Текст книги "Anabasis. Право на настоящее"

Запись 27.06.2017. О «личностном росте» и «бинарной системе»

Категория: ВОСПОМИНАНИЯ

Вкладывалось в нас много, а мы и сами старались. Вот и пошел понемногу наш обучающий конвейер – тренинги, семинары, конференции; сначала ежемесячно, после темп ускорился. Чем я сразу прекратил заниматься, так это саморазвитием и личностным ростом. Прочитал немало книг на эту тему, посетил ряд мероприятий на стороне, составил некое представление.

На одном из раскрученных семинаров в Москве познакомился с молодым парнем. Врач, откуда-то с Урала, из глубинки. Институт закончил недавно. Больница бедная, зарплата маленькая, перспектив – никаких. Этот семинар он нашел в интернете, пытаясь, как и я в начале ельцинских реформ, прорваться сквозь пелену житейской безнадеги. Копил на семинар он долго. Гостиница, дорога, еда. Жил впроголодь. Семинар подавал себя как исключительно жесткий. Начинался он под бравурные звуки фашистских маршей, выходить в течение дня из комнаты категорически запрещалось. Кому в туалет – стояло жестяное ведро в углу комнаты.

С кухней этой изнутри я знаком, подставных вычисляю сразу. Подсаживаются, с блеском в глазах говорят, хвалят тему и ведущих. Кто уже третье, кто уже пятое мероприятие посетил, как жизнь изменилась, деньги, работа, отношения. К концу второго дня я переговорил в коридоре с директором той компании. Как римские авгуры, мы переглянулись и поняли друг друга. На следующий день с утра на мой счет была переведена обратно вся стоимость семинара; распрощались мы по-дружески. Всего там было человек за шестьдесят. С каждого – по пятнадцать тысяч рублей; почти миллион за четыре дня. Очень рентабельный бизнес. Профессионалов я уважаю.

Скоро стало понятно, что это не то и не туда. Замануха и развод под красивой оберткой. В лучшем случае – простое талантливое шарлатанство, за которое и денег отдать не жалко. В худшем – залезание в подкорку мозга и агрессивные действия отнюдь не в твоих интересах. Историй таких я знаю много. Их последствия – тоже. Как там сказано у Джека Лондона – «сколько ни встречал я собак с громкими кличками, все они ни к черту не годились». А что туда? Надо разбираться.

Наш центр сосредоточился на очень качественной и дорогой краткосрочной учебе, по два-три дня с полной выкладкой, с утра до вечера. Гонорары лекторам платили за эти дни в среднем рублей тысяч по пятьдесят-семьдесят, порой доходило до ста пятидесяти. Группы собирали обычно человек по десять-пятнадцать. Иногда было пять человек, иногда – сорок. Ну и с каждого участников по столько же – по десять-пятнадцать тысяч. Интересный был бизнес.

Достаточно много мы пробовали экспериментировать в новых форматах. Даже тренинг как-то в Дивногорском монастыре провели с проживанием в монастырских кельях, но больше таких попыток я не делал – уж слишком разные миры и люди. Организовали серию управленческих поединков по таллиннской методике Владимира Тарасова. Методика поединков меня поразила своей неординарностью и эффективностью: очередной паре участников давалось задание – сложная ситуация из бизнеса. Было фиксированное время; были шахматные часы, по которым отсчитывались минуты; было несколько ролей, в среднем – пять-семь, причем с возможностью неожиданных прыжков из роли в роль, в общем контексте переговоров.

Оценка игроков велась как жюри, так и зрителями. Жюри из девяти человек – три тройки – оценивали три параметра по каждой персоне: один параметр на каждую тройку. Критерии были следующие: техническое мастерство и находчивость; устройство к такому начальнику на работу; прием такого сотрудника себе в компанию. Ну, а зрители давали оценки с точки зрения этики и симпатии к переговорщикам. Нередко бывало, что человек, наголову разгромивший противника в споре, получал столь же разгромные оценки по общему счету. Почувствовав интерес к теме, мы замахнулись на большой управленческий турнир.

Под турнир был арендован на выходные дни воронежский Дом актера, дана большая реклама; в итоге мы привлекли несколько десятков участников-предпринимателей и пару сотен зрителей, в основном из числа студенческой молодежи, решивших посмотреть вживую на кухню предпринимательской переговорной практики в тех ситуациях, которые, как правило, остаются «за кадром».

