Текст книги "Любовь и долг"

Глава пятая

Громадный зал, украшенный полотнами Веласкеса и Тициана, был полон народа. Дамы в сверкающих драгоценностях и светлых платьях, офицеры в красных и голубых мундирах – вся эта нарядная толпа была похожа на разноцветные стеклышки калейдоскопа. Сотни восковых свечей освещали зал, за окнами которого уже сгущались сумерки.

Рафаэль де Веласко оглядывал приглашенных. Его глаза выдавали нетерпеливое беспокойство. Дон Жозеф Первый должен был вот-вот появиться.

Некоторые из дам были в черном: такова мода в Мадриде. Среди них выделялись пожилые дуэньи, присматривавшие за своими молоденькими подопечными, но ни у одной из девушек не было фигуры нимфы или золотистых волос.

Интересно, она здесь?

– Мой Рафаэль, как я рада снова тебя видеть!

Роскошная дама в дорогом платье светло-зеленого шелка протянула к нему руки. На шее и в ушах у нее сверкали крупные изумруды, волосы под мантильей из бесценных старинных кружев блестели, как вороново крыло.

– Маркиза. – Рафаэль вежливо склонил голову над рукой дамы.

Инее Люсия Артече-и-Моро засмеялась, откинув голову, чтобы продемонстрировать свою длинную белую шею.

– Зачем такая формальность, дружок? Если не хочешь меня поцеловать, то по крайней мере скажи, в каком ты восторге от встречи со мной. Ведь ты в восторге, не так ли?

– Конечно! Но даже если бы не был, я не посмел бы дерзить такой красивой даме. – Рафаэль улыбнулся, но его взгляд не потеплел.

Инее была красива и знала об этом. Она привлекла внимание Рафаэля, когда они едва перешагнули порог юности, но он был шокирован, обнаружив, что отнюдь не был ее первым любовником.

Ореол скандала, витавший вокруг хорошенькой головки Инее, не помешал старому маркизу де Аранда сделать ее своей третьей женой. Ко всеобщему удивлению, брак оказался удачным. Одного за другим Инее подарила ему четверых детей и оказалась прекрасной матерью. Муж был ею более чем доволен и смотрел сквозь пальцы на то, что ее повсюду сопровождали молодые красавцы. Инее же платила ему тем, что стала более осторожна.

– Твой муж тоже здесь?

– Нет. – Она покачала головой. – Фернандо не любит французов. Он говорит, что слишком стар, чтобы научиться их штучкам, – хихикнула она.

– А ему и не надо.

– Ты уже разочаровался в наших новых правителях, сокровище мое?

– Жозеф – любезный человек и желает нам добра. Однако между теорией либерализма и практикой большая разница.

Инее поняла, что ей не удастся втянуть его в опасную дискуссию, и пожала плечами.

– По-моему, неважно, искренний ты сторонник французов или нет. Половина присутствующих поддерживают французов только из соображений целесообразности.

– Как, например, ты, дорогая? Инее засмеялась и переменила тему.

– Тебе удалось уговорить Элену приехать с тобой в Мадрид?

– Да. Она вон там, разговаривает с графиней.

– Вот и хорошо. По крайней мере нам еще минут десять не помешают.

– Ты надеешься, что в такой толпе мы сможем остаться одни? Смею я ли надеяться, что ты собираешься со мной пофлиртовать, дорогая? – Инее снова рассмеялась и игриво ударила Рафаэля по руке веером. – А как к этому отнесется твой последний кавалер? Не получу ли я нож в спину в каком-нибудь темном закоулке?

– А почему бы тебе и не подраться, чтобы заслужить мою благосклонность? – Инее и не думала отрицать, что у нее есть любовник.

Он ответил так, как она и ожидала:

– Всегда с удовольствием.

Она хотела ответить что-нибудь в том же духе, но почувствовала, что он вдруг потерял к ней интерес. Обернувшись, она посмотрела туда, куда был направлен взгляд Рафаэля.

Толпа расступилась, и по образовавшемуся проходу шла молодая девушка. На ней было простое черное платье и почти никаких украшений, но в свете люстр ее волосы сверкали, словно золотые.

