Текст книги "Делец платит наличными"

– В общем, достаточно близко к реальности, ― заерзал на стуле Кривоносов.

– Как вы узнали о том, что Соломатин превысил свои полномочия? Ведь, насколько я понимаю, он был рядовым сотрудником, а заказы должны проходить если не через вас, то, как минимум, через начальников соответствующих отделов, но никак уж не напрямую.

– Соломатин сам ко мне пришел, ― мрачно сказал Виктор Фомич.

– Вот как? ― удивился я. ― Что, неужели покаялся? Совесть заела? Да в жизни не поверю! Или дело оказалось не по зубам?

– Ни то, ни другое, ни третье, ― нахмурившись, ответил Кривоносов. ― Можете не гадать, я сам скажу. В общем, дело оказалось гораздо сложнее, чем этот крендель себе представлял.

– А именно?

Виктор Фомич немного помолчал и как бы нехотя поинтересовался:

– Вам это для чего нужно знать? Свой интерес или как? У меня все же секретность…

– Или как, ― ответил я. ― Просто ваши клиент ― мой хороший знакомый и он начинает думать, что «Ястреб» его кинул. Мне не хотелось бы, чтобы о вашей фирме складывалось такое мнение. И, с другой стороны, я хочу помочь своему другу.

– Знаете что, ― предложил мне Кривоносов, ― давайте мы с вами плавно переместимся из этого тесного кабинета в какое-нибудь теплое местечко, там я вам все и расскажу. Нет возражений?

– С удовольствием.

– В новом «Лайнере» вы уже успели побывать? Знакомые говорили, что там внутри все такое навороченное… ― сказал Виктор Фомич, сгребая бумаги со стола в ящик и запирая его на ключ.

– Только не «Лайнер», ― твердо сказал я. ― Лучше что-нибудь проверенное годами. Например, «Фокстрот». Устраивает?

Мы завалились в кафе, облюбованное мной еще в студенческие времена и на удивление не утратившее привлекательности за многие годы.

Через полтора часа, после опорожненной бутылки хорошей скандинавской водки Кривоносов излагал мне историю с Соломатиным.

– Его подцепили, ― хрипло говорил Виктор Фомич, наклоняясь поближе ко мне и обдавая водочным перегаром, который не перешибет никакой «Орбит».

– Что значит «подцепили»?

– А значит, что там вовсе не разврат, не адюль… блин, как же это говорится?!

– Адюльтер, супружеская измена, ― пришел я на помощь Виктору Фомичу.

– Вот-вот, это самое слово, ― подтвердил Кривоносов, тыча вилкой в скатерть. ― Там дела, выходит, покруче, и, сдается мне, что твой дружок решил разгрести свои проблемы нашими руками.

При этих словах я сразу вспомнил неуверенный голос Максима Сапожникова, его задумчивую интонацию и плохо скрываемый испуг.

– Не отвечу с уверенностью, ― отозвался я. ― Так что же все-таки произошло?

Виктор Фомич Кривоносов откинулся на спинку стула и произнес:

– Соломатина начали пасти. Пасти грубо, жестко, почти угрожающе.

– Следить за следящим, ― тихо проговорил я. ― Какая-то порнография получается.

– Вот именно. Сергей ходил за этой бабой полдня по всяким маникюрным салонам да бутикам, а к вечеру обнаружил за собой хвоста, ― продолжал Кривоносов. ― Да такого хвоста, что Соломатина вынудили бросить бабу и вели его самого аж до самого дома.

– Как это делается? ― спросил я с намерением уточнить механику слежки.

– За ним шли двое, которые менялись через каждые полчаса, ― терпеливо пояснял Кривоносов. ― Соломатин говорил мне, что у него возникло такое впечателение, будто весь город наводнен этими людьми. Он испугался не на шутку и пришел ко мне.

– А вы что?

– Велел ему связаться с клиентом и переадресовать его ко мне.

– Он это сделал?

– Не знаю, ― раздраженно произнес Кривоносов. ― Я в тот день здорово накричал на Сергея и уволил его. Сказал, что, мол, если хочешь получить причитающиеся тебе за два месяца деньги ― два лимона старыми без премиальных ― то сделаешь, как я велю.

