Текст книги "Архив Тирха. Коготь Кулфины. Том 1"

Глава 14. Противостояние

Грав отёр рукавом лицо, но кровавая пелена не спала.

«Однако иллюзорный камень бьёт не слабее реального, – мелькнула мысль. – А лезвия морока и вовсе словно острее взаправдашних».

В очередной раз ему удалось увернуться от удара твари. Морок ронял капли чёрной слизи на каменный пол и постукивал лапами-лезвиями. Этот мерный стук нервировал сильнее всего. Грав с трудом боролся с волнами безумной ярости, что туманили разум и велели ринуться в атаку напролом.

– Гвара, прыгающего в пропасть, не спасут крылья, – пробормотали Клыкарь, припомнив поговорку северную, сплюнул и покрепче ухватил топор.

Он словно застрял, прилип как дракон на ярмарочном колесе. Раз за разом только и делал, что нападал на врага и уворачивался от его конечностей и зубов. С каждым выпадом и кувырком сил оставалось всё меньше. А вот страх… страх, наоборот, лишь прирастал. Нет, Грав уже привык к безобразной Роже Оратуса, как он прозвал монстра, свыкся с анатомическими извращениями местечка, даже принял как должное руки вместо ушей… А волновался он за Ашри. Хоть эта девица и могла постоять за себя, у неё, как и у всех, было полно брешей в обороне. Может, даже слишком много.

Клыкарь стиснул зубы и вперил взгляд в грозди красных глаз монстра. Лишь бы Ашри заметила морок. Отличила его от реальности. Не надо было её оставлять.

Кажется, прошла целая вечность. Столько ударов, как за сегодня, он за целый Оборот Орта не нанёс! Махал топором, словно лесоруб, уже б на пару изб-крестовиков древ нарубил! А тут все без толку! Проклятая тварь никак не хотела подыхать! Раны монстра затягивались быстрее, чем Грав успевал их наносить. Но почему? Ведь по отдельности подавальщики рассыпались, стоило лишь перерубить пополам!

Кровь пульсировала в висках. Очередной выпад и кувырок, но враг легко блокировал удар. Сталь со звоном сошлась, раздался металлический скрежет, и топор вывернул руки. Пальцы разжались, и бист успел лишь откатиться в сторону. Коготь-клинок чудовища выбил искру из камня, ударив в опасной близости. Клыкарь стиснул зубы, попытался схватить топор, но чуть не лишился руки.

Прыжком поднявшись на ноги, Грав отступил. С каждым шагом он всё дальше оказывался от топора. Он был безоружен.

– Вот теперь я просто обязан проснуться, – прорычал Грав, не сводя взгляда с Рожи Оратуса.

* * *

Шум моря мешался с гулом камня. Вкус соли и песок на зубах, вспышки молнии и искры пламени. Ашри пробиралась через вязкую смесь воспоминаний и морока, перестав отличать одно от другого. Голова горела, словно кто-то набросал углей прямо в череп. Глаза жгло изнутри, крупные капли пота выступили на лбу, руки дрожали, ноги подкашивались. И вот наступил момент, когда лиловая нить побледнела и растаяла. Ашри замерла и огляделась. В сизом тумане вокруг не было ничего. Лишь миазмы Оратуса чёрной дымкой ползли у самой земли, припадая к белому камню, оставляя после себя чёрный жирный след копоти.

В какой-то момент девушка забыла, где находится и как тут оказалась. Лишь мгновение, но оно растянулось как смола и покрыло тело липким ужасом. Ашри прошиб озноб. Чем сильнее она старалась вспомнить, тем больше теряла. Память крошилась и рассыпалась на фрагменты, как замысловатая мозаика. Отчаяние и страх захлестнули элвинг, по щекам покатились слёзы.

– Ну что ты, пепельная птичка? – голос мягкий, как северный мох, коснулся её сознания.

Ашри завертела головой, ища того, кому принадлежит голос, тщетно стараясь вспомнить его. Но перед глазами лишь плясали разноцветные всполохи.

Аврора. Небесный огонь, сотканный из всех цветов Пламени.

– Вот видишь – всё внутри тебя. Весь мир. Никто не сможет его отнять.

