Текст книги "Жажда искушения"

– Да, да, да, – пробормотала Синди. Она уже поднималась по лестнице, ведущей в хозяйский кабинет, и ощущение у нее было отвратительное.

Ей не хотелось видеть Дюваля. Сама виновата. Жадность ее обуяла. Он, конечно же, наблюдал за ее проделкой с сумочкой. Что-то новое… Сейчас он снова задаст ей жару.

Зато он хорошо платит, напомнила себе Синди.

И все же ладони у нее вспотели. Она не хотела идти к нему.

Постучав в дверь, она услышала:

– Кто там?

– Синди.

– Входи, я тебя жду.

Он ждал. Открыв дверь, она увидела, что он стоит у стеклянной двери, совершенно голый, и наблюдает за Эйприл и Марти, исполняющими свой танец на сцене. Дюваль был высок ростом, крепко сбит. Синди окинула его взглядом.

Уже возбужден.

У нее подвело живот.

Дюваль обернулся. Она увидела его лицо. Оно расплывалось в медленной улыбке. Потом он начал хохотать.

– Синди… Синди, ты так чудесно танцевала сейчас там, внизу… Ну а здесь будет кое-что другое, правда? Джины больше нет, так что теперь только ты…

– Да, Джины нет, – повторила Синди, с трудом ворочая языком. Он прислал ей две сотни, и она не собирается их ему возвращать.

Чего бы он от нее ни потребовал.

– Ну иди же ко мне, сладкая моя девочка. Ты ведь получила деньги. Так иди сюда. – Он помолчал, окидывая ее с ног до головы возбужденным взглядом. – И сделай все, как положено, детка. С энтузиазмом. С Джиной или без нее, но я хочу получить удовольствие. Если точнее, то я хочу получить еще большее удовольствие.

У входа ее приветствовал парень с черной повязкой на глазу. Увидев Энн, он широко улыбнулся – ведь она приходила в клуб не в первый раз.

Войдя, Энн увидела на сцене Эйприл и Марти. Значит, придется немного подождать, чтобы поговорить с Эйприл.

Она направилась к бару и заметила, что Джон уже там, окруженный толпой девушек. Энн узнала Дженнифер, с остальными она была едва знакома. Они ласкались к Джону, видно было, что они искренне рады ему и хотят его поддержать.

– Миленький, мы знаем, что ты ни в чем не виноват, – заверяла его Дженнифер.

– И намерен это доказать, но я очень признателен вам, дамы, за ваше доверие. Раз вы мне верите, полиции придется получше во всем разобраться.

– Да, только бы поскорее, пока еще кого-нибудь не убили теперь, когда тебя отпустили из больницы, – сказала высокая блондинка с длинными ногами.

Энн кашлянула.

– Энн, это вы! – воскликнула Дженнифер, обернувшись. – Посмотрите, это Джон!

– Да, это Джон, – подтвердила Энн, встретившись глазами со своим бывшим мужем и улыбкой давая ему понять, что ситуация ее забавляет. Джон покраснел. Энн покачала головой, продолжая улыбаться.

– Энни! – воскликнул Джон, вставая. Подойдя к ней, он тепло и сердечно обнял ее. Однако, ответив ему таким же крепким объятием, она почувствовала, как он напрягся, и тут же отпустила его.

– Думаю, им надо поговорить, – тихо сказала девушкам Дженнифер.

– Если вы не возражаете, – подтвердил Джон.

Девушки удалились.

– Прости, – сказал Джон и снова покраснел.

– Да брось, ты ведь все равно ничего не можешь поделать со своим роковым обаянием, а, детка?

– Они – просто мои друзья.

– Я знаю. По-настоящему ты любил только Джину, а этих милашек ты только рисовал.

Он согласно кивнул.

– Я поняла это, как только пришла сюда в первый раз и увидела их.

– Сколько раз ты была здесь? – строго спросил Джон.

– Несколько.

– Тебе не стоит сюда ходить. Энн удивленно подняла бровь:

– Но ты ведь ходишь. Кроме того, я надеялась, что ты в знак благодарности за то, что я спасла тебе жизнь, очнувшись от наркоза, прошепчешь мое имя, а ты вместо этого прошептал: «Аннабелла».

– В самом деле?

– Именно так.

– Наверное, я что-то хотел этим сказать.

– Я так и поняла.

– Ты что-нибудь еще узнала?

