Текст книги "Английский для русских"

Как сварить кашу во рту

Основные ингредиенты

фонетическое изменение – 1 шт.

редукция – 1 горсть

упущенные вспомогательные глаголы – 2 ст. л.

льезон – 4 кг.

неуверенная интонация – по вкусу

Вам никогда не казалось, что, несмотря на то, что все знают, что неприлично разговаривать с полным ртом, все равно англоговорящие говорят, будто у них каши полон рот? Даже мне иногда кажется, когда я говорю с представителями других английских диалектов. Как их понять? Можно ли их понять вообще? И возможно ли, Боже упаси, самому заговорить когда-нибудь так же? Можно, ребзя! Мы эту кашу сейчас заварим! Я вам обясню, как.

Первое: Фонетические изменения.

Их немало. Но одно из главных для стандартного американского диалекта (и не только! На острове Альбионе также есть диалекты с этим уклонением) – метаморфоза буквы «t» в «d» в серединах слогов и перед большинством гласных звуков.

Действует это в таких классических, любимых всеми словах как, например, little, theatre, water, better и так далее. Таким образом little превращается в «lidl», theatre в «theadr», water в «wadr», better в «beder».

Здесь будет неуместным возмущаться по поводу американцев, которые и в языке, как и во многом остальном, творят что хотят. Просто потому, что не в американцах дело. «Т» вообще очень редко в английских диалектах произносятся, как «Т». Буква «Т», произнесенная как хотели бы ее произнести русские, звучит, скорее, как вызов на дуель, или как кинжал в сердце. Есть, конечно, место и для таких поступков, но не каждый день, и не в каждом слове, согласитесь.

Был у меня один дружбан, его звали Биг Бен. Потому что он был высокого роста и родом из Англии. Когда мы работали вместе в Москве, русские администраторши отказывались со мной разговаривать. «Мы тебя, – говорили они мне, – и твой безобразный американский аккцент не понимаем. Просим тебя позвать Бига Бена. Он приличный человек. И достаточно красивый».

Что ж. Он таким и вправду был. Это предпочтение их я как раз мог понять. Обидно мне было не поэтому. Как бы за державу было обидно. Хотя Биг Бен был из Англии, а теперь работает большой шишкой в тамошнем правительстве, но говорил он с таким классным, немного пролетарским акцентом, что клянусь честью, никогда не слышал чтобы он произносил букву «Т» как хотели бы его услышать русские. Вернее будет сказать, что он ее вообще пости не произносил или она звучала только как «glottal stop». Это когда вы задерживаете звук в гортани и как будто держите его там, пока он сам не расхотел звучать.

Ну, представьте, как товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни» говорит «Это точно»: «Э-точно». То есть первая «Т» почивает в гортане.

Так же поступал и британский красавец: little, theatre, water, better – li? ow, the? a, wa? a, be? a (в международном фонетическом алфавите glottal stop пишется вопросительным знаком).

И после этого нас, жителей американского континента, бранят?! Это, друзья, классическое сочетание невежества с идеей. Какой идеей? Той, что есть какой-то правильный английский, и какой-то неправильный. Извините, друзья, но эта идея – лохатрон.

Anyway. Поехали дальше: Редукция. То есть изменение гласных звуков в безударных слогах.

Если слово не попадает под ударение, нельзя его произнести, будто оно под ударением находится. Таким образом, самые обыкновенные словечки – артиклы «a», «the», местоимения (как «you»), вспомогательные глаголы (не полноценные варианты, которые звук не меняют) – «do», «have», etc… меняют свои длинные, важные звуки, на короткие.

Таким образом А {эй} превращается в более русскую {А}, THE {зИ} в {зА}, DO {дУ} в {дА} и HAVE совсем обнаглев, теряет «h» и превращается в {Ав}. И эти изменения, и им подобные нужно знать.