– Она прекрасна, – сказала Инее. – Ты с ней знаком?

Рафаэль молча кивнул. Он надеялся встретить здесь Дезирэ, но ее появление поразило его словно удар грома. Восторг и желание, охватившие его, были столь сильны, что он чуть не задохнулся.

Очнувшись, он извинился перед Инее и пробрался сквозь толпу.

– Добрый вечер, мадемуазель.

Дезирэ мгновенно обернулась.

– Я не ожидала вас здесь встретить. Рафаэль поднял ее руку и прикоснулся к ней губами.

– Надеюсь, это не испортит вам вечер. – Он опустил руку и отступил на шаг. – Вы пришли одна?

– Я решила, что нет необходимости в сопровождающем. Здесь я среди друзей.

– Вы чувствуете себя чужой в этой стране, – сказал он без всякого выражения.

– Это вопрос или утверждение? Впрочем, не утруждайте себя ответом. Я слышала, как меня называли француженкой, и это отнюдь не было комплиментом.

– Возможно, вы предпочитаете считать себя просто посторонней. Так проще. Это позволяет вам считать чужой страну, хотя вы и находите ее интересной.

Дезирэ прикусила губу. Как она могла забыть, какой он проницательный!

Однако ничего другого она не забыла. Он все так же высок и строен, так же невероятно мужествен. В черном камзоле и белоснежной рубашке он выглядел настоящим аристократом и был поразительно красив.

В наступившей паузе, последовавшей за его замечанием, он позволил себе получше ее разглядеть. Она немного похудела, но была все так же прелестна. Простое платье подчеркивало изящество ее фигуры, и Рафаэль вдруг ощутил прилив желания.

Но, посмотрев ей в глаза, он увидел в их бездонной глубине такую растерянность, что устыдился своего внезапного сладострастия.

Господи! Какой же он дурак! После того, что случилось с ее братом, она боялась подпасть под очарование его прекрасной, но дикой страны! Как он мог этого не понять?

– Пойдемте. Разрешите найти для вас бокал вина.

Дезирэ поняла, что Рафаэль не хотел ее обидеть. Сегодня она постарается не думать об Этьене и не позволит ненависти к испанцам испортить ей вечер.

– Пожалуйста. – Она взяла его под руку, и они направились в столовую. По дороге они то и дело останавливались, и Рафаэль представлял ее своим знакомым. Все эти высокородные испанские вельможи и их жены прекрасно говорили по-французски и с видимым удовольствием знакомились с ней. Дезирэ это удивило.

Ее поразило и то, что у Рафаэля оказалось много высокопоставленных друзей. Что он вообще здесь делает? Она могла бы поклясться, что он презирает рауты, которые дает человек, именуемый большинством испанцев королем-самозванцем.

– Вы выглядите задумчивой. Вам не весело?

– Нет, почему же! У меня давно не было такого прекрасного вечера.

– Рад слышать, что вы довольны, нимфа. Дезирэ залилась краской. Надо бы сказать ему, чтобы он перестал так ласково называть ее, но ее сердце дрогнуло от счастья. Она поняла, что он все еще о ней беспокоится, хотя при расставании она и наговорила ему кучу неприятных вещей.

Рафаэль взял два бокала, и они отошли к высокому окну.

С удовольствием подставив лицо легкому ветерку, Дезирэ глянула на звездное небо.

– Воздух такой прозрачный, что, кажется, можно дотронуться до звезд.

– Многие считают, что ночной воздух губителен для здоровья, – небрежно заметил Рафаэль, наблюдая за выражением ее лица: ее тонкий профиль интересовал его куда больше неба.

– Я этого не замечала. – Ее серьезный тон привел его в восторг. – Дома мне нравилось летом, когда тепло, гулять ночью в саду.

Как бы ему хотелось больше узнать о ее доме, о ней самой!

Ему придется воздержаться от расспросов. Всякая попытка выяснить подробности ее жизни была сейчас слишком рискованной. Она может обидеться. Или оскорбиться. Даже если она захочет все ему рассказать, ему бы не хотелось каким-нибудь неосторожным замечанием снова заставить ее страдать.

