Текст книги "Наследие последнего тамплиера. Кольцо"

Мы не могли публично использовать имя тамплиеров, но никто из наших братьев не вступил ни в какой другой орден.

Почти через два года после нашего освобождения пришло известие из Франции. Презренный король Филипп, по прозвищу Красивый, поспешно отправил на костер магистра ордена тамплиеров Жака де Моле, а с ним еще двух важных сановников. Старик наконец восстановил свою честь, утраченную из-за тюремного заключения и пыток. Он во всеуслышание заявил о непорочности и неподкупности ордена, обвинив при этом и короля, и папу. Жак де Моле умер на костре, вопия о своей и нашей невиновности. Говорят, на костре он предрек, что короля Франции и понтифика ждет скорый суд Божий. И оба при странном стечении обстоятельств умерли в том же году.

Король Хайме прожил гораздо дольше и отправился на тот свет в монастыре Сантес-Креус, что неподалеку от монастыря Поблет. Рассказывают, что он испустил дух с наступлением ночи, когда зажигались лампады. В записи о его смерти сказано: Circa horam pulsacionis cimbali latronis. Я не очень горазд в латыни, но речь идет о сумерках. То есть о том времени, которое называют часом жулика.

И теперь, когда наконец восторжествовала справедливость и свершился суд Божий, завершается и мой рассказ. Я также надеюсь в скором времени предстать пред Ним и молюсь о Его милосердии. Я молю Его и о том, чтобы в будущем снова возник в какой-либо форме орден тамплиеров и продолжил борьбу за свет и добро.

В конце пути, подавив гордую надменность и тщеславие, после побед и поражений, страданий и страстей, я понял: тайна того, что я охранял, принадлежит Богу. Она схоронена в земле, по которой ходили святые, и в Божественной сущности Девы Марии. Да простит мне наш Господь мои грехи и пожалеет мою душу».

ГЛАВА 40

Мы молча смотрели друг на друга. Рассказ тронул меня. Наконец заговорил Ориоль как знаток истории:

– Рассказ, видимо, подлинный. Кажется, будто настоящий монах-тамплиер поведал нам свою историю, но на современном языке. В частности, в нем использованы такие вопросительные формы обращения к читателю, как у Рамона Мунтанера, каталонского каудильо и хроникера эпопеи наемников в Турции и Греции, современника Арнау. Например: «Что вам сказать?» или «Что я скажу вам?» Возможно, этот текст – копия более древних документов. Возможно, кто-то изложил в письменной форме какое-то устное предание. Я склонен принять первый вариант. В документе много очень точных подробностей. Мне хорошо известна эта историческая эпоха: все происходило именно так, как об этом рассказывает Арнау. И хотя он изображает Хайме II подонком, тот был весьма способным правителем. Вместо того чтобы оказать сопротивление папе, как это сделали его отец и прадед, Хайме II повел себя с папой весьма правильно и добился того, что папа передал ему во владение Корсику и Сардинию. Он сделал вид, что ведет войну против своего брата, как того требовал Климент V, но, когда начал побеждать, отвел войска и позволил брату править Сицилией, которой раньше правил сам. Так этот остров остался владением семьи и был недосягаем для французской короны. При Хайме II возросло влияние правящей династии Барселоны и Арагона в Средиземноморье. Папе не удалось оставить за собой ни одного владения тамплиеров Арагона и Валенсии. Напротив, в выигрыше оказался Хайме II! Вполне разумно, что он укрепил оборону против своего французского конкурента, заработавшего огромное состояние за счет тамплиеров. Деньги всегда были и остаются самым существенным стратегическим фактором оснащения армий.

И наконец, хотя Арнау характеризует своих товарищей как героев, выдержавших истязания, факт состоит в том, что в Арагоне лишь создавали видимость пыток. На самом деле пытали только для того, чтобы доставить удовольствие папе. Он постоянно сетовал на то, что местные палачи не применяют свои навыки в полную меру. Пытки были, не стоит заблуждаться: одни пытки вынести можно, а другие – нет. Король Хайме II, уверенный, что все это небылицы, распространяемые Филиппом Красивым, хотел сохранить с папой хорошие отношения. Напротив, французские палачи применяли наиболее изощренные пытки, добиваясь от узников признаний, угодных королю. «Если хотят, чтобы я признался, будто убил Христа, я сделаю это, – сказал один французский рыцарь-тамплиер, – но больше терпеть я уже не могу».