– И?

– И нет его, ― развел руками Кривоносов. ― Не объявлялся мой сотрудничек. И клиент твой тоже не просматривается на горизонте. Так что вышел с ним Соломатин на связь или нет ― я не в курсе. Да, честно говоря, и без Соломатина с его инициативой забот хватает. Я как-то и из головы выбросил этот случай до того времени, как ситуация с Маратом утрясется.

Я призадумался.

Выходит, что опасения Максима Сапожникова были не такими уж безосновательными.

Чем же таким занимается его женушка, что даже такая ерунда, как ее «фордик» на краю лесочка оказалась смертельной уже для одного человека ― легкомысленного филера Сергея Соломатина?

Я нутром чувствовал, что Елена действительно представляет серьезную опасность.

Человек, который не знает, что точно известно другому человеку, с которым ты вынужден жить под одной крышей, способен на многое.

– А как по-вашему, кто могли быть эти ребята, которые пасли Соломатина? ― спросил я. ― Конкурирующая фирма или совсем левые люди?

– Есть кой-какие мысли по этому поводу… ― пробормотал Кривоносов.

– Вы же профессионал, ― решил я подпустить немного лести, ― и можете о многом узнать даже по почерку слежки. Да и Соломатин ― ваш кадр, с вашей выучкой, хоть и проявил безответственность. Наверняка он пришел к какому-то заключению.

– Мы с Сергеем в тот раз сообща обмозговали создавшуюся ситуацию, ― признался Виктор Фомич. ― Вернее, Соломатин изложил мне факты и свои наблюдения, а к выводам я пришел самостоятельно.

– И какие же это выводы?

– Не очень утешительные, ― вынужден был констатировать Кривоносов. ― Представляется, что это довольно мощная, но не очень профессиональная организация. Не думаю, что это конкурирующее сыскное агентство, у нас нет реальных конкурентов…

Здесь Кривоносов явно лукавил, но я не стал его ловить на слове.

В Тарасове насчитывалось по крайней мере пять агентств, три из которых были вполне самостоятельными пост-ментовскими структурами с солидным оборудованием и профессионально подобранными сотрудниками. Так что тут он выдавал желаемое за действительное.

– Значит, вы говорите, что Соломатин обнаружил за собой хвост во второй половине дня, ― рассуждал я вслух. ― Выходит, что его засекли за то время, пока он бродил за объектом.

Я заметил, что мы с Кривоносовым ведем себя как два старых шпиона и намеренно не называем имен Елены и Максима Сапожниковых в разговоре.

– А это, в свою очередь, значит, что на каком-то месте Соломатин обратил на себя внимание. Остается выяснить, что это за место, ― закончил я.

– Сергей составил мне отчет, ― тут же отозвался Кривоносов.

– Можно посмотреть?

– Вообще-то у нас такое не практикуется, ― секунду поколебался Виктор Фомич, ― но тут случай особый, сами понимаете.

Кривоносов полез в свой портфель и вытащил кожаную папку.

Из этой папки Виктор Фомич извлек папку полиэтиленовую из которой, в свою очередь, выудил лист, исписанный мелким почерком.

Это был отчет Соломатина.

– Знаешь что, ― предложил мне Кривоносов, ― у меня есть две идеи.

– Угу, излагай, ― согласно кивнул я, просматривая отчет.

– Давай завалимся к девочкам, ― сладко улыбнувшись, произнес Виктор Фомич мечтательным голосом. ― Организм хочет расслабиться.

– А вторая? ― рассеянно спросил я, не отрываясь от бумаги.

– Н-ну, если ты возьмешься сам обсудить дело со своим приятелем, то можешь забирать отчет. Эта бумажка почти тянет на выплаченную твоим корешом сумму. А все остальное либо требует дополнительных консультаций, либо вообще дело не нашей компетенции. Да и положение сейчас не ахти какие, сам знаешь.

– Заметано.

– Значит, едем? ― оживился Виктор Фомич. ― Это тут, неподалеку. Контора называется «Феерия». Бассейн с подогревом, девочки разные, по-французски щебечут, некоторые даже поют…

– Заметано насчет второй идеи, ― уточнил я, складывая бумажку пополам и пряча ее к себе в карман. ― А насчет девочек ― и рад бы, да работы по горло. Как-нибудь в другой раз.

