Текст книги "Дети Дракона. Изгои"

– Да, очень даже неплохо, сударь, – повторил врач, с удовлетворением потирая руки. – По крайней мере, гораздо лучше, чем когда Вас доставили в замок. Гораздо лучше. Меня больше беспокоит, что Вы в основном спите и бредите, и хотя сон – это лучшее лекарство, но советую уже подниматься и помаленьку начинать ходить.

– Я хочу вина, – серьезно посмотрел на врача Риото.

– Это замечательно. Я приветствую Ваше желание выпить красного вина. Оно окажет благоприятное влияние на восстановление крови в организме, мало того, вино само по себе является лекарством. Кроме того, оно возбудит Ваш аппетит, Вам сударь надо будет начинать есть. Только, леди, – обернулся он к притихшим девушка, – первое время я предлагаю разбавлять вино водой. Один к одному.

– Что один к одному? – не понял Риото.

– Вино с водой. На одну порцию вина, столько же воды. Я думаю, Ваши спасительницы меня отлично поняли. И еще, раненого надо перевести в просторную солнечную комнату, чтобы он начинал уже ходить.

– А кто мои спасительницы? – начал было Риото, но тут за дверью послышался какой-то шум, и в приоткрытую дверь просунулась головка девицы и тихо пискнула:

– Граф Фужи.

Головка исчезла, и через мгновение в комнату вошел вышеназванный граф. Безукоризненно одетый в красный бархат, он церемониально поклонился дамам, которые немедленно ответили ему на приветствие, только если одна едва наклонила голову, то вторая немедленно поднялась с полукресла и низко присела в реверансе.

– Я вас приветствую, милые дамы, госпожа Ливия, госпожа Лидия, вы опять на стаже здоровья этого бедного юноши. Похвально. Думаю, многие рыцари мечтают иметь таких сиделок, когда они получат ранения. Это так романтично.

В голосе графа играла нескрываемая ирония, которая заставила покраснеть Лидию и чуть побледнеть Ливию. Она чуть поджала губы и с некоторым вызовом произнесла:

– Вы изволите смеяться над нами, господин граф?

– Ну что Вы, леди, – пошел на попятную граф, видя что шутка не удалась. – Вы совершили чудо для этого молодого человека, и я преклоняюсь перед Вами и Вашей фрейлиной, – граф изящно поклонился. – Разрешите переговорить с молодым человеком от имени герцога и задать ему пару вопросов?

– Можно подумать, у нас есть выбор, – фыркнула Ливия, – только не думайте, что мы уйдем, мы останемся здесь, чтобы Вы не сильно утомили раненого. Имейте совесть, он только-только пришел в себя, – встала Ливия, видя, что граф пытается ей что-то возразить.

– Мне остается только покориться, – смиренно развел руками граф. – Как здоровье раненого? – обратился граф к врачу.

– Я думаю, что все плохое уже позади, через неделю он сможет самостоятельно гулять, а через две приступит к тренировкам, чтобы восстановить атрофировавшиеся мышцы.

– Отлично, сударь, отлично, – кивнул граф и обратился к Риото. – Я рад, что Вам уже лучше, господин Истре, уж позвольте мне называть Вас так. Я не особо люблю все эти прозвища. Человека красит родовое имя, что бы по этому поводу ни думали господа военные, – граф немного помолчал, по-видимому, ожидая ответ от раненого, но, не дождавшись, продолжил. – Вы у нас, сударь, герой и самая известная личность как в замке, так и в городе. Про Вас слагают легенды, Вами гордятся кадеты, по Вам вздыхают девицы, – лукаво скривил губы он.

– На самом деле, я не понимаю о чем Вы говорите, сударь, мои спутники все погибли, исполняя свой долг, а я, напротив, остался жив, хоть и не понимаю, почему. Я не лучше их, просто, по-видимому, мне повезло. Думаю, это они настоящие герои, а отнюдь не я, – Риото проговорил это спокойным, слегка безразличным тоном, нисколько не смущаясь колючего взгляда графа.

