Текст книги "Один на один"

13. Пенни

Этот парень – Альфред, я узнала его имя только через десять минут разговора – ужасно много о себе воображает.

Как только он заметил меня на вечеринке, тут же подошел и принялся флиртовать. Я выпила и особо ничего не делала, кроме как кивала, пока он без умолку болтал о себе. И пусть он привлекательный, с длинными светлыми волосами, завязанными в узел, и очками с проволочной оправой на крепком носу, но ужасно эгоцентричный. Если бы мне было нужно что-то большее, чем простой перепих, я бы уже сто лет назад отвертелась от этого разговора.

– Что думаешь? – спрашивает он. Меня так обескуражило то, что он задал мне вопрос, что я не сразу отвечаю. – Можем сходить вместе: он идет в местном кинотеатре.

Я моргаю. Понятия не имею, когда разговор зашел на территорию свиданок, но мне это чертовски не нравится. Я выдавливаю из себя улыбку и переспрашиваю:

– Прости, что?

– Тут слишком громко, – говорит Альфред, наклоняясь ко мне, чтобы говорить на ухо. – Я сказал: хочешь пойти на новый фильм от студии А24? Это психоэротический триллер о…

Я хватаю его за руку и дергаю, привлекая ближе. От него хотя бы пахнет приятно. Я ценю, когда мужчина понимает, что Axe – неподходящий дезодорант для всех, кто старше десятиклассника, и при этом использует любой парфюм, кроме Tropic Blue.

– Пойдем наверх? – перебиваю я Альфреда.

Он поднимает бровь с ленивым интересом.

– Что ты задумала?

Я прижимаюсь к нему и запечатываю губы поцелуем.

– Меньше болтовни, больше… всякого другого.

Я могла бы выразиться элегантнее, но сейчас элегантность мне не нужна; мое преимущество – сексуальный наряд и скованность, царящая на вечеринке. Альфред бросает взгляд на мое декольте. Смотреть там особо не на что, но лифчик пуш-ап помогает, а платье-свитер сливового цвета отлично облегает мои бедра. Учитывая прозрачные колготки и кожаные сапоги до бедра, я знаю, что выгляжу аппетитно. Альфред отводит волосы с моей шеи, и я содрогаюсь. Меня заводит не столько он, сколько мысль о том, что я наконец-то вычеркну еще один пункт из Списка. Верну себе еще немного власти. Опыт с Купером был опьяняющим. Не знаю, в нем ли дело, или в том, что мы были в кладовке, куда мог зайти кто угодно, или в том, что я наконец-то что-то сделала с настоящим парнем после стольких лет и все уменьшающегося количества оргазмов, – но я чувствую себя увереннее. И больше похожа на ту, кем всегда хотела быть и, возможно, кем становилась, прежде чем Престон все не разрушил.

Я беру Альфреда за руку и веду через толпу, кивая Мии, когда мы проходим мимо нее. Она целуется с кем-то, кого я не узнаю, но подмигивает мне. Я борюсь с румянцем, когда мы идем наверх. Наверное, можно не надеяться, что там мы найдем уединение, но если уйти с вечеринки – я знаю, что не захочу этим заниматься. Это случится здесь – или не случится вообще.

Я открываю первую дверь, надеясь найти темный уголок, но Альфред ведет нас в конец коридора.

– Здесь может повезти больше. – Открывая дверь, он сжимает мою руку. – Ты бойчее, чем я думал, Пенелопа.

Я фальшиво смеюсь, несмотря на то что мне хочется больно ткнуть его в ребра за то, что он назвал меня полным именем, хотя я четко представилась как Пенни. Он прижимает меня к двери и кладет ладони на талию.

Но до поцелуя я замечаю, кто еще находится в комнате.

Купер Каллахан. И не с одной, а двумя девушками.

Это не должно меня удивлять. Он сам сказал, что спит с девчонками только один раз: для него мы как туалетная бумага. Он делает все на отлично, но цена принятия – это признание, что с ним все может быть только мимолетно. При виде его с новенькими болельщицами мне не должно быть больно. Мне не позволено испытывать боль. В конце концов, я сама тут со своим парнем примерно с таким же замыслом.

Но мне больно, и этого понимания хватает, чтобы оттолкнуть Альфреда.

– Каллахан, – говорю я.

Я понятия не имею, чего хочу этим добиться. Чего я вообще хочу? Я знаю только, что если он поцелует какую-то из этих девушек у меня на глазах, то мне будет больнее, чем от падения при попытке сделать тройной аксель.