Следует также знать, что редукция происходит именно из-за отсутствия ударения. Например, слово «если» – IF. Поскольку IF редко бывает под ударением, то корокткий «I» в начале совсем пропадает. Значит, в предложениях «conditional», чаще всего сохраняем только звук «ф», и, добавлю преждевременно – он прилепляется к последующему слову:

– Если бы ты только знал…

– If you only knew… произносится как {Фяонлы ну}…

По причине безударности под раздачу попадпют и другие слова, принося себя в жертву. В современном разговорном английском часто теряется вспомогательный глагол. Совсем.

Таким образом, время Present Perfect теряет «have» и третья форма служит как простой знак прошедшего. Так что заявление о том, что я когда-то был в Англий «I have been to England» звучит как {I binda England}.

Или простой вопрос (простые вопросы часто начинают со вспомогательного глагола, помните?). Например, о том нравится ли вообще Англия «Do you like England?» звучит как {я лайк Эйнгланд? – you (ya) like England?}.

Это все придется иметь в виду, когда вы захотите общаться на «настоящем» разговорном английском с кем-нибудь кроме учителницы.

Не впечатлены еще? Жаль. Но думаю следующее вам понравится. Обычно впечатляет. Следующее – возможно, самое важное.

Льезон. То есть – соединение между словами. Если вы знаете француский, можно оттуда взять пример. «C’est» сам произносится как «сэй». Но если следующее слово начинается с гласного, непроизнесенная «t» вдруг произносится и прилепляется к следующему слову. Таким образом «c’est une…» звучит как «сэйтюн».

В английском что-то подобное происходит, только в сто раз сильнее. Практически все прилепляется ко всему. Согласный к гласному.

What do you want to do today? = Whadaya wanna doodaday?

Но это достаточно просто. Соединяем все согласные звуки со следующими за ними гласными, стараемся не забыть, что «Т» преврашается в «Д» (и еще иметь ввиду что английская «Д» звучит мягче потому что произносится на «alveolar ridge», а не доходит до зубов, как русская).

Гласный звук прилепить к гласному бывает сложнее, потому что способ соединения зависит от звуков.

«И» или «А», скорее всего, соединяем с помощью «Й». Chocolate is free in England. free+in = {freeyin}. Получается, {Chocolate’s freeyinEngland} {чоклатс фрийининглан}. Вот.

Но гласные, такие как «u» c «a», обычно соединяются с помощью «w». You are a very interesting lad = {Youwara veriyinteresting lad}.

Отсюда как раз, по моему мнению, и начинает кипятить каша. Именно с союзами. Потому что без основательного и тщательного ознакомления со всеми правилами союзов получаются лишь длинные вереницы неразоборчивых звуков. Особенно если вы не знакомы со диалектом собеседника, потому что союзы, редукции, и фонетические изменения образуются по-разному в зависимости от диалекта. А, как известно, диалектов очень много…

Последнее что я бы добавил, как предписанно выше в рецепте – по вкусу – так это интонация.

Пару лет назад я читал очерк одного лингвиста на тему, почему английский язык должен считаться тональным языком, как китайский. Должен сказать, что выводы его впечатлили. И действительно, много зависит от интонации.

Это касается неанглофонов вот еще почему. Иногда, не будучи уверены в себе, мы на иностранном языке добавляем в предложение немного вопросительной интонации. Просто потому, что не вполне уверены в правильности слова, например. А получается, что собеседника вы ставите в тупик: вы задаете вопрос без вопросительной структуры? Просто издеваетесь? И, соответственно, он может ответить с такой же интонацией, от чего получается еще непонятнее.

Вот. Возможностей много. Язык все-таки штука такая, как восток – тонкая. Поменяй одну незначительную в предложение чепуху – изменится весь его смысл. Я, на самом деле, не думаю что от этого стоит слишком комплексовать, но учитывать все-таки нужно.

Уменьшительно-ласкательный английский

Мало в чем обвиняют английский? Не мало. И не зря – виноваты, друзья, виноваты! Мы, иностранцы, конечно, люди так себе и наш язык это отражает.

Но есть одна вещь, относительно которой существует общепринятое заблуждение: отсутствие уменьшительно-ласкательных в английском. А они есть. Еще как. Я бы даже сказал, чисто ради спора, что в английском языке уменьшительно-ласкательные куда выразительнее, куда утонченее чем в русском. Просто, чтобы ввязаться в спор, так сказать.