И тогда элвинг закрыла глаза. Вначале не было ничего – лишь белое безмолвие. Предначальное нечто, когда все цвета Пламени были едины и были ничем. Затем пустота обрела форму, и Ашри оказалась среди облаков. Она зачерпнула молочный туман, но тот прошёл сквозь пальцы и чуть поодаль принял облик оленя с алыми глазами. Северный шаман фыркнул, и его дыхание ветерком пронеслось мимо, забравшись в окарину на груди элвинг. Пролетев через флейту, дыхание Севера вытолкнуло сонные ноты, и они разрезали тишину.

– Сплетай то, что было порвано, и тки новые пути, – мягко промолвил голос.

– Рогатый дедушка, – прошептала элвинг, забыв имена, но помня северную деревню и шамана, который учил её первым шагам на пути к проклятому дару Бездны.

Олень с лицом старого тхару подошёл ближе и наклонил голову. Перья и бусины, вплетённые в нити и привязанные к раскидистым рогам, качнулись, зашуршали. Элвинг коснулась белого пёрышка с чёрной отметиной. Перо ашвинг, птички, несущей пепел на своих белоснежных крыльях.

– Как узоры на твоих руках направляют пламя, так и твоё дыхание укажет дорогу. – Снежинки слов оседали и таяли, впитываясь в разум Ашри. – Есть пути для живых, для мёртвых и для тех, кто связывает их.

– Кажется, я не справлюсь, – подумала Ашри и её слова обрели форму.

Старый шаман улыбнулся.

– Только болван не сомневается.

– Но…

Глаза старика сузились и сверкнули:

– Выбор – всегда лишь иллюзия. Ты или сдаёшься, или встаёшь и идёшь дальше. Но ты не имеешь права сдаться!

– Но почему? – упрямо спросила девушка. – Это моя жизнь!

– Не тогда, когда от неё зависят жизни других!

Последние слова были похожи на перестук камней. И стоило им смолкнуть, как лик шамана истаял, смешавшись с туманом, из которого и был рождён.

Элвинг потянулась к окарине, озябшими пальцами дотронулась до шершавой запечённой глины, подняла к пересохшим губам и выдохнула. И вот ещё несколько звуков обрели крылья и сбились в стайку. Как птицы, которых спугнули с ветки, они шумно понеслись в разные стороны. И тогда Ашри повела нить мелодии, вдыхая в неё свою жизнь. Окарина Ветров проснулась и рассекла густые оковы морока. Гармония песни исцеляла ткань бытия и латала душу элвинг, ткала защитную вуаль, через узор и замысел которой не было пути порождениям Гаара. Биение сердца, дыхание, течение энергии и нити пламени – всё слилось воедино.

В звуках явились образы, и эти образы обозначили цель и придали всему смысл. Теперь запечатанные в камне лица шипели и скалили зубы. Кристаллы крошились, и вместе с тем свет подобно тончайшим прутикам пронизывал свод пещеры. Когда последние лоскуты тумана растаяли, а камни превратились в песок, элвинг отняла окарину от губ и открыла глаза.

Она была в огромном зале, чей свод, похожий на чешую дракона, изгибаясь, уходил во тьму. Белые плиты пола разрезали узоры – змеёй петляли желоба, и в них блестела искрящаяся живая субстанция. Её цвет менялся, как радужные блики на крыльях стрекоз. Но приглядевшись, Ашри поняла, что под яркой радугой – чёрная вязкая смола.

С края зала был виден центр: хоровод обелисков, испускающих мерцание и кружащих в танце, словно адепты культа, облачённые в длинные балахоны вокруг алтаря.

Ашри казалось, что она кожей ощущает гул, исходивший от камней. И чем ближе она подходила, тем сильнее ощущала его. В этом месте была скрыта невиданная ею прежде сила – нечто могущественное, древнее, запредельное.

Свечение ближайшего к ней столба было оранжевым. Свет пеленой покрывал камень, и сквозь него проступали символы и знаки. Обелиски рядом мерцали жёлтым и красным. Ашри хотела взглянуть и на остальные, но тут увидела то, что было в центре.

Первым порывом было сбежать, но она утратила власть над телом, не в силах сделать шаг, отвести взгляд или даже моргнуть. Воздух в груди закончился, и девушка начала задыхаться. А потом к горлу подступил горький ком, тело согнулось в спазме и её вырвало. Ашри утёрлась – на руках была чёрная кровь.

У неё оставалось мало времени.

Вынув нож и вцепившись в рукоять так, что заныли пальцы, элвинг сделала шаг к центру каменного круга.

