Текст книги "Европейский вектор внешней политики современной России"

Россия и Европа: новые реалии

Тема взаимоотношений России и Европы выходила далеко за рамки внешней политики, поскольку затрагивала фундаментальные аспекты выбора пути развития нашей страны. Русская общественно-политическая мысль традиционно оперировала понятием «Европа», вкладывая в него не только географический, но и культурно-цивилизационный смысл. Начиная с эпохи петровских реформ, Европа в российском общественном сознании символизировала определенную систему политических и экономических принципов, морально-нравственных ценностей, а также некое культурное пространство. В спорах об отношении к европейской цивилизации находила отражение борьба вокруг европейской взаимозависимости и национальной самобытности России и выбора ее исторического пути.

Как бы ни ставились эти вопросы на различных этапах развития нашей страны, европейский вектор на протяжении многих столетий был главным и определяющим в ее внешней политике. Россия в процессе своей исторической эволюции не только шла навстречу Европе, но и была неотъемлемой частью европейской системы международных отношений. На всех крутых поворотах в судьбе континента Россия играла роль активного и незаменимого участника европейского «концерта», весомого фактора общеевропейского баланса.

В XX в. эта роль еще более усилилась, несмотря на идеологический и военно-политический раскол Европы, вызванный революционными потрясениями в России. Победа нашей страны над фашизмом во Второй мировой войне сделала ее одним из архитекторов последовательного урегулирования в Европе. Даже в условиях холодной войны и существования «железного занавеса» развивались многопрофильные связи между СССР и странами Западной Европы в политической, экономической, культурной и других областях. При участии и инициативной роли Советского Союза именно в Европе зародились тенденции к разрядке напряженности, а затем – к общеевропейской безопасности и сотрудничеству, кульминацией которых стало подписание Хельсинкского Заключительного акта в 1975 г. Наконец, благодаря кардинальным переменам в нашей стране Европа оказалась эпицентром коренного поворота в развитии мировых дел, символом которого стали крушение Берлинской стены и воссоединение Германии.

Разумеется, бурные процессы второй половины XX в. внесли свои коррективы, причем немалые, в роль Европы на международной арене. В значительной степени утратив силовые рычаги воздействия на ситуацию в мире, Европа вместе с тем сохранила свою притягательность в качестве интеллектуального центра, мирового очага культуры. Для многих регионов мира Старый Свет на протяжении десятилетий служил моделью развития интеграционных процессов, демонстрируя способность к самообновлению, проявлению солидарного партнерства.

Несомненно, Европа больше других регионов мира выиграла от прекращения блоковой конфронтации. Крушение «железного занавеса» открыло невиданные ранее перспективы сотрудничества и сближения государств и народов на основе общих демократических ценностей.

Тем не менее до конечной цели – создания единой Большой Европы – по-прежнему далеко. Главная причина состоит в том, что, несмотря на окончание холодной войны, процессы в области безопасности и экономической интеграции продолжали развиваться главным образом на базе структур, которые охватывали далеко не все европейские государства. Курс на расширение НАТО и военная акция Альянса против Югославии весной 1999 г. показали реальную опасность появления новых разделительных линий на континенте и размывания международно-правовой основы общеевропейского сотрудничества.

Совершенно очевидно, что такого рода тенденция вела лишь к ослаблению роли Европейского континента в мировой политике.

Россия, выстраивая свою европейскую политику, исходила из убеждения, что Европа может и должна стать генератором всеобъемлющей стратегической стабильности в мире.

Одной из фундаментальных основ европейской политики России стало развитие двусторонних отношений со странами континента. Следует подчеркнуть, что при всех поворотах в развитии ситуации в Европе двустороннее сотрудничество всегда играло роль положительного стабилизирующего фактора в международных отношениях в европейском регионе.

В Москве исходили из того, что о каком бы европейском государстве ни шла речь, ни с одним из них у России нет непреодолимых противоречий или разногласий, которые препятствовали бы развитию добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества. Не существует таких препятствий и для создания действительно общеевропейского взаимодействия по ключевым вопросам обеспечения мира и международной стабильности.

