Текст книги "Жажда искушения"

– Ты очень привлекательный мужчина. Ошеломительно красивый, зрелый во всех отношениях. Широкая, мускулистая грудь с густой, мужественной растительностью, по которой рассыпаны серебряные искорки.

– О?

– У тебя потрясающие глаза. Словно пара ножей.

– Гм-м. Вообще-то это звучит не слишком романтично.

– Ты прав. Но у тебя есть удивительная способность смотреть на человека так, что кажется, будто ты пронизываешь его насквозь. И в то же время словно раздеваешь. Это может страшно раздражать, разумеется, но может быть и очень сексуально.

– Да?

Она снова торжественно кивнула.

– Продолжай. Говори, говори.

– У тебя восхитительный голос. Хрипловатый, низкий, богатый. Проникает под кожу. Он может возбуждать чувственность до жара в крови, до дрожи.

– Здорово.

– Потом то, как ты целуешься…

– Да?

– УФ-Ф-Ф!

– УФ-Ф-Ф?

– Так… так многообещающе, – объяснила она.

– Надеюсь, это хорошо?

Она опять кивнула:

– И кстати…

– Да?

– У тебя у самого великолепный «задик».

– Господи, как я рад, что он тебе понравился.

Она улыбнулась.

– Ну так скажи мне, – спросил он, – для тебя это был только секс?

Она наклонилась к нему:

– Ты собираешься погубить моего очень доброго друга.

– А, ты о старине – бывшем муже?

– Это был даже не секс, – чопорно продолжила она.

– Но желание было непреодолимым?

– Что-то в этом роде, – сухо призналась Энн.

– Моя задница оказалась чертовски хороша.

– Да, но потом… Многое другое оказалось тоже чертовски хорошим.

Она говорила честно, искренне, голос ее слегка охрип. Это вызывало горячую пульсацию у него в крови и кое-что сверх того.

– Думаю, мне хотелось бы испытать нечто чуточку более серьезное, – раздумчиво произнес он.

Она была миниатюрной. Компактной.

Но чертовски идеально маленькой и компактной. Он без труда опрокинул ее и оказался сверху. Слова о том, какой прекрасной он находит ее грудь, звучали приглушенно, потому что, продолжая говорить, он уже снова ласкал ее сосок языком, губами, слегка прихватывал зубами, и по мере того как сосок становился все тверже, он чувствовал, как восстает и его собственная плоть. Ее естественный обворожительный запах смешивался с запахом мыла и терпким запахом их любви, опять пробуждая в нем животный инстинкт. Он терся своим телом о ее тело, целуя его, лаская, давая и требуя…

На этот раз, когда все кончилось, он лег на спину и, глядя в потолок, подумал: как странно, с каждым разом становится все лучше и лучше.

Он снова прижал ее к себе:

– Ну так как: это только секс?

– Секс умопомрачительно хорош.

– Но только секс?

– Разве я не сказала тебе, что женщине всегда нужно чувство.

– Ты сказала, что таково было мнение, изложенное в телевизионном шоу.

Она рассмеялась. А потом серьезно ответила:

– Ты невозможен, Марк Лакросс. Иногда мне хочется стать огромной, как борец-чемпион, чтобы разорвать тебя на клочки.

– Гм-м, не слишком обнадеживающе звучит.

– Но, может быть, не так уж и плохо. Ты вызываешь неумеренные эмоции – будь то гнев или что-то другое. И я обожаю тебя. Мне нравится твоя честность и даже твоя настырность. – Она усмехнулась. – Мне нравится твоя увлеченность, твое мироощущение.

– Я рад.

– Итак, я излила тебе свою душу. Как насчет твоей?

– Для меня это был только секс.

– Что?! – возмущенно воскликнула она.

– Только секс, – ответил он и рассмеялся. Она размахнулась, чтобы ударить его, но он перехватил руку, притянул Энн к себе и стал целовать в губы, шепча: – Хотел бы я, чтобы это был только секс. Чтобы ты не проникала мне прямо под кожу, чтобы тревога за тебя не сводила меня с ума.

Она облегченно вздохнула и прильнула к нему:

– Нет никаких оснований тревожиться за меня.

– Ну да, конечно, я нахожу тебя бегающей по болотам во время небывалой грозы, и у меня нет оснований за тебя беспокоиться.

– А ты-то что делал в болотах?