В воздухе, подобно ярмарочной кукле, висело тело: руки раскинуты, голова безвольно поникла, и лишь тонкие нити исходили лучами и тянулись к обелискам. Багряные и смолянистые жгуты вырывались из рукавов, пробивались из распахнутого халата, прорастали сквозь ткань расшитой туники на спине…

Словно кокон, который распускают невидимые пряхи, заточенные в мерцающих столбах.

Ашри узнала его – это был Бина Дар Варун, торговец пряжей с Отрезного кварта. Она помнила узор на его одежде, грузное тело, бороду-щётку и удивление, маской застывшее на лице.

Элвинг зачарованно смотрела на торговца и подходила всё ближе. Шаг за шагом. Сквозь ужас она испытывала некий трепет. Тёмное предчувствие и… восхищение? Представшая картина была чудовищно великолепной. Теперь она видела её иначе.

Крошечные блестящие капли рубиновой пылью парили вокруг. Кровь пульсировала, карминовые нити натягивались, точно струны, и пели. В величии древнего камня и первозданной пустоты, в ореоле пламенеющих обелисков, Свет не сражался с Тьмой, а лишь придавал ей глубину, в узоре паутины смерти… Во всём вокруг была дикая, запредельная красота и сила. И эта сила отзывалась внутри элвинг. Ашри испугалась того, что было в ней самой – того, что откликнулось на зов Оратуса. И пение стало тише.

Анаари тау Арпанлия… Амели Тирха Ашвинг…

Слова коснулись её слуха. Слова, сплетённые голосами каменных прях, они проникли в неё из Бездны, что горела внутри лиловым пламенем, и осыпались лёгким шелестом.

– Анаари тау Арпанлия, – повторила на выдохе Ашри, освобождая слова. – Амели Тирха Ашвинг…

Ладони взмокли – того и гляди, нож выскользнет. От сладковатого запаха тошнило. Он был повсюду, такой густой… Такой пьянящий…

От смещения реальности голова шла кругом. Нет, она будто оказалась одновременно в нескольких местах, и разум просто не справлялся с осмыслением всех состояний и чувств.

Под ногой что-то хрустнуло. Элвинг опустила взгляд. Весь пол был усеян белым хворостом. Лишь приглядевшись, она поняла, что это вовсе не выбеленные временем ветви, а кости. Отполированные до блеска, полупрозрачные, как алебастр, они сияли призрачным лунным светом. И тогда Ашри посмотрела вверх. Высоко над ней раскрылась усеянное мириадами звёзд небо. Рука элвинг разжалась, и нож выпал, утонув в костях. Там в вышине мироздания плыл Дархи Тау, и его алый глаз утратил цвет, стал белым как воск, а после… После слепое око раскололось на части и распалось ожерельем. Семь осколков выстроились в ряд и засияли так, что элвинг зажмурилась. А когда открыла глаза вновь, то тёмное волшебство исчезло, остался лишь запах тлена и металла.

Ашри стояла перед Биной и не решалась коснуться торговца, боясь, что его размотанное на нити тело тут же осыпется и исчезнет.

Пламя в ладонях элвинг померкло. Но прежде, чем тьма накрыла её, она увидела ряд колонн. Галерея опоясывала зал костей, перетекая в барельефы.

– Нет ничего, кроме начала, – прошептала Ашри, теряя сознание.

Она вновь оказалась в начале петли.

* * *

Тварь не спешила. Тхару перед ней был загнан и обезоружен. Ещё немного, и его дух будет сломлен, а кровь, пропитанная страхом, сладка как мёд.

Длинный язык облизнул клыки и попробовал воздух на вкус. Да, ярость с привкусом отчаяния. Настоящий пир. Долгожданный. Желанный. Столько сил, чтоб сплести эту форму, столько сил, чтоб удержать её. Этот смертный силён, он почти смог развеять Создание, но новый огонь напоил камень. Какая ирония: чем больше он наносил ран Созданию, тем слабее становилась та, за кого он бился. Знал бы он! О, это было бы упоительно. Вкус агонии и вины… Искушение… Но мера держит. Мера решает. Достаточно и того, что есть.

Морок поднял длинные передние конечности, как насекомое, готовое нанести решающий смертельный удар, и замер.

«Ему не дотянуться, пока не сделает ещё несколько шагов», – думал Грав.

Стремительный бросок, вспышка золотого пламени, удар, камень сдирающей кожу на щеке, вкус крови…

Грав поднял голову и в ореоле свечения увидел лишь силуэт.

