Текст книги "Архив Тирха. Коготь Кулфины. Том 1"

Глава 11. Жизнь Оратуса

За изголовьем кровати в комнате Клыкаря нашлись такие же знаки. А при ближайшем осмотре символы – не то сигилы[29]29
  Сигил – символ (или комбинация нескольких символов или геометрических фигур), обладающий магической силой.


[Закрыть], не то руны – обнаружились и на дверной раме. Клыкарь достал из сумки цунк[30]30
  Цунк – палочка для письма. Внешний цилиндр изготавливается из дерева, кости, рога. Внутрь помещается грифель. Поворотным движением грифель, по мере использования, выдавливается из цилиндра. Удобно вести беглые записи «на ходу», когда нет времени и места разложить чернильный писчий набор. Особую популярность цунк приобрёл у торговцев, караванщиков и путешественников. Говорят, аббаррская версия – это более простая форма механического цунка, изобретённого на острове Механиков. Но как всем известно, на острове Механиков всегда версии всего, что позже приживается в быту, более сложные – тамошние бисты просто не могут иначе.


[Закрыть] и небольшой блокнот, сдвинул брови и аккуратно перенёс изображения, стараясь не потерять и малейшей чёрточки, а после спрятал заметки в карман.

– Не боишься, что письмена активируются и прожгут тебе штаны? – усмехнулась Ашри.

Она тщетно пыталась считать шёпот предметов и в конце концов так устала, что начала сомневаться, существует ли сама.

– Достаточно, – Грав положил руку на её запястье и отвёл в сторону. – У тебя лицо уже серое. Мы собирались в кабак, туда и пойдём, пока ты сама себя не изморила.

– Может, сразу позаимствуем гваров – и в руины?

– Тоже отличная идея. Но…

Клыкарь прищурился и подозрительно оглядел элвинг, даже для верности обошёл и ущипнул за щеку.

– Ой! – вскрикнула Ашри, округлив глаза. – Что не так?

– Не морок ли ты, раз хочешь променять еду и лимру на песок и спину гвара?

– Дурак ты, Клыкарь, – Ашри ткнула биста кулаком в бок. – Лучше пустое брюхо, чем вспоротое.

– О кладезь мудрости! – Грав отвесил поклон, достал блокнот и принялся скрести цунком по бумаге.

– Пошли уже, – надулась элвинг. – Чего ты там пишешь?

– Мудрость, вестимо, – ухмыльнулся Грав. – Вернёмся в Аббарр, продам бумагомарателям, глядишь, на лимру будет.

Ашри покачала головой:

– Напомни, почему я тебя терплю?

– Потому что я красивый, сильный и умный. А это в наши дни завидное сочетание. – Клыкарь убрал записи в поясную сумку, а то вдруг и правда штаны прожгут. – Ещё я нахожу нам заказы и «драконов», и – что немаловажно – не лезу к тебе под юбку.

– Это потому, что у меня юбки нет?

Клыкарь подумал, что раньше не замечал, как идёт улыбка Ашри. Особенно кривая, когда лицо становится хитрющим, как у лисы, которая не просто намерена украсть птицу, а уже сожрала её за углом.

– Нет, это потому, что я порядочный, – Грав поднял указательный палец и кивнул, словно сам с собой соглашаясь.

– Пошли уже, – Ашри переступила порог. – А то, чего доброго, ещё поверю, что мне с тобой ужасно повезло.

Уже в коридоре элвинг хмыкнула:

– Порядочный. Сегодня – одна ланька, а завтра – другая. Чёткий порядок!

Грав, не сдерживая улыбки, в последний раз окинул комнату взглядом – не забыл ли чего – и вышел следом.

* * *

По пути они проверили другие комнаты, но все они оказались пусты.

– Знаешь, – Ашри нахмурилась. – Эти мороки…

Клыкарь повернулся, не останавливаясь, и ждал, пока элвинг выскажет свои тревоги.

– Они ведь из наших воспоминаний, – Ашри задумалась, подбирая слова. – Всё, что мы знаем друг о друге, все детали. Вот скажи, как ты догадался, что я – это не я?

Грав задумался. Элвинг была права. Иллюзия ткалась из их разума – детали, одежда, шрамы, даже жесты и мимика.

– На тебе не было перчаток. Твои ладони касались меня, не причиняя вреда.

– Интересно, почему? – задумалась Ашри и наморщила лоб, как часто бывало, стоило ей о чем-то крепко задуматься.