– Пришел искать тебя.

– Почему?

– Потому что боялся.

– Почему?

– Не знаю, интуиция, – он запнулся, вспомнив, что еще не сказал ей про опознание Джейн Доу. – Ты ведь от меня знаешь, что еще одну женщину нашли убитой, правда?

Она нахмурилась.

– Задушенной?

– Нейлоновым чулком.

– Эти два убийства могут быть связаны между собой? Я думала, что серийные убийцы действуют всегда одинаково, ведь они и убивают потому, что их извращенные желания находят некое удовлетворение в самом способе убийства.

– Это не обязательно серийные убийства, – ответил Марк. – Когда я начинал служить в полиции, убийства, которые мы расследовали, были главным образом убийствами по личным мотивам. Ревность, алчность служили тогда такими мотивами. С тех пор мир сильно переменился. Все больше и больше преступлений совершают ненормальные, а их жертвами становятся абсолютно незнакомые им люди. И преступники руководствуются именно теми извращенными желаниями, о которых ты говоришь. Но я уверен, что Джину убили по личному мотиву.

– Ты опять про Джона…

Он остановил ее повелительным жестом руки.

– Вовсе нет.

– Ты пришел к выводу, что Джон невиновен?..

– Нет. Просто сейчас я не так уверен в его виновности, как прежде.

– Почему?

– Из-за Джейн Доу, – ответил Марк.

– Ты что-то узнал в связи с ее убийством?

– Нам известно, что в тот вечер, когда ее убили, она была в клубе.

– О Боже мой! Она тоже танцовщица? – с ужасом спросила Энн.

– Нет, она не работала в клубе. Просто она зашла в «Аннабеллу» в тот вечер. Ее видело несколько человек. Проблема в том, что никто не знает, с кем она пришла, пришла ли одна и с кем ушла.

– Да, бедновато.

– Скоро мы получим дополнительные данные на нее. В наш компьютерный век полиция имеет возможность очень быстро получать кое-какую информацию.

– Но убийства могут оказаться и не связанными? – предположила Энн.

– Могут. Джон Марсел мог зарезать Джину, а какой-нибудь придурок – пойти за Джейн Доу, когда она уходила из клуба.

– Может, Джон скоро выйдет из комы.

– Может быть. И будем молиться, чтобы, когда это случится, он смог нам помочь, не уличив себя самого.

– Он, должно быть, что-то знает.

– На это можно лишь надеяться, – предположил Марк.

Энн положила голову ему на грудь, он крепко обнял ее за плечи.

– Марк?

– Да?

Она некоторое время колебалась.

– Марк, когда я была у Джона в палате в ночь убийства Джины, он, прежде чем потерять сознание, действительно кое-что мне сказал.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Ты плохая лгунья. В тот момент, когда ты заявила, будто он ничего тебе не сообщал, я знал, что это ложь.

– В самом деле?

– Да. – Он помолчал с минуту. – Ты вспомнила об этом потому, что теперь хочешь мне это сказать? – осторожно поинтересовался он.

– Да.

– Ну и? Что же он сказал?

– Я думала, он узнал меня и пытается выговорить мое имя.

– Но он сказал что-то другое?

Марк чувствовал, как она дрожит.

– Он произнес: «Аннабелла». Как я уже рассказывала тебе, когда Джон ввалился в мою квартиру, он повторял лишь, что не делал этого. А потом, в больнице, он произнес название клуба.

– Значит, поэтому ты туда и отправилась?

– Убийство каким-то образом связано с клубом.

Марк размышлял. То, что она сообщила, не было для него таким уж откровением. Но если Марсел невиновен, то…

Да, похоже, все идет к тому, что парень окажется действительно ни при чем.

«Аннабелла».

Он крепче прижал к себе Энн:

– Ты больше не будешь совать нос ни во что, связанное с этим делом, поняла?

Она не ответила.

Прихватив ее волосы, он запрокинул ей голову так, что она вынуждена была смотреть ему прямо в глаза.

– Я хочу, чтобы ты держалась подальше от всего этого.

– Хорошо.

Она лгала. У нее и в мыслях не было слушаться его.

– Все становится действительно очень опасным.

– Да, понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! Бегаешь тут по болотам…

– Я пришла повидаться со старушкой и задать ей несколько вопросов. И пришла, заметь, не одна…

– Зато убежала одна.