– Вся эта история очень хороша, – заметила Луис, – но она не дает нам никаких намеков на то, где искать сокровища.

– А может, и дает, – задумчиво ответил Ориоль.

– Предпоследняя фраза, да? – спросила я.

Луис снова взял документы и начал искать последнюю страницу.

– «…тайна того, что я охранял, принадлежит Богу. Она схоронена в земле, по которой ходили святые, и в Божественной сущности Девы Марии», – прочитал он.

– Земля, по которой ходили святые! – воскликнул Ориоль. – Под ногами святых и Девы Марии – вот где мы найдем тайные записи.

– Да, – согласился его кузен.

– Ориоль, – заговорила я. У меня возникла идея. – Мы не исследовали доски рентгеновскими лучами полностью.

– Конечно, исследовали, – возразил он. – Ты же видела рентгеновские снимки.

– Давайте снова посмотрим.

Ориоль показал нам снимки трех досок. Рисунки на них просматривались с трудом, и я спросила его:

– Правда ли, что чем менее доступны для рентгеновских лучей какой-либо участок, тем более светлым получается его изображение?

– Да.

– И если участок получается совершенно белым, то это значит, что на пути лучей находится металл?

Ориоль улыбнулся.

– Я понял, куда ты клонишь.

– Куда? – спросил нетерпеливый Луис.

– Это просто, – радостно ответила я. – В средней створке остается часть, недоступная лучам. Видишь совершенно белый участок на снимке?

– Корона Девы Марии! – вскричал Луис.

– Да, – вмешался в разговор Ориоль. – В тексте сказано: «…в Божественной сущности Девы Марии». Это и есть след. Там должно быть сказано: «Святость Девы Марии», поскольку Мадонна человек, а не божество. И в христианской иконографии святость изображается в виде круга над головой, который мы называем нимбом или ореолом. Когда он появился на снимке, я не придал этому значения, сочтя это нормальным. На некоторых картинах того времени, особенно итальянских, а также на ряде греческих икон нимб не из штукатурки с позолотой, а металлический. Из позолоченного олова, на котором предварительно гравировались узоры из цветов или делались надписи. – Ориоль пошел за ящиком с инструментами, а мы внимательно рассматривали ореол над головой Мадонны на нашей картине. Конечно же, он мог быть из олова. – Дурак я, – сказал Ориоль. – Если бы вместо того, чтобы использовать рентгеновские лучи, как рекомендовал отец в своем завещании, я применил бы лучи инфракрасные, то мы увидели бы под металлом либо рисунок, либо надпись. Но мы не станем ждать завтрашнего дня, чтобы воспользоваться рефлектографией…

Ждать никому не хотелось. Мы положили доску на стол, и Ориоль острым резцом стал зондировать края ореола. Вскоре он приподнял один край. Все правильно! Ореол был сделан из тонкого и гибкого слоя металла! Чрезвычайно осторожно он снял нимб, который сошел как единое целое. И под ним невооруженным глазом мы прочитали: Ilia Sanct Pau.

– Остров Святого Павла! – воскликнула я. – Сокровище в морском гроте на острове Святого Павла!

– Остров Святого Павла? – усомнился Луис. – Никогда не слышал о его существовании.

– Правда, – согласился с ним Ориоль. – Я тоже не слышал.

Улыбка застыла на моих губах.

Святой Павел. Неизвестный остров! Он, видимо, либо очень маленький, либо находится далеко. Мы искали его, я – по самым различным картам и атласам, а мои друзья опрашивали всех, кто мог хоть что-нибудь сообщить: от владельцев небольших судов до географов. Когда во второй половине дня мы снова собрались вместе, никто не знал, где находится этот остров.

– Никак не мог отделаться от размышлений об этом острове, – произнес Луис. – А не изменилось ли у него название? Может, тамплиеры называли острова именами святых, исходя из своих религиозных воззрений?

– Не исключено, – согласился Ориоль.

– На карте обозначены острова Святого Петра и Святого Антиоха у Сардинии, – сообщила я, заглядывая в свои заметки. – Дальше, рядом с Италией, есть еще один остров Святого Петра. Он входит в состав небольшого архипелага в Тирренском море, называемого Липарскими островами, а в заливе Таранто есть остров Святого Антико. Потом нам придется посмотреть Адриатическое море или Ионическое и поискать там других святых.

