Текст книги "Любовь и долг"

– А о вас он спрашивал?

– Да, и меня внесли к комнату на несколько минут, но я плохо это помню. Я была слишком мала. Маме разрешили остаться. Она всегда рассказывала мне, что в это последнее утро его жизни он попросил ее стать его женой. Но он умер до начала брачной церемонии.

– И тогда ваш дедушка взял вас к себе.

– Отец попросил его присмотреть за нами. Меня дед согласился оставить, но от мамы, подозреваю, хотел откупиться. Я так кричала и билась, что они решили, что будет лучше нас не разлучать, и разрешили маме и Этьену перебраться к ним в дом. Думаю, дедушка чувствовал себя обязанным выполнить последнюю волю сына, но с присутствием мамы он так и не смирился.

Рафаэль мог себе представить, каково было маленькой, чувствительной девочке оказаться в подобной ситуации.

– Дедушка с бабушкой занялись моим воспитанием и образованием. Я думаю, они меня полюбили, но я всегда была заложницей в игре, которую они вели, чтобы отлучить меня от матери. Коринна, зависевшая от благодеяний деда с бабкой, оказалась в трудном положении: день за днем она наблюдала, как ее дочь все больше от нее отдаляется, все больше становится похожей на англичанку. А Этьена они не любили. Он был с ними груб, заносчив и непослушен, но все потому, что он ненавидел свою зависимость от них и их английский образ жизни. В 1797-м он сбежал во Францию. Мама позже мне призналась, что у нее не хватило смелости последовать за ним и она не хотела, чтобы меня лишили наследства. Понимаете, у тети Каролины, которая была замужем за морским офицером, были только дочери. Наследников-мальчиков не было, а я была любимицей дедушки.

– А что произошло потом? Ваша мать воспользовалась перемирием в войне и вернулась во Францию?

– Она хотела, но дедушка заставил ее остаться. Он пообещал ей, что сделает меня своей наследницей, если она уговорит меня никогда не возвращаться в страну, где я родилась. – Дезирэ на минуту задумалась. – Я об этом не знала. Мне казалось, что она смирилась. Но в тот день, когда она получила письмо от Этьена, я застала ее в слезах. Он писал, что может теперь заботиться о нас обеих. Мама, конечно же, хотела уехать домой. В Англии она чувствовала себя иностранкой, так же как Этьен. Но она не хотела уезжать без меня.

– А вы, что чувствовали вы, нимфа?

– Я не знала, что и думать. Моим домом была Англия! Дедушка был со мной строг, но он души во мне не чаял, как и бабушка. Я надеялась, что все как-то образуется, но тут ситуация изменилась. Страх вторжения в Англию наполеоновской армии усилил неприязнь ко всему французскому. На маму стали бросать косые взгляды даже те, кто давно ее знал. Она все это переживала, и здоровья ей это не прибавляло. Мама стала необщительной, молчаливой, особенно после того, как Этьен сообщил, что выкупил наш дом. Надо было что-то решать.

Ей было шестнадцать лет, и она разрывалась между любовью к матери и привязанностью к деду. Последней каплей оказалась болезнь матери. Дезирэ сказала деду, что хочет уехать. Он пришел в ярость.

– И пригрозил, что лишит вас наследства?

– Да, потому что решил, что я его предала.

Сестра отца, Каролина, помогла им перебраться во Францию. Но, несмотря на радость воссоединения с Этьеном, Дезирэ чувствовала себя здесь иностранкой.

– Прошло несколько месяцев, пока я привыкла. Все было чужое, даже дом. Много лет меня учили, что французы – наши враги, а Наполеон Бонапарт – чудовище. А теперь я должна была смириться с тем, что Наполеон – друг и патрон Этьена. Со временем мне, конечно, стало легче, а мама радовалась тому, что мы вместе.

– А вы не думали вернуться в Англию после смерти матери?

– А какой смысл? Дедушка так меня и не простил. Едва я уехала, он исключил меня из своего завещания. К тому же спустя семь месяцев тетя Каролина родила сына, и у деда отпала необходимость меня прощать.

А не эти ли обстоятельства подтолкнули Каролину помочь племяннице поскорее уехать, подумал Рафаэль. Возможно, такая мысль приходила в голову и Дезирэ?