Энн вздохнула.

– Энн, я совершенно серьезно говорю тебе: не лезь в это дело.

– Я же сказала, хорошо!

– Черт тебя побери! – Она опять разозлила его. Дьявол! Рассердившись, он снова ощутил нарастающее желание. Он опять хотел ее.

Могло случиться одно из двух: покинув этот домик, они со временем станут действительно близкими друг другу людьми, но вероятно и то, что мир расколется для них на две несовместимые половины.

– Еще раз повторяю, Энн, абсолютно серьезно: держись подальше от всего этого!

Она открыла рот, чтобы возразить, но он, чтобы не дать ей еще раз солгать ему, закрыл его поцелуем. Скоро рассвет.

И он собирался еще раз познать наслаждение близости с ней, пока в свете наступающего дня мир не обрушит на них новые беды.

Марк сквозь прикрытые веки ощутил свет и тепло восходящего солнца. Вдруг предчувствие опасности заставило его окончательно проснуться. Снаружи кто-то был…

Там, возле дома.

Он поднялся, осторожно, бесшумно протянул руку за фланелевой рубашкой, которую достал вчера вечером из шкафа для Энн, и надел ее. Потом пробрался в туалетную комнату, постоянно прислушиваясь, нашел там джинсы, надел и их.

Шаги. Крадущиеся. Медленные.

Чуть-чуть шелестит листва под чьими-то ногами.

Перед тем как идти в душ, Марк оставил в клозете свой револьвер. Теперь он достал его, не переставая прислушиваться к каждому тихому шагу за стеной.

Он слышал шелест каждого крохотного листка…

Босиком пересек комнату.

Тихо…

Он ждал.

Дверь распахнулась.

Марк резко прыгнул вперед, держа револьвер в вытянутых руках.

– Стоять! – крикнул он. И тут же: – Сукин сын! Это ты!

Глава 14

Было рано. Эйприл сама не знала, зачем явилась в клуб в такую рань, может, из-за того, что Марта, ставившему почти все групповые танцы, пришлось прийти на работу загодя, чтобы прикинуть, как будут смотреться на сцене несколько новых придуманных им па. В другое время она осталась бы дома с ребенком, но сегодня сестра была свободна, а сама Эйприл чувствовала потребность все время быть рядом с мужем.

Она сидела в баре и пила кофе. Марта она не рассказала о том ужасе, который испытала прошлым вечером, возвращаясь домой, когда ей отчетливо показалось, что кто-то преследует ее и что она видит чьи-то глаза…

Они наблюдали за ней.

Но муж не мог не заметить, как она нервничает, и, конечно, тоже встревожился.

Потому что та женщина была здесь, в клубе, перед тем как ее убили.

Сначала убили Джину.

А теперь вот эту незнакомую женщину.

Жизнь становилась опасной. И в газетах не писали ничего утешительного. Авторы нескольких статеек намекали на то, что женщины, посещающие клуб, стоят того, чтобы их убивали. Это так взбесило Эйприл, что ей захотелось написать в редакцию и задать вопрос: а те невинные девушки-студентки, которых убивают на улицах, они тоже заслуживают смерти? За то, может быть, что молоды и носят на пляже бикини? Возможно, она еще и напишет такое письмо. И очень скоро.

Но не сейчас. Сейчас она слишком взвинчена.

Эйприл тревожилась за собственную жизнь и за всех, кто был ей дорог. Она всегда считала Хэрри Дюваля хорошим хозяином. Теперь она в этом уже не уверена. Сама она с ним не была близка, но другие были. С ней он обращался уважительно. И он никогда никого пальцем не тронул, но…

Она также всегда считала, что люди, посещающие их клуб, в основном совершенно нормальные. Теперь она и в этом не была уверена.

Эйприл насторожилась, когда неожиданно появилась Синди и, вскарабкавшись на высокий табурет рядом с ней, потянулась за кофейником.

– Синди!

Синди была бледна, как привидение, и выглядела вконец измученной.

– Что ты здесь делаешь в такое время? – спросила Эйприл.

– Волнуюсь, – ответила та.

– А что случилось?

Синди тряхнула головой.

– Я… дождь… Такой дождь! – Она залпом выпила почти всю чашку кофе, потом подняла глаза на Эйприл, в них стояли слезы. – Вчера мы с Грегори и бывшей женой Джона Марсела поехали в Дельту.