Мы расстались друзьями, хлопнув на посошок еще по соточке.

Кривоносов поехал расслабляться, а я направился… к гадалке.

Не то, чтобы я был совсем равнодушен к женщинам… Отнюдь нет.

Мне случалось пару раз в месяц посещать подобные заведения, в том числе и названное Кривоносовым ― одному или со знакомыми.

Иногда мне подсовывали очаровательных блондинок по окончании презентаций…

Для меня это было ― как сходить в хороший ресторан и вкусно пообедать.

Что же касается дня сегодняшнего, то у меня были другие планы.

Просто мое внимание привлек один пункт в отчете Соломатина.

И привлек настолько, что охотничий азарт оказался сильнее стремления к развлечениям.

Казалось, в отчете сыщика не было ничего из ряда вон выходящего.

Елена Сапожникова в тот день шлялась по городу, инспектируя новые минимаркеты и наведываясь к косметологу, парикмахеру и гадалке.

Она до обеда не посещала никого из своих знакомых, не встречалась с ними на улице, так что хвост за Соломатиным мог возникнуть только после визита Елены в одно из перечисленных в отчете заведений.

Я решил начать с конца.

Последним в списке стояла контора под названием «Дама пик».

В скобках было помечено: «гадание, предсказание судьбы, гороскопы».

Это заведеньице было расположено в помещении планетария и до него нужно было добираться на колесах минуть семь ― семь с половиной.

Здание было новехоньким и планетарий вселился туда недавно.

После того, как из красивой маленькой церкви, где располагалось сие научно-просветительское учреждение в самом центре города снова сделали церковь, планетарий остался без крова.

В перестройку под него отгрохали огромное строение, в котором могло бы поместиться два десятка планетариев со всеми своими телескопами.

Господа строители работали с дальним прицелом ― в воздухе уже чувствовался одуряющий запах экономической самостоятельности и проектировщики наряду с заказчиками (пока еще государственными) понимали, что еще чуть-чуть, и начнутся сладкие времена аренды.

Так и получилось. Новый планетарий с помпой вселился в новое здание.

А уже через полгода занимал там всего пять процентов помещения.

Все остальные пространства были переданы фирмам, которые хоть с какого-нибудь бока имели отношение к научно-просветительской работе.

С тех пор невропатологи, сексологи, парапсихологи, гадалки, местные гуру, на данный момент находящиеся в фаворе, лечебные кабинеты, мелкие издательства, рекламные фирмы, торговцы канцтоварами прочно оккупировали строение с круглым куполом.

Гадалка еще привлекла меня и потому, что я вдруг вспомнил, из-за чего разгорелась жаркая перепалка между Сапожниковыми во время ужина.

Помнится, в тот памятный вечер речь зашла о гипнозе, Максим пошутил на эту тему, а Елена не на шутку взъерепенилась.

Может быть, госпожа Сапожникова съехала на какой-нибудь оккультной хреновине?

Я, конечно, предполагал, что в бизнесе подобного рода встречаются самые разные господа, среди которых немало и прохвостов.

А поскольку данная деятельность касалась преимущественно внутреннего мира клиентов этих господ, шарлатаны тут были вдвойне опасны, если ставили себе задачей облапошить доверчивых богачей.

Вернее, их жен.

Ведь женское сердце традиционно податливо на подобные заморочки.

Что ж, проверим.

Я долго плутал в коридорах здания.

Чего тут только не предлагалось потребителям! Было где разгуляться…

И тебе биоэпилляция, и чтение ауры на расстоянии по фотографии три на четыре, и присушки/отсушки для граждан с нетрадиционной сексуальной ориентацией, и гороскопы для домашних животных…

Мне даже показалось, что я попал в какое-то странное измерение ― будто средневековье взяли да поместили в офисы с евроремонтом.

Наконец, я не без труда нашел нужный кабинет среди всего этого оккультного разнообразия.

Дубовая дверь конторы была обита кожей, раскрашенной орнаментом из карточных мастей.

Чувствовалась, что обитатели этого кабинета ― люди деловые, основательные, себе на уме и финансово вполне благополучные.