– В июне в Мадриде обычно хорошая погода. Но жара скоро станет невыносимой. Вам следует поостеречься.

– Я уже купила мантилью. Отбросив осторожность, он улыбнулся.

– Хотел бы я вас в ней увидеть.

Когда он так улыбался, ее сердце начинало просто кувыркаться в груди.

– Из этого следует, сеньор, что вы еще на некоторое время задержитесь в Мадриде, я правильно вас поняла?

– На пару недель. У меня здесь кое-какие дела.

– Значит, есть вероятность увидеть вас! – Сердце ее билось, как птичка в клетке.

– Вы разрешите нанести вам визит в вашем доме на улице Клавель?

Дезирэ замялась. Она не хотела терять его дружбы, но правильно ли продолжать видеться с ним, если и так она слишком много о нем думает?

– Я полагал, что время немного смягчило ваше неприязненное отношение к испанцам.

Собираясь с силами для ответа, Дезирэ отпила глоток вина.

– Я должна перед вами извиниться, – наконец сказала она, смело глядя ему в глаза. – Я была к вам несправедлива в Бургосе. Я не должна была говорить, что вы будто бы связаны с партизанами.

– Вы были убиты горем, нимфа.

– Благодарю вас. С вашей стороны великодушно простить меня, тем более что у вас есть все основания считать меня неблагодарной. В ответ на вашу доброту мне следовало бы благодарить вас, а не сердиться.

– Я хотел, чтобы мы остались друзьями. Я и сейчас этого хочу.

– Не уверена, что это возможно. Мы оба знаем, что рано или поздно Испания взбунтуется.

– Нам не обязательно отказываться от сочувствия.

У Дезирэ было странное ощущение, что на деле будет не так-то легко поставить патриотизм выше дружбы.

– Послушайте, – не выдержала она, – я дала себе зарок не спрашивать, почему вы оказались здесь. Но мне не верится, что вы сторонник французов. Мне казалось, вы их ненавидите.

– Я не могу себе позволить ненавидеть открыто. Я в Мадриде по делу. И если для пользы этого дела мне надо быть вежливым с вашими соотечественниками, я буду вежлив. Я не изменил своего мнения, но даю вам слово, что, пока я в городе, я не допущу насилия по отношению к французам. – Рафаэль вздохнул с облегчением, когда понял, что трудное препятствие преодолено, и быстро переменил тему. – Может, вас беспокоят слухи? – спросил он, потому что был убежден, что люди начнут трепать языком, если увидят их вместе.

– Люди все равно будут обо мне сплетничать. Это расплата за то, что я пренебрегаю условностями.

Ее положение было и впрямь уязвимо. Мало того, что она посмела пуститься в путь одна, вчера она отвергла приглашение жены одного из высоких военных чинов остановиться в их доме в качестве гостьи.

– Мне безразлично мнение тех, кто считает, что я вульгарная молодая особа, но мне следует все же соблюдать осторожность. Я не должна забывать о репутации Этьена. Это дело чести, не так ли?

– К сожалению, во время войны о чести как-то забывают. – Горечь звучала в его голосе. – Вот вы считаете, что партизаны – это дикари. Я знаю, бесполезно просить вас простить их. Но, возможно, вам будет легче понять, почему погиб ваш брат, если вы хотя бы допустите, что партизаны считают себя патриотами. Они не могут победить Наполеона в обычных сражениях. Они воюют так, как умеют. Война, как правило, грязное и опасное дело, а не захватывающее дух приключение, каким его обычно рисуют мужчины.

– Этьен говорил мне нечто подобное, но, помнится, он пытался убедить меня в том, что война – это и то и другое, что она означает и храбрость, и боль, а одного без другого не бывает.

– Пока мы не встретились, – задумчиво произнес Рафаэль, – я не верил, что серьезные вещи можно обсуждать с женщиной, какой бы умной она ни была. Вы для меня просто откровение, Дезирэ.

Ей тут же пришли в голову две вещи. Во-первых, он только что сделал ей комплимент, которого она ни от кого не слышала. Во-вторых, он назвал ее по имени, а значит, решил отказаться от формальностей.

