Текст книги "Люди из Претории"

6

Проныра и рта еще раскрыть не успел, как служитель морга замотал головой.

– Сегодня для вас ничего интересного, мистер репортер, – затараторил он, – только жертвы несчастных случаев и скончавшиеся от болезней.

– Не тебе судить, – оборвал его Проныра. – Когда врач делает очередные вскрытия?

– Завтра утром, – ответил служитель. – Целых три, если не ошибаюсь. Две женщины и ребенок.

– Две женщины и ребенок? – переспросил Проныра. – Черные?

– Само собой, черные. Ни желтых, ни белых уже несколько недель не было. А вы кого ищете?

– Европейца, – сказал Проныра.

– Попробуйте в Найробийском госпитале.

– Думаю, что тот, кого я ищу, здесь.

– Нет тут такого. Не верите, идите сами убедитесь.

Проныра видел, что служитель не лжет.

– Ну, это ни к чему, брат. Верю тебе на слово. – Он вытащил бумажник, достал из него стошиллинговую купюру и протянул служителю.

– Не возьму, – сказал служитель.

– Почему?

– Что я такого сделал, чтобы ее заработать?

– Пока ничего, – сказал Проныра. – Но еще, может быть, сделаешь. А не сделаешь, считай, что это подарок одного трудяги другому.

Служитель взял купюру и посмотрел на Проныру:

– Да благословит вас бог, мистер репортер.

Возвращаясь в автомобиле из городского морга, Проныра Нельсон раздумывал о "подарке", который он только что сделал служителю. Была ли это взятка? Ничего незаконного ведь не последовало… пока что. "Подарок" был своего рода страховкой или профессиональным залогом. Служитель может понадобиться впоследствии… не в связи с этим делом, а по какому-нибудь другому. Во всяком случае, под конец месяца Проныра занесет эту сотню на счет редакции в графу "Расходы на производственные нужды".

На крутом изгибе дороги около здания Восточноафриканского сообщества шины "фиата" заскрежетали по асфальту. Итак, в морге трупа европейца нет. Агенты засели в номере Уилларда в "Хилтоне", сторожат в вестибюле. Чернокожего южноафриканского певца ранили в номере. На нем была форма официанта отеля – это уж полная несуразица. Разве только… Мысли Проныры понеслись вскачь, обгоняя одна другую…

Он включил третью скорость и покатил по авеню Кениаты.

Разве что… – пронеслось в голове, как только эта идея не осенила меня раньше! Вот дуралей!

– Ну, как твои дела? – спросил он Лору, вернувшись в редакцию.

– Дежурный в отделе расследования убийств молчит как рыба, – беспомощно ответила Лора. – Утверждает, что ему вообще неизвестно о стрельбе в "Хилтоне". Что-то тут неладно.

– Совершенно верно, Лора. И боюсь, твой дружок совсем не тот, за кого ты его принимаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, он не просто певец, Лора, тебе будет неприятно это услышать, но я считаю Шэйна секретным агентом.

– Шэйна? – засмеялась Лора. – Шутишь, разумеется?

– Лора, я не шучу. Разгадка именно в этом. Если Шэйн – южноафриканский агент, тогда все встает на свои места.

С лица Лоры исчезло выражение легкого недоумения, теперь оно дышало негодованием.

– Ты обезумел! – воскликнула она.

– Сначала выслушай, потом кричи. Это лишь догадка, но стоит поразмыслить немного – и такой вывод покажется очевидным. Вчера я последовал за европейцем из аэропорта в "Хилтон" и в вестибюле наткнулся на Шэйна. Не спорю, может, это совпадение, но он сказал, что европеец в темных очках напоминает ему кого-то.

– Ну и что?

– Я уехал из "Хилтона", а Шэйн выведал у портье, в каком номере поселился европеец. Сегодня утром он надел куртку официанта и каким-то образом пробрался в номер ученого. Кенийские агенты его ранили. Он пытался убить ученого. Если он не агент, то как иначе ты объяснишь его поведение?

– Не верю ни одному слову, – отрезала Лора.

– И мне бы хотелось не верить. Но как объяснить тогда расспросы насчет европейца, его визит в номер и маскарад с переодеванием?

– Наверняка существует другое объяснение, – сказала Лора. – Узнать бы только, куда его отвезли!

