Текст книги "Один на один"

8. Пенни

Как только эти слова срываются с моих губ, я готовлюсь к резкому отказу.

Купер пялится на меня. Я заставляю себя не отводить взгляда. Мне для этого хватит самоуважения. А вот для того, чтобы не домогаться папиного игрока, потому что из-за него у меня что-то в животе переворачивается, видимо, не хватит. Как только он сказал, что ему очень надо, я испытала приступ сочувствия. Когда чешется там, где не почесать, это просто отстой. Я слишком хорошо это знаю.

Не то чтобы я пришла на каток, зная, что попрошу его. Всю дорогу в автобусе от кампуса до Ледового центра Мурбриджа я прокручивала в мыслях разговор с Мией. Ее предложение было хоть и извращенным, но логичным. Вот только есть большая разница между тем, когда ты на что-то соглашаешься в теории, и желанием воплотить это на практике.

Однако, когда я увидела Купера, колеса завертелись. На протяжении всего занятия я не могла на него не смотреть. Каждая черта от его коньков на льду, каждое слово ободрения или совет для кого-то из учеников, каждый момент, когда я понимала, что он на меня смотрит, – все это пробуждало во мне боль, которую я обычно с успехом заталкиваю поглубже.

Конечно, я уже знала, как он выглядит, но вблизи и при личной встрече Купер оказался еще красивее – с глубокими голубыми глазами и густыми, почти буйными темными волосами. Борода чуть-чуть длинновата, но все равно у меня появилось странное желание ощутить ее под ладонью. Купер – спортсмен и, естественно, хорошо сложен, но широкие плечи, которые так гармонируют с узкой талией – особенно это было видно в движении на льду, – превратили мои внутренности в теплую пузырящуюся жидкость. Под ухом у Купера шрам, рваный полумесяц, и пусть я его не знаю, но хочу спросить, как этот шрам ему достался. Когда один мальчик пошутил на прощание, Купер откинул голову и рассмеялся, и мне показалось, что этот звук принял физическую форму и чиркнул по моей коже.

Купер Каллахан объединяет в себе все то, чего нет у меня: он самоуверенный, нахальный и не боится близости. Мия права. Если с кем и начинать идти по Списку, то с ним. Да, он один из папиных игроков – еще и хоккеист, фу! – и это неидеально, но учитывая все, что я о нем слышала, колебаться он не будет. Может, если я вычеркну один пункт из Списка, с остальными будет проще.

Купер все еще пялится на меня, как будто я говорила на клингонском, а не на английском. Я скрещиваю руки на груди. Я не самая низенькая девушка, но он возвышается надо мной. Я чувствую, как румянец красит мои щеки, но стою на своем. Мои слова повисли в воздухе, и я не могу взять их назад. Особенно учитывая, что их дополняет поцелуй.

– Замутить? – наконец повторяет Купер и чешет бороду.

У меня сжимается желудок при мысли о том, как эта борода будет тереться о мою чувствительную кожу. Даже от поцелуя в щеку у меня зашкалил пульс. Я представляла это, но никогда не испытывала на самом деле. Если верить историям и Купер действительно щедр в постели, а не скорострел какой, которому важно только собственное удовольствие, а девушка обойдется, – это уже ставит его выше половины тех парней, которых я видела вчера в «Тиндере».

Кажется, тебе это нужно.

Купер кривит рот.

– Мне не нужен секс из жалости.

– У меня тоже давно никого не было. – Несколько лет, но об этом я молчу. – Я заметила, как ты на меня смотришь.

– А я заметил, что ты заметила.

Он оглядывает меня – от коньков до распушившихся волос. В нормальных условиях я бы сбежала от такого уровня внимания от парня, но пусть мое сердце колотится, как чертова барабанная установка, я не против. Точно не знаю, почему он ведет себя так, будто не в курсе, что я дочка его тренера. Но если хочет притворяться – я ему позволю. Так даже проще.

Я качусь спиной вперед, прикусив губу, чтобы не усмехнуться, когда он следует за мной. Я до сих пор могу сдать назад, притвориться, что пошутила, – и может быть, это будет умнее. Но сама мысль о том, чтобы вернуться в комнату в общаге и снова попытаться кончить самой, меня пипец как угнетает. А еще меня заводит то, как Купер на меня смотрит, и пусть мне сложно это вспоминать, я знаю, что я этого заслуживаю.