И когда я сейчас закончу объяснять основные правила уменьшительно-ласкательных в английском, и вы после этого скажете – нет, Гвейнчик, я не впечатлен – тогда и я скажу, чисто рады споры, что нам они нравятся куда больше, чем та простая схема, по которой это работает в русском. То есть, кажется нам, что в русском это работает по скучной схеме, а в английском – куда сложнее и выразительней. Вот.

Конечно, нельзя отрицать, что и в английском набдлюдается некоторая схема тичность в уменьшении и ласкании имен. Возможно, вы уже обратили внимание, что Johnny для John, означает то же, что Ваня для Ивана. Безусловно звук «и» работает как смягчающий, ласкающий звук.

Это можно наблюдать в русском переводе английского стихотворения для детей, который был сделан великим Чуковским:

 
Жила-была мышка Мауси
И вдруг увидала Котауси.
У Котауси злые глазауси
И злые-презлые зубауси.
Подбежала Котауси к Мауси
И замахала хвостауси:
«Ах, Мауси, Мауси, Мауси,
Подойди ко мне, милая Мауси!
Я спою тебе песенку, Мауси,
Чудесную песенку, Мауси!»
Но ответила умная Мауси:
«Ты меня не обманешь, Котауси!
Вижу злые твои глазауси
И злые-презлые зубауси!»
Так ответила умная Мауси —
И скорее бегом от Котауси.
 

1926

Здорово! Как ловко Чуковски совмещает русские слова – мышка, кошка, глаза, зубы, хвост – с английским ласканием! И получается, ну, не знаю как это звучит для русского уха, но для меня это звучит очень естественно назвать зубы – зубаусами, и так далее. Как всегда, Чуковски – на высоте!

Вот это обыкновение добавлять «и» в конце слова, чтоб получить смягчение, в английском прижилось главным образом по отношению к именам, но и не только. Раньше распространялось куда шире.

К примеру, мой любимый национальный шотландский поэт Роберт Бернс To a Mouse. И, совершенно случайно, тоже о мауси:

 
Wee, sleeket, cowran, tim’rous beastie,
O, what a panic’s in thy breastie!
Thou need na start awa sae hasty,
Wi’ bickerin brattle!
I wad be laith to rin an’ chase thee
Wi’ murd’ring pattle!
 

Непонятно вообще, о чем речь, правда? Ладно, вот в переводе Маршака:

 
Зверёк проворный, юркий, гладкий,
Куда бежишь ты без оглядки,
Зачем дрожишь, как в лихорадке,
За жизнь свою?
Не трусь, – тебя своей лопаткой
Я не убью.
 

То есть зверек – beastie. Breastie Маршак не перевел, но если бы перевел, то это вообще-то как «грудка». Ну, и так далее еще с другими словами в других частях поэма.

Но самое интересное, что вот это ласкание на «и» осталось в английском с именами, а с другими словами так уже не поступают. Разве что если вы женщина средних лет. Или ребенок. Им можно. Cookie (печенья), puppy (щенок/собачка) – из наиболее известных примеров. Но если ты мужик или модная молодая дама – так выражаться вам не пристало.

Но не падайте духом, потому что остались и другие способы уменьшить и ласкать.

Первое – слово «старый». То есть old. И здесь царит куча правил и конкретных случаев.

Возьмем несколько из самых известных.

My old man. Знаете кто это такой? Мой отец. Папуля. Или папаша. В зависимости от того, с кем я разговариваю. То есть, если я это слово употребляю в разговоре непосредственно с отцом, то это звучит как пренебрежительное «папаша». Но, если я разговариваю с другом или пусть даже незнакомым человеком, это слово наполняется нежнейшей любовью и звучит скорее как «папа мой любимый». И хотя кто-то может возразить, что русский мужик так не выразится относительно своего отца, в английском так говорят как раз только мужики.