– Я рад, что нынешняя молодежь скромна и учтива, – улыбнулся граф, слегка оглядываясь на притихших девиц и отошедшего к ним врача. – Но тем не менее Ваши боевые заслуги, несомненно, впечатляют, Вы наверняка уничтожили по крайней мере четверых наемников, прежде чем потеряли сознание.

– Может быть, господин граф, – попытался пожать плечами Риото, – мне тяжело вспомнить все подробности, но, пожалуй, за двоих я поручусь.

– Нет, нет, сударь, как минимум четверо, именно столько трупов было возле Вашего тела, из них трое были зарублены мечом, а один – Вашим удивительным шипом. Как там у него имя? Последний шанс? Оригинальная задумка, хоть несколько спорна в честном поединке.

– Вряд ли нашу стычку можно было назвать честным поединком, – безмятежно скривил губы Риото, – а в бою хороши все средства.

– Не спорю, сударь, не спорю. Вы действительно выполнили свой долг, и я ни в коем случае не хочу умалить Ваших заслуг. Все же положить четверых наемников, это не под силу даже опытному воину. Его величество приобрел отличного бойца.

Граф тепло улыбнулся молодому человеку, но при этом его глаза оставались холодны и колючи.

– Вы уже не первый раз утверждаете, что я положил всех этих наемников, – задумчиво произнес Риото, – но, по-моему, Вы переоцениваете мои способности. Я помню, отрубил руку арбалетчику в самом начале схватки, потом, да, мы смяли остальных лошадьми, потом мне удалось разрубить еще одного, когда он атаковал карету. Затем карета перевернулась, я упал, по-моему потерял сознание, кто-то допрашивал меня и я, – Риото задумался, чуть помолчал и словно что-то вспомнив продолжил, – потом, да, я применил шип, соперник упал, и я получил удар в живот. Это все, что я помню.

– Интересно, – покачал головой граф. – А вот дознаватель утверждает, что наемники были зарублены Вашим мечом, который Вы, по-видимому, выронили когда уже падали на землю. По крайней мере, там не было больше ничьих следов.

– Я не помню этого, сударь, – покачал головой Риото.

– Ну это еще ничего не значит. Ведь так, господин Суси? – обратился граф к врачу.

– Совершенно верно, граф, – охотно откликнулся тот, – временная амнезия на фоне посттравматического шока.

– Именно это я и хотел сказать, – кивнул граф. – Как бы там Вы ни считали, а я думаю, мы все же прибавим к этим четверым еще двоих, о которых Вы нам поведали и на этом пока закончим считать Ваши трофеи, сударь.

– Как Вам будет угодно, граф, – с некоторым тщеславием в голосе согласился Риото.

– Да, кстати, – спохватился граф, – а где Вы потеряли графиню Ришоу? Ведь это она была с Вами?

– Я знал ее только как графиню, – несколько поколебавшись ответил Риото. – Но почему Вы говорите, что я ее потерял, она все время была в карете, и за несколько мгновений до того, как карета опрокинулась, вполне удачно срезала нападавшего выстрелом из арбалета.

– Ее, к сожалению, так и не нашли. И ее судьба очень беспокоит герцога. У Вас есть какие-то предположения сударь?

– Думаю, если ее не нашли мертвой, то с ней ничего не случилось, по моему мнению, она вполне может постоять за себя, – с наигранным равнодушием пожал плечами Риото.

– Очень может быть, – задумчиво произнес граф, – в столице ходили правдоподобные слухи, что в бою она нисколько не уступает мужчинам, а я так имею достоверные доклады, что она и вовсе необычайно талантливый воин. Но, как бы там ни было, ни в карете, нигде еще не нашли ни ее саму, ни ее тела. Есть предположение, что ее взяли в плен оставшиеся в резерве наемники, но, опять же, никаких следов.

– Тут я вряд ли чем могу помочь Вам, господин граф, – слегка прикрыл глаза Риото, – поскольку я ничего не помню после того, как опрокинулась карета.

– Ну хорошо, думаю, перед отъездом мы еще побеседуем с Вами, господин Истре, – чуть кивнул головой граф, давая понять что разговор закончен и поворачиваясь к сидящим девицам.

