попытаемся вырваться! – предложил Рене.

– Мы закрыты наглухо, мы – на глубине. Как отсюда вырваться?

– Они нас выпустят, они откроют, Ал. Зачем мы здесь? Нет, они обязательно выпустят нас! – Рене прикрыл глаза, чтобы не видеть больше светящегося узора на потолке.

– Да, Рене, – успокаивал его Ал. – Зла они нам, очевидно, причинить не хотят. И, думаю, выбраться мы смогли бы. Но, с другой стороны, они действуют так не без причины. Все это четко продумано и рассчитано! В этом виден смысл. Разве ты не хочешь подождать и узнать, в чем их намерения?

Рене изо всех сил старался взять себя в руки, но ему это не вполне удавалось.

– Здесь ужасно. И с каждой минутой становится все ужаснее. Я бы с удовольствием… тоже… Но я ничего не могу с собой поделать! У меня голова идет кругом в этом пустом цилиндре. Мне плохо…

Ал мог понять друга. И на него действовала эта обстановка. Он не мог обмануть себя деланным бодрячеством. Ал заставлял себя не отрывать взгляда от какой-нибудь точки, потому что, когда он отводил взгляд, светящиеся точки на потолке начинали мерцать, плясать, вращаться. Временами ему казалось, что все вокруг колышется, что здесь нет ничего твердого, прочного, и точки, на которые он смотрел неотрывно, куда-то ускользают.

– Неужели тебе так плохо? – спросил он. – Мне тоже не больно-то весело. Но я пытаюсь вытерпеть все до конца. Если хочешь, Рене, оставь меня одного. Отключайся, и дело с концом. Я пойду дальше один. Что из того?

Рене, воплощение отчаяния, сидел на какой-то поперечной балке. Не поднимая глаз, он покачал головой.

Ал продолжал:

– Если не хочешь оставить меня, уменьши просто-напросто остроту впечатления! В этот раз ведь нет никаких правил, и кодекс чести не действует. Никто тебя укорять не станет.

– Замолчи, Ал, – попросил Рене.

Долгое время оба молчали. Потом Рене вдруг поднялся и указал на появившуюся у стены цилиндра лестницу.

– Пойдешь первым, Ал? – спросил он.