Вместе с тем чтобы Европа была в состоянии сыграть роль движущей силы в формировании новой многополярной системы международных отношений, она сама должна стать мощным самостоятельным «полюсом». А это, по убеждению России, возможно лишь на путях превращения Большой Европы в единое пространство стабильности и безопасности, экономического процветания и устойчивой демократии.

Исходя из этого, главным направлением европейской политики России стал курс на формирование стабильной, недискриминационной и всеобъемлющей системы европейской безопасности.

Фундамент для такой системы был заложен еще сорок лет назад при подписании исторического Заключительного акта в Хельсинки. Согласованные в нем основополагающие принципы полностью отвечают Уставу ООН и общепризнанным нормам международного права.

Если формирование общеевропейской системы безопасности составляло магистральное направление развития Европы, то олицетворением этого процесса являлась Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) – единственная структура, объединяющая все государства континента и потому способная воплотить в жизнь принцип равной гарантированной безопасности для всех государств независимо от их принадлежности к военно-политическим союзам и другим замкнутым группировкам.

С момента преобразования Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в соответствующую Организацию (ОБСЕ) в 1994 г. Россия неизменно выступала за ее укрепление и превращение в полноценную региональную организацию. Именно ОБСЕ должна была стать тем форумом, на котором разрабатывались бы единые подходы европейских государств к основным проблемам современности и который являлся бы механизмом диалога с другими региональными организациями. Это к тому же было бы реальным шагом к новой структуре международных отношений, в основе которой лежало бы взаимодействие ведущих региональных организаций при главенствующей роли ООН и неукоснительном соблюдении международного права.

В Лиссабонской декларации по модели общей и всеобъемлющей безопасности для Европы XXI в. (декабрь 1996 г.) главы государств и правительств государств – участников ОБСЕ подчеркнули всеобъемлющий и неделимый характер безопасности на континенте.

При подготовке саммита ОБСЕ в Стамбуле (ноябрь 1999 г.) перед российской дипломатией стояли сложные задачи: обеспечить широкий комплекс наших внешнеполитических интересов и принять в устраивающем нас виде документы, которые заложили бы основы европейской безопасности на начало XXI в.; не допустить превращения саммита в подобие публичного судилища над Россией в связи с событиями в Чечне. Одновременно требовалось принять меры для придания встрече конструктивного характера, не срываясь на конфронтацию с Западом. В целом эти задачи удалось выполнить.

Стамбульская встреча на высшем уровне, которая состоялась в середине ноября 1999 г., стала новой вехой в истории ОБСЕ.

Главный политический результат саммита – подтверждение всеми государствами – участниками ОБСЕ приверженности основополагающим принципам Устава ООН и Хельсинкского Заключительного акта. Это означало, что основой межгосударственных отношений в Европе по-прежнему являются уважение суверенного равенства государств, их территориальной целостности, неприкосновенности границ, неприменение силы или угрозы силой, мирное урегулирование споров, невмешательство во внутренние дела, соблюдение прав человека. Таковы принципы, на которых должна строиться европейская безопасность и стабильность на годы вперед.

Вместе с тем нельзя было закрывать глаза на существовавшие препятствия на пути дальнейшего укрепления ОБСЕ. Со стороны западных стран нарастало стремление заузить функции ОБСЕ, превратить ее в своего рода провинциальный форум с ограниченным кругом, в первую очередь гуманитарных, обязанностей. Появился риск превращения ОБСЕ из универсального механизма, вырабатывающего коллективную волю государств-участников, в инструмент воздействия на отдельные государства, своего рода «орудие принудительной демократизации». За попытками низвести ОБСЕ до рассмотрения главным образом гуманитарных и правозащитных проблем просматривалось прежде всего стремление строить европейскую безопасность на базе замкнутых организаций и объединений, в первую очередь НАТО. Для России такой путь был неприемлемым. Сама динамика мировых и европейских процессов указывала на то, что строительство новой архитектуры безопасности и стабильности на континенте не может быть привилегией «избранных» государств. История не раз учила тому, что попытки навязать любому государству какие-то схемы извне были заведомо обречены на провал.

