Текст книги "Привет, Ангел"

Кв. 24

– Валер, – Ира только вошла в квартиру и, не успев толком поздороваться, выпалила: – Сейчас Машку в лифте встретила. Странная она какая-то…

– Почему странная? Чем? – Валера взял из рук супруги сумки и пошел на кухню.

– Покраснела почему-то, как меня увидела, в глаза не смотрит… Как будто виновата чем-то передо мной.

– Да брось ты, Ир! Вечно тебе что-то кажется. Может, голова у нее болит или настроение плохое.

– Ну хотя да, наверное, ты прав. Говорит, Юрка не сегодня-завтра должен вернуться из поездки, а у нее никакого желания видеть его нет.

– Ну вот, видишь! – Валера переключился на другую тему. – Давай мой руки и к столу.

Я сегодня плов приготовил.

– Да?! – обрадовалась Ира своему любимому блюду. – По какому поводу пируем?

– Да просто так. Настроение хорошее!

Кв. 23

Маша совсем измучилась. Ругала себя, стыдила, сгорала от чувства вины перед Иркой и … мечтала. Мечтала о Валерке, вспоминала его чувственные губы, ласковые руки… И снова краснела, мучилась и никак не могла понять, на что же ей опереться внутри самой себя: на чувство порядочности или на желания своего тела. Эти позиции были настолько противоречивы. Они буквально разрывали ее, тянули в разные стороны. Она принимала попеременно то образ добропорядочной соседки со всеми подобающими нормами поведения… То окуналась в бездну своего женского желания с соответствующими атрибутами страстного возбуждения…

Прошло несколько дней. Вернулся Юрка из командировки. На удивление трезвый. И даже с подарками. У них был тур по Италии – концерты в разных городах в рамках какого-то конкурса или акции благотворительной… Маша давно уже не вникала в подобные нюансы работы мужа. Но целый чемодан покупок ошеломил ее. Юра не забыл и о себе, и дочери много чего накупил. И вообще какой-то он немного другой вернулся. Но Маша, пребывая в своих внутренних переживаниях, не очень-то наблюдала за мужем. Она предпочла обратить свое внимание на подарки, чтобы хоть как-то отвлечься…

– Юр, ну какой ты молодец! – то и дело восклицала она, разглядывая нарядные вещицы. – Вот что значит Италия! Ты смотри, что ни вещь, то сказка!

И она вертелась перед зеркалом, примеряя футболки, шлепки, легкий спортивный костюм и совершенно очаровательный халатик. Короткий, игривый, яркий, мягкий… На халатике Юра, что называется, сломался. Обнял сильно, страстно. Шепнул:

– Соскучился!

– Ну, Юрка, ну погоди! Отстань! – Маша пыталась отбиться, улизнуть, выскользнуть из объятий, но не тут-то было. Юра уже целовал ее шею, снимал с нее халат, расстегивал лифчик, стягивал трусы…

Маша вроде бы сопротивлялась: «Ну подожди! Ну что ты набрасываешься?!» А сама обнимала мужа, теребила волосы на затылке, дергала молнию на джинсах…

Вот здесь, среди разбросанных вещей, на ковре около раскрытого чемодана, все и произошло.

Давно уже такого не было! Маша не переставала удивляться. Какая интересная полоса в жизни: то Валера, то Володя. Теперь вот Юра в каком-то новом качестве. Ну не то чтобы в новом, а в обновленном, наверное, правильнее сказать. Вот уж поистине: не было ни гроша, да вдруг алтын!

И Маша внезапно успокоилась. Как-то вдруг резко оборвался ее внутренний монолог, ушли сомнения. С Валерой – никакого продолжения! Ну был эпизод и был. Все! Проехали! Даже если с Юрой ничего толком не наладится, у нее есть возможность встречаться с Володей. Вот и хорошо. Как он сказал ей тогда? Она вспомнила его взгляд, прерывающийся от волнения голос и предложение:

– Маша, а можно, я вам звонить буду иногда?

– Звоните.

– А если не возражаете, может, мы сможем встречаться? Я знаю, вы замужем, но мне очень хотелось бы общаться с вами. Вы мне очень нравитесь!

В тот момент сердце Маши запело на все лады! Хочет ли она этого? Да, конечно, хочет! И даже если у нее пока нет никаких особых чувств к этому человеку, кроме приязни, так ведь это только пока! И потом, приязнь – разве этого мало? И она ответила просто, с милой улыбкой, глядя ему в глаза:

– Я не возражаю. Правда, ничего не обещаю… ну я имею в виду… ни чувств каких-то особых, ни откровений… Для меня так неожиданно ваше предложение.

– Больше ничего не говорите, Маша!

Я счастлив! Я позвоню вам. И вы звоните! Как только будет желание! В любое время!

Кв. 24

Если бы Маша не была соседкой, то для Валеры случай с ней был бы очередным свиданием, не более того. Уж таких-то скоропалительных романов в его жизни – не счесть! Это даже и романом не назовешь. Любовная история? Ну какая уж тут история? Тем более любовная? Скорее, короткая связь! Да, собственно говоря, как ни назови, а выходить из ситуации надо. Продолжать нельзя! Удобно было бы, конечно: рядом, далеко ходить не надо. Машка опять же оказалась девкой горячей, но… нельзя! Надо поговорить с ней, закрыть вопрос. Он недолго терзался сомнениями. Позвонил ей спустя буквально пару дней:

– Маш, ты как?

– Ой, Валер, если честно, и хорошо, и плохо, – вздохнула она.

– Вот и я также, – Валера сделал соответствующий голос: немного грустный, немного сентиментальный и в то же время серьезный.

– Давай мы как-нибудь договоримся, что ли…

– Ты что имеешь в виду?

– Ну было и было! И все на этом! – сказала Маша.

– Я тоже так подумал. А то неловко как-то перед домашними… – с облегчением поддержал он.

– Вот именно. Только давай в тайне оставим…

– Ну, конечно, Маш! О чем речь?!

– Ты хороший, Валер! Спасибо тебе!

– И ты классная, Машка! Пока!

Он с чувством выполненного долга повесил трубку. Она грустно вздохнула. Поймала себя на том, что завидует Ирке, тому, что такой мужик у нее замечательный. А зависть – такое нехорошее чувство! Тем более к подруге. Да что ж это такое? То стыд, то вина! Теперь еще и зависть! Как же ей со всем этим справиться? И как за палочку-выручалочку ухватилась она за Володю! Тем более что звонил он вчера, звал в кино. Она сказала: «Подумаю, перезвоню!» Вот сейчас и перезвонит. И пойдет. И в кино. И потом в кафе, если позовет. И погулять, если пригласит. Или по вечерней Москве покататься, если предложит. У него машина какая-то хорошая. Почему ж не покататься?!

Кв. 78

Девчонки от чая перешли к вину, а Маша попросила водки. Катя с Ирой переглянулись Маша крепкие напитки не любила и вообще пила мало, чуть ли не меньше всех из их компании. А тут вдруг – водки!

– Ты чего, подруга? – в один голос спросили обе.

– Да не знаю! Настроение сложное!

– Чего это оно у тебя сложное? Давай рассказывай! – И обе приготовились слушать.

Ну и как им такое расскажешь? Особенно про Валерку? И она поведала им историю в усеченном варианте. Ну, мол, Юрка пьет. Это не секрет. Об этом всем известно. В постели, соответственно, с ним стало совсем неинтересно. Ну… за редким исключением. А тут вдруг нарисовался неплохой вроде бы мужчина. И состоятельный, и неглупый, но…

– Что «но»-то? Что? – закричали девчонки.

– Ну, во-первых, женат. А во-вторых, я пока ничего к нему не испытываю.

– Ну насчет «не испытываю» – это только пока. Ты же с ним еще и не встречалась толком, – ответила Ира.

– А по поводу женатого, – задумчиво проговорила Катя, – может, и ничего страшного. Ты же не собираешься его на себе женить. Или его жене жизнь портить…

– Нет, конечно! Да я вообще всерьез пока не задумывалась.

– А встречаться для обоюдного удовольствия – почему нет?! – продолжала Катя.

– Ну не знаю! Вот вся в сомнениях пребываю. Дайте выпить-то! Хоть расслаблюсь немного, а то целыми днями все думаю-думаю… Какая-то каша в голове. Аж устала от этих дурацких сомнений.

– А знаете? – Катя задумчиво обвела взглядом подруг. – Если бы меня муж не устраивал, я бы, наверное, завела любовника. Да даже не наверное, а наверняка бы завела!

Ира смотрела на девчонок во все глаза. У нее самой никогда подобных мыслей не возникало. Валеру она любила. В постели он ее всегда устраивал. И вдруг такой откровенный разговор. Она была несколько ошарашена, потому что ни проблем с сексуальной жизнью, ни проблем с чувствами к своему мужу она не испытывала. А у девчонок, оказывается, не все так безоблачно, как у нее.

А Катя тем временем продолжала:

– Андрей у меня прекрасный муж. Это вы знаете. Но он столько работает, так устает и порой настолько выматывается, что ни на что у него не остается ни сил, ни желания. И если бы так длилось долгое время, как у тебя, Маш, я бы, наверное, тоже не выдержала.

– Ой, Кать, как хорошо, что ты меня поддерживаешь! Как трудно решиться на какие-то перемены! И перед Юркой вроде бы неудобно… А с другой стороны, – она сжала кулаки и повысила голос, – это ему пусть будет неудобно! Это он пьет, это он забывает, что рядом с ним живет женщина, которой нужны и тепло, и ласка, и доброе слово. Да хотя бы элементарное присутствие трезвого мужчины в доме! – Маша распалилась, в голосе послышались слезы.

– Ладно, ладно, Маш, успокойся! – Ира попыталась приобнять подругу, но та довольно грубо оттолкнула ее, пролила водку из рюмки и расплакалась по-настоящему.

На все эти крики прибежала Наташка из детской:

– Мам, вы чего?

– Ничего, дочь! Иди к себе, занимайся. Мы разговариваем. Все нормально.

– Ничего себе «нормально», – проворчала Наташа, возвращаясь к себе. – То орут, то кричат, то плачут. И это у них называется «нормально».

– Все, Маш! Поплакала и хорошо! Давайте выпьем еще по глотку и будем вещи примерять. – Катя налила вина себе и Ире. Маше подлила водки.

Стали смотреть вещи. И если Ира по-честному перемерила все, что могло подойти, то Маша просто взяла оставшуюся одежду, сложила в большую сумку и направилась к выходу. В коридоре обняла Катю и шепнула ей:

– Спасибо, Кать! Вот ты вроде бы ничего особенного не сказала, а так меня поддержала. Если б ты знала, как мне тяжело!

– Слушай, а может, завтра в кино сходим?!

Я вечером пораньше могу освободиться.

– Можно. Я только посмотрю свое расписание, во сколько у меня занятия заканчиваются, и перезвоню тебе.

– Договорились.

Маша ушла, следом за ней потянулась к выходу и Ирина. А Катя, проводив девчонок, почему-то подумала о том, что какой-то новый этап начинается то ли в личной жизни каждой из них, то ли в их дружеских отношениях. То ли новый виток, то ли перемены… Почему-то вдруг так показалось…

Кв. 24

Ира вернулась домой с ворохом вещей и в полном смятении души. С одной стороны, раз они подруги, то почему бы им не быть откровенными друг с другом? А с другой, они настолько плотно общались всегда, обсуждая, казалось бы, самые разные темы, но вот бесед об интимной близости со своими супругами у них не было никогда.

И вдруг Машу прорвало! А действительно, с кем ей поделиться своими проблемами? С дочерью? Та, как замуж вышла, так и забыла дорогу к матери. Звонит – и то редко, не говоря уж о том, чтоб приехать. Других близких подруг у Машки нет. Вот и остаются они с Катей, с кем можно пооткровенничать. И если Катя как-то смогла выразить свое отношение к Машиной проблеме, то Ира, честно говоря, не знала, как реагировать. Что посоветовать? Какими словами поддержать? У нее самой любовника никогда не было. Кроме своего Валеры, она никого не любила и не хотела. Он для нее – свет в окошке. И по дому помогает, и работать не ленится, и в постели безотказный. Что она может сказать Маше? Терпи мужа-алкоголика? А при чем тут «терпи»? Она близости жаждет, любви, ласки. Чего ей терпеть? Пьяный храп, перегар, помятый вид, мутные глаза? Зачем ей видеть трясущиеся руки его, взор, умоляющий о похмелье? Зачем ей вообще нужна жизнь с человеком, который явно деградирует?

Ира хотела бы рассказать Валере об их разговоре с девчонками, но понимала, что это будет не совсем правильно. Это интимный женский разговор… Это вообще не ее секрет, а чужой. И нечего разбазаривать чужие тайны!

И все же не удержалась, спросила у мужа:

– Валер, а вот скажи… Ты не в курсе случайно: у пьющих мужиков потенция ослабевает?

– Думаю, да! – удивленно ответил Валера. – А ты с какой целью интересуешься?

– Ну… посмотрела тут на наших соседей… Юрка то в отъезде, то пьяный…

– И что? – Валера напрягся: к чему это Ирина разговор ведет?

– Я подумала, а как это Машка, считай, без мужика живет?

– Слушай, что ты ко мне с такими вопросами обращаешься! – Валера заерзал в кресле, занервничал. – Это ваши женские разговоры! Сама у Машки и спроси!

– А чего ты закричал?! Что я такого спросила?!

– Ну а я откуда знаю? – продолжал на повышенных тонах Валера. – Только присел, только решил отдохнуть после работы, так нет – ты со своими дурацкими вопросами!

– Ой, Господи! Подумаешь, отвлекла его от отдыха! Просто Машку жалко!

– Все! Достала ты меня, Ир! – Валера в сердцах швырнул журнал, который до этого перелистывал, и пошел на кухню курить.

Кв. 78

– Наташ! Дочь! – позвала Катя из кухни.

– Да, мам!

– Помоги мне посуду убрать из гостиной.

Наташа с радостью откликнулась.

– Мам, а что случилось? Почему тетя Маша плакала? Она что, заболела?

– Заболела? С чего ты взяла?

– А почему еще люди могут плакать? Ну… если только обидел кто?

– Я думаю, что она скучает по дочери. – Немного слукавила Катя. Не могла же она ребенку пересказать истинную причину слез подруги.

– По Леночке?

– Ну да!

– А Леночка что, совсем не приезжает?

– Приезжает иногда, но редко. А дядя Юра тоже часто дома отсутствует. Вот тетя Маша и обижается на них, что они ее одну оставляют.

– Мам, а я тоже часто одна остаюсь.

– Как одна? Когда ты бываешь одна? – заволновалась Катя. – Ты то в школе, то с няней.

– Вот именно, с няней. Ни ты, ни папа со мной совсем не занимаетесь. – Наташа обиженно поджала губы и вздохнула.

– Ты же знаешь, мы работаем. Теперь вот еще дом надумали покупать. Помнишь, мы картинки с тобой смотрели?

– Да, помню такой толстый журнал… Красивые дома! – И замолчала.

Потом добавила после паузы:

– Мам, а может, вы мне братика родите?

– Братика?! – Катя под таким ракурсом не рассматривала до сих пор свою дальнейшую жизнь.

– Ну да! Или хотя бы… собачку.

Катя рассмеялась.

– Вот дом купим, и собачку я тебе обещаю.

Наташу такой поворот беседы успокоил, а вот Катю, наоборот, расстроил. А ведь, правда, что-то у них разлаживается в семейной жизни. Вроде бы со стороны посмотреть – образцово-показательная семья. Супруги работают, оба состоятельны, успешны. Дочь хорошо учится, посещает занятия по рисованию и по французскому языку. Дом собрались покупать, за границу выезжают все вместе. Да, все так! Но что-то уходит из их совместной жизни: ежедневное общение, что ли. Видятся они редко, разговаривают мало. У каждого свой бизнес, свой круг делового общения. Дочь – и правда – сама по себе. Все у нее есть – и своя комната, и няня, и любые игрушки, и редкие книжки… Только общения с родителями практически нет. По выходным если только. Да и то далеко не всегда. То у Кати какая-то встреча, то у Андрея – важное мероприятие.

Катя задумалась о муже. Хороший он у нее, конечно. Никаких претензий у Кати к нему нет. Всегда уважителен, спокоен, всегда внимателен и к ней, и к дочери… Просто все реже и реже собираются они вместе. Да и близость интимная случается у них не так часто, как раньше. Еще два-три года назад, помнится, занимались они любовью несколько раз в неделю. А сейчас – всего-то два раза в месяц. Надо же! Опять эта мысль ее посещает. Только недавно задумывалась она об интимной близости с супругом. Прошло всего несколько дней – и опять. Уж не навязчивой ли становится эта идея? И не то чтобы Катю расстраивало такое положение вещей. Вроде бы нет. Она тоже уставала на работе, тем более что и за рулем сама, а это тоже утомляет. Поэтому у нее самой подчас не оставалось сил на любовную игру. Какие уж тут претензии к мужу? И все же… все же… Может, покупка дома сблизит их? Может, совместная деятельность по отделке жилища или покупка мебели оживит их отношения? А может, и правда, ребеночка еще одного родить?

Кв. 23

– Мам, привет!

– Ой, Леночка! Наконец-то! – обрадовалась Маша. Дочь звонила нечасто, поэтому Маша всегда искренне радовалась проявлению дочернего внимания.

– Мам, как поживаешь? Как папа?

– Да все, как обычно. Отец – с переменным успехом. То пьет, то похмеляется. Здесь, правда, из очередной поездки вернулся с подарками. Тебе кое-что привез.

– Да? Здорово! Спасибо!

– Когда заедешь?

– Заеду на днях. Я поговорить с тобой хотела.

– Приезжай! Ты одна или с мужем будешь?

– Одна, мам. Роман до вечера на работе, а я бы к тебе днем после учебы заскочила бы. Ты во сколько будешь дома?

– Приезжай завтра после трех!

– Хорошо, до встречи!

На следующий день Лена приехала к Маше.

– Как же я скучаю без тебя! – Маша обняла дочь трепетно и крепко одновременно. – Почему ты так редко бываешь?

– Мам, Роман не любит меня одну никуда отпускать, а с ним, честно говоря, мне не хочется лишний раз с папой встречаться. Сама понимаешь…

– Ну да.

Обе вздохнули одновременно.

– Ладно, пойдем покажу тебе подарки. Вот смотри – целая сумка!

– Ой, надо же! Что это с папой случилось? Давно он нас никакими гостинцами не баловал.

– Не говори! И мне много чего привез, и себе кое-что. Сама удивляюсь!

– Спасибо ему большое! Я позвоню вечером, лично его поблагодарю.

– Пошли на кухню. Покормлю тебя твоими любимыми голубцами. И картошки нажарила с луком, как ты любишь!

Но что-то дочь ела вяло, без аппетита. Ковыряла вилкой еду, жевала без удовольствия. И вообще у Маши создалось впечатление, что села она за стол только, чтобы не обидеть мать, безо всякого желания. И это было странным, поскольку еда была самая что ни на есть Леночкина любимая.

Но когда дочь заговорила, то все стало ясно, все встало на свои места.

– Мам, я беременна, – мрачно сказала Лена.

– Леночка, а почему так печально ты мне об этом сообщаешь? Хорошая ведь новость!

– Новость-то, может, и хорошая, да не совсем, – вздохнула Лена.

– Объясни толком, в чем дело!

Лена вздохнула опять. Тяжело и шумно. Даже как будто с надрывом.

– Да не вздыхай ты так! Мне аж не по себе становится от твоих вздохов!

– Мам, послушай! Первое: я плохо себя чувствую. И это меня раздражает. Второе: мне бы институт сначала закончить. А то я только на третьем курсе: ни то ни се. А третье… – Она в замешательстве замолчала.

– Ну? Что третье?

– А то! – Ленино лицо стало жестким. – Ты вспомни, как я замуж выходила?

– Ты имеешь в виду свою мнимую девственность? – Маша понизила голос, будто боялась, что их кто-то услышит.

– Вот именно.

Дело в том, что Леночка всегда выглядела ангелом. Но это нисколько не мешало ей вести бурную личную жизнь чуть ли не с пятнадцати лет. Правда, Лена признавалась матери, что лишилась девственности в семнадцать. Однако, если честно, то за два года до этого она уже вовсю крутила любовь с ребятами.

Внешность Леночкина была очень обманчива. Пухлые губки, трогательная челка, невинный взгляд из-под длиннющих ресниц. От этих ресниц пацаны, видно, и сходили с ума. Леночка голос почти никогда не повышала, смеялась, как журчащий ручеек, и со всеми была ровна и приветлива.

Ребята ее не обижали. Похоже было, в нее действительно влюблялись. Пусть ненадолго, но искренне. И все, кто когда-то имел с ней близость, оставались ее приятелями. Она умудрялась ни с кем не ссориться… Ну одно слово – ангел!

Когда Роман увидел ее в институте, куда заезжал к другу, то чуть ли не с первого взгляда понял: все! Он пропал! Этот ребенок, эта девочка с трепетными ресницами и ясными глазами – его мечта! Тоненькие пальчики, полупрозрачная кожа, коса, как у русской красавицы! Нет, такого не бывает! Он – взрослый, двадцатисемилетний мужчина – влюбился с первого взгляда, как мальчишка, как пацан…

А она стояла около книжного киоска, разговаривала с подругой, не замечая никого вокруг.

Роман мучительно думал, как подойти, заговорить, познакомиться… Но случай представился тут же. Девушки распрощались, Лена обратилась к продавцу с просьбой показать ей какой-то журнал. Тут уж Роман сориентировался. Приблизился, задал вопрос, типа, как пройти в библиотеку. Потом попросил показать, куда именно ему идти, затем попросил проводить… Короче, от себя он уже ее не отпустил.

Тут же начал ухаживать. Буквально через неделю объяснился в любви, а через месяц сделал предложение. Лена не успела оглянуться, как оказалась невестой. И все бы хорошо, только одно пугало Лену: какой-то консерватизм Романа. Или не консерватизм, а особое воспитание, что ли. Оказалось, что Роман хоть и русский, но родился и вырос на Кавказе, и всю юность провел среди южных людей. А у них, как известно, своеобразные взгляды на поведение женщины. В том числе и на девичью честь. Роман, по всему было видно, не сомневался в чистоте и непорочности своей невесты. Однако предупредил, что после первой брачной ночи положено показать простыню гостям.

– Что? Какую простыню? Зачем? – Лена была просто в ужасе от услышанного.

– Ну ты пойми – это обычай такой! У нас много гостей будет с моей родины. Так принято, чтобы гости увидели кровь и убедились, что невеста была непорочна…

– Да это унижение какое-то! Как ты не понимаешь?! – не унималась Лена.

– Да все я понимаю! Я и сам тебя хочу, аж сил нет! Но терплю до свадьбы! Чтоб все по-людски было!

– Боже мой! Рома, это же ужасно! Неужели нельзя избежать этого? – Лена даже расплакалась от переживаний.

– А что ты волнуешься? У тебя же ведь не было мужчин. – Он даже не сомневался в обратном.

– Ну и что? И что из этого? – она уже жалела, что подыграла ему, поддерживая в нем иллюзию своей непорочности. – А если бы я не была девственницей, ты что, не женился бы на мне?

Этот вопрос поставил Романа в тупик. Он в первый момент даже не знал, что ответить.

А Лена продолжала:

– Разве я не могла любить кого-то до тебя? Ведь могло такое быть? Что тогда?

Роман, казалось, не допускал такую мысль.

– Леночка! Девочка моя любимая! Как же я тебя люблю! Я не могу себе представить такого! Не могу! Не хочу! И не буду представлять! Ты только моя! Ты предназначена только для меня! И давай переживем этот неприятный для тебя момент с простыней. Я прошу тебя уступить мне! Не будем огорчать ни моих родителей, ни моих гостей. Хорошо?

Лена тогда побежала к матери. Плакала, кричала, что раз так, то и не надо ей вообще тогда никакой свадьбы, и Роман этот ей не нужен, раз он идет на поводу у каких-то дурацких правил. И проживет она без него.

Поплакала, покричала и… успокоилась. Маша, с одной стороны, была также, как и Лена, возмущена предстоящей процедурой предъявления доказательств невинности, а с другой, нашла аргументы в поддержку будущего зятя:

– Знаешь, дочь! Давай не будем его разочаровывать. Он настолько влюблен, настолько доверяет тебе… Давай восстановим девственность, и никаких проблем!

– Мам, по-моему, эта операция делается за два-три дня до дефлорации.

– Перед самой свадьбой и сделаешь. А что остается?

Тогда они с Машей успешно реализовали задуманное, и счастливый Роман обрадовал гостей красными пятнами на постельном белье.

Гости были в восторге! Пили за невесту, теперь уже за молодую жену, за ее родителей, которые воспитали дочь в подобающих понятиях, за счастье молодых, за их будущее многочисленное потомство.

Лена успокоилась, расслабилась, тем более что муж ее обожал и буквально носил на руках. Правда, от себя никуда не отпускал, пристально следил за передвижениями своей супруги, ревностно относился к ее вынужденным отлучкам. По будням – еще туда-сюда – он работает, она учится. Понятно, что расставание неизбежно. Но вечера или выходные – только вместе!

Поэтому вырваться даже к матери было для Лены и вправду проблемой.

И вот теперь сидела перед Машей ее дочь бледная, злая и расстроенная.

– Ну а что не так с беременностью? – переспросила Маша.

– Да опять Роман своим сверхконтролем достает меня! Настаивает, чтобы я на учет по беременности не в консультации становилась, а у его сестры наблюдалась.

– У какой сестры?

– Ну сестра у него гинеколог. Помнишь, я тебе говорила? В каком-то медицинском центре крутом.

– Ну да, говорила. Я вспомнила. И что?

– Он считает, что только у нее я и должна наблюдаться.

– Ну и пусть! А чем это плохо?

– Ой, мама-мама! – Лена горестно покачала головой. На глазах выступили слезы.

Маша никак не могла понять такой болезненной реакции дочери на простой, казалось бы, вопрос о постановке на учет.

– Доченька, а не все ли равно где наблюдаться? Тем более что в клинике, наверное, даже лучше, чем в консультации. И оборудование современное, и врачи квалифицированные. Что не так?

– Мама, да не в этом же дело!

– А в чем?

И тут Лене пришлось рассказать матери о том, о чем та ничего не знала.

А рассказ дочери заключался в следующем. Оказывается, что пару лет тому назад, сразу после школы, случилась первая беременность у Лены. От какого-то там одноклассника или от его друга, не важно. Важно то, что беременность была нежеланная, и от нее надо было избавляться. Причем срочно, поскольку на носу были вступительные экзамены. Аборта Лена боялась как огня. Сама мысль об этом действе приводила ее в такой ужас, что она впадала в оцепенение. Представляла больничные стены, лекарственные запахи, свое разверзнутое нутро, боль, страх. Ее охватывала паника. Нет, только не это!

Подружка подсказала, что сейчас делают укол или таблетки какие-то дают пить – и все происходит само собой – безболезненно, быстро, гарантированно. Причем не подпольно, не криминально, а в современном медицинском учреждении. У нее там сестра администратором работает, поэтому все по-честному. И не так дорого. Короче, Лена решилась. И все получилось, как обещали: и быстро, и небольно. Как обычные месячные. Вот даже мама не заметила.

Маша ошеломленно смотрела на дочь:

– А разве это не вредно для организма?

– Да вредно, конечно! Можно подумать, аборт полезен!

– Ну хорошо! Было и было! А сейчас-то что тебя смущает?

– Понимаешь. Это я мужу могу лапшу на уши вешать, мол я «не такая» и ты у меня первый. А гинеколог-то не дурак. Вернее, не дура. Наверняка при осмотре выяснится, что ситуация с моей интимной жизнью выглядит совсем не так, как я о ней рассказываю. И хорошо, если его сестра сохранит в тайне то, что поймет про меня. А если нет, если расскажет брату?

– Да! – Маша по-прежнему смотрела на дочь во все глаза, не переставая удивляться услышанному. – Правильно говорят: обман до хорошего не доведет. Запуталась во вранье. Как теперь выбираться из этого?

– Ну вот я и думаю: или наплевать на его требования и пойти в консультацию. Но тогда скандала с ним не избежать. Или все же идти к его сестре и разыгрывать из себя дурочку. Да, интимная жизнь с девятнадцати лет. Да, первая беременность именно эта. А уж если что ей покажется сомнительным, мол, ничего не знаю. Особенности организма такие.

– Да, пожалуй, пожалуй… – Маша все не могла никак опомниться после откровения дочери. Оказывается, как мало мы знаем своих детей. Казалось бы, живем вместе, общаемся ежедневно, а такие тайны подчас скрываются в их ангельских головах. Да и какие они ангелы после этого?! Скорее уж в «тихом омуте…».