Текст книги "Один на один"

10. Купер

Я врубаю Red Hot Chili Peppers по пути домой и подпеваю всю дорогу. Либо орать не в такт слова припева, либо думать про Пенни Райдер, а последнее – не вариант. Ни сейчас, ни когда-то еще.

Когда я проезжаю мимо «Рэдс», моего любимого бара, – его оранжевая вывеска напоминает мне о ней, кто бы мог подумать, – я едва не заворачиваю туда, чтобы выпить. Это звучит нелепо даже в моей голове, но я почти уверен, что перепих с Пенни вернул мои силы. У меня есть ощущение, что если я сейчас заговорю с любой девушкой, то она будет более чем готова принять мое предложение. Как будто на мне был замок, а Пенни помогла взломать его. Но вместо того, чтобы остановиться у бара, я еду дальше.

Вернувшись домой, я застаю Иззи с пылесосом и альбомом Шерил Кроу на полной громкости. Сначала она не замечает меня благодаря перекрывающему все громкому звуку, так что я просто облокачиваюсь на перила и наблюдаю редкую картину: мою сестру, ведущую себя по-домашнему. Она в своей милой пижаме – шелковая сорочка и такой же халат – и убрала назад волосы повязкой, что почему-то подходит под все это. Она купила весь комплект на Pink или как? Если она не собирается на пижамную вечеринку, я бы поставил на то, что к ней сейчас кто-то едет.

Наконец она замечает меня и вздрагивает так сильно, что роняет пылесос.

– Купер! Ты меня напугал!

– Прости. – Я подхожу и дергаю ее за повязку. – Ты чего прибираешься?

– Виктория сейчас приедет.

– О?

Она шлепает меня по руке и отводит ее от своей повязки.

– Только она. Будем смотреть «Блондинку в законе» и пить «Маргариту».

– Виктория – та девчонка, которую ты знала до МакКи, да?

– Волейбольный лагерь, да. Мы были в одной команде. – Она искоса смотрит на меня. – А тебе с чего так интересно?

– Неинтересно.

И это не ложь. Я все еще думаю про Рыжую – Пенни – и то, какого хера только что произошло. Это было невероятно, но теперь я знаю, что это Пенни Райдер я отлизал в гребаной кладовке… Мне просто стоит верить, что ей тоже не нужно, чтобы ее отец что-то узнал. Он прикует меня ко льду и сделает первой официальной жертвой убийства заливочной машиной.

Мне так хорошо только потому, что я сто лет не целовался с девушкой, не говоря уже о вкусе того, что у них пониже. Теперь, когда я снова в силах, она скоро станет бледным воспоминанием. Работать рядом с ней, конечно, не предел мечтаний, но это всего раз в неделю, и, будем надеяться, тренер скоро освободит меня от этой обязанности.

Иззи все еще смотрит на меня слишком внимательно.

– Как там твое волонтерство?

– Вообще-то отлично.

Она поднимает бровь. У нее это хорошо получается – фишка с одной бровью. Это напоминает мне маму.

– Ты был убежден, что это будет полный отстой. Я думала, ты даже не любишь детей.

– Да нормально было. Ты знаешь, я обожаю лед. – Я не собираюсь посвящать младшую сестру во всю историю с Пенни, так что начинаю подниматься по лестнице. – Я оставлю тебя в покое. Приятного киновечера.

– Ты мне чего-то недоговариваешь. – Иззи скрещивает руки на груди. – Я больше не ребенок, Куп. Я учусь в колледже, как и ты. Выкладывай давай.

– Да нет, ничего.

Я провожу рукой по волосам. Волосам, за которые меньше часа назад цеплялась Пенни, пока ездила у меня по лицу. Я не могу перестать думать о ее маникюре с хэллоуинской тематикой и куче тонких колечек. Судя по тому, как она реагировала, когда пришлось показывать, как мне подрочить, она не очень опытна, так какого черта она вообще решила перепихнуться в чулане? Я знаю, что привлекателен, но даже размеров моего эго не хватит, чтобы думать, будто я довел ее до состояния течки, как кошку какую-то.