– Хочу сообщить Вам приятную новость, которую все остальные узнают не ранее как завтра, – тоном придворного глашатая произнес граф, – в связи с тем, что Его Императорское Величие не прибудет в Аурелию, господин герцог завтра проведет выпускной смотр, а послезавтра отбудет в столицу. Пакуйте вещи, леди, Вам уже наверняка не терпится вдохнуть столичного воздуха.

– Так Его Величество не прибывает, – разочарованно протянула Ливия, – мы так старались.

– Думаю, Ваш отец оценил Ваши старания, леди, и очень благодарен Вам, – мягко поправил ее граф.

– Да, конечно, – пробормотала Ливия, – думаю, отец очень расстроен.

– Ах, совершенно забыл, – всплеснул руками граф, – я собственно принес Вам письмо, сударь, – повернул он голову к Риото, доставая письмо из кармана камзола. – Сегодня доставил курьер. Господин герцог был так любезен, что собственноручно отписал Вашему брату о Вашем ранении, а как только кризис миновал, уведомил его об этом.

Граф уронил письмо на грудь Риото и, обратившись к врачу, произнес:

– Господин Суси, если Вы закончили осмотр, не могли бы Вы уделить мне немного внимания.

– Ну конечно, граф, – поклонился врач, и они вместе с графом удалились из комнаты.

– Пойдем, Лидия, – скомандовала Ливия своей фрейлине, – господин Истре утомлен, мы навестим его вечером, когда он переберется в другую комнату.

При этом Лидия посмотрела на Риото, словно ожидала от него какой-то реакции. Молодой человек приоткрыл глаза и, равнодушно оглядев девиц, устало произнес:

– Я благодарю за заботу обо мне, леди, я очень польщен Вашим вниманием.

Постояв еще мгновение, словно ожидая продолжения и видя что оного не последует, Ливия проследовала к двери в сопровождении своей фрейлины и в некотором раздражении вышла из комнаты.

Через несколько минут, оставшись наедине с подругой в своей комнате, которая, по общему мнению, была самой изысканной в замке, она с негодованием произнесла:

– А он у тебя больше похож на деревенского чурбана. Мог бы для приличия сказать, что мы его совсем не утомили.

– Мне кажется, что у него нет опыта общения с хорошенькими девушками и он просто растерялся, – попыталась защитить Риото Лидия.

– Хорош будущий офицер, потерявший дар речи перед девицами. И что ты в нем нашла. И вообще, он какой-то заторможенный. Знаешь, прежде чем выдать тебя за него замуж, надо посоветоваться с господином Суси.

– Ты думаешь, у него что-то серьезное? – испугалась Лидия.

– Может, это последствия ранения, хорошо бы это было бы не навсегда, – холодно пожала плечами Ливия. – В любом случае решать тебе.

– Думаешь, его мнения спрашивать не нужно? – Лидия настороженно подняла глаза на подругу. – Ты сердишься на меня?

– Сержусь? Да, наверное, сержусь, но только не на тебя.

– На Истре? – с тревогой уточнила Лидия.

– Да нет, он, конечно, чурбан, но довольно приятный молодой человек, а после того как ты его научишь хорошим манерам, из него, безусловно, получится превосходный кавалер. Я скорее сержусь на саму ситуацию. Не люблю когда, что-то выходит из-под контроля.

– Ты об известии, что император не приедет в Аурелию?

– И об этом тоже. Мы так готовились, и все попусту. Стоило торчать в этом захолустье столько времени. Хотя, с другой стороны, если бы не наш приезд, то нам бы не удалось спасти жизнь одному отважному юноше, которому теперь придется жениться на одной прекрасной девице, – весело расхохоталась Ливия.

Лидия густо покраснела, но, заразившись смехом подруги, расплылась в счастливой улыбке.

– Ты так говоришь, будто свадьба – дело решенное, – покачала головой Лидия, – только, спорю, наш бедный юноша и знать не знает ни о какой женитьбе.

– Наш юноша, может, и не знает, – задумчиво проговорила Ливия, подходя к огромному зеркалу и поправляя выбившиеся из локонов волоски, – а вот его наставник в курсе, кому господин Истре обязан своей жизнью.

