Текст книги "Дети Дракона. Изгои"

Проснувшись незадолго до полудня, Истре обнаружил накрытый стол с завтраком, а в углу комнаты тазик с кувшином для умывания. Потянувшись, лейтенант соскочил с кровати, начал делать разминку, с которой всегда начиналось утро в замке. В дверь постучались, и на разрешение войти заглянул Лиарс.

– Разрешите Вам помочь умыться, Ваша милость?

– Валяй, – сняв рубашку, разрешил Истре, – ты что, за стеной ночевал?

– Не-а, я час назад пришел, господин капитан велел Вас не будить.

– А где он сам?

– Так он еще засветло пошел в казармы, мадам и мадемуазель еще спят, господин Фуре присылал справиться, как у Вас дела и велел передать, что Ваши люди привезли убитых и прикатили карету мадам графини. Ее сейчас чинят – карету, да она вроде и не сильно пострадала-то, а еще принесли сундук мадам графини, видел, как его затаскивали в ее комнату.

– А она сама встала?

– Да, видать тоже птичка ранняя, уже справлялась о Вас, просила проводить к ней, как позавтракаете.

– Давай полотенце и иди, предупреди графиню, что я сейчас буду, – проговорил Истре, вытирая лицо.

– А завтрак, Ваша милость?

– Позже, я не ем по утрам.

– А надо бы, – раздался голос графини из открытых дверей, – устала ждать, когда Вы проснетесь, лейтенант, и пришла Вас будить.

Ларс подал камзол Истре, неодобрительно посмотрел на графиню, подхватил тазик с кувшином и хотел выскочить из дверей, но был пойман ею за ухо.

– Еще раз дерзнешь так на меня посмотреть или еще как выразишь свое мнение, оторву уши и заставлю повариху тебе их приготовить.

Лиарс «вылетел» из комнаты и загремел где-то на лестнице. Оба захохотали над комичностью ситуации. Действительно, этикет не позволяет дамам заходить в спальни мужчин, чтобы их разбудить, вернее будет сказать, они совсем к ним не заходят, если только не живут в браке. Хотя и мужчинам тот же этикет не рекомендует проводить ночь в комнате дамы. А как бывает на самом деле вы, возможно, знаете либо догадываетесь.

– Милый лейтенант, мне необходимо как можно скорее уехать из этого города, меня ждут в столице по важному государственному делу. Поэтому хотелось бы знать, в качестве кого я тут нахожусь. Я предъявила бумаги капитану и решила, что все формальности улажены. Он мило пригласил вчера отобедать, а сегодня его нет на месте, у моих дверей стража, из дома меня не выпускают, что за бред тут происходит?

– Мадам, Вашу карету, как мне только что сообщили, прикатили, и она сейчас в починке, но, как я понял из разговора с капитаном вчера, он хочет препроводить Вас в замок Валенштайн, чтобы Вы встретились с герцогом.

– Понятно, – графиня помолчала и добавила, – хорошо, милый лейтенант, тогда найдите капитана и передайте, что я хотела бы как можно скорее отправится в путь. Мое дело, к сожалению, не может ждать.

– Хорошо, мадам, я так и сделаю.

– И еще, лейтенант, не называйте меня мадам, мне это не нравится.

– Да, графиня, – кивнул Истре и с этими словами он вышел из комнаты.

Он спустился вниз. Беспрепятственно пройдя через указанные слугой двери, Истре попал в казармы, где первый же попавшийся солдат указал ему направление в сторону конюшен. Подойдя ближе, лейтенант услышал голос капитана распинающего конюха. Дождавшись, когда негодование уляжется, Истре открыл дверь и столкнулся с ним, как говорится, нос к носу.

– Добрый день, господин капитан.

– И Вам, лейтенант, того же. Как прошел ночной караул?

Истре слегка покраснел, но, мгновенно нашедшись, бодро отрапортовал:

– Никаких происшествий, господин капитан.

– Что-нибудь заметили необычное лейтенант?

– В основном нет, правда иногда казалось, что кто-то разговаривает внизу, и какие-то звуки с крыши, но не стал проверять, возможно, показалось.