– После смерти дедушки тетя Каролина написала мне, что бабушка обвинила меня в том, что мой отъезд ускорил смерть дедушки, и предупредила, что не станет отвечать на мои письма. В общем-то, она была права.

Рассказ Дезирэ потряс Рафаэля. Он понял, как страдает ее душа, хотя внешне Дезирэ выглядела спокойной.

– Это вы были правы, моя жемчужина, – тихо сказал он.

– Надеюсь. Но если бы вы знали, с каким трудом мне достался мой выбор! Ведь они оба были мне дороги.

– А о себе вы когда-нибудь думали?

– Интересный вопрос, сеньор, – рассмеялась она. – Как вы считаете: честь и собственное благополучие совместимы?

Рафаэль задумался.

– Бог свидетель, Дезирэ, но я не знаю, хотя мне очень бы этого хотелось.

За ужином они обратили внимание на то, как бледна и молчалива была Элена.

– Ты здорова, сестра? – озабоченно спросил Рафаэль. – Ты едва притронулась к еде.

– Я не голодна. Признаться, у меня немного болит голова.

– Может, вам пораньше лечь спать? – сказала Дезирэ.

– Пожалуй. Мне не хочется пропускать завтрашний праздник.

Дезирэ вызвалась проводить Элену до спальни.

Вернувшись, она нашла столовую пустой. Она немного подождала и отправилась в библиотеку, решив, что Рафаэль там.

Рядом с библиотекой был его кабинет, и оттуда доносились голоса. Один принадлежал Рафаэлю, другой был ей незнаком.

Она еще была возле двери в библиотеку, когда незнакомец вышел из кабинета. Он был в крестьянской одежде, лицо испачкано грязью. Он не заметил Дезирэ, а ей его лицо показалось знакомым. Она не могла вспомнить, где его видела, но появление незнакомца почему-то вызвало у нее тревогу и даже страх.

Она отметила, что он хорошо ориентировался в доме, а его грубая крестьянская одежда не вязалась с уверенной походкой. Если бы этот человек действительно был крестьянином, он чувствовал бы себя в таком доме неуверенно.

И тут вдруг ее осенило. Это был тот человек, с которым она столкнулась возле моста Сеговия.

– Вот вы где, моя жемчужина. – Рафаэль вошел в библиотеку. – А я вас повсюду ищу. Приказать принести вам чай?

Пристрастие Дезирэ к чаю стало в доме своего рода шуткой. Вечерами, когда Рафаэль пил бренди, а Элена – сок, Дезирэ всегда просила чаю.

– Нет, спасибо. Я последую примеру Элены и пойду спать.

Рафаэль был явно разочарован ее отказом. Возможно, она сожалеет, что была с ним откровенна?

– Надеюсь, вы знаете, что все, что вы мне сегодня рассказали, останется между нами? Ваш секрет умрет вместе со мной.

– Спасибо. – Ей удалось улыбнуться. Огромная спальня Дезирэ была обставлена с большим вкусом. В соседней гардеробной была даже ванна. Но больше всего Дезирэ нравился большой балкон, выходивший в сад.

Рискуя быть искусанной москитами, она все же села в плетеное кресло в углу балкона. Она все никак не могла унять сердцебиение. Пытаясь успокоиться, она сделала глубокий вдох, однако это не помогло.

Должно же было быть объяснение визита этого странного человека! Глупо подозревать Рафаэля в чем-то нехорошем.

Надо было остаться, упрекала она себя, и расспросить Рафаэля о странном посетителе. Мало ли какие могли быть причины…

Правда, Рафаэль мог и не сказать ей правду.

Эта мысль потрясла ее. Что от нее скрывают в этом доме? Рафаэль иногда исчезает без предупреждения, но это не беспокоит Элену, даже если он отсутствует целый день.

Похоже, не только у нее были секреты. У Рафаэля они тоже есть. Но упаси бог его расспрашивать! Она наберется терпения и дождется того момента, когда он будет готов сам все ей рассказать.

Фиеста была устроена в честь Святой Вероники, покровительницы деревни Риофрио. Согласно Библии, Святая Вероника обтерла полотенцем лицо Христа, упавшего под тяжестью креста на пути на Голгофу, и его святой лик отпечатался на этом полотенце.