– Зачем?

– Энн Марсел хотела познакомиться с Мамой Лили Маэ.

Эйприл в задумчивости покачала головой:

– Думаю, нужно быть поосторожнее с этой женщиной. Все же она его бывшая жена.

Синди замахала руками:

– Нет, Эйприл, она очень хорошая. Просто она пытается выяснить, что же случилось.

– Да, но не исключено, что ее попытки будут стоить жизни кому-нибудь еще.

– Эйприл, если Джон не убивал Джину, значит…

– Значит, ее убил кто-то другой. Кто-то, у кого, вероятно, была причина ее убить. Черт, в любом случае Марсел не жилец, он сейчас, как безмолвное растение, так ведь? Джина мертва, он умирает. Не лучше ли оставить все как есть? Боюсь, это единственное, что может нас спасти! – до Эйприл вдруг дошел смысл сказанного ею только что, и по спине пробежала дрожь. – Нет, конечно же, я тоже хочу, чтобы восторжествовала справедливость, но не такой ценой, почему я должна рисковать собственной головой? Синди, я боюсь. О Господи, я ведь не дала тебе договорить. Так что же случилось потом?

– Энн Марсел была в доме с Мамой Лили Маэ. Мы с Грегори сидели у пруда. Мне – ты же меня знаешь – стало скучно, и я отправилась погулять. Когда я остановилась под деревом, на нем вдруг треснул сук. Я до смерти испугалась, закричала как резаная и бросилась бежать куда глаза глядят. И тут начался этот бешеный ливень. Я заблудилась. Мой крик, наверное, и всех других до чертиков напугал, они бросились искать меня и тоже заблудились. Не знаю. Я никого не видела. Мне удалось как-то выбраться к лодкам, и я решила поискать, нет ли кого в лесу возле реки. Обшарила там все вдоль и поперек. Потом хотела вернуться к Маме Лили Маэ, но дорогу перегородило огромное упавшее дерево, мне пришлось идти обратно, к реке. Тогда я поняла, что и Грегори с Энн Марсел, дойдя до этого места, наверняка вынуждены были вернуться к Маме Лили Маэ, чтобы переждать грозу. Я тебе передать не могу, какой был ураган. Мне повезло, что удалось выбраться. Потом я вышла на дорогу, там какой-то рыбак подобрал меня и привез в город. Я сразу же попыталась связаться с Марком Лакроссом, но у него телефон не отвечал. Наконец удалось разыскать его напарника, и Джимми сразу же отправился в Дельту. Вот я и жду теперь известий оттуда.

– Уверена, что с Грегори и этой женщиной все в порядке, – успокоила ее Эйприл. – Мне иногда кажется, что Дельта сейчас – самое безопасное место.

– Да, даже со всеми ее отнюдь не игрушечными змеями и аллигаторами, – угрюмо согласилась Синди.

Эйприл явно хотела что-то сказать, но колебалась. Однако наконец все же решилась:

– Синди, помнишь тот вечер, когда мы узнали, что женщина, побывавшая в нашем клубе, найдена задушенной?

– Да.

– Марта кончал работу позже меня, я собиралась идти домой вместе с Грегори, но он почему-то задержался. Мне тогда еще не было страшно, поэтому я пошла одна.

– О Эйприл!

– Никому из нас больше нельзя ходить ё одиночку! – горячо воскликнула Эйприл.

– Что случилось?

– Видишь ли, в сущности, ничего не случилось, кроме того, что за мной кто-то следил. Я в этом совершенно уверена. Полдороги я бежала бегом, и кто-то бежал следом. А потом…

– Что потом?

– Потом, когда я добежала до дома, никого не было. Я поднялась к себе в квартиру, заперлась, вот и все. Чувствую себя, как сумасшедшая, страдающая паранойей.

Лицо Синди исказилось гримасой, она посмотрела на непроницаемое стекло, отделявшее хозяйский кабинет от зала.

– Давай рассуждать здраво. Джину убили – и нет ничего удивительного, что ты так себя чувствуешь. Наоборот, было бы безумием не проявлять осторожности. И если подумать, мы ведь все знаем, что Хэрри Дюваль постоянно за нами наблюдает. Так что вполне естественно, что мы все время ощущаем, будто кто-то смотрит нам в спину.