Полезных приемов и методов там было немало, но что особо запомнилось у Тарасова – четкая граница между твердым и пустым, белым и черным, нулем и единицей: тем, на что опираться можно, и тем, на что опираться нельзя. Умение отделять одно от другого. Бинарная система, как в компьютере, универсальный принцип – от деловых переговоров до выбора жизненной стратегии. Точно, как говорил Стив Мартин (играя роль матерого жулика-проповедника) в финале фильма «Сила веры», – «самое главное, чему я научился в жизни, так это отличать настоящую вещь от подделки».

Далее мы замахнулись на проведение масштабных конференций и форумов в партнерстве с объединениями предпринимателей соответствующей направленности. По прибыльности это были, вероятно, самые успешные из наших бизнес-форматов, имевшие гораздо более, чем стопроцентную рентабельность. Стартовали мы серией ежегодных региональных форумов по недвижимости; много позже, уже в родных стенах Воронежского архитектурно-строительного университета, мы организовали наш международный «Форум провинциальной урбанистики».

Образовательный бизнес чем-то похож на игры с акциями: имеет он дело с нематериальной ценностью, неощутимой, но продать которую требуется по максимально высокой цене; требует очень крепких нервов и полнейшей вовлеченности. Десятки тренеров, сотни участников, многие по третьему-пятому разу приходят… Приятели, считай. Со всеми поговоришь, их дела узнаешь, своими мыслями поделишься. Какой институт такие знания дать может?

Запись 29.06.2017. Новый поворот судьбы

Категория: ВОСПОМИНАНИЯ

А тут судьба еще один поворот мне уготовила. Началось все случайно, с мелочей, как это часто бывает с закономерными, ждущими свой час событиями. Прошло ровно три года с поездки в Чикаго, стояла весна 2003 года, в начале апреля у нас родился сынок Владик (с которым мы сейчас пребываем в больнице). Работа, как всегда, кипела и переливалась через край. По одному из многочисленных дел давно бегал я за одним известным в нашем городе профессором: что-то там передать надо было. Наконец нашел, договорились, назначает он мне встречу в шесть вечера у входа в главный корпус университета.

Без десяти шесть стою у входа, смотрю: выходит наш профессор, люди кругом, сам в центре. Народ веселый, лопочут по-английски: сразу видно – не наши. Он – то с одними, то с другими; пока до меня добрался, я уже сам с парой из них познакомился и вовсю о чем-то беседовал.

Ну, раз такое дело, наш профессор меня представляет – кто такой, чем занимаюсь. Их заинтересовало. Говорят:

– Нам сейчас спешить надо, дела, а через часок ты к нам в гостиницу приходи, чайку попьем, беседу продолжим. Этаж такой, номер такой, спросить тех.

– И визитку дали. Смотрю визитку – Штаты, университет, профессор, декан. И меня заинтересовало.

Попили мы чай в гостинице: я им про свои дела рассказал, про работу с заводами, про пустующие производственные площадки, про то, как товарищества домовладельцев создавали, каково с нашим народом было работать. Тут смотрю, они с коллегой переглядываются, тот на часы смотрит.

– Знаешь, – говорит, – мы тут думали с тобой часок посидеть, а дальше в ресторан. У нас там уже столик заказан. «Старый город», – знаешь такой?

– Знаю, – говорю, – хорошее место.

– Как у тебя со временем, Игорь? Сможешь с нами выбраться? А то разговор интересный намечается, мысли есть у нас на эту тему. По деньгам – не суетись, бюджет у нас на это дело заложен, тоже не из своих средств платим.

В ресторане просидели долго, до последнего клиента, ну мы ими и оказались. Там они и меня расспросили, и про свои дела в России рассказали.

– Большой образовательный проект мы, – говорят, – в этом году закрываем, а деньги в бюджете еще имеются. Вот мы тут советовались, на какие статьи их потратить можно. Если все на рестораны, так ведь здесь надолго останемся. Ты как, еще раз на стажировку в Штаты съездить не желаешь? Мы как раз под твой профиль деятельности места подберем, расходы все оплатим, включая дорогу. Только решение окончательное не мы принимаем, а наш шеф. Он, понятно, одобрит наши рекомендации, но лично посмотреть на тебя, пообщаться должен обязательно. Мы из Воронежа в Волгоград едем, он там сейчас. Слушай, а ты на неделю с нами не вырвешься? Расходы все наши – проезд, питание, культурная программа, тебе понравится, соглашайся!

