Электронная библиотека » Герберт Уэллс » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Машина времени"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 23:58


Автор книги: Герберт Уэллс


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Машина времени

I. Введение

Путешественник во времени (приходится так называть его) разъяснял нам непонятные для нас вещи. Его серые глаза блестели и щурились, а обычно бледное лицо покраснело и оживилось. Огонь ярко пылал в камине, а мягкий свет лампочек накаливания, помещенных в серебряные лилии, отражался в пузырьках вина и сверкал в наших стаканах. Наши стулья, бывшие его изобретением, отличались необычайным удобством и скорее ласкали нас, нежели служили сиденьем, в комнате же господствовала та приятная послеобеденная атмосфера, которая освобождает мысль от рамок определенности и дает толчок фантазии.

Он излагал нам свою мысль, отмечая ее главные пункты своим тонким указательным пальцем, а мы сидели и лениво восхищались его серьезным отношением к новому парадоксу (как мысленно называли мы это) и его поразительной изобретательностью.

– Вы должны внимательно следить за мной. Я буду оспаривать те идеи, которые считаются почти общепризнанными в настоящее время. Геометрия, например, которой вы обучались в школе, основывается на ошибочном представлении…

– Не слишком ли это сложный предмет, чтобы начинать с него? – спросил Фильби, большой спорщик, с рыжими волосами.

– Я и не требую, чтобы вы соглашались со мной без разумных оснований. Вы скоро поймете, что мне от вас нужно. Вы знаете, конечно, что математическая линия, линия, не имеющая толщины, не имеет и реального существования. Учили вас этому? Не существует также и математической плоскости. Все это чисто отвлеченные понятия.

– Справедливо, – подтвердил Психолог.

– Точно так же не может иметь реального существования и куб, имеющий только длину, ширину и толщину.

– Я протестую, – заявил Фильби. – Плотное тело может существовать. Все реальные вещи…

– Так думает большинство людей. Но подождите минуту. Может существовать мгновенный куб?

– Не понимаю вас, – возразил Фильби.

– Может ли куб, не имеющий какой бы то ни было продолжительности существования, существовать реально?

Фильби задумался.

– Ясно, – продолжал Путешественник во времени, – что всякое реальное тело должно обладать протяжением по четырем измерениям, то есть должно иметь длину, ширину, вышину и продолжительность существования. Но вследствие природной ограниченности нашего ума, которую я сейчас объясню вам, мы склонны не замечать этого факта. На самом деле существуют четыре измерения, три из них мы называем измерениями пространства, а четвертое – времени. Существует, однако, стремление провести нереальное различие между первыми тремя измерениями и последним, но это объясняется тем обстоятельством, что наше сознание движется с перерывами в одном направлении, вдоль последнего измерения, с начала и до конца нашей жизни.

– Это, – сказал Очень молодой человек, делая отчаянные усилия зажечь сигару над лампой, – это… в самом деле очень ясно!

– Ну вот, в высшей степени замечательно, что это совершенно упускается из виду, – продолжал Путешественник с легким оттенком веселости. – В действительности это и есть четвертое измерение, хотя некоторые люди, рассуждающие о четвертом измерении, не знают, что они говорят именно об этом. В сущности, это только другой способ смотреть на время. Не существует никакой разницы между временем и каким-нибудь из трех измерений пространства, кроме той, что наше сознание движется вдоль него. Но некоторые безумцы совершенно неправильно понимают это. Вы все слышали, конечно, что они говорят о четвертом измерении?

– Я не слыхал, – сказал Провинциальный мэр.

– Это очень просто. Пространство, как его понимают наши математики, имеет три измерения, которые мы можем называть длиной, шириной и толщиной, причем оно всегда определяется по отношению к трем плоскостям, каждая под прямым углом к остальным. Некоторые философские умы, однако, задавались вопросом, почему признается существование только трех измерений, почему не может существовать другое измерение под прямым углом к трем остальным? Они даже пытались создать геометрию четырех измерений. Профессор Симон Ньюком высказал это в нью-йоркском математическом обществе месяц тому назад. Вы знаете, как на плоской поверхности, имеющей только два измерения, мы можем представить фигуру плотного тела с тремя измерениями. Полагают, что посредством моделей с тремя измерениями можно было бы представить и модель четырех измерений, если только овладеть перспективой предмета. Понимаете?

