Текст книги "Родственные души"

Глава 11

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ я чувствовала себя уже лучше.

Может, дело в исцеляющей силе сна, вызванного плачем. Может, разумная часть моего мозга наконец одержала верх. Или, может, все зашло слишком далеко, и я просто хотела снова стать самой собой. Так или иначе, когда я проснулась, в голове была лишь одна мысль: «Забудь об этом».

Я слишком много плакала из-за Ноя. И вдруг поняла. На кого были потрачены мои слезы и часы тоски? На мальчика. Глупого мальчика. Я никогда не была такой. Мне вспомнился тот день на пустыре, когда я дала себе слово не связываться с ним и злилась на свою нерешительность. Но не сдержала обещания. А теперь, как и ожидалось, чувствовала себя ужасно. Я получила по заслугам.

Когда перед глазами всплыл его поцелуй с Порцией, мне даже физически стало неприятно. Грудь сжало, навернулись слезы. Я глубоко вдохнула, выдохнула и постаралась избавиться от эмоций.

– Я больше не допущу, чтобы из-за этого парня мне было дерьмово, – громко произнесла я.

И поверила себе. Наконец после всех этих недель я увидела свет в конце тоннеля и почувствовала себя сильной. А еще появилась уверенность, что при следующей встрече мое тело не отреагирует, как прежде. И всего-то понадобилось несколько недель страданий и непрекращающихся слез. Не так уж и много. Главное, что я добилась этого.

Чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовала, я сбежала вниз, чтобы позавтракать с родителями. Мама помешивала что-то на плите, а папа погрузился в чтение газеты.

– Мм, как вкусно пахнет! – воскликнула я.

– Яйца будут готовы через пять минут, – сказала мама.

– Ням-ням, спасибо.

Я достала дорогущий апельсиновый сок, который мы пили только по выходным, и налила себе большой стакан, а потом подсела к папе.

– Что происходит в мире? – делая большой глоток, спросила я.

– Все как обычно. Еще один день, наполненный мучениями, – дежурный ответ.

– Войны и бомбы?

– Нет, не сегодня. Только политики, портящие все.

– Тогда все по-старому.

– Чем собираешься сегодня заняться? – Он перелистнул страницу.

Я задумалась:

– Возможно, прогуляюсь. Пока на улице хорошая погода. А потом займусь курсовой по психологии.

Я скорчила рожицу.

– Изучаешь что-то интересное?

– Не особо. Психология только кажется интересной.

Папа посмотрел на меня поверх газеты:

– Боюсь, то же самое можно сказать о большинстве вещей в мире.

Мама поставила перед каждым тарелку с ароматным желтым омлетом.

– Так, еще слишком рано для пессимизма, – сказала она.

– Но это правда! – откусив от тоста, возразила я.

– Это не аргумент. Ты должна радоваться и верить в лучшее, пока молода, и учиться на наших ошибках, чтобы не повторять их.

– Это не так работает. Мы, как и вы, совершаем ошибки, а потом пытаемся убедить своих детей избегать их, но они все равно наступают на те же грабли, что и мы.

Мама нахмурилась и повернулась к папе.

– Это ты виноват, что она такая циничная! – сердито произнесла мама. – Откуда еще ей это взять?!

Папа в ответ просто набил рот омлетом и вновь погрузился в чтение газеты.

Это был хороший завтрак. И дело не только в еде, но и в атмосфере. Я чувствовала себя лучше после прозрения, а мама, казалось, ощутила, что я вышла из «фазы переживаний». Она не упоминала про доктора Эшли. Впервые все было именно так, как и должно быть. Я помогла помыть посуду и побежала наверх, чтобы переодеться.

Зазвонил домашний телефон, и я, проходя мимо, взяла трубку:

– Алло!

– Поппи, ты как? Сто лет тебя не видела!

Это была моя сестра Луиза. Услышав ее голос, я сразу же расплылась в улыбке:

– Все нормально. Жизнь в Мидлтауне все так же увлекательна.

– Что не так уж и плохо.

– Тебе легко говорить, ты-то сбежала.

Она засмеялась. Луиза познакомилась с мужем в университете, и они поженились сразу после выпускного. Может, это и романтично. Но я не была в этом уверена. И иногда задавалась вопросом: что случилось бы, выбери она другой университет? Повстречала бы кого-то другого и вышла за него замуж? Или познакомилась бы со своим мужем Дэйвом как-то иначе?

