Текст книги "Перешагнув пропасть"

Теперь он вытянулся с ней рядом, целовал ее и гладил, шепча слова любви, отчего его ласки становились еще более пьянящими. В душе Сэнди пробуждалась нежность, какой она раньше не знала. Сэнди любовалась его темной головой, лежавшей на ее белой груди, и вдруг сладостное тепло разлилось у Сэнди внутри, потом началась дрожь, с которой она не могла совладать, и ее тело забилось подле тела возлюбленного. Снова их губы слились, она отвечала ему пылко, страстно – до тех пор, пока его твердое, мускулистое тело не прижалось к ней изо всех сил, а глаза его не превратились в узкие щелочки, полыхающие огнем.

– Сэнди, ты прекрасна, ты восхитительна… Теперь ты понимаешь, как нам будет хорошо? – Он, Сэнди знала, вот-вот потеряет контроль над собой, и она хотела этого. Хотела слиться с ним этой волшебной ночью.

– Люблю тебя… – шептала Сэнди, а ненасытный Жак все целовал ее. – Хочу запомнить эту ночь на всю жизнь.

И тут же, не успела она произнести эти слова, Сэнди почувствовала, что он застыл, прижимаясь губами к ее груди. Прошла секунда, равная вечности, и он поднял голову. Посмотрел ей в глаза.

– На всю жизнь?.. – переспросил Жак. Приподнявшись на локте, он, еще дрожавший от возбуждения, заговорил отчетливо – как человек, полностью владеющий собой:

– Почему на всю жизнь, Сэнди? У нас будет множество дней и ночей! Я, между прочим, собираюсь жить долго.

Теперь ей стало ясно, что он ее не понял…

– Ты думала, я с тобой на одну ночь? И мне этого довольно? – Его глаза сверкнули, он встал с кровати и пристально смотрел на нее с высоты своего роста. – Думала, что получаешь от меня нечто вроде прощального подарка? – Голос его был строгим. – Нет, Сэнди, выбрось эту мысль из головы, – продолжал Жак. – Я намерен владеть тобой, твоими душой и телом. Вот так. Неважно, сколько времени я буду ждать, но ты будешь моей, и золотое колечко на руке ты тоже будешь носить. Ты не из тех, с кем можно провести время, а потом уйти. Нет, это не наш с тобой случай. А теперь спи. Спокойной ночи.

Неужели он уйдет? Так спокойно повернется и уйдет, оставит ее одну?

– Жак!

– Сэнди, я же сказал: спи.

– Но я уезжаю завтра утром. – Слова эти были предупреждением и мольбой. Его лицо, когда он обернулся, уже от двери, стало еще более отстраненным. – Я не шучу, Жак, я возвращаюсь в Нью-Йорк. Жизнь, которую я для себя избрала, – это мой единственный путь, ты должен понять. Наш союз не привел бы ни к чему хорошему, я только разрушила бы то, что у нас было.

– Ты все сказала? – Его холодный, какой-то чужой голос заставил Сэнди резко подняться и сесть в кровати. С пылающим лицом она поправляла на себе одежду.

– Да, я все сказала. – И это была правда: она бы не смогла быть ему той женой, какую он хотел. И какой она бы хотела быть для него. Как это возможно, если в браке недостает главного – доверия? Червоточина жила бы в их душах, разъедала бы их отношения, а потом – скандал… развод.

Она бы не смогла притворяться. Жак заслуживает того, чтобы иметь все лучшее, а она – не лучшая из женщин. Когда Айан ее предал, что-то сломалось в ней, у нее словно изъяли ту теплоту, мягкость, доверчивость, что составляет самое женское естество. Все ушло, и как Сэнди ни старалась это вернуть, ничего не получалось. А значит, она не сможет довериться Жаку.

– Спокойной ночи, Сэнди.

Дверь за ним закрылась. Сэнди снова упала на подушки, чувствуя, что дрожит всем телом. Это конец. Завтра она не просто уедет – она исчезнет из его жизни. Вот так.