У меня, понятно, дел куча, месяц вперед распланирован, но тут удача сама в руки лезет.

– Вырвусь, – говорю.

Волгоград – феерия. Лучшая гостиница города, отдельный номер, в холле на этаже – рояль и скрипка по вечерам. С утра – пробежка по набережной; днем – встречи в верхах; я умное лицо делаю, жмусь поближе к коллегам из США; каждый вечер – отдельная культурная программа. Все бы так жили. На третий день у шефа и для меня время нашлось. По ходу я понял, что между собой они все уже порешали, ко мне остались вопросы чисто технического характера. Сроки, загранпаспорт, виза, что хочу от стажировки. Вот так все быстро и неожиданно получилось, будто бы по мановению некоей непонятной руки.

Меня, понятно, такой разворот дела слегка озадачил – с чего бы это вдруг? То, что халявы в жизни нет, – мной было давно усвоено: все надо отрабатывать. А тут, безо всяких условий, такой аванс выдали. Может, в шпионы вербовать собираются?

Запись 02.07.2017. Кент, Кливленд, Акрон

Категория: ВОСПОМИНАНИЯ

Стажировка моя оказалась намечена на август, сроком на четыре недели. На сей раз я летел через Париж с пересадкой до Нью-Йорка, там – пересадка до Кливленда. Из Кливленда – на машине в Кент, маленький тихий городок на двадцать пять тысяч человек населения. Плюс столько же студентов в местном, Кентском государственном университете. Там же мои благодетели и преподавали. Чтобы я с ходу в дело вошел, пригласили меня на семинар в Чикаго. Тема семинара была удивительная – народные предприятия США. Проходило все действие в пятизвездочном отеле в пригороде, оплаченном корпорациями для своих работников. Три дня шли занятия, утром и вечером я плавал в бассейне, ходил в тренажерный зал, гулял по парку, общался с участниками семинара. Участников там было до полусотни. Все – менеджеры среднего звена крупных корпораций, простые средние американцы, в основном из глубинки.

Очень впечатлило внутреннее устройство отеля. Прямоугольный в плане, с огромным холлом-атриумом в центре. Атриум покрыт сверху стеклянной кровлей, внутри – имитация экзотического пейзажа: скалы, деревья, ручеек с небольшим водопадом, мостики и беседки. Под ним, в цокольном этаже, располагалось пространство для конференций. Планировка его была свободной: огромное помещение было способно достаточно быстро, с помощью подвижных звуконепроницаемых перегородок, разделяться на более мелкие сектора. По периметру шел технический коридор, по которому в каждый сектор оперативно доставлялось питание и необходимое оборудование.

Содержание семинара оказалось не менее интересным, чем его технические и организационные составляющие. Оказывается, в США с девяностых годов действует федеральная программа, поощряющая передачу акций компании их работникам и максимальное вовлечение последних в процесс управления компанией. На это даются очень серьезные льготы и преференции. К примеру, продаешь ты акции на бирже – платишь налоги. А если твои работники у тебя акции покупают, то налогов – никаких. И много всего прочего. Вот все схемы, выгоды и возможности и рассказывали профессора на семинаре. Я был потрясен – у нас реформа пошла в прямо противоположном направлении. Под руководством вроде таких же экспертов из Америки, со степенями и званиями…

Вернувшись в Кент, я обрел пристанище в бюджетном мотеле, тоже оплаченное за счет принимающей стороны. На первом этаже мотеля были ресепшен, компактный плавательный бассейн со спортзалом, небольшое кафе и прачечная самообслуживания. Номера располагались на втором этаже, выходя на открытую галерею, лестница с которой спускалась к парковке, к главному входу.

Мой номер имел вид сильно вытянутого прямоугольника, обращенного к галерее своим торцом. В торце была застекленная входная дверь и большое широкое окно, под которым располагалась система воздушного отопления. Прямо перед окном была большая двуспальная кровать, в узком промежутке между ней и окном – круглый столик с тремя стульями вокруг. Напротив кровати был комод с висящим над ним зеркалом. В глубине номера таилась крохотная кухонька, откуда вела дверь в туалетную комнату.