– Мама дома? Мне нужно обсудить с ней планы на Рождество.

– Уже?

– Уже. Маме Дэйва захотелось определиться, насколько большую индейку ей покупать, поэтому она хочет знать, поедем мы к ней или она – к нам.

– Эй, приезжайте сюда! Пойду поищу маму.

– Позвони мне в ближайшие дни, чтобы нормально поболтать.

– Договорились.

Я позвала маму, подождала, когда она заберет трубку, а потом сказала, что ухожу.

В воздухе ощущалось приближение осени. Я дошла до пустыря, села на любимую скамейку и ощутила прохладный ветерок. Я была тут одна. Легла на спину, закрыла глаза и погрузилась в спокойствие. Солнечного тепла хватало, чтобы не замерзнуть. Я закрыла глаза, чтобы прислушаться к пению птиц. Затем улыбнулась и почувствовала, как меня охватывает полудрема.

Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг я ощутила холод на своем лице. Оно оказалось в тени. Я открыла глаза и прищурилась, чтобы рассмотреть того, кто загородил мне солнце. И чуть не свалилась со скамейки от удивления. Это был Ной.

– Поппи!

Я изо всех сил старалась подняться, совершенно не понимая, какого черта он здесь делает. Ной же изумленно наблюдал за мной. В выражении его лица отсутствовала вчерашняя злоба.

– Почему каждый раз, когда я тебя вижу, ты оказываешься в горизонтальном положении?

Я прислушалась к ощущениям, которые он вызывал во мне, и села. Мое сердце забилось чуть быстрее, но это от неожиданности. Помимо этого… нет, все как всегда. И это хорошо. Очевидно, сработало мое прозрение:

– Какого черта ты здесь делаешь?

Я не забыла его отвратительную ухмылку и не горела желанием вести себя дружелюбно.

– Хотел спросить тебя о том же.

Ной показал на место возле меня:

– Не возражаешь, если я присяду?

Я покачала головой, и он сел. Не то чтобы близко. Скорее так далеко, что если бы он сел чуть подальше, то свалился бы в грязь.

– Я всегда сюда прихожу, – ответила я, все еще шокированная его неожиданным появлением. – Это мое любимое место в мире.

И повернулась, чтобы посмотреть на него. Задержала дыхание, убеждаясь, что мое тело ведет себя должным образом.

Ной смотрел на меня:

– Это так странно. Я тоже часто сюда прихожу.

Мы оба погрузились в задумчивую тишину.

– Где ты живешь? – спросила я.

– На Грин-Оук-драйв.

– Это же тут, за углом.

– А ты?

– Эш-роуд. – И добавила: – Мне кажется, об этой поляне знают только те, кто живет неподалеку.

Ной кивнул. Я рискнула еще раз взглянуть на него, уверовав в свою новообретенную силу. Он был все так же великолепен, даже несмотря на то, что оделся, явно не планируя кого-нибудь встретить: широкие джинсы с дыркой на колене и серый шерстяной джемпер, а его волосы растрепались и торчали в разные стороны.

Кто-нибудь другой выглядел бы на его месте неряшливо, но мне бы и в голову не пришло сказать так о нем. И тут я поняла, что тоже не ожидала никого встретить, и запаниковала. Не накрасилась, не помыла голову. Вырядилась в огромную толстовку с логотипом группы, которую боготворила в пятнадцать лет. Я тут же попыталась пригладить волосы пальцами.

Мы погрузились в тишину. Было неловко. Ужасно неловко. Наконец Ной нарушил молчание.

– Поверить не могу, что ты здесь, – глядя на меня, сказал он. – Это слишком странно.

Я никак не ожидала, что он решится заговорить со мной после тех слов. Может, сейчас, когда он с Порцией, они его больше не расстраивают. От этой мысли мне слегка поплохело. Прежде чем я обдумала свои слова, они произнеслись сами собой:

– Ной, мне правда очень жаль.

Он приподнял бровь:

– За что?