– Кажется, – пробормотал Провинциальный мэр и, насупив брови, погрузился в состояние внутреннего созерцания, причем губы его шевелились, словно он повторял мистические слова. – Да, мне кажется, я понимаю, – сказал он некоторое время спустя, и лицо его вдруг просияло.

– Хорошо. Я, конечно, не имею в виду рассказывать вам, как я трудился в течение некоторого времени над геометрией четырех измерений. Однако кое-какие результаты, полученные мною, довольно любопытны. Например: вот портрет человека, когда ему было восемь лет, другой – когда ему было пятнадцать, третий – когда ему было семнадцать лет, четвертый – когда ему было двадцать три года и т. д. Все это, очевидно, отдельные части, так сказать, трехмерные представления его четырехмерного существования, которое является вполне определенною и постоянною вещью.

– Ученые, – продолжал Путешественник после паузы, необходимой для правильного усвоения сказанного, – ученые отлично знают, что время есть только один из видов пространства. Вот перед вами популярная научная диаграмма: кривая погоды. Линия, которую я провожу пальцем, указывает движения барометра. Вчера он стоял высоко и вчера же утром упал. Сегодня он опять поднялся и медлено двигался вверх до этой высоты. Само собою разумеется, что ртуть не проводила этой линии ни на одном из общеизвестных пространственных измерений. Но все же несомненно, что такая линия была проведена, и отсюда мы должны заключить, что она находится в четвертом измерении.

– Однако, – заметил Врач, вперив взоры в уголь, горящий в камине, – если время действительно только четвертое измерение пространства, то отчего же теперь и всегда оно рассматривается как нечто совершенно различное? И отчего мы не можем двигаться во времени точно так же, как мы двигаемся по всем остальным измерениям пространства?

Путешественник улыбнулся.

– Уверены вы, что мы можем свободно двигаться в пространстве? Мы можем довольно свободно идти направо, налево, назад и вперед, люди всегда это могли делать. Но вверх и вниз? Сила тяготения ограничивает эти движения.

– Не совсем, – возразил Врач. – Ведь существуют же воздушные шары!

– Но до изобретения шаров человек не имел других способов двигаться в вертикальном направлении, кроме отчаянных прыжков да влезания на неровные поверхности земли.

– И все-таки люди могут двигаться немного вверх и вниз, – настаивал Врач.

– Легче, гораздо легче вниз, нежели вверх!

– А во времени вы совершенно не можете двигаться! Вы не можете уйти от настоящего момента.

– Мой дорогой сэр, именно в этом-то вы и ошибаетесь. В этом именно ошибаются и все на свете. Мы постоянно уходим от настоящего момента. Наша духовная жизнь, не материальная и не имеющая измерений, проходит по четвертому измерению, времени, с одинаковою быстротой, от колыбели до могилы. Мы точно так же должны были бы падать вниз с равномерною быстротой, если бы начали свое существование на пятьдесят миль над земной поверхностью.

– Однако главное затруднение следующее, – прервал его Психолог. – Вы можете двигаться во всех направлениях пространства, но вы не можете двигаться во времени.

– В этом заключается зародыш моего великого открытия. Но вы ошибаетесь, говоря, что мы не можем двигаться во времени. Например, если я очень живо воспроизвожу в своей памяти какое-нибудь событие, то я как бы возвращаюсь к тому моменту, когда оно произошло. Я – как вы выражаетесь – мысленно отсутствую, делаю на мгновение прыжок назад, в прошлое. В самом деле, у нас нет никакого способа оставаться в прошлом на каком бы то ни было протяжении времени, точно так же как дикарь или какое-нибудь животное не могут оставаться в воздухе на расстоянии даже шести футов от земли. Но цивилизованный человек имеет преимущество над дикарем в этом отношении. Он может, вопреки силе тяготения, подниматься на воздушном шаре. Так почему же он не может надеяться найти способ остановить или ускорить свое движение во времени или даже повернуть его в том или другом направлении?