А когда оказалось, что гадалка из фирмы «Дама пик» вовсе не пожилая толстая тетка торгового вида, не худая смуглая брюнетка с пронзительным взором, а хорошо одетый мужчина лет тридцати, я только лишь укрепился в своих подозрениях насчет того, что нашего брата дурят.

$ 4

За дверью оказалась просторная приемная с белокурой секретаршей, восседавшей за столиком.

Справа от нее располагался кассовый аппарат с раскрытыми ячейками.

– Добро пожаловать! ― приветствовала она меня с американской улыбкой. ― Вы в первый раз на прием? Проходите ко мне, я сейчас вас оформлю.

«Кругом бюрократия, даже у оккультистов, ― подумал я, подсаживаясь к секретарше.

– Вас как зовут? ― спросил я, оглядывая молоденькую девушку.

– Настя. А вас? ― мгновенно задала она встречный вопрос.

Ее пальцы, сжимающие ручку зависли над листом стандартного бланка.

Я, однако, решил сразу не сдаваться и разведать, как тут у них с приватностью.

– Видите ли, ― убедительно произнес я, ― мне бы не хотелось афишировать свои контакты с вашей фирмой. Я лицо в городе довольно известное, и мне бы не хотелось, чтобы в газетах…

– Разумеется, ― отозвалась девушка, улыбаясь еще шире и приветливей. ― В таком случае я сейчас о вас доложу, а вы сами обсудите с мастером все детали. Поль Гайде практикует с очень обширным кругом людей, среди которых, надо признать, встречаются знаменитости. Так что я вас очень хорошо понимаю.

Попросив меня обождать минутку, секретарша исчезла за плотной бордовой занавесью.

«Поль Гайде! ― покачал я головой. ― Это же надо такое придумать!»

Занавеска слегка отдернулась и в приемной снова появилась секретарша.

– Мастер ждет вас, ― сказала она ласково, но строго. ― Желаю удачи.

«Можно подумать, что мне сейчас будут делать операцию или я собираюсь прыгать с парашютом!! ― подумал я, вступая во внутреннее помещение.

В глубине комнаты стоял человек в черном костюме с хрустальным шаром в руках.

– Задумайте число! ― приказал он мягким бархатным голосом, в котором чувствовался небольшой акцент. ― Какое-нибудь очень простое число.

– Шесть целых, четыреста семьдесят пять десятитысячных, ― мгновенно отозвался я.

Поль Гайде опешил.

– Это разве просто число?

– Куда уж проще! ― резонно возразил я. ― Курс доллара по торгам московской межбанковской биржи на сегодняшний день.

– Загадайте простое целое число от одного до пяти, ― настаивал Гайде.

Я покачал головой.

– Не буду.

– Но это необходимо для того, чтобы вычислить ваше астральное число, с которым мы будем в дальнейшем работать, ― пояснил Гайде.

– Не-а, не надо.

Я подошел к мастеру и кивнул на хрустальный шар в его руке.

– Вроде, богемское. Если не ошибаюсь, такие продают на Ямском поле в этой лавочке для повернутых… То есть, в эзотерическом клубе.

Мастер аккуратно положил шар в специальное углубление и сел за стол.

Мне показалось, что Поль Гайде смотрел на меня с интересом.

– Да вы не обижайтесь, ради Бога, ― продолжал я. ― Видите ли, я человек простой и все эти дела мне в новинку. Я, собственно, пришел сюда по рекомендации одной из своих знакомых…

– Так-так, ― кивал Гайде.

– А вы в самом деле француз? ― спросил я с улыбкой. ― Что-то ваш акцент мне напоминает украинский. Впрочем, возможно, я ошибаюсь…

– Не ошибаетесь, ― ответил мастер. ― Поль Гайде ― это звучное имя для публики. Для своих я ― Павел Никитич Гайденко.

– Вот и хорошо, Паша, ― улыбнулся я и достал из бумажника свою визитку.

Мастер принял ее из моих рук с легким поклоном и, прочитав текст, удивленно посмотрел на меня.

Впрочем, в этом взгляде сквозил еще и плохо скрываемый страх.

– И чего же вы здесь хотите? ― медленно спросил он, пряча визитку.