Каллахан смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Я знаю, что сегодня они выиграли матч благодаря его голу, и, может быть, умнее будет поздравить его и найти себе другую комнату. Но прежде, чем я заставляю себя сказать что-нибудь еще, темноволосую девушку тошнит прямо на него.

Он отшатывается и покрывает ее матом. Я искренне фыркаю от смеха. Девушка прыгает вокруг него, обеспокоенно извиняясь высоким голосом. Альфред удерживает рвотный позыв, прижимая ладонь ко рту.

– Мне пора, – говорит он, и его голос срывается на визг. Он вываливается из комнаты, даже не обернувшись через плечо.

Я вздыхаю. Ну, не то чтобы мне так уж хотелось пососать его член.

– Иззи, – говорит Купер уже более ровным голосом. – Хватит реветь, все в порядке.

– Не в порядке, ты теперь будешь меня ненавидеть! – восклицает она. – Я испортила тебе футболку!

– Не все так парятся из-за одежды, – говорит он, но при взгляде на футболку морщится. Это винтажная шмотка с принтом группы Nirvana, а пятно, к сожалению, цвета электрик. Купер поворачивается ко мне и добавляет: – Рыжая, у твоего кавалера что, сверхактивный рвотный рефлекс?

Я игнорирую прозвище и подхожу к шкафу. Может, там есть что-нибудь, чем можно отчистить пятно.

– Он мне не кавалер.

– Похоже, у вас что-то намечалось.

Я достаю полотенце и кидаю ему.

– Не твое дело.

– Выглядел он по-скотски. – Купер кривит лицо, вытирая футболку. – Иззи, что ты вообще пила? Оно синее.

– Текилу с чем-то, – икает девушка. Ее подруга, исчезнувшая в ванной, выходит с мокрой тряпкой. Она помогает Иззи вытереть лицо, не испортив макияж, хотя помадой можно было бы и пожертвовать.

– Нет, он был… – Я вздыхаю, не в силах притвориться, что он мне интересен. – Хорошо, да, он был тем еще мудаком. Но пофиг, я просто хотела ему отсосать.

Купер моргает.

– На эту тему мы потом порефлексируем.

– «Мы»?

– Да, идем, ты мне нужна. Помоги вывести отсюда мою сестру.

Я игнорирую щупик облегчения, который высовывает голову при этих словах. Это его сестра, а не последняя пассия.

– Ладно, хорошо.

– Если не хочешь найти этого хорька.

– Ты просто ужасен, – говорю я, подхватывая Иззи под руку. – Ты его даже не знаешь.

– А ты знаешь?

Я краснею. Купер склоняет голову набок, как будто наблюдая интересную реакцию в химической лаборатории.

– У меня есть вопросы, Рыжая, – заявляет он. – И как только я избавлюсь от запаха текилы и желудочной кислоты моей сестры, ты на них ответишь.

– Это ты так флиртуешь? – бормочет Иззи брату, когда мы выходим из комнаты, а вслед за нами – ее подруга. – Ты просто ужасно это делаешь.

– Мы не флиртуем, – хмурюсь я. – Купер не умеет флиртовать.

– И ты тоже, – парирует он.

Это звучит обиднее, чем должно бы, так что я захлопываю рот и сосредотачиваюсь на том, как бы не грохнуться с лестницы на каблуках. Возвращаясь на главный этаж, мы прокладываем путь через толпу до выхода. Купер хмурится еще сильнее, от него волнами исходит темная энергия, когда он с легкостью пробивается через толпу пьяных студентов. У двери он позволяет Иззи прислониться к нему, гладя ее по волосам так нежно, что у меня дыхание в горле застревает.

– Дай свой телефон, Из.

Она запускает руку в декольте и вытаскивает телефон из лифчика. Купер смотрит на него как на скорпиона, и я сгибаюсь пополам от смеха. Он выхватывает телефон из рук сестры и злобно смотрит на меня.

– Ни слова больше, Рыжая.

– Я вообще ничего не сказала!

Купер поворачивается ко мне спиной и прижимает телефон к уху.

Иззи хихикает и тычет меня в живот:

– Ты ему нравишься.

Купер, не оглядываясь на нас, поднимает средний палец. Не могу сказать, это он Иззи отбривает или отрицает, что я ему нравлюсь. Я давлю в себе тепло, которое готово разойтись по всему телу, – эту каплю счастья, которая может устроиться внизу моего живота. Иззи просто делает то, что обычно делают пьяные, – болтает.