– Молодец, лейтенант, только к чему было гарцевать по балконам.

– Не хотел компрометировать графиню.

– Глупо, я ведь ясно дал вчера понять, что теперь Вы ее личный телохранитель. Кстати, она Вас сама выбрала, уж не знаю по какой причине. А что до происшествий, их и не должно было быть. Надеюсь, Вы понимаете, что в дом капитана не так-то просто проникнуть извне, а уж тем более, когда у него такой ценный гость. Которого Вы, кстати, оставили без персональной охраны. Возвращайтесь и продолжайте ее охранять.

– Слушаюсь, господин капитан, – произнес Истре, которого несколько покоробил тон которым ему был отдан приказ. – Я тотчас же возвращаюсь, только госпожа графиня настаивает на отъезде в Аурелию, чтобы немедленно встретиться с герцогом.

Произнесенное лейтенантом не совсем соответствовало действительности, но Истре посчитал, что такой поворот заставит капитана принять какое-то решение и внести ясность в дальнейшую судьбу графини.

– Настаивает? – капитан немного промолчал, будто обдумывая свои дальнейшие слова, потом потрепал лейтенанта по плечу. – Передайте графине, что к вечеру ее карета будет готова, и завтра по утру она может двигаться дальше. Охрану я готов обеспечить до самого замка. Думаю, лейтенант, Вы тоже поедете. Уверен, герцог захочет с Вами переговорить. За старшего на заставе прикажу оставить вашего сержанта. Довольно смышленый малый. Ну а через недельку, я думаю, Вы сами вернетесь и продолжите службу.

– Слушаюсь, господин капитан.

– Да, лейтенант, отсоветуйте графине выходить в город, дело тут очень серьезное, это были действительно наемники, а если я ничего не путаю, они не бросают дела незаконченными. В доме я гарантирую ее безопасность, а вот город, тут за всем не уследишь.

– Хорошо, господин капитан.

– До вечера я, наверное, буду занят, так что встретимся за обедом, там и обсудим все детали. Действуйте, лейтенант.

Капитан еще раз хлопнул Истре по плечу, и тот, отдав честь как положено в имперской армии, приложив правую руку к левому плечу и наклонив голову, развернулся и отправился обратно.

Он нашел графиню в своей комнате, у дверей которой стоял неизменный теперь уже караул.

– Ну что скажете, мой милый лейтенант?

Вкратце поведав свой разговор с капитаном, Истре, по приглашению графини, присел за столик у камина, где стоял графин с красным вином и чаша с фруктами и печеньем.

– Завтракайте, лейтенант. Я не дала Вам утром перекусить, – произнесла графиня и задумалась. – Ну что ж, – продолжила она минут через пять, – наверное, надо прояснить ситуацию и ввести Вас в курс дела. По крайней мере, в том объеме, который Вам не повредит и который позволит Вам относиться ко мне более лояльно.

– Мадам, я уже говорил Вам, что я в полном Вашем распоряжении. Чтобы доказать, это я хочу признаться, что господин капитан в курсе того, что я провел ночь в Вашей комнате, охраняя Ваш покой. И эту информацию ему передал не я, – проговорил лейтенант вполголоса.

Графиня внимательно посмотрела на лейтенанта, чуть нахмурив брови, но, быстро прервав паузу, произнесла:

– Пойдемте в библиотеку, милый лейтенант. Вчера, пока мы беседовали с капитаном, я заметила чудесный фолиант. А раз уж мне не рекомендуют покидать стены этого дома, то я, наверное, займусь Вашим образованием и расскажу, как живут в столице.

Графиня подошла к кровати и дернула за шнур, который, по-видимому, был соединен с комнатой прислуги, потому как через минуту в дверях появилась служанка и присела в реверансе.

– Милочка, проводи нас с лейтенантом в библиотеку и принесите туда фрукты и вино.