– Не волнуйся. Я постараюсь выяснить. По крайней мере он жив.

– Откуда ты знаешь?

– В городском морге его нет. Я сейчас оттуда.

– Что же теперь делать?

– Я-то знаю, что мне делать. А тебе советую сесть в свою телегу и объехать все городские больницы.

– Зачем? – спросила Лора. – Если в него стреляли и он ранен, полиция доставила его в больницу имени Кениаты.

– Может, да, а может, и нет. Тут все диктуется интересами безопасности. Если Шэйн – южноафриканский агент…

– Он не агент.

– Если он южноафриканский агент…

– Не агент он! – крикнула Лора.

– Агент, не агент, а ты собирайся. Пусти в ход свое обаяние, и регистраторы в приемных покоях выложат тебе все начистоту. – Чтобы она не обиделась, Проныра добавил: – Чисто профессиональный совет, Лора. Ну а теперь – бегом марш, пока тебя не хватился редактор отдела новостей. Я еду обратно в "Хилтон". Встретимся здесь в девять и подведем итоги.

– Почему так поздно?

– Потому что объезд больниц займет у тебя уйму времени. Смотри, чтобы тебя не задержали за превышение скорости. А я в "Хилтоне" попытаюсь сделать кое-что, чего днем не сделаешь. Значит, здесь в девять?

– Договорились.

Когда Проныра вошел в вестибюль "Хилтона", время приближалось к семи.

– Скоро домой? – спросил он у Джозефа.

– Нет, я до восьми, – ответил портье.

– Ясно. Пойду в буфет поем. Если что случится, ты знаешь, где я.

Направляясь в буфет, Проныра заметил джентльмена в коричневом костюме, занятого рассматриванием стенда с открытками. Нет, подумал Проныра, эти агенты в толпе не затеряются. Около лифта стоял еще один агент и делал вид, что ждет, когда освободится телефон-автомат. У них свое дело, у меня свое, подумал Проныра, пожав плечами. Впрочем, и много общего: правду ищем. Однако по сравнению с агентами он куда в менее выгодном положении. Им кое-что известно о стрельбе в "Хилтоне", но они не собираются ни во что его посвящать. И все-таки Проныра не падал духом. В прошлом ему удавались прямо-таки фантастические номера. Случалось, что он затыкал за пояс полицию. Но на сей раз, кажется, не тот случай, уныло думал Проныра, усаживаясь за столик и заказывая еду. Он всегда брал жаркое "угали", когда спешил. Его готовили очень быстро. Однако сегодня ему не пришлось отведать это блюдо. Едва он успел отослать официанта с заказом, как к столику подбежал Джозеф.

– Проныра, у нас пошло-поехало! – выпалил он.

Проныра бросил на столик двадцатишиллинговую бумажку и устремился за портье в вестибюль.

– Что случилось?

– "Скорая".

– Где?

– У тротуара стоит, – сказал портье. – А на одиннадцатый этаж каталку подали.

– Давно?

– Да несколько минут назад, как только ты ушел.

И тут из лифта вывезли каталку. Около нее шествовали Килонзо и Вайгуру из безопасности. Человек восемь окружало каталку плотным кольцом. За их плечами совершенно невозможно было разглядеть, кого увозят.

– А ну-ка дай телефон, – сказал Проныра. Связавшись с телефонисткой, он вызвал номер 1103.

В трубке раздались протяжные гудки.

– Никто не отвечает, – сказала телефонистка.

– Ладно, спасибо, – поблагодарил Проныра.

Он посмотрел на доску с ключами от номеров. Гнездо 1103 пустовало. Проныра перевел взгляд на выход из отеля. Сопровождающая каталку компания растворилась в темноте.

– Ну что? – спросил портье.

– Туман, – ответил Проныра. – Но я разберусь и все тебе расскажу.

Проныра залез в "фиат", когда "скорая помощь" уже катила по Кимати-роуд в направлении авеню Кениаты. За ней следовало два полицейских автомобиля. Но их сирены не оглашали окрестности воем, и фара на крыше "скорой помощи" не горела. Проныра медленно отъехал от тротуара.