– Может, в глубине души я уверен, что твоё пламя не убьёт меня! – рассмеялся Грав.

– А может, твой разум нашёл лазейку, – пожала плечами элвинг. – И ты допустил то, что не может произойти ни при каких обстоятельствах.

– А ты? – спросил бист. – Как ты поняла, что перед тобой – морок?

– Моё пламя не причиняло тебе вреда, – пожала плечами элвинг. – А это невозможно, если ты жив. А ещё мы слишком хорошо сработались, чтоб ты променял дружбу и выгоду совместных делишек на койку, – махнула рукой Ашри. – Так что в происходящем явно был подвох.

– Я правильно понял, что ты окатила меня огнём Бездны? – наигранно возмутился Клыкарь.

Ашри передёрнула плечами.

– А у тебя пламя только из рук жахает? – поинтересовался Клыкарь, скалясь.

Девушка злобно сверкнула глазами.

– Да ладно, просто спросил, – Грав закатил глаза. – Вот уж и спросить нельзя. И вообще. Мне кажется, свою опасность для меня ты преувеличиваешь…

– Тебе кажется, – оборвала его Ашри и зашагала быстрее, давая понять, что обсуждение её проклятого дара закончено.

Какое-то время они шли молча. Был слышен лишь скрип песчинок под ногами и потрескивание огня в лампах. Обратный путь к площади показался длиннее, словно дорога растянулась, как смола, не желая вести путников к их цели. Несколько раз шорох в нишах и углах заставлял остановиться, рука сама тянулась к ножу. Но никто из тхару не преградил им путь. Они вообще не увидели никого крупнее песчаной многоножки!

* * *

Вот каменные тоннели закончились, и друзья вышли к колонам галереи.

– И куда все делись? – шёпотом спросила Ашри, оглядывая пустую площадь.

– Может, спать ушли? Тут же не понять, день или ночь сейчас, – Клыкарь подошёл к торговой лавке и приложил руку к жаровне. – Холодная.

Фонари всё так же ярко горели, вот только гвары не фыркали в стойлах, торговцы не выкрикивали лучшие предложения, а дети не играли в салки среди колонн. Они будто очутились в городе-призраке.

Клыкарь осмотрел стойла, втянул воздух, присел и коснулся соломенной подстилки.

– Гвары ушли. И их было пять. Во всех остальных стойлах много дней точно не было животин.

Клыкарь провёл рукой по кольцу, к которому крепился повод.

– Но эти пять используются постоянно. И зерно с водой в кормушке свежее.

– Значит, кто-то живой тут всё-таки есть, – Ашри сняла перчатку и приложила ладонь к стене. – Или был.

Она вела рукой, будто гладила спящего каменного гиганта. Искорки Пламени вспыхивали и гасли.

– Этот камень – как губка. Я проваливаюсь в колодец и не могу достичь дна.

– Может, тогда не стоит нырять в него? – строго сказал Грав. Он уже не на шутку опасался за элвинг, кожа которой приобрела землистый оттенок.

– Ты прав! – радостно воскликнула Ашри. – Попробую считать то, что сделано не из камня.

Она нахмурилась, оглядываясь вокруг. Подошла к металлическому кольцу, вбитому в стену, и, сделав глубокий вдох, прикоснулась. Не успело лиловое пламя лизнуть металл, как Ашри вскрикнула и отдёрнула руку. Отшатнувшись, она оступилась.

– Что случилось? – Клыкарь успел поймать её, и, держа за плечи, заглянул в лиловые глаза. – Что ты увидела?

Элвинг покачала головой, закусив губу. Осторожно раскрыла ладонь, посмотрела на неё с неким недоумением, словно не веря, что она цела, и натянула перчатку.

– Меня как калёным железом обожгло, – нехотя проговорила она, выворачиваясь из рук приятеля.

Клыкарь выдернул пузырёк из кармашка на ремне и протянул элвинг:

– Пей, тебе не повредит.

Ашри взглянула на искрящуюся азуритовую жидкость и без возражений выпила, слегка поморщившись от приторно-сладкого вкуса. То был азурил – придающий силы и стойкость эликсир из оазиса Азур, чей рецепт хранился в бо́льшей тайне, нежели синий мёд. Ходили слухи, что жидкость несла крупицу синего пламени и, подобно заряду молнии, «запускала» организм. Потому её часто пили перед битвой или давали больным, чтобы пробудить скрытые ресурсы.

Ашри отдала пустой флакончик Клыкарю и прислонилась к стене. Закрыв глаза, она позволила азурилу растечься по венам.