От мотеля до комплекса Кентского государственного университета было пешком минут пятнадцать ходу – рукой подать. Университет занимал достаточно большую площадь, представляя собой многочисленные – числом, наверное, в несколько десятков – постройки средней этажности, не выше трех-пяти этажей, в основном классической, реже – современной, модернистской архитектуры, разбросанные в тщательно спланированном и ухоженном окружении английского паркового стиля. Вокруг территории университета располагались кварталы уютных частных домов, с большими цветочными клумбами и аккуратными газонами.

Программа обучения была составлена моими наставниками конкретно под мои потребности, не уступая по насыщенности прошлой, чикагской стажировке. Основным ее содержанием было ознакомление с опытом реновации депрессивных территорий городов «Ржавого пояса» – Кливленда и Акрона. Учитывая мой опыт построения ТСЖ, в программу включили большой блок по работе с местными сообществами – как они способны влиять на жизнеспособность территории. Также мне показали, как проходит в этих городах «ревитализация» – иными словами, «оживление» стагнирующих промышленных территорий. Поскольку я проводил обучение предпринимателей, мне было показано, как профессионально готовятся такого рода мероприятия. Памятуя мое архитектурное прошлое, в программу стажировки включили три дня работы в Кливлендском Urban design center.

Центр занимался ревитализацией депрессивного центра города в целом и архитектурными решениями отдельных зон и объектов в частности. Для его размещения была арендована большая часть одного из подобных полузаброшенных зданий в пустынном городском центре. Аренду оформили на очень выгодных условиях, поскольку альтернатив у хозяина не было и в помине, а покупать все здание город принципиально не захотел – пусть хозяин крутится, повышает капитализацию объекта.

Скоро хозяин сумел сдать соседние помещения. Понемногу окружающая территория начала оживать, тем более, что городская политика ориентировалась на создание максимально благоприятных условий для инвесторов, развивающих проекты подобного рода. Так, строительство жилья в определенных районах в городской черте освобождалось на десять лет от местных налогов на недвижимость и получало максимальные преференции при оформлении разрешительных документов, подключении к сетям.

Некогда я сам строил свой частный дом у себя в Воронеже на достаточно депрессивной территории, у городской черты. При этом содрать с меня три шкуры, вытянуть жилы и попить кровушки хотели все конторы, имевшие мало-мальское отношение к строительству и вводу в эксплуатацию.

В Акроне мне здорово повезло – сам вице-мэр согласился уделить пару часов и рассказать про свой город. Ситуация там сложилась много хуже, чем в Кливленде. Ранее Акрон являлся, в полном смысле слова, мировой столицей шин и резины. Кроме этого, имелись еще металлургия, металлообработка, станкостроение, авиаракетная индустрия. Сто тысяч рабочих. В конце восьмидесятых все остановилось, кто мог – уехал. Многие не смогли – с работой везде проблемы. Весь центр города полностью опустел, многие магазины оказались разграблены, отдельные шайки начали формироваться в серьезные преступные группировки.

Беседа наша сначала шла в здании муниципалитета, после мы вышли на улицу – пройтись, посмотреть и поездить. Улицы были пусты, здания – практически тоже, но городской центр был уже чист и безопасен. Ряд знаковых зданий был капитально отремонтирован – таких, как The Steel Museum работы Майкла Грейвза или кинотеатр MGM – первый кинотеатр в Штатах! Из заброшенных заводов удалось выкурить банды, муниципалитет начал привлекать инвесторов из разных стран, предлагая очень заманчивые условия по налогам.

Сотрудник муниципалитета показал нам, как работают новые производственные площадки, после чего мы распрощались и поехали перекусить с девушкой, исполнявшей роль моего гида и, по необходимости, переводчика. Нам пора было собираться в обратный путь, в Кент, но девушка, с которой сложились неплохие отношения, решила сделать мне сюрприз и потратить еще один час на нечто интересное. Чего мне точно никто не покажет.

Минут через сорок мы приехали. Это был, по – нашему, элитный коттеджный поселок. Раньше здесь жили люди, игравшие не последнюю роль в местной политике и экономике. Заборов здесь не было вообще. Среди зеленых лужаек росли раскидистые деревья, между ними стояли настоящие дома. Из настоящего камня – не из картона под старину, как повсеместно строят сейчас. Колонны, рельефы, скульптуры. Фронтоны и пилястры – классика. По камню уже обильно прошлись красочкой из распылителя. Хоть сейчас заселяйся, картошкой огород засаживай! Правда, электричества здесь не было. Также не было воды, газа и магазинов. Работы в этих местах тоже не было. Скорая помощь и полиция здесь не появлялись. Все эти здания можно было купить практически за копейки. В центре одного из самых благополучных штатов Америки.