– Ашри, – выдохнул он, различив острые уши элвинг.

Девушка замерла, и тут её тело выгнулось, пронзённое когтём монстра.

Грав услышал свой крик. И вот он уже рядом с ней. Тянет руки в попытке подхватить тело, пронзённое монстром. Отрекаясь от мысли, что нет шанса у того, чья грудь превратилась в месиво. Что стоит твари выдернуть лапу, как он увидит сквозь дыру в теле Ашри и ухмыляющуюся Рожу Оратуса.

Бист готов был зубами вгрызться в чудовище, но тут увидел лицо девушки. Продолговатые бирюзовые глаза вспыхнули и превратились в жидкое золото. Грав опешил – это была незнакомка с корабля.

Элвинг словно не замечала боли. Она ухватилась руками за лапу чудовища, и языки огненного пламени вырвались из её ладоней. Пронзительный визг монстра эхом разнёсся по сводам пещеры, и камень задрожал. Рана в теле элвинг стремительно затягивалась. Мгновение – и огонь восстановил плоть и одежды незнакомки, перерезав и обуглив конечность морока. Коготь упал на каменный пол, дёрнулся и развеялся прахом.

Элвинг оскалилась и, развернувшись, выхватила два кривых клинка. Сталь рассекла тварь так же легко, как воздух. Порождение Оратуса исчезло.

Грав добрался до топора и сжал его, неотрывно глядя, как тает янтарный щит вокруг незнакомки. На ней не было и царапины – там, где должна была зиять ужасная рана, даже одежда не пострадала.

Незнакомка быстро осмотрелась и, вперив взгляд в Грава, шагнула к нему:

– Гваров потрох, – зашипела она. – Болван безрогий!

Клыкарь вытаращил глаза, вдохнул сладкий и дикий аромат элвинг, и лицо его запылало. С её уст полноводным потоком лилась такая отборная брань, которой позавидовал бы самый прожжённый бист континента!

– Только северный пусторог решит пойти с выкормышами Мэй… Как овца тупой под нож!

Грав ошалело смотрел на девушку, в чьих глазах цвета океана плескалась злоба и вспыхивали золотые искры. Несмотря на её сильнейший южный акцент, местами выворачивающий порядок слов, как охотник шкурку, он слишком хорошо понимал все красочные обороты, которыми она его награждала. А ещё украдкой он поглядывал на её выдающуюся грудь, обтянутую чёрной плотной тканью…

– Убрал глаза с моей груди, хрен кошачий! – рыкнула девица. – Ты её чуть не угробил!

– Да я её даже пальцем не трогал! – праведно возмутился Клыкарь.

– Кобель душной! Я о твоей работе! Заказе!

Заказ? Да, заказ. Коготь Кулуфины. Тирха. Ашри… Грав словно очнулся.

– Ашри! – закричал он и заметался, ища выход. – Где она? Ты вообще кто? Какого Гаара тут делаешь?

– Лишаю Оратус завтрака, – огрызнулась незнакомка. – Зря, возможно.

Клыкарь подошёл вплотную к элвинг:

– Тогда спаси Ашри, – слова его звучали холодно.

– Мне достаточно тебя один, – прищурилась она.

– Врёшь, – процедил Грав. – Верни её.

– Что готов платить за то?

– Всё, – не задумываясь, ответил Грав.

– Рука и кровь скрепят сделку, – криво усмехнулась элвинг и протянула руку. – Время придёт, я взыщу долг. Ты исполнишь без торга.

– Исполню, – Грав сжал руку незнакомки. – Даю слово, только спаси её.

Незнакомка достала стилет и чиркнула по большим пальцам: своему и биста. Её кровь и Грава смешалась, скрепив рукопожатие, клятву и договор.

После элвинг вытерла руку о штанину, отошла на пару шагов и скрестила клинки. Низким, шуршащим, как песок, голосом, она прочла заклинание, в котором Грав не понял ни единого слова. Но как только голос незнакомки смолк, реальность меж кривых лезвий затрепетала и элвинг лёгкими грациозными движениями разрубила воздух накрест. Мир осыпался, являя зал таверны, где Грав оставил Ашри.

Всё было ровно так же. Столы стулья, гобелены на стенах… исчез лишь торговец, а Ашри…

Девушка безвольно сидела на стуле. Её пустые глаза смотрели за пределы этого мира. А за её спиной склонился сотканный из вязкой тьмы силуэт. Утративший черты и лишь смутно напоминающий тхару морок вонзил зубы в шею элвинг. Длинными, как у паука, лапами он вытягивал лиловые нити из её рассечённых рук и ловко, быстро ткал мерцающий кокон.