То есть, «и» прикрепленное к обычному слову – это только для дам и деток, в то время как old – только для «мужуков». Даже само понятие «мужик» по-английски передается выражением «good ol’ boy» – «хороший старый мальчик». Вот.

Если я хочу тепло отозваться о подруге, girlfriend, она может превратиться в «my old lady» – «старушка». И, как и в случае с папашей, если я назову ее так в лицо, то это прозвучит оскорбительно. А о ней в третьем лице – наоборот, тепло. Вот такие нюансы.

Это применимо не только к людям. Помню, когда мне стукнуло шестнадцать, мои родители купили мне, по канадскому обычаю, машину на день рождения. Я так удивился и обрадовался (семья у меня была не из самых состоятельных), что начал звать её «my old car».

Так что, вот два способа уменьшить и ласкать в английском языке. Один для мужиков и один для дам. Существуют ли какие-нибудь общие обороты, допустимые для всех полов?

А как же, конечно. Но это уже не слово, а порядок слов в предложении. Да, порядок слов может придать уменьшительно-ласкательное значение. Я же говорил, что мы гордимся там, насколько в английском все сложнее и непонятнее на первый взгляд.

Итак, переставляем местами слова, добавляя of:

My father – father of mine.

My girlfriend – girlfriend of mine.

My car – that old car of mine (заметили двойное уменьшение? Во как можно!)

Это не все, конечно. Есть и другие обороты, и другие приставки в виде отдельных звуков, и все они имеют свою аудиторию и оттенки. Должен добавить, что главным образом в современный английский они попали из шотландского.

Но надеюсь, и этого достаточно, чтобы развеять ложное представление о том, что в английском не существует уменьшительно-ласкательных форм.

Грустное обаяние британцев

Погоды стоят все еще относительно жаркие, пущай хотя бы введение у меня будет освежающее.

Детские первые втсречи с окружающим миром оставляют, понятное дело, глубокие следы. Хорошо помню, как первый раз встретил Санта Клауза в торговом центре, куда возили меня мои родители именно для того, чтобы эта встреча случилась. Помню, как я подошел к деду с искуственной белой бородой, как мой детский ум принял это как факт: раз у этого деда искуственная борода, значит у Санты должна быть искуственная борода. Помню его запах – прокуренный, с привкусом виски (я знал эти запахи, потому что отец тоже позволял себе иногда пить виски и он курил). Тоже нормалек, раз он такой – значит, так и должно быть. Помню что шутил он слегка непонятно и хихикал, не дождавшись ответа.

– Ты, – говорит, – мальчик или девочка?

Спрашивает – и сразу же хихикает.

– Мальчик, – говорю. – Вы разве не видите?

– Нет, – говорит, – я очки забыл на Северном Полюсе, – и начинает ржать.

Короче, после этого я и не сомневался, что все Санта Клаузы должны быть именно такими, каким я его встретил впервые.

В следующем году родители свезли меня в другой торговой центр. Еще не дойдя до Санты, я понял, что здесь что-то неладно. Во-первых, дед другой. Борода у него настоящая. Во-вторых, говорит серьезно, не хихикает как конь. Виски и табака – ничуть нету. Пахнет слегка ананасами и шампанским.

И все – детская иллюзия разрушена. Вот теперь тридцать с чем-то лет хожу и ищу тот прекрасный детский мир виски, табака и искуственных бород – и его все нету.

К чему это? Хочу сказать, что нечто подобное произошло в свое время с британским английским. И для меня он – такая же загадка, такая же разрушенная иллюзия детства, что и Санта Клауз.

Дело в том, что в моем канадском городке, хотя проживали британоговорящие, но они все были чернокожими из бывшей колонии – Нигерии или Гамбии, точно не помню. Замечательные ребята, все очень образованные, какие-то профессора. Кажется, было какое-то соглашение, поскольку они входили в Содружество наций, после вспышки очередной локальной брани, дать нескольким особенно злострадающим от этого конфликта убежище.

Так вот, все они говорили очень славно по-английски, с образованными, как уверял меня отец, британскими акцентами. Все они гоняли пиво дома, от чего распространился чудовищный запах в нашем квартале, не хуже того, как уверял меня отец, что бывает от шотландского виски. Все они играли в крикет на улице зимой, в то время как мы предпочитали хоккей. И еще они пели свои душещипательные песни о далеких краях – от заката и порой до рассвета.