– Ну, жизнью это, наверное, громко сказано, – попыталась скромно возразить Лидия.

– Я люблю, когда громко, – пробормотала Ливия, накладывая красную помадку на губы. – Нет, ты сама посуди, что бы с ним было, если бы не моя идея о старинном заклинании, – повернулась к подруге Ливия, убедившись, что выглядит безупречно. – Он как минимум мой вечный должник, а если учесть, сколько бессонных ночей ты провела возле него, то он и без моих усилий должен бросить свое сердце к твоим ногам. А, кроме того, я почти уже обо всем сговорилась.

– О чем обо всем? – уточнила Лидия.

– Обо всем, это обо всем, – отрезала Ливия, но увидев чуть поджатые от обиды губы подруги, несколько смягчилась. – Короче, через десяток дней твой ненаглядный должен был бы сделать тебе предложение и получить позволение на вступление в гвардию Его Величия, а может даже и получить офицерский чин. Мы бы помолвили вас в замке, а свадьбу сыграли уже в столице.

– А теперь?

– А теперь, моя дорогая подружка, отец в спешном порядке собирается отбыть в столицу, и его уже не уговорить остаться. Думаю, он, как и я, встревожен резким изменением в планах императора и не без основания полагает, что это жалкие интриги завистников. Несмотря на то, что император с улыбкой взирает на попытки неких лиц уменьшить значимость отца, никогда не знаешь, чем закончится очередная интрига. Быть Валенштайном – дело нелегкое, – закончила пространный монолог Ливия.

– И что же мне делать? – задумчиво спросила Лидия, видя что дочь герцога собралась выходить из комнаты.

– Да, собственно, тебе и делать-то ничего не нужно, – обернулась Ливия, – твой суженый должен попросить твоей руки, вернее, это сделает за него его брат, на что, несомненно, получит согласие твоего отца, с ним отец уже переговорил, и все, летите голуби. Надо только решить, останешься ли ты ожидать этого момента в замке и следить за ситуацией или вернешься со мной в столицу и дождешься этого радостного мига там. Имей в виду, я предпочитаю второй вариант, но первый как-то надежнее.

– Я сделаю, как ты скажешь, – присела в реверансе Лидия.

– Вот и отлично, тогда собираемся. Нечего тут ему мозолить глаза, он и так никуда не денется. А мы девицы гордые и скромные. Пойдем, мне надо навестить отца, а тебе – проследить, чтобы перевели нашего витязя поближе к солнцу и земле, да еще он говорил что-то насчет красного вина. Ты наверняка не откажешь ему в этой просьбе.

С этими словами девицы весело покинули комнату и разбежались каждая по своим делам.

На следующий день рано утром, а герцог очень рано вставал и в отличие от своей дочери не любил нежиться в постели, он провел уже упомянутый смотр, где подвел итоги обучения кадетов и дал высокую оценку их боевых качеств, приведя в пример недавнюю стычку с подразделением наемников. Сообщив, что в ближайшее время каждый из кадетов получит назначение на дальнейшую воинскую службу, на которую тот должен будет прибыть после месячного отпуска, герцог объявил об окончании обучения и пригласил на званый ужин, который и состоялся этим же вечером.

Проведя на высоком уровне эти мероприятия, герцог отбыл в столицу, а с ним и его свита. Практически сразу за герцогом отбыла рота имперских гвардейцев, закончившая к тому времени зачистку окрестностей от бандитских шаек, а еще через полмесяца казармы кадетов опустели, поскольку все бывшие кадеты, получив назначение, отбыли по домам, чтобы провести там короткий отпуск перед «долгой и успешной военной карьерой».

Только Риото, к недоумению сержантов, оставался в крепости, набираясь сил после ранения. К недоумению, поскольку все давно привыкли к мысли, что этого юношу ждет блестящее будущее если не в гвардии императора, то уж по крайней мере в личной охране герцога точно, а состояние молодого человека было стабильно отличным. Но время шло, а назначение не приходило, и капитан Корениун осмелился напомнить о юноше в своем донесении герцогу, но, не получив ответа, решил что тут «какая-то политика» и включил его в свою роту «до особого распоряжения».