– Не трогай, пока не закончу! – незнакомка остановила Клыкаря, готового кинуться на врага.

Молниеносно очутившись рядом с мороком, элвинг обхватила его голову, запустив пальцы в липкую черный туман. Несколько золотых искр, и чудовище дёрнулось, замерло, его лапы выпустили лиловую нить, и кокон упал, рассыпавшись на мириады искр.

– Теперь можно, – бросила незнакомка, делая шаг в сторону. Грав опустился на колени перед Ашри и взял её руки в свои. Он почувствовал, что она что-то сжимает в кулаке, но не стал смотреть. Что бы там ни было, сейчас это не имело значения.

– Как я могу помочь? – спросил он.

– Не дай ей уйти за предел.

Клыкарь понятие не имел, что это значит и что конкретно ему необходимо делать. Он видел, как пламя цвета заката вырывалось из рук незнакомки и разрушало морок, разбивая его на фрагменты. И чем бесплотнее становился слуга Оратуса, тем быстрее затягивались раны Ашри. Грав взглянул на гобелен – силуэт элвинг на нём становился всё бледнее, исчезал, пока не пропал вовсе, оставив торговца пряжей одного на тканом полотне… Но взгляд напарницы оставался стеклянным, а руки были холодны как лёд.

– Пора убираться отсюда, – тихо говорил Клыкарь, сжимая ладони подруги, не опасаясь её проклятого дара. – Загостились мы у Оратуса.

Ашри не двигалась. Раны на её запястьях исчезли, даже кожаные наручи восстановились и стали как новые. Морок больше не пил её пламя, но тепло не вернулось. Разум напарницы был далеко – там, куда его слова не могли дотянуться.

Не дай ей уйти за предел.

Мир поплыл. Сквозь выступившие слёзы Грав увидел огонь прошлого, и в его всполохах различил лица тех, что являлись ему в кошмарах.

– Помоги мне, Ри, – прошептал бист. – Я не могу снова опоздать.

Граву показалось, что рука, зажатая в его ладонях, дрогнула, и он перестал дышать, боясь спугнуть надежду.

Глава 15. Исход

– Ну же! Просыпайся!

Ашри вздрогнула и распахнула глаза. Серая серединная тьма, бледная вокруг и густая поодаль. И больше ничего.

– Очнулась? – всё тот же голос.

Ашри оглянулась. Серость вокруг стала капельку светлее.

– Вот и славно, – улыбнулся невидимый собеседник.

Вернее было сказать, что улыбнулся его голос: звучал он удивительно звонко и радостно. Ашри протёрла глаза, но ничего не изменилось ровно до момента, когда прямо из мрака перед ней не появился силуэт – невысокий и скорее детский.

«Морок!» – слово обожгло сознание, и элвинг дёрнулась за ножом.

– Эй-эй, полегче, – поднял руки малыш, и широкие рукава его халата скатились почти до шеи.

– Что ты за тварь? – процедила сквозь зубы Ашри.

– Так ты меня не узнала? – расстроился мальчик и выпятил нижнюю губу.

Ашри присмотрелась. Рожки только начали пробиваться, босые ноги, шаровары не по размеру, туника почти до пят, а халат и вовсе тащиться по полу, как мантия сказочных владык.

Но выражение лица… Эти удивлённые бледные глаза…

– Бина? – с сомнением спросила Ашри.

– Да! – просиял малыш и подтянул штаны.

– Но как? – Ашри не могла скрыть удивления.

Бина пожал плечами и подхватил съехавший с плеча халат.

– Как-то вот так. – Он уселся на пол. – Одежда не по размеру, да и слова тоже.

Он сморщился, стараясь объяснить, махая руками в воздухе, словно жесты способны были помочь:

– Я будто влез в сандалии, что малы.

Малыш-Бина продолжал говорить, но Ашри уже потеряла нить его рассказа. Она неотрывно следила за мелькающей рукой бистёныша, и за тенью, что та отбрасывала.

– Замри! – неожиданно сказала Ашри.

Бина выпучил глаза и застыл как был: с открытым ртом и растопыренными пальцами, пойманными в полете руки.

– Ты светишься! – элвинг прищурилась. – Ну-ка, встань.