– Увидимся позже.

Я всего две секунды провожу в спальне, чувствуя себя дерьмово из-за того, что бросил Иззи в подвешенном состоянии, когда заходит Себастьян.

– Привет, – говорит он. – Похоже, к Иззи придет подружка, так что я поеду на бейсбольную тренировку. Давай со мной?

Я смотрю на кровать. У меня в планах было заказать еды и продолжить пересматривать «Звездные войны», но если я не могу довериться Иззи, то Себастьян вполне подойдет.

– Конечно. У меня тут был совершенно странный опыт.

– Насколько странный? – спрашивает он.

Я накидываю куртку.

– Перепихнулся кое с кем.

– Наконец-то, – ухмыляется он.

– Да. Ну, в общем, она дочь Райдера. Я узнал только потом.

Себ спотыкается на последней ступеньке.

– Чувак.

– Знаю, знаю, – говорю я со стоном. – Я ее не узнал.

Пока мы быстро едем к спортивному комплексу, я рассказываю Себастьяну о том, что произошло. Ему хорошо выговариваться, потому что он слушает не перебивая. Припарковавшись, он оборачивается и смотрит на меня.

– Ты должен ее забыть.

– Я знаю.

– Это ее дело, как она распоряжается своим телом, но тебе не нужно, чтобы вмешался ее отец. Он и так уже следит за тобой, как гребаный ястреб.

Я бросаю на него хмурый взгляд, открывая дверь.

– Понял.

Себ берет свою сумку с заднего сиденья и перекидывает через плечо.

– Что? Ты знаешь, что я прав. Я рад, что ты наконец снял заклятье воздержания…

– Гребаное проклятье, – прерываю я.

– Как скажешь. Я просто к тому…

– А бейсболисты разве не должны быть самыми суеверными?

Он закатывает глаза.

– Главное – не забывай, ради чего ты стараешься. Стать капитаном – это серьезно. Будет тупо потерять место из-за чего-то такого.

– Спасибо за лекцию, пап.

Я распахиваю дверь в здание и первым иду по коридору. Это не Маркли, но я все равно с легкостью нахожу дорогу: я достаточно часто бывал здесь с Себом. Он треплет меня по волосам в ответ на подколку, и я пинаю его по голени – несколько секунд мы в шутку боремся, прежде чем расхохотаться.

– Это было хорошо? – спрашивает он, когда мы наконец идем дальше.

– Просто охерительно. – Я мычу от мысли об этих длинных рыже-апельсиновых волосах. Не говоря уже о веснушках. У Пенни веснушки даже на ногах, что необоснованно сильно меня завело. Скоро мне понадобится судебный запрет самому себе: не думать про Пенелопу Райдер. – Помнишь ту дамочку из «Тиффани»? Когда мы помогали Джеймсу выбрать кольцо для Бекс?

– Она была красоткой.

– Так вот, они могли бы быть кузинами. Только Пенни еще круче, – говорю я, помогая Себу установить корзину с мячами в его любимой кабине, в конце коридора, где машина для подачи почти не глючит. Я сажусь на скамью и наблюдаю, как он достает свои вещи. Никогда не привыкну к тяжести биты в руках, хотя мой атлетизм в целом расходится на много видов спорта. Я знаю, как подавать крученый мяч в футболе – спасибо, папа, – и могу отбить прямую бейсбольную подачу время от времени. Я даже в волейболе неплох – благодаря годам, потраченным на помощь Иззи в отработке подачи.

Себ поднимает бровь, надевая перчатки.

– У тебя слабость к рыжим.

– У нее веснушки и все такое.

– Как скажешь, Гилберт Блайт.

Я кидаю мячик ему в голову. Он уклоняется и фыркает от смеха – мяч с грохотом врезается в стену кабины. Себ заходит туда с битой на плече.

– Без обид.

Я закатываю глаза. Трагедия не в том, что он сравнил меня с мелким самоуверенным пацаном, ухлестывавшим за Энн в «Энн из зеленых крыш», а в том, что он неосознанно напомнил мне, какой кучи книжек для чтения я все еще избегаю.