Праздник должен был начаться после трудового дня. Дезирэ решила надеть белое платье с вышивкой и покрыть голову белой мантильей.

– Вам кажется, что я поступаю неправильно, Элена? – спросила она. Ей показалось, что Элена шокирована ее выбором.

– Просто немного удивлена. Я знаю, как глубоко вы переживаете смерть брата.

– Когда умерла мама, Этьен попросил меня снять траур уже через два месяца. Он говорил, что ему не нравится видеть меня в черном, что траур должен быть в душе и его не надо выставлять напоказ. Так что я решила носить обычные платья.

– Согласна, – улыбнулась Элена. – Вы должны уважать желание брата.

Рафаэль, судя по его восхищенному взгляду, разделял мнение сестры.

* * *

Праздник начался процессией, впереди которой несли раскрашенную гипсовую статую святой. Под звон колокола и громкое пение процессия обошла вокруг деревни. Рафаэль и Дезирэ шли сразу за статуей. Элена, которая все еще была бледна, предпочла остаться в церкви, где было прохладнее.

Дома были украшены яркими флагами и цветами. Всюду царило веселье.

Уже стемнело, когда процессия вернулась в церковь. Статую Святой Вероники с благоговением поставили на место, и падре Гомес отслужил торжественную литургию.

По окончании службы все вышли на площадь, которая неузнаваемо преобразилась. Повсюду были развешены цветные фонарики Элены, а посередине стоял накрытый белой скатертью длинный стол с праздничным угощением.

– Ваши фонарики выглядят прелестно, – сказала Дезирэ Элене, которая была по-прежнему бледна и выглядела усталой. Она оживилась, лишь когда заиграли музыканты.

Люди от души веселились, передавая друг другу еду, а когда все насытились, оркестр заиграл какой-то танец.

Дезирэ любила танцевать. Она не умела ни рисовать, ни играть на фортепьяно, но у нее было врожденное чувство ритма и умение быстро подхватывать любые движения танца.

Но, может, ей еще рано танцевать?

– Как вы считаете? – обратилась она к Эл-не. – Я не хочу никого обижать отказом, но не покажется ли это неприличным, если я начну отплясывать?

– Думаю, ваш брат не стал бы возражать. Сегодня праздник, и я уверена, он хотел бы, чтобы вы веселились.

Тут музыканты пробили барабанную дробь, и все взоры обратились к дону Рафаэлю. Дезирэ поняла, что именно он должен было открыть деревенский бал.

Рафаэль медленно поднялся, и сердце Дезирэ забилось в сладостном ожидании.

Глава десятая

Но Рафаэль подал руку Элене.

Неимоверным усилием воли Дезирэ заставила себя не выдать своего разочарования. Все правильно. Рафаэль должен начать танец с сестрой. Что она себе вообразила!

Однако отец Гомес, сухощавый мужчина лет сорока, от которого не ускользнуло напряженное выражение лица Дезирэ, тут же подошел к ней.

– Разрешите, сеньорита, быть вашим партнером?

Росита, слава богу, показала ей несколько движений самых популярных танцев, так что она не будет выглядеть полной неумехой, подумала Дезирэ, принимая приглашение отца Гомеса.

– Вам весело, сеньорита? – осведомился священник.

Она что-то пробормотала в ответ, сознавая, что этот добрый человек спас ее от возможного унижения.

– Поздравляю! У вас все получилось… и вы произвели впечатление, – сказал Рафаэль, когда они вернулись на свои места.

– Да, – подхватила Элена. – Отец Гомес – чудесный партнер.

Танцы продолжались, но Дезирэ заметила, что Элена борется с усталостью.

– Вам лучше посидеть, – шепнула она ей на ухо, а Рафаэль вдруг забеспокоился.

– Сестра, с тобой все в порядке?

Что-то в голосе Рафаэля насторожило Дезирэ, к тому же он вдруг перешел на кастильский. Это показалось Дезирэ подозрительным. А когда Элена ответила ему на том же языке, она поняла, что от нее что-то скрывают. Смысл слов, особенно сказанных скороговоркой, был ей непонятен, но брат и сестра явно о чем-то спорили: Элена возражала против чего-то, что хотел сделать Рафаэль.