Через несколько минут, обосновавшись в библиотеке и сняв с полки увесистый фолиант, назывался который «Правила этикета королевских дворов мира и церемониальные уложения для знатных домов, а также обычаи и правила приема разных народов в описании господина Моле»:

– Вот та книга, о которой я говорила. Действительно, довольно редкая вещица, явно завезенная сюда купцами из столицы. Надо отметить, что библиотека подобрана со вкусом, и мадам капитанша, а тут явно видна женская рука, вложила сюда немало сил и средств.

Откройте ее, милый лейтенант.

– Моле? Странно у нас так зовут учителя словесности и риторики. Неужто он еще и книги пишет?

– Нет, лейтенант, это его сын, я имею в виду, что Вас обучает его сын, в свое время его отъезд наделал много шума в столице. А теперь я хотела бы с Вами откровенно поговорить, – продолжила она, после того, как лейтенант открыл книгу. – Я так понимаю, Вы намекали мне, что моя спальня, возможно, прослушивается людьми капитана. Очень может быть, что так оно и есть, как любая комната, оборудованная камином и дымоходом, хотя, если честно, сомневаюсь. Хотелось бы услышать, на каких гипотезах основано это предположение.

– Собственно только на тех, мадам, что капитан первый заговорил о моем присутствии ночью в Вашей комнате.

– Чушь, лейтенант, скорее всего Вас видели либо засада у меня под окном, либо стрелки на крыше. Да и мы, собственно, и не скрывались. Что же до Вас, это я попросила капитана приставить ко мне Вас, милый лейтенант, моим телохранителем до самой Аурелии. Надо отдать должное, капитан долго сопротивлялся, аж пару минут, и предлагал в телохранители других достойных, но абсолютно незнакомых мне людей. Но знаете, меня, лейтенант, не так уж просто уговорить. Мне нужны были Вы.

– Можно узнать почему, мадам?

– Графиня, лейтенант. «Мадам» меня старит. Отвечу: после того, как Вы героически закололи наемника, говорю это без фальши и язвительности. Убить наемника не так уж просто, я могла только предположить, Вы не один из них. Я отлично изучила их кодекс, и скажу: никогда наемник не убьет брата по гильдии. Даже если он из другой фракции и даже если это приведет к провалу его собственного задания. По отношению друг к другу у них есть четкие правила. Прежде всего, они братья. Ну не об этом. Во-вторых, Вы удачливы и смелы, выйти из такой стычки живым и после этого доехать без единой царапины до Карна, Вы просто счастливчик, Истре.

– Тогда Вы дважды счастливчик, графиня.

– Что Вы. Не дважды и даже не трижды. Со мной уже давно все ясно. Следующая причина того, что я выбрала Вас, – Вы молоды, лейтенант, и посему прямодушны, лишены фальши, какая прилипнет к Вам через несколько лет. Вы благородны и честолюбивы. Ни слова, – произнесла она, увидев, что лейтенант пытается ей возразить. – Не думайте, что я Вас хвалю. Никогда не занимаюсь подобной ерундой. Думаю, достаточно причин, которые я назвала. Если хотите, я продолжу, но не стоит.

– Вы так откровенно обо всем этом говорите графиня, что я делаю вывод, что Вы или не боитесь, что нас подслушивают, либо уверены, что нас не подслушивают?

– Какой смешной оборот речи. И то и другое лейтенант. Я не думаю, что в этом месте, где, по-видимому, капитан проводит деловые, а иногда секретные переговоры есть возможность подслушивать. Это всегда чревато, я просто уверена, что тут можно говорить свободно, тем не менее, мы не будем громко разговаривать, но и шептать тоже не станем. Теперь обо мне. Лейтенант, поклянитесь, что то, что я сейчас Вам скажу останется секретом. Не беспокойтесь, я не уроню Вашу честь. Я это уже показала капитану, и я покажу это герцогу.

– Я клянусь, графиня, слово чести, – лейтенант встал.

– Ну что ж, лейтенант, – графиня расшнуровала шнуровку на груди, и вытащила оттуда крохотный сверток. – Вы знакомы с этой вещью, лейтенант?