– О! – вскричал Фильби. – Это невозможно…

– Почему? – спросил Путешественник.

– Потому что это противоречит доводам рассудка, – отвечал Фильби.

– Рассудка?.. – повторил Путешественник.

– Вы можете путем аргументации доказывать, что черное – белое, но вы никогда не убедите меня! – сказал Фильби.

– Может быть, – согласился Путешественник. – Но теперь вы начинаете понимать, в чем заключался предмет моих исследований в геометрии четырех измерений. Давно уже у меня носилась в голове смутная идея постройки машины…

– Для путешествия во времени? – воскликнул Очень молодой человек.

– Для путешествия в каком угодно направлении пространства и времени, смотря по желанию…

Фильби только рассмеялся в ответ.

– И я проверил это на опыте, – сказал Путешественник.

– Это было бы очень удобно для историка, – заметил Психолог. – Он мог бы отправиться назад и проверить общепринятое описание какого-нибудь события, например битвы при Гастингсе!

– Не думаете ли вы, что это могло бы привлечь к нему внимание? – возразил Врач. – Ведь наши предки не выказывали снисхождения к анахронизмам!

– Можно было бы изучить настоящий греческий язык из уст Гомера или Платона! – высказал свою мысль Очень молодой человек.

– И тогда, конечно, вы бы провалились на экзамене за плохие успехи. Немецкие ученые ведь так усовершенствовали древний греческий язык!

– Тогда уж лучше отправиться в будущее! – воскликнул Очень молодой человек. – Можно было бы положить в банк все свои деньги, оставить их там, чтобы нарастали проценты, а самому поспешить в будущее…

– Чтобы найти там общество, – вставил я, – организованное на строго коммунических основаниях.

– Из всех экстравагантных теорий… – начал Психолог.

– Да, и мне так казалось. Поэтому я и не говорил об этом, пока…

– Пока вы не проверили этого на опыте? – воскликнул я. – Вы можете это сделать?

– Подайте сюда ваш опыт! – вскричал Фильби, которому надоело слушать.

– Покажите нам этот опыт, во всяком случае, – сказал Психолог, – хотя все это, конечно, чепуха…

Путешественник во времени, улыбаясь, смотрел на нас. Потом, продолжая усмехаться, он заложил руки в карманы своих брюк и медленно вышел из комнаты. Мы слышали, как шаркали его туфли по коридору, ведущему в его лабораторию.

Психолог взглянул на нас.

– Удивляюсь, за чем это он пошел? – сказал он.

– По-видимому, он покажет нам какой-нибудь фокус или что-нибудь в этом роде, – сказал Врач.

Фильби начал рассказывать нам о фокуснике, которого он видел в Бёрслеме, но прежде чем он успел кончить свое вступление, наш Путешественник вернулся, и рассказ Фильби остался неоконченным.

II. Машина

Предмет, который он держал в руках, представлял блестящую металлическую раму, чуть-чуть побольше маленьких часов и при этом очень тонкой работы. Там была и слоновая кость, и еще какое-то прозрачное хрустальное вещество. Теперь я должен быть очень точен в своем описании, так как если не принять объяснений Путешественника, то все, что последует далее, будет положительно непостижимо.

Он взял один из маленьких восьмиугольных столиков, стоящих в комнате, и поставил его перед огнем, так что две ножки этого стола помещались на каминном коврике. На этом столике он поставил свой аппарат. Затем он придвинул стул и сел на него. Кроме того, на столе стояла маленькая лампа с абажуром, от которой падал яркий свет на аппарат. Помимо этого, в комнате было еще около дюжины свечей. Две из них горели в бронзовых подсвечниках на каминной доске, а остальные были в канделябрах, так что комната была ярко освещена.