Слова продолжали литься из меня:

– Я поступила как сука. Обычно я не веду себя так. Никогда. Ладно, может, иногда. Но я не могу перестать думать о случившемся. И чувствую себя ужасно. Я не попросила прощения. А сейчас прошу. Прости меня. – Я задержала дыхание, ожидая его ответа.

Он посмотрел на город, простирающийся перед нами. Я почувствовала себя глупо. А еще осознала, насколько грязными были мои волосы.

– Это правда очень странно, – все еще сосредоточенно глядя вдаль, сказал он.

– Почему?

Когда он повернулся, я сполна ощутила мощь этих черных глаз. Он внимательно смотрел на меня, а я на него. Мое сердцебиение начало ускоряться, но пока обошлось без обморока.

– Странно потому, что я прихожу сюда, когда мне надо подумать. И последние пару недель я думал только о тебе.

Я сглотнула, не веря, что моя невинная прогулка вернула этого парня в мою жизнь. Так стремительно. Так быстро.

– На самом деле я пришел сюда очистить голову после вчерашнего вечера. У меня уже получалось не думать о тебе, пока я не увидел тебя на «Музыкальной ночи». Поэтому мне кажется странной сегодняшняя встреча.

Я продолжала молчать.

– Кстати, почему ты лежала на скамейке? – спросил он. – Знаешь, это не кровать.

Я улыбнулась:

– Мне было удобно.

– Я заметил.

– Я не ожидала кого-нибудь здесь встретить. Кстати, именно поэтому выгляжу так дерьмово.

Он снова уставился на меня, а потом очень медленно убрал прядь моих волос за ухо.

– Ты не выглядишь дерьмово.

Я покраснела. Не в силах справиться с напряжением, я отвернулась от него, чтобы посмотреть на городок и попытаться собраться с мыслями.

Снова воцарилась тишина. И все еще было неловко.

– Тот парень, с которым ты вчера танцевала…

Теперь мне казалось, что в его голосе появилась злость.

– Он твой бойфренд?

И тогда я расхохоталась:

– Что?

Какое-то время я не могла ответить, потому что продолжала смеяться.

– Ты это серьезно?

Ной явно был сбит с толку.

– Да. А что? Почему ты смеешься?

– Он не мой бойфренд. – Я покачала головой, пытаясь успокоиться. – Это Фрэнк. Честно говоря, если бы ты с ним познакомился, то сразу бы понял, что он не может быть моим парнем.

Ной все еще выглядел озадаченным.

– Почему?

Я откинула голову:

– Господи! Фрэнк вроде как полная моя противоположность. Наше общение ограничивается уроками английского, на которых мы подначиваем друг друга.

Но это не убедило Ноя.

– Я бы не сказал, что вы подначивали друг друга прошлым вечером, – произнес он сквозь сжатые зубы.

Я вспомнила танцы, которые видел Ной. Думаю, именно они вызвали подозрение, ведь он не знал, что мы просто дурачились.

Я пожала плечами:

– Мы просто танцевали. По правде говоря, обычно Фрэнк такую музыку не выносит. Так что прими это за комплимент.

А потом я вспомнила Порцию и возмутилась:

– И вообще, какое тебе дело до того, с кем я танцевала? Разве не был ты слишком занят, всасывая лицо той роскошной коровы, чтобы обращать внимание на что-то еще? Кстати, публичные проявления страсти выглядят не очень красиво.

Злость испарилась с лица Ноя, а на смену ей пришла губительная игривая улыбка.

Я же злилась:

– Что?

– Ты ревнуешь, Поппи?

Меня поймали с поличным.

– Заткнись! Ничего подобного! Просто мне не нравится, когда люди целуются и обнимаются при всех. Это отвратительно!

Я смерила его сердитым взглядом:

– Ты отвратителен!

Вместо того чтобы рассердиться, он пересел поближе ко мне. Я уставилась на уменьшающееся расстояние между нами.

– Думаю, ты ревнуешь.

– А я думаю, что ты потаскун.

Настала его очередь разразиться смехом:

– Что это значит?

– Тебя так многие называют, – объяснила я, не уверенная, почему рассказала ему об этом. – Говорят, ты меняешь девушек, как люди с недержанием рулоны туалетной бумаги.

Почему я упомянула про недержание? Но, казалось, Ной не разозлился на предпринятую мной атаку. И все так же раздражающе улыбался.