Так я и думал, – сказал он про себя, увидев, что все три машины, миновав Бишопс-роуд, взяли курс на городской морг. Он дождался, пока они свернут к моргу, проехал мимо, развернулся и, не торопясь, повел машину обратно. Заезжать в морг не было нужды. Все необходимое для статьи Проныра уже получил. Он прибавил газу и помчался в город.

– Сообщение – сенсационное, но перекраивать первую страницу без разрешения Хамиси не могу, – отбивался от Проныры ночной редактор.

– Тогда позвони Хамиси.

– Его нет дома. Он на приеме в посольстве – не то в норвежском, не то в шведском. Не помню точно.

– Попробуй все-таки разыскать его, – настаивал Проныра. – Такого потрясающего происшествия в городе еще не было. Надо так его расписать, чтобы у всех в глазах рябило.

Ночной редактор поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с резиденцией шведского посла. Проныра подсел к своему столу и вставил лист бумаги в пишущую машинку.

– Сколько строк ты мне отведешь? – спросил он у ночного редактора.

– Подождем до разговора с Хамиси, – осторожно ответил тот. – Сейчас уже восемь. Пока ты напечатаешь статью и ее наберут, будет девять. Если задержим набор, то тираж опоздает на грузовики, которые везут газеты в провинции. А в отделе распространения терпеть не могут упускать провинциальный транспорт.

Проныра вытащил лист из машинки и скомкал его.

– Что у нас здесь за лавочка? – заорал он на ночного редактора. – Чем ты собираешься открывать номер, я спрашиваю?

– Министр финансов…

– К черту министра финансов! – рассвирепел Проныра. – Кому он нужен? Никому! Тебе предлагают мировую вещь с закрученной интригой, а ты хочешь заляпать первую страницу министерской пошлятиной. Иногда я ужасаюсь – с кем меня судьба свела!

Зазвонил телефон. Ночной редактор снял трубку.

– Хорошо, мисс, – сказал он. – Попробуйте резиденцию датского посла. – Кладя трубку на место, он повернулся к Проныре: – У шведов нет приема. Должно быть, он у датчан.

Однако мистера Хамиси не было и в доме посла Дании. Они обзвонили еще с полдюжины посольств, но все безрезультатно.

– Не мог выбрать другого вечера по женщинам шататься, – сетовал Проныра. – И это редактор ежедневной газеты, которую читает вся страна! Он должен говорить жене, где его разыскивать, когда случается что-то непредвиденное.

– Если он пошел к женщине, – заметил с сарказмом ночной редактор, – то вряд ли стал бы извещать об этом супругу.

– Но кому-то он обязан сообщать, где находится! Шар земной может треснуть, и что же мы дадим на первой странице! Статью министра финансов!

Проныра понимал, что разоряется без толку, но не мог сдержаться. В комнату вошла Лора Ванджику. Вид у нее был расстроенный.

– Не трать слов, – не дал ей открыть рот Проныра. – И так вижу – ничего не узнала.

Лора села за свой стол и уронила голову на руки.

– Куда они, черт возьми, его запрятали? – В голосе ее звучало отчаяние. – Я была повсюду.

– Спокойней, Лора, – сказал Проныра. – Дело и без того усложняется с каждым часом. – Он встал и подошел к ней: – Не поужинать ли нам? Заодно и поговорим.

– Я бы сейчас выпила чего-нибудь.

– Ну, пошли! – Проходя мимо ночного редактора, Проныра не смог сдержаться: – Если завтрашний номер не разойдется из-за этой брехни министра финансов, я буду очень рад – так вам с шефом и надо!

Ночной редактор пропустил колкость мимо ушей.

– Вот проклятая газетенка! – сказал Проныра, когда они с Лорой устроились за столиком в ресторане "У нас без шика". – Всем начхать на такое сенсационное дело.

– Ты, Проныра, свихнешься на сенсациях. – В ее голосе он уловил горечь. – И меня ты послал кружить по всему городу в поисках Шэйна тоже ради своей сенсационной статьи. А на людей тебе наплевать.

– Ну знаешь ли, это моя работа. С годами учишься не принимать события близко к сердцу.

– Что значит "не принимать события близко к сердцу"? Шэйна ранили. Я понятия не имею, где он… может, его и в живых уже нет, а ты говоришь "не принимай близко к сердцу"! Что я, по-твоему, бревно бесчувственное?