– А я чувствую, что могу говорить с вами обо всем, – призналась она немного дрожащим голосом. – Ведь глупо, не правда ли, отказываться от удовольствия стать близкими друзьями?

– Значит, я могу вас навестить? Она кивнула.

– Рафаэль! А я повсюду тебя ищу!

Чары рассеялись. Дезирэ отвела глаза и увидела худенькую девушку в строгом черном платье и черной мантилье.

– Элена. Я не знал, что ты меня ищешь. – Он улыбнулся сестре и представил ее Дезирэ.

Значит, это его сестра. Она была старше, чем ее себе представляла Дезирэ. Под глазами залегли морщинки, но взгляд черных глаз был мягким и приветливым.

Пока Рафаэль ходил за вином, Элена выразила Дезирэ свое соболезнование в такой деликатной форме, что сразу завоевала ее расположение. Элена, в отличие от многих испанских дам, держалась непринужденно, и с ней было легко разговаривать.

Вернувшийся с бокалами Рафаэль был приятно удивлен и обрадован: он давно не видел свою сестру такой оживленной. Он посмотрел на Дезирэ с благодарностью. А Элена, перехватившая этот взгляд, отметила про себя, что француженка нравится брату.

И слава богу! Слушая рассказ Пепе о поездке Рафаэля в Виторию, Элена представила себе француженку шумной и развязной особой, но Дезирэ оказалась совершенно другой. Она была веселой и, хотя определенно пренебрегала условностями, несомненно была хорошо воспитана.

– Вы не откажетесь прийти ко мне в гости, мадемуазель Фонтэн? – Элена бросила вопросительный взгляд на брата. Она полагала, что он не будет возражать, но все же спросила для проформы: – Ты не против, брат?

– Я буду рад принять мадемуазель Фонтэн в нашем доме.

– Мы живем в собственном доме на улице Нуэва. Это недалеко от вас.

– По-моему, в Мадриде везде все близко, – улыбнулась Дезирэ. – Я сначала даже не поняла, какой это небольшой город. Он показался мне таким величественным.

– Вы въехали в город по Пуэрта-де-Алькала? – спросил Рафаэль.

– Да. Мне еще не приходилось видеть такой широкой улицы с такими старыми зданиями. Возле моего дома улочки похожи на ходы в муравейнике. Если бы не моя горничная, я бы наверняка в них заблудилась. Но что меня удивляет, так это отсутствие отдельных районов для иностранцев, как в Париже и Лондоне, – вырвалось у Дезирэ.

– Верно. Население города почти сплошь испанцы. Если не считать французов.

Дезирэ невольно покраснела, не находя, что ответить.

– Рафаэль! – Веер Элены затрепетал от волнения. – Ты смущаешь нашу гостью.

– Это правда, жемчужина? – спросил он, коварно сверкнув глазами.

У Элены рот открылся от изумления, а Дезирэ поспешила пояснить:

– Дон Рафаэль и я договорились, что по некоторым вопросам наши мнения могут не совпадать.

– Значит, вы не обиделись на… э… на прямоту моего брата? – Элена пребывала в явном замешательстве – она не помнила, чтобы Рафаэль когда-нибудь позволил себе быть непочтительным с женщиной.

Дезирэ еле удержалась от искушения возразить, что она уже привыкла к дерзости Рафаэля, но незачем было смущать Элену.

– Моя сестра не поверит, что я прощен, если вы ей этого не докажете. – В черных глазах Рафаэля блеснул озорной огонек.

– И каким же образом, сеньор? – вскинув подбородок, спросила Дезирэ.

– Согласитесь на прогулку со мной завтра вечером. В это время весь светский Мадрид гуляет по Прадо.

– Я с удовольствием к вам присоединюсь, мадемуазель Фонтэн, – сказала Элена, бросив на брата укоризненный взгляд.

Дезирэ хотела было возразить, но воздержалась. Зачем обижать Элену? Она понимала, что Рафаэль хочет побыть с ней наедине, впрочем и она – да поможет ей бог! – хотела того же.