К такому отношению к себе Риото отнесся с показным равнодушием, что, однако, не помешало ему честно нести службу вместе с остальным гарнизоном, который исчерпав варианты причин откровенной немилости, радушно принял его в свой коллектив. Только поздней осенью, когда по ночам стали замерзать лужи, пришел приказ откомандировать Ингиара Истре Риото лейтенантом крепости Павеск. Говорят, произошло это по настоянию капитана Корениуна, который, не выдержав, позволил себе еще раз напомнить о молодом человеке герцогу, чем, по слухам, рассердил его Светлость.

Как бы там ни было, молодой человек хладнокровно воспринял назначение и на осторожные соболезнования сослуживцев туманно проговорил «свобода стоит дорого». Впрочем, в уточнение он не вдавался и на следующий же день отбыл по месту новой службы, отправив с оказией письмо брату домой.

Лейтенант

Брат, я рад приветствовать тебя, хотя повод, по которому я вынужден написать тебе письмо, возможно, вызовет у нас некоторые недовольства друг другом. Как бы то ни было, важность происходящих событий заставляет меня еще раз обратиться к так избегаемой тобой теме.

Я не буду придерживаться этикета и начинать «разговор» с вопросов о здоровье, службе и погоде, не потому, что меня это не интересует, а лишь потому, что господину Марелю даны строгие указания незамедлительно отписать о всех твоих делах в максимально подробном виде и незамедлительно отравить нарочным. Сам он, как ты заметил, стал слишком стар и уже не годится на роль гонца, хотя как доверенное лицо ему, по-прежнему, нет равных.

Прочитав эти строки, молодой человек бросил взгляд на убеленного сединой, очень худого старика, который с удовольствием расположился на единственном мягком стуле в маленькой комнате, предоставив хозяину расположиться на кровати. Надо отметить, что вышеуказанный стул, кровать, стол и огромный сундук, который был задвинут под стол и вытаскивался из-под него только в тех редких случаях, когда к молодому человеку приходили гости, составляли всю наличествующую мебель в комнате. Впрочем, даже будь у хозяина комнаты желание втиснуть сюда что-то еще, у него могли возникнуть проблемы с пустым пространством, поскольку комнатка мала и к тому же представляла собой обыкновенный чердак, переделанный в жилое помещение. Зато тут было небольшое окно, выходившее на ремесленную улицу, и самая настоящая маленькая печь, которая позволяла хоть как-то сохранить тепло в морозные ночи.

– Я могу приказать принести подогретого вина, – проговорил Риото, ласково поглядывая на старика.

– Нет, нет, – покачал головой старик, и молодой человек вновь вернулся к письму.

Мой дорогой, я не буду от тебя скрывать, что твое нежелание этого брака повергает меня в изумление и недоумение. Брат, это действительно хорошая партия как для тебя лично, так и для всей нашей семьи. Да, может, она и не так знатна, как, возможно, тебе бы хотелось, но это с лихвой перекрывается той заботой и даже любовью, которой ее окружила ее хозяйка и подруга, госпожа Ливия. Это стоит многого, а учитывая, что за нее дают от щедрот герцога неслыханное приданое и возможность служить на выбор либо в гвардии его Величия, либо в личной охране герцога, так это просто удача, уж поверь мне.

Да что я, в самом деле, ты это все знаешь и понимаешь сам, по крайней мере, я надеюсь. В конце концов, Инги, это твоя обязанность перед семьей и я как Глава настаиваю на этом браке.

Дорогой брат, я прошу тебя переговорить с господином Марелем, он владеет полной информацией по этому делу и разъяснит тебе все интересующие детали. Я убедительно прошу принять правильное решение.

Искренне твой брат, барон Истре.

Риото медленно свернул письмо, невозмутимо положил его на стол и перевел глаза на своего бывшего наставника.

– Брат здоров?

– Да, господин Истре, – кивнул головой Марель.

– Господин Истре? – опешил Риото. – Раньше ты называл меня Ингиаром.