– Готов?

Он поправляет шлем.

– Ага.

Я жму на кнопку, и вылетает первый мяч. Себ размахивается и бьет по нему с приятным хрустом. Я смотрю, как он отбивает несколько мячей подряд, время от времени переставляя ноги. Это как на стрельбище – повторять что-то снова и снова, пока движение не станет инстинктивным. Я не эксперт в бейсболе, но не хуже других знаю, что Себастьян просто зверь с битой в руках. Его отец тоже был таким в лучшие годы, и я в курсе, что Себ слышал это сравнение не один раз.

Это просто идеальное молчание. Мы не разговариваем – я просто молча смотрю, как он работает. Так же бывает, когда он приходит со мной на каток и висит на бортике, внимательно наблюдая за тем, как я отрабатываю различные навыки.

Но все это время я пытаюсь выкинуть Пенни из своих мыслей. Я никогда раньше не видел ее на матчах, что теперь мне кажется немного странным, учитывая, что ее отец – наш тренер. Вероятно, я просто ее не замечал, но она настолько сногсшибательная, что непонятно, как я так мог. Пусть даже она пожелала мне удачи на завтрашней игре, не думаю, что я увижу ее там.

Когда Себ заканчивает со всей корзиной, он опускает биту.

– Твоя очередь, – говорит он. – Кажется, тебе не помешает.

11. Пенни

Я полная дура, но мне на это плевать.

Я не успеваю с домашкой, стиркой и подготовкой к контрольной по химии. У меня урчит в животе, и я вся липкая – мне отчаянно нужно в душ. А прежде всего мне нужно выкинуть из головы Купера Каллахана и его озорной и талантливый язык. Но вместо того, чтобы пойти в общагу и залезть под очень горячий душ, а потом засесть за книги, я иду в «Лавандовый чайник».

Я спешу к зданию и с облегчением вижу Мию за прилавком: она передает какому-то парню пару дымящихся напитков. Ее волосы собраны в хвост, а вокруг талии крепко повязан ярко-фиолетовый фартук – такого же цвета, как наши универские толстовки. Мия замечает меня и машет рукой. Видимо, мое лицо ее тревожит, потому что она выбегает из-за прилавка, как только парень отходит.

Она крепко обнимает меня.

– Все в порядке? Ты вся на взводе.

Я отстраняюсь, нервно проводя рукой по волосам. Видимо, можно и так сказать. Еще я чувствую себя фантастически, но немного виноватой – миллион эмоций наслаиваются друг на друга. Если бы я знала, что Купер не в курсе, кто я, я бы не поставила его в такое неловкое положение. В итоге он вроде не слишком сердился, но это не отменяет того, что я поступила хреново.

– Я это сделала, – выпаливаю я.

Глаза Мии расширяются и становятся размером с печенье с шоколадной крошкой, лежащее в лотке рядом с кассой.

– Боже мой. Расскажи мне все!

Я оглядываюсь. Мы практически одни: парень с кофе ушел, а коллега Мии по смене сейчас в подсобке. Во мне бурлит сдавленный смех. Подсобка, кладовка. Фактически никакой разницы. О чем я вообще думала?! Я не хотела струсить, пока мы бы дошли до общаги, но нам повезло, что к нам никто не зашел, а прежде всего – моя начальница, Никки.

Мия направляется к подсобке, и я слышу ее голос:

– Пит, замени меня на кассе на пару минут. Мне нужно сюда.

Когда мы уединяемся, я плюхаюсь на мешок с кофейными зернами и закрываю лицо руками.

– Поверить не могу, что правда это сделала.

– «Это» – в смысле…

Я смотрю на Мию, мое лицо тут же вспыхивает. Последнее, о чем мне надо думать, – это член Купера. Если он казался таким большим в руке, каким же он был бы внутри меня?

– Нет, не это. Первый пункт в Списке.

Мия усмехается.

– Так, отлично. Оральный секс.