Иззи обнимает подругу, которая обещает позже с ней списаться. Та исчезает в толпе на танцполе, и к нам подходит парень, в котором я смутно узнаю Себастьяна Каллахана. Пусть он и не родня Куперу по крови, как мне сто лет назад рассказывала Мия, в них есть что-то похожее: у обоих решительно сжаты губы, от обоих исходит повелительная энергия.

– Отлично, – говорит Себастьян. – Ты ее нашел.

– Всего лишь ценой любимой футболки, – отвечает Купер. – Пошли, у меня голова раскалывается пипец как.

– Тоже мне, не парится из-за одежды, – бормочет мне Иззи, когда мы выходим в ночь. Я прикусываю губу, чтобы снова не рассмеяться.

Себастьян бросает на меня взгляд, сообразив, что я иду вместе с ними, и я останавливаюсь на крыльце, не зная точно, идти ли дальше или вернуться на вечеринку и найти Мию. Но Купер с раздражением говорит: «Пенни, пошли!» – и я снова беру Иззи под руку и позволяю опереться на себя, пока мы пересекаем покрытую инеем лужайку.

Машина – классный новый джип – наверняка принадлежит Себу, потому что не возникает вопросов, кто сядет за руль. Купер уступает мне переднее сиденье и садится сзади с сестрой, которая снова гладит его по волосам. Я пишу Мии, что уезжаю. Себастьян включает радио, чтобы нарушить несколько неловкое молчание, и, когда начинает играть «Король моего сердца» Тейлор Свифт, Иззи громко подпевает. Я тоже подпеваю, ловя взгляд Купера через лобовое стекло. Он все еще хмурится, но на самом деле давит улыбку.

Через пару минут мы останавливаемся рядом с домом неподалеку от дома моего отца. Он очень жизнерадостный, с тыквами на крыльце и осенним венком на двери. Себ помогает Куперу довести Иззи до двери. Я иду за ними, хоть и колеблюсь. Я думала, мы едем в общагу. Мне бы не хотелось идти туда пешком, особенно за полночь, или пытаться поймать автобус.

– Она не живет в общаге?

– Нет, – отвечает Купер. – Мы все живем здесь.

Я вхожу в прихожую.

– Тут мило.

– С Джеймсом было бы лучше, – куксится Иззи. – Я по нему скучаю.

Я осматриваю дом. Из прихожей ведет лестница налево, а направо открывается гостиная. Там стоят большой кожаный диван, маленький двухместный диван в пару и кресло с аккуратно сложенным клетчатым пледом, висящим на спинке. Вся мебель повернута лицом к настенному телевизору. Легко определить, что тут принадлежит Куперу и его брату, а какие штрихи добавила их сестра: штопор в форме черепа наверняка их, а вот розовые конусовидные свечи на кофейном столике – ее.

– Он живет в Филадельфии, верно?

– Со своей невестой, – вздыхает Иззи, плюхаясь на диван. – Мы с лета не виделись. Он бросил нас, чтобы играть в футбол.

Себастьян ерошит ей волосы, проходя мимо на кухню.

– Ты можешь звонить ему когда угодно.

Лицо Иззи проясняется.

– Куп, где мой телефон?

Купер качает головой:

– Не сейчас. Он мне втык устроит за то, что я позволил тебе беситься на вечеринке у старшекурсников.

Иззи закатывает глаза.

– Ничего ты мне не позволял. И потом, я ему не скажу.

– Из, я тебя люблю, но секреты не твоя сильная сторона. – Купер вздыхает, снова глядя на футболку. – Пойдем, переоденемся. Тебе надо попить воды и ложиться, чтобы завтра спокойно отыграть матч. Пенни, я скоро отвезу тебя домой.

Когда они поднимаются, Себастьян смотрит на меня, сузив глаза. Ему явно не хочется забивать на то, что Купер привез домой девушку, с которой уже был, – ведь я ни на секунду не поверю, что он не рассказал брату о случайном и унизительном перепихе с дочкой тренера, – и, похоже, повезет ее домой сам, а не предложит заплатить за «Убер», как нормальный парень. Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как себя вести. Сверху доносится какой-то грохот, а потом визгливое хихиканье.

– Себастьян! – рычит Купер.

Себастьян бросает взгляд на лестницу, затем – снова на меня.