– Решил узнать, стоит ли раскручивать подобный бизнес, ― приврал я. ― Наша ассоциация довольно широкого профиля и мы могли бы…

– Боюсь, что уже нет, ― озабоченно проговорил Гайденко. ― Это дело требует значительных вложений, а рынок уже и так переполнен.

– Так мы возьмем количеством! ― не унимался я. ― В каждом районе области нашу ассоциацию будет представлять какой-нибудь мастер. Арендуем помещения, фирменный знак зарегистрируем, рекламу в газетах и по ти-ви обеспечим. Дело пойдет.

– Не знаю, не знаю, ― гнул свое Гайденко. ― Нужна комиссия, лицензия…

– Но вот у вас же, например, есть постоянная клиентура, ― возразил я. ― Это наверняка приносит вам деньги и неплохие.

При слове «деньги» Гайденко сразу же посерьезнел и скривился.

– Кстати, если не секрет, ― поднял на меня глаза мастер оккультных наук, ― кто же именно из ваших хороших знакомых порекомендовал вам обратиться ко мне? Припомните, пожалуйста.

– Сейчас-сейчас, дайте припомнить, ― притворился я насилующим собственную память. ― Кажется Лена Сапожникова, я у них недавно ужинал, мы с ее мужем давно накоротке… Впрочем, нет, вроде бы не она… Нет, простите уж, точно сказать не могу.

– Ну и ладно, ― вдруг оживился Гайденко. ― Давайте так договоримся: вы подготовьте бумаги, мы их вместе обсудим, может быть я смогу оказаться вам полезным. О цене консультации поговорим позднее. А сейчас, раз уж вы сидите здесь, позвольте оказать вам бесплатную услугу. Хотите, погадаю?

– Валяйте, ― вяло отозвался я, глядя на колоду пластиковых карт, которые тасовал Гайденко. ― Только я и так все про себя знаю.

– Так будете знать еще больше, ― пообещал мастер, раскладывая карты полукругом.

Павел Гайденко бросил только один взгляд на карты, потом резко смешал их и, облизнувшись, произнес с видимым удовольствием:

– Карты говорят, что вам угрожает опасность. Причем, по вашей же вине. Будущее ваше вырисовывается весьма неопределенным. Но, тем не менее, буду рад вас снова увидеть через неделю, чтобы обсудить бизнес-план сети оккультных услуг населению.

– Знаете, Павел, ― ответил я, ― меня не оставляет ощущение, что мы с вами увидимся гораздо раньше. А своей интуиции я доверяю.

Я выходил из конторы, немного раздраженный этим прохвостом с хрустальным шариком.

Впрочем, основная цель моего визита была достигнута и я мог быть доволен.

Теперь я был совершенно уверен, что именно визит Елены Сапожниковой в контору Гайденко был поводом для организации слежки за Соломатиным.

Так что все массажно-маникюрно-биоэпилляционные заведения, посещавшиеся супругой Максима в тот день можно уже не инспектировать.

А вот с Настей мне хотелось бы встретиться еще раз в более привычной мне обстановке ― например, у меня дома или в ресторанчике.

Уходя, я немного пофлиртовал с ней и, дав понять, что со мной стоит иметь дело, выудил у белокурой секретарши номер ее телефона.

Теперь оставалось убедиться в том, что за мной начата слежка.

Я медленно-медленно ехал по тарасовским улицам на своем «феррари», не пытаясь скрываться, а наоборот, как бы выставляясь напоказ.

В центре я оставил машину на стоянке, где у меня было забронировано место и принялся неторопливо расхаживать по улицам.

Очень забавно быть в положении человека, который знает, что за ним следят.

В такой ситуации охотник и добыча как бы незаметно меняются местами, и вся прелесть состоит в том, что охотник об этом не подозревает.

Давно я так бездарно и так спокойно не проводил время рабочего дня.

Гулял по тротуарам, глазел на витрины, зашел в пару собственных точек, проверил ценники. выпил кофе в забегаловке.

Для человека на колесах, который мечется между важными встречами, собственным офисом и отсыпается дома такое времяпрепровождение ― настоящая экзотика. Так что я даже словил определенный кайф от своего малоосмысленного шатания по улицам.

Впрочем, смысл во всем этом был.