– Нет, это слишком далеко, – авторитетно заявил Ориоль.

– Кроме того, я искала по алфавитному указателю в одном атласе и не нашла ни одного острова с названием, похожим на Сан-Пабло, Сант-Пау, Сант-Пол, Сент-Пол или Сан-то-Паоло. Не нашла ни одного похожего названия, даже отбросив слово «святого», – деловито заключила я.

– Этот остров находится неподалеку от Пеньисколы, – заметил Ориоль.

– Почему? – заинтересовались мы.

– Даты, указанные в рукописи, дают нам направление поисков, – пояснил наш историк. – Арнау д’Эстопинья упоминает о беседе брата Химено де Ленда с королем Хайме II в Теруэле 19 ноября и называет это днем, когда приняли решение спрятать сокровища. Это очень поздняя дата для галеры. Период навигации для судов подобного рода продолжается с мая по октябрь. Эти весьма быстроходные, но с небольшой осадкой суда не были предназначены для выхода в бурное море. Кроме того, они обеспечивали слабое укрытие для экипажа. Гребцы жили на палубе и были почти полностью обнажены. Это обстоятельство сыграло решающую роль в сражении в заливе Лепанто почти через триста лет. Объединенный флот христиан напал в этом заливе на турецкие галеры, которые собрались там переждать зиму. Это случилось в начале октября, и часть членов оттоманских экипажей разошлась по домам.

Арнау, опытный капитан галеры, в такое время года не рискнул бы уводить корабль с грузом очень далеко. Кроме того, упоминается дата 5 декабря, когда король арестовал магистра. К этому времени Арнау уже вернулся. Иными словами, он находился в плавании дней десять. Я ограничил бы поиск радиусом двухдневного плавания на галере от Пеньисколы. В этот район входят берега, наиболее знакомые Арнау. Обратите на это внимание…

Ориоль пошел к карте Средиземного моря, которую мы расстелили на столе, и, взяв циркуль, поставил одну его ножку на Пеньисколу, а другую оттянул до мыса д'Агде и прочертил дугу, в которую попали Балеарские острова, а на юге – Мохакар.

– Не думаю, чтобы он приближался к мысу д'Агде. Корабль тамплиеров во французских водах подвергался опасности, да и северное направление сулило холод и бури. Поэтому такой опытный моряк, хорошо знавший свой корабль, ни за что не стал бы пересекать в это время года акваторию с господствующим северным ветром. Думаю, он пошел либо в восточном, либо в южном направлении. Это включает острова Колумбретес, которые находятся в непосредственной близости от Пеньисколы, Балеарские острова и все южное побережье, возможно, еще дальше Гвардамар до мыса Палос. А за этим мысом простирается район, контролируемый маврами.

– В архипелаге Колумбретес нет ни одного острова, названного по имени святого. Среди Балеарских островов – тоже. Как и у побережья, прилегающего к Валенсии и Мурсии, – подтвердила я. – Однако есть маленькие островки на подходе к мысу Гата: Сан-Педро, Сан-Андрес и Сан-Хуан.

– Слишком далеко, да и нашего святого там нет, – сказал Ориоль.

– На каталонском побережье есть один населенный пункт, который называется Сант-Пол, а в Аликанте – Сан-та-Пола, – вставил Луис.

– Напротив Санта-Пола есть остров, который может нам вполне подойти, – сообщила я. – Но именем святого он не называется. На карте он обозначен как Нуэва-Табарка (Новая Табарка), или остров Плана.

– Кое-что мне об этом известно, – заговорил Ориоль. – Карлу III, правившему в восемнадцатом веке, надоела постоянная база пиратов на этом острове, и он приказал построить поселок, окруженный стеной, и населил его христианами генуэзского происхождения. Те в свое время попали в плен к алжирцам и проживали на острове Табарка. Остров раньше принадлежал испанцам, которые занимались там добычей кораллов. Отсюда и его название.

– Итак, остров был пристанищем пиратов. Пиратов-сарацин? Так? – спросила я. – Что происходило на острове, когда он не был христианским?

– Согласно хроникам мусульман королевства Мурсия, которому принадлежал этот район до реконкисты, остров был необитаем, но имел хорошую естественную гавань. Ею и пользовались враги ислама, практиковавшие пиратство.

– Это относится и к Арнау д'Эстопинья?