Глава 10

– Твой рейс в полдень, я правильно понял? Вчера ночью, почти сразу после того, как Жак вышел из спальни, Сэнди слышала телефонный звонок. Она не поняла, кто звонил, хотя и прислушивалась к доносившемуся из холла телефонному разговору, подкравшись к двери.

– Да.

Теперь они сидели во внутреннем дворике, прогретом лучами утреннего солнца. Они уже успели съесть ранний завтрак – тосты и кофе. Сначала Сэнди казалось, что кусок застревает у нее в горле, но потом, увидев, с каким аппетитом Жак уничтожает свою порцию, она тоже одолела свою, хотя и гораздо меньшую.

– Мне нужно в замок – собрать вещи и со всеми попрощаться.

– Разумеется.

Не понимаю я его сегодня, устало подумала Сэнди, откинувшись на спинку стула и делая вид, что с удовольствием допивает кофе.

– У меня два-три звонка, а потом мы можем ехать. Подождешь здесь? – спросил Жак, вставая.

Едва слышно Сэнди ответила «да». За всю ночь ей удалось поспать не больше чем полчаса, да и то уже перед рассветом. Сейчас она была измученной, с серым лицом.

Хотя в ванной она нашла разные шампуни, мыло и прочие банные принадлежности, расческа ей не понравилась – рвала густые волосы, вместо того чтобы их распутывать. В зеркале отражалось бледное, осунувшееся лицо; глаза покраснели, и припухли веки. А может, это и к лучшему, подумала Сэнди, я уйду из его жизни, похожая на мышь, задавленную кошкой. У него не будет иллюзий, что я по утрам выгляжу как кинозвезда.

Жак, наоборот, выглядел здоровяком с плаката – сидя за завтраком и дожидаясь, когда Сэнди сойдет вниз. Свежевыбритый, с зачесанными назад темными волосами, сверкающими глазами, он улыбался так, что ей захотелось заехать ему по физиономии. Или поцеловать. Или…

Прекрати, приказала она себе, когда сердце снова стало колотиться при мысли, что она видит его в последний раз. Я должна держаться с достоинством в этот день, ничего не чувствовать, только соображать, а потом делать выводы. Она не знала, какие именно выводы, но жизнь без Жака представлялась ей бесконечной и безрадостной пустыней. Если бы он не говорил о любви, о намерении жениться, ей было бы легче. Сэнди убедила бы себя, что отказалась от короткой, ни к чему не обязывающей связи, и все. Но теперь…

– Боже, помоги мне! – взмолилась она с отчаянием. Где же набраться сил хоть на несколько часов? Иначе она испортит жизнь и себе, и ему.

– Ну вот, – сказал Жак, появляясь в дверях. – Теперь мы можем ехать, правильно? – Вид у него был совершенно беззаботный.

– Правильно. – Сэнди – воплощенное достоинство – решительно встала и прошагала мимо Жака с высоко поднятой головой. Она шла к «феррари», а Жак с нежностью рассматривал ее затылок. Однако, открыв для нее дверцу машины, он надел на лицо хорошо знакомую Сэнди холодную маску.

Первые полчаса дороги Сэнди молчала, погрузившись в свое горе: он отказался от нее, он сдался. Ну что ж, я этому рада, говорила она себе. Просто было обидно, что он сдался так быстро и легко. Потом она возмутилась собою. Что ты натворила? Человек предложил тебе руку и сердце, ты ему отказала, а теперь чего ты от него хочешь? Он же сказал однажды: «Я не из тех, что пробивают головой каменную стену». Так что все правильно.

– Жак, – позвала Сэнди после того, как прошло еще полчаса и она почувствовала неладное. – Где мы находимся?

– Где мы находимся? – повторил он, и по его мимолетному взгляду она поняла, что права: они едут совсем не в замок. Сэнди посмотрела в окно, потом снова на Жака.

– Вот именно, где мы? Эта дорога – не к замку.