Я сидел в низеньком кресле ближе к камину и подвинул его вперед так, что находился между Путешественником и камином, Фильби сидел позади Путешественника и смотрел через его плечо. Врач и Провинциальный мэр смотрели на него сбоку с правой стороны, а Психолог – с левой. Очень молодой человек стоял позади Психолога. Мы все, конечно, насторожились. Я считаю совершенно невероятным, чтобы при таких условиях мы могли быть обмануты каким-нибудь фокусом, как бы он ни был тонко и искусно проделан.

Путешественник посмотрел сперва на нас, потом на свою модель.

– Ну что ж? – сказал Психолог.

– Эта маленькая вещица, – сказал Путешественник, облокотившись на стол и положив руки на аппарат, – не более чем модель. Это только мой план Машины для путешествия во времени. Вы замечаете, что у этого аппарата очень странный вид и что эта полоска имеет странную мерцающую поверхность, как будто она не совсем реальна.

Он указал пальцем на одну часть модели.

– Вот здесь один маленький белый рычаг, а здесь другой, – сказал он.

Врач поднялся со своего места и взглянул на модель.

– Превосходно сделано, – проговорил он.

– Я два года проработал над этим, – прибавил Путешественник.

Когда мы все последовали примеру Врача и осмотрели модель, он продолжал:

– Теперь я желаю, чтоб вы ясно поняли следующее: если надавить на этот рычаг, то машина будет скользить в будущее, надавливание же на другой рычаг сообщает ей движение в противоположную сторону. Это седло представляет сиденье для путешественника во времени. Сейчас я нажму этот рычаг, и машина отправится. Она исчезнет, уйдет в будущее и скроется из наших глаз. Осмотрите же ее хорошенько. Осмотрите также стол, убедитесь, что тут нет никакого фокуса. Я вовсе не желаю потерять эту модель и получить за это от вас название шарлатана.

Прошло около минуты, не более. Психолог как будто что-то хотел сказать мне, но передумал. Тогда Путешественник во времени протянул свой палец по направлению к рычагу.

– Нет, – сказал он вдруг. – Дайте мне вашу руку.

Повернувшись к Психологу, он взял его руку и сказал ему, чтобы он протянул указательный палец.

Таким образом Психолог сам отправил модель машины времени в ее бесконечное путешествие. Мы все видели, как повернулся рычаг. Я абсолютно убежден, что тут не было ни малейшего обмана. Мы почувствовали легкое дуновение ветра; пламя в камине заколебалось. Одна из свечей, стоявших на камине, погасла. Маленькая машина вдруг закачалась, сделалась неясной, промелькнула точно тень, точно призрак слабомерцающей бронзы и слоновой кости, – промелькнула и скрылась, исчезла! На столе осталась только лампа.

Все молчали в течение одной минуты. Наконец, Фильби выругался.

Психолог, оправившись от своего первоначального оцепенения, заглянул под стол. Путешественник весело рассмеялся.

– Ну? – сказал он, намекая на Психолога, и, подойдя к ящику с табаком, стоявшему на камине, принялся спокойно набивать себе трубку.

Мы взглянули друг на друга.

– Слушайте, – сказал Врач, – неужели вы это серьезно думаете? Неужели вы серьезно верите в то, что эта машина отправилась путешествовать во времени?

– Без сомнения, – отвечал Путешественник, наклоняясь к огню, чтоб зажечь лучинку. Потом, закурив трубку, он взглянул Психологу в лицо.

Психолог, чтоб скрыть свое смущение, достал сигару и тщетно пытался закурить ее, позабыв обрезать конец.

– Скажу больше, – продолжал Путешественник, – у меня там почти окончена большая машина, – он кивнул в сторону лаборатории, – и когда она будет собрана, я намерен сам совершить путешествие.

– Вы хотите сказать, что эта машина отправилась в будущее? – спросил Фильби.

– В будущее или прошедшее – я не знаю наверное.

Психолог после небольшой паузы вдруг сказал:

– Она должна была отправиться в прошедшее, если только она вообще куда-нибудь отправилась.