– Надо было сразу сказать ему, кто ты.

Я сглатываю. У него не особо расстроенный голос, но эти слова меня все равно жалят.

– Я не знала.

– Когда последствия односторонние, это надо учитывать.

Себ кивает, довольный собой из-за того, что дал мне эту загадочную метафорическую пощечину, а потом, перепрыгивая через ступеньки, мчится вверх по лестнице.

Разумеется, он не знает, что последствия не будут односторонними. Если мой отец узнает, это может разрушить наши с ним отношения, которые я так старательно восстанавливала. Что лучше напомнит ему о той, прошлой, мне, из-за которой мы уехали из Аризоны, чем безрассудная интрижка с очередным хоккеистом? С его хоккеистом? Я потеряю то немногое уважение, которое смогла вернуть, и только совершив исключительную глупость, когда я попросила Купера Каллахана мне отлизать, я поняла, как сильно дорожу этим уважением. Если вдобавок к такому оскорбительному поведению я попытаюсь объяснить отцу про Список, он не поймет. Для него это будет не рост, а регресс.

Но, несмотря на это, я знаю кое-что еще: я попрошу Купера сделать это снова.

14. Купер

– Спасибо еще раз, что помогла мне с Иззи, – говорю я, пока мы поднимаемся в комнату Пенни в общаге. – Все еще поверить не могу, что она на меня наблевала.

– Случается, – говорит она, оборачиваясь и глядя на меня через плечо.

Я старался не слишком пялиться, но это сложно, учитывая, в каком она платье. Оно аппетитно обтягивает ее задницу, а вырез вместе с лифчиком напоминают о том, что, когда мы отлично проводили время вместе, я так и не увидел ее грудь.

Она явно пошла на эту вечеринку с намерением поразвлечься, и я никак не могу это переварить. Она точно не знала парня, с которым там была, и не собиралась идти за ним, когда он убежал в одиночестве пугать унитаз. С ней что-то происходит, и может, это и не мое дело, но мне все равно любопытно.

На нужной площадке Пенни сворачивает и ведет нас в комнату в конце коридора. Это одна из старых комнат, так что она вытаскивает настоящий ключ, чтобы отпереть дверь. Когда мы припарковались возле общаги и с полсекунды сидели в молчании, я чуть было не отказался от идеи проводить ее до двери, но не смог удержаться и предложил. Теперь мы здесь, и, что странно, я бы скорее стоял здесь, с ней, в коридоре, чем на вечеринке с кучей девчонок и со странной болью в груди, которая никак не уймется.

Лицо Пенни розовеет, когда она открывает дверь.

– Ты… не хочешь зайти ненадолго?

– Только если ты хочешь.

Когда она отвечает, в ее тоне звучит легкая издевка.

– Мне показалось, нам есть над чем порефлексировать. Какая у тебя вообще специальность? Это ведь самое настоящее ученое слово.

– Английский. – Я вхожу в комнату. Вообще, это как будто маленький номер: две смежные спальни вместо одной. Видимо, когда ты дочь препода, это дает преимущества, помимо бесплатного обучения. – Я почти всю карьеру в колледже рефлексировал.

Ее милые губки складываются в улыбку.

– Я лучше буду рефлексировать, чем анализировать, особенно если дело касается математики. Я изучаю биологию.

– Ты прямо в восторге.

– Да, я в курсе, – сухо говорит она. – С трудом сдерживаю возбуждение.

– Знаю, мы не особо знакомы, – говорю я, как будто бросаюсь с обрыва. – Но зачем ты мутишь со случайными парнями?

Пенни поднимает брови и скрещивает руки на груди.

– Тебе какая разница? Насколько я помню, у нас был уговор на один раз. И парень был не случайный.

– Как его зовут?

– Альфред.

– А фамилия?

– Альфред Какой-То-Там. – Она смотрит на меня с дерзким выражением в глазах. – Не твое дело, с кем я решила замутить.

– Ты назвала его мудаком, Рыжая.

Она издает смешок.

– Уверена, куча девчонок, которых ты бросил, смогут сказать о тебе что похуже.

Я это игнорирую.

– Два дня назад мне пришлось объяснять тебе, как первый раз дрочить парню, а теперь ты…

– Что? – спрашивает она, когда я замолкаю. – Шлюха? Даже не смей, мать твою.