Начавшиеся во второй половине 1980-х гг. кардинальные перемены в политическом ландшафте континента придали новую динамику деятельности Совета Европы. Созданный 5 мая 1949 г. Совет Европы провозгласил своей главной задачей добиваться единства между европейцами во имя осуществления идеалов и принципов плюралистической демократии, верховенства закона и прав человека, содействовать экономическому и социальному прогрессу Европы. Однако в условиях холодной войны и раскола континента эта организация объективно не могла осуществлять свою миссию в масштабах всей Европы. Открыв свои двери для молодых демократий, Совет Европы получил шанс реально помочь европейцам «сообща строить новую Большую Европу без разделительных линий».

Вступление 28 февраля 1996 г. в СЕ Российской Федерации способствовало превращению этой организации в действительно всеевропейский институт. Этот шаг был осознанным стратегическим выбором руководства России, Федерального собрания, активных слоев гражданского общества. В основе его лежала уверенность в том, что членство в СЕ поможет становлению и укреплению в России институтов демократии и правового государства, утверждению основных свобод и прав человека, относящихся к числу наиболее важных для россиян завоеваний периода реформ.

Разумеется, были и те, кто сомневался в целесообразности вступления России в Совет Европы, опасаясь, что Россия окажется не в состоянии выполнить все обязательства, вытекающие из членства в этой организации, и таким образом окажется под прессом критики и санкций.

Следует отметить, что эти опасения, даже несмотря на «чеченский кульбит» Парламентской ассамблеи Совета Европы, в целом не оправдались. Тот факт, что Россия приняла общепризнанные европейские юридические нормы, став участницей большинства европейских конвенций, имел большое положительное значение для формирования правового государства и развития гражданского общества в нашей стране. Это касается таких важных областей государственной и общественной жизни, как защита прав человека и национальных меньшинств, образование, культура, спорт. Хотя процесс формирования прочной социально-экономической основы индивидуальных свобод оказался сложнее, чем это могло показаться в начале 1990-х гг., в целом в российском обществе укрепилось осознание примата прав человека и убежденность в необходимости их защиты, в том числе международными средствами.

Вместе с тем Россия не скрывала своей отрицательной позиции в отношении различных проявлений предвзятости или «двойных стандартов» со стороны Совета Европы. В частности, в связи с бомбардировками Югославии НАТО организация заняла позицию, по существу, оправдывавшую эту противоправную акцию Альянса. Парламентская ассамблея Совета проявила явную необъективность при оценке действий России в Чечне и в то же время спокойно взирала на явные нарушения прав человека и национальных меньшинств в Латвии и Эстонии.

Российская дипломатия постоянно подчеркивала, что если Совет Европы хочет быть верен традициям европейского гуманизма, провозглашающего человека мерой всей системы ценностей, то ему надлежит уделить особое внимание более эффективному мониторингу соблюдения прав человека, включая права тысяч людей без гражданства в государствах Балтии. В частности, Совет Европы мог бы энергичнее использовать все свои механизмы, в том числе Европейскую комиссию по борьбе с расизмом и нетерпимостью и учрежденный на будапештской сессии институт Комиссара по правам человека, для воздействия на государства Балтии с тем, чтобы положение русскоязычного населения в этих странах полностью соответствовало общепризнанным европейским нормам.

В Москве исходили из того, что после окончания холодной войны, в процессе укрепления безопасности и развития сотрудничества в Европе будет возрастать роль Европейского союза. Исходя из этого, всестороннее сотрудничество с ЕС было вынесено в качестве одного из приоритетов внешней политики России. Была поставлена задача поднять уровень этого сотрудничества до стратегического партнерства. В Москве рассматривали Евросоюз в качестве одного из важнейших партнеров как в области политического диалога, так и в развитии торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества.