– Простите, Дезирэ. Небольшое семейное недоразумение, – сказал наконец Рафаэль.

Девушка кивнула в знак того, что понимает.

Рафаэль, все время незаметно наблюдавший за Дезирэ, видел, как она напряжена, и решил ее подбодрить, предложив кружку вина.

Неужели он догадался, как она себя чувствует? – подумала Дезирэ, отпивая вино, и ее настроение немного улучшилось.

– Как это музыканты не устали играть без перерыва, – сказала она, обмахиваясь веером.

– А вы не устали? Не станцуете со мной? – У Дезирэ моментально пересохло в горле. – Обещаю не наступать вам на ноги.

– Искренне надеюсь, что не станете, – засмеялась она.

Рафаэль был неотразим в черном, расшитом серебром бархатном камзоле, который был несколько старомоден, но очень шел ему.

– Мы с вами еще никогда не танцевали, – заметил он.

– Может, и сейчас не стоит?

– Из-за Этьена? Или вы опасаетесь, что мне будет еще труднее держать свое слово и вести себя так, как подобает джентльмену?

Дезирэ оставила вопрос без ответа. Не могла же она признаться, что вовсе не ждет от него столь благородного поведения!

Они поднялись. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что следующий танец был не общим, а парным.

– Как он называется?

– Фанданго. Инквизиция объявила его аморальным и запретила, но его все равно все танцуют.

Страстная, ритмичная музыка захватила Дезирэ, и она вся отдалась танцу.

– Вы хорошо танцуете, – похвалил ее Рафаэль.

– Спасибо, – улыбнулась она, и ее глаза заблестели от его похвалы.

Было что-то магическое в этих танцах под луной, поэтому она ничуть не удивилась, когда он повел ее не назад к Элене, а увлек в обратном направлении.

– Куда мы идем?

– Я хочу поговорить с вами наедине. Интересно, о чем? – подумала она и молча последовала за ним.

– В детстве я был большим озорником и знал все укромные места, где можно было спрятаться, – засмеялся он. Дома деревни остались позади, и они шли куда-то в темноту по узкой тропинке.

– Охотно верю! Вам явно знаком здесь каждый кустик. Или вы видите в темноте, как кошка?

– Дайте руку. Я не хочу, чтобы вы упали.

Кругом было темно. Они ушли далеко от фонариков и факелов, освещавших площадь. Тропинка привела их в небольшую лимонную рощицу. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Луна отражалась в блестящих, словно покрытых воском, листьях.

– Какая красота!

Рафаэль кивнул, но его взгляд был прикован к ее лицу, а не к серебрившимся в лунном свете деревьям. Он все еще держал ее за руку. Сердце Дезирэ замирало от нежности, но она, стиснув зубы, решила не поддаваться.

– Куда это вы меня затащили? Что скажут люди?

– Вас и вправду интересует этот вопрос?

Дезирэ покачала головой. Пусть люди думают, что они любовники! Какая разница, если на самом деле ничего такого нет.

Он отпустил ее руку и сделал шаг назад.

– Я вам скажу, почему привел вас сюда.

– Что-нибудь случилось?

– Надеюсь, что нет. Но мне надо уехать на некоторое время.

– А зачем? Можете мне сказать?

– Пожалуй, не стоит.

Рафаэль решил, что время все ей объяснить еще не наступило. Сейчас его зовет долг, и ему необходимо уехать. А если он ей откроется и тут же уедет, она подумает, что он струсил.

Дезирэ очень хотелось спросить, не связан ли его отъезд с появлением человека, приходившего к нему накануне вечером, но она не решилась – вдруг Рафаэль подумает, будто она за ним шпионила.

– В моем доме вы будете в полной безопасности. Крестьяне ненавидят французов, но вы моя гостья. Они ни за что вас не тронут. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к Элене. А отец Гомес всегда даст вам хороший совет. Он бывает строг на исповеди, но сердце у него доброе.

– А Элена знает, что вы уезжаете?

– Она в курсе моих планов, – коротко ответил он.

– Вы поэтому ссорились? Она не хочет, чтобы вы уезжали?

– Вы слишком проницательны, моя жемчужина.

В душе Дезирэ боролись любопытство и страх. Куда он едет и зачем? Поскольку Элена возражает, это, по всей вероятности, не обычные дела, какие бывают у мужчины.