– Почему? – спросил Путешественник.

– Потому что, как я полагаю, она не могла двигаться в пространстве. Если же она отправилась в будущее, то должна была бы находиться здесь все это время, так как ведь она должна была бы двигаться через это время.

– Но, – возразил я, – если бы машина отправилась в прошедшее, то она была бы видима, когда мы только что вошли в комнату в прошлый вторник, когда мы были здесь, и в предыдущий вторник, и т. д.

– Серьезные возражения, – заметил Провинциальный мэр и с видом беспристрастия повернулся к Путешественнику.

– Нисколько, – отвечал Путешественник.

Обращаясь к психологу, он сказал:

– Вы как думаете? Вы ведь можете им это объяснить. Это представление находится, как вы знаете, за пределом восприятия чувств.

– В самом деле, – отвечал Психолог и тотчас же обратился к нам. – Это простая вещь в психологии. Мне надо было раньше подумать об этом. Это достаточно ясно и действительно может служить для поддержания парадокса. Мы не можем видеть и не можем определить движение этой машины, так же как не можем указать спицу вертящегося колеса или пулю, летящую в воздухе. Если машина двигается во времени в пятьдесят или во сто раз быстрее, чем мы, если она проходит через минуту то время, когда мы проходим через секунду, то впечатление, производимое ею, должно равняться одной пятидесятой или одной сотой того впечатления, которое она бы произвела, если б не двигалась во времени. Это достаточно просто…

Он провел рукой по тому пространству, где раньше находилась машина.

– Вы видите? – сказал он, улыбаясь.

Мы не спускали глаз с пустого стола в течение нескольких минут. Наконец, Путешественник во времени спросил нас, что мы думаем об этом.

– Сегодня вечером это нам кажется довольно правдоподобным, – отвечал врач, – но подождем до завтра. Подождем завтрашнего здравого смысла.

– Хотите вы посмотреть Машину времени? – спросил Путешественник.

Он взял в руки лампу и повел нас через длинный холодный коридор в свою лабораторию. Я живо помню мерцающий свет лампы, странный, широкий силуэт его головы, пляшущие тени на стенах, когда мы шли за ним, заинтересованные, но не доверяющие; помню, как мы увидели в лаборатории большую копию маленького механизма, того самого, который исчез на наших глазах. Одни части машины были сделаны из никеля, другие из слоновой кости, некоторые же принадлежности были несомненно вырезаны или выпилены из горного хрусталя. В общем, машина была готова, но изогнутые хрустальные стержни лежали неоконченные подле чертежей, на скамье. Я взял один из них, чтоб лучше рассмотреть. По-видимому, он был сделан из кварца.

– Слушайте, – сказал Врач, – вы серьезно это говорите? Или это шутка вроде того привидения, которое вы показывали нам на Рождество?

– На этой машине, – сказал Путешественник, подняв лампу над головой, – я намерен исследовать время. Полагаю, это ясно? Я никогда не говорил более серьезно, чем теперь.

Никто из нас не знал, как отнеслись к этому другие. Я заметил, что Фильби смотрит из-за плеча Врача и многозначительно подмигивает мне…

III. Путешественник возвращается

Я думаю, что тогда никто из нас не верил в Машину времени. Дело в том, что Путешественник принадлежал к числу таких людей, которые слишком умны, чтобы им можно было верить. Вы никогда не могли быть убеждены, что он не утаивает от вас своих мыслей и что за его, казалось бы, чистосердечной откровенностью не скрывается какая-нибудь задняя мысль, какая-нибудь хитроумная ловушка, в которую вы можете попасться. Если бы эту модель показал нам Фильби и теми же самыми словами объяснил бы нам ее сущность, то мы выказали бы гораздо меньше скептицизма. Мотивы его действий были бы нам понятны: каждый колбасник мог бы понять Фильби! Но Путешественник отличался большими странностями, и мы не доверяли ему. То, что составило бы славу другого, менее умного человека, в его руках казалось пустяками. Это ошибка – делать открытия так легко, как он! Серьезные люди, относившиеся к нему вполне беспристрастно, все-таки никогда не были уверены в нем. Они инстинктивно чувствовали, что доверять ему свою репутацию умных людей – все равно что уставлять детскую тонким фарфором. Он всегда мог одурачить их!