– Это та дорога, которую выбрал я. Мы направляемся в департамент Сона и Луара, – название что-нибудь тебе говорит?

– Конечно, нет, – ответила Сэнди сухо. – Ты сам знаешь, что я понятия не имею, где это.

– Это в Бургундии. Устраивает?

– Совсем не устраивает! – Сэнди – задохнулась от гнева, не в силах поверить в происходящее. – У меня билет на самолет!

– Какой самолет?

– На самолет, которым я сегодня улетаю домой. – Не посмотрю, что он ведет машину, разгорячилась Сэнди, стукну его как следует.

– Я попросил Энн аннулировать заказ, – сказал Жак спокойно, – это она звонила вчера поздно вечером. Кроме того, я распорядился, сразу после завтрака, переправить твой чемодан ко мне. Я учел, что без своих вещей ты будешь чувствовать себя дискомфортно. И это испортит нам совместный отдых.

– Совместный отдых?! – Сэнди взвизгнула, не пытаясь сдержаться. Жак зажмурился от резких звуков, заполнивших машину.

– Ты ведешь себя некрасиво, неужели не ясно? – спросил он.

Сэнди выругалась так грубо, так недостойно настоящей леди, что Жак осуждающе пощелкал языком.

– Прекрати, – кричала Сэнди, – что ты задумал? Держать меня в заключении, пока не добьешься своего? – Именно так. – Ни тени юмора не было во взгляде, который он ей подарил. – Сколько понадобится, столько и продержу, любовь моя.

– Нет, это невероятно. – Сэнди беспомощно откинулась на спинку сиденья. – Я просто не верю, что это происходит наяву.

Жак не ответил – он смотрел на дорогу: яркое солнце вынуждало его вести машину осторожно.

– Что такое Сона и Луара? – спросила Сэнди, когда молчание стало невыносимым. – Что нам там делать?

– Мы там позавтракаем. – Снова его бархатный баритон стал невозмутимым. – Нас ждет там второй завтрак.

– О чем ты говоришь? – Сэнди резко выпрямилась. – Значит, мы едем дальше? Куда же, в конце концов?

– У семьи Шалье есть домик в горах, – объяснил Жак. – Бревенчатая избушка. Мы бывали там, еще когда Эмиль… – Он замолчал. – Как раз то, что нам нужно: уединение. Ни телефона, ни телевизора – настоящий рай.

– Где же расположен этот рай, если конкретно?

– Во французских Альпах. Департамент называется «Савойя».

Закрыв глаза, Сэнди промолчала. А что ей оставалось делать?

Завтракали они в очаровательной маленькой гостинице рядом с романской церковью, для которой горы, поросшие лесом, служили удивительно красивым фоном. Из окна ресторанчика открывался сказочный вид на долины, покрытые лугами с изумрудной травой. Кровавый бифштекс таял во рту, а десерт – ломтики ананаса, залитые вишневым ликером, – был выше всяких похвал.

К этому моменту Сэнди превратилась в робота. Сказалось все: нервное напряжение последних недель, внезапный драматический отъезд во Францию, бессонная ночь и неотступное присутствие Жака. Сэнди ходила, говорила и подчинялась ему автоматически, без вопросов. Она была истощена физически, умственно и эмоционально. Жак почувствовал это и раза два встревоженно взглянул на нее, когда они возвращались к машине.

Свернув с извилистой дороги, Жак въехал в узкую аллею невдалеке от огромного монастыря, который словно дремал в лучах жаркого солнца, окруженный фруктовыми садами и лугами. Роскошная зелень, цветы и фрукты источали пьянящий аромат.

– Вот так. – Жак привел сиденье Сэнди в наклонное положение. – А теперь спи. До Савойи путь неблизкий, ты успеешь отдохнуть. Нам придется пересечь Бургундию, потом долину Роны. А выглядишь ты, прямо скажем, ужасно.

– Ага, – только и смогла произнести Сэнди и тут же провалилась в сон. Густые золотистые волосы рассыпались вокруг ее лица, прикрыли шею и слегка замаскировали тени у нее под глазами.

Открыв глаза спустя несколько часов, уже с прояснившейся головой (сон оказался чудодейственным), Сэнди увидела совсем новые места: они, видимо, приближались к Савойе. Наступал теплый солнечный вечер. В открытые окна машины лился свежий прохладный воздух, а обочины дороги расстилались словно ковер, затканный яркими цветами.

– Я… кажется, уснула, – пробормотала Сэнди, пытаясь стряхнуть остатки сна.

– Ты спала как сурок, если вспомнить поговорку, – ответил Жак. – Разница в том, что сурки не храпят.

– Я никогда не храплю! – возмутилась Сэнди и услышала в ответ его насмешливое «гм!». Ехать было так приятно, так уютно… То, что Жак ее поддразнивает, слегка задевало, но на самом деле ей было так хорошо… даже слишком хорошо… – Как бы там ни было, ты не сможешь держать меня в своей темнице сколько тебе заблагорассудится, – вдруг заявила Сэнди. – Помни: между нами ничего нет.

– Разве?

– Я говорю серьезно: все, что у нас… что между нами… это просто…

– Нелепо? – подсказал Жак. – Ты очень любишь это слово.

– Но это и в самом деле нелепо, – сердито ответила Сэнди. – Все, что мы делаем, – нелепо, мы и сами сейчас нелепы.

– Это не так. – Жак свернул с дороги и остановил машину около похожей на цветную открытку деревни: за ней вставали горы со снежными вершинами, подпиравшими голубое небо. – Нас нельзя назвать нелепыми. Ситуацию – да. Но не по моей вине.

В его раздраженном голосе звучало нечто недосказанное, однако Сэнди не решилась пуститься в расспросы. Она поняла, что самообладание Жака, как будто бы стальное, начало таять.

– Сэнди, ты останешься со мной в этом домике, потому что мы должны поговорить. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью. Хоть это и было бы приятно нам обоим, сейчас секс только собьет нас с толку. Что касается секса, мы будем наслаждаться им с тобой вместе до конца жизни, если правильно себя поведем.

– Жак…

– Нам нужно поговорить, и притом серьезно. Ты откроешь наконец этот ящик Пандоры [12]12
  Согласно древнегреческому мифу, Зевс вручил Пандоре ящик с запертыми в нем человеческими несчастьями. Из любопытства открыв ящик, Пандора выпустила их на волю


[Закрыть] и объяснишь мне, откуда твои страхи, мучения, твое чувство унижения, боль и скорбь. Я хочу знать все, хочу вытащить все на свет Божий, чтобы разобраться в твоей болезни и понять, чем ее лечить. Сэнди, таких, как Айан, немного, может, тебе пришлось бы прожить еще одну жизнь, чтобы встретить второго такого мерзавца. Я не Айан, но я и не экстрасенс, я не смогу тебе помочь, не разобравшись.

– Я не хочу никакой помощи. – Глаза ее наполнились слезами.

– А я как раз хочу помочь, – сказал он упрямо. – Потому что мне невыносима мысль, что я потеряю тебя, едва обретя. Жизнь с тобой была бы невеселой, не разберись я во всем, но она была бы еще хуже без тебя – сплошная пытка. Я люблю тебя, Сэнди. Ты мне нужна. Поговори со мной, если ты меня действительно любишь. Я тебя прошу.

– А если это ничего не изменит? – спросила Сэнди. – Если я все-таки не смогу доверять тебе и не смогу выйти за тебя замуж? Что тогда?

– Сможешь. – Он посмотрел на нее с любовью. Его глаза, его лицо были серьезны: он ждал ответа. – Не поверю, что мы встретились, преодолели все препятствия только для того, чтобы расстаться. Разойтись, когда еще ничего не началось. Никогда не поверю!

– Жак!

– Довольно слов – хотя бы на время. Мы подъедем к домику, поужинаем и ляжем спать. Утро вечера мудренее.

На следующее утро, проснувшись в сказочном домике под красной черепичной крышей, Сэнди вышла на балкон и увидела совсем рядом озеро с прозрачной, как хрусталь, водой. Извечную тишину альпийской долины ничто не нарушало, кроме звона колокольчиков на шеях коров. Сэнди вспомнила слова Жака про утро. Вот оно, это утро… наступило. Готова ли я вывернуть душу наизнанку, как того хочет Жак? – спрашивала она себя.

Да, наступило это время – сладкое, с примесью горечи, волнующее, тревожное. И все же счастливое. Были долгие прогулки, рука в руке, по альпийским лугам, усыпанным цветами, купанье в частном, закрытом для других, озере, потом были верховые прогулки по узким горным тропинкам. Лошадей брали на ферме на окраине деревушки, на которой также покупали продукты. Все это – днем. А вечера проводили на веранде домика – жара постепенно сменялась прохладой, с небес сходила яркая голубизна…

Жак не нарушал своего слова: не требовал близости. Иногда он пожимал Сэнди руку или сдержанно целовал… Ей хотелось принадлежать ему, и это желание все росло по мере того, как ее любовь к сильному, гордому человеку, перевернувшему ее жизнь, становилась все сильнее. И постепенно, совсем не сразу, но она заговорила о том, что ее тяготило.

Это было тяжело, иногда мучительно для них обоих, бывали моменты, когда Сэнди приходила в ярость и кричала на Жака, не в силах простить того, что он заставил ее снова пережить прошлое. Однако это помогало. Даже больше, чем она могла себе представить.

Жак, впрочем, продолжал соблюдать дистанцию. Сэнди давно перестала волноваться по поводу своей работы. Сэнди понятия не имела, что сказала Энн ее руководству, но работа, деловые связи – все это было в какой-то другой жизни, на другой планете. И все же… все же Сэнди не могла сказать Жаку те слова, которых он ждал от нее. Что-то ее связывало, и последнее «да» не шло из сердца. Однажды они решили исследовать красивейшую долину, про которую вспомнил Жак. К долине можно было подобраться только верхом, и теперь, пока лошади медленно и осторожно ступали по горной тропинке, Сэнди думала: долго ли еще нам жить в этом раю?

– Как настроение? – лениво спросил Жак, взглянув на нее прищуренными глазами.

– Нормальное. – Ветер раздувал волосы Сэнди, они окружили ее лицо золотым облаком. Сэнди улыбнулась Жаку, повторив про себя, что они никогда не поженятся, потому что она так и не научилась ему доверять.

И тут это случилось. Какую-то минуту они еще упивались теплым воздухом, настоянном на тысяче ароматов лета, как вдруг маленькая змейка, извиваясь, пересекла тропинку. Лошадь Сэнди обезумела от страха, с паническим ржаньем она взвилась на дыбы, и Сэнди заскользила назад по крупу. Она судорожно вцепилась в лошадиную гриву, но это не помогло, и через секунду она оказалась на тропинке, с которой тут же скатилась в зиявшую пропасть.

Сэнди успела схватиться руками за колючий кустик недалеко от края и, хотя острые иглы впились ей в ладонь, не выпускала ветки из рук. Забыв обо всем на свете, она звала Жака.

– Сэнди! – Он перегнулся через край и, увидев ее, висевшую на руках, на миг закрыл глаза. – Слава Богу, ты здесь! Держись! Я сейчас.

– Ничего не выйдет, ты упадешь, ты погибнешь, – рыдала Сэнди в ответ.

– Я спущусь к тебе, подожди минутку, – уговаривал ее Жак.

Голова его исчезла из виду, и сразу же мелкая галька и комья земли посыпались в лицо Сэнди: это Жак осторожно, дюйм за дюймом, преодолевал скалу, находя опору рукам и ногам во впадинах и выступах гранитной стены.

– Вернись, Жак, ради Бога, вернись. Мы оба погибнем. Лучше поднимись и позови кого-нибудь на помощь.