– Я, конечно, предполагал, что вас будет сопровождать ваша служанка или вы примете предложение моей сестры быть вашей дуэньей. – Дезирэ видела, что он с трудом сдерживает нетерпение, и про себя клянет всех, кто будет им мешать. – Полагаю, однако, что вам не потребуется служанка, когда вы приедете на прием, который мы устраиваем на следующей неделе.

По выражению лица Элены Дезирэ поняла, что та впервые слышит об этом приеме.

– Вы оказываете мне честь, сеньор. Два таких восхитительных приглашения за столь короткий срок! – Она намеренно тянула с согласием, желая наказать его за дерзость. Что может подумать его бедная сестра!

Господи, отметил Рафаэль, похоже, она выпускает коготки, но он это заслужил. Но как же трудно соблюдать приличия, когда сгораешь от желания!

– Так вы придете или нет? – почти прорычал он, не обращая внимания на сестру.

Дезирэ неожиданно залилась краской. Его взгляд был так красноречив. Да, он был настоящим мужчиной, гордым и страстным.

Решив, что достаточно долго его дразнила, Дезирэ сказала с невинным видом:

– Конечно, я пойду с вами на прогулку. Наградой ей была его ослепительная улыбка.

Пасео-дель-Прадо оказалась широкой улицей, обсаженной по обеим сторонам деревьями. Фонтаны освежали своими струями сухой мадридский воздух, и их плеск служил приятным фоном для гомона голосов и смеха хорошо одетой гуляющей публики.

В середине улицы был отрезок, предназначенный для экипажей, но Дезирэ предпочла прогуляться пешком под руку с Рафаэлем.

– Почему не пришла Элена?

– Она получила приглашение от своего духовника как раз перед тем, как мы собрались уходить, и не знала, как поступить, разрываясь между долгом и удовольствием.

– Думаю, ей пришлось выбрать долг.

– Вы правы, моя жемчужина. Элена собирается стать монахиней. Светским развлечениям она предпочитает беседы со своим духовником. Но я ее уверил, что не забуду взять с нами на прогулку вашу горничную.

Дезирэ немного удивило, что он настоял на присутствии Роситы, но потом сообразила, что раз он дал обещание сестре, он его не нарушит.

Росита шла позади на расстоянии стольких шагов, скольких требовали приличия. Их беседу она все равно не могла бы понять, потому что они из соображений безопасности говорили по-английски.

– А Элена говорит по-английски? – поинтересовалась Дезирэ.

– Немного. Она некоторое время посещала мои уроки. Но она была не слишком прилежной ученицей и предпочла бы, чтобы наш отец, как большинство отцов, не ратовал за женское образование.

– Похоже, ваш отец был не совсем обычным человеком, – пробормотала Дезирэ, но, испугавшись, что Рафаэлю это замечание может показаться обидным, добавила: – Вообще-то, я считаю, что он был прав. Почему девушкам возбраняется учиться, если они того хотят?

– А вам разрешили, нимфа?

– В какой-то мере, но меньше, чем мне того хотелось. Моим образованием занимался дедушка, однако он придерживался старомодных взглядов. Классическая литература и языки, немного математики – вот все, что я изучала.

Рафаэль предложил ей посидеть, указав на ряд бамбуковых стульев под деревьями.

– Нет, – отказалась Дезирэ, – мне нравится ходить. – На самом деле ей не хотелось отпускать его руку.

Он был не прочь и дальше ее расспрашивать, но уже темнело, а он еще не задал ей главного вопроса.

– Я не спросил вас вчера вечером, удалось ли вам что-нибудь узнать о том, как погиб ваш брат?

– Пока нет. Военные… э… сейчас очень заняты. – Она запнулась, не зная, смеет ли довериться ему. Известно ли ему, что англичане успешно воюют в Португалии?

– Нет никакого предательства в том, чтобы обсуждать общеизвестное. – Он, как всегда, был проницателен и понял причину ее замешательства.

– Если вам известно о взятии англичанами Опорто, вы догадываетесь, что маршал Журден слишком занят, чтобы принять меня. Однако король обещал, что мне поможет один из его адъютантов, некий майор Эврард. Он прислал мне довольно милое письмо и сообщил, что уже начал расследование. Возможно, мы скоро узнаем зачинщиков нападения на патруль.