– Господином Ингиаром, – согласился старик. – Вы тогда были всего лишь мальчишкой. Маленьким мальчишкой.

– Которого ты опекал, так как не мог опекать отец. Ты стал любить меня меньше?

– Меньше? Ну что Вы, конечно, нет, – старик ласково улыбнулся, – просто тот мальчишка превратился во взрослого мужчину, о котором уже сейчас слагают легенды, а ведь он еще только в самом начале своего пути, и я просто не вправе звать его, как ребенка.

– Наверное, ты, как всегда, прав, наставник, – уселся на край стола Риото, – но от этого мне почему-то грустно. Расскажи мне о доме.

– Хотелось бы мне сказать, что там все по-прежнему, но, к сожалению, это все не так, – задумчиво покачал головой Марель.

– Что? Все так плохо? – изумился Риото, от удивления перестав качать ногой, как делал всегда, когда о чем-нибудь задумывался. Он улыбнулся мысли, что в глубине души ждет выговора от наставника, за то, что самым вульгарнейшим способом уселся на стол, и, к собственному разочарованию, понимает, что никаких замечаний не последует.

– Да не то чтобы совсем плохо, – пожал плечами старик, – но и хорошего, конечно, мало. Северная башня очень сильно пострадала от весенних гроз, а так как денег на ее восстановление нет, она медленно разрушается. Гарнизону не платили с лета, и некоторые горячие головы начали роптать. Правда, сержант Горд утверждает, что не все так плохо, а он очень редко ошибается. Вы помните, сержанта Горда, сударь?

– Горда? Ну еще бы. Сколько он набил мне синяков, пока научил держать меч в руках, – соскочил со стола Риото. – Ха-ха, мы с ним придумывали новые комбинации и связки, когда разрабатывали стратегию нападения на нескольких противников, и я был ужасно горд, когда удостаивался его похвалы.

– Да, воин он был славный, – согласился Марель, – только вот одна беда, он стал много пить.

– Скажешь тоже, наставник, он всегда очень много пил, – пожал плечами Риото, – в гарнизоне его никто перепить не мог.

– Знаете, в его возрасте это становится опасным. На весеннее равноденствие он «слегка» перебрал и в итоге не совладал с конем и едва не свернул себе шею. Отделался сломанной ключицей и левой ногой.

– Гард свалился с лошади? – изумился Риото, – Но ведь это невозможно. Я помню, отец как-то назвал его настоящим кентавром, и он очень гордился этим прозвищем. Да лучшего всадника нельзя было встретить во всей округе.

– Это было очень давно, мой мальчик, – задумчиво произнес Марель, и тут же поправился, – простите, сударь.

– Да ладно тебе, – улыбнулся Риото, подошел к наставнику и ласково погладил того по плечу, – ты всегда так меня называл.

– Всему свое время, – виновато улыбнулся старик, – всему свое время.

– Что еще у Вас там нового?

– Кухарка Джейн вышла замуж за деревенского старосту.

– Джейн? – изумился Риото. – Да ведь ей, наверное, сто лет?

– Ну что Вы, сударь, ей этим летом исполнился сорок первый, я это точно помню, поскольку она родилась в один год с Вашим братом.

– А-а-а, – протянул Риото, – никогда бы не подумал. На вид она гораздо старше.

– Старше женщин делает тяжелая работа, тут Вы правы, сударь, но Джейн всегда старалась выглядеть лучше, чем есть, и вот урвала себе приз. Барон сначала даже не хотел слышать о ее замужестве, но потом изменил свое решение.

– Он всегда любил слушать ее сказки, она их здорово рассказывала зимними вечерами, когда все собирались либо в большом зале, либо на самой кухне. Она их знала неимоверное количество, я до сих пор поражаюсь, откуда она их столько знала.

– Думаю, она их сама придумывала, – засмеялся Марель. – По крайней мере, она до сих пор их рассказывает, и барон до сих пор их с удовольствием слушает.

– А что же деревенский староста? – с улыбкой поинтересовался Риото.