Я думаю, что поэтому никто из нас не разговаривал об этом путешествии во времени в течение недели, которая прошла от одного вторника до другого, хотя, без сомнения, многим из нас приходили в голову разные странные возможности, относящиеся к такому путешествию: его видимая правдоподобность и в то же время практическая невероятность. Возможность анахронизма и полный хаос, который это должно было бы произвести, конечно, представлялись нам всем, когда мы думали об этом.

Что касается меня лично, то я был особенно заинтересован фокусом с моделью. Помню, что я разговаривал об этом с врачом, которого встретил в пятницу, в Линнеевском обществе. Он говорил, что видел нечто подобное в Тюбингене, и придавал особенное значение тому, что одну из свечей задуло движением воздуха. Но как был сделан фокус, он все-таки объяснить не мог.

В следующий вторник я опять отправился в Ричмонд – я был, мне кажется, одним из самых постоянных посетителей Путешественника, – но, приехав поздно, я уже застал там несколько человек, сидящих в гостиной. Врач стоял у камина, держа в одной руке лист бумаги, а в другой часы. Я осмотрелся кругом, но хозяина нигде не было видно.

– Половина восьмого, – сказал врач. – Мне кажется, мы могли бы пообедать?

– А где?.. – спросил я, называя хозяина.

– Вы только что явились? Да, это что-то странное. Должно быть, его задержало что-нибудь. В этой записке он просит меня распорядиться обедом, если он не вернется к семи часам. Говорит, что все объяснит нам, когда вернется.

– Жаль будет, если испортится обед, – сказал Издатель одной распространенной газеты.

Врач позвонил.

Из тех, кто присутствовал на прежнем обеде, кроме меня и Врача был только один Психолог. Из новых были: Бленк, вышеупомянутый Издатель, один журналист и еще какой-то тихий, застенчивый человек с бородой, которого я не знал и который, насколько я мог судить, не проронил ни слова весь вечер.

За столом толковали о том, куда мог деваться хозяин, и я, шутя, заметил, что он, может быть, отправился в свое путешествие во времени. Издатель попросил объяснить ему, что это значит, и Психолог принялся довольно тяжеловесно рассказывать ему об «остроумном парадоксе и фокусе», свидетелем которого мы были на прошлой неделе. Он как раз дошел до середины рассказа, когда дверь в коридор тихо и бесшумно отворилась. Я сидел против двери и первый увидел хозяина.

– А! – вскричал я. – Наконец-то!..

Дверь раскрылась настежь, и перед нами предстал хозяин.

Я невольно вскрикнул от удивления.

– Господи! Что с вами случилось, дружище? – воскликнул также Врач, и все сидящие за столом повернулись к двери.

Вид его действительно был очень странный. Его сюртук был весь в пыли и грязи, рукава покрыты какими-то зелеными пятнами, волосы всклокочены и, как мне показалось, стали серее обыкновенного, оттого ли, что они были покрыты грязью и пылью, или же оттого, что они в самом деле выцвели. Он был мертвенно-бледен, и на подбородке у него виднелся полузаживший порез. Лицо его имело блуждающее, страдальческое выражение, на минуту он остановился на пороге, как будто ослепленный светом. Затем он вошел в комнату, прихрамывая, подобно тому как хромают бродяги, стершие себе ноги во время своих странствований.

Мы смотрели на него и ждали, чтобы он заговорил.

Но он не сказал ни слова, а с трудом добрался до стола и потянулся к бутылке. Издатель наполнил стакан шампанским и пододвинул к нему. Он залпом выпил его, и, казалось, это принесло ему пользу, так как он осмотрел стол и тень прежней улыбки промелькнула у него на лице.