– Одно пойми. Все, что я делаю, не может повредить ни тебе, ни Шэйну. На это я не способен.

– Но признай, Проныра, будь честным – ведь, кроме будущей статьи, для тебя сейчас ничто значения не имеет.

Прежде чем ответить, Проныра помолчал.

– Лора, я журналист. Это моя профессия. Новости – главнее всего, или люди – главнее всего, но не просто люди, а мои читатели. О них я и пекусь. Ничего не могу поделать с собой, Лора, такая уж работа.

– Подобная точка зрения на журналистику мне претит, – в сердцах сказала Лора.

Проныра и Лора спорили о назначении и роли журналистики и раньше, причем споры обычно сводились к одному: отдавать приоритет материалам или людям? Она всегда предпочитала людей. Однажды она сказала: "Это единственно достойный взгляд". У него сомнений тоже не существовало: главное – события, факты.

– Лора, у нас в руках грандиозный сюжет, – заявил он, когда они заказали ужин. – Шэйна ранили, но есть основания полагать, что сначала он убил ученого-беглеца. Стрелял в Шэйна, вероятно, один из агентов, охранявших ученого.

– Откуда тебе известно, что ученый убит?

– Только что полиция отвезла его тело из "Хилтона" в городской морг.

– Так поздно?

– Да, так поздно. Я проводил их до дверей морга. Невероятная история, Лора. Беглец, спасающийся от белого расистского режима, вверяет свою жизнь кенийским органам безопасности, а на следующий день южноафриканский агент убивает его у них под носом.

– Шэйн не агент! – взвилась Лора.

– Откуда ты знаешь?

– Просто догадка, как бы ты сказал, – отрезала Лора тоном, не терпящим возражений.

– Я-то стараюсь следовать логике. Допустим только, что Шэйн южноафриканский агент. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, не успел беглец связаться с нашими людьми, чтобы получить разрешение на проезд, как южноафриканская разведка узнала об этом. Она узнала, каким рейсом он прилетит в Найроби, вошла в контакт с Шэйном и передала ему инструкции. Значит, вся кенийская разведка нашпигована южноафриканцами. Если наши могли провалить такое простое дело, на что они вообще способны?

– Повторяю тебе: Шэйн не агент, – твердила Лора. – Если южноафриканцы знали рейс, которым летел тот парень, почему они не посадили одного из своих в самолет, чтобы прикончить беглеца? К чему затевать стрельбу в отеле, в центре города, на глазах у толпы кенийских агентов? В этом нет ни капли смысла, и ты это знаешь.

– Как же ты объяснишь тогда, почему Шэйн убил ученого?

– Как мне кажется, ученого-беглеца вообще не существует. Мне приходится верить тебе на слово, но у тебя нет ни единого доказательства.

– В таком случае можешь считать, что Шэйн не был ранен в "Хилтоне" и полиция не увозила его в "скорой". Здесь тебе ведь тоже приходится верить на слово.

– Да, пожалуй, – согласилась она. – О боже! Куда он подевался? Я была у него, но никого не застала, а обычно он во второй половине дня сидит дома.

– Поискала бы в клубе "Холлиан", раз мне не веришь, – сказал Проныра. – Может, он заходил туда.

Подали ужин, и некоторое время они ели молча. Лора жевала вяло, без аппетита.

– Что ты теперь затеваешь, Проныра? – спросила она наконец.

– Я затеваю? Ты о чем?

– Завтра ты напишешь статью. Что ты намерен в ней сказать?

– Статья, как я надеюсь, будет предельно откровенной…

– Нет, Проныра, не то. Я хотела знать, что ты напишешь о Шэйне.

– Дойдет до него дело, тогда решу. Мне осталось еще заколотить один гвоздик, прежде чем статья будет готова. Потом решу, что делать.

– Проныра, поверь мне, пожалуйста, – умоляюще произнесла она. – Шэйн не южноафриканский агент.

Он взглянул на нее и улыбнулся:

– Ты ничего не ешь, Лора. Твой ужин остынет.

7

На следующее утро, в семь сорок пять, Проныра был уже в редакции и первым делом заглянул к фотографам.

– Где этот индийский олух? – спросил он, входя в лабораторию.

– К вашим услугам, эфенди, – приветствовал его Мухаммед Якуб, сгибаясь до земли в шутовском поклоне.