Он легко догоняет меня. Рука ложится на мою талию, притягивает ближе. Его глаза искрятся почти мальчишеским восторгом. Видимо, он считает меня той еще штучкой, которая постоянно так делает. Это неимоверно далеко от истины, но что плохого в притворстве? Он только что сказал, что не сходится с одной и той же девушкой дважды. И не заговорит об этом, ведь я дочь его тренера. Интрижки безопаснее просто быть не может.

– У тебя или у меня? – спрашивает Купер.

– Сейчас. – Я обвожу рукой каток: мы одни, нам никто не помешает. – Дальше по коридору есть кладовка.

Я его удивила, это видно. Он моргает, на лице расплывается улыбка.

– Не думал, что ты любишь нарушать правила, Рыжая.

От этого прозвища в моей груди расцветает теплый цветок.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Купер оглядывается, проверяя, нет ли здесь кого, прежде чем наклониться вперед. Его губы в паре сантиметров от моих. Так близко к поцелую, но так далеко.

– Идем, сладкая. Покажешь.

* * *

Когда мы доходим до кладовки, я открываю дверь и включаю свет. Это не лучшее место, но зато здесь никого. Я еще раз сверяюсь со своим чутьем, но, несмотря на нервы, понимаю, что не колеблюсь. Я знаю, что можно было поступить умнее и не выбирать парня из папиной команды для интрижки, но папа ведь все равно не узнает. Ну и… хоккеисты всегда были в моем вкусе.

Купер закрывает за нами дверь. В замкнутом пространстве он выглядит еще крупнее: грудь замечательно широкая, руки мускулистые. На предплечье – татуировка, какой-то меч, но я слишком занята осмотром всего Купера, чтобы подмечать детали. Я знаю, что если он снимет футболку, то я увижу четкие кубики пресса. Купер смотрит на меня с ленивым интересом, как пантера, лежащая на ветке дерева и наблюдающая за добычей. Я вытягиваю руку и провожу ногтями по его футболке.

Он ловит мою ладонь и сжимает в своей.

– Это твое шоу, Рыжая. Чем хочешь заняться?

Я собираю всю отвагу и в поцелуе прижимаюсь к его губам.

Где-то полсекунды Купер никак не реагирует, а потом обхватывает меня руками и притягивает ближе, жадно исследуя мой рот языком. Я ахаю, когда его борода царапает мне кожу. Купер прикусывает мою нижнюю губу и нежно посасывает. Поняв, что мне нужен воздух, я еле успеваю набрать его в легкие – и снова целую Купера. Меня никто не целовал уже несколько лет, и я знала, что скучаю по этому чувству, – но до сих пор не знала насколько. Мне нравится, когда парень прижимается ко мне, нравится ощущать его широкие ладони на моей талии, его дыхание.

Когда мы расцепляемся, Купер опирается подбородком мне на макушку и начинает уговаривать:

– Ну давай. Я вижу, ты чего-то хочешь. Но я ведь мысли читать не умею.

Я смеюсь и сжимаю его предплечье. Мы так близко, что мое тело уже горит от желания. Он прав, я кое-что задумала – первый пункт из Списка. Мне давно этого хотелось, но до сих пор я не осмеливалась просить. Мне ужасно понравилось целовать Купера, так что я даже представить не могу, каково будет ощущать его бороду на чувствительной внутренней стороне бедер.

Он дает мне подумать, не напирая, без нетерпения, но при этом продолжая меня касаться. Его пальцы дразняще проходятся по моей спине, губы порой легко касаются моих губ. Что-то в нем меня успокаивает. Может, то, что он не смеялся надо мной ни по какому поводу, пусть я и поступаю немного нелепо. Может, из-за его репутации игрока – наверняка я не первая девушка, которая подошла к нему с таким предложением. Как бы то ни было, инстинктивно я понимаю, что с ним мне будет хорошо, и надеюсь, что со мной ему будет так же.

Я поднимаю взгляд. Глаза у Купера голубые, как и у меня, но цвет гораздо глубже. Небо, а не слой бледного льда. Я сглатываю приступ тревожности и говорю:

– Я хочу, чтобы ты мне отлизал.

Купер криво усмехается, заводя мне волосы за ухо.

– Хочешь, чтобы я встал на колени?

– Я слышала, ты щедр.

Он гладит меня по щеке большим пальцем, потом прижимает его к моим губам. Я нежно прикусываю, с удовольствием наблюдая, как загораются его глаза.

– Мне говорили.

Не сводя с меня глаз, Купер опускается на пол. Его руки ложатся мне на талию и ощутимо ее обхватывают. На его лице до сих пор играет самоуверенная улыбка, и это наверняка из-за того, что я начала дрожать от предвкушения, как только мы поменялись местами.

– Покажи свои трусики, Рыжая.

Я делаю, как он говорит, стягивая легинсы. Дыхание застревает в горле, когда он проводит большими пальцами по моей коже. Купер облизывает губы, вызывая у меня в груди укол жара, и спускает легинсы ниже – к моим лодыжкам. Он смотрит на мои трусики – а потом целует бабочку на кромке.

– Мило, – говорит Купер. – Синий тебе идет.

Я сглатываю, чтобы не заскулить.

– Можешь их снять.

Но он не снимает, только проводит пальцем посередине, размыкая мои складки через ткань. Я судорожно сжимаю пальцы ног в ботильонах, скребя подошвами по грязному полу. Часть меня хочет подхватить штаны и убежать, пока он не увидел меня там, но большая часть хочет остаться на месте, прямо так, позволяя Куперу Каллахану изучать мое тело. В итоге он стягивает с меня трусики сантиметр за сантиметром, как будто разворачивает подарок, который ему точно понравится. Я чувствую, что уже мокрая, и знаю, что он это поймет, как только снимет трусики совсем. Когда они присоединяются к моим легинсам у лодыжек, Купер снова целует меня, на сей раз – обнаженную кожу. Я впиваюсь ногтями ему в плечо от неожиданных ощущений, что вызывает его борода в таком чувствительном месте.

Купер бросает взгляд наверх.

– Ты будешь хорошей девочкой и отдашься мне?

Я только придушенно скулю.

– А то ведь я вижу, – продолжает он, – тебе это очень нужно. Мне тоже это нужно, сладкая. У меня аж член болит от взгляда на твою шикарную киску. Но я лучше всего работаю, когда знаю, что моя девочка доверяет мне заботу о ней.

При этих словах Купер гладит мои бедра. Он так близко, что я чувствую его дыхание на коже, и у меня в животе все сжимается от желания. Я вцепляюсь ему в волосы и тяну. Мне бы хотелось, чтобы он прижался прямо к моим складкам и стал сосать клитор, пока по бедрам не заструится влага.

Доверяю ли я ему? Свою жизнь – нет, но здесь, вот так? Возможно, не стоило бы, возможно, это глупо, но я доверяю. Он даже не знает, насколько я ему сейчас доверяю. Я на краю утеса, балансирую изо всех сил, пока под ногами крошится камень.

Купер целует меня в пупок.

– И здесь веснушки, – бормочет он. – Очаровательно.

– Купер.

– Да?

– Я хочу… – Мой голос замирает, и я не успеваю выдавить из себя слова.

– Продолжай, – подталкивает меня Купер. – Скажи, что хочешь быть моей хорошей девочкой. Позволь дать тебе то, о чем ты просила.

Мое лицо пылает так же, как мои волосы. Я годами фантазировала, чтобы кто-нибудь назвал меня своей хорошей девочкой, и теперь это наконец-то происходит. Купер понятия не имеет, что сейчас мне дает. Как для меня важен этот момент.

Я сильнее тяну его за волосы.

– Да. Я хочу… хочу быть твоей хорошей девочкой.

Он раздвигает мне ноги, ладони гладят внутреннюю поверхность бедер, где кожа нежнее всего.

– Умничка.

Он начинает сверху вниз, осыпая мою кожу легкими поцелуями, проводя по ней бородой. Я издаю тихие стоны – даже эти относительно невинные прикосновения меня заводят. Он ведет губы ниже, исследует, то целует, то коротко лижет. А потом обхватывает мои ноги руками и раздвигает еще шире, облизывая мою дырочку, и я только ахаю в ответ. Потом он находит клитор, вбирает в рот и втягивает, и по моему телу проходит волна удовольствия. Он точно знает, что делает, дразня мой бугорок, пока я ерзаю, отчаянно желая больше прикосновений. Купер со смехом отстраняется и целует мое бедро.

– Ты такая вкусная, – говорит он. – Твою мать. Я бы так часами мог делать.

Наверное, он говорит это каждой девушке, но фраза срабатывает. Я трусь об него, отчаянно жаждая большего.

– Не останавливайся, – шепчу я.

– Конечно, нет, – говорит он. – Я же сказал, что позабочусь о тебе, верно?

Он трахает меня языком, без сомнения пачкая рот и бороду влагой, а пальцем ласкает клитор, заставляя меня вскидывать бедра, надеясь на большее. Другой рукой он крепко сжимает мою задницу, и из моей груди вырывается стон, когда я откидываю голову назад. Каждое прикосновение его языка и пальцев приближает меня к пику наслаждения, но, даже двигаясь сама, я не могу его достичь. Мне нужно больше. Я хватаю его за волосы – наверняка это больно – и прижимаю его лицо к моим складкам.

– Вот так, – говорит он прямо в меня. Я ахаю от вибраций его голоса. – Езди на моем лице, жадная девчонка.

«Жадная девчонка».

Это я? В этот момент – да. Я не позволяла себе подобного с шестнадцати лет, когда надеялась на более тесную связь, а вместо этого разрушила себе жизнь. Из-за Купера наружу вышла та моя сторона, которую я крепко заперла внутри. Может, перемены были нужны мне больше, чем я понимала. Я жажду внимания сильнее, чем я думала.

Одна эта мысль заставляет меня крепче прижаться к Куперу и потянуть его за волосы, чтобы подвести его голову туда, куда мне нужно. Он повинуется – лижет и сосет везде, куда может дотянуться. Мой желудок сжимается, как будто его взяли в тиски. Я издаю громкий стон, звуки так и льются из меня, когда Купер снова уделяет внимание моему клитору. Его ногти так впиваются в мои ягодицы, что мне больно, и я ахаю, чуть не теряя равновесие. Купер проводит ладонью вниз по моей ноге – и закидывает ее себе на плечо, разводя мои бедра так широко, что киску обдает сквозняком. Где-то полсекунды я чувствую себя нелепо, потому что мои легинсы так растянуты, что могут порваться, но потом я вижу выражение лица Купера.

Может, у него стоит на худых, как щепка, девчонок с волосами цвета морковки. Может, ему просто нравится отлизывать. Может, он на любую девушку смотрел бы с таким же благоговением, почти с нежностью моргая глазами цвета грозового неба.

– Купер, – скулю я, сжимая и разжимая пальцы ног.

Я упираюсь ботинком в его плечо. Он удерживает меня крепкими руками, поглаживая мои бока.

– Ты уже почти, – говорит Купер. У него влажный рот из-за моей смазки, борода промокла. Он облизывает губы. – Будь лапочкой, дай мне закончить трапезу.

Он не останавливается, не дразнит и даже не поднимает лицо, чтобы вдохнуть, – он дышит прямо мне в киску, касаясь носом клитора, пока лижет мне.

Когда в меня проникает его палец, мучительно медленно, ярким контрастом по сравнению с тем, как он ласкает мой клитор, я не выдерживаю. Я заглушаю крик о его плечо, сжимаясь в комок, и чуть не падаю, когда сдергиваю ногу с его плеча. У меня влажные бедра – сводя ноги, я чувствую, какая я липкая. Купер поднимается на ноги и притягивает меня к себе, даря сокрушительный поцелуй. Я чувствую соль на его губах и без раздумий облизываю ему рот.

Когда мы наконец отрываемся друг от друга, Купер прижимается лбом к моему лбу.

И пусть это у меня перед глазами плавают звезды, он благодарит меня.

9. Купер

Эта девчонка – богиня.

Я полюбил секс с первого же раза – с неловкого перепиха в кладовке, похожей на эту. Я чувствовал себя охерительно зрелым, слушая стоны Эммы Котэм, когда я двигался внутри нее. Я уже очень давно ни с кем не мутил нормально, но не был готов к тому, какое удовлетворение мне это принесет. Когда я целую Рыжую, то чувствую почти болезненный стояк в джинсах, но не могу перестать улыбаться. Она издавала самые милые звуки. Знаю, я почти с ней не знаком, но по крайней мере прямо сейчас она кажется мне самой лучшей женщиной – очаровательной, впечатлительной, но страстной и полной куража. Как только она предложила замутить вот так напрямую, у меня было чувство, что это приведет к чему-то хорошему.

– Спасибо, – бормочу я.

Я даже не знаю, поверила ли она, что у меня был период воздержания. Даже если и поверила, она не вполне представляет, насколько мне было это нужно. В любом случае я благодарен. Это было лучше, чем силовая тренировка или медитация или если бы я кончил под любимое порно. Она гладит меня по волосам – гораздо нежнее, чем раньше, когда она тянула меня к себе, показывая, как ей хочется, – когда мы прижимаемся лбами. Я прикусываю щеку, когда она проводит ладонью по моему боку, останавливаясь на поясе.

– Это я должна тебя благодарить, – говорит она. И прикусывает нижнюю губу, когда смотрит на меня. – Это было…

– Пипец как горячо?

Ее губы изгибаются в улыбке – перед тем, как она накрывает ладонью развилку моих джинсов.

– Да.

Я наклоняюсь за еще одним поцелуем.

– У меня нет презерватива.

Она гладит меня через джинсы.

– Я могу придумать другой способ тебя отблагодарить.

Я издаю стон, когда она расстегивает ширинку и стягивает джинсы достаточно низко, чтобы освободить член. Она держит его почти нежно, поглаживая большим пальцем головку, растирая капельки естественной смазки. Я снова целую Рыжую, с удовольствием слушая ее прерывистый вдох.

Она целует меня в ответ, но затем отстраняется. Она слегка проводит ладонью по моему члену, как бы пробуя, отчего мой желудок сжимается, но потом останавливается.

– Я должна признаться, – внезапно говорит она. – Я… не делала этого… довольно долго.

– Ты не обязана, – говорю я, хотя и очень хочу, чтобы она продолжала. – Я сам могу быстро о себе позаботиться.

Рыжая качает головой.

– Нет, я хочу.

Она склоняет голову набок и еще раз слегка двигает рукой.

Я решаю сжалиться над ней и обхватываю ее руку своей. Наклоняюсь и целую ее в лоб. Я двигаю нашими руками вместе, проводя пальцем по головке члена, слегка сжимая, что всегда заставляет меня сбиваться с дыхания. Она повторяет за мной, второй ладонью накрыв мои яйца. Они уже болят, и ее прикосновение разжигает новый, глубинный уровень желания. Мы молчим, только тяжело дышим, прижавшись к стене крохотной кладовки. Я никогда не боялся запачкаться во имя секса, особенно если это несет в себе частичку запретного. Несмотря на пыльную тесноту, я бы не хотел быть нигде больше. Вкус Рыжей на моем языке, морщинка между ее бровей, когда она изучает, какие движения заставляют меня постанывать. Когда я уже близок и чувствую знакомое подергивание внутри, я наклоняюсь к ее плечу и бормочу предупреждение.

Мы доводим меня до оргазма вместе. У меня со стоном вырывается ее имя. Не Рыжая, а настоящее имя – Пенни. Наши руки липкие от моей спермы, и прежде, чем я успеваю предложить вытереться моей рубашкой, она подносит ладонь ко рту и облизывает ее.

Мне кажется, что у меня замыкает мозг, пока я смотрю, как ее милый розовый язычок работает над нежными пальцами. А потом он окончательно сгорает, когда она тянется к моей руке, берет каждый из моих пальцев в рот и слизывает все оставшееся. Заканчивает она поцелуем – как и я, когда поднялся с колен. Когда она отстраняется, я продолжаю смотреть на нее, даже подтягивая штаны и заправляя рубашку. Она натягивает легинсы, потом проводит обеими руками по волосам, перекидывая их через плечо.

– Ты знаешь, как меня зовут, – дразнится она. – Я начинала волноваться.

Я ухмыляюсь.

– Дашь мне свой номер? У тебя есть «Снэпчат»?

Я вытаскиваю телефон и создаю новый контакт, вбиваю имя «Пенни» и передаю ей, чтобы она ввела фамилию и номер.

Не стоило так делать, но я не могу удержаться. Я не врал, когда говорил, что не люблю повторяться с девушками; я делал так всего пару раз за годы, и каждый раз все становилось слишком сложно, пока я не рвал отношения. Один раз я чуть не разбил сердце бедолаге Себби. Но если мы собираемся вместе преподавать в этом классе, мне не помешает ее контактная информация.