Вот из этого колоритного сообщества и образовалось мое детское – и в конечном итоге оставшееся на всю жизнь – впечатление о британцах и британском английском: огромные негры, которые играют в крикет в снегу со слезами в глазах от, как мне казалось, того, что не умеют говорить с канадским акцентом. Бедные, душевные ребята.

Вот всю жизнь я и ищу эту детскую иллюзию, но чаще всего сталкиваюсь с уже более ожидаемой реальностью. Такой, например, как фразовые глаголы не совсем такие.

Ну, например: get on with. – How do you get on with your boss?!

Зачем мне get on with ним, он же мой шеф! А, оказывается, у британцев get on with то же самое что у нас get along with. То есть – ладить. Как вы ладите? Нормально, слава Богу!

Или выражение «принимать решение». То есть, take a decision. Русских, это, скорее всего, не смутит. Они же тоже решения именно принимают. А мне, как носителю непонятного американского наречия, хочется спросить: take him where? to the park? to a restaurant? on a date? Нет, братцы, мы не принимаем решения в Америке, храбрости не хватает, мы их просто делаем. То есть, make a decision.

Не говоря уже о том, что прекрасные, совершенно безобидные слова у британцев очень часто приобретают дурной характер. Как, например, замечательное слово (и замечательное изобретение) – pants (штаны). У них, у этих милых, но немного подозрительных типов, это безобидное словечко становится непроизносимым при женщинах. То есть становится трусиками. И таких примеров много.

Но это все малозначащие пустяки. Такие же, как и британское правописание, бережно лелеющее лишние буквы, которые американцы без зазрения совести выбрасивают. Пишут color, выкидывая уже лишнюю «u» в colour. Или небрежно пишут одну «л» в traveling вместо travelling.

Таких ситуаций – поле непаханное. Проще выучить грузинский язык, чем разобраться с одним, как некоторые думают, и тем же английским.

Все это, конечно, не новость. Как Георгий Бернард Шоу некогда констатировал (ошибочно, впрочем, потому что мог так далеко не замахиваться, а посмотреть на ребят из разных частей своей собственной страны, говорящих совершенно по-разному, но все равно курьезно): England and America are two countries separated by a common language.

Все же очень смешно и интересно подмечено. Молодец.

В любом случае, я не поносить кого-то хочу, а восторгаюсь тем, что англоязычный мир такой огромный, что даже соседи друг друга никак не поймут. А правила использования одного и того же языка настолько разные, что одни образованные носители не могут разобраться в правилах других образованных носителей. По-моему, это здорово!

А мы ведь даже не очень упомянули о том, с какими разными акцентами говорят по-английски. О том, что Шекспир, скорее всего, говорил «R» как американец, а все гласные – как ирландец (см. Great Vowel Shift: The Great Vowel Shift was a major change in the pronunciation of the English language that took place in England between 1350 and 1700. Through the Great Vowel Shift, all Middle English long vowels changed their pronunciation. Because English spelling was becoming standardized in the 15th and 16th centuries, the Great Vowel Shift is responsible for many of the peculiarities of English spelling. Wikipedia)

В общем, столько там интересного, но в конце концов, все возвращается именно к детским ожиданиям. И некоторые вещи уже никогда не изменятся, сколько бы интересного вы не узнали. Вот так и для меня британский английский навсегда останется большим, грустным негром.

Склонность к смягчению

Жизнь чертовски сложна, а, друзья!? Фу, какая сложная, прямо трудно понять, как в нее вмещается столько сложностей со всех сторон: с работой, с отношениями, с политическими обстановками, с соседьями непонятными, с хотдогами (что одно и то же, кстати говоря: hot dog – a show off – выпендрежник. Такой, которого имееют в виду, когда говорят keeping up with the joneses).