Сверток, который подала графиня, был размером с ноготь мизинца ее миниатюрной руки, начав разворачивать ее, он сразу понял, что это такое. Это была «эльфийская бумага». Он только слышал о таких артефактах, и, развернув, убедился в этом окончательно. «Вы никогда не ошибетесь, если вам доведется столкнуться с ней, – объяснял им на занятиях господин Моле, – эту бумагу нельзя отнять или украсть. Оставаясь на длительное время вдали от тела владельца, она просто рассыпается в прах. Подпись на этой бумаге невозможно подделать, там всегда будет стоять имя того человека, который произносил вслух текст написанного».

Развернув бумагу, которая оказалась в размер книжного листа и, несмотря на немыслимую тонкость, на вид казалась ничем не отличимой от простого листа бумаги, лейтенант прочел:

«Податель сей бумаги выполняет важную государственную миссию во благо империи и во славу императора.

Первый канцлер Его Императорского Величия

Герцог Мариньик.»

– Да, я знаю, что это такое графиня, хотя, не скрою, держу такую вещь в руках впервые. Сильная бумага, графиня, я не совсем понимаю, почему еще в этом городе есть люди, которые не валяются у Ваших ног.

– Вы хотите сказать, почему я взаперти? Сама хотела бы это узнать, но это потом.

Действительно, чтобы немного разъяснить смысл этой бумаги, хочу напомнить, что герцог Мариньик был первым лордом империи и самым важным сановником в иерархии Андрии. Несмотря на интриги, доносы, а иногда и просто покушения на жизнь, герцог Мариньик уже на протяжении двадцати лет оставался первым канцлером и советником императора. Несмотря на враждебно настроенную к нему военную аристократию, во главе которой стоял герцог Валенштайн, генерал армии и военный советник императора, герцог умело лавировал во всех этих интригах, доставляя немалое удовольствие императору, свысока наблюдавшему на эти политические перипетии.

Поэтому, конечно же, велико было изумление лейтенанта, который далек был от дворцовых интриг, в отношении капитана к графини. Но памятуя, что в данный момент времени капитан был его начальником, а начальник, к сожалению, всегда прав, Истре не стал развивать эту тему, а просто спросил, что же хочет от него графиня, и чем он может быть ей полезен.

– Милый лейтенант, я хочу, что бы Вы были рядом со мной и Ваше везенье помогло моей удаче в моем деле. Самое главное, нам как можно скорее выехать из города, ну об этом я еще потолкую с капитаном… А теперь займемся фолиантом, – произнесла она, забирая из рук бумагу и водворяя ее на место.

– Графиня, если можно, один маленький вопрос, – проговорил Истре и на кивок графини продолжил, – как Вы освободились от держащего Вас рыцаря?

– Я его зацеловала, лейтенант, – засмеялась она. Внимательно посмотрев на Истре, она пожала плечами. – Отвернитесь сударь.

После того как он выполнил ее просьбу и по ее приказу повернулся обратно, он увидел в ее руке маленький тонкий кинжал.

– Я называю его «последний поцелуй», настоящая гномья работа, что бы Вы ни думали по поводу их существования. Пробивает любой доспех, если конечно хватит сил. А теперь будьте любезны еще раз отвернуться…

День пролетел незаметно, после второго завтрака графиня прилегла отдохнуть, а лейтенант остался стоять на балконе, охраняя ее сон и раздумывая, что же принесет ему знакомство со столь удивительным человеком, в которого он влюбился с первого взгляда и с каждым часом увязал в этой любви все глубже, словно в трясине.

Перед обедом графиня отпустила Истре привести себя в порядок. Вернее, она решила привести в порядок себя и заодно разобрать сундук с вещами, потому лейтенант бесцеремонно был выставлен из комнаты.

Молодой человек улегся на кровать в своей комнате, с удовольствием отметив, что легко может себе позволить такое отступление от устава, за которое ему неминуемо бы влетело, находись он сейчас в казармах. Время пролетело в думах и мечтах, а значит, мгновенно, и то, что день практически уже почти прошел к концу, лейтенант понял только когда его пригласили к обеду. В столовой на этот раз было немноголюдно, помимо капитана, в ней присутствовал только лейтенант Алисандре.