Запись 07.07.2017. «Ржавый пояс»

Категория: ВОСПОМИНАНИЯ

История «Ржавого пояса», увиденная изнутри своими глазами, потрясает до глубины души. Как такое вообще могло произойти? Еще полвека назад это была, без сомнения, самая урбанизированная и инновационная территория планеты – знаменитый «Стальной пояс» США. Богатейшие природные ресурсы, хороший климат, колоссальные инвестиции. Именно здесь началось массовое производство автомобилей, появились первые в мире небоскребы, легкое метро, хайвей, эстакады, многоэтажные автостоянки, загородные торговые центры, здесь были апробированы новые идеи архитектуры ХХ века, развиты мегаполисы и агломерации, созданы центры исследований и коммерциализации разработок в науке и технологиях.

Все это осталось в прошлом. К концу восьмидесятых, аккурат к нашей перестройке, интенсивное инновационное развитие уперлось в следующий результат: крах всей промышленной инфраструктуры (железные дороги, автопром, металлургия, химия, текстиль, станко-, судо-, ракетостроение); все, что мало-мальски дышало и шевелилось, побежало подальше с гиблых мест, следом пришли в упадок здания и территории.

За четыре года до этого, мои наставники из Чикаго рассказывали, что зачастую сжечь многоэтажное здание было выгоднее, чем продолжать иметь его в собственности. Весь южный Чикаго был в таких пожарах. В городах опять расцвела организованная преступность, почти, казалось бы, загнанная в угол к концу семидесятых. Центральные деловые районы, внутренние жилые и промышленные кварталы крупных городов США превратились из исправных поставщиков налогов в депрессивные, а зачастую и заброшенные территории. Если бы улицы этих городов правдиво показывали на нашем телевидении конца восьмидесятых, перестройка, возможно, пошла бы в ином направлении.

Первое впечатление от Кливленда – быть такого не может! У нас было намечено несколько встреч в деловом центре плюс прогулка по городу. Сразу поразили пустые улицы, почти все здания имели странноватый облик запустения. Пешее движение на тротуарах также было минимальным, подавляющее большинство пешеходов были чрезвычайно толсты и темнокожи. Когда мы зашли в холл нужного нам небоскреба, впечатление не изменилось – людей практически не было. Как я впоследствии узнал от менеджера, здание было заполнено на семь процентов. И это было неплохо! Везде ситуация была много хуже. Многие соседние здания пусты уже долгие годы.

Выглядываю в окно, прошу разрешения сделать фото. Разрешают. Мы – этаже на двадцатом, панорама видна широкая. Окна в домах напротив давно не мыты, плитка с фасадов отваливается. За окнами – никого. Внизу – горизонтальная стальная сетка по фасаду протянута, чтобы плиткой пешеходов не зашибло. Машин и пешеходов внизу отнюдь не прибавилось с тех пор, как мы вошли в здание.

Попили кофе, пошел разговор. Пожилой собеседник – специалист по городскому планированию, рассказал нам, что такое муниципальные облигации, как местное комьюнити одного из городских районов, не прибегая к внешним займам, само смогло профинансировать выкуп и ремонт заброшенных зданий, возродить жизнь на запустевших улицах, уже становящихся зоной криминала.

– Съездите сами, посмотрите, – был дан совет. Съездили, посмотрели, но об этом дальше.

Разговор закончен, кофе выпито, спустились, вышли на безлюдную улицу. Напротив – двухэтажный торговый центр, достаточно большой.

– Зайдем, посмотрим, чем торгуют? В центре людей не было. Не было вообще! Продавцы смотрели на нас с удивлением, даже не пытаясь привлечь внимание к товару. Многие отделы были пусты, в одном – мы заметили музей венгерской культуры с чучелами и манекенами, видимо организованный местной венгерской общиной. Вряд ли аренда была там высока. И тут гаснет свет. Повсюду. В душе – ругаю эту Америку почем свет стоит! «Мировой гегемон», – а свет отключают, как на Украине какой. Вышли, добрались до машины, едем обратно в Кент.