Мир, ясное дело, не черно-белый. В нем присутствуют всевозможные цвета и оттенки. И однозначно раскрашенным его могут видеть либо дальтоники, либо там конченные зануды. Интересно отметить, что процесс изучения языка многих превращает в грамматических дальтоников, не говоря уж о занудах. А отсюда уже может поистекать и общее отношение к жизни.

Обратимся к самому простому примеру. Вопрос, связанный с начальным уровнем. Студенты в парах или в группах обмениваются вопросами.

– Do you like hot dogs?

И вот те постсоветские граждане которые, скажем, старше тридцати, как правило отвечают:

– NO! It is terrible!

И речь не идет о том, что вы прямо в лоб ответили «нет», что, конечно, не приветствуется в английском. И даже не о том, что назвали любимую нашу еду ужасом, что не очень помогает сближению двух народов, скажу честно. И, наконец, даже не в том, что забыли повторить вспомогательный глаголь: No, I don’t.

Просто все эти пункты в совокупности дают вопрошающему уж больно безрадостную, монохромную даже картинку отношения к окружающему. А где оттенки? Где же дружелюбие? Ну, не любите вы хотдоги, не вопрос, это же не кулинарная дуэль на мясорубках, в конце-концов.

Суть ответа на такой вопрос не в том, чтобы максимально оскорбить любителя хотдогов. Я так считаю. Поэтому – щетиьлней, ребята, подбирайте слова, как говорит классик. Используйте оттенки и смягчайте даже негативный ответ.

1) Naw, I don’t.

Мы добавили положенный вспомогательный глаголь. Но в то же время жесткий, закрытый NO заменили мягким, открытым к дальнейшему общению Naw.

2) Naw, not really.

– Не-a, не очень.

3) Yeah, kinda.

Вот это вообще! Молодец тот, кто так скажет! Скоро у него будет столько местных друзей, что не будет знать куда их всех девать. И дело вовсе не в том, что он продал свою родину, полюбив чужую гадость. Он вовсе не полюбил. Это вовсе не признание в любви.

Это такое же отрицание, что и предыдущие, только смягченное, с оттенками. Это мягкий, открытый «yeah» вместо жесткого, закрытого «yes», вместе с неопределенным kinda (kind of) – «вроде того».

Как если бы вы выразились в том духе, что пока не имели счастья понять и привыкнуть, но, когда просветление снизойдет на вас, и вы окажетесь в том месте мира, где их готовят так, как вам пока не посчастливилось отведать, то вы отдадитесь любви к хотдогам всей душой. Как-то так. Отрицательно, вежливо и не обидно.

А вот студенты младше тридцати, как правило уже привыкли к этой еде и отвечают просто: Yes, I like! (Yes, I do, ребята, не Yes, I like!)

И это интересно и здорово. Но что мне нравится больше всего, так это то, как они готовы поделиться дополнительными знаниями, вроде: «I eat like 3 a day». Wow! Здорово! То есть, для здоровья, может не очень, а для грамматики – очень! Потому что – что такое в этом контексте «like»? Смягчение, друзья! Человек не говорит, что поедает три хотдога в день в обязательном порядке, а выражает, так сказать, общие возможности. Иногда два съест, другой раз – пять навернет. И для такой вот неопределенности мы любим использовать очень гибкое слово like.

Иногда, в похожем духе, это словечко используется для усиления в смягченной форме. То есть, чтобы избежать обвинения в хвастовстве, я могу применить его. Показать, таким образом, что я малость преувеличиваю, но в то же время признаю неточность сказанного.

– I was like exhausted after eating like 10 hotdogs!

– Я был, ну, очень утомлен после съедения порядка десяти хотдогов!

Так что две вещи хотелось бы здесь подчеркнуть. Во-первых, не просто отвечайте «Да-да» или «Нет-нет», потому что по-английски это часто звучит «закрыто» и недружелюбно, а пытайтесь найти какую-то среднюю вербальную дорогу. Типа, да, но нет. Или, нет, но может быть.

Во-вторых, like часто помогает в этом процессе. Это все-таки зачастую не просто слово-паразит, а часть речи, несущая важную эмоциональную и информациональную нагрузку.