Капитан предложил присесть лейтенанту, и за столом воцарилась пауза. Потом пошли малозначительные вопросы о том, как лейтенант провел день, на что Истре принялся хвалить богатую коллекцию книг в библиотеке капитана и хотел было развить тему по необходимости завести нечто подобное в гарнизоне, но тут капитан встал, и, обернувшись, Истре увидел входящую графиню. Она была в обворожительном сиреневом платье и с драгоценностями на шее и руках. Даже волосы на голове были уложены невероятным образом.

– Никогда не сидите спиной к двери, Истре, – приветливо кивая, произнесла графиня.

– Вы великолепны, мадам, – рассыпался в любезностях капитан, – надеюсь, все Ваши вещи в целости и сохранности.

– Да, капитан, надеюсь, что да.

– К сожалению, мадам Лемарн с дочерьми обедают сегодня у знакомых, но это и к лучшему. Обговорим за обедом Ваш отъезд.

Обед прошел в деловом разговоре, словно на совете. Порешали выехать после рассвета. Сопровождать карету графини будет лейтенант Алисандре с восемью всадниками, не считая Истре. Кучером капитан предложил своего лакея. Заночевать предполагалось в Шаринске, куда капитан направил усиленный караул. А утром от Шаринска до замка останется около восьмидесяти миль.

Обсудив все детали, капитан предложил разойтись всем на отдых, задержав Истре.

– Молодой человек, я позволил себе дать указания подобрать Вам новую броню. Думаю, в данных условиях лучше перестраховаться. Дело серьезнее, чем Вам кажется, я очень надеюсь, что Вы без происшествий доберетесь до цели.

После чего отпустил преисполненного благодарности лейтенанта.

Незадолго до полночи, лейтенант услышал стук в стену из комнаты графини и, захватив мечи, перебрался через балкон к ней.

– Я хочу пару часов поспать, мой милый лейтенант, надеюсь, Вы посторожите мой сон.

– Я к Вашим услугам, графиня.

Через несколько минут в комнате повисла тишина, и только тени от огня показывали замысловатый танец на стенах и потолке.

– Лейтенант, мне холодно, – прошептала графиня

– Подкинуть дров в камин?

– Нет, идите ко мне.

Через несколько часов, проснувшись на мгновение, Истре заметил таинственные глаза графини, внимательно рассматривающей его.

– Спи, мой милый лейтенант, я посторожу твой сон. Кто знает, что нас ждет завтра. Спи.

И лейтенант бессовестно проспал до утра, видя, наверное, самый упоительный сон за всю свою недолгую жизнь. Он все-таки догнал свою беглянку, как ни странно, это была графиня, которая протянула во сне свои руки и сомкнула их в объятьях, шепча ему на ухо слова любви. Проснувшись утром, он увидел одетую в дорожное серое платье графиню, завтракающую у камина.

– Идите, одевайтесь, лейтенант. Да выходите через дверь, от кого нам скрываться, Вы, в конце концов, мой телохранитель, – натянуто улыбнувшись, графиня показала на ухо, потом на камин.

Истре, все поняв, поклонился и вышел.

Засада

День обещал быть замечательным. С утра легкий туман покрыл тракт, обрывками цепляясь за ветки деревьев и создавая немыслимые композиции, затем он отступил, открыв взору почти уходящий к горизонту тракт, прорезающий смешанные лесочки с проплешинами огромных полей. Молодая трава щедро откликнулась на выглянувшее и довольно приятно припекавшее солнце, отзываясь зеленью на каждый лучик. В такт ей и деревья охотно выпустили листочки, обещая в будущем бурную зелень на родивших их ветвях.

Десять всадников на великолепных гнедых лошадях, чуть вытянутым ромбом, трое спереди, трое сзади, по двое с боков, окружали бирюзовую карету. В нее были запряжены не менее великолепные андалийские буланые жеребцы, знаменитые тем, что могут совершать переходы на расстояние сто-сто пятьдесят миль в день, даже неся на себе закованных в броню всадников. В чем мы вынуждены были удостовериться, когда лейтенант и графиня проделали примерно такой путь от Маушино до Карна. Покрыты эти замечательные лошади были бирюзовыми накидками, а правил ими кучер капитана Карна – честь, которую он не оказывал доселе никому. По всей вероятности, этим он хотел загладить холодность приема, который он оказал графине.