Словно угадав ее мысли, он добавил довольно резко:

– Я не нуждаюсь в одобрении сестры. Я уезжаю сегодня, и точка.

– Так скоро?

– Как только закончится фиеста. Поэтому я и привел вас сюда. Я хотел попрощаться с вами вдали от любопытных глаз. Разве вы этого не понимаете? – Он взял в свои обе ее руки и крепко сжал.

Другого времени у него не будет. Как только проводит обеих женщин домой, он переоденется и уедет.

Рафаэлю безумно хотелось ее поцеловать. Но Дезирэ выдернула руки.

– Извините! – Боже, неужели она уже не чувствует того, что раньше!

– Не извиняйтесь. – Встав на цыпочки, она обняла его за шею. – Вы не можете себе представить, как мне жаль, что вы уезжаете. – Хмурая улыбка исчезла с лица Рафаэля, и он обнял ее за талию. – А теперь попрощаемся, как положено, Рафаэль, или я никогда вас не прощу.

Их губы слились в поцелуе, и долго сдерживаемое желание пронзило обоих. Поцелуй был долгим и страстным, но Рафаэль опомнился первым.

– Нам надо вернуться, – хриплым голосом сказал он.

– Еще минутку, – попросила Дезирэ, отбросив гордость. – Пожалуйста. – Она прижалась к нему всем телом и запустила пальцы в его густые волосы.

– Дорогая! – Поддавшись искушению, он снова стал ее целовать.

Дезирэ задыхалась от счастья, но понимала, что сейчас не время и не место убеждать его в том, что их любовь имеет право на существование.

Неохотно она позволила ему прервать поцелуй.

– Элена будет беспокоиться, куда мы пропали, – сказал Рафаэль.

Дезирэ вздохнула и положила голову ему на грудь. Ей хотелось раствориться в нем и никогда не отпускать.

– До свидания, жемчужина моя. – Он нежно поцеловал ее волосы. – Обещаю вернуться как можно скорее.

– Ступай с богом. – Она вложила в эти слова всю свою веру и надежду.

Дезирэ не удивилась, когда Элена не спустилась к завтраку, но позже стала все же беспокоиться.

– Горничная доньи Элены от меня отмахнулась, но я чувствую, что что-то неладно, – сказала она Росите.

Росита выразительно фыркнула. Видимо, только из уважения к господам, слуги были вежливы, но они явно не одобряли появления в доме иностранки.

– Я тебя понимаю, Росита, однако попытаюсь еще раз. Вдруг она заболела, и я могу чем-нибудь помочь?

Она постучалась в комнату Элены, и на сей раз ее горничная Хуана обрадовалась приходу Дезирэ.

– Заходите, сеньорита.

– Что случилось? Донья заболела?

– Да. У нее сильный жар, ее лихорадит. Элена лежала под грудой одеял. Она стонала и металась.

Дезирэ окликнула Элену, но та, по-видимому, ее не слышала.

– Как давно она в таком состоянии?

– Уже час. С утра ее начало лихорадить, но она приказала мне не поднимать шума.

– Вы послали за доктором?

– Донья не любит доктора Варгаса. Она не велела его звать.

Дезирэ пощупала лоб Элены: он был горячим и влажным.

– Сейчас же пошлите за доктором, – приказала она.

Хуана, обрадованная тем, что с нее сняли ответственность за больную, выскочила из комнаты.

Дезирэ намочила полотенце и обтерла лицо Элены. Потом велела принести свежей воды и полотенца и прислать к ней Роситу.

– Что с ней, сеньорита? Вы знаете?

– Нет. Надеюсь, что доктор скоро появится.

Доктор появился через несколько часов. Дезирэ была взбешена тем, что он явно долго переодевался перед тем, как навестить свою пациентку: он был в свежей рубашке и в своем лучшем сюртуке, а от его волос разило помадой.

Осмотрев Элену, доктор заявил, что у нее скоротечная лихорадка.

– Надо немедленно пустить кровь и продолжать до тех пор, пока донья Элена не поправится. Кроме того, ее надо туго завернуть в красную фланель и кормить, если понадобится – насильно, крепким бульоном, в который прикажите вбить яйца.