– Он хорош, как нам и рекламировали, – признаю я. – Похоже, у него был период воздержания, и, не успела я остановиться, я просто…

Мия легонько тычет меня в плечо. Ее улыбка шире, чем имеет на это право.

– Ты посмотри, натуральная сучья стерва. Ты кончила, да?

– Да.

И это был лучший оргазм в моей жизни, хотя этого я не добавляю. После Престона во мне побывали только игрушки. И пусть я и близко не готова к сексу с проникновением, ощущение толстого пальца Купера внутри столкнуло меня за грань.

– Но, хм… он не знал, кто я.

Мия склоняет голову набок.

– Что?

– Он меня не узнал. Наверное, это справедливо, раз уж я не прихожу на матчи, но речь об этом зашла только после. Я думала, что он притворяется, а он считал меня левой девчонкой, которая просто хорошо катается на коньках.

– Он расстроился?

– Типа того. Но он в курсе, что мой папа ни о чем не узнает. – Я фыркаю. – Это была бы катастрофа.

Мия пожимает плечами, прислоняясь спиной к ряду полок с неоткрытыми бутылками сиропов с разными вкусами.

– Все живы, все целы. Как по мне, это успех. Если тебе хорошо, конечно. Это ведь так?

Воспоминание обрушивается на меня подобно волне. Я как будто до сих пор чувствую его руки на бедрах, как его борода царапает мою кожу, вибрации его голоса, когда он меня дразнил. Я столько лет фантазировала, что какой-нибудь парень мне отлижет, а испытать это в реальной жизни оказалось просто невероятно. Это перекрыло все мои грезы, и, если бы я могла все повторить прямо сейчас, я бы согласилась в мгновение ока.

– Да, – говорю я. – Что удивительно, он оказался не таким мудаком, каким я его считала. Он был почти… милым. Во время занятия и после, со мной.

Не говоря уже о том, что Купер был не просто милым. Возможно, я опрокинула первую костяшку домино, изначально попросив его со мной замутить, но он ловко подстроился. Он точно знал, что делает, и хотел мне все это дать – если я буду для него хорошей девочкой. Я понятия не имею, ведет ли он себя так со всеми девушками, с которыми спит, но во мне это затронуло верные струны. Если бы не финал, все было бы идеально.

Я надеюсь, что когда мы с ним увидимся на той неделе, то сможем избавиться от любой неловкости и обучать детей так же хорошо, как до того, как я начала все усложнять. Или, кто знает, может, на выходных он сыграет пару невероятных матчей и папа просто назначит его капитаном. Я не знаю, кто с ним соревнуется, но, увидев Купера на льду, я поняла, что хоккей, без сомнения, главная любовь его жизни.

– Купер Каллахан – втайне лапочка, – размышляет Мия. – Кто бы мог подумать?

Я достаю телефон, чтобы проверить время, и вижу сообщение от папы с вопросом, как прошел урок. Вот честно, он мог бы и сказать Куперу, что там буду я.

– Увидимся позже, – говорю я. – Я просто не могла ждать, пока ты придешь домой: мне надо было тебе рассказать.

– Погоди, – говорит Мия. – Все отлично. Завтра в Хэйверхилле вечеринка. Можешь там разведать, с кем замутить дальше.

В МакКи я ходила только на парочку вечеринок. Когда я была с Престоном, мы с ним все время тусили, но после вечеринки у Джордана Фейнштейна подобные мероприятия потеряли весь свой глянец – если он вообще был.

– Ты же знаешь, я не особо хожу на вечеринки.

Мия сцепляет руки.

– Ну давай, будет весело! На вечеринках в Хэйверхилле подают коктейли, а не дешевое пиво. Это куда лучше, чем вечеринки в студенческих братствах. Вот там всегда ужас-ужас.