Очень скоро не замедлили появиться те ребята, которых я ожидал.

Это действительно были двое парней довольно жуткого вида: мрачные, закутанные какими-то драными шарфами, они с равнодушным видом следовали за мной повсюду, куда бы я не направлялся.

Через какое-то время их сменила другая двойка ― мужики в кожанках, сосредоточенно жующие жвачку.

Эти деятели шли за мной на таком близком расстоянии, что я даже улавливал своими ноздрями сладковатый фруктовый аромат баббл-гама.

Именно с этими типами мне как-то не очень хотелось общаться.

Я дождался, пока их сменят очередные ― двадцатилетние оболтусы в бейсболках.

Эти меня вполне устраивали.

Я рассеянно брел по улице и свернул в небольшой дворик с железными воротами.

Удостоверившись, что парочка от меня по-прежнему не отстает, я не спеша зашел в одноэтажное здание с вывеской «Фрегат».

Осторожно выглянув из-за занавески, я еще раз убедился в том, что эти двое стоят во дворе и курят, поджидая, когда я выйду.

– Замечательно, ― пробормотал я. ― Просто великолепно.

Затем я прошел внутрь дома и, миновав небольшую комнату с немолодой женщиной за компьютером, без стука вошел в дверь с табличкой «Директор».

Глава службы безопасности «Ледокола» Егор Воронцов, арендовавший дополнительные метры в этом здании, был на своем рабочем месте.

– Шеф? ― удивился он, завидев меня. ― Если вы насчет плана по Думе, то меня отставили до вечернего совещания в головной конторе.

– Вот и хорошо, ― сказал я, усаживаясь в кресло. ― А то у меня к тебе как раз дельце созрело. Там у нас во дворике стоят двое парней в таких безумных кепочках. Я хочу, чтобы ты блокировал ворота и доставил мне эту парочку в отдельный кабинет для приватной беседы. Сколько это займет времени?

– Минуты три, ― ответил Воронцов, уже нажимая кнопку на панели стола.

Глава службы безопасности «Ледокола» блестяще справился с этим заданием, уложившись всего-навсего в две с половиной минуты.

Я из окна мог наблюдать, как изумленные парни в бейсбольных кепочках сначала зачарованно смотрят на захлопывающиеся за ними ворота, потом бросают свои недокуренные сигареты и кидаются с смыкающимся перед их носом скрежещущими створками.

Дотронуться до них успел только один ― тот, который был повыше и попрыщавее.

Второй, глядя на корчащееся на земле тело своего напарника в ужасе отступил назад, спрятав за спиной скрещенные руки.

И не удивительно ― ведь через ворота Воронцов велел пропустить заряд тока.

Не смертельный, разумеется, но вполне достаточный для весьма мощного тычка в организм, на время выводящий из строя.

Если у ребят и было оружие, то воспользоваться им они не успели.

Во дворе дома появились четверо наших ребят с автоматами, еще два ствола выглядывали из окон ― взвод службы безопасности располагался здесь же, в помещении фирмы с романтической вывеской «Фрегат».

Филеров шустро отконвоировали в обитый пробкой специальный кабинет, который не пропускал звуков ни внутрь, на наружу.

Там я и поджидал своих преследователей, готовясь к предстоящему разговору.

Я сидел на табуретке возле двери, а парней расположили у дальней стены.

Тот, которого шарахнуло током к этому времени уже почти очухался.

Он тяжело дышал, словно загнанный зверь и тупо мотал головой по сторонам, пытаясь понять, что с ним произошло и как он тут очутился.

Второй был поспокойнее.

Когда парень убедился, что его здесь не собираются убивать, по крайней мере, в ближайшее время, он быстро взял себя в руки и, как мне показалось, был вполне готов для разговора.

– Знаешь что, ― остановил я Воронцова в дверях, когда Егор собирался оставить меня наедине с этой парочкой, ― давай их рассредоточим.

Мне хотелось сопоставить их сведения, допросив обоих вразбивку.

А в том, что оба они будут говорить, я ничуть не сомневался.

– Оставь того, который не бросался на ворота, ― приказал я. ― Второго в соседнее помещение. Кофе, что ли, ему сооруди… Мне этот кадр нужен нормальным и адекватным минут через пятнадцать ― двадцать.