– Совсем ты себя не щадишь, – Грав покачал головой и перевёл взгляд на кольцо.

Бист разглядывал его долго и тщательно, раз за разом возвращаясь к сколу у основания – там, где железо вгрызалось в камень.

– Вот тут! – бист указал на крошечную вмятину. – Присмотрись!

Ашри подошла и напрягла зрение, вглядываясь, но не видя ничего, кроме, казалось бы, обычных бороздок.

– Держи, – Клыкарь протянул ей небольшое стёклышко в медном ободке.

– Ты полон сюрпризов, следопыт, – с трудом усмехнулась Ашри и взглянула через увеличительное стекло. – Как и это место.

Клыкарь наклонился, так что Ашри почувствовала его дыхание на своей макушке, а потом… Грав водрузил свой блокнот ей на голову и заскрипел цунком.

– Эй! – возмутилась элвинг.

– Не дёргайся, – Клыкарь не обращал внимания на фырканье Ашри. – Держи ровно линзу.

Грав заложил цунк за ухо, забрал стекло и спрятал в карман:

– Похоже, мы заперты в какой-то магической клетке. – Он подсунул записи под нос Ашри, так что она оказалась в кольце его рук. – Вот смотри, одни и те же символы встречаются чаще всего. И этот треугольник из трёх точек.

Ашри невольно поёжилась, вынырнула на свободу и, обхватив себя, растёрла предплечья. Благодаря азурилу, она чувствовала себя лучше, но никакой эликсир не мог прогнать липкий страх, дурное предчувствие: когда беда ещё не случилась, но ты уже чуешь её приближающиеся шаги.

– Но как? – Ашри вышла из стойла, шепча: – Мы ведь видели… Я видела…

Из галереи элвинг свернула в тоннель, из которого они прибыли вместе с караваном. Тогда в темноте она почти не различила узоров, нанесённых на камни, а теперь всматривалась в рисунок, тянущийся по обе стороны: выбитые на костях Энхар сцены повседневной жизни оазиса. Караванщики разгружают гваров, торговцы принимают товар…

Ашри резко остановилась и обернулась.

– Что ты видел? – спросила элвинг, и, натолкнувшись на недоумевающий взгляд Клыкаря, пояснила: – Когда мы въехали, расскажи, что именно ты видел?

Грав прикрыл глаза вспоминая:

– Девушки несли кувшины, переговаривались, смеялись и я просто уверен – строили мне глазки! – услышав вздох напарницы, он живо представил, как та закатывает глаза, усмехнулся про себя и продолжил: – Торговец в длинной тунике кирпичного цвета жарил на углях лепёшки…

– А дети? Ты видел играющих детей? Они бегали между колоннами и вокруг торговца вяленым мясом.

Грав покачал головой:

– Нет, детей не видел. Да и торговца мясом тоже не заметил.

– Подойди, – позвала Ашри, и когда Клыкарь оказался рядом, провела рукой по высеченным изображениям: – Их ты видел?

Грав разглядывал резные полотна и не мог скрыть удивления, будто злая сила обратила тхару в камень, запечатав на барельефе. Картины тянулись по обе стороны – похожие, и вместе с тем разные. Кое-где мотив и герои повторялись, но местами сцены отличались.

– Потрясающее сходство, – он коснулся жаровни и ощутил рельеф решётки. – Иллюзия?

– Похоже на то, – поёжилась Ашри. – Ты тогда ехал по эту сторону и сам не осознавал, но твоё зрение считало их. А с моей стороны были эти. И я видела изображённое на них. Поэтому для нас Оратус показывал немного разную жизнь.

Последнее слово Ашри проговорила со злобой. Клыкарь же долго всматривался в камень, пока не ткнул пальцем в изображение:

– Эти всадники на гварах похожи на нас…

Ашри так и ахнула:

– Что за наваждение? Мои уши и гогглы, твой топор и клыки… Это не совпадение!

– И тут тоже выбиты знаки, – Клыкарь указал на несколько, ловко спрятанных в рисунке, но не настолько тщательно, чтобы острый взгляд следопыта не сумел их отыскать. – Теперь, зная, что искать, я вижу их повсюду.

– Пошли, проверим выход, – прошептала Ашри. – Я готова уносить отсюда уши и на своих двоих. Орхи с этими гварами. Чего доброго, этот каменный склеп растворит нас в себе, – она огляделась. – Куда нам свернуть? Вроде мы ж ехали по прямой.