– Нужен фотоаппарат, – сказал Проныра.

– Фотограф, наверное?

– Нет, фотоаппарат.

– Мой черный друг, ты ведь его в руках никогда не держал!

– Ну и что? Давай быстрее, времени нет!

Мухаммед открыл стальной сейф и вытащил оттуда "никон".

– Нет, не такую махину, – замахал руками Проныра. – Что-нибудь поменьше.

– Что тебе поручили? – спросил Мухаммед Якуб, доставая миниатюрную "ясику".

– Придет время – узнаешь, – сказал Проныра, хватая камеру. – Заряжена?

– На боевом взводе. Снимать будешь на улице или в помещении?

– В помещении.

– Тогда прихвати вспышку.

Проныра установил на камеру лампочку и щелкнул затвором:

– Порядок!

– Чтоб кадры в фокусе были. Брака не прощу.

– Я и сам себе не прощу, – сказал Проныра, направляясь к двери.

В городском морге служитель твердил, что получил строгий приказ никого не пускать в помещение до прихода патологоанатома.

– Ну-ну, – развел руками Проныра. – Я зашел только сказать тебе, вчера ты ошибся.

– Ошибся?

– Ты говорил, что европейцев у вас нет.

– Конечно, нет, – повторил служитель. – Я верно вам сказал: белого трупа у нас давным-давно не было.

– Ты говорил, несколько недель.

– Правильно, несколько недель, – подтвердил служитель. – И последний мне хорошо запомнился. Весь раздулся…

– Не надо мне подробностей, брат, – прервал его Проныра. – Так вот, насчет белого трупа, – сказал он, указывая в сторону внутренних помещений морга. – Ты, значит, уверен, что его нет?

– Уверен. Вчера еще вам было сказано – нет!

– А хочешь, поспорим на сто шиллингов, что он там?

– Пели ваши денежки, мистер репортер.

– Хорошо. Раз ты так уверен, тебе нечего терять, – сказал Проныра. – Пойдем проверим.

Служитель отрицательно замотал головой:

– Вы ждите здесь. Сам проверю.

– Э, нет, брат, – не согласился Проныра. – Я сотню поставил. Хочу своими глазами убедиться.

– Так и быть, проверим вместе.

Они шли от одного стального ящика к другому, и служитель поочередно выдвигал их.

– Ну, что я вам говорил? Нет белого, – торжествующе восклицал он каждый раз.

Проверив примерно дюжину ящиков, они подошли еще к одному, без бирки на передней стенке и слегка приоткрытому. Служитель потянул его на себя. В ящике лежало тело, и ноги у него не были черными. Пока пораженный служитель выдвигал ящик до конца, Проныра приготовил камеру.

– Ну и ну! – сказал служитель, не в силах справиться с изумлением. – Каким же манером он сюда попал?

– Ночью привезли, – пояснил Проныра, нажимая спуск.

– Кто привез-то?

– Полиция.

– А покойник кто?

– Сам еще не знаю.

Проныра кончил снимать и наклонился, чтобы рассмотреть мертвеца. Сомнений не было – перед ним лежал европеец из "Хилтона". Правда, без темных очков, но по-прежнему в голубом костюме с кровавыми пятнами на вороте. На лице ран не было. По всей видимости, пуля пробила шею, потому что в других местах на одежде следы крови отсутствовали.

Служитель пришел в себя и задвинул ящик.

– Пожалуй, вам лучше уйти отсюда, – сказал он.

– Твоя правда.

У выхода Проныра обратился к служителю:

– Проиграл ты пари.

– И да, и нет.

– Это как же?

– Вы правы – сегодня там есть белый труп, но вчера его не было, как я и говорил. Но спор есть спор. – И он полез в карман за деньгами.

– Не надо, – остановил его Проныра. – Оставим до следующего раза.

По пути из морга у поворота на Нгонг-роуд Проныра заметил два полицейских автомобиля, ехавших ему навстречу. Он взглянул на часы: восемь тридцать. Так вам и надо, лежебоки, подумал он. Встали бы раньше – могли бы оставить дотошного репортера с носом, но поленились – и теперь я все ваши секреты знаю.

Ворвавшись к фотографам, Проныра швырнул камеру Якубу.