Высокого и прыщавого вывели, оставив меня с глазу на глаз с его напарником.

– Н-ну, что ж, давай знакомиться, ― предложил я. ― Кто я такой, ты, вероятно, знаешь. А мне бы хотелось тоже узнать о тебе кое-что.

Тот вяло улыбнулся.

– Вы преувеличиваете, ― сказал парень, с тоской поглядывая в окно, ― я вас знать не знаю. Мне ваша персона как-то до лампочки.

– Зачем же ты тогда за мной хвостом бродил? ― задал я резонный вопрос.

– Так это моя работа, ― хмыкнул парень. ― На кого покажут, за тем и ходим.

– Ага, ― удовлетворенно заключил я, ― выходит, ты меня не знаешь?

– Не-а, ― мотнул он головой. ― Говорю же вам, что не подозревал о вашем существовании еще час назад. А зовут меня Шурик.

– Хорошо, Шурик, ― похвалил его я. ― Это уже лучше. А меня зовут Сергей Паратов и я являюсь президентом «Ледокола». Ты где живешь?

– Так вы ж паспорт отобрали, там все написано, ― огрызнулся он.

– Я еще не смотрел твой паспорт. А у тебя что, язык присох, что ответить лень? ― устало сказал я, поглядывая на часы.

– Да нет, ― пожал тот плечами, ― на Комсомольской живу, дом пятнадцать.

– Ага, ― смекнул я. ― Значит, знаешь магазинчик «Колибри»?

– Ни фига себе магазинчик! ― присвистнул парень. ― Это ж целый город.

– Вот-вот, ― кивнул я. ― Это мой. И охотничий через два дома, и музыкальный через дорогу, и «Дары моря» через квартал. Это все тоже мое.

– А мне, между прочим, в этих ваших самых «Дарах» недавно семгу предлагали просроченную, ― вдруг оживился парень.

– Не может быть, ― ласково отозвался я. ― Просроченную рыбу мы отдаем в кошачий питомник, что в детском парке. Мы у них спонсоры.

– Ну не просроченную… в том смысле, что срок годности кончался на другой день, ― уточнил парень. ― Разве так можно?

– Очень даже можно, ― заверил его я. ― Тебе ведь семгу за двадцать пять процентов от стоимости предлагали, так ведь?

– Так, ― вынужден был признать Шурик. ― Но все равно ведь негодная.

– Почему же негодная! ― искренне возмутился я. ― Там что написано? Употребить до указанного срока. Срок ― завтра. Купил за двадцатку вместо сотни и съел. Где ты еще найдешь семгу за двадцатку?!

Вопрос был принципиальный и я не мог оставить просто так обвинение к недобросовестной торговле даже от этого парня ― каким бы он ни был прохвостом, но в частной жизни он был моим покупателем.

– Здесь все дело в терминах, ― объяснил я. ― В советское время употреблялся термин страшный, пугающий: «продукт годен до…» Получается, что до девятого числа он годен, а после девятого отрава. Западные фирмы употребляли более мягкий вариант предупреждения. Вы английский знаете немножко?

Парень помотал головой.

– Я во французской школе три класса закончил, ― смущенно произнес он.

– Ничего, я объясню. На Западе писали на товарах «best before» и указывали срок. «Best» ― это превосходная степень. Значит, наиболее приемлемый срок употребления продукта, при котором он сохраняет все свои качества. Суть одна, а подход разный.

– Усек.

– Вот и славно. Так что мою семгу вы вполне могли бы есть и, скажем, день пять ― семь после указанного срока годности и ничего бы с вами не случилось, ― заверил я мальчишку.

– В-возможно, ― вынужден был согласиться мой юный оппонент.

– Но реализовывать подобный товар запрещено, ― продолжал я. ― Мы, конечно, могли бы сменить ценники, указав другой срок. Но наша реализационная структура на это не идет, в отличие от других фирм, которые, кстати сказать, запросто переходят ту «нейтральную полосу», которая отделяет срок окончания годности продукта от срока, в который он приходит в полную негодность. Бог им судья заодно с соответствующими инспекциями.