– Да, конечно. – Эйприл тоже взглянула наверх и вздрогнула. – Ты когда-нибудь занималась этим с Дювалем?

Синди вспыхнула.

– Занималась? – настаивала Эйприл.

– Да, – призналась Синди.

Эйприл передернула плечами.

– Слава Богу, что у меня есть Марти. Никому и в голову не придет приставать к нам, пока мы танцуем здесь до потери сознания. Ну ничего, очень скоро у нас будет достаточно денег, чтобы убраться отсюда. Господи, как бы мне хотелось, чтобы этот момент наступил прямо сейчас… – Она не сводила глаз с матового стекла дювалевой конторы. – Ну и как он, Дюваль?

– Эйприл!

– Да будет тебе, Синди! Я знаю про половину тех трюков втроем и прочих вывертах, которыми вы развлекаетесь.

– Эйприл, ты же замужняя женщина, мать…

– Правильно. И я наслаждаюсь своей благопристойной жизнью, в то время как ты и другие девушки вынуждены…

– Но Дюваль…

– Дюваль иногда навевает ужас. Я в последнее время стала так пуглива. Он страшный?

Синди задумалась:

– Он выносливый, как лошадь. Любит ходить раздетым перед зеркалом, разглядывая себя, и…

– И что?

– Не знаю, как сказать. В нем есть что-то сатанинское. Какой-то намек на то, что он способен перейти грань, но в то же время… это делает его очень сексуальным. Ему подвластно все, чего он хочет, и он берет это не задумываясь. Он умеет возбуждать. Любит заниматься любовью с двумя женщинами одновременно. По-настоящему возбуждается, наблюдая за другими. Джина. Он обожал смотреть, как Джина…

– Что Джина? – нетерпеливо спросила Эйприл.

– Он любил наблюдать за тем, как это делает Джина, – сказала Синди. – Он вообще любит женщин как таковых. Любит секс. Со многими женщинами. В одиночку, парами, втроем… Он имеет странную власть, подчиняет себе партнеров. Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.

Эйприл замялась, потом спросила:

– Он любит причинять боль?

Синди помолчала, раздумывая:

– Я…

– Эй, вы двое! – крикнул им Марта, и обе женщины встрепенулись. – Раз уж вы здесь, идите-ка помогите мне. Давайте посмотрим, хорошо ли я придумал это па. – Он нежно улыбнулся жене.

Эйприл ответила ему такой же ласковой улыбкой. Они оба были явно испуганы, и он не хотел выпускать жену из поля зрения ни на минуту. Как ей повезло! Марти высок ростом и сложен, как Адонис. К тому же талантлив. Она в жизни не встречала такого милого и умного парня. Как она его любила!

Может быть, им уехать прямо сейчас? Убраться отсюда, пока с кем-нибудь еще не приключилась беда?

По правде говоря, они вдвоем заработали уже много денег и скоро смогут хорошо устроить свою жизнь в каком-нибудь другом месте, нарожать еще детей.

И у их детей будет все, чего только можно пожелать.

– Давайте, давайте посмотрим, что ты там придумал! – раздался другой мужской голос, и обе женщины снова вздрогнули.

К Марти приближался Хэрри Дюваль, собиравшийся посмотреть новый танец. Он оглянулся на ходу и окинул девушек пристальным взглядом своих мерцающих зеленых глаз.

– Дамы? – пригласил он.

Обе тут же направились к сцене.

Эйприл прошла мимо него и спиной почувствовала его взгляд. Горячая нервная дрожь пробежала по ее позвоночнику.

Эйприл обернулась. Смуглая кожа с медным отливом, резкие черты лица, глаза, сверкающие золотистыми искорками, темные волосы, ослепительная белозубая улыбка, полные, чувственные губы. Он наблюдал за ней. Словно знал о ней что-то, чего она и сама о себе не знала…

В этом мужчине действительно было что-то сатанинское.

– Марти, где мне встать? – поспешно спросила она, подбегая к мужу.

Энн проснулась от внезапного испуга. Она услышала какой-то шорох.

– Марк! – прошептала она, шаря рукой по постели.

Марка не было.

Она посреди болот, в хлипком домишке. Одна. Совершенно одна.

А там, снаружи, – Старина Билл. И кто-то еще. Что-то еще.

Где же Марк, черт его побери, и что это она слышала?