– Да она почти без сознания, сэр, – удивилась Дезирэ. – Такое лечение принесет больше вреда, чем пользы.

– А вы кто, сеньорита? Член семьи?

– Я друг дона Рафаэля, – нетерпеливо объяснила Дезирэ.

– Понимаю. – Доктор поджал губы. Судя по платью и манерам, эта девушка благородного происхождения, но акцент выдает в ней иностранку. До него уже дошли слухи, что дон Рафаэль привез в свой дом любовницу.

– Насколько я понимаю, дон Рафаэль в отъезде? Теперь вы здесь хозяйка?

– Вовсе нет! – возмутилась Дезирэ.

– В таком случае, поскольку вы оспариваете мои назначения, могу я спросить, имеете ли вы медицинское образование?

– Нет. Но я знаю, что это безумие – пускать кровь донье Элене, пока она в таком состоянии. Она слишком слаба.

– Ерунда! Но, если мои предписания не будут выполнены, я не отвечаю за ее выздоровление.

– Тогда назначьте более разумное лечение. Доктор зашелся в ярости: кто смеет подвергать сомнению его приказания!

Он разразился гневным монологом, однако Дезирэ, не слушая его, позвонила в колокольчик и приказала явившемуся слуге выпроводить доктора.

– Вы об этом пожалеете, – прошипел он.

– Сомневаюсь.

Врач был вне себя, но, памятуя, что дон Рафаэль был самым влиятельным и могущественным человеком в округе, слегка поклонился.

– Я заеду завтра.

– Не беспокойтесь… если только вы не привезете с собой хинной корки.

– Вы знаете, что такое хина? – удивился врач.

Дезирэ кивнула. У тети Каролины в ее аптечке было это дорогое лекарственное средство, называвшееся хинином, и она давала его дедушке, когда тот подхватил малярию. Горький чай быстро поставил деда на ноги.

– У меня ее нет, но я попытаюсь достать.

– Спасибо.

Когда доктор ушел, Дезирэ позвала Хуану и велела ей неотлучно находиться у постели Элены и обтирать ей лицо и руки теплой водой.

– И уберите все эти одеяла. Ей будет легче дышать. Позовите меня, если она очнется.

Вместе с Роситой Дезирэ перебрала запасы трав, мазей и лекарств, имевшихся в доме. Она пожалела, что в свое время не вникала в рассуждения Каролины о лечебных свойствах трав и настоек. Все, что могла вспомнить Дезирэ, это то, что настой гвоздики помогает при зубной боли.

– Понюхай, что в этой бутылке? – спросила она Роситу.

– Похоже на медвежье ушко в красном вине. Дезирэ задумалась: эта трава вроде помогает при малярии и кашле. А вдруг Росита ошиблась?

– Нет, слишком опасно давать то, в чем мы не уверены.

Пока они возились с лекарствами, наступил вечер.

– Иди поужинай, Росита, и немного поспи. Возможно, мне позже понадобится твоя помощь.

– А как же вы, сеньорита? Вам тоже надо поесть.

– Пусть пришлют мне чего-нибудь в спальню доньи.

Захватив лекарства, которые она отобрала, Дезирэ вернулась к Элене. К своему ужасу, она увидела, что Хуана зажгла камин и в комнате стоит страшная жара.

Она тут же распахнула настежь окно, чем вызвала ужас Хуаны.

– Сеньорита, надо, чтобы она пропотела!

– Так-то оно так, но она же задохнется, если мы не проветрим комнату.

Дезирэ просидела у постели Элены всю ночь. Время от времени ей удавалось просунуть сквозь стиснутые зубы больной ложку настоя кошачьей мяты. Но это лекарство мало помогло, разве что немного успокоило Элену.

Бесконечные дни сменялись бесконечными ночами, но сестре Рафаэля не становилось лучше. Никакие лекарства не сбивали температуру. Дезирэ позволила доктору Варгасу сделать Элене кровопускание, но и оно не помогло.

Беспокойство Дезирэ все росло, тем более что никто, казалось, не знал, куда уехал Рафаэль.

– Или они не хотят этого говорить, – пожаловалась она Росите. – Но надо же ему сообщить о болезни доньи Элены. Варгас говорит, что она в критическом состоянии.

– Все в руках Божьих, – обреченно вздохнула Росита.

Дезирэ вдруг почувствовала, что страшно устала: последние две ночи она почти не сомкнула глаз.

– Почему бы вам не пойти и не прилечь, сеньорита. Мы с Хуаной посидим возле доньи.

Скинув туфли, Дезирэ упала на постель, не раздеваясь. Едва коснувшись подушки, она провалилась в сон.

Ей показалось, что она спала всего несколько минут, когда ее разбудил истошный крик. Еще не придя в себя, Дезирэ сунула ноги в туфли и побежала на голос, доносившийся из спальни Элены.

От страха у нее пересохло во рту. Но, увидев, что Элена дышит, вздохнула с облегчением.

– Господи, Хуана, перестань кричать! Ты напугаешь донью своей истерикой.

Поскольку Хуана не обращала на нее внимания, Дезирэ пришлось ее хорошенько встряхнуть. Крик прекратился, но грузное тело женщины сотрясала дрожь, а в глазах застыл ужас.

Не на шутку встревожившись, Дезирэ спросила Роситу:

– Что случилось?

Бледная Росита показала на Элену.

– Посмотрите сами.

Дезирэ подошла ближе и увидела ярко-красную сыпь, обезобразившую лицо Элены.

– Господи! – воскликнула Дезирэ и откинула одеяло. Ладони и ступни Элены были покрыты такой же сыпью.

– Оспа, – сказала Росита, подтверждая догадку Дезирэ.

Это был смертный приговор. Оспа была страшнее французов.

Рафаэль подошел к палатке, у входа в которую стоял часовой в красном мундире. При виде человека, сопровождавшего Рафаэля, часовой взял под козырек и отступил в сторону.

В палатке было полно народу, но Рафаэль смотрел лишь на человека, сидевшего за походным столом, заваленным бумагами.

На первый взгляд в нем не было ничего примечательного. Разве что в отличие от присутствующих он был облачен не в мундир, а аккуратный голубой халат. Ему не было и сорока, но в его волосах уже серебрилась седина.

Он что-то быстро писал, но, когда Рафаэль приблизился, поднял голову. У него оказалось бледное удлиненное лицо, ясные серые глаза и большой орлиный нос.

– Сеньор Веласко, сэр.

– Благодарю вас, Грант. – Сэр Артур Уэлсли положил перо. – Добро пожаловать в наш лагерь, сеньор Веласко.

– Рад с вами познакомиться, сэр. – Рафаэль вежливо поклонился. – Майор сказал, что вам нужен переводчик. Могу я предложить свои услуги?

Командующий английскими войсками предложил ему сесть напротив.

– Мне действительно нужен человек, который бы мог внятно объяснить генералу Куэсте мои намерения. Ваша помощь будет принята с благодарностью. Но, я полагаю… э… сюда вас привели и другие интересы.

– Отдаю должное вашим офицерам разведки, сэр, – улыбнулся Рафаэль.

– Будем надеяться, что нам удастся помешать маршалу Виктору сказать то же самое, – захохотал Уэлсли.

– Мои партизаны, объединившись с другими отрядами, контролируют окрестности, чтобы ваше передвижение не стало известно французам. Я уверен, в Мадриде еще не знают, что вы вторглись в Испанию.

Уэлсли позволил себе улыбнуться: это была лучшая новость с тех пор, как он покинул Португалию.

Во главе испанских вооруженных сил, деморализованных, плохо вооруженных и ненадежных, стоял генерал-капитан дон Грегорио де ла Куэста, высокомерный старик, за всю свою долгую жизнь не выигравший ни единого сражения.

Но одно надо было признать – бесстрашную решимость испанских партизан. Как и сидевший перед ним человек, они были готовы пожертвовать всем. Уэлсли уже имел возможность оценить их смелость и живучесть и теперь пришел к выводу, что они остались единственной надеждой Испании, поскольку ее генералы потерпели поражение.

Партизаны будут бороться до конца. А пока они борются и его армия остается на полуострове, французы будут в затруднительном положении: они не смогут подавить восстание, не оказавшись лицом к лицу с англичанами, а это будет для них катастрофа.

– Я совершенно уверен в том, сэр, – сказал командующий Рафаэлю, – что, если война в Испании продолжится, Европа будет спасена от Наполеона. Я не стану сейчас торопиться. Подождем, что произойдет в ближайшие недели.