– Чего раскомандовалась? – насупился Бина, но послушно поднялся.

Ашри обошла его вокруг. Отошла на несколько шагов, вернулась и чуть ли не обнюхала со всех сторон. А потом выставила руку перед собой и стала водить ею перед бистёнышом.

– Это какие-то тайные колдунские обряды элвингов? – заинтересовался малыш.

– Молчи и не дёргайся.

– Ну и ладно, – вздохнул Бина и опустил руки.

Ашри так и ахнула: вокруг её пальцев возник призрачный ореол, подобно тому, что бывает, стоит прикрыть свет Орта или лампы.

Элвинг медленно повела руку, ловя свет, приблизила к груди Бины и ткнула пальцем:

– Что у тебя там? Под рубахой.

Малыш оттянул ворот и заглянул, а потом запустил руку за шиворот и достал за шнурок подвеску.

Как только Бина разжал кулак, из его ладони хлынул такой яркий свет, что Ашри зажмурилась, боясь, что навсегда ослепла.

– Вот он где! – услышала голос Бины элвинг. – Спасибо, что помогла найти его.

Осторожно Ашри приоткрыла глаза: через ресницы, сквозь узкую щёлочку, взглянула на бистёныша. Но то, что она увидела, заставило брови взлететь вверх. Она оказалась в утопающем в зелени саду. Птицы порхали с ветки на ветку, журчал фонтан, переливаясь по белым каменным чашам. Девушка сидела на скамье у воды, а рядом, на расстоянии вытянутой руки, устроился малыш Бина. Бистёныш упёрся в полированные доски и махал ногами, которые не доставали до янтарного песка.

Подвеска на шее Бины больше не сияла, и элвинг уставилась на неё, как на волшебный артефакт. С виду обычный, хоть и искусно выполненная вещица: миниатюрный фиал в ажурной оправе.

– Это наш сад, – с гордостью произнёс малыш и махнул в сторону фонтана. – Скоро придёт Цуа. Она хоть и девчонка, но вполне сносная. И я это говорю не потому, что она моя сестра.

Ашри улыбнулась. Одна из пичужек опустилась на скамью, склонила голову на бок, внимательно посмотрела на элвинг и, прыгнув, вновь упорхнула. Кажется, это была синичка ашвинг.

– Ты вроде тоже ничего, – кивнул Бина, провожая птицу взглядом.

– Спасибо, – улыбка элвинг стала ещё шире.

Они посидели ещё какое-то время, но ничего не изменилось. Всё то же мерное журчание воды и те же птицы, совершающие те же прыжки на тех же ветках. Когда же в третий раз на скамью опустилась все та же синичка и склонила свою голову, сомнения Ашри окончательно развеялись. Они оказались в детском воспоминании торговца.

– Что это за прелестная штука у тебя на шее? – спросила Ашри, чувствуя лёгкое покалывание в затылке.

– Подарок Цуа, – гордо ответил малыш. – Сестра говорит, эта штука волшебная. Она называется… Как же…

Бистеныш насупился и поскрёб голову.

– Светок, – растягивая слоги, он пытался вспомнить. – Светляк…

– Светоч? – подсказала Ашри.

– Да! – малыш-Бина щёлкнул пальцами. – Светоч! Ну типа в этой штуке пузырёк, а в нём кусок панциря водяной улитки. Волшебной. И этот панцирь из слоёв, а между ними будет прятаться моё счастье.

– Счастье? – Ашри присмотрелась и разглядела за тонким плетением и стеклом кусочек перламутра.

– Да, – кивнул Бина. – Лучшие воспоминания.

Он вновь замотал ногами, глядя вдаль.

– Сестра сказала, что если будет сложно, можно просто вернуться в них и переждать.

У Ашри свело горло, в носу защекотало и, отвернувшись, она незаметно вытерла глаза.

– Ох уж эти соринки, милая Вэлла.

Ашри оглянулась. Малыш исчез. Вместо него сидел торговец и улыбался. Тонкие лучики морщинок разбегались от его глаз, а борода-щётка привычно топорщилась.

– Вэл Бина, – Ашри потёрла глаз. – Кажется, ваша сестра не соврала.

– Это в её духе. Хотя она родится позднее, чем вода в фонтане перестанет течь, но мне всегда хотелось показать сад отца таким, каким он был. Может, однажды, она вновь оживит его… А ведь в тот день в небе парила огромная белая птица… – Бина хотел по привычке махнуть ногой, но лишь зачерпнул песок. – Снаружи всё совсем плохо?