– Ради бога, мой милый, объясните, что с вами случилось? – спросил Врач.

Путешественник как будто не слыхал его вопроса.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал он, слегка запинаясь. – Я сейчас оправлюсь…

Он протянул стакан, чтобы его наполнили вином, и опять выпил залпом.

– Теперь хорошо, – сказал он.

Его глаза заблестели, и на щеках появился прежний румянец. Он взглянул на нас с каким-то неопределенным одобрением и затем прошелся по теплой и уютной комнате.

– Я пойду умоюсь и оденусь… потом вернусь и объясню вам, – заговорил он, снова запинаясь и как будто подыскивал слова. – Оставьте мне кусок баранины. Я смертельно хочу поесть мяса…

Увидев Издателя, который был редким гостем у него, он справился об его здоровье. Издатель задал ему какой-то вопрос.

– Сейчас скажу вам, – отвечал он. – Но у меня забавный вид. Дайте мне переодеться…

Он поставил стакан и пошел к двери, ведущей на лестницу. Я снова обратил внимание на его хромоту и на мягкий шлепающий звук его шагов. Привстав с места, я взглянул на его ноги. На них ничего не было, кроме порванных и окровавленных носков.

Дверь закрылась за Путешественником. Я хотел было пойти за ним, но тотчас же вспомнил, что он терпеть не может, чтобы о нем хлопотали, и потому остался. Но несколько мгновений я не мог собрать своих мыслей.

– Странное поведение знаменитого ученого! – услышал я голос Издателя, который по привычке излагал свою мысль в виде заголовка газетной статьи. Эго заставило меня снова обратить внимание на ярко освещенный обеденный стол.

– В чем дело? – спросил Журналист. – Уж не разыграл ли он бродягу-любителя? Я не понимаю!..

Я встретился взглядом с Психологом, и на его лице прочел отражение собственных мыслей. Я подумал о путешествии во времени и о Путешественнике, который, хромая, с трудом взбирался по лестнице. Но я не думаю, чтобы еще кто-нибудь заметил его хромоту.

Первым пришел в себя от удивления Врач. Он позвонил – хозяин наш терпеть не мог, чтобы слуги оставались в комнате во время обеда, – и велел подавать следующее кушанье. Издатель, что-то ворча себе под нос, принялся работать ножом и вилкой, и Молчаливый гость тоже последовал его примеру. Обед возобновился. Разговор, в промежутках между паузами, ограничивался одними восклицаниями удивления.

Любопытство Издателя было в высшей степени возбуждено.

– Не пополняет ли наш общий друг свои скромные доходы сбором подаяния? Или уж не подвержен ли он тому, что случилось с Навуходоносором? – спро-сил он.

– Я убежден, что это имеет отношение к Машине времени, – сказал я и стал продолжать прерванный рассказ Психолога о нашем предыдущем собрании здесь. Издатель начал возражать.

– Что это за путешествие во времени? – воскликнул он. – Неужели человек может покрыться пылью оттого, что будет вертеться в своем парадоксе?..

Эта идея показалась ему настолько забавной, что он уже представил ее в карикатурном виде.

– Нет у них, что ли, щеток для чистки платья в этом будущем времени? – спрашивал он.

Журналист тоже не хотел ни за что верить и присоединился к Издателю в легком деле изображения всего в смешном виде. Оба представляли новый тип журналистов, веселых и непочтительных молодых людей.

– Наш специальный корреспондент завтрашнего дня сообщает… – начал было Журналист, выкрикивая эти слова в ту минуту, когда вернулся хозяин и своим приходом прервал его разглагольствования.

Путешественник был одет в обыкновенный вечерний костюм и, кроме блуждающего взгляда, на лице его уже не осталось следов того истощения, которое так поразило меня.

– Слушайте, – весело сказал ему Издатель, – вот эти господа уверяют, что вы побывали в середине будущей недели! Не расскажете ли вы нам что-нибудь о Розберри? Что хотите получить за это сообщение?