На дорожной развязке новые эмоции – машины, пробки на километры во все стороны. Непонятно. Оказалось, мы попали в ту самую знаменитую аварию энергосистемы США и Канады, которая 14 августа 2003 года, около четырех часов дня, оставила без электричества полсотни миллионов человек и создала дикую суматоху. Стояла жара, даже в Нью-Йорке было за тридцать градусов по Цельсию в тени, кондиционеры и вентиляторы нигде не работали, встали все аэропорты на северо-востоке США.

Вся беда случилась из-за того, что в Кливленде вовремя деревья не подстригли – в бюджете на это денег не нашлось. Тут жара настала, провода размякли-провисли, задели ветки. Систему в городе замкнуло – и пошла цепная реакция по всей Америке. Плюс еще персонал с перепугу ошибок наделал. Третий раз Кливленд отличился на всю Америку.

Про прошлые два случая мне со смехом рассказали коллеги по университету. В девяностых годах здесь горела река Кайохога, проходящая через центр Кливленда и Кента. Горела именно река, а не отдельные нефтяные пятна, на всем своем протяжении, выставив на посмешище всей страны штат Огайо, как самый грязный штат, где ухитрились спалить целую реку.

А в середине восьмидесятых городские власти решили отличиться на всю планету, поставив мировой рекорд по запусканию воздушных шариков. Полтора миллиона разноцветных шаров, наполненных гелием, запустили в небо, но произошло непредвиденное – шары столкнулись с нисходящим на город грозовым облаком. Встал местный аэропорт, встал транспорт, спасатели не могли спасти утопающих людей на озере Эри, сплошь покрытом шарами. Сотни тысяч шаров гроза унесла на территорию Канады, покрыв плотным слоем прибрежную зону Великих озер. Уборка мусора, выплата страховок и судебные иски стоили мэрии, страховщикам и компании-организатору огромных денег.

Историй по Кливленд мне было рассказано много. Вдохновленный ими, в следующие недели я осмотрел основательно весь центр города, прошел его пешком, несмотря на предостережения моих наставников.

– Игорь, в Кливленде пешком по городу не ходят! Опасно!

– Я в магазин зайду, если что.

– Нет тут никаких ни кафе, ни магазинов. Закрыто все.

Действительно, в центре города серьезного криминала нет, хотя напороться на проблемы можно. Сотню-другую метров в сторону – их вероятность резко повышается. Провезли, показали. Только выезжаешь из центра, город неуловимо меняется. Трущобы, граффити, линялые вывески. По Чикаго знакомо.

После пожаров и погромов, регулярно устраиваемых цветным населением, Кливленд практически опустел. Сильным впечатлением был визит в бывший элитный жилой район во внутреннем городе. После погромов все состоятельное население бросило свою собственность и уехало из города. Вместе с бизнесом и деньгами. Дома были заняты темнокожим населением и превратились в трущобы.

По совету пожилого профессионала договорились о визите на ту самую территорию, где активно проходила ревитализация, иными словами, – возвращение живучести территории. Недвижимость в тех местах не так давно стремительно падала в цене, арендаторы квартир и нежилых помещений массово съезжали, оставляя за собой пустые окна с пылящейся мебелью. Квартиры стали гораздо доступней для людей с более низким уровнем дохода. По ночам витрины били, на фасадах появлялись граффити и те, кто еще не уехал, получали дополнительные доводы перебираться с этого гиблого места. Такой процесс давно уже шел повсеместно практически по всей Америке.

Местный мэр пробил через муниципальный совет решение о выпуске местных облигаций. Процент – выше, чем на обычных депозитах в банке. Объявил по местным газетам и радио, что все деньги пойдут в свой район. Пойдут на выкуп и ремонт брошенной недвижимости, благо, что она уже практически ничего не стоила. Зачастую ее забирали за долги:

– То ваши деньги работают на чужого банкира, то будут работать на вашу безопасность и цену недвижимости!

Народ услышал, первый транш был раскуплен. Помыли окна, покрасили фасады, усилили охрану на улицах.

Когда нас провели по этим улицам, заполнено было не более трети помещений. Но территория была живая: свежая реклама на стенах, туда-сюда сновали люди, кто-то ехал на велосипеде, парковались машины, было чисто и по-домашнему просто. Рядом кишел народом свежеотремонтированный продуктовый рынок, разительно отличавшийся от мертвого торгового центра, виденного нами в центре Кливленда. Цена недвижимости пошла вверх; сюда поехали люди из других районов, где запустение не прекращалось.