Дом Хэйверхилл – лучшее жилье для старшекурсников вне кампуса. Это парочка зданий, скучковавшихся на просторной лужайке к северу от университета, так что их бы надо именовать Домами Хэйверхилл. Но сам Хэйверхилл построили первым, и пусть у остальных зданий свои названия, ни одно из них не прижилось. Дома относительно новые – построены в девяностые, а не в шестидесятые или даже раньше, – так что не являются разваливающимися реликвиями. Это самый лучший шанс для студентов МакКи посетить большую вечеринку, не связанную ни с братством, ни с сестринством. А благодаря обитателям местных апартаментов – можно счесть это намеком на их уровень дохода – алкоголь там первоклассный. В том году Мия разок получила приглашение от одной из девчонок, а уж если моя подруга заявляется куда-то, вся из себя красивая, то проходит без труда.

Следующий пункт в Списке не особенно дикий: я хочу попробовать сделать минет. Понятия не имею, буду ли я готова попробовать это с приглянувшимся парнем, но мне не повредит надеть красивое платье и потанцевать, пока не стало так холодно, что мне будет противно даже думать о том, чтобы ехать на вечеринку не в джинсах и толстом свитере. По крайней мере, так я смогу выкинуть из головы Купера. Чем быстрее я двинусь дальше, тем быстрее его забуду.

– Ладно, хорошо. Но мы не будем делать ничего странного, что может дойти до моего папы. Ты же знаешь, он психанет.

Мия целует меня в щеку.

– Черт. Да. Давай организовывать тебе секс.

12. Купер

Звук судейского свистка резко разносится в воздухе, останавливая игру. Я быстро кидаю взгляд на Эвана, который жестикулирует, глядя в другой конец катка, – Микки поднимается на ноги с помощью Брэндона.

– Удаление на две минуты за подножку, – говорит судья.

Игрок из Бостонского колледжа, форвард, катит к штрафной скамейке, и мы получаем численное преимущество, впервые за этот матч. Идет третий период, и наша защита была безупречна, но, к сожалению, и бостонская тоже. Осталось всего несколько минут, и у меня такое чувство, что забившая первой команда и уйдет победительницей. Игра в большинстве – идеальный шанс на то, чтобы это были мы.

Победа дома в первой игре сезона – было бы славно.

У Бостона не хватает защитника, мы сможем пробиться на их территорию и остаться там. Брэндон, Микки и еще один форвард, Джин, пасуют шайбу туда-сюда и ищут открытое пространство, а мы с Эваном закрываем синюю линию. Весь матч я энергичен. Собран. Когда Брэндон бросает, а бостонский вратарь отправляет шайбу обратно, я не даю ей вернуться в нашу зону, возвращая пасом между ног оставшегося бостонского защитника. Вратарь отбивает и повторный бросок. Микки пытается забросить отскочившую к нему шайбу в ворота, но вратарь выбивает ее аж до другого конца площадки. Я бросаюсь за шайбой, защищая ее от нападающих Бостона, и ищу взглядом просвет. Наконец я его вижу и пасую Джину, он делает передачу Эвану, а тот завершает цикл и снова передает пас мне. Теперь я опять на территории Бостона – и вратарь недостаточно хорошо прикрывает правую сторону.

Я делаю бросок. Шайба пролетает в сетку мимо вратаря. Толпа взрывается радостными криками, и наши болельщики запевают победную песню МакКи.

Эван практически налетает на меня и сгребает в объятья. Микки и Джин теснятся возле, хлопают по шлему и поздравляют. Первый гол в сезоне? Мой, с передачи Эвана. Я защитник, и у меня не так уж много шансов забить из-за моей позиции, так что каждый гол означает еще больше. Я не могу сдержать ухмылки, когда мы возвращаемся к игре. Жду не дождусь, что скажет тренер, когда матч закончится.

Мы держимся в обороне, когда игра в большинстве заканчивается, а толпа – стадион просто переполнен студентами и фанатами из Мурбриджа и таких же близлежащих городков – орет так громко, что мы едва слышим финальную сирену. Я снова обнимаю Эвана, вдыхая ледяной воздух и запах пота. Команда высыпает на лед, поднимая клюшки, и ревет изо всех сил нашу победную песню. Там, разумеется, нет строчки «Вперед, мать твою, МакКи», но всем плевать. Когда мы наконец добираемся до скамьи, я ищу глазами тренера Райдера, но мое внимание привлекает кое-что другое. Вспышка рыжих волос.