– Ну ты же уже слышал: Джейн Доу, которую задушили, в вечер убийства видели в этом клубе.

– Да, это я слышал. Но я имею в виду, не узнала ли ты чего-нибудь, что помогло бы вычислить убийцу?

Она отрицательно покачала головой.

– Я должен что-то вспомнить, – сказал Джон, недовольный собой, – я видел что-то такое, что знаю только я, теперь все в моих руках… Но я не могу вспомнить! Я ничего не вижу за этими проклятыми тенями. Я просто в отчаянии!

– Джон, это может всплыть у тебя в голове совершенно неожиданно.

– Но когда?

– Не знаю. Я… – Энн запнулась. К ним приближался Хэрри Дюваль. Он был в шелковой рубашке и хлопчатобумажных брюках, как всегда элегантный. Широко улыбаясь, он протянул руку Джону.

– Марсел! Как приятно видеть вас. Последнее, что я о вас слышал, это то, что вы в беспамятстве, вроде бессловесного растения, и что вас собираются при первой возможности упрятать в кутузку. А вы вот он, живой, в отличной форме – и свободный, словно птичка!

– Да, мне, считайте, повезло.

Усаживаясь на табурет у бара рядом с Джоном, Дюваль одарил улыбкой и Энн.

– У нас здесь наступили трудные времена, Джон. Без Джины. Очень многие тяжело переживают ее смерть. И полиция снует повсюду. А для бизнеса это, как вы понимаете, очень вредно. Но большинство из нае верят вам. И рады, что вы снова здесь.

– Спасибо, – поблагодарил его Джон. – Я совершенно не сомневаюсь, что теперь, с моим возвращением, у полиции появится ниточка.

– За тобой кто-то следил? – всполошилась Энн.

Джон серьезно кивнул:

– Уверен, что да.

– Это, может быть, Марк?

Джон отрицательно покачал головой:

– Лакросса вызвали сразу же, как только кончили записывать мои показания. Я вышел из больницы уже через час, к тому же мне удалось выскользнуть через черный ход кафетерия.

– Вы знаете, – сказал Дюваль, – мы рады видеть вас снова. Девочки вас обожают. Но… должен вам сказать, что ваша жена затмила вас.

– Поосторожнее с Энни, – предупредил Джон. – У нее… У нее, знаете ли, дочь студентка.

Джон просто невыносим. Энн не знала, чувствовать ли себя польщенной такой неуклюжей попыткой оградить ее от домогательств или оскорбленной тем, что он не считал ее способной выглядеть привлекательно среди здешних красавиц.

– Я пытался подрядить ее на работу, – сказал Дюваль и подмигнул Энн.

При этом она ощутила какую-то странную неловкость. Дюваль вообще возбуждал странные чувства. В его присутствии ей было неуютно, но в то же время он обладал неотразимой сексуальностью.

– Энн не нуждается в работе, она художница, – ответил Джон. – Она… она…

– Она отлично смотрелась бы в моей команде, – перебил его Дюваль.

Джон как-то необычно посмотрел на нее.

– Она отлично смотрится и сама по себе, – сказал он. – И она – моя бывшая жена, Дюваль. А вовсе не танцовщица.

– Ваша бывшая жена очень, очень сексуальна, – поддразнил его Дюваль.

– Ну ладно… – начал было Джон.

Но в этот момент Энн вскочила с табурета. Эйп-рил закончила выступление. Стоя в затемненной левой кулисе, она уже давно манила ее пальцем, но Энн лишь сейчас заметила это.

– Простите меня, – сказала она мужчинам и, увидев их удивленные взгляды, с улыбкой пояснила: – Мне нужно повидаться с приятельницей, – после чего поспешно удалилась.

Эйприл уже исчезла. Пройдя между столиками через затемненный зал, Энн нырнула в кулису. Она была уверена, что Эйприл ждет ее в гримерной, и направилась по коридору в ту комнату, где накануне разговаривала с Синди, Дженнифер и Эйприл.

Постучав, она толкнула дверь. Свет в комнате был погашен, и повсюду скользили какие-то тени.

– Эйприл? – позвала Энн и вошла.

Неожиданно дверь за ней захлопнулась, и комната погрузилась в кромешную темноту.

Энн хотела закричать, но ее рот зажала чья-то рука и чей-то голос прошептал:

– Ш-ш-ш-ш!