– Так, значит, Порция – твое последнее завоевание?

Затаив дыхание, я ждала его ответа.

Ной склонился ближе. Теперь наши лица почти касались друг друга. Это уменьшило мою злость.

– Тебя бы это расстроило? – прошептал он.

«Конечно, меня бы это чертовски расстроило». Я не отодвинулась, но отвела взгляд.

– Мне плевать, чем ты занимаешься, – соврала я. – Это касается только тебя.

Ной отодвинулся и снова посмотрел вдаль.

– Значит, ты бы ничего не почувствовала, скажи я тебе, что использовал ее, чтобы заставить тебя ревновать? – небрежно спросил он.

Я так же беззаботно ответила:

– Нет.

«Как легко я соврала!»

– Хотя любая феминистка высказала бы тебе пару ласковых за то, что ты ведешь себя как полная задница. Бедная девочка!

«И снова ложь».

Ной закатил глаза:

– И правда бедная. Она тоже меня использовала. Ей совершенно наплевать на то, кто я такой. Ей просто нравится роль подружки бога рока.

– Ной, мне неприятно тебе это говорить, но ты не бог рока. Просто гитарист одной из групп с глупейшим названием из всех, которые я когда-либо слышала.

После этих слов он схватил меня за руку и крепко сжал. Я посмотрела на наши переплетенные пальцы и почувствовала, как внутри меня пронесся бешеный импульс энергии. Это было немного болезненно и к тому же удивительно. Я посмотрела в его черные глаза и потерялась.

– Поппи, – прошептал Ной, все еще сжимая мою руку. – Между нами что-то происходит. И я был бы признателен, если бы ты перестала притворяться, что этого нет.

Мое дыхание участилось. А он продолжал:

– Я не говорю, что ты должна выйти за меня замуж или начать со мной встречаться. Но, может, мы сходим выпить кофе и постараемся выяснить, что происходит?

Я немного помолчала, а потом вздохнула:

– Ладно.

Еще одна белоснежная улыбка, и в моем животе заплескались дельфины.

– Не думаю, что могла бы отказать, даже если бы попыталась.

Он поднялся и предложил мне руку. Я взяла ее, чувствуя еще одну волну энергии, пронзившую нас.

– Спасибо, Господи, – сказал Ной.

И мы пошли, держась за руки, по тропинке с обжигающей крапивой.

Глава 12

МНЕ ПРИШЛОСЬ УГОВАРИВАТЬ Ноя зайти ко мне, чтобы я могла привести себя в надлежащий вид.

– Но ты и так хорошо выглядишь! – возмутился он.

– «Хорошо» в этом случает значит «дерьмово», – ответила я и задумалась, дождется ли он, если я помою голову.

– Девушки такие странные.

– Это делает нас загадочными.

– Загадочными – это преуменьшение.

Подойдя к дому, я замешкалась, а потом высвободила руку.

– Ты можешь подождать здесь? – глядя в землю, спросила я.

Ной посмотрел на наш небольшой дом и улыбнулся:

– Так вот где ты живешь!

– Ты же не собираешься меня преследовать, правда?

– Тебе бы это понравилось.

– Не думаю, что людям нравится, когда их преследуют. Это не то, что обычно включают в список главных событий жизни.

И снова улыбка, от которой мой желудок совершил кульбит.

– Да, но их же преследую не я, верно? Я потрясающий. И очень вежливый. Так почему я не могу войти?

Я подбирала нужные слова:

– Если ты зайдешь, то встретишься с моей мамой, а это не очень хорошая идея.

Он выглядел озадаченным.

– Понимаешь, она волнуется за меня. А уж если увидит тебя, то мне придется объяснить, кто ты. Я не уверена, что смогу. Будет проще, если ты подождешь на улице.

Он кивнул:

– Достаточно честно.

– Буду через пять минут.

Я знала, что проторчу дома минут десять, и почувствовала легкую вину за то, что оставляла его здесь. Но мама станет невыносимой, если увидит его.

Я поспешила в дом. И только начала подниматься по лестнице, как тут, словно читая мои мысли, появилась мама.

– Привет, дорогая, – сказала она, удерживая кучу постиранных вещей. – Хорошо прогулялась?

Я прошмыгнула мимо нее, чтобы максимально сократить допрос.