Пенни?

Нет, какая-то другая девушка. Я трясу головой, отгоняя разочарование. Чем меньше я думаю о ней, тем быстрее я ее забуду.

Кто-то врезается мне в плечо.

– Осторожней, ты! – рявкает Брэндон.

Я оборачиваюсь.

– А это за что сейчас было?

– Я знаю, ты считаешь, что получишь место капитана, – говорит он, – но я выпускник. Это мой год. И я в центре.

– Это зависит от заслуг.

Он фыркает.

– Один гол в преимуществе не делает тебя лучше остальных, Каллахан.

Я, конечно, ценю его умение доводить до ручки наших соперников, но, на мой вкус, он слишком часто обращает его против своей же команды. Я сжимаю зубы. Он надутый говнюк – впрочем, ничего нового.

Я наклоняюсь к нему.

– Может быть, но лидерство в чем-то, кроме издевок, тоже считается.

– А ты что, святой? – Он коротко смеется. – Говори обо мне что хочешь, но это не я стаскиваю перчатки при малейшей провокации.

Брэндон из тех игроков, которых я не переношу, – он болтает не думая, но в конечном итоге, когда нужно, агрессии ему не хватает. Я знаю правила колледжа, но все-таки это хоккей, жесткая игра, и обмен ударами в нее входит.

Прежде чем я успеваю ответить, подъезжает Ремми и обхватывает нас. Нас втягивают в празднование, и это в любом случае к лучшему: мы с Брэндоном никогда особо не дружили. Если тренер в итоге сделает капитаном его, эту пилюлю будет непросто проглотить. Я могу только надеяться, что такие вот матчи, как и мое волонтерство, покажут ему, что я готов играть по правилам. Что бы ни помогло мне пройти в эту зону – нотация Райдера, занятие с детьми или даже мой перепих с Пенни, – я благодарен. С прошлого сезона не испытывал такого удовольствия от своей игры.

Тренер Райдер собирает нас для разбора матча, пока мы еще на коньках и в защите. Когда его рука крепко хлопает меня по плечу, я опускаю взгляд, чтобы парни не увидели румянца на моем лице.

– Вы отлично постарались, – говорит он. – Все выложились и одержали прекрасную победу, которую мы понесем в завтрашнюю игру. Каллахан, замечательно воспользовался числовым преимуществом, и прекрасная поддержка от Белла. Празднуйте победу, господа, но не забудьте сосредоточиться и на завтрашнем дне.

Эван ухмыляется мне. Я толкаюсь с ним плечом.

– Мать твою, МакКи! – орет Джин со своим хриплым французско-канадским акцентом. Мы все присоединяемся, сталкиваясь кулаками и вопя, прежде чем разойтись, чтобы добраться до душа и переодеться. Я еще раз ловлю взгляд тренера: он кивает мне, прежде чем исчезнуть в своем кабинете.

Я прикусываю щеку, чтобы не улыбаться слишком сильно, и пишу в семейный чат:

1-я П

Потом иду в душ. Завтра будет матч, конечно, но сегодня… Я воспользуюсь тем, что мое проклятье снято, чтобы подцепить болельщицу или двух… и выбросить из головы рыжую мисс Красную Шапочку.

* * *

Однако, когда я выхожу из раздевалки, вместо полной надежд болельщицы меня ждет Себ.

– Если он тебе нужен, он будет в доме Хэйверхилл, – говорит он девушке, недовольно надувшей губы, и хватает меня за руку.

– В доме Хэйверхилл? – повторяю я, поднимая брови. Я был там всего на паре вечеринок. Мне больше подходит компания студенческого братства, хотя я не вхожу ни в одно, несмотря на постоянные попытки завлечь меня туда. – У нас не было планов.

– Еще как были, – говорит он, протаскивая меня через плотную толпу: мои товарищи по команде, их партнерши и случайные девушки – нашедшие пару и полные надежд – заполонили весь коридор. – Важные планы.

Я стряхиваю его и останавливаюсь.

– Что?

– Господи, – вздыхает он. – Не будь таким твердолобым. Я расскажу в машине.

– Знаешь, ты странно себя ведешь, – ворчу я, выходя за ним из здания. – Что происходит? Ты к девчонке едешь на эту вечеринку? Не наша обычная компания.

– Не твоя, может быть, – говорит он. – Но угадай, кто получил приглашение и сейчас сияет во всех сторис в «Снэпчате»?

У меня расширяются глаза.

– Нет.

– Нам надо ее найти. В последний раз я видел, что она…

– Нет, – прерываю я. – Даже не начинай.

– В общем, там были фото тел.

Я провожу рукой по лицу.

– Мне казалось, вечеринки в Хэйверхилле должны быть эксклюзивными.

– Кто-то пригласил кучу перваков. По ходу, там полный бардак после того, как открыли двери.

– Черт. – Я распахиваю пассажирскую дверь джипа Себа и запрыгиваю внутрь. – У нее ведь завтра игра?

– Только вечером.

Себ глушит радио, выезжая со стоянки. Я все еще полон адреналина после матча, так что не могу сидеть спокойно: всю поездку притоптываю ногами и барабаню пальцами по коленям. Скорее всего, с Иззи все в порядке, но она любит вечеринки и не всегда так осторожна, как следовало бы. Никогда не знаешь, на каких мудаков можно наткнуться в большом университете. Когда она была в старших классах, родителям приходилось выручать ее, и не раз, а это были просто школьные вечеринки. Теперь она здесь, в МакКи, и они рассчитывают, что я присмотрю за ней. Я должен привезти ее на Лонг-Айленд целой и невредимой в День благодарения.

Мы доезжаем до ряда домов – из окон центрального вырываются свет и громкая музыка. Себ находит клочок земли, чтобы припарковаться. Я едва дожидаюсь, пока он заглушит мотор, прежде чем захлопнуть за собой дверь и рвануть через лужайку. Ночь прохладная, в начале октября золотые деньки становятся по-настоящему осенними, но, я так полагаю, на то, что моя сестра пришла на вечеринку в куртке, можно не надеяться.

У двери на нас смотрит скучающий парень в очках и твидовом пиджаке.

– Имена? – спрашивает он.

– Иди на хер, – говорю я, проламываясь мимо него. Я скорее пойду к братству с открытой бочкой пива, чем буду просить ром с колой у выпускника-философа под грибами. В первой комнате оказывается танцпол, и мы вваливаемся в толпу потных тел.

– Не хочешь разделиться? – Себ перекрикивает музыку.

Я киваю вправо.

– Пройдусь по этому коридору. Ты проверь танцпол.

Я протискиваюсь мимо лапающей друг друга парочки и проскальзываю в коридор, заглядывая в каждую комнату. Группа людей сидит над чем-то, похожим на доску Уиджа; какой-то тройничок; несколько парней передают по кругу косяк. Один из них протягивает косяк мне, но я качаю головой. Я не отказываюсь от выпивки во время сезона, как Джеймс, но к траве прикасаюсь только в межсезонье, летом.

– Привет, – говорю я. – Видели здесь девушку? Высокая, темные волосы, голубые глаза? На ней, скорее всего, кулон с буквой И.

– Ты играешь в хоккей, – говорит один из них, моргая с энергичностью ленивца.

– Да, – нетерпеливо говорю я. – Девушку эту не видели?

– Наверху, – говорит другой и разражается сухим кашлем. – Точно не хочешь дунуть, приятель? Шикарная дурь.

– Не, спасибо.

Я выдерживаю крохотный укол паники и стараюсь ей не поддаваться. «Наверху» на таких вечеринках обычно означает только одно. Я не наивный, я знаю, что у моей сестры, скорее всего, был секс раньше, и это не мое дело – запрещать ей им заниматься, но что, если она сделает то, о чем потом пожалеет? Она погружается в отношения. У нее было разбито сердце после того, как какой-то козел из клуба в Китти-Хок продинамил ее со свиданием, которое они планировали на Манхэттене. Если бы она нашла себе кого-то нового, я бы об этом уже услышал.