Глава 19

Сидя в кабинете Ли Мина, Марк читал окончательное заключение о вскрытии Джейн Доу, которая теперь была опознана как мисс Элли Трейнор из Лос-Анджелеса, Калифорния, тридцати восьми лет, президент и председатель совета директоров туристической компании «Тайм-тревел инкорпорейтед», специализирующейся на организации путешествий для людей, располагающих ограниченным временем. Она жила одна, всецело отдавалась работе, скопила небольшое состояние, не имела ни детей, ни бывших мужей, ни родителей, сотрудники и коллеги ее обожали.

– Справка только что поступила по компьютеру, – сообщил Ли. – Мы, разумеется, проверим, но, похоже, это действительно она. Она приезжала в Новый Орлеан, чтобы ознакомиться с местными возможностями организации туристских маршрутов. В офисе ждали ее возвращения, но она не появилась. Данные совпадают – рост пять футов семь дюймов, вес сто тридцать фунтов, блондинка. Мы сейчас ждем ответа от стоматолога, но, ручаюсь репутацией, он будет положительным.

Марк утвердительно кивал, глядя на прижизненную фотографию женщины. Очень хорошенькая, холеная и утонченная.

– На ужин ела рыбу… – сообщил Ли.

Марк вопросительно взглянул на патологоанатома.

– …которую готовят, насколько мне по крайней мере известно, только в двух местах, – продолжил тот.

– Ты знаток. Где?

– В «Дивинити», на Чарлз-стрит, и в «Эйбелоне», рядом с Бурбон-стрит.

– Сейчас проверим. Можно от тебя позвонить?

– Пожалуйста.

– На работу мисс Трейнор уже сообщили, полагаю?

Ли кивнул.

Нажимая кнопки на телефонном аппарате, Марк продолжал читать заключение. Потом взглянул на часы.

– В Лос-Анджелесе сейчас полдень?

– Да.

Трубку сняла девушка, говорившая с придыханием. Марк представился, выразил соболезнования, а потом попросил о помощи:

– Вы можете мне рассказать, что она делала в Новом Орлеане, с кем встречалась?

– Там должен был быть один джентльмен. Он, знаете ли, такой обаятельный. Он сказал мне, чтобы мы не волновались, когда я позвонила в первый раз… Ну когда мы впервые заподозрили, что Элли пропала.

– Кто он?

– Наша компания уже имела с ним дело и прежде, но на этот раз Элли планировала послать к нему большую группу туристов.

– Вы не могли бы сообщить мне его имя?

– Жак Морэ.

Марк вскинул глаза на Ли, поблагодарил девушку и повесил трубку.

В течение нескольких секунд Хэрри Дюваль и Джон Марсел пристально изучали друг друга.

– Не смотрите на меня так. Я этого не делал! – твердо сказал Хэрри.

– Ну и я этого не делал, – так же твердо заявил Джон. – Я любил ее. Вы это знаете.

– А мне она приносила кучу денег, – напомнил Хэрри Дюваль.

– Но этому пришел бы конец, если бы она вышла за меня замуж.

– Говорю вам, я этого не делал, – повторил Хэрри. – И улики пока еще очень сильно свидетельствуют против вас, а не против меня. А вообще-то у нее в прошлом черт знает сколько всего было. Она ведь до самого последнего дня встречалась и с другими. Вы же не были настолько наивны, чтобы полагать, что она отвергла всех остальных в тот самый момент, когда увидела вас?

– Я не был наивен ни в малейшей степени. Я просто влюбился в нее. Мне было плевать на ее прошлое. И я готов биться об заклад, что Джину убили только потому, что она хотела начать новую жизнь со мной. Кому-то очень не хотелось ее отпускать.

Хэрри Дюваль решительно затряс головой, глядя в стакан кампари, налитый ему барменом. Медленно подняв его, он проглотил содержимое и, глядя на сцену, скорчил гримасу. Джон тоже взглянул на сцену, где танцевала Дженнифер. Она была далеко не так совершенна, как другие девушки, но мужчинам, сидевшим в переднем ряду, это, похоже, было все равно.

– Я ее не убивал. Вы ее тоже не убивали. Жак? – Хэрри снова покачал головой. – Не вижу Жака в роли убийцы. Он слишком корыстен, с него сталось бы шантажировать ее, но убить… Наверное, Джина еще с кем-нибудь встречалась. С кем-то, о ком почти никто из нас не знал.