– Заставь-ка своих ребят тут же проявить и отпечатать, – приказал он.

– Слушаюсь, сэр, – поклонился Якуб. – Если, конечно, есть что проявлять.

Проныра молча проглотил шпильку. Он спешил повидаться с редактором.

– Мне доложили, что ты пытался вечером задержать выпуск, – начал мистер Хамиси.

– Вы суть дела знаете?

– История недурна, Нельсон, одного только в ней не хватает.

– Одного белого трупа?

– Верно.

– Он сейчас в городском морге, – сказал Проныра. – У меня на всякий пожарный и снимки есть.

– Где они?

– В бачке с проявителем. Будут готовы через четверть часа. Теперь наконец можно писать статью?

Редактор запыхтел трубкой:

– Нельсон, до публикации мне необходимо узнать мнение полиции или органов безопасности.

– О господи! Ничего хорошего от них ждать нельзя. В лучшем случае они скажут: от комментариев воздерживаемся, в худшем – запретят печатать "по соображениям безопасности".

– Нельсон, – сурово сказал редактор, – ты репортер и занимайся репортажами. А за мной оставь право решать, давать материал или нет. Потрудись сейчас же выяснить мнение полиции и Особого управления и попроси Якуба принести мне снимки, как только будут готовы.

Как и ожидал Проныра, полиция отказалась от комментариев, а Эдвард Вайгуру из органов безопасности строго его отчитал.

– Нельсон, ты сам не понимаешь, куда тебя занесло, – сказал Вайгуру, когда Проныра позвонил ему. – Послушай, ты меня знаешь, будь в этом деле хоть что-нибудь интересное, я первый известил бы прессу, не так ли?

– Эдвард, плевать мне на прессу, – ответил Проныpa. – Я забочусь лишь о читателях "Обсервера" и что-то не припомню случая, когда бы ты сообщил мне об интересном дельце по своей воле. Из тебя приходится выдавливать сведения по капле. Прямо отвечай – скажешь мне правду или нет?

– Ничего интересного ни для тебя, ни для прессы, Нельсон, нет, – повторил Вайгуру. – Вы, как обычно, склонны делать из мухи слона.

– Послушай, Эдвард, ученый-беглец из Южной Африки вверяет вам свою жизнь. Его убирает южноафриканский агент, да еще чернокожий, проникнув в номер под видом официанта. Ночью вы перевозите тело в морг…

– Кто тебе все это рассказал?

– Какая разница? Странно все это, а для газетчика – прямо находка!

– Нельсон, это опасная болтовня. Нет никакого ученого-беглеца. Есть только цепь злополучных совпадений.

– Как тебе угодно, Эдвард, – сказал Проныра.

– Что это значит?

– То, что ты слышал: как угодно. "Нет никакого ученого-беглеца, есть только цепь злополучных совпадений", "Мы стараемся раздуть историю сверх всякой меры". Хочешь еще что-нибудь добавить, прежде чем я повешу трубку?

– Только одно, Нельсон.

– Слушаю.

– Не встревай в это дело. Не старайся стяжать на нем лавры. Не встревай, говорю тебе.

Проныра повесил трубку.

Он, разумеется, не внял предостережениям Вайгуру. Редактор дал "добро", и Проныра после краткого мига мучительных колебаний по поводу Шэйна сел и написал статью: динамичную, страстную, сенсационную – словом, такую, какими он завоевал признание своих читателей. Статья содержала недвусмысленный редакционный комментарий: насколько надежен механизм службы безопасности в Кении, если можно так просто убить беглеца из Южной Африки, находившегося под ее охраной? Как проморгали власти южноафриканского агента, который действовал в стране под видом певца и убил ученого?

Статья появилась на первой странице вместе со снимками ученого, сделанными в аэропорту. Как обычно, под заголовками была напечатана фотография самого Проныры.

На следующее утро в половине восьмого, когда Проныра только приступил к завтраку, к нему в квартиру позвонили. Не успел он отпереть дверь, как в комнату влетела Лора Ванджику с номером "Обсервера". Швырнув газету на стол, она села и с минуту молча смотрела на Проныру, потом спросила:

– Как же ты мог?

– Лора, хоть ты и была с Шэйном на короткой ноге, ты могла всего этого и не знать, верно ведь?