– Разумеется, – подтвердил Ориоль. – Король Мурсии в середине тринадцатого века превратил короля Кастилии в своего вассала. Это продолжалось до тех пор, пока бунт мудехаров [11]11
  Мудехар – мавр, оставшийся вассалом христианских королей.


[Закрыть] не привел к тому, что в дело вмешался Хайме I, дед Хайме II, и оказал кастильцам помощь. Этот район окончательно был аннексирован арагонской короной по договору с Кастилией, подписанному в начале четырнадцатого века, за пару лет до поражения тамплиеров. Конечно же, Арнау хорошо знал остров, ибо использовал его для того, чтобы защищать христиан, или для нападений на мусульман с целью их ограбления.

Мы договорились, что Ориоль еще раз перечитает свои заметки по истории островов и поищет такой, который мог бы называться Сант-Пау, Сан-Пол или Сан-Пабло. И первым среди них был остров Новая Табарка.

На следующее утро Ориоль позвонил мне на мобильник.

– Запиши, – сказал он и, не дожидаясь, пока я схожу за карандашом, продолжал: – Историки Мас-и-Миральес и Льобрегат Консека считают, что остров Санта-Пола до арабов мог называться Сант-Пол, поскольку арабы переделывали мужской род местных названий в женский. Они писали «Шант-Бул», и это более всего подходит к названию «Сант-Пол». Имя этого святого остров получил в связи с предполагаемой его высадкой в 63 году нашей эры в Портус Илицитанус, как римляне называли Санта-Пола. Из-за близости названий остров стали называть Сан-Пабло. Согласно другим историкам, населенная часть Табарки долгое время фигурировала в приходских книгах как деревня Сан-Пабло.

У меня заколотилось сердце.

– Наконец мы нашли то, что искали.

ГЛАВА 41

Мы увидели его на закате. Солнце освещало остров, раскинувшийся почти параллельно безоблачному горизонту. Он словно плыл по бескрайней морской лазури. На правой стороне острова, над морем, поднимается стена, за ней стоит поселок. Самое высокое здание в поселке – церковь, своим видом напоминающая крепость. Все постройки, стены и крыши, светились красноватым отблеском заходящего солнца. Поселок, с того места, откуда мы смотрели на него, казалось, пришел сюда прямо из пиратских времен. Длина острова в несколько раз превышает его ширину. В средней части он сужается, образуя с северной стороны, то есть со стороны континента, гавань. Левая часть была слабо освещенной и темноватой. Там стояли две башни, одна из них, как потом выяснилось, была маяком.

Мы стояли на вершине горы Санта-Пола, Луис привел нас к маяку. Виды открывались превосходные, и ярко освещенная часть острова контрастировала с покрытым тенью песчаным берегом. Он просматривался у подножия горы, которая здесь заканчивалась обрывом. При взгляде вниз начинала кружиться голова.

– Остров сокровищ, – подумала я вслух. – Какой же он красивый!

Пахло соснами. Вдруг со стороны обрыва бесшумно поднялась гигантская бабочка с многоцветными крыльями и поплыла по воздуху над нашими головами. Это была девушка на управляемом дельтаплане. За ней последовал парень, потом – другой. Они вылетали из тени к вечернему солнцу и купались в его лучах. Это было великолепно.

Луис разъяснил нам, что морской ветер, ударяясь о гору, создает почти вертикальный поток воздуха, что позволяет дельтапланеристам подниматься над утесом, обрывающимся в море. Почему-то я отождествила этих молодых людей, похожих на ангелов, с нами тремя. Они парили над пропастью на непрочных матерчатых крыльях, а мы ввязались в авантюру, положившись на рассказ из далеких времен. На них было страшно смотреть. Может, я интуитивно чувствовала опасность нашего прыжка? Мне захотелось обнять Ориоля. Он, как и Луис, молчаливо созерцал открывшуюся нам картину. Они стояли по обе стороны от меня, и я обняла их за талии, не желая делать между ними различия. Они положили руки мне на плечи, я почувствовала их тепло и доброту той дружбы, которая связывала нас в детстве, когда мы не ссорились. Вспомнив слова стихотворения поэта Кадафиса из его «Итаки», я поняла: этот момент иллюзорных ожиданий непременно следовало пережить; нужно насладиться каждым мгновением предстоящих дней. Потом я сосредоточилась на созерцании красот пейзажа, на нежности к моим друзьям и, наполнив легкие воздухом, попыталась навсегда удержать все это в памяти: свет, дружбу, возвышенные чувства, цвет моря, яркие стены поселка… и вздохнула.