Энн осторожно выбралась из кровати, дрожа от страха, что дверь может распахнуться в любой момент.

Может быть, убийца выследил ее, когда она блуждала по болотам?

А если не убийца, то…

Тогда Марковы кузены-каджуны могут прийти сюда и наткнуться на голую женщину. Конечно, лучше, если это окажутся его родственники, но все равно она чувствовала себя крайне неуютно, представляя себе то, что может случиться.

Она нащупала на полу рубашку и быстро натянула ее на себя. Слава Богу, рубашка была огромной и на ней выглядела как платье. Застегнув ее на все пуговицы, Энн закатала рукава и тихонько подкралась к окну.

Дождь прекратился. День был восхитительный.

Там, на дворе, происходило какое-то движение. Слышались шаги, приближающиеся к двери.

Энн прижалась к стене, потом подумала, что, стоя здесь, представляет собой прекрасную мишень.

Схватив в кухне сковороду, она нырнула под кровать.

Дверь отворилась. Показалась пара босых ступней и обтянутые джинсами икры.

Чьи это ноги? Марка?

Идиотка! Несколько часов кряду заниматься любовью с мужчиной и не удосужиться запомнить, какие у него ноги! Нет, не в этом дело, просто сейчас ей плохо видно.

Человек выругался и двинулся через комнату. Потом остановился.

Он заметил ее.

И тут же, схватив за ногу, от чего она вздрогнула в испуге, потащил из-под кровати, где она пряталась. Энн бешено сопротивлялась, прикрываясь сковородой, словно щитом. А потом, размахнувшись, изо всех сил ударила ею нападавшего, попав ему прямо в висок.

Дверь снова распахнулась.

– Какого черта?

Это голос Марка.

– Скажете вы мне, что здесь происходит, черт побери?

Энн перевела дыхание. Бассетоподобный Джимми, напарник Марка. Это его она только что огрела сковородой. Вернувшийся Марк с удивлением смотрел на раненого напарника и полураздетую любовницу.

Энн встала на ноги, одергивая рубашку.

– Простите, – сказала она, переводя взгляд с Джимми на Марка и обратно. – Понимаешь, тебя не было, а я услышала шаги, потом дверь распахнулась так внезапно… О Боже, офицер Дево, надеюсь, я не сильно вас поранила?

– Черта с два! Знаете, как больно! – выпалил Джимми.

Марк, упершись руками в бока, наблюдал за ними, потом сердито вздохнул.

– А зачем вы тащили меня за ногу из-под кровати? – обиженно выкрикнула Энн.

– Потому что я думал, что это вор, который забрался в дом моего друга, – раздраженно ответил Джимми.

– Ты же знал, что она здесь, – напомнил ему Марк.

– Но я не мог предположить, что она прячется под кроватью, – огрызнулся Джимми. – А ты-то где был, черт возьми?

– Я встретил Жака Морэ. У нас серьезные неприятности.

– У тебя точно будут серьезные неприятности, – пообещал Джимми. – Синди Маккена звонила сегодня утром в участок, чтобы заявить, что Грегори Хэнсон и миссис Марсел потерялись вчера вечером в болотах, а тебя не могли найти. Я-то знал, где ты, но подумал, что тебе самому может понадобиться помощь.

– Джимми, ты подоспел как раз вовремя. Нам действительно нужна помощь. Надеюсь, телефон при тебе? Мы только что вытащили Грегори из-под поваленного дерева. Он тяжело ранен. И что еще хуже, слишком много времени провел под открытым небом в бессознательном состоянии. Он в шоке. Мама Лили Маэ и Жак укрыли его, как могли, и пришли ко мне за помощью. Его нужно срочно доставить в больницу.

Энн полными ужаса глазами наблюдала, как Джимми достал свой сотовый телефон и стал связываться с оперативной службой полиции. Он говорил быстро и сжато, повторил все, что сообщил ему Марк, потом сложил антенну, засунул аппарат в карман и сказал:

– Пошли поскорее.

Они заспешили следом за ним. Обернувшись, Энн бросила взгляд на кучу перепачканной одежды, которую сняла с себя вчера, перед тем как принять душ. Черт с ней! Не время думать о вещах и о том, как нелепо она выглядит в мужской рубашке.

Ведь Грегори, быть может, умирает.