– Куда ты собралась? – крикнула мама мне вслед.

– Просто в центр.

– Куда именно?

– Выпить кофе.

– А с кем?

Ей стоило устроиться следователем в МИ-5[14]14
  МИ-5 – официально Служба безопасности (англ. MI5 – Military Intelligence, Security Service) – государственное ведомство британской контрразведки, осуществляющее свою деятельность в соответствии с полномочиями, предоставленными «Законом о службе безопасности 1989 года» министру внутренних дел Соединенного Королевства, но не входящее в структуру министерства внутренних дел.


[Закрыть]. Я закрыла глаза и еще раз соврала:

– С Лиззи. Обсудим курсовую.

Казалось, ответ ее удовлетворил. Я похоронила чувство вины. Сейчас были проблемы поважнее. Например, возле моего дома стоял Ной. Возле моего дома. И мы собирались выпить кофе. Вместе. Меньше чем через шесть часов после того, как я пообещала себе не впускать его в свою жизнь. Обещания ведь даются для того, чтобы их нарушать, верно? Или это касается правил?

Так или иначе, я чувствовала себя счастливой. Чертовски счастливой. Была счастлива как никогда. Я осознавала, что чувство вызвано присутствием Ноя, но мне надоело отвергать это. Так, а где моя тушь?

Пять минут превратились в пятнадцать. Я тщательно привела в порядок свое лицо, волосы и одежду, пока не стала выглядеть как та, с кем не стыдно было бы идти рядом.

Когда я вышла на улицу, Ной стоял, прислонившись к дереву. Пока он осматривал меня, я успокаивала свое сердцебиение. Он присвистнул:

– Я только собирался поныть, что ты слишком долго. Но ты такая красивая, что я, возможно, прощу тебя.

Я почувствовала, как мое лицо залилось краской:

– Извини. Меня отвлекла мама, которой было очень интересно, куда я собралась.

Мы направились в сторону центра города.

– И что ты ей сказала?

Сначала я хотела солгать, но решила этого не делать. Мне опять захотелось взять его за руку, и от этого я почувствовала себя жалкой.

– Сказала, что встречаюсь с Лиззи.

– Поппи, мне неприятно тебе это говорить, но я не Лиззи. Меня зовут Ной. Помнишь? Тот парень из улетной группы.

Мы шли и все еще не держались за руки.

Я сморщила нос:

– И как ты живешь с такой низкой самооценкой?

Ной пожал плечами:

– И хорошо, что она такая. Ведь ты же стыдишься меня так сильно, что даже врешь своим родителям.

Я сделала глубокий вдох. Затем повернулась к нему, надеясь, что не споткнусь.

– Слушай, я не знаю тебя. Ты не знаешь меня. Но, как успела тебе разболтать Рут, у меня есть некоторые проблемы. И хоть это скучно и банально, но они отражаются и на моей маме. И если ты соизволишь задержаться подольше в моей жизни, я тебе расскажу о них, но не сейчас. Ладно?

Внезапно моя рука запылала – Ной взял ее в свою. Он внимательно посмотрел на меня:

– Я планирую остаться надолго.

Потом он одарил меня такой невероятной улыбкой, что я удивилась, как не шлепнулась прямо посреди дороги.

Центр Мидлтауна сложно назвать привлекательным. Ладно, он не уродлив. Слишком вычурный он для этого. Но ему не хватает характера. Пешеходная зона забита безвкусными, но, конечно же, престижными сетевыми магазинами. Я нечасто ездила сюда. Когда мне нужна была одежда, я предпочитала запрыгнуть в поезд до Лондона, чтобы пройтись по винтажным магазинам.

Несмотря на явное отсутствие выбора, я все равно удивилась, что Ной повел меня в кафе Nero. Я замешкалась у входа.

– Что такое?

– Ты ведешь меня в кафе Nero?

Он выглядел озадаченным.

– И?

Я не смогла перебороть желание поиздеваться:

– Тебе не кажется, что эта сеть кофеен слегка «корыстна» для рок-звезды, не желающей приносить доход власть имущим?

Он забрал свою руку и спрятал ее в карман.

– Но у меня есть клубная карта, – запротестовал он, – а еще – купоны, чтобы взять тебе бесплатный кофе.