– Господи, нет. – Я провожу рукой по лицу. Может, дело в том, что она дочь тренера Райдера, но мне очень хочется ее защитить. – Я не говорю, что тебе не надо делать того, что ты хочешь, и я бы никогда не назвал так девушку. Я просто беспокоюсь, ясно? Не знаю, ты казалась довольно неопытной. Я не хочу, чтобы тебе сделали больно.

Ее щеки вспыхивают темным румянцем.

– Иди на хер, Каллахан.

Пенни разворачивается и открывает одну из дверей. Я не особо жду, что она вернется, после того бардака, который я устроил примерно за две секунды, но она возвращается мгновение спустя с ярко-розовой тетрадью в руках. Пролистывает страницы, пока не находит то, что нужно, и протягивает мне.

Я смотрю на лист. Это список, просто озаглавленный «Список», но вместо обычных вещей вроде покупок, фильмов или звезд хоккея я вижу слова «порка», «секс на публике» и «анал». Почему-то старый добрый вагинальный секс стоит в списке последним. Первый пункт, «оральный секс (принимающая сторона)», вычеркнут.

– Что это такое?

Она сглатывает, но даже с румянцем во все веснушчатые щеки держит голову высоко.

– То, что я делаю. Ты спросил – я показываю.

– Что это, предсмертный список по сексу или что? – Пенни пытается выхватить тетрадь, но я держу ее у нее над головой. Она подпрыгивает за ней, так что я делаю шаг назад, бросая еще один взгляд на список. Чуть не давлюсь, увидев «отсрочку оргазма» и «двойное проникновение». – Эксцентрично, Рыжая.

Она фыркает.

– Если что, я не умираю.

– Тогда что это? Ты когда-нибудь это пробовала? Кроме первого, конечно.

Пенни наступает мне на ногу, все еще в сапогах, так что это достаточно больно, чтобы я вздрогнул. Она хватает тетрадь, захлопывает ее и прижимает к груди, как будто обнимая.

– Я думала, что ты можешь понять, но уже неважно.

Неподдельная боль в ее голосе заставляет меня остановиться.

– Что понять?

Она прикусывает нижнюю губу.

– Ты был прав. У меня не так много опыта, но я стараюсь это изменить. Вот это все я хотела сделать уже несколько лет.

– Почему бы не завести парня, чтобы сделать все это с ним?

Она качает головой прежде, чем я успеваю закончить вопрос.

– Дело не в том, чтобы завести парня. Дело во мне. Дело в моем контроле над собственной жизнью. – Она смотрит на меня с яростным огнем в глазах, будто подначивая засмеяться ей в лицо. – И я не планирую делать это с тем, с кем предполагаю встречаться.

Я игнорирую намек на то, что ко мне она не может испытывать никаких чувств, и говорю:

– Значит, устраиваешь себе экспресс-курс по сексу? Знаешь, большинству подходит старый добрый трах. Ну, может, с парой смен позиций.

Она кладет тетрадь на столик рядом с небольшим диваном в общей зоне между двумя комнатами и наклоняется, чтобы расстегнуть сапоги. Стягивает их и бросает один за другим в свою спальню. Зачем ей так цепляться за контроль над собственным опытом? Что-то во всей этой ситуации вызывает у меня неприятное покалывание в загривке, но я сомневаюсь, что она решит мне открыться. В конце концов, она только что сказала, что никогда не рассматривала вариант встречаться со мной. Вкупе с возбуждением, которое я ощущаю внутри – клянусь, я все еще чувствую ее соленый вкус на языке, – я уже почти готов выбежать за дверь. Это ведь будет умным шагом, верно? Закончить этот разговор и держаться только на общей волонтерской территории.

Ее оценка ситуации не должна обижать, но обижает. Если бы я захотел начать с кем-нибудь отношения, я, разумеется, смог бы, просто не хочу себя ограничивать. Я не Джеймс, который всерьез воспринял сраную влюбленность из пятого класса. Мой приоритет – веселье, но есть разница между тем, чтобы не хотеть отношений и не годиться в чьи-то парни. Из меня вышел бы охерительный чей-то парень, если бы я захотел.

Без сапог Пенни сантиметров на пять ниже, но не менее устрашающая. Пусть даже она не похожа на отца, помимо голубых глаз я вижу в ней долю его характера, когда она поднимает подбородок, как будто ждет вызова. Что-то подсказывает мне, что он научил ее драться при необходимости.

– Знаю, – говорит она. – Но я этого хочу.