– Рад это слышать, сэр Артур.

Рафаэлю понравилось, что его новый союзник не собирается сдаваться, но он знал недостатки своей армии не хуже сэра Артура. Куэста был слишком стар и слишком упрям. Тяжело в этом признаваться, но англичане были куда более грозной силой.

Испании была нужна хорошо вымуштрованная английская армия, но и англичане нуждались в партизанах, и сэр Артур прекрасно это понимал.

– Генерал Куэста согласился на объединение наших сил у Оропезы. Оттуда мы вместе пойдем на Виктора. Не могли бы вы снабдить меня хорошими картами? – Уэлсли посмотрел Рафаэлю прямо в глаза. – Наши никуда не годятся.

– Я могу предложить вам кое-что получше. Я дам вам надежных проводников.

– Думаю, мы с вами неплохо поладим, сэр, – отозвался сэр Артур.

Встреча прошла лучше, чем можно было ожидать, думал Рафаэль, покинув палатку. Осталось выполнить данные им обещания.

После первой встречи с Санчо он решил, что от него потребуется отвлечь внимание от продвижений англичан. Но его кузен похвастался командующему, что Рафаэль прекрасно говорит по-английски. И вот…

Однако другая проблема волновала Рафаэля. Он обещал Элене, что вернется через две недели, а оказалось, что ему придется задержаться, потому что его услуги требуются Уэлсли.

Надо сообщить об этом домой. Но как?

– Люди боятся оспы больше, чем дьявола, – вздохнув, сказал отец Гомес. – Доктор Варгас отказал нам в помощи. Он заявил, что не намерен подвергать себя опасности, спасая других.

– Этот человек преступно нарушает данную им клятву лечить больных.

Варгас отказался даже войти в комнату Элены. Как только узнал, что сыпь превратилась в гнойнички, он быстро проинструктировал Дезирэ, как их обрабатывать, и, сунув ей в руки пакет с лекарствами, поспешно ретировался.

– Вы правы, сеньорита. Врач должен быть смелее. Но я могу его понять. В свое время оспа унесла жизнь почти всех в деревне, где я родился и вырос. Нас осталось всего несколько человек.

Они сидели в скудно обставленной гостиной в доме священника. Служанка принесла красное вино, и отец Гомес рассказал Дезирэ о том, что делается в его приходе.

Поскольку Элена стала понемногу поправляться, Дезирэ решила, что может оставить ее на попечение Хуаны, а сама отправилась в деревню, чтобы отвезти священнику оставшиеся у нее лекарства.

После стольких дней заточения было приятно оказаться на свежем воздухе, но настроение Дезирэ резко упало, когда она узнала о размерах несчастья, постигшего деревню.

– Слава богу, хоть донья поправляется. А как другие ваши пациенты?

Жертвами оспы стали четырнадцать слуг Рафаэля, из которых девять умерли. Остальные еще были в тяжелом состоянии.

– Я буду за них молиться, – сказал отец Гомес. – А вами, сеньорита, Господь должен быть доволен. В отличие от Варгаса, вы проявили мужество и стойкость.

– Я делала то, что должна была.

– Вы могли бы уехать в Мадрид.

Дезирэ посмотрела на отца Гомеса с недоумением: ей и в голову не приходило, что она может оставить Элену. Даже когда слегли почти все слуги и на ее плечи обрушились хозяйственные заботы, она, стиснув зубы, продолжала делать все, что было необходимо.

– У вас есть какие-либо известия от дона Рафаэля? – спросил священник.

Пару дней назад пришло письмо на имя Элены. После некоторого колебания Дезирэ распечатала его. Она узнала почерк Рафаэля, но не смогла прочесть записку. Ей показалось, что она каким-то образом зашифрована, однако Элена была еще слишком слаба, чтобы Дезирэ могла начать ее расспрашивать.

– Мы получили от него короткое письмо. Когда донье Элене станет лучше, она его прочтет. Надеюсь, она простит меня за то, что я его распечатала.

– Конечно, простит, она же умная женщина. В любом случае ей придется вас простить. Она многим вам обязана.

– Не так уж и многим, как вы думаете, падре. Я вряд ли заражусь оспой.