– Он довольствуется тем, что видит свою жену несколько раз в месяц, когда барон разрешает покинуть ей замок на пару дней и, мне кажется, что оба вполне довольны таким существованием.

– Понятно. А как там Стрелок Бим?

– Он погиб, сударь, – грустно произнес старик.

– Да ты что? – изумился Риото и вновь соскочил со стола, на краешек которого он только что присел. – Давно?

– Этим летом. У господина барона были серьезные разногласия с его тестем, бароном Лором, из-за заливных лугов, которые Ваш брат получил как приданое его покойной супруги. С тех пор, как Ваша тетя умерла, Лором мечтает вернуть их обратно. На этой почве была стычка, в которой и погиб стрелок Бим, а с ним еще два десятка воинов.

– Жалко, – покачал головой Риото, – хороший воин был. Помнишь, как он всаживал одну стрелу в другую? А как орудовал кинжалом? Жалко его.

Риото в расстройстве заходил по комнате, затем уселся на кровать и поджал ногу.

– Жалко его.

– Жалко их всех, сударь, – покачал головой Марель.

– Да, конечно. Ты прав, наставник, действительно, жалко их всех. А что там в итоге с этим заливным лугом? Сколько я себя помню, у нас по этому поводу были постоянные конфликты с бароном Лором, и когда брат женился на тете, эти луга отошли к нам окончательно и бесповоротно, вроде бы конец конфликтам. Какое теперь имеет право на них Лором?

– Видите ли, сударь, эти луга отошли к Истре вроде как приданым, хотя, да, бароны Истре исстари владели этими землями, пока полсотни лет не передали их Лоромам в аренду за символическую сумму в знак благодарности за оказанные услуги. В те времена бароны были друзьями, не разлей вода…

– Да это-то я помню, когда старый Лором умер, было объявлено, что земли были не переданы в аренду, а куплены, а документы сгорели при пожаре в Большую засуху, и началась тяжба. Но сейчас-то все было оформлено документально?

– Теперь все еще сложнее. В брачном договоре записано, что земли переданы как приданое, что якобы подразумевает, что они являются собственностью баронов Лором, а поскольку Ваша тетя скончалась, не родив наследников, ее отец хочет вернуть часть приданого, коими и являются заливные луга.

– Никогда не слышал, чтобы возвращали приданое, – возмущенно произнес Риото, в волнении принявшись вышагивать по крохотной комнате, а поскольку ее размеры не позволяли это делать с размахом, он, в конце концов, вернулся на краешек стола. – По-моему, это свинство.

– По-моему, тоже, – согласился с ним наставник, и они, посмотрев друг на друга, вдруг неожиданно расхохотались.

– Я очень рад тебя видеть, наставник, – вдруг серьезно сказал Риото.

– Я тебя тоже, мой мальчик, – проговорил старик, тяжело поднялся со стула и крепко обнял молодого человека.

– Ну вот, то-то же, – наигранно пробурчал Риото, – а то сударь да сударь. Можно подумать, мы только с тобой познакомились, и не было у нас всего того, что делает людей родными.

– Прости меня, мой мальчик, – раскаянно покачал головой старик, – старость не всегда мудрость.

– Давай раскупорим все-таки бутылочку вина, – предложил Риото, – мне тут перепала на досуге парочка изумительного напитка. Одну бутылочку я выпил с капитаном и, знаешь, мне очень понравилось, а вторую я решил оставить на торжественный случай, и, по-моему, он настал.

– А давай, – махнул рукой старик, украдкой смахивая набежавшие слезы с глаз, – правда, мои возможности в этом деле очень невелики, но посидеть с тобой за одним столом доставит мне истинную радость.

Через несколько минут с легкой руки хозяйки дома, где квартировался молодой человек, стол был уставлен незатейливыми закусками, а в руках старых знакомых появились оловянные кубки.

Полились заздравные речи, затем воспоминания о днях минувших, начинавшиеся с «а помнишь», затем слова иссякли, и повисла тишина. Не та тягостная тишина, когда людям нечего друг другу сказать, а когда люди с удовольствием молчат, понимая друг друга.