Шурик украдкой посмотрел на часы и от меня не укрылось направление его взгляда.

– Так вот, если говорить коротко, то мы могли бы продавать эту самую семгу до этого самого срока по той же самой цене. Но мы ее снижаем, и снижаем значительно. Покупатели, кстати, очень правильно реагируют. Бывают, конечно, исключения, вроде вас… А в день окончания срока рыба передается в кошачий питомник. Кстати, я вовсе не уверен, что вся рыба достается только кошкам, а не перепадает и обслуживающему питомник многочисленному персоналу. Ну что, я вас убедил или нет?

– Убедили, ― быстро кивнул парень. ― Признаю, что в тот раз я был неправ. Как только выйду отсюда, пойду за семгой.

– Очень мудрое решение, ― согласился я. ― Так давайте же ускорим этот момент.

Я встал со стула и прошелся по комнате, мерно чеканя свой шаг.

– Вы напрасно все время поглядываете на часы, ― наконец остановился я. ― Срок вашей смены… Кстати, через какой промежуток времени меняется наружное наблюдение? Минут тридцать ― сорок? Так вот, этот срок давно прошел и ваше начальство уже серьезно обеспокоено вашим ― и моим ― исчезновением.

– Сорок пять, ― уточнил мое предположение сразу поскучневший Шурик. ― А откуда вам стало известно про эту фишку?

Я игнорировал этот вопрос.

– От кого вы получили задание и как оно было сформулировано?

– Нам запрещено об этом говорить, ― твердо ответил Шурик.

– Разумеется, ― согласился я. ― Но случай, согласитесь, особенный.

– Мне башку оторвут, работы лишат, ― торопливо заговорил Шурик.

– Это разные вещи, ― перебил я его, ― и ты не можешь этого не понимать. Без работы лучше, чем без башки. Это в американских фильмах дядя в тройке пулю себе в висок пускает, когда его вышвыривают с работы. У нас все обстоит гораздо оптимистичнее.

– Да вы себе просто не представляете, что с нами могут сделать! ― вскочил парень.

– Сядь! ― прикрикнул я. ― Не надо нервов. Нервы ― это время, а у вас оно уже закончилось. Поэтому давай говорить по-деловому.

Я подсел к нему рядом и, достав ручку с бумагой стал говорить очень убедительно, для наглядности фиксируя основные пункты своего монолога в виде цифр и символических геометрических фигур.

Этот нехитрый прием я использовал уже много лет и неоднократно убеждался, что он увеличивает силу логики на порядок.

– Значит, так, ― нарисовал я цифру один. ― Вы получили задание и с ним не справились, грубо говоря, просрали объект.

Ручка изобразила пухленький круг, который тотчас же перечеркнула.

– Вас за это непременно накажут тем или иным образом, ― продолжал я.

Перо начертило линию ― сначала ломаную, потом извилистую, хвостик которой печально повис, оборвавшись несколькими короткими штрихами.

– Какой для вас видится выход из этой ситуации? ― задал я самому себе вопрос.

При этом я начертал возле цифры два жирный вопросительный знак.

– Санкции на работе неизбежны, это как дважды два, ― констатировал я и поставил жирный крест возле цифры один. ― А значит…

Тут я выдержал короткую паузу и посмотрел на своего собеседника.

Шурик при этом, само собой, вынужден был оторваться от наблюдения за листом бумаги и волей-неволей должен был взглянуть мне прямо в глаза.

– А значит, надо как-то исправлять ситуацию, ― проговорил я внушительно.

– Хорошо бы, ― согласился Шурик, ― только я не представляю, как.

– А я представляю, ― провел я ручкой горизогтальную черту. ― В твоей конторе тебе все равно вломят ― скажешь ты мне, кто тебе дал задание или нет. Тебе почти без разницы.

– Ну, ― кивнул Шурик, пока еще не взяв в толк, куда я клоню.

– Но разница есть в другом случае, ― доверительно произнес я, ― если ты быстро и внятно отвечаешь на мой вопрос, я обещаю мягкую посадку, когда ты будешь лететь из своей конторы после пинка под зад.

Шурик заинтересовался.

– Для начала устрою на стажировку в свою службу безопасности, ― пообещал я.

– А дальше?

Я рассмеялся.