Ашри кивнула.

– Тогда, похоже, мне лучше остаться здесь.

Синичка снова опустилась на скамью, прыгнула, уставилась на элвинг и взлетела. Торговец проводил её взглядом и развернулся к Ашри:

– Мне всегда было интересно, кого рассматривала эта птица, ведь тогда в саду я был один, – Бина помолчал и добавил. – Я не помню вашего имени, милая Вэлла, но вы знаете моё.

– Ашри, – представилась элвинг.

– Ашри, – Бина улыбнулся и кивнул. – Какое милое совпадение: ваше имя созвучно с этой птичкой. Далеко же вас занесло, на самый край света и даже чуть дальше, – торговец помолчал и добавил: – А меня зовут Бина Дар Варун, торговец пряжей с Отрезного кварта.

Тут по щекам элвинг потекли слёзы:

– Простите, меня Вэл Бина, – голос дрожал. – Я не смогла…

– Ну, полноте, – торговец протянул ей платок. – Сможете в другой раз, милая Вэлла. Согласитесь, это не самое плохое место для вечности.

Он снял с шеи фиал и протянул Ашри:

– Будьте любезны, передайте эту безделушку моей сестре, любой в Отрезном кварте подскажет, где найти Хиан Цуа. Пусть Светоч вернётся. Так я буду всегда с ней: меж перламутровых слоёв лунника.

– Но я ведь, похоже, тоже застряла…

– Что за вздор! – рассмеялся Бина. – Вам удалось добраться до меня там, где не смог этот монстр. Считай, милая Вэлла, вы обхитрили нас обоих.

– Выиграть бой – не значит победить в войне, – вздохнула Ашри.

– Но сдаться после выигранного боя ещё глупее.

– Смотря что на кону…

– И что же?

Элвинг задумалась.

Ты не имеешь права сдаться. Не тогда, когда от этого зависят другие жизни.

– Похоже, Ашвинг, ты и сама все понимаешь. – Бина снова зачерпнул подошвой песок. – А теперь иди, милая Вэлла. Ты не можешь вечно торчать на плавнике Дархи Тау.

Фиал Бины лёг в ладонь Ашри, и она сжала кулак:

– Я найду Цуа, – шмыгнув носом, сказала она.

Бина улыбнулся и, наверное, пожелал ей удачи, но слов элвинг не услышала. Яркая вспышка стёрла и этот образ мира, вернув Ашри обратно во мрак. Но в краткий миг между светом и тьмой она увидела старца в плаще из перьев. Он сидел среди бесконечных стеллажей свитков, книг и пергаментов, доставал перья и складывал в рот. Но самое странное было в том, что и старик увидел её.

* * *

Грав вынырнул из небытия и увидел перед собой продолговатые бирюзовые глаза и бледную кожу. Тут же маленькая, но сильная, ладонь зажала ему рот и поднесла палец к губам.

– Ни звука, – произнесла элвинг. – Не буди пески, если хочешь дожить до рассвета.

Он кивнул, и незнакомка отняла руку. От неё пахло жжёным сахаром и горной розой. Редкое сочетание в песках. Грав попытался сесть. Пришлось постараться: тело затекло, он ощущал каждую клеточку. Словно отбивная Урла, да ещё запёкшаяся кровь противно тянуло кожу на лице.

Сумрак ночи размывал контуры, и прохлада остывшей пустыни пробиралась через одежду к костям. Грав огляделся в поисках Ашри – та лежала поодаль, в нескольких шагах. Пряди лиловых волосы упали на лицо, тело замерло без единого движения. Бист дёрнулся к напарнице, но незнакомка остановила его. Блеснул кривой клинок, впитывая свет звёзд, и бист ощутил его холод на шее. Клыкарь зарычал, хищно оскалился, пальцы впились в песок.

– Ты должен мне, – прошуршали слова незнакомки. – Посланница Тирха очнётся скоро. Тиарах в перекате Ортуса.

Бист глянул за плечо элвинг и различил темнеющие вдали очертания гор.

– Иди до Пасти Псов. Их тень ползёт до Тиарах.

Грав выдохнул и слегка кивнул. Сталь перестала жечь кожу, незнакомка встала и протянула руку, помогая Граву подняться. Бист поразился силе, скрытой в изящном теле, и это открытие не укрылось от элвинг.