– С этим копом? – резко спросил Джон. – С Марком Лакроссом?

Многозначительная улыбка искривила губы Хэрри Дюваля.

– Ей нравился этот коп. Очень нравился. Однажды она сказала мне, что такого мужчины у нее никогда не было, а уж у нее их было немало.

Джон понял, что Дювалю доставляет удовольствие злить его, и решил ни за что не поддаваться на провокацию.

– Впрочем, – Дюваль вздохнул, – не уверен, но один раз… Один раз она оставалась здесь и с другим копом.

– С каким – другим?

– С напарником Лакросса. Дево. Джимми Дево.

– Кто-нибудь еще знает об этом?

Дюваль пожал плечами:

– А меня недостаточно? Думаю, она пошла с ним потому, что он узнал…

– Что он узнал?

Дюваль пристально смотрел на Джона.

– Да просто глупая игра. Джине не хватало духовных наставлений Мамы Лили Маэ. Она любила заклинания и магические ритуалы. Иногда они исполняли эти ритуалы на кладбище, и, вероятно, Дево собирался прищучить ее за порчу общественной собственности или что-то в этом роде.

Джон встал:

– Какое это кладбище?

– Это я, это я, – услышала она шепот.

Рука отпустила ее рот, и Энн глубоко вдохнула.

– Эйприл! Черт! Вы напугали меня до полусмерти!

– Просто мы должны быть очень осторожны.

– У меня чуть сердце не остановилось!

– Простите, простите. Я хотела, чтобы никто не узнал, что мы с вами разговаривали. Здесь действительно страшно. Дюваль сегодня вызвал Синди к себе, и с тех пор ее никто больше не видел. Мне так неуютно тут! Мы услышали, что Джона отпустили, и теперь все только и делают, что ходят и испуганно переглядываются. Но я позвала вас потому, что хочу кое-что рассказать. Не знаю, поможет это или навредит, но точно знаю, что мало кто догадывается об этом.

– Ну так скажите же, Эйприл, поскорее!

Они по-прежнему стояли в полной темноте. Эйприл приоткрыла дверь и выглянула наружу, потом, продолжая поглядывать в коридор, громко зашептала:

– Джина оставляла тайные послания людям, исповедующим незаконную ветвь «вуду», на кладбище. Там же они поклонялись своему божеству и исполняли свои ритуалы. – Еще больше понизив голос, Эйприл продолжала: – Они делали это довольно часто, но их никто никогда не ловил за этим занятием. Джина обожала это проклятое кладбище и делала все, чтобы никто не узнал о том, что там происходит. Как-то она сказала: «Если тебе понадобится помощь и не от кого будет ждать ее, найди моих Мэннингов».

– Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Почему ничего не сказали полиции?

Зйприл задумчиво покачала головой:

– Не знаю. Не думала, что это важно, что это может чем-то помочь. Считала, что это просто глупость. Ну кто станет всерьез воспринимать людей, которые в наши дни приносят в жертву цыплят на кладбище? Я боялась причинить вред друзьям Джины. А может, подсознательно хотела, чтобы Джон оказался убийцей, и тогда никому больше ничто не угрожало бы.

Вдруг они услышали стон, раздавшийся в темноте.

Обе оцепенели от ужаса, вглядываясь в мрак гримерной.

Наконец Энн решилась и зажгла свет.

На диване лежала Синди, свернувшись, словно эмбрион в материнской утробе. Она казалась такой маленькой, словно раненый воробышек.

– Синди! – воскликнула Энн и, поспешно подойдя к дивану, опустилась перед ней на колени.

На Синди были джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Обнаженными оставались лишь руки ниже локтей, и Энн увидела на них синяки.

– Синди! – снова воскликнула Энн.

– О-о-о… – Синди поднялась и, моргая, уставилась на женщин.

– О Господи, что он с тобой сделал? – тревожно пробормотала Эйприл.

Энн с ужасом перевела взгляд на нее.

– Дюваль? – резко спросила она.

– Нет, нет… – запротестовала Синди, пытаясь выдавить улыбку. – Хэрри здесь совершенно ни при чем.

– Тогда кто?

– Это креветки.

– Что?

– Думаю, я переела креветок.

– И от этого у вас синяки на руках? – поинтересовалась Энн.

– Мне стало плохо, я упала. Мне просто нужно немного полежать. Я уже выпила лекарство. И мне уже лучше, клянусь. Я спала тут, пока меня не разбудили ваши голоса.