Клыкарь осмотрел коридор, сделал несколько шагов вперёд и выругался так, что сама Мэй бы покраснела.

– Мы на месте. Этот тупик и есть выход.

Ворота исчезли. Путь преграждала огромная каменная глыба, и все попытки открыть оказались напрасны. По камню змеёй полз узор, делящий камень на половины, придающий ему сходство с сомкнутыми створками дверей. Вот только «створки» эти будто вросли в скалу, и не было никаких рычагов и затворов, которые можно было привести в действие, ну или сломать. Клыкарь достал нож, но и лезвие не нашло зазора.

– Похоже, мы тут застряли, – Ашри сжала кулаки. – Одни и заживо погребённые.

– Ошибаешься, – покачал головой Клыкарь. – Не одни. Третий путник, что прибыл вместе с нами.

– Вдруг он уехал с наёмниками? Или вообще нам привиделся.

– Или же видит сладкие кошмары в одной из комнат Оратуса. Найдём его – найдём и выход.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Ашри.

– Чуйка, – улыбнулся Клыкарь.

– И где нам его искать?

– Ну, гваров нет, ворота закрыты, а двери комнат мы проверили по пути сюда. Остаётся лишь наведаться в кабак! Не зря же местные нам его советовали.

* * *

Вновь дорога обратно стала будто короче, и вот они уже стояли у приветливо распахнутых дверей таверны. Мягкий медовый свет падал на белый камень, вспыхивая золотом. Мелодия, сотканная из смеха и хмельных разговоров, песни барда и лязга посуды, глухого ворчания дерева от движения стола или скамьи и быстрых шагов подавальщиков. Всё это было так знакомо, что сердце сжалось, наполнилось тёплом и тоской по чему-то далёкому, почти забытому.

Клыкарь сделал шаг и замер. Он мог поклясться, что через окно на дальней стене таверны он видит заснеженные горы. Судорожно сглотнув, Грав посмотрел на порог. Вытертые тысячами тысяч шагов доски, но узор так и не пропал – узел процветания и благополучия. Поэтому каждый и старался шаркнуть подошвой. На удачу. Грав не мог оторвать взгляд от переплетения орнамента. Помнил, как незаметно для всех провёл ногой по нему последний раз в то самое утро, уходя с отцом в море. Сердце бешено стучало. Каким-то непостижимым образом Грав знал: по ту сторону, внутри таверны, его ждут. Он стоял и вслушивался, пытаясь различить знакомые голоса, почти улавливая запах пирогов с икрой ледяного сога и яйцами белошеек, густой и терпкий аромат медового взвара и хвои.

В носу защипало, и взгляд затуманился. Грав стиснул зубы, утёр тыльной стороной ладони не успевшую пролиться слезу.

Этот порог, как и всё прочее в селении, много лет назад пожрал гнев земли, огненная кровь Рассекающего Небо. Остался лишь пепел.

Ашри же видела в расплывчатых силуэтах харчевню на острове Рок. Город-скала – словно мир нарезали на куски и слоёным пирогом сложили друг на друга. Кажется, это было на пятом ярусе, а может, на седьмом? «Если нет денег объехать весь мир, можно просто побывать тут», – звонкий голос из прошлого заставил улыбнуться. Каким бы невероятным это ни казалось, но она вновь была здесь. Стояла у двери и вдыхала тот самый запах моря, дерева и блюд, названий которых не знала. Вот под потолком огромные бивни шад лау – зверя, что топчет южные степи Империи Дракона. На костяных полумесяцах, острых, как клыки тигролка, висят разноцветные шнурки – золотые, алые, серебряные, индиговые. Хоть бивни и приделаны высоко, шнурки такие длинные, что она может дотянуться до них рукой. «Говорят, их плели сами морвинги. Каждый неповторим и соткан из пения моря, его сказок и былей, что прилипли к чешуе морского змея», – поясняет всё тот же голос и показывает на бесчестное множество тонких перламутровых пластинок, вплетённых в нити. Кругляшки пропускают свет и будто сами светятся, трепещут от дыхания и движения посетителей. Они похожи на крылья мотыльков. Этот едва слышный шелест звучит громче гула таверны. Шепчет внутри неё. Зовёт.

Но прежде, чем сделать шаг внутрь, Ашри почувствовала, как чья-то рука легла на её плечо, крепко сжала и не позволила сдвинуться с места.

– Всё не то, чем кажется, – услышала Ашри голос Грава.