Это было презабавно.

– Значит, ты не только популярный, но и скряга?

Он выглядел немного рассерженным, но все равно улыбнулся:

– Ты бываешь мила хоть с кем-нибудь?

Ной открыл дверь.

– Только с теми, кто этого заслуживает, – заходя в кафе, ответила я.

– Поверить не могу, что тебе не нравится кофе. Такое ощущение, что я вывел на прогулку свою пятилетнюю племянницу.

Мы нашли удобный диванчик. Ной мстил мне за мои подшучивания.

Я без колебаний сделала большой глоток бананово-молочного коктейля.

– Эй, это слишком замысловатый взрослый напиток.

– Нет ничего непристойного в том, чтобы заказывать взрослые замысловатые напитки. Ты видела выражение лица бармена, когда я заказал бананово-молочный коктейль?

Ной покачал головой. Я не собиралась расстраиваться:

– На самом деле кофе никому не нравится. Люди просто притворяются, потому что кофе заставляет их чувствовать себя самыми что ни на есть взрослыми.

– Правда, Эйнштейн?

Здесь было очень много народу. Но нам повезло занять последний диванчик. Парочки и компании рассредоточились вокруг нас, попивая кофе, сплетничая и наслаждаясь субботним днем.

Мы с Ноем практически касались друг друга. Он откинулся на спинку, положил руку на подлокотник и расслабился. И все равно было странно находиться здесь. Я ощущала, как возрастает напряжение между нашими телами, и в то же время сдерживала отклик, который он вызывал во мне.

Я кивнула:

– Все, кто заказывает кофе, на самом деле хотят бананово-молочный коктейль. Просто мне хватает мужества заказать то, чего я на самом деле хочу. – Я достала соломинку. – Можешь попробовать.

Он отодвинул мой стакан:

– Я не хочу твой коктейль.

Я снова придвинула:

– Давай. Один небольшой глоточек.

– Нет.

– Ты боишься.

– Бананово-молочного коктейля?

– Ага. Ты недостаточно мужественен для того, чтобы попробовать его.

Я сунула стакан Ною под нос, и он снова его оттолкнул, выплеснув немного на меня. Взвизгнув, я подскочила с диванчика, чтобы отряхнуться, но Ной схватил меня за запястье и притянул к себе. Я снова взвизгнула и завалилась на него, при этом наши лица оказались невероятно близко. Стало трудно дышать. А еще – невероятно жарко.

Мы замерли на какое-то мгновение, стараясь игнорировать отчетливый запах банана, исходящий от моего топа.

– Ты совсем не такая, какой я тебя представлял, – неожиданно сказал Ной.

У меня скрутило живот. Тело быстро охватил страх. Я ощущала себя такой расслабленной рядом с ним, что сразу же теряла бдительность.

– Это плохо? – пропищала я.

Ной притянул меня еще ближе к себе, и я расслабилась. Самую малость.

– Нет, это хорошо, – сказал он. – Ты не похожа на тех девушек, с которыми я был… которых я знаю.

Я посмотрела на Ноя, что было сложно, ведь его голова была прижата к моей.

– Они притворяются, что им нравится кофе?

Он засмеялся:

– Да, притворяются.

Я покачала головой и сразу возненавидела их. Что он имел в виду, когда сказал, что «был с ними»? Хотя я сама это знала. Поэтому прокляла про себя свою девственность и попыталась подобрать слова:

– Они врут сами себе. И ты тоже.

– Поппи, мне нравится кофе. Я не вру себе.

– Держу пари, когда ты впервые его попробовал, он тебе не понравился.

Он задумался:

– Да, думаю, так и было.

Я посмотрела прямо ему в глаза:

– Тогда почему продолжаешь его пить?

– Не знаю.

Я пихнула его в грудь:

– Потому что тебе понравилось то, как выглядит человек, пьющий кофе. Образ, который создается при этом. Ты заставил себя полюбить его, потому что хотел выглядеть как взрослый человек. А на самом деле хотел бананово-молочный коктейль.

Я снова протянула стакан:

– А теперь пей.

В его глазах плескалось веселье, когда он наклонился вперед и сделал большой глоток, посмаковал его.

– И?

– Здорово.

Я всплеснула рукой:

– Я же тебе говорила!