– Ах, Синди, – тяжело вздохнула Эйприл.

– Синди, вы должны сказать нам правду! Ведь может погибнуть кто-нибудь еще.

– Я говорю правду! – твердила Синди. – Пожалуйста, Энн, поверьте мне. Вы должны мне поверить.

– Я должна высказать этому типу все, что я о нем думаю, – после некоторого колебания заявила Энн.

– Постойте, пожалуйста! – умоляюще воскликнула Синди. – Вы сделаете мне только хуже…

Но Энн уже вышла за дверь. Стремительно пройдя между столиками, она вернулась к бару. Джон стоял, собираясь уходить.

Энн встала перед ним, лицом к Дювалю, сверля его яростным взглядом:

– Это вы избили девушку?

– Какую?

– Синди!

– А что с Синди?

Он говорил так искренне и раздраженно, что Энн засомневалась: действительно ли Дюваль виноват в плачевном состоянии Синди.

– Она… она больна, – сказала Энн.

– Говорил же я ей, чтобы она не ела этих проклятых креветок. У нее на них каждый раз такая реакция. Надеюсь, она оклемается до вечера и будет в состоянии работать. Вас я еще не уговорил поработать у меня, а?

– Нет-нет, мы с Энн уходим, – быстро сказал Джон и настороженно взглянул на Энн. – Нам действительно нужно успеть кое-что сделать, прежде чем доблестная полиция нашего округа увяжется за мной снова. Увидимся позже, Дюваль.

– Да уж, непременно увидимся, – подтвердила Энн, но Джон уже тащил ее к выходу, который по-прежнему охранял одноглазый вышибала. Он широко улыбнулся и приветливо помахал им вслед.

– Нужно взять такси, – сказал Джон. – Быстро. Полицейские наверняка уже пронюхали, что я сбежал из больницы. И они, конечно же, явятся сюда, – он сердито взглянул на Энн. – За тобой никто не следил?

Она покачала головой.

– Не верится, что они оставили тебя без присмотра.

– Думаю, не оставили.

– Думаешь?

– Днем я видела напарника Марка.

– Напарника Марка?

– Дево.

– Я не доверяю ему – впрочем, я не уверен, что доверяю и самому Лакроссу. В конце концов известно же, что он спал с Джиной. А только что я узнал, что однажды она провела ночь и с его напарником.

– В самом деле? – Энн вздрогнула. – Именно он наблюдал сегодня за моим домом, но я вышла через черный ход магазина на первом этаже.

– Молодец. И все же нам нужно поторапливаться.

– Постой! Я кое-что знаю. Нам нужно поехать…

– Дюваль только что говорил…

– Ты не понимаешь! Эйприл сказала, что Джина оставляла послания…

– …что некие вудуистские ритуалы отправлялись…

– …на кладбище, – произнесли они в один голос и уставились друг на друга в изумлении.

– Тебе не надо туда ходить, – сказал Джон.

– Я тебя одного не отпущу. Все будет хорошо. Джон, ради Бога, не возражай, ты никуда без меня не поедешь. Вон такси, быстро помаши ему!

Она подтолкнула Джона, и через секунду они уже сидели в машине.

Водитель не поверил, когда они сказали ему, куда ехать.

– Эй, ребята, вы что, сегодня же полнолуние! Повсюду полно всяких безумцев!

– Все в порядке, – заверил его Джон.

– Но кладбища по ночам закрыты! – возразил таксист.

– Мы хотим просто походить вокруг, – успокоила его Энн.

– Вот дождетесь, что кто-нибудь прострелит вам голову, больно опасное место вы выбрали, чтобы «походить вокруг».

– Мы будем осторожны, – добавил Джон.

– Вы хотите, чтобы я вас там ждал? – тревожно спросил таксист.

– Нет! – ответила Энн, взглянув на Джона. – Нас… нас друзья заберут оттуда.

Шофер доставил их по назначению, получил от Джона хорошие чаевые, но не переставал ворчать:

– Мертвых друзей, вот кого вы там найдете себе на голову. Мертвых друзей. – Потом он рассмеялся. – Ну и ну! Кладбище. Полнолуние. И я только что скинул пару покойничков. Черт знает что происходит! Ну и дела!

Он наконец уехал.

Джон и Энн растерянно смотрели на высокие стены и крепкие решетки.