– Ты сама долго не продержишься. – (Она это знала, и все же мысль о том, что он разобьется, была невыносима.) – А теперь спокойно делай то, что я буду говорить. – Твердость его тона поражала.

– Жак, куст отрывается! – завизжала Сэнди, когда растение чуть шевельнулось.

В ту же секунду Жак схватил ее руку железной хваткой.

– Отпускай куст. Не бойся, Сэнди, отпускай! Я удержу тебя.

– Не могу. – Сэнди была почти в истерике: ее терзала боль в израненных руках, убивала мысль, что надо карабкаться вверх, вжимаясь во вмятины гранита, когда сил в себе она уже не находила.

– Давай вторую руку, – сказал Жак спокойно и твердо. – Дотянись до меня, Сэнди.

– Не могу, мне страшно отнять ее… Между тем куст дрогнул и снова чуть подался вниз. Жак держал ее руку словно в стальном наручнике.

– Отпусти куст, Сэнди. Иначе ты упадешь вместе с ним.

– Я не могу, не могу. – Сэнди не представляла себе раньше, что существует такой страх. Он парализовал ее тело, мозг, сводил ее с ума.

– Тогда мы оба упадем. Оба. – Слова Жака породили шок, который прекратил истерику. Подняв голову, Сэнди поняла по лицу Жака, что он не шутит.

– Отпусти меня. Спасайся сам, – вяло ответила Сэнди. – Нет смысла умирать обоим.

– Я не могу жить без тебя, Сэнди. – Он сказал это ровным голосом. – Я люблю тебя, ты любишь меня. Я хочу быть с тобой в жизни и в смерти. Я спасу нас обоих, если ты доверишься мне. Доверишься?

Сэнди плохо видела Жака: глаза ее застилали слезы, душой владел панический страх, но когда она ощутила крепкие пальцы Жака вокруг своего запястья, то поняла, что это спасение. Это ответ на все ее вопросы, на все колебания. И удивилась тому, что могла колебаться так долго.

– Доверюсь, – прошептала она сквозь слезы и тут же, глубоко вздохнув, протянула ему вторую руку. Сэнди знала: теперь оба они зависят от Бога, да еще от скалы, которая, возможно, над ними сжалится. – Я доверяю тебе, Жак, доверяю всем сердцем.

Дюйм за дюймом карабкались они по голой скале и к моменту, когда достигли края пропасти и тропинки, оба были мокрые от пота, грязные – покрытые серой пылью, смешанной с кровью, которая сочилась из их пораненных рук. Они долго лежали в объятиях друг друга, не шевелясь, не произнося ни слова. Сердца их стучали, как два молота. Потом бронзовая рука Жака повернула лицо Сэнди, все залитое слезами, и она увидела на его лице улыбку.

– Я обещал Энн, что заставлю тебя доверять мне, – сказал Жак. – Чего бы мне это ни стоило. Пожалуйста, останавливай меня в будущем, чтобы я не давал столь неразумных обещаний.

– Жак, я люблю тебя. Боже, как я люблю тебя…

– И доверяешь мне?

– Да. – Голос ее хрипел от волнения.

– В таком случае я разрешаю тебе поцеловать меня. – Жак притянул Сэнди к себе, положил ее поверх своего тела, крепко обнял, и они слились в долгом, долгом поцелуе. – Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Жак, едва оторвавшись от ее губ. – Сейчас – да?

– Нет, лучше завтра.

– Не знаю, смогу ли я ждать так долго, – сказал Жак сурово. Однако в голосе было искреннее волнение. – О любовь моя, любовь моя! Обещаю воздать тебе за все твои страдания. Я буду любить тебя так, как еще никто не любил женщину. Можешь себе это представить?

– С трудом. – Сэнди смеялась, впервые за много лет освободившись от душевной боли и горечи. А дальше… дальше Жак издал сдавленный стон, говоривший о его бешеной страсти. И снова уста впились в уста… Только голубое небо и горы видели остальное.

Эти двое вступили на одну дорогу, дорогу жизни, уходящую в вечность.