Президент России В. Путин в своем послании Федеральному Собранию Российской Федерации в 2001 г. особо отметил возрастающее значение наших усилий по налаживанию партнерства с Европейским союзом, подчеркнув, что «курс на интеграцию с Европой становится одним из ключевых направлений российской внешней политики».

Положительный импульс связям со странами-членами Евросоюза придало Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским союзом, которое вступило в силу в декабре 1997 г.

Стратегия отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу, утвержденная Президентом России в июне 2000 г., решала ряд взаимосвязанных проблем, относящихся к статусу России как самостоятельного полюса многополярного мира, к двустороннему сотрудничеству и партнерству Россия – ЕС.

Российская стратегия предусматривала расширение формата и повышение результативности политического диалога России и Евросоюза; развитие взаимной торговли и инвестиций; сотрудничество в финансовой области; обеспечение интересов России при расширении ЕС; развитие общеевропейской структуры сотрудничества; развитие сотрудничества Россия – ЕС в сфере науки и техники; расширение трансграничных межрегиональных связей; сближение хозяйственного законодательства и технических стандартов. Реализация этой программы была способна вывести сотрудничество России с Евросоюзом на качественно новый уровень.

На саммите Россия – ЕС в Париже 30 октября 2000 г. была принята Совместная декларация об укреплении диалога и сотрудничества по политическим вопросам и вопросам безопасности в Европе, которая создала основу для двустороннего взаимодействия в области безопасности и обороны. В соответствии с парижскими договоренностями учреждался, в частности, механизм специальных консультаций по вопросам безопасности и обороны, расширялся спектр разоруженческих консультаций и стратегического диалога. Было принято решение развивать сотрудничество в области оперативного управления кризисами и изучить возможности вклада России в проведение соответствующих операций Евросоюза. Разумеется, все это требовало формирования соответствующей правовой базы, механизмов учета интересов друг друга.

Одним словом, Россия внимательно следила за развитием интеграционных процессов в рамках Европейского союза, особенно в тех областях, где формировались общие подходы государств-участников к наиболее актуальным европейским и международным проблемам. Нашей стране было небезразлично, в каком направлении шли эти процессы, поскольку они создавали принципиально новую структуру международных отношений в Европе.

Выступая на саммите Европейского союза в Стокгольме 23 марта 2001 г., Президент России В. Путин подтвердил, что Россия не ставит перед собой ни сегодня, ни в обозримом будущем цель вступления в ЕС. Однако страна не может находиться в стороне от масштабных интеграционных преобразований на нашем континенте. Примечательно, что еще на рубеже XVIII–XIX вв. европейская политическая мысль выдвигала различные проекты строительства единой Европы, включая ее социальное переустройство. Даже в ту далекую эпоху, несмотря на весьма неоднозначное восприятие Российской империи деятелями европейского Просвещения, все эти проекты, так или иначе, предусматривали определенную роль и место для России.

В Москве исходили из того, что в условиях глобализации тесное взаимодействие между Россией и Европейским союзом способно стать мощным стабилизирующим фактором, который не только раздвигал бы горизонты безопасности и сотрудничества на континенте, но и обеспечивал бы объединенной Европе достойное место в мировой политике.

Значительно более сложно складывались взаимоотношения России с Североатлантическим альянсом (НАТО). И дело не в том, что НАТО выступала, по сути, рудиментом холодной войны, пережитком конфронтационной биполярной системы.

НАТО сохранила свое основное предназначение, сформулированное еще в годы холодной войны, – обеспечение стран-членов от возможного военного нападения извне. При этом акцент постепенно стал переноситься на расширение зоны ответственности блока. Становилась все более очевидной претензия блока на глобальную роль и глобальную ответственность за обеспечение стабильности и поддержание международной безопасности.