Путешественник во времени, не говоря ни слова, занял место, отведенное для него. На лице его мелькнула прежняя спокойная усмешка.

– Где моя баранина? – спросил он. – Какое удовольствие снова воткнуть вилку в кусок мяса!..

– Рассказ! – крикнул Издатель.

– К черту рассказ! – сказал Путешественник. – Мне ужасно хочется есть. Я не скажу ни слова, пока в мои артерии не попадет известное количество пептонов… Благодарю! Пожалуйста, дайте и соль.

– Одно слово: вы путешествовали во времени? – спросил я.

– Да, – отвечал кивком головы Путешественник, наполняя свой рот мясом.

– Я готов заплатить шиллинг за строчку, – сказал Издатель.

Путешественник во времени протянул свой стакан Молчаливому человеку, постучав о стекло пальцем. Молчаливый человек, не спускавший с него глаз, нервно привскочил и налил ему вина.

Конец обеда прошел в напряженном ожидании. Что касается меня, то я с трудом воздерживался от вопросов и думаю, что то же самое было с другими. Журналист пробовал рассказывать анекдоты про Гетти Поттер, чтобы уничтожить натянутое чувство. Но Путешественник обращал внимание только на еду и проявлял аппетит подлинного бродяги. Врач курил сигаретку и исподлобья внимательно наблюдал за Путешественником, Молчаливый человек, по-видимому, чувствовал еще больший прилив застенчивости и вследствие нервности с особенною решительностью пил шампанское стакан за стаканом.

Наконец, Путешественник отодвинул тарелку и, посмотрев на нас, сказал:

– Мне кажется, я должен оправдаться перед вами. Я просто умирал с голоду. Со мною произошло самое удивительное приключение.

Он протянул руку и, взяв сигару, обрезал кончик ее.

– Однако пойдем лучше в курительную комнату, – прибавил он. – Это слишком длинная история, и потому не стоит начинать ее над жирными тарелками.

Он встал и, позвонив по дороге слуге, провел нас в соседнюю комнату.

– Вы рассказали Бленку, Дэт и Гозу о Машине времени? – спросил он меня, усаживаясь в удобное кресло и указывая на трех новых гостей.

– Но ведь это простой парадокс! – воскликнул Издатель.

– Я не в силах спорить сегодня. Я ничего не имею против того, чтоб рассказать вам эту историю, но доказывать и спорить не буду… Я могу рассказать вам о том, что случилось со мной, если вам это угодно, – прибавил он, – но вы не должны прерывать меня. Я очень желаю поделиться с вами тем, что я испытал, хотя знаю, что большая часть моего рассказа покажется вам вымыслом. Пусть так! Это все-таки правда, от первого до последнего слова… В четыре часа я был в своей лаборатории, и с того момента… я прожил восемь дней, но каких? Ни одно человеческое существо не переживало ничего подобного, никогда! Я страшно утомлен, но я не засну, пока не расскажу вам всего. Тогда только я лягу спать. Итак, не прерывать!.. Согласны?

– Согласны! – крикнул Издатель, и все повторили за ним хором:

– Согласны!

Путешественник во времени начал свой рассказ, который я и излагаю здесь.

Он сидел, сначала откинувшись на спинку кресла, и рассказывал усталым голосом, но потом немного оживился.

Записывая его рассказ, я особенно ясно почувствовал полную несостоятельность пера и чернил и в особенности свою неспособность передать все достоинства этого рассказа. Я полагаю, что вы со вниманием прочтете его. Но вы не увидите бледного лица рассказчика, освещенного ярким светом лампы, его искреннего выражения и интонации его голоса. Вы не можете знать, как соответственно различным фазам рассказа менялось выражение его лица! Большинство из нас, слушателей, сидело в тени, так как в курительной комнате не были зажжены свечи, и свет лампы освещал только лицо Журналиста да ноги Молчаливого человека, начиная с колен. Сначала мы иногда переглядывались друг с другом, но вскоре перестали и уже не спускали глаз с рассказчика.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.1 Оценок: 8

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации