Текст книги "Привет, Ангел"

Дима готовился к мероприятию ответственно. Костюм, кольца, заказ машин, ресторана, фотографа – стандартный перечень обязанностей жениха. И справился с этим перечнем Дима вполне. Его волновал, кроме этого, вопрос обеспечения своей семьи. Зарплата у него, хоть и выросла, однако не была столь высокой, чтобы удовлетворить все их с Ритой потребности. Более того, ему пришлось занять денег на торжество, и вернуть их в назначенный срок представлялось Диме напряженным.

Зато не было теперь проблемы с жильем. И у Димы родилась мысль: жить в новой Ритиной квартире, которую она вот-вот закончит ремонтировать, а Димину – сдавать. Пусть небольшое, но подспорье. Он и сказал об этом Рите.

– Конечно, давай. Это правильное решение, – моментально согласилась она. Только в этот момент что-то кольнуло в сердце. Тоненькой-тоненькой иголочкой. Один раз кольнуло и все…

– Ты посчитай, – обосновывал свою точку зрения Дима. – Однокомнатные квартиры сейчас очень ценятся. Если мы хотя бы за триста—четыреста долларов сдадим мою хату, то через год мы как раз с долгами за свадьбу рассчитаемся.

– Да, да, это так. К тому же жить-то мы все равно будем вместе. Зачем нам пустующая квартира? – И опять иголочка! Да что же это такое?!

Рита задумалась. Сердце колет, только когда она думает о квартире. Нет, не так. О той квартире, о которой идет речь и которую подарил ей Алексей, она думает часто. И занимается ею она постоянно, и никакие иголки в ее сердце не вонзаются. А вот когда она думает о жизни там с мужчиной – вот тогда да! Неужели дух Алексея витает над ней? Неужели такое возможно? Да, он, естественно, не желал бы видеть другого мужчину рядом с Ритой, тем более на своей территории. Но ведь его уже нет! Как же тогда получается?! В этом было что-то мистическое, пугающее и необъяснимое. И Рита вдруг совершенно неожиданно для себя самой предложила совсем другое решение. Ей даже показалось, что это другое решение просто вложили ей в голову. Откуда-то сверху вложили, и она выдала его Диме:

– А что, если сделать иначе? Мы просим маму переехать в мою новую квартиру. Честно говоря, мне кажется, что мама достойна и нового жилья, и вообще лучшей жизни. К тому же она принимает в отделке квартиры не только физическое, но и материальное участие.

– Ну и к чему ты клонишь?

– А к тому, что я предлагаю маме родственный обмен: она переезжает туда. Я остаюсь в нашей старой трешке, которую мы благополучно сдаем чуть ли не за тысячу или даже больше. Временно живем у тебя. А рассчитавшись с долгами, вернемся в нее, а сдавать будем твою.

– Слушай, это гениально! А согласится ли мама?

– Я думаю, да! Ну поговорим с ней, посмотрим на реакцию. Но ей, по-моему, очень даже нравится моя квартира.

Высказав свое предложение, Рита свободно вздохнула. Сердце не кололо. Более того, внутри разлилось такое приятное тепло, такая благодать, что она приняла это за всплеск любви к Дмитрию и расслабленно упала в его объятия.

Идею родственного обмена Марина восприняла с энтузиазмом. Более того, она увидела в этом знак свыше. Да вот же то дело, которого она ждала! Именно то, что нужно! И сборы, и пересмотр старых вещей, и покупка новых, и смена места жительства, и совершенно иные ощущения от нового жилища! И так это все естественно, ненасильственно, желаемо! Наконец-то хоть к чему-то у нее появился интерес. Кроме всего прочего, переезд освещался высокой идеей помощи дочери. Ведь если и вправду сдача квартиры в аренду поможет молодой семье материально, то почему бы и нет!

И Марина с совершенно не свойственной ей в последнее время энергией принялась за сборы. Рите даже показалось, что мама стала чаще улыбаться, речь зазвучала более уверенно, глаза заблестели. Сердце Риты пело! Вот это выход она придумала! Вот это решение она приняла!

Кроме этого, Рита пыталась сделать все возможное, чтобы оградить мать от общения с родителями Димы. Расходы молодые взяли на себя. Вопрос с жильем обговорили. Кого приглашать, обсудили со старшим поколением поочередно. Так что перед торжеством встречаться совершенно необязательно. На свадьбе, конечно, встречи не избежать, но что делать? Как-нибудь справится мама со своим состоянием. Да и в самом деле: пора бы ей уже выздоравливать от своего любовного недомогания. Хотя, вспоминая себя еще полгода назад, Рита отдавала себе отчет, что сама она с большим трудом восстановилась после похорон. Но там – смерть, а здесь – просто неудавшаяся связь! Хотя кто знает, что легче? Нет человека – нет проблемы! Может, и цинично звучит, но во многом правильно. А раз жив предмет обожания, значит, надежда никогда не умирает, даже если она иллюзорна и явно несбыточна. А ведь ощущать такое не просто больно. Это мучительно! И сколько усилий нужно приложить, чтобы убить в себе чувство, зная, что любимый человек живет совсем неподалеку от тебя, что можно с ним и поговорить, и увидеться… Много чего можно… Только заставить его полюбить себя немыслимо! Только пережить равнодушие любимого неимоверно тяжко! Только признать себя отверженным невероятно сложно!

До свадьбы оставалась неделя, когда странный звонок заставил Ритино сердце колотиться в усиленном режиме! Мобильный телефон выдал неизвестный номер, причем с какими-то плюсиками впереди. Вероятнее всего, ошибочный звонок из-за границы. Но почему-то, чем громче она кричала «але», тем более отчетливо сознавала, что ее отлично слышат. Более того, ее слушают… И она опять же, непонятно почему, не клала трубку, а повторяла и повторяла свое бесконечное «але», не надеясь на ответ, не ожидая ответа и откровенно боясь ответа. Когда она все же положила трубку, тревога ее обрела очертания: это звонят именно ей! И то давнее сообщение про любовь адресовано тоже именно ей. Но кто?! Зачем?! Почему инкогнито?

Тут же перезвонила по определившемуся номеру. Металлический автоотчетчик. Иностранный язык.

Все. Больше звонков не было. Сообщений тоже. «Хоть бы ошиблись! Пусть бы не мне! Почему меня это настолько беспокоит? – Мысли нескончаемым хороводом кружились и кружились у нее в голове. – Какое мне дело до случайных звонков? – Рита успокаивала себя и не могла успокоиться. – Поменять номер, что ли? Неплохая идея! Правда, накануне свадьбы, не очень удачная».

Рассказала Диме. Тот был конкретен и предприимчив:

– Давай определившийся номер отцу покажем. Пусть через свое охранное агентство проверит!

– Да ладно, Дим! Ну бывает же, ошибаются люди. Не стоит, мне кажется, из-за таких пустяков серьезных людей отвлекать. Просто почему-то я заволновалась…

– Ну смотри! Тогда давай после свадьбы тебе номер поменяем!

– Давай! Сейчас, наверное, не стоит этого делать, потому что столько дел, столько звонков завязано на мой телефон… А после свадьбы – обязательно!

И вдруг Дима без перехода тихо, но четко спросил:

– Рит, а ты меня любишь?

Сделать вид, что не расслышала, Рита не могла. Он смотрел ей прямо в глаза, и вопрос читался во всем его облике. Даже если бы он молчал, его глаза, его поза, его порывистые движения к ней выдавали бы этот крик: «А ты меня любишь?»

– А? Что? Я? – Рита заметалась, затрепетала, не нашлась сразу, что ответить. Хотя, что можно ответить на этот вопрос? Разве на него можно ответить «нет»? И разве тот человек, который боится услышать «нет», задаст его?

– Рит, ты никогда не говорила мне этих слов. Такие короткие, такие простые три слова: «Я тебя люблю!», а ни разу не сказала. Так ответь мне: любишь ли ты меня?

– Ну конечно, Димочка! Конечно! – Она подошла, прижалась, хотела обнять. Но он отстранился, взял ее за плечо, серьезно посмотрел в глаза. Изучающее, пытливо, строго.

– Я так хочу тебе верить! Я так хочу думать, что это правда!

Рите удалось уткнуться в его плечо, удалось спрятать глаза. Сухие, спокойные глаза. Глаза, которых почти не встретишь у невест.

Алексей, как правило, всегда продумывал свои поступки. Причем не просто: да или нет. А на несколько шагов вперед. Более того, у него в запасе было обычно несколько вариантов. Если ситуация сложится так, значит, сценарий поведения один. Если иначе – совсем другой. То есть задача представлялась ясной, а пути реализации могли быть разными. Поэтому Алексея трудно было застать врасплох. Он и сына учил:

– Максим, никогда не останавливайся на этапе принятия решения.

– Это как? – поначалу не понимал тот.

– А так. Вот допустим, какое-то тебе надо принять самое элементарное решение. Предположи, какое…

– Ну, к примеру, пойти на футбол.

– Хорошо. Давай проанализируем.

– А чего тут думать-то?! Взял билет да пошел.

– Нет, мой дорогой! – иронично улыбался Алексей. – В этом-то и ошибка. Что значит «взял билет»? А если билетов нет? А если только очень дорогие остались? А если тебе надо идти с приятелем, а у того денег не хватает? А если билеты есть, но только в разных местах?

– Ну, пап, ты уж как-то слишком все усложняешь!

– Я тебе хочу показать на простом примере, как надо ориентироваться в жизни. Поэтому ты не пререкайся, а слушай и мотай на ус! – Голос начинал отдавать металлом. Максим внутренне мобилизовал свое внимание и извинился за неуместные реплики.

– Так вот, дальше. Допустим, билеты куплены. Как ехать? Кто вас повезет? На метро? На такси? Как одеться? Сколько денег взять с собой? Эти, казалось бы, самые элементарные вопросы, если они не продуманы, приводят людей в замешательство. Теперь идем дальше. Не всегда спокойно проходят матчи. Поэтому лучше заранее решить, что если начинается потасовка или излишнее волнение, то лучше уйти сразу. Ну и так далее. Понятно, что всего предусмотреть невозможно.

– Да уж.

– Но если человек готов хотя бы к нескольким возможным путям развития ситуации, то он легче справится с ней. Понятно?

– Да, пап.

– И вот еще что… Это мы с тобой рассматриваем ситуацию, когда все или почти все зависит от тебя: ну захотел – пошел, не захотел – остался. Смог купить билет – купил, не смог – ну и ладно. А ведь бывают совершенно другие случаи, когда ты зависишь от мнения какого-то человека, от его решения. И здесь очень важно предусмотреть различные ходы. Например, смотри… Берем опять же самый простой случай. Например, ты отпрашиваешься у мамы на дискотеку в школе.

– А чего тут сложного-то?! Сказал: «я ухожу» и все!

– Ну вот опять! Смотри: ты видишь для себя только одно решение вопроса – положительное.

– Ну да.

– А представь, что тебе говорят «нет»! И что? Ты в шоке! Ты расстроен! Ты уже не можешь нормально функционировать. Тебя обида захлестывает, недоумение, злость… Да что угодно! Но самое главное – твой вопрос не решен! То есть твоя задача не выполнена.

– А как нужно?

– Нужно, во-первых, быть готовым к любому ответу, а не только к положительному. А во-вторых, продумывать настолько четко, правильно и разнопланово пути решения, чтобы практически в любой обстановке суметь его реализовать.

– Это как?

– Ну смотри. Ты, если хочешь грамотно, конечно, строить отношения с окружающими, говоришь маме не «я пошел на дискотеку», а как-то иначе. Например, «мам, ты не возражаешь, если я приму приглашение на вечеринку?» Согласись, совсем другое настроение получается.

– Да, другое, действительно.

– При такой постановке вопроса и отказать-то трудно.

– Пожалуй.

– Допустим, что мама все-таки говорит: «Нет, сынок, я против!» Какие твоеи действия?

– Ну… я даже не знаю… А почему она может быть против?

– Может, волнуется за тебя. Может, плохо себя чувствует и не хочет оставаться одна. Может, обижена на тебя за плохое поведение. Много может быть причин.

– Пап, я все же постараюсь выяснить, почему она против. И в зависимости от причин буду предлагать разные варианты.

– Хорошо. Какие?

– Ну, если плохо себя чувствует, предложу сходить в аптеку, в магазин, помогу что-то по дому сделать, чтобы облегчить ее состояние. Она «растает» и отпустит меня.

– Вполне возможно.

– Если и вправду обидел ее чем-то до этого, поговорю, попрошу прощения… Хоть ненадолго, но попробую отпроситься.

– Молодец!

– Если просто волнуется, пообещаю звонить каждые полчаса.

– Ну вот видишь! Я к чему тебя пытаюсь привести? К тому, чтобы ты думал наперед, чтобы видел перед собой все огромное поле своих возможностей, а не узкую тропинку, с которой страшно свернуть в сторону. Бывают здоровые мужики, которые хорохорятся, хвастаются: «У меня все схвачено! Я контролирую ситуацию!» А случись какая-то мелкая неприятность, все! Никакого удара человек не держит. Никакого трезвого, правильного решения принять не может. Мечется, психует, впадает в истерику или, наоборот, в апатию… Это о чем говорит? О том, что человек не подготовлен к жизни! Что человек не продумывает возможные варианты развития ситуации!

Сын слушал отца очень внимательно. Он вообще любил, когда отец с ним вот так разговаривает: по-мужски, по-взрослому. Такие разговоры случались редко. И тем ценнее были они для Максима. Он старался не пропускать ни единого слова из отцовского монолога, буквально впитывая, вбирая в себя те умозаключения, которые тот пытался донести до него.

– Еще раз повторяю: да, человек настроен, как правило, оптимистично. Да, человек не способен предусмотреть все и вся… Но если он представляет себе, что и как может пойти не по его плану, не по его предполагаемому сценарию, то это его не выбивает из колеи, не вызывает ни шока, ни ступора. Он идет дальше, просто видоизменив направление движения.

Я понятно объясняю?

– Да, пап. Правда, все равно плохо, когда ты хочешь услышать «да», а тебе говорят «нет».

– Сынок, повторяю еще раз: если готов услышать «нет», то пережить отказ проще. А еще скажу тебе удивительную вещь, загадочную даже… Когда ты допускаешь отрицательный ответ, он почти никогда не звучит.

– Как это? Почему?!

– Сам до конца не пойму. Но проверял сотни раз. Только допустить его надо искренне, полноценно, так же, как и «да».

Но кроме этой хитрой науки, которую Алексей познавал на самом себе, кроме глубокого анализа различных многоходовых вариантов, никогда не исключал он фактора внезапного озарения, интуиции… Бывали случаи, когда, казалось бы, все ясно, четко, запланировано, проверено, а он вдруг – раз! И поступает совершенно иначе. Делает такой ход, которого от него не ожидает никто, в том числе и он сам. И эти внезапные моменты, как правило, всегда бывали самыми грамотными, единственно правильными, хотя далеко не всегда объяснимыми с точки зрения логики или анализа.

Вот и сейчас. Поехал он в турагентство. Долго сидел там, обсуждая различные варианты отдыха всей семьей, вплоть до экскурсий, вплоть до персонального переводчика… А потом купил только две путевки: жене и сыну. И совсем в другую страну, о которой у них даже и разговора не было.

А потом поехал в аэропорт. Долго изучал расписание. Подойдя к кассе, вдруг почувствовал, как от волнения высохли губы. Он облизал их, чего никогда не замечал за собой, и сказал тихо, словно боясь, что его услышит кто-то третий:

– До Москвы. Один.

– Какое число смотреть?

– Что есть на следующий месяц?

– Только двадцатые числа апреля: двадцать первое, двадцать третье, двадцать пятое. Вам какое?

– Давайте двадцать первое.

– Обратно на какое число бронируем?

Он не знал ответа на этот вопрос. А поскольку решение о поездке в Россию было принято спонтанно, интуитивно, то дополнительные вопросы не могли быть им продуманы досконально. После короткой паузы он ответил:

– Только туда.

– Господин, должна вас поставить в известность, что билет «туда-обратно» гораздо дешевле. Так что советую вам взять хотя бы с открытой датой.

– Нет. Спасибо. Один билет до Москвы, – повторил он. – Только туда.

Максим носился по квартире и постоянно теребил то отца, то мать:

– А ласты брать?

– Да, сынок.

– Тогда и маску надо!

– Ну, конечно!

– А ракетки теннисные? А шарики для пинг-понга? А шашки?

До сих пор было неясно, кто и куда едет, а главное, зачем. Впрочем, Алексею было понятно, но даже от своих домашних он держал свои решения в секрете.

Было объявлено, что каждый собирает свой чемодан отдельно, а когда будет выезд, в каком направлении и в каком составе, будет известно чуть ли не в последний момент.

Максиму, честно говоря, было все равно куда ехать – лишь бы отдохнуть, лишь бы не учиться, лишь бы попутешествовать. Тем более, было понятно, что отдых предполагается на море, а плавать и нырять он умел и любил, поэтому с истинным воодушевлением и неподдельным интересом он вытаскивал свое снаряжение из кладовки и бережно упаковывал в чемодан.

Жена, с одной стороны, с радостью, с другой, с явным недоверием тоже собиралась, правда, с гораздо меньшим энтузиазмом, поскольку ничего особо радостного от этой поездки не ждала.

В последнее время вообще радостного в ее жизни было мало. Это только со стороны могло казаться, что материальное благосостояние – залог счастливой жизни. Может, конечно, и залог, только лично ей деньги счастья пока не принесли. Да, живет она в хороших условиях. Да, богато одевается, вкусно питается, ни в чем себе не отказывает. Только оказывается, все эти материальные желания очень быстро удовлетворяются, насыщаются и перестают интересовать. Что интересного в очередной шубе или лишнем кольце? Какая от этого радость? А что, кроме денег, она видит? Может, подруги у нее есть? Нет, конечно. Никого из близких, кроме семьи, у нее сейчас нет. Живут, как отшельники. Парой слов с соседкой, и то непонятно на каком языке, парой слов с мамашами одноклассников сына – вот и все общение. Вот и все подруги! С мужем никакой душевной близости. Что из того, что она всю жизнь ему верна? Что из того, что она отличается преданностью, альтруизмом и прочими положительными качествами? Разве это приблизило ее к мужу? Как был холоден с ней, так и есть! И не интересует она его как личность. И не очень-то интересует как женщина. А в какую ситуацию он сейчас их всех поставил? Ни с родными своими она поговорить толком не может, ни с подругами своими московскими пообщаться, ни на родину съездить… И как сына воспитывать в таких условиях? Тут вранье, там обман, здесь полуправда, там интрига. И не от случая к случаю, не изредка, не как исключение, а стиль жизни у них такой. Одна радость – путешествия! Открытие мира, посещение новых стран, знакомство с другими культурами, обычаями, устоями… Одна радость.

Да и то – на фоне всего остального – относительная. И Наталья неспешно, безо всякого подъема, спокойно перекладывала свои вещи из шкафа в чемодан. Ни открытые платья не возбуждали ее, ни яркие летние наряды, ни новые купальные костюмы. Тревога и неверие царили в ее душе. Что будет дальше? Зачем они здесь? Для чего им ехать куда-то? Да, муж в бегах. Да, непростые времена у него. Да, она, естественно, рядом. Только зачем? Нужно ли ему это? Нужно ли это ей? Насколько они оба нуждаются друг в друге? Ведь вроде бы да, конечно, нуждаются! Как же выживать в таких условиях: в чужой стране, опасаясь врагов, имея тяжкий груз прошлого за спиной? Как иначе выжить, если не вместе?!

А-а… Вот это слово! Наталья будто поймала его за хвост. Это слово «выживать». Именно выживать! Ну выжили они, и в дальнейшем выживут, наверное. А жить как? Жить вместе, просто жить, черпая мелкие, каждодневные радости из общения друг с другом, чувствуя тепло другого, его тягу, отдачу, участие, интерес?! Нет, этого у них нет. И самое страшное, никогда не было. Она любила его. Да, она любила. Замирала от звука его голоса, трепетала в его объятиях, млела от его мимолетной ласки… А он? Наталья вдруг с какой-то обреченностью, с тоской и почему-то со злостью осознала – нет, не любит он ее. Не любит и не любил, наверное, никогда! Так, приглянулась ему стройная ее походка, улыбка белозубая, стрижка мальчишеская… Так случилось, что забеременела она от него… И в порыве джентльменства, видимо, сделал он ей предложение. Она схватилась за него, не задумываясь, не сомневаясь, не анализируя… Она хотела его. Она мечтала о семье. Она ждала ребенка.

Алексей, надо отдать ему должное, о семье заботился, деньгами обеспечивал… Ни в чем они с Максом не знали отказа: персональный водитель, всевозможные услуги, любые наряды, капризы и развлечения. Но… никакой души, никакой близости… Он ведь ни разу за все эти годы не то что «люблю»… Хоть бы какое ласковое слово когда… Хоть бы по голове ее погладить, что ли… Хоть когда-то просто приобнять, пусть по-дружески, пусть даже не как любимую женщину… Но в том-то и беда: ни любимая, ни подруга, ни близкий человек, ни интересный собеседник. А кто она тогда ему? Кто? Мать его ребенка! И только! Ну еще хранительница очага. Это с натяжкой, правда. Всю жизнь они с охраной, с мамками-няньками, уборщицами и прочей прислугой. Так что есть кому охранять и очаг, и богатство, и имущество.

И дома она его почти никогда не видела. То на работе, то на разборках, то на гулянках, то вообще неизвестно где по нескольку дней. И не спроси ничего, не лезь с вопросами, отстань и все в таком духе.

Да, Наталья жила своей жизнью, занимаясь собой, сыном, встречаясь с подругами, посещая культурные мероприятия, путешествуя, читая, совершая бесконечные покупки. Она уже привыкла не переживать за мужа по мелочам, не реагировать на его оскорбления, не ждать к ужину, не искать разговоров с ним. Она уже привыкла к его холодности, отстраненности, равнодушию. Она не понимала, почему он живет с ней. Семья была не нужна ему. Это было настолько очевидно, что бросалось в глаза любому и каждому. Ей – да, нужна! Ну куда она без него?! Что она умеет? Как она сможет? Да не сможет она без него! А ему? Что для него семья? Наверное, прикрытие, тыл, фон его жизни. Сын важен для него, безусловно. Он его как-то воспитывает по-своему, какое-то время находит для совместных мероприятий: на отдыхе они много общаются, да и по выходным, как правило, то лыжи, то боулинг, то дома в шахматы. Но все это с сыном, не с ней. То, что у Алексея есть своя личная жизнь, это ей было ясно. Ни ревности, ни боли это ей не доставляло. Ну есть и есть. С ней он, невзирая ни на что, спал регулярно. Ее это не радовало, удивляло. Да и какая радость? Без ласки, без любви, без нежных слов… Акт, одним словом. Очередной слив накопившейся за день агрессии.

Когда они бежали в Чехию, у Натальи родилась надежда. Ну в смысле «нет худа без добра». А вдруг, думала она, на чужбине, в уединении, в вынужденной изоляции они, оставшись наедине друг с другом, сблизятся, откроются, соединятся…

Но нет, чуда не произошло. Ее излишнее внимание его раздражало. Ее душевные порывы казались ему неискренними. Ее попытки сближения были ему не нужны. А сам он как жил сам в себе, так и продолжал жить, не нуждаясь, казалось, ни в ком. Хотя нет, замечала она иной раз такую тоску в его глазах, что понимала своим женским сердцем: страдает он по кому-то, вспоминает, грустит…

Вот с такими невеселыми мыслями собиралась Наталья в очередное, неведомое на сей раз путешествие. Алексей карты не раскрывал: маршрут не озвучивал, числа не уточнял. Короче, держал их с Максимом в неведении до последнего. Просто строго сказал, чтобы были готовы к выезду в любой момент.

Самый банальный, самый распространенный и, пожалуй, беспроигрышный вариант вербовки мужчины – это женщина. Алексей усвоил это с ученических времен и убеждался в его действенности неоднократно в течение жизни. Только не на себе. Столько ребят знакомых из-за баб погорело, столько проблем себе люди наживали. Да и вправду очень даже мужики реагировали на такого рода «подставы». Лично для себя Алексей подобные варианты исключал. Зная свою натуру, он не боялся заводить знакомства, никогда не волновался, увидит ли его кто-нибудь в обществе той или иной дамы, никогда ни к кому не привязывался ни душой, ни телом. Ему казалось, что он счастливо избежал в своей жизни всех опасностей, связанных с зависимостью от женщины.

И даже сейчас, даже самому себе он не признавался в том, что сражен своим чувством к Рите, что он ранен ею, что он тоскует. А ведь тоска – это не грусть, не воспоминание и даже не простое желание встречи. Это тоска-а-а-а! Это боль! Это страдание! Это непреодолимая тяга! Непреодолимая! Алексей конечно же уговаривал себя, применял какие-то восточные техники расслабления, подолгу медитировал и даже писал длинные-длинные письма. Понятное дело, не отправлял. Не для того он писал, чтобы отправить, а чтобы выразить свои чувства, высказаться, выплеснуть в мир свое состояние. Писал и выбрасывал. То рвал на мелкие кусочки, то сжигал. Становилось немного легче. На какое-то время. А потом тоска наваливалась вновь, заполоняла его всего, лишала радости жизни, подавляла. Видимо, все эти приемы помогают в том случае, когда человек сам искренне стремится избавиться от зависимости, от тревожного чувства, от болезненной тяги. Вот именно – когда хочет сам. Алексей не хотел. Зачем ему избавляться от такого редчайшего подарка судьбы. Да, ему тяжело, даже тягостно. Да, ему больно и неуютно. Но он так ее хочет, так стремится навстречу, так скучает…

Выходит, и он «сломался» на женщине. По своей воле, правда, по своему выбору, но тем не менее сломался. Алексей подумал о том, что если кто-то из его недоброжелателей захотел бы его выследить, то только через Риту это было бы возможно. Потому что никаких других привязанностей у него нет. Ни о друзьях он не вспоминает, ни по родителям не грустит. А с другой стороны, с чего бы это за ним кому-то следить. Он же умер! Погиб! Нет его! Нету!

Сомнение тонкой вибрирующей струйкой пульсировало в его сердце. Он понимал, что на это, пусть мелкое, но все же беспокойство, нельзя закрывать глаза… Что раз возникает интуитивная тревога, значит, для этого есть основание. Даже если мозг не понимает причины, даже если логика не видит реальной опасности, даже если анализ не допускает никакого отклонения от идеально продуманного плана, все равно: интуиция – это главный козырь! И уж каким образом этот козырь попал тебе в руки – не важно! Важно, что он у тебя!

Билеты для Натальи и Максима у Алексея были на руках. Их он должен проводить двадцатого апреля. И если для Натальи известие о том, что они едут отдыхать только вдвоем с Максимом, без Алексея, было более-менее предсказуемым, то Максим расстроился по-настоящему. Он-то был уверен, что они едут всей семьей. У папы-то вон тоже чемодан собран. Почему же он не с ними? Они же договаривались и нырять вместе, и плавать, и на воздушных шарах подниматься в небо! Как же так?! И лететь, оказывается, надо уже завтра. Ну что ж, завтра так завтра. Только с мамой, значит, так тому и быть. И, глотая слезы обиды и жалости к самому себе, Максим отправился спать.

– Куда мы летим? – спросила Наталья мужа, оставшись наедине с ним.

– Я провожаю вас на самолет до Джакарты. А там у вас круиз по Индонезии.

– Надолго?

– На двадцать шесть дней. Надеюсь, все учебники Макса вы взяли?

– Да, конечно.

– Ты договорилась со школой? Его переведут в следующий класс?