Через час бутылка опустела, и хотя Марель едва пригубил из кубка его щеки пылали пунцом, а на душе была легкость, которую он не испытывал уже много лет. Иногда ему казалось, что перед ним сидит не его бывший подопечный, а любимый друг, барон Истре, отец этого бесшабашного молодого человека. Сидит перед ним, забавно жестикулируя при разговоре руками, как, собственно, всегда делал после изрядного возлияния. Старик чуть тряхнул головой, и наваждение растаяло, и вновь перед ним сидел его подопечный и о чем-то горячо говорил.

– …Так вот, этот военачальник схоронил своих воинов за холмом, а перед наступающим войском разыграл целое представление. Нет, пойми, настоящее представление, с канатоходцами, жонглерами, акробатами, красивыми танцовщицами, музыкой. Знаешь, как будто это все происходило не в степи, а по крайней мере на какой-то богатой ярмарке. Удивительно, но это сработало. Войско остановилось, и степняки стали с интересом наблюдать за представлением, и так увлеклись, что пропустили атаку, которую этот коварный военачальник начал, заведя свои силы в тыл противника. Разгром был полнейший, говорят, потери составили один к десяти, хотя, конечно, на первый взгляд это невероятно. Знаешь, ведь степняки – это достойные соперники, и я немного сомневаюсь в таком раскладе, хотя утверждают, что это исторический факт.

– Это действительно исторический факт, – согласился Марель, отставляя почти полный бокал. – Он задокументирован императорскими летописцами и вошел в анналы воинской науки. Хотя, конечно, коварства тут значительно больше чем доблести. Но войны выигрывают по-разному. Иногда цель оправдывает средства.

– Хорошая фраза, – кивнул головой Риото, – и верная. Надо будет ее запомнить.

– На самом деле, фраза очень жестокая и подходит только для войны, – мягко поправил его Марель.

– А у нас тут каждый день, как на войне, раз в месяц глубокие дозоры, день через два караул, два раза в дюжину дней охрана тракта, раз в два месяца сборы да мало ли какие еще развлечения.

– Тяжело?

– Нормально. Зато скучать некогда. Еще вина, наставник? – виновато спросил Риото, будто бы устыдившись своей бравады.

– Нет, мой мальчик, – отрицательно покачал головой Марель, – мне и этого с излишком.

– Я тоже тогда не буду, – согласился Риото, – в ночь в караул.

Он помолчал, подошел к почти погасшей печке, подкинул несколько поленьев и, дождавшись пока они разгорятся, повернулся к старику.

– Так что там с заливными лугами? Мы настолько стали слабы, что есть вероятность, что мы можем их лишиться? Это была бы ощутимая потеря.

– Еще бы, мой мальчик, при площади всего пятую часть от всех лугов в имении они дают больше половины фуража. Но, надеюсь, этого не произойдет, после слухов о Вашей женитьбе барон Лором несколько присмирел, а его сын, стало бы Ваш дядя, даже делает попытки примириться с бароном Истре.

Старик подошел к печке и с удовольствием протянул к ней озябшие руки. Риото поспешил подвинуть к печке стул и усадив старика невинно спросил:

– Барон не собирается жениться во второй раз? Насколько я помню, у Лором есть еще одна дочь да и у барона Росси их две.

– Дочери барона Росси обручены, и если ничего не случилось, то должны были уже выйти замуж в начале зимы. По крайней мере, когда я уезжал, ничего не сулило обратного. Что же до Мали, то вряд ли барон сможет пересилить к ней свою антипатию. К тому же, он все еще переживает по поводу утраты Элины, – невозмутимо ответил Марель.

– Понятно, наставник, – кивнул Риото, и, положив руки на плечи старика, твердо произнес, – я хочу чтобы ты передал брату мое окончательное решение. Я внимательно прочитал письмо и обдумал все предоставленные доводы. Свадьбы не будет. Никакие уговоры, требования или советы тут не помогут. Передай моему брату, что я очень люблю его, и мне очень жаль, что мой отказ может негативно отразиться на его отношениях с тестем и его семьей. Я не откажусь от своей свободы, даже если мне предложат должность лейтенанта императорской гвардии.