Она почему-то хмурится и берет мой телефон.

– Значит, так мы будем это делать?

– Что делать?

Она вводит свой номер, но не отдает мой телефон.

– Каллахан. Ты знаешь, кто я.

Я качаю головой, прежде чем она заканчивает предложение.

– Я бы не забыл тебя.

– Ой, не морочь мне голову, – резко отвечает она. С хлопком вкладывает телефон мне в ладонь. – Я не планирую говорить отцу, если тебя это беспокоит.

Я смотрю на свой телефон, пока до меня не доходят ее слова. «Пенни Райдер», – написано там.

Райдер. Так же, как…

– О, гребаный сраный ад, – говорю я. Слова выходят полузадушенными. Она выглядит знакомо, потому что я десятки раз видел ее фотографию на столе у тренера. Рыжие волосы – это только ее, но вот глаза точно нет. Он говорил, что его дочь учится в МакКи, ну и конечно, почему бы дочери хоккейного тренера не знать, как вести себя на катке?

Пенни тянется вперед и берет меня за руку.

– Каллахан, – говорит она. – Прости, я думала, ты знал. Я думала, ты притворяешься.

– С чего мне притворяться в таком деле?

– Не знаю! Я знала, кто ты такой, просто подумала…

– Он же убьет меня на хер.

Она закатывает глаза.

– Он не узнает. И я хотела этого не меньше, чем ты.

Я распахиваю дверь.

– Мне пора.

– Подожди…

– Не знаю, в какие игры ты играешь, но я не люблю, когда меня используют, – перебиваю я.

Она мрачнеет, и я чувствую укол сочувствия. Я не знаю ее, но у нее все написано на лице, как в открытой книге. Еще это красивое лицо, на которое я не могу перестать пялиться даже сейчас. Очевидно, она и правда думала, что я знаю, кто она, но мне не нравится то, что это предполагает. Зачем ей вообще мутить с кем-то из парней в команде ее отца? И почему со мной? Она говорила, что знает о моей репутации. Я никогда не стыдился того, что я игрок; я всегда был честен с теми, с кем мутил, и кому какая разница, что я люблю секс, но теперь… Как будто она выбрала меня, потому что знала, что со мной просто, и какими бы ни были ее мотивы, сейчас это может мне все обосрать. Ничто так не кричит о серьезном кандидате в капитаны, как перепих с дочерью тренера в чертовой кладовке.

А если мой папа узнает об этом? Этим воплям не будет конца.

– Я не пыталась тебя использовать, – говорит Рыжая. – Я думала, что помогаю. Мне было это нужно, и тебе тоже. Ты сам сказал.

– Я пытаюсь стать капитаном. – Я не могу удержаться и делаю шаг к ней, хотя моя ладонь еще лежит на дверном косяке. – Если твой дорогой папочка узнает – мне кранты. Я и так застрял на этой идиотской волонтерской работе с тобой. Он засунет меня в список так далеко, что я никогда не доберусь до НХЛ.

– Он так не поступит, – говорит она. – И я тоже не очень-то хочу, чтобы он узнал. Так что хватит смотреть на меня так, будто я заставила тебя что-то сделать.

Я глубоко вдыхаю. Она права: она сама попросила – но я с легкостью мог отказаться. Я хотел этого, и мы отлично провели время вместе, и, хотя я чувствую, как растет мое давление с каждой минутой разговора, все это помогло. Пробовать ее на вкус, целовать ее, кончить с помощью красивой девушки – это сняло напряжение, которое копилось во мне месяцами.

– Прости, – бормочу я.

Мне надо сбежать прежде, чем я поведу себя как полный мудак. Например, буду дальше спорить с ней или хуже – поцелую ее. Я все еще очень хочу это сделать; то, что она дочь Райдера, не уничтожило, как по волшебству, моей тяги к ней. Я выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что на горизонте чисто.

– Еще увидимся.

– Ты придешь на следующей неделе, да?

Я снова бросаю взгляд на нее.

– Я буду приходить, пока твой папа считает, что это необходимо. Но это, – я показываю на нас, – больше не повторится.

– Купер?

– Да?

Она крутит в пальцах прядь волос.

– Удачи на матче на этих выходных.

Я шумно выдыхаю.

– Спасибо, Рыжая.