По лицу Рафаэля пробежала тень, но, прежде чем Дезирэ успела понять, отчего она появилась, он уже улыбался, предлагая ей выпить чистой воды, которую тут же в толпе разносили водоносы.

Дезирэ с удовольствием выпила холодной и вкусной воды, но ее не покидало ощущение, что Рафаэль чем-то встревожен, хотя его лицо оставалось непроницаемым.

Два дня спустя Росита влетела в гостиную, где Дезирэ сидела после завтрака и писала письмо своей кузине Гортензии.

– К вам пришли, сеньорита!

Дезирэ, ожидавшая Рафаэля, улыбнулась.

– Проси! И побыстрей, пожалуйста! Росита посмотрела на хозяйку с недоумением, но повиновалась.

Однако вместо Рафаэля в комнату вошел незнакомец. Он тут же подошел к письменному столу, за которым сидела Дезирэ, и завладел ее рукой.

– Доброе утро, мадемуазель Фонтэн. Я Арман Эврард. Рад с вами познакомиться.

Это был адьютант короля Жозефа.

– Приветствую вас, майор. – Дезирэ указала ему на кресло. – Могу я предложить вам лимонад?

– Благодарю, но в этот час я предпочел бы кофе, если это возможно.

– Конечно.

Дезирэ отложила перо, встала из-за стола и позвонила в колокольчик. Майор провожал взглядом все ее движения. Что за отвратительная привычка у некоторых мужчин, подумала Дезирэ, смотреть на женщину так, будто они глазами ее раздевают! Впрочем, взгляд майора был другим. В нем не было ничего сексуального, он был холодным и как бы оценивающим.

Майор Эврард ей сразу не понравился, хотя внешне он был довольно привлекателен. Он был немного выше нее ростом, рыжеволосый. На вид ему было лет двадцать с небольшим.

Майор первым нарушил молчание:

– Надеюсь, я не пришел в неурочное время? Сейчас еще довольно рано. В письме я не указал часа своего визита, потому что не был уверен, когда смогу освободиться.

У него был приятный голос, и держался он почтительно. Видимо, она поспешила с оценкой.

– Ваш визит вполне ко времени, месье, – ответила Дезирэ, усевшись на диван напротив Эврарда.

– Я решил, что вам, даже больше, чем мне, не терпится узнать правду.

– Вы были знакомы с Этьеном?

– Мы познакомились не так давно, но я смею взять на себя смелость считать его своим другом. В этой богом забытой дыре человеку нужны друзья. Я очень переживал, узнав о смерти Этьена.

Не было сомнения в том, что майор говорил искренне, и Дезирэ решила, что ее первое впечатление о нем было неверным.

– Вам известна цель моего визита, мадемуазель Фонтэн. Но готовы ли вы говорить об Этьене? Это вас не расстроит? – спросил он.

– Что вы! Скорее поможет, – ответила Дезирэ и почувствовала себя с ним легко, особенно после того, как он рассказал несколько смешных случаев из жизни Этьена.

К тому времени, как Асунсьон принесла кофе, они уже болтали, как старые друзья, и потому полный ненависти взгляд, брошенный служанкой на француза, поразил Дезирэ. Она поспешила отослать служанку, сказав, что сама разольет кофе.

Ее слуги, очевидно, считали гостя врагом. Они судили о нем лишь по ненавистному мундиру, не задумываясь над тем, что он за человек.

Интересно, вдруг подумала она, зачем такой молодой человек отрастил бакенбарды и усы? Следует моде или хочет казаться мужественнее и старше?

Приняв от Дезирэ чашку кофе, он спросил:

– Вы позволите вернуться к нашему разговору о том, что, собственно, привело меня сюда? – Дезирэ кивнула, и майор продолжил: – Я начал свое расследование с того, что расспросил людей, которые были с вашим братом в то утро. Вам известно, что в стычке погибли еще трое солдат, а несколько были ранены? К сожалению, никто из тех, кого мне удалось расспросить, ничего не добавили к тому, что мы уже знали. Но я пока опросил не всех. Двое раненых еще не пришли в себя полностью, и их показания весьма расплывчаты. У одного из них, к сожалению, мало шансов выжить, но другой поправляется, и сержант сказал, что он немного говорит по-испански.