– Что нам сулит эта авантюра?

Мои друзья промолчали. Может, они задавали себе тот же вопрос?

Мы увидели его, находясь на носу судна, курсирующего между Санта-Пола и Нуэва-Табарка. Небо было безоблачным, море спокойным, а солнце только что взошло, и его лучи играли на воде так, что остров словно купался в озере, излучающем свет. Когда мы приближались к острову, сначала появились подводные камни, потом показались островитяне, вскарабкавшиеся на крепостные стены, а чуть позже – громада церкви, подавившая все остальное. Ее четыре больших барочных окна возвышались над крышами прочих строений, напоминая амбразуры брига, в которых вот-вот появятся пушки. Над нашими головами кружили чайки, а в прозрачной воде была видна розовая медуза размером с добрый футбольный мяч.

На судне, доставившем не так много людей в столь ранний час, приехали туристы, чтобы провести здесь день. Моряки, прибыв в порт, специально для них набросали в воду хлеба, и вокруг него, почуяв корм, собрались сотни рыб, красивых, серебристых, прожорливых.

– Не обращай внимания на рыб, – сказал мне Ориоль. – Они нам еще успеют надоесть.

Мы сошли на берег и направились к поселку, миновали открытые ворота мощной крепостной стены, построенной из желтоватого известняка. И мною овладело такое чувство, словно я была маленькой девочкой, посетившей пиратский аттракцион в одном из парков Флориды. В проходе сквозь стену две ниши: в одной помещен образ Мадонны, в другой – образы нескольких святых и искусственные цветы. Оставив вещи в гостинице, мы поспешили совершить ознакомительную прогулку. Кузены знали остров, так как еще детьми пару раз посещали его с родителями.

Нуэва-Табарка вполне соответствует своему второму названию – Плана [12]12
  Плана – плоский (исп.).


[Закрыть]. Она словно состоит из двух островов, протянувшихся в длину примерно на тысячу триста метров. В центральной части их есть равнинные места, приподнятые над уровнем моря на шесть – восемь метров. Самая меньшая равнина, расположенная в западной части, наиболее высокая. Именно на ней, окруженный крепостной стеной, и раскинулся поселок. Крепостные стены в основном воздвигнуты на краю скал, почти отвесно обрывающихся в море. На перешейке, самом низком участке, находятся: с южной стороны – пляж, а с северной – гавань, открывающаяся в сторону континента. Там мои друзья вполне оценили происшедшие перемены – урбанизированную зону с лестницами и ресторанами перед пляжем. На другой стороне острова, размером побольше, расположена оборонительная башня, построенная одновременно с поселком, но на фундаменте древнеримского строения, и маяк, а в самом дальнем конце – кладбище. Там же находятся развалины древней усадьбы. Кроме кустарников, здесь успешно произрастает лишь несколько страстоцветов. Мы порешили на том, что крутые берега и причудливые формы прибрежных скал гарантируют наличие пещер.

Разведка со стороны моря началась во второй половине дня. Наше снаряжение включало элементарные очки для ныряния, трубку и легкие туфли, которые не затрудняют плавание, позволяют ходить вдоль берега и защищают от ран, наносимых иглами морских ежей. Все такое же, как в детстве, только тогда мы надевали пластмассовые сандалии. Мы ничем не отличались от многочисленных туристов, наслаждающихся видами морского дна вокруг острова. Из поселка мы вышли через западные ворота в стене и обнаружили своего рода дамбу, почти соединявшуюся с отдельно стоящей в море скалой. Скала под названием Кантера была слишком низкой для того, чтобы под ней скрывались пещеры, поэтому мы не стали ее исследовать. Во второй половине дня, как это регулярно случается здесь в это время года, поднялся льеберг, юго-западный ветер, который вызвал волнение моря с южной стороны острова. Вместе с тем море с северной стороны острова оставалось спокойным, и там, под внешней стороной стены, возвышавшейся над нашими головами, мы начали плавать.