– Он не агент – головой ручаюсь!

– Ты повторяешься, – сказал Проныра. – Тогда почему он отправил на тот свет сбежавшего ученого?

– Не знаю, но он не агент. Много может быть причин. Тебе неизвестно, что было с ним в Южной Африке до приезда сюда. Наконец, если он агент, зачем ему убивать ученого? Он бы охотился за документами, которые пропали. Ну-ка, объясни это!

– Возможно, он пытался выкрасть документы, но не сумел. Его ранили раньше, чем он смог завладеть ими. Почем мне знать?

– Вот это точно – ничего ты не знаешь.

– А как продвигаются твои поиски?

– Вчера вечером я снова была в его квартире. Он туда не возвращался.

– Откуда ты знаешь?

– У меня есть ключ – зашла и осмотрела.

– Ясно.

– И в клубе "Холлиан" его вчера не было. Я провела там почти весь вечер. Ждала его.

– Лора, ради всего святого, уясни себе – это факт, что Шэйна ранили в "Хилтоне" и сейчас он в руках кенийской полиции. Какого дьявола мне врать? Чувствую я: полиция или агенты безопасности охраняют его как зеницу ока. Не дадут ему умереть и не подставят под пулю, потому что хотят задать ему миллион вопросов, которые помогут им разгромить южноафриканскую шпионскую группу, орудующую в Кении.

– О господи! Говорю тебе, Шэйн не шпион!

Раздался телефонный звонок. Проныра пошел в спальню, где стоял аппарат. Возвратившись, он сказал:

– Кажется, статья взбесила не только тебя.

– Кто звонил?

– Из Особого управления. Требуют, чтобы я сию минуту к ним явился.

– Фамилия – Наэта, Нельсон Наэта из "Обсервера", – сказал Проныра клерку в бюро пропусков кенийского Управления безопасности.

– Да-да, мистер Наэта, – ответил клерк. – Начальник ждет вас.

– Вот как, сам начальник! – удивился Проныра.

По телефону Вайгуру ничего не сказал о встрече с начальником управления. Вайгуру вообще мало что сказал. В сильно приглаженном виде брошенная им в трубку фраза звучала примерно так: "А ну-ка к нам, живо!" Проныра вздохнул.

Автоматическая задвижка на двери позади стола клерка щелкнула, и дверь отворилась.

В приемной перед кабинетом начальника управления сидел Эдвард Вайгуру, а рядом с ним – редактор Хамиси, по обыкновению попыхивая трубкой.

– Нельсон, на этот раз мы, кажется, влипли по-настоящему, – сказал Хамиси.

– Говорил тебе, не встревай, – напомнил Вайгуру.

– Если бы я ждал вашего разрешения, статья успела бы мохом обрасти, – сказал Проныра. – Статья хороша и в основном опирается на факты. Нечего сваливать на прессу собственные промашки.

– Куча дерьма – вот что такое твоя статья!

Дверь в кабинет начальника управления приоткрылась.

– Можете заходить, господа, – сказал чиновник.

Проныра еще не уселся на стул, а начальник уже начал:

– Так. Из какого пальца вы высосали эту бредовую историю об убийстве в "Хилтоне" ученого-беглеца из Южной Африки?

Проныре случалось встречаться с начальником управления и прежде. Человек он был крутой, любивший наводить страх на репортеров, которые совали нос в вопросы безопасности. Но Проныру нелегко было запугать. Он взглянул на своего редактора и спросил:

– Ведь я не обязан отвечать на этот вопрос, верно?

– Нет, совсем не обязан.

Проныра откинулся в кресле. Вот это ему нравилось в Хамиси. Редактор сам не робкого десятка и всегда заступается за своих сотрудников.

Начальник управления повернулся к Эдварду Вайгуру:

– Вайгуру, объясни господам, что там у них неладно с их статейкой.

Вайгуру откашлялся:

– Главная ошибка в том, что убитый европеец не имеет никакого отношения к сбежавшему из Южной Африки ученому.

У Проныры отвалилась челюсть.