Он поймал мою руку и снова притянул меня к себе. Я прижалась к его сексуальному телу, гордясь собой, что победила в споре.

– Ты немного сумасшедшая, да? – прошептал он мне в ухо, отчего каждый сантиметр моего тела покрылся мурашками.

– Любая девушка немного сумасшедшая. Просто некоторые скрывают это лучше других.

– Полагаю, ты права. Мне нравится, что ты не пытаешься скрывать.

Я засмеялась:

– Я пытаюсь и скрываю это. Просто у меня не очень хорошо выходит. И совсем не получается держать язык за зубами.

– Ты мне очень нравишься, Поппи Лоусон.

Я позволила словам проникнуть в мой мозг, и мое лицо расплылось в улыбке:

– Ну еще бы!

И снова завизжала, когда он пощекотал меня.

Время неслось неумолимо быстро, пока мы сидели в кафе и узнавали друг друга. Мы стали одной из тех невероятно раздражающих парочек, которые истерично смеются друг над другом. Когда Ной вернулся с двумя стаканами бананово-молочного коктейля, я расхохоталась, привлекая к нам несколько косых взглядов других посетителей.

Мы разговаривали обо всем и ни о чем. За прошедшие часы никто из нас не поднимал каких-либо серьезных тем. Хотя над нами висели огромные вопросы, ради решения которых мы по идее сюда и пришли. Как Ной поступит с Порцией? Что происходит между нами? Мы будем вместе? Если да, то что это значит?

Я умирала от желания расспросить о его прошлом и о правдивости слухов. Я была уверена, что и ему было любопытно узнать побольше обо мне. Например, почему я спрятала Ноя в кустах, чтобы он не встретился с моей мамой, или про мои панические атаки.

Намного легче говорить ни о чем. Мы рассуждали о любимых фильмах, группах, книгах и прочих обыденных вещах. Но мне было сложно слушать его внимательно. Честно говоря, пока он говорил, я не могла сосредоточиться. Просто убедительно кивала, а на самом деле изучала его красивые скулы, смотрела в его черные глаза или боролась с желанием погрузиться пальцами в его волосы.

Думаю, Ной чувствовал то же самое, потому что в тот момент, когда я объясняла, почему назвала The Beatles моей любимой группой, хотя на самом деле никогда не задумывалась об этом и просто произнесла то, что ответили бы мои родители на этот вопрос, он вдруг провел ладонью по моему лицу.

Выглянув в окно, мы с удивлением заметили, что стало темно. Я допила свой коктейль, и Ной протянул мне руку.

Мы поплелись домой, желая как можно сильнее растянуть наше путешествие. Мы проходили мимо одинаково постриженных лужаек, и я узнала, что страстью Ноя было читать газеты.

– Серьезно? Но они же вгоняют в депрессию.

– Не стоит прятаться от происходящего в мире только потому, что это вгоняет в депрессию.

– Теперь ты точно похож на антикапиталистическую рок-звезду.

– Заткнись.

– Как много ты читаешь?

– Все газеты, включая две местные.

Я была ошеломлена. Он не учился в колледже и ничего не говорил про работу. Я подумала, что у него было достаточно времени, чтобы читать все эти газеты.

– Разве это не дорогая привычка?

Он пожал плечами:

– Их оплачивают родители.

Тишина. Мы еще не говорили о них. Интересно, были ли сплетни Лиззи правдой. Он действительно жил один? В семнадцать-то лет?

Я подумала, что настало время узнать это:

– Так что происходит в мире?

– Куча всего. На самом деле в последнее время в Мидлтауне происходит множество событий.

Я остановилась и саркастично произнесла:

– Да, точно.

Он кивнул:

– Это правда. Разве твои родители не получают местную газету? На прошлой неделе была статья от местной метеослужбы. Они сообщили о странных перепадах температур. Ты не заметила, что у нас ни с того ни с сего стало жарко?

– Разве в этом не виновато глобальное потепление?

– Нет. Просто погода сходит с ума.

Меня это не убедило. Кто вообще работал в метеослужбе? Это же скучно!

– Что еще произошло?

– Странные перепады электричества. Совершенно необъяснимые. Еще в The Observer была статья о людях, у которых в домах взрывались вещи. И помнишь нагие первое выступление на «Музыкальной ночи»?