– Договорилась. Вернемся, он напишет контрольные по всем предметам. Никаких проблем. Только я одного не понимаю…

– Чего ты не понимаешь?

– Почему нельзя было на каникулах поехать? Зачем пропускать занятия? К чему эти непонятные перемещения?

– Вот именно – непонятные! Непредсказуемые! Нелогичные! Именно это мне сейчас и нужно.

– Ладно, не заводись! Надо – значит надо. А сам-то ты куда?

– Посмотрю, может здесь останусь. Может, съезжу куда-нибудь. Но в любом случае я вас встречаю в Праге после круиза! Все, пошли спать! Завтра подъем в шесть тридцать.

Двадцатого апреля Алексей проводил своих. Максим немного пришел в себя, смирившись за ночь с идеей отдыха без папы. Договорились перезваниваться, переписываться.

Двадцать первого апреля Алексей за час до вылета сдал билет до Москвы. Спустя пять дней самолет Аэрофлота приземлил его в Питере…

Он снял номер в очень среднем отеле. Поужинал в первой попавшейся пиццерии. Он прошел по Невскому, удивляясь новым витринам, ярким рекламным огням и вывескам. Странно, вроде бы все атрибуты современного мегаполиса, а дух старого города неистребим. Трогательная обшарпанность зданий, неспешный ритм передвижения, старинные постройки… Красота и потертость. Волнующая старина и вопиющая современность. Новые фасады и мрачные подворотни. Несочетаемость, нестыковка энергий, нарушение вибраций пространства – вот что чувствовал Алексей, прогуливаясь по таким знакомым и в то же время изменившимся улицам… Он пытался вобрать в себя как раз не перемены, а истинную питерскую сущность. Непреходящую, неистребимую, вечную, постоянную. Ему удавалось. Вместе с физической усталостью приходило попеременно то волнение, то успокоение… Но самое главное – у него впервые в жизни не было плана действий! Он не знал, зачем он здесь, куда дальше, почему? Из-за Риты? Но Рита в Москве. Для нее он умер. Что он хочет? Даже если он увидит ее, даже если заговорит, даже если она ответит, что из этого? У них не то что будущего, у них и настоящего-то нет! Вот это формулировочка родилась у него – нет настоящего! У живого человека! А впрочем, живой ли он? Физически-то да! Но, обманув сотни людей своей мнимой смертью, он и себя загнал в такую мышеловку! Ничего себе живой! Ни любить, ни дружить, ни появляться там, где хочется… Ничего этого нельзя. Такая вот жизнь теперь у него.

Алексей заходил в магазинчики: то в книжный, то в антикварный, то в букинистический. Модные бутики и супермаркеты обходил стороной. А вот в магазин сотовой связи заглянул. И не сдержался… Купил телефон, сим-карту, оформил роуминг. «Ну могу я хоть безликое сообщение отправить любимой женщине?» – вопрошал он сам себя. И вопреки здравому смыслу, вопреки всем правилам своей же игры, вопреки собственному рассудку, кричащему «не надо-о-о-о!!!», он написал: «Пусть Бог подарит тебе лучшие свои дары. Пусть счастье сопровождает тебя всю жизнь!» Ему хотелось дописать «прости», ему хотелось как-то объясниться с ней, но все было бессмысленным. Да, он чувствовал себя виноватым перед Ритой за то, что ушел, не попрощавшись, за то, что заставил страдать, плакать, терзать сердце. Но он сам выбрал такое существование. Ему некого обвинить. Не на кого накричать. Некого избить. Самого себя, если только!

Рита накануне свадьбы была на удивление спокойна. Все у нее приготовлено, обо всем договорено. Никакого волнения! Конечно, такое состояние было обманчиво. Она догадывалась, что испытывает нечто вроде затишья перед бурей. Что завтра с утра начнется – то прическа, то букет, то ожидание машины… Но это завтра. А сегодня – девичник! Вечером в кафе. Сначала хотела в ночной клуб девочек пригласить, но передумала. Перед свадьбой надо выспаться, отдохнуть, чтобы хорошо выглядеть. А после клуба разве будешь нормально себя чувствовать? Грохот, выпивка, танцы до утра!