– Я тебя подсажу, – сказал Джон.

– Нет, у тебя швы разойдутся! Я сама тебя подсажу.

– Я мужчина.

– Но в лучшей форме сейчас я.

– Энн…

– Ш-ш, – вдруг шепнула она. – Слушай!

До них действительно доносились какие-то звуки, похожие на пение.

– Подсаживай меня! – приказал Джон. Он бросился к стене, Энн с силой подтолкнула его вверх. Очутившись на гребне стены, Джон свесился и протянул ей руку. Схватившись за нее, Энн вскарабкалась наверх, после чего они оба бесшумно спрыгнули на землю по другую сторону забора и застыли, прислушиваясь.

– Это где-то в глубине кладбища, – прошептал Джон.

– Джон, может, нам подождать полицию, которая наверняка за нами следит? Страшно!

– Если мы будем ждать полицию, мы никогда ничего не узнаем. Как только эти ребята почуют приближение полиции, они разбегутся, только мы их и видели.

Он крепко сжал ее руку.

– Пошли. Мы должны держаться вместе.

И они двинулись через кладбище.

Ночью оно представляло собой весьма зловещее место. Время и стихии разрушили многие надгробья. Круглолицые херувимы, танцующие на куполе какого-то склепа, накренились, и Энн казалось, что они злобно уставились на нее сверху своими стертыми глазами. Полная луна лила свет на статуи и могильные плиты, отбрасывая причудливые тени.

Голоса были слышны все громче, они пели что-то монотонное на своем диалекте.

– Подойдем поближе, – шепнул Джон.

Энн неожиданно ударилась обо что-то, оступилась и чуть не закричала, Джон вовремя закрыл ей рот ладонью. Энн опустилась на выщербленный камень и потерла подбородок.

– Чуть не упала из-за этого сломанного креста, – прошипела она.

Джон не обращал на нее никакого внимания. Он всматривался в дальний конец кладбища.

– Вон они там, в глубине, – шепотом сообщил он, отходя от Энн на несколько шагов и, вытянув шею, вглядываясь куда-то вперед. – Ты можешь идти, Энни?

Она ответила не сразу, продолжая тереть ушибленный подбородок, потом подняла голову, чтобы ответить, и тут заметила надпись, выбитую на каменном склепе, неподалеку от которого сидела: «Мэннинги».

Она резко втянула носом воздух, встала и как завороженная направилась к склепу, ступая по каменной дорожке, которая вела к нему.

Чугунная дверь склепа была открыта, половинка ее висела на сорванных петлях, упираясь в землю. Энн помедлила. Потом пошла дальше.

И в этот момент луна зашла за облака.

– Джон, – позвала она обернувшись и тут же выругала себя: как же она забыла о Джоне? А теперь…

Теперь она осталась одна.

– Джон, черт тебя возьми, где ты? – громко и сердито зашептала она.

Ответа не было.

«Мэннинги».

В этом открытом склепе должен таиться ответ.

Энн нерешительно сделала еще шаг вперед. Еще. Она пыталась что-нибудь разглядеть.

«Дура! Надо было прихватить с собой фонарик, – пробормотала она. – Но, уходя из дома, я ведь не знала, что придется ночью таскаться по кладбищу. Я никогда еще ночью не бродила по кладбищам. А также не была завсегдатаем стриптизных заведений. И потом, зачем нужны бывшие мужья, если не для того, чтобы время от времени устраивать эмоциональные встряски? И конечно же, я не привыкла к такой интенсивной сексуальной жизни… гм-м, интересно, можно ли считать сексуальную жизнь достаточной платой за ужас, который испытываешь, бродя по кладбищу среди ночи?

– Господи, я же сама с собой разговариваю! – Она замолчала, остановившись на пороге склепа. – Но мне нужно разговаривать хотя бы с самой собой, так я по крайней мере не услышу, если заговорят покойники, – прошептала она.

Тоненький луч лунного света, выйдя из-за облаков, осветил внутренность склепа. Это оказалось помещение примерно десять на десять футов, где на разных уровнях были захоронены в стенах несколько поколений Мэннингов.

Большинство надгробных плит было вскрыто, внутри виднелись гробы, некоторые были сломаны. На самом нижнем уровне зиял провал: и стена в этом месте, и гроб были разрушены. В лунном свете там что-то блестело.