Кажется, у меня еще не было настолько детального разговора о сексе с девушкой без перехода к делу, но я стараюсь заглушить неловкость ради нее.

– Все эти штуки забавные, – признаю я. – У тебя хороший вкус.

– Так и знала, – говорит она, и ее глаза сверкают, как будто она заставила меня признаться в каком-то секрете. – Ты не такой, как большинство людей.

– Это да.

Если мы говорим про кинки, то хорошо, я буду честен. В конце концов, она это ощутила, когда мы развлекались в кладовке. Я люблю секс, так что не всегда настолько разборчив, но ничто не вызывает у меня такого стояка, как вид девушки, доверяющей мне свое удовольствие, хотя бы и на одну ночь. Превозносить ее, награждать, завести туда, где она никогда не бывала раньше, – Пенни не знает, но я познакомил достаточное количество девушек с аналом, – в этом я как в родной стихии. Иронично, но я мог бы стать хорошим партнером по ее Списку, если бы она хотела пройти по нему с одним парнем, но этого не будет. Даже если я не смогу забыть о том, какие нежные звуки она издает, или если я хочу преодолеть это малое расстояние между нами и снова поцеловать ее.

– Но не то чтобы я был единственным в своем роде. Я бы выбрал кого-то получше, чем Анус Как-Его-Там…

– Альфред, – поправляет Пенни, и ее губы дергаются, когда она сдерживает улыбку.

– …но я понимаю, что найти достойного после меня непросто.

Я ухмыляюсь, чтобы она знала, что в целом я шучу, и Пенни закатывает глаза.

– Знаешь, – говорит она, – на секунду я забыла, какой ты заносчивый.

– Не заносчивый. Просто уверенный в себе.

Она склоняет голову набок.

– Каллахан.

– Что?

Теперь она улыбается, и это привлекательно и подозрительно одновременно.

– Ты хорошо отыграл свой матч, так?

– Да, – говорю я. – А что?

– И ты сказал, что тебе надо перепихнуться, чтобы расслабиться. Это, очевидно, тебе помогло.

– Это так работает корреляция?

– Заткнись, ты понимаешь, к чему я веду. – Пенни пробегает пальцами по кончикам волос, голова все еще склонена набок. Она делает шаг вперед с чуть заметной улыбкой на лице. – Проведи меня по Списку. Я получу что хочу, и это поможет тебе играть. Будешь играть так – мигом станешь капитаном.

Соблазнительно, но невозможно. Есть длинный перечень причин, почему это не сработает, и на самом его верху стоит Лоуренс Райдер. Если он когда-нибудь узнает о нашем семиминутном райском перепихе, мне кранты, но если он узнает, что я украдкой развлекался с его дочерью неоднократно, то после выпуска я буду зарабатывать на жизнь, торгуя коньками в магазине спорттоваров. И это если я еще буду дышать.

– Твой отец… – начинаю я.

– Не решает, с кем я сплю, – перебивает Пенни. – Он не узнает. Поверь мне, я тоже не хочу, чтобы он был в курсе.

– Вот только он узнает, и тебя он простит, потому что ты его дочь, но меня… Мне повезет, если я останусь в команде.

– Он так не поступит.

– Не стоит недооценивать, на что способен злой отец.

Пенни раздраженно фыркает.

– Послушай, я не буду умолять.

– Как бы соблазнительно ни было посмотреть на тебя на коленях… – Я не могу удержаться от этой фразы, потому что очевидно, что я идиот: теперь эта картинка есть у меня в мозгу, и я хочу увидеть ее больше всего на свете. – Ты уже знаешь, что я не повторяюсь.

Открывать дверь физически больно. Я не могу заставить себя сделать шаг в коридор. Пусть даже это нелепо, но в ее словах есть смысл: последний раз настолько хорошо я не играл уже очень давно. Я оглядываюсь через плечо. Отчасти мне отчаянно хочется сказать да, хотя бы ради шанса снова ее поцеловать, но тогда я буду вовлечен в опасную игру. Когда такие развлечения длятся достаточно долго, неизбежно вмешиваются чувства. Я не знаю, что произошло с Пенни, раз она дошла до такого, но не хочу разбивать ей сердце.

– Не делай это так, Пенни. Найди себе хорошего парня.

Она слегка толкает меня.

– Спасибо за непрошеный совет, но, если это будешь не ты, уверена, я найду кого-то получше, чем Альфред.

И она захлопывает дверь у меня перед носом.