Свет дрогнул, и бивни шад лау растаяли.

Сморгнув, элвинг посмотрела на него. Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы она вернулась обратно из морока. Как же глубоко было это воспоминание. Будто уже и не её…

Благодарно улыбнувшись, Ашри кивнула, давая понять другу, что она в порядке, и вместе они шагнули внутрь.

* * *

Зал казался небольшим, хотя дальние стены тонули в густой тени, и сложно было сказать наверняка. Окна всё так же заложены камнем, на стенах подёрнутые временем шёлковые гобелены. На них – побледневшие узоры из сплетений цветов и трав, а кое-где – сцены застолий, как картинки из сказок, когда столы ломятся от яств, а воины поднимают кубки за победу и женщин.

– Мы должны заставить Оратус поверить в то, что верим ему, – шепнул Клыкарь чуть слышно, продолжая держать Ашри за плечо.

– Кажется, это он, – элвинг огляделась и показала на мужчину за столиком.

Грав направился следом за элвинг. Вряд ли она ошибалась: кроме них это был единственный посетитель.

– Похоже, мы успели как раз вовремя! – весело проговорила Ашри, присаживаясь напротив тхару. – Чем тут кормят?

Мужчина, бист средних лет с небольшими рогами и бородой, похожей на щётку, растеряно посмотрел, словно очнулся.

– Кажется, мы знакомы? – неуверенно спросил он.

«Слишком мягок и полноват, чтобы быть воином, – подумала Ашри. – Может, торговец?»

– Да, приятель, – Клыкарь опустился рядом с элвинг. – Мы сюда вместе приехали.

– Ах, точно-точно, – кивнул мужчина и промокнул платком испарину на лбу. – Жарковато тут.

Элвинг не чувствовала жары – скорее её то и дело пробирал озноб, и даже варнийский плащ не спасал. Она заглянула в тарелки на столе. Несколько блюд и все нетронуты. Фаршированная рыба, лежащая среди зелёных листьев и ягод милорвы, укоризненно пялилась на неё белым варёным глазом. Масло и жир застыли, став мерзко жёлтыми.

– Что вам подать? – подавальщик возник из ниоткуда и улыбнулся, обнажив два ряда острых, как иглы, зубов.

Ашри улыбнулась в ответ, рассматривая биста, испытывая всё большую тревогу. Стоило смотреть не прямо, а чуть в сторону, и его силуэт начинал таять и растекаться. Вместо лица появлялась оплывшая маска, глаза зияли чёрными провалами, а кожа расползалась, обнажая кость.

– Как ему, – Ашри сглотнула и ткнула пальцем в рыбу. – Только горячую и с сухарями. И можно лимру?

– И мне как ей, – Грав прищурился и добавил: – Только вместо лимры – креплёного драконьего вина.

– Ты знаешь, сколько оно стоит? – зашипела Ашри, радуясь, что можно перевести взгляд с морока на друга.

– Ой, брось, – отмахнулся Клыкарь. – Один раз живём.

Подавальщик даже бровью не повёл, лишь ещё раз хищно улыбнулся и скрылся.

– Ты видел? – шепнула элвинг, почти коснувшись губами уха Клыкаря. – Мне кажется, мы заземляем друг друга, и он не может соткать одну иллюзию на двоих.

– Похоже на то, – кивнул бист.

Когда кружки ударились о стол, Грав подхватил свою и поднял:

– За эту маленькую остановку и знакомство! Как вас звать?

Пришлось повторить вопрос, и лишь после мужчина вынырнул из своих мыслей, моргнул несколько раз, беззвучно открыл рот раз, другой, прежде чем смог выгнать из себя слова.

– Бина, – его голос дрогнул. На лбу пролегла морщина, и капли пота блеснули на ней, как варёные глаза рыбы. – Бина Дар Варун.

Мужчина покрутил головой, будто ища, кто же произнёс его имя. Его взгляд остановился на Клыкаре и Ашри. Казалось, он только сейчас заметил их и поднятые кружки. Неуверенно Бина дотронулся до своей и оторвал остывшую лимру от стола. Его рука тряслась так сильно, что вязкая жидкость выплеснулась на стол. Но казалось, Бина этого не заметил, вновь уходя в свои мысли и опуская кружку, не сделав и глотка.

– Вы торговец, Вэл Бина? – предположила Ашри, ведь не мог же быть ремесленником тот, у кого руки пляшут, как пламя свечи на ветру.

– Да, похоже. – Бист облизнул тонкие губы, обхватил обеими руками кружку, стараясь унять дрожь.