– Если Орт сядет на престол раньше, чем вы найдёте тень…

– Да понял я, – сплюнул Грав.

Голос был хриплый – в горло словно песка насыпали. Каждое слово царапало и обжигало. Грав наклонился к Ашри, смахнул с её плеч песок – слишком светлый, чтобы щадить путников – и бережно убрал с лица элвинг лиловые пряди волос. Кожа напарницы было холодна как лёд.

– Почему ты помогла нам? – спросил Грав и облегчённо выдохнул, нащупав на шее подруги пульс.

Он развернул свой плащ и накрыл Пепельную Птичку, чувствуя пристальный, изучающий взгляд незнакомки.

– Это из-за книги? – прорычал бист, и его глаза налились яростью.

Незнакомка лишь усмехнулась.

– Ты так ей предан. Искать искупление глупо! Бездна не лечит! Дважды глупо! – Бирюза глаз обжигала холодом и презрением.

– Тебе она нужна? – рассвирепел Грав. Выдернув из сумки фолиант, бист швырнул его к ногам незнакомки. – Так забирай! – голос биста был похож на звериный рёв. – И катись в Бездну!

Незнакомка сверкнула глазами:

– Оратус взял дань. Очнувшись, ашвинг впитает много боли, но не поймёт причину. Она будет винить себя…

Грав сжал кулаки.

– Что ты с ней сделала? – Кровавая клятва держала его, но ярость, закипающая в венах, желала свернуть эту тонкую фарфоровую шею.

– Спасла, – просто ответила незнакомка, и в её пальцах возник крохотный пузырёк. – Заставь её выпить. Не медли. Она должна забыть.

Глаза Грава сверкнули огнём, но не успел он и слова сказать, как элвинг коснулась его виска. Словно маленький разряд тока пронзил его разум. Янтарное тепло волной разошлось по телу.

«Её разум не готов. Её тело не готово. Нельзя выпускать птицу со сломанным крылом», – прошелестели слова внутри его головы.

Бист дёрнулся, разрывая связь.

– Кто ты такая? – Ярость и злоба бились внутри него, а ещё вина, за то, что втянул Ашри в этот переплёт.

– Союзник.

– Сомневаюсь.

– Право твоё. Верь или судьбу испытай, – незнакомка грациозно повела плечами и криво усмехнулась: – Всегда есть выбор.

Пузырёк мерцал жидким золотом. Мысленно проклиная себя, Грав раскрыл ладонь, принимая таинственный дар.

– Ты дартаутиру? – в голосе биста слышались волнение и злость. – Демон другого мира? – и со страхом, ели слышно, посмотрев на бесчувственное тело Ашри, он задал вопрос, что давно отравлял его сердце: – Как и она?

Незнакомка лишь рассмеялась, и вновь коснулась виска биста, и голос её был подобен песне, сплетённой из слов и образов:

«Миры едины, как небо. Многогранны и бесконечны. Пересечения судеб и путей, времени и пространства. Но некоторым тхару порог дома переступить смелости не хватит, не то что открыть двери в чужой. Тьма в каждом из нас, но и свет тоже. Тьма вселяет страх и даёт покой, свет ослепляет и согревает. Нет Абсолюта, есть только путь. Нет истины для всех, есть только выбор».

Элвинг отступила, сложила руки, переплела пальцы и развернула ладони к Граву. Линии сплелись в узор. Стоило свету звёзд коснуться их, как они заискрились. Тонкие нити сверкали серебром, и теперь в руках незнакомки горела звезда.

«Без Тьмы нет Света. Без заката – восхода. Без падения – восхождения. Ты будешь идти в её свете, но она плутать во тьме. Двумя дорогами к одной цели».

– А понятней нельзя? – прорычал Клыкарь, выталкивая голос элвинг из своей головы. – Раз мы теперь союзники.

Элвинг сделала шаг, оказавшись лицом к лицу с Гравом. Бист вдохнул её дикий сладкий запах и услышал шелест слов:

– Ты должен мне. Я вернусь, когда придёт срок.

Она развернулась, но Грав ухватил её за руку… И тут же оказался на песке. Лунная сталь замерла, почти касаясь его глаза. Но кинжал биста натянул тёмную ткань одежд элвинг, готовый вспороть и тонкий кожаный жилет, и фарфоровую плоть.

Их взгляды схлестнулись, и в этот раз глаза отвела незнакомка. Элвинг убрала клинок и поднялась.