Что же до лейтенанта, то он находился у правой стороны кареты, недалеко от дверцы, и периодически переговаривался со своей спутницей. Одет был в новую броню, которую от своих щедрот выделил капитан, принимая во внимание возможную опасность экспедиции. Впрочем, броня лейтенанта почти ничем ни отличалась от брони его спутников, разве что казалась чуть новее.

До заставы Шаринск, где они должны были сделать ночевку, было около 100 миль, поэтому по пути было решено сделать две остановки на заставах в Мирном и Поле, а весь путь должен был занять около одиннадцати часов.

После первой остановки, когда лошади отдохнули, а люди позавтракали у лейтенанта заставы, графиня попросила Истре сесть с ней в карету поболтать, что он и сделал, получив разрешение лейтенанта Алисандре, командовавшего экспедицией.

– Меня несколько напрягает наше неспешное продвижение по тракту, мой милый лейтенант. Я отлично понимаю, что это все, что могут позволить Ваши лошади. Но тем не менее капитану стоило прислушаться к моему мнению и позволить мне самой решать, как и с кем я буду добираться до Аурелии.

– Мне почему-то кажется, графиня, что ему было важнее чтобы Вы добрались до замка, а без конвоя Вы, наверняка, не стали бы это делать. Ведь, как я понял, Вы не особо горите желанием встретиться с герцогом.

– Да, в общем-то, я нисколько не боюсь встречи с герцогом, но Вы правы, Истре, без особой нужды я не искала бы с ним встречи. Они с канцлером не особо дружны, если можно так сказать, и мне нисколько не улыбается быть заложницей в их политических играх, хотя, уверена, что ничего плохого там со мной не случится. Давайте не будем об этом. Я хотела попросить Вас, если случится самое худшее, прошу не забывать что Вы мой телохранитель, сразу взбирайтесь на козлы и гоните что есть мочи. У нас очень хорошие лошади, и есть шанс уйти от погони. Ради всего, не геройствуйте, мой милый лейтенант, это чаще всего приносит печальные результаты. А в данном случае цель одна – доставить меня в замок и по возможности живой.

– Я Вас понял, графиня.

– Я рада это слышать, мой милый лейтенант, а теперь будьте любезны, расскажите о себе.

– Чем, интересно, Вас заинтересовал обыкновенный кадет Его Имперского Величия? – лукаво усмехнулся Истре.

– Не ерничайте, Вы мне действительно интересны, потому я и хотела бы о Вас узнать чуть больше. Жизнь очень непредсказуема, но я уверена, она никогда не будет сводить людей просто так. Всегда есть какой-то тайный смысл, разгадав который мы можем выбрать правильный путь, а не блуждать на авось. А при моей службе это чаще всего вопрос жизни и смерти.

– Да особо и рассказывать-то не о чем, – улыбнулся Истре. – Я младший сын барона Истре, который погиб в III Хивскую кампанию. Указом Его Императорского Величия три года назад был зачислен в кадетскую школу командиров среднего звена, которую надеюсь закончить этой весной и продолжить службу в войсках. Ничем особо пока себя не зарекомендовал, хотя в замке не на последнем месте. Три года подряд завоевывал звание «Первый меч школы». Не буду хвастаться, но, действительно, неплохо владею мечами, особенно двумя. Неплохо стреляю из лука и арбалета, не раз получал призы за выездку и скачки на лошадях. Ну что еще, получил зачет по фортификации и военной архитектуре, по тактике ведения боя, да и по остальным дисциплинам не на последнем месте.

– Все это в общем, мой милый лейтенант, кое-что я видела в действии. В седле Вы, действительно, держитесь неплохо, насчет владения мечами, – графиня пожала плечами, – знаете, нет предела совершенству, запомните это, у Вас приличный потенциал. Но я-то хотела узнать о другом, кем Вы мечтаете стать, какие у ставите цели.