– Вы думаете, что ему может быть что-то известно?

– Как знать? Будем на это надеяться. Но я бы не советовал вам слишком надеяться, мадемуазель Фонтэн. Если этот парень, Моро, и знает что-нибудь, поймать партизан будет не так-то легко.

– Я понимаю, месье. Благодарю за предупреждение.

– Я боялся, что увижу вас убитой горем, но мне следовало бы знать, что сестра полковника окажется мужественной женщиной. А теперь, мадемуазель, – он встал, – разрешите откланяться. Спасибо за чудесный кофе.

– Не за что, майор.

Она проводила его до дверей.

– Я свяжусь с вами, как только у меня появится новая информация.

– До свидания, майор.

Уже на лестнице он сказал с улыбкой:

– Я думаю, что мы станем друзьями, мадемуазель.

– Я надеюсь, месье.

– Можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы мы смогли отомстить за смерть вашего брата. – В голосе майора прозвучали решительные нотки, и Дезирэ невольно подумала, что, несмотря на свою немного женственную внешность, Арман Эврард – крепкий орешек.

Полчаса спустя приехал Рафаэль. Он был в темных брюках и в своей старой кожаной куртке.

– Едем кататься верхом, – заявил он, увидев, что она удивлена его видом.

– А кто будет меня сопровождать? Элена или Росита?

– Если позволите – только я.

– Буду готова через пять минут.

Она бежала наверх, а ее сердце пело.

Рафаэль привел для нее красивую гнедую лошадь, и, пока они ехали по городу, Дезирэ ловила на себе любопытные взгляды. Хотя она и убрала под шляпу свои белокурые волосы, девушка знала, что не похожа на испанку. А вот в Рафаэле даже в таком скромном наряде можно было безошибочно признать настоящего испанского гранда.

– Куда мы едем? – спросила она.

– В Эль-Пардо. В далекие времена короли Кастилии построили там дворец на вершине горы. Я решил, что вам захочется отдохнуть от городского шума.

– Я давно об этом мечтаю. Как он догадался?

– А это далеко? – обеспокоено спросила она.

– Не волнуйтесь… Мы вернемся до того, как заметят ваше отсутствие и начнут сплетничать. – Внезапно его лицо озарилось мальчишеской улыбкой. – И я обещаю вести себя прилично, несмотря на то что с вами нет дуэньи, которая не сводила бы с меня глаз.

Они ехали рядом, непринужденно болтая, и Дезирэ не заметила, что ландшафт изменился. Кругом был густой лес, защищавший их от палящих лучей солнца.

– Как здесь тихо. Только птицы поют, – пробормотала она.

– Здесь водятся олени, орлы и дикие кабаны.

– Правда? Так близко от Мадрида?

– Есть даже медведи.

– Рафаэль! – Она резко повернулась к нему. – Вы шутите, ведь так?

Он улыбнулся, придя в восторг оттого, что она наконец-то назвала его по имени.

– Вы думаете? – серьезно спросил он, но не выдержал и расхохотался.

– Вы меня разыгрываете! – От негодования ее щеки порозовели.

– Простите, – сказал он. – Не смог удержаться.

– Разве можно так пугать слабую женщину, сеньор, – с напускной суровостью принялась она отчитывать Рафаэля.

– Смиренно прошу прощения, донья.

– Вы ужасный лицемер, Рафаэль де Веласко. – Дезирэ еле сдерживалась, чтобы самой не засмеяться. – Что бы вы делали, если б я закатила истерику?

– Вы? Истерику? Да никогда! Вы сделаны из другого теста, моя жемчужина.

Дезирэ увидела, что поддразнивание уступило место искреннему восхищению, и потупила взор. Когда он так на нее смотрел, ее сердце готово было выскочить из груди.

– Что-то не так? – Он положил ей руку на плечо.

Она покачала головой, но не посмела взглянуть на него.

– Дезирэ?

Подчиняясь его повелительному тону, она подняла глаза, и их взгляды встретились.