Клочок бумаги? Это здесь Джина оставляла свои послания? Тайному любовнику?

Энн сделала шаг в глубину склепа. Листок бумаги или то, что там было, внезапно исчезло. Энн прошла дальше.

Вдруг она почувствовала у себя за спиной какое-то движение и резко развернулась. В этот момент что-то тяжелое обрушилось на могильную плиту, просвистев в дюйме от ее головы. Энн шарахнулась в сторону, потом нырнула вниз, уворачиваясь от чего-то, что рассекало воздух, словно дубинка.

Бросившись назад, к дверному проему, она выскочила наружу и стремглав помчалась по дорожке.

Луна снова ушла за облака.

Энн продолжала бежать и кричать, потом споткнулась и упала. Она попала на низкое, сломанное надгробие и почувствовала что-то у себя под подбородком. Когда она нащупала предмет рукой, ее охватила дикая паника.

Кость. Человеческая кость! Берцовая?

Энн вскочила на ноги и, забыв о том, что может покалечиться, бросилась, не разбирая дороги, в сторону, потом в другую. Вскоре она потеряла всякую ориентацию. Луна проглянула сквозь облака, и тут Энн остановилась, как громом пораженная.

Прямо перед ней стояла фигура в черном плаще с капюшоном. Поначалу она не могла разобрать лица, потому что человек наклонил голову.

Потом он медленно поднял ее.

Перед Энн стоял Жак Морэ.

У нее вырвался крик ужаса.

– Нет, нет, пожалуйста! – задыхаясь, произнес он.

«Что – пожалуйста?» – Энн в страхе повернулась, чтобы бежать в другую сторону, и уткнулась в кого-то еще.

Тут уж она закричала и заметалась так, словно рой демонов гнался за ней.

– Энн! – услышала она голос Джона где-то поблизости.

Нет, если Джон сейчас приблизится к ней… Впечатавшись в стену из живой плоти, остановившую ее бешеный бег, Энн подняла лицо.

– Энн! Это Марк, остановись!

– Марк? – слабо прошептала она.

Со всех сторон к ним сбегались люди. Все еще прижатая к Марку, Энн оглянулась. Здесь был Джон.

И Хэрри Дюваль.

С соседней дорожки сюда же подходил Джимми Дево.

Все они остановились как вкопанные, уставившись друг на друга.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – строго спросил Марк.

Энн попыталась освободиться от его рук.

– А что… что вы здесь делаете? – подозрительно обратилась она к нему самому. За ее плечом стоял Джимми Дево, которому она тоже не доверяла.

– Что значит – что я здесь делаю? – Марк повернулся к Джимми. – Жака поймали?

– Должно быть, ребята взяли его, пойду проверю, – ответил Джимми.

– Жак? – удивленно спросил Джон, глядя на Марка. – Вы приехали сюда, потому что знали, что Жак будет здесь?

– Мы собираемся задержать его по подозрению в убийстве Элли Трейнор, она же – Джейн Доу, – объяснил Марк. – Секретарь Жака сообщил нам, где его можно найти в ночь полнолуния, – добавил он. – А вы сбежали от моих ребят, которые за вами следили в больнице, Джон.

– За мной кто-то следил? – с невинным видом переспросил Джон.

– А вы! – сказал Марк, крепко сжимая Энн за плечи. – У вас здравого смысла меньше, чем у глупого ребенка!

– Эй! – вступился за Энн Джон.

– Вы-то что здесь делаете, черт вас возьми?

– Пытаюсь расследовать убийство, поскольку полиция с этим не справляется! – сухо сообщила ему Энн.

– Пошли, – сердито скомандовал Марк. – Мы все отсюда уходим.

Как они и предполагали, такси, чтобы ехать обратно, им не понадобилось.

Их увезли на полицейских машинах.

В участок.

Жак Морэ, признавший, что участвовал в ритуальных жертвоприношениях на кладбище, но отрицавший какое бы то ни было свое отношение к убийству Элли Трейнор, был помещен в камеру, по крайней мере на ближайшие сутки, пока ему не предъявит обвинение окружной прокурор. Джон, Хэрри Дюваль и Энн сидели в комнате, где не было ничего, кроме стола и нескольких стульев, и пили кофе, пока наконец к ним не вернулся Марк.

Сложив руки на груди, он прислонился к стене.

– Вы первый, Дюваль. Что вы делали на кладбище?