Мы были возбуждены и радостны. Мои друзья время от времени пускались наперегонки, оставляя меня позади. Ориоль, более высокий и подтянутый, выигрывал, хотя Луис казался более мускулистым. Один раз, когда они забылись, рассматривая стайку рыбок, сверкавших под лучами солнца, я начала потешаться над их медлительностью. Я чувствовала себя маленькой девочкой и, лишь увидев тела вполне сформировавшихся мужчин, осознала, как много времени минуло с тех пор.

Мы осмотрели около трехсот метров прибрежной полосы в восточном направлении и дошли до бухты. На этом отрезке мы отметили пару мест, где в стенах имелись пустоты на уровне поверхности воды. Они могли быть древними заваленными пещерами, и мы решили осмотреть их более тщательно позднее. В стороне от крепости мы обнаружили небольшой грот, не суливший ничего особенного. Но, находясь уже рядом с бухтой, мы осмотрели грот и пошли за волнорез.

Следующий участок начинался от скалы и берега, сильно изрезанного ответвлениями, уходящими в море, и откосом высотой в три-четыре метра, который отделял береговую линию от равнинной местности, лежащей выше. На участке, находившемся еще дальше, мы нашли подводный свод, отделяющий рифы от каменистой купальни с теплой водой, открытой в сторону берега. Остров предложил нам прекрасный подводный пейзаж: полные жизни каменные глыбы, зеленые и желтые актинии, красные морские звезды, ежи, метелки и кораллы. Все это внезапно появлялось на склонах, которые либо уходили в голубую бездну, либо в просторные заросли зеленой посидонии океанической, иногда ошибочно называемой на острове водорослями, хотя это настоящие растения с корнями, стеблями, листьями и плодами. Эти заросли располагаются на белом песке на небольшой глубине, а между ветвями растений проплывают бесчисленные рыбки. Стайки облад, сальп, дорадо и серебристых сарго [13]13
  Местные названия различных морских рыб.


[Закрыть]. Кроме того, зеленые и разноцветные рыбки юлии, которые по собственному почину время от времени подплывали и с любопытством разглядывали меня через мои же очки. Море было спокойно, и солнце проникало сквозь поверхность воды, рассеивая красные и желтые краски на большой глубине, но не меняя расцветки ближе к поверхности, то есть там, где мы плавали. День был превосходным. Не найдя больше никаких следов пещер и доплыв до скалы под названием Танда (это на самой западной оконечности острова), мы решили в тот день ничего не искать. Мы все были в отличном настроении.

Перед ужином в баре мы затеяли разговор со старым рыбаком, коренным жителем острова по фамилии Пианело. Фамилия рыбака соответствовала истории этого места. Он рассказал нам о пещере Кова-де-Льоп-Мари, расположенной под южной стеной оборонительного сооружения этого поселка-крепости всего в нескольких метрах от того места, где мы познакомились. Пианело поведал нам легенды, связанные с гротом, где в первую треть двадцатого века скрывался последний тюлень-одиночка, истории о пиратах, контрабандистах, рыбаках и похищенных девственницах, которые до сих пор ветреными зимними ночами громко оплакивают свою судьбу. Пещера, расположенная на уровне моря, на несколько метров уходит внутрь острова; Луис предложил направиться туда завтра с утра. Ориоль был сторонником систематического ведения разведки. Он хотел начать исследование от скалы Танда и двигаться вдоль южного берега к западному, пока мы не дойдем до упомянутой пещеры у крепостного сооружения. Решающий голос оказался моим, и мы приняли доводы Ориоля.

О том ужине у меня сохранились самые теплые воспоминания. Я чувствовала усталость, тело мое побаливало от напряжения, но мы хорошо поели и выпили, много смеялись, несмотря на сексуальные шуточки и намеки, которые Луис отпускал в мой адрес, а возможно, благодаря им. Он снова держался как заводила, вел себя вызывающе и, казалось, совсем исключил Ориоля из числа своих соперников. Похоже, Луис не сомневался в сексуальной ориентации кузена.

Я смотрела на Ориоля и с нетерпением ждала, что он скажет, как отреагирует на глупые выходки кузена, ждала его улыбки, которая появлялась на его лице, когда он смотрел на меня или на Луиса, ждала его смеха. Когда наши глаза встречались, меня охватывало странное чувство.

Перед тем как лечь спать, мы решили прогуляться, но Луис сказал, что должен на минутку подняться в свою комнату.

Мы с Ориолем пошли к двери, и я, уверенно переступив через порог, объяснила, почему не хочу дожидаться Луиса:

– Остров маленький, и он найдет его.