– Странный вопрос, графиня, как представителя класса военных у меня только одна дорога – служить империи, и одно поприще – военное. Ну а мечта, как учат нас в замке, «хороший солдат всегда мечтает стать командиром, хороший офицер – военачальником».

– Понятно, сын купца будет купцом, сын военного – военным, сын священника – священником.

– Ну а что тут странного, графиня, было бы гораздо более странным, захоти я стать купцом.

– Ну а исследователем, путешественником, дипломатом, историком, мореплавателем, да мало ли кем?

– Графиня, я никогда не думал об этом, я с детства знал, что я как младший сын должен буду быть либо военным, либо священником и никогда не подвергал сомнению предназначенный путь.

– Я поняла, только грустно все это, – графиня улыбнулась и пристально посмотрела на молодого человека.

– Да нет тут ничего грустного, честное слово, – улыбнулся он в ответ, – как говорит наш капитан: «каждому свое».

– Может быть, Истре, просто я считаю, что каждый человек должен иметь цель, к которой он должен стремиться, а наши пути, выбранные или назначенные, это только средства достижения цели.

– Ну а какую Вы преследуете в жизни цель, графиня?

– Истре, Вам никто не говорил, что отвечать вопросом на вопрос дурной тон?

– Простите, графиня, но Вы интересуете меня гораздо больше, чем можете себе представить.

– Может быть, но это не повод уходить от ответа.

– Я не знаю, что можно Вам ответить, графиня, цель, ну какая цель, я просто хочу честно служить своей родине, своему императору, своей любимой женщине. Конечно, я хочу прославиться, я хочу, чтобы мной гордились, чтоб мной восхищались, что тут плохого?

– Абсолютно ничего, мой милый лейтенант, Вы еще так молоды, так наивны и честны. К сожалению, все это быстро пройдет, но я уверена, Вы сможете очень многого добиться в этой жизни, если переживете этот день.

– Этот день? А чем он хуже всяких других? Знаете, конечно, были дни гораздо приятнее сегодняшнего, но, к сожалению, рядом со мной не было Вас, графиня.

– Ах Вы, юный льстец! Это господин Моле научил Вас таким оборотам? И сколько дам Вы покорили такими речами? – засмеялась графиня.

– Графиня, я даю Вам честное слово, Вы первая, кому я говорю такие слова.

– Ну что же, допустим, Вы покоряете их молча, возможно, имея такую внешность это не так сложно, а молчание добавляет таинственности в Ваш образ.

– Вы смеетесь надо мной, графиня? – насупился молодой человек.

– Ну если только чуть-чуть, лейтенант. Я так понимаю, через очень короткое время Вы покинете школу?

– Да, скоро мы разъедемся по армейским подразделениям, где будем делать карьеры полководцев, а через год мы решили собраться в замке, чтобы показать, чего добились.

– Ну что же, мой милый лейтенант, если Ваша цель – стать главнокомандующим, то допускаю, что Вы на правильном пути, советую приложить усилия и попасть в гвардию. Гвардейские части императора – это самый короткий путь наверх, лейтенант.

– Вы хотите сказать, что если я попаду в обыкновенное боевое подразделение, я никогда не смогу подняться в высшие чины империи? – удивленно спросил Истре, и, увидев, что графиня молчит, продолжил. – Я не согласен с Вами, я уверен, что, честно служа империи, можно заслужить славу и почет.

– Вы абсолютно правы, мой милый лейтенант, просто это легче сделать в гвардии, а в войсках… да, можно, надо быть или отчаянным храбрецом, или великолепным стратегом. Только такие гибнут сотнями в войну.

– Ничего, мы прорвемся, я не трус и не тупица.

– Вот уж в этом я нисколько не сомневаюсь. У Вас есть девушка, Истре?

Не ожидавший такой быстрой смены темы, лейтенант смешался и не нашелся, что ответить.

– Ну так как? – с улыбкой переспросила графиня.

– До нынешнего времени не было никого, графиня.

– Как изволите понимать, лейтенант? – улыбка сошла с лица графини.

– Теперь появились Вы, графиня.

– Не бросайтесь словами, лейтенант. Слово – это такая сфера, что может изменить саму жизнь.