Мысленно вернувшись в тот вечер, я вновь покраснела. Тогда мы впервые повстречались.

– А что насчет него?

– Ну помнишь, как неожиданно полетел усилитель?

– Хм, верно.

Мы продолжали идти.

– Так ты ничего не знала об этих событиях? – спросил Ной.

Я покачала головой:

– Нет.

– Ты не читаешь газеты?

– Не в данный момент. Мне так много надо прочитать для выпускных экзаменов. – Я застонала, когда вспомнила незаконченную курсовую по психологии.

– И что именно?

– На английском мы только что закончили читать «Ромео и Джульетту». Фу, слава богу!

Ной снова остановился и повернулся ко мне:

– Тебе не нравится «Ромео и Джульетта»?

– Нет. Почему все думают, что это странно?

– Потому что ты девушка. А девушки обожают всю эту запретную любовь.

– Не я.

– Значит, ты не фанатка «Сумерек» и не одержима этим сверкающим парнем?

Я скорчила гримасу:

– Господи! Нет!

– И не рыдаешь над романами Николаса Спаркса?

– Аманда как-то заставила меня посмотреть «Дневник памяти», но я уснула. Не на середине.

Он улыбнулся.

– Просто я не верю во всю эту чепуху.

– Какую чепуху?

– Ну, знаешь, настоящая любовь, родственные души. И так далее и тому подобное.

Ной немного помолчал.

– Это странно.

Наверное. Хотя мне было интересно, как мое циничное отношение к любви выразится в чувствах к Ною. Он словно прочитал мои мысли.

– Тогда как ты объясняешь свои чувства ко мне? – немного нервно спросил он.

– С чего ты взял, что у меня есть к тебе чувства?

– Я это знаю.

– Ты так в этом уверен.

– Поппи, пожалуйста, давай больше не будем к этому возвращаться?

Я обдумала его вопрос и вздохнула:

– Ладно. Возможно, ты мне немного нравишься.

– Спасибо.

– Но я не думаю, что мы предназначены друг другу или типа того. Все это продиктовано поздравительными открытками, дерьмовыми романтическими комедиями и цветочной индустрией. Это не настоящая жизнь.

Ной выглядел так, словно его скоро стошнит.

– Это самое печальное, что я когда-либо слышал.

Я приподняла бровь:

– О нет! Шекспир. Только не говори, что ты старый романтик.

– Никогда им не был.

Наша прогулка подошла к концу, но мне не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Луна забралась высоко по небу, отбрасывая белый свет на мой дом, отчего он казался маленьким. На кухне до сих пор горел свет, поэтому я повела Ноя к изгороди.

– Я собираюсь изменить твое мнение, – взяв меня за руку, сказал Ной.

– Насчет чего?

– Насчет любви.

Я закатила глаза.

– Серьезно.

– И как именно ты планируешь это сделать? Только не говори, что появишься под моим окном с розой в зубах, напевая I Don't Want to Miss a Thing[15]15
  I Don't Want to Miss a Thing – саундтрек к фильму «Армагеддон», исполненный американской группой Aerosmith. Название дословно переводится: «Не хочу пропустить ни мгновения».


[Закрыть], потому что я позвоню в полицию… Что ты делаешь?

Ной притянул мое лицо к своему и заглянул в мои глаза. А я потерялась в его. Сердце неистово заколотилось, дыхание сбилось. Прикоснувшись рукой к моему подбородку, он притянул меня ближе, пока между нашими губами не осталось чуть больше сантиметра. Я могла чувствовать его дыхание на своем лице, и мои ноги почти подогнулись. Каждый атом моего тела желал, чтобы его губы коснулись моих. Я ждала. Ощущала его запах. Яблоки. Сладкий аромат.

Не раздумывая, я обняла его за талию и постаралась придвинуться как можно ближе. Ной еще сильнее склонился надо мной. Теперь его губы почти касались моих. Я закрыла глаза и ждала того первого роскошного прикосновения…

Но почувствовала, как он вдруг отдалился. Я резко распахнула глаза. Он смотрел на меня, наклонив голову вбок, а на лице была игривая улыбка.

– Я изменю твое мнение, просто подожди.

А потом он развернулся и ушел в темноту, оставив меня дрожать.