Джимми приплыл на большой моторной лодке. Грегори уже лежал в ней, укутанный в несколько одеял, его голова покоилась на коленях у Жака Морэ, который мрачно кивнул Энн, когда та влезала в лодку. От его взгляда явно не укрылся ее странный наряд. Усевшись, Энн тщательно подоткнула под себя края рубашки и, протянув руку, нежно коснулась лица Грегори. Оно было холодным, смертельно холодным!

Глаза у Грегори были открыты, но невидяще смотрели в одну точку.

– Боже милостивый! – прошептала Энн. – Он…

– В шоке, – ответил Марк.

Когда Жак заговорил с ней, она невольно сжалась.

– Сердце у него работает хорошо, миссис Mapсел. Он сильный человек. Очень сильный.

Она согласно кивала головой, кусая губы, чтобы не расплакаться.

– Он еще и очень хороший человек. Где вы его нашли?

– Меньше чем в ста футах от дома, – ответил Жак. – Он наверняка звал на помощь, но ураган заглушал крики. Мы ничего не слышали. А сегодня на Маму Лили Маэ снизошло прозрение, и мы нашли его, но не смогли вдвоем поднять дерево. Тогда Мама Лили Маэ сказала, что Марк может быть у себя в домике, потому что, если он узнал, что вы сюда отправились, он пошел за вами. – Жак окинул ее наряд выразительным взглядом и едва заметно улыбнулся. – Она оказалась права. Вместе с Марком мы подняли дерево и принесли Грегори сюда. – Он усмехнулся. – Марк угадал, что Джимми утром явится за ним, – профессиональная интуиция!

Энн, слушая его, кивала головой, не отрывая, однако, взгляда от Грегори. Цвет лица у него был пепельным.

Лучше бы она в свое время выучилась на медсестру, чем отдавать все время живописи.

Мотор яростно взревел. Правил лодкой Марк. Энн ухватилась за скамью, на которой сидела, моля Бога, чтобы они не врезались в какой-нибудь корень и не перевернулись.

Но Марк хорошо знал Дельту.

Конечно, ведь это его дом.

Они развили неправдоподобно высокую скорость и быстро двигались против течения. Когда лодка причалила, на поле за дорогой их уже ждал вертолет. Санитары бегом ринулись к лодке, положили Грегори на носилки и тут же погрузили в вертолет.

Энн, Марк, Джимми и Жак проводили глазами взмывшую в воздух машину, уносившую Грегори.

Когда вертолет скрылся из виду, Марк обернулся к Энн:

– Садись в свою машину и следуй домой. Я поеду за тобой. У меня тоже здесь машина.

Она, не в силах вымолвить ни слова, повиновалась. Это ее вина. Если бы ей не вздумалось во что бы то ни стало поговорить с Мамой Лили Маэ…

Грегори придавило упавшее дерево. Что это? Знак небес? Или чей-то другой?

Или именно так?

Она с трудом забралась на водительское место и тупо уставилась на руль. Марк стоял у окна и наблюдал за ней.

– Что случилось? – спросил он.

– Ключи, – в отчаянии ответила она.

Он ругнулся.

– Подвинься.

Энн перелезла на пассажирское место. Марк пошарил пальцами под приборным щитком.

Она с интересом наблюдала, как быстро ему удалось соединить провода напрямую. Мотор завелся. Он заметил ее недоумение.

– Ну да, когда имеешь дело с жуликами, невольно кое-что у них перенимаешь. – Он погладил ее по щеке. – Грегори выкарабкается, Энн.

Она опустила голову и сглотнула комок в горле.

– Да, я буду молиться за него. Так же, как и за Джона. А двух женщин уже нет на свете.

– Езжай домой.

Она кивнула.

Марк вылез из машины.

– Я буду ехать за тобой, пока не удостоверюсь, что ты вошла в квартиру.

Она снова кивнула.

Он отошел и махнул рукой остальным.

– Езжай домой, – еще раз предупредил он ее. Он стоял на дороге, босой, в джинсах, обтягивавших его сильные бедра, в красной клетчатой рубашке, очень красивый.

Да, лучшее, что она могла сейчас сделать, это поехать домой. Нужно принять душ.

Переодеться.

Надеть туфли.

Выпить кофе. О Господи, как ей хотелось кофе!

– И оставайся там! – еще строже приказал Марк.

Оставаться там…

Несмотря на все случившееся, этот его приказ ей будет выполнить труднее всего.