Ашри и Грав переглянулись.

– Всё как в тумане, – словно оправдываясь, пояснил Бина. – Да ещё этот гул…

– Гул? – переспросила Ашри.

– Чёрный камень поёт и распускает меня на нити.

Бина обхватил голову руками, и кружка опрокинулась. Тёмная жидкость поползла, будто живое существо, пока не отыскала щель в столе и не просочилась сквозь неё. Чёрная вязкая лужа становилась всё меньше, а торговец стонал и покачивался из стороны в сторону.

Ашри посмотрела на Клыкаря, но тот лишь хмурился, не сводя взгляда с этого странного биста. Стон Бины достиг высшей точки, став похожим на писк, и вместе с тем звук вибрировал, резал пространство, ощупывал кожу, колол болью разум.

Ашри пододвинулась ближе к Клыкарю. Их плечи соприкоснулись. Она подавила в себе нестерпимое желание вскочить и броситься прочь из этого зала. Ашри сжала кулаки, прочертив ногтями по столу. Удары сердца гулко отдавались в ушах. Ладонь Клыкаря легла поверх её руки и чуть сжала. Удушающий приступ паники ослабил хватку. Звук не исчез, но к нему добавилось бормотание Бины:

– Я не помню… ничего не помню… Моё имя Бина Дар Варун… Его не забрать… я не отдам… оно моё…

– Похоже, приятель, ты перебрал с хмельной лимрой. – Клыкарь посмотрел на Ашри, вопросительно изогнув бровь, и та кивнула. – Пошли, мы проводим тебя до комнаты. Проспишься, полегчает.

Они поднялись, и Клыкарь, помня слова Ашри, положил руку на плечи девушки и обнял, привлекая к себе. Они стояли у стола и смотрели на торговца. Бина затих, но не двигался.

– Ну же, Вэл Бина, – подбодрила Ашри мужчину. – Вставайте! Или вы хотите, чтобы хрупкая девушка тянула вас из-за стола?

– Я не могу, – мужчина поднял бледное по-детски растерянное лицо, невидящим взором обвёл комнату, открыл рот, и слова побежали из него как капли дождя по стеклу. – Меня зовут Бина Дар Варун. Я торговец пряжей с Отрезного кварта.

Его речь становилась всё быстрее и громче:

– Я ехал купить тюк шерсти золотых пустынных кулу. Сейчас самый сезон. Шерсть мягкая. Цена низкая. Орхи держат других.

Вот он уже не делал пауз между словами:

– Я спешил. Хотел успеть обернуться и попасть на свадьбу сестры.

Глаза Бины расширились, ногти впились в дерево стола, выгнулись, готовые вывернуться вместе с плотью и кровью. Он почти кричал:

– Ее зовут Цуа Хиан. Она с детства мечтала о накидке из золота кулу. Меня зовут Бина Дар Варун. Я торговец…

– Мы поняли тебя, мужик! – Клыкарь попытался выдавить из себя улыбку, видя, как подавальщики выстроились полукругом у стен и на шаг приблизились к их столу, сжимая в руках разделочные ножи. – Давай, поднимайся. Расскажешь по пути.

– Я не могу, – на глаза Бина навернулись слёзы, голос затих, и еле слышно он прошептал: – Я их не чувствую.

Ашри и Клыкарь отступили на шаг и, не сговариваясь, заглянули под стол. Их глаза округлились.

– Их нет, – прошептала Ашри, ухватившись за Грава. – У него нет ног.

Под столом не было ничего. Подол туники, обувь, шаровары, даже расшитый пояс – все, что должно было, так или иначе, быть ниже колен Бины, одетым на него или им самим, просто отсутствовало. Никаких кровавых ран, ничего. Пустота. Да и пол был кристально чист – ни одна капля разлитой лимры не упала на него. Всё лишь иллюзия! Но и в этом кошмарном сне наяву оставалось то, что было физически ощутимо – опасность и страх.

Подавальщики приблизились ещё на шаг. Их маски больше не скрывали истлевшей плоти, хотя хищный оскал ничуть не изменился, и от этого ледяные пятки муравьёв вовсю танцевали по спинам друзей.

– Он не здесь, – догадалась Ашри, и облокотившись одной рукой на стол перед торговцем, а второй сжав защищённое браслетами запястье Грава, спросила: – Где ты сейчас, Бина? Расскажи, что ты видишь, и как ты туда попал, и мы найдём тебя!