Хэрри пожал плечами:

– Я слышал о ритуалах, которые кое-кто отправляет там в ночь полнолуния. Не далее как сегодня вечером рассказывал о них Джону. Я подумал: раз он главный подозреваемый в деле об убийстве Джины, он имеет право знать это. А потом я заволновался: вдруг он бросится на кладбище и его жена за ним? И пошел, чтобы помочь им, если понадобится.

– Джон?

– Вы слышали, что сказал Дюваль? Мне терять нечего, Лакросс. И я пытаюсь найти хоть что-то, прежде чем вы потащите меня в тюрьму. Если, конечно, вы не считаете, что Жак Морэ убил обеих женщин. У меня-то петля все еще на шее?

– У нас ни на кого нет пока достаточных улик, – ответил Марк. – И ваша кровь на Джине все еще очень осложняет ваше положение. Но зачем вы потащили на кладбище Энн, подвергнув ее страшной опасности? Я задерживаю всех вас за вторжение на кладбище в неположенное время.

– Пустая трата денег налогоплательщиков, вам не кажется? – заявил Хэрри.

Марк, казалось, его даже не слышал. Он неотрывно смотрел на Энн.

– Тюрьма может оказаться самым безопасным для вас местом, – заметил он.

Энн ничего не ответила. Она до сих пор никому не рассказала о том, что подверглась нападению в склепе Мэннингов.

– Жак Морэ арестован за убийство? – это интересовало ее больше всего.

– Пока задержан по подозрению, – ответил Марк. – Единственное, что нам известно наверняка, так это то, что он ужинал с еще живой Элли Трейнор и был последним, кого с ней видели.

Может, там, в склепе, Жак искал какую-нибудь чертову записку, оставленную Джиной?

Так он следил за ней сегодня вечером!..

Ждал, хотел проломить ей голову дубинкой?

Так же, как Грегори хотели проломить голову в ту ночь, когда разразился ураган.

Значит, это был Жак Морэ, подумала она. Господи, ну конечно, это должен быть он. А теперь он под арестом и, даст Бог, будут найдены улики, что это он убил обеих женщин.

– Если вы меня ни в чем не подозреваете, Марк, можно мне уйти? – вежливо спросил Хэрри.

– Да, да, вы можете идти, – ответил ему Марк. Хэрри заспешил к выходу.

– Значит, мы с Энн тоже свободны? – с надеждой спросил Джон.

– Вас я сам отвезу, – заявил Марк.

Джон двинулся первым, Энн – за ним. Она все время чувствовала, что Марк идет сзади, не отступая от нее ни на шаг.

Выйдя на улицу, она устремилась к передней пассажирской дверце его машины, предоставив Джону сесть сзади.

– Сначала я завезу вас, Джон, – сообщил Марк.

– Нет, не нужно, отвезите меня к Энни. Не думаю, что ее следует оставлять одну.

– Вы – бывший муж, не забывайте.

– Я буду спать в комнате Кати, хотя это и не ваше дело. Но одна она быть не должна.

– Она и не будет одна, – заверил его Марк.

– Что?! – возмущенно воскликнул Джон.

– Я буду спать у нее на диване.

– Да неужели? Не есть ли это некоторое превышение полномочий полиции?

– Не будете ли вы оба любезны прекратить говорить обо мне так, словно меня здесь нет? – саркастически попросила Энн.

– О Господи! – изумленно выдохнул Джон, и Энн почувствовала, как его руки легли ей на плечи. – Ты спишь с ним!

– Джон, тебя совершенно не касается, с кем я…

– Вы – лишь бывший муж, – ядовито напомнил Марк. – И вы с ней больше не спите. К тому же вы любили Джину и собирались на ней жениться, не забыли?

– Да, пусть я бывший муж, но это больше, чем случайный новый любовник, – продолжал настаивать Джон.

– Прекратите немедленно! – прошипела Энн. – Клянусь, я обоих вас выставлю…

– В комнату Кати? – быстро подхватил Марк.

– На диван? – одновременно с ним спросил Джон.

– Приехали, – сообщил Марк.

– Вот именно, и я иду наверх одна, – решительно заявила Энн.

– Черта с два! – воскликнул Марк.

– Ни за что на свете, – эхом отозвался Джон.

Энн тяжело вздохнула и стала подниматься по лестнице. Мужчины следовали за ней.

Оба.

Не отставая ни на шаг.