Я поднимаюсь, перепрыгивая через ступеньку, и зову ее по имени. Свет здесь тусклый, а музыка приглушена, воздух наполнен кислым запахом травки, смешанным с благовониями. У меня слезятся глаза, когда я прохожу мимо человека, выпускающего кольцо дыма. Я начинаю открывать двери, что в целом опасненько, но я лучше ей помешаю, чем вообще упущу.

Наконец я замечаю ее в конце коридора. Она на кровати, слава богу, полностью одетая, и смеется, когда девушка – Виктория, кажется, – шепчет ей что-то на ухо. Ее темно-синее платье покрыто блестками, сияет и золотой с алмазами кулон-инициал, который мама с папой подарили ей на День Иззи еще в школьные годы. Заметив меня, она взвизгивает, спрыгивает с кровати и заключает меня в объятия. От нее пахнет выпивкой и травой, но мне на это насрать. Глаза у нее достаточно чистые – значит, она не под валиумом.

– Привет, – говорит она. – Ты здесь! Тут так клево! А где Себби?

– Внизу. – Я чуть отстраняюсь и смотрю на нее. – Что ты вообще здесь делаешь?

– Кузина Виктории нас пригласила.

– Ты же только на первом курсе.

– Да, я знаю. – Она дотягивается и треплет меня по волосам, как будто я пушистый пес, а не ее старший и более высокий брат. – Та-а-ак клево!

– Из, мы видели тебя в «Снэпчате». Такое не должно дойти до мамы с папой.

Она машет рукой.

– Они тоже были в колледже.

– Идем домой.

– Что? Ни за что, ты только пришел! Давай найдем Себби и потанцуем!

Я вытаскиваю ее руку из моих волос.

– Ты пьяна. У тебя разве не завтра игра?

– Только вечером, – говорит Виктория. Она вешается на Иззи, и их слегка покачивает.

– О боже, у тебя же был матч, – говорит Иззи. Она снова тянется к моим волосам, но я перехватываю ее руки. – Как все прошло? Вы победили?

– Да, – коротко говорю я. Очень хочется найти Себа в качестве поддержки, но я боюсь, что если отойду, то она снова потеряется в толпе. Я проверяю карманы, но, разумеется, я оставил мобильный в машине. – Сейчас, давай…

Я осекаюсь, увидев краем глаза всполох рыжих волос.

Пенни.

На этот раз это и правда она: она охерительно выглядит в обтягивающем платье-свитере и высоких сапогах, волосы собраны в прическу «мальвинка», и пряди обрамляют лицо, как корона. Она цепляется за руку какого-то упыря, позволяя ему прижимать себя к стене, а сама смеется и мило фыркает.

Секунду я не могу дышать. Я думал, что был на грани раньше, но сейчас готов на хер сорваться. Я хотел бы вырвать ее образ в этом платье из своего сознания. Или сохранить на потом, но без этого хлыща на картинке. Ее глаза расширяются, когда она замечает меня, и что-то меняется в выражении ее лица, когда она охватывает всю картину: Виктория висит на Иззи, а Иззи висит на мне.

Она наверняка не знает, что Иззи – моя сестра.

Я не узнаю парня, но кажется, он со старших курсов, а может, вообще живет здесь, в Хэйверхилле. Учитывая, как мне пришлось учить ее дрочить, Пенни вовсе не настолько опытна. Он знает об этом? Она ему сказала? Она планирует с ним замутить?

У меня нет на нее никаких прав. Вообще, я активно стараюсь избегать того, чтобы заявлять свои права на девушек, особенно когда их фамилия – Райдер. Но что-то в ее образе рядом с другим вызывает боль в груди, а когда я сглатываю, в горле как будто застревает кость.

Пенни что-то шепчет парню и отталкивает его.

– Каллахан, – начинает она, и ее голос срывается.

Прежде чем она собирается с мыслями, Иззи икает – и заблевывает меня всего.