– Пару дней назад, – продолжал Вайгуру, – из Замбии нам сообщили, что южноафриканский беглец хочет получить убежище в Кении и разрешение на проезд в Европу. Нас запросили, окажем ли мы ему необходимую помощь. Мы читали о докторе Эразмусе в южноафриканской прессе, но замбийский источник оставил нам слишком мало времени для подготовки к встрече ученого. Мы узнали, каким рейсом он прибывает, только за два часа до приземления в Найроби. Мы организовали надлежащую проверку самого источника, но времени было в обрез, и нам ничего не оставалось, как встретить человека, который соответствовал приметам, переданным из Замбии. По нашему мнению, "Хилтон" был вполне подходящим местом на те несколько дней, которые были нужны для организации его переброски в Европу. Первое, что мы сделали, – это сфотографировали прибывшего и взяли у него отпечатки пальцев. Нас уведомили, что он везет с собой важные научные документы. Мы попросили его передать их нам на хранение, что он и сделал. Мы отправили его фотографию по телеграфу нашим людям в Лондон для проверки личности. Словом, действовали по заведенному порядку. Но тут этот музыкантишка…

– Шэйн?

– Его настоящее имя Лабан Кхакхетла, – сказал Вайгуру. – Он появился, как черт из коробочки, и продырявил нашего гостя!

– Значит, он действительно южноафриканский агент? – спросил Проныра.

– Вовсе нет. В тот же день нам сообщили по телексу из Лондона, что убитый определенно не доктор Эразмус. А вчера вечером специалисты в университете установили, что, хотя документы и носят научный характер, ничего секретного в них нет – ничего такого, о чем нельзя прочесть в учебнике по химии для начинающих.

– Так что же, он мошенник, самозванец? – с недоверием спросил Проныра.

– Хуже. Его специально нам подсунули. "Подсадная утка".

– "Подсадная утка"?! – одновременно воскликнули Проныра и Хамиси.

– Да, "подсадная утка". Эразмус все еще неизвестно где. Должно быть, южноафриканцы полагали, что он изберет именно этот путь. В Найроби, мол, много европейцев, и для белого здесь самое безопасное место. Претория не могла допустить, чтобы Эразмус связался с нашими людьми и оказался у нас под защитой. Южноафриканцам нужно было выиграть время для его поисков. Вот нам и подбросили другого человека – ловко придумано. Пока мы тратим время, охраняя "подсадную утку", они выслеживают настоящего ученого.

– Умно, – сказал Проныра. – Очень умно.

– В довершение всего мы выяснили, что замбийский источник вовсе не замбийский, а южноафриканский, – продолжал Вайгуру. – Замбийская разведка подтвердила: никаких посланий они не передавали, никакой южноафриканский ученый-беглец к ним не обращался. Они тоже были настороже – ждали, что Эразмус попадет в Замбию и попросит о помощи.

– В Замбии уж точно ему бы понадобилась помощь. – Проныра покачал головой. – Ну а насчет Шэйна? С ним что?

– Это вас не касается, – отрезал начальник управления.

– Как это – не касается? – вскипел Проныра. – Я намекаю в статье, что он южноафриканский агент. Я должен извиниться перед ним. Он же, черт подери, мой приятель!

– Разве мы утверждаем, что он не агент? – сказал Вайгуру.

– Но будь Шэйн на их стороне, он не застрелил бы "подсадную утку", – резонно заметил Хамиси. – Это лишено всякого смысла. Впрочем, нам неизвестно, откуда он получил инструкции. Может, он тоже не знал, что этот парень "подсадная утка".

– Так вот, – продолжал Вайгуру, – мы хотим докопаться до истины, поэтому и вызвали вас. На карту поставлена жизнь человека. Южноафриканские агенты наверняка идут по следу ученого. Если он в Кении, нашим людям необходимо найти его раньше их. Но мы не сможем работать, если вы будете совать нос куда не следует и печатать статьи о чем попало.

Проныра чуть не расхохотался: ничто никогда не попадало ему в руки само по себе. Каждую щепотку информации приходится добывать потом и кровью – вот и случаются иногда осечки.

– Можем ли мы рассчитывать хоть на подобие сотрудничества с вашей стороны? – спросил начальник управления.

– То, что вы рассказали, еще более невероятно, чем то, что напечатано, – воодушевляясь, сказал Хамиси. – Мы обязаны информировать читателей, как развиваются события в истории с ученым. Нельзя вдруг замолчать и совсем оставить эту тему.