– Но что же делать, графиня, я влюблен, влюблен в первый раз в жизни и, по-видимому, навсегда. Я понимаю всю нелепость положения, влюбиться в замужнюю даму, но говорят «сердцу не прикажешь».

– Чушь, лейтенант, вы, люди, в смысле, вы, мужчины, не способны на такие возвышенные чувства, о которых пытаетесь говорить и писать. В вас говорит голос плоти, страсть, жажда обладания, да мало ли что еще, но, уверяю вас, это не любовь. Любовь, я не могу просто описать это человеческим языком, таких слов просто нет. Понимаете, лейтенант, Вы хотите обладать, владеть, получать, а любовь, она заставляет отдавать, жертвовать, понимать. Нет, все не так, я же говорю, словами это не объяснить, тут должна говорить душа.

– Графиня, я готов пожертвовать ради Вас своей жизнью.

– Ах, лейтенант, сейчас меня окружают, кроме Вас, еще десяток мужчин, и я уверена, что каждый из них пожертвует ради меня своей жизнью. Но разве они любят меня? Нет, мой милый лейтенант, они отдадут ее потому, что так велит их долг, так приказал их командир. Так что это не самый веский аргумент.

– Какой же аргумент Вам нужен, мадам?

– Не называй меня мадам.

– Но все же?

Повисла неловкая пауза, стало жарко и душно, графиня стукнула тростью по стенке кареты и крикнула:

– Остановитесь, лейтенант хочет выйти.

– Прости, мой милый лейтенант, – произнесла она, пристально посмотрев на молодого человека, – нам не стоило заводить этот разговор.

– Как скажете, мадам, я только не пойму, что это было ночью – каприз, благодарность, шутка?

– Простите, Истре, я сделала ошибку, но мне было холодно, страшно и одиноко, и я подумала, почему бы и нет. Глупо, я знаю, но сделанного не воротишь. Я ни о чем не жалею и ничего не забуду. А Вы забудьте, Истре, я не Ваша судьба.

– Вы сказали говорить должна душа. Так слушайте же ее, графиня, замолчите в своем негодовании и слушайте, моя душа кричит Вам, но Вы ее не слышите, почему, графиня?

– Прощайте, лейтенант.

– Прощайте, графиня.

Истре посидел, потом сделал движение к дверце кареты, но был остановлен рукой графини.

– Лейтенант.

– Да, мадам?

– Как Ваше имя?

Молодой человек задумался на мгновение, потом грустно посмотрел на графиню и произнес:

– Родные звали меня Ингиар, говорят, на древнем языке это означает «счастливый». Друзья называют меня Риото, что означает «двойной меч», я говорил Вам, что неплохо владею мечами, мое родовое имя Истре, выбирайте.

– Ингиар – это эльфийское имя, и означает оно «приносящий счастье», – задумчиво произнесла графиня.

– Эльфов не бывает, мадам.

– Береги себя, милый лейтенант.

– Зачем, мадам? Прощайте.

Лейтенант вышел из кареты, отвязал повод лошади от ручки кареты, грациозно, как на параде, вскочил в седло и занял свое место в ромбе.

Карета двинулась в путь, занавеска на окошке кареты опустилась, и никто не заметил, как по щекам графини катились жемчужины слез.

То, чего каждый в глубине души остерегался, произошло, когда они проехали половину пути между Поле, где была сделана вторая остановка, и Шаринском. Люди устали, притупилось внимание, к тому же стало смеркаться, а, может, просто профессиональная засада. Как бы то ни было, когда до цели осталось чуть больше полутора часов, в сухой тишине, где раздавался только стук лошадиных шагов, громко тренькнули арбалеты, срезавшие с коней переднею тройку конвоя, а с левого бока кареты из небольшого лесочка, почти вплотную подходившего к тракту, ровным строем рванулись пять черных всадников.

– Засада, – пронеслось неведомо кем выкрикнутое слово.

– Истре, пробивайтесь вперед, вторая тройка за ним, – скомандовал лейтенант Алисандре и с левой двойкой рванул наперерез черным всадникам, пытаясь отрезать их от кареты.