Геополитическая трансформация Альянса нашла выражение прежде всего в постепенном расширении круга стран-участниц, включении в его состав стран Восточной Европы, налаживании все более тесного взаимодействия со странами, не являющимися членами организации, но склоняющимися к активному с ней сотрудничеству. Экспансия Альянса в восточном направлении вызывала предсказуемый рост напряженности в отношениях с Россией. При всем уважении принципов суверенитета и права суверенных государств на присоединение к различным международным организациям и союзам, подобные планы рассматривались российской стороной (учитывая весь комплекс политических, военных, экономических, культурных, гуманитарных аспектов проблемы) как явно недружественные и неприемлемые по своим последствиям.

В 1990-е гг. отношения Альянса с Россией не раз переживали периоды подъема и спада. Позитивные ожидания равноправного сотрудничества, связанные с окончанием биполярного противостояния, были существенно подорваны к 1995 г. в связи с взятым официальным Вашингтоном и странами НАТО курсом на расширение блока за счет бывших социалистических стран, включая республики СССР. Руководство России приложило немало усилий, чтобы изменить в лучшую сторону отношение российского общественного мнения к НАТО, сформировавшееся в немалой степени под грузом наследия времен холодной войны. В мае 1997 г. руководство Российской Федерации пошло на подписание с Альянсом Основополагающего акта о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности. На его основе был сформирован Совместный постоянный совет для рассмотрения вопросов безопасности, вызывающих общую озабоченность. В рамках Совета проводились важные и полезные для обеих сторон дискуссии по вопросам европейской безопасности, нераспространения оружия массового уничтожения, урегулирования региональных конфликтов и миротворчества. Мы взаимодействовали по военной линии – в боснийской операции, в области ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий. К сожалению, эти усилия были серьезно девальвированы процессом расширения НАТО на Восток и в особенности – агрессивными действиями Альянса против суверенной Югославии. Фактически на протяжении целого десятилетия, прошедшего после окончания холодной войны, НАТО стремилась обрести новую роль в европейских и мировых делах на путях инерционного развития, не меняя, по сути, своих задач, определенных в совершенно другую историческую эпоху, с учетом иных военно-стратегических реалий.

Наиболее масштабное похолодание в отношениях РФ и НАТО имело место в 1999 г. Оно было вызвано несанкционированной ООН операцией (целый ряд отечественных авторов находил вполне уместным иное определение – агрессия) Альянса против Югославии в связи с резким обострением ситуации в крае Косово (1999 г.). Российские попытки остановить применение вооруженных сил НАТО против Югославии, выступить посредником в разрешении конфликта и добиться мирного урегулирования Косовского кризиса посредством вовлечения ООН в этот процесс были сорваны действиями руководства США и стран НАТО, занявших однобокую проалбанскую позицию. Однако кризис во взаимоотношениях НАТО и России был связан не только с самой агрессией НАТО в Косово и бомбардировками Югославии. Расхождение позиций по поводу конфликта в Косово и методов его преодоления представляло собой лишь верхушку айсберга и стало своеобразным триггером заметного похолодания отношений России и НАТО в целом. Четко проявившаяся позиция «намеренного игнорирования», стремление руководства США и других ведущих стран НАТО откровенно манкировать мнением России наводили Москву на размышления относительно общих принципов складывающегося мироустройства, подталкивали к осмыслению глубоких политических концептуальных расхождений, затрагивающих сферу жизненно важных интересов национальной безопасности РФ.

Ситуация усугубилась в связи с принятием в 1999 г. Стратегической концепции НАТО. Беспокойство России и многих других участников мирового сообщества вызвало закрепление в Стратегической концепции практики «гуманитарных интервенций», которые, как показал пример Косово, способны оказать глубокий негативный и дестабилизирующий эффект на всю систему международных отношений. Не меньшие опасения в Москве, как и во многих других мировых столицах, вызывало и произвольное расширение «зоны ответственности» НАТО. Стратегическая концепция 1999 г. была основана на предельно расширительном, глобалистском понимании атлантистских принципов безопасности. В ней была выражена готовность расширять и далее состав Альянса. В результате отношения РФ и НАТО оказались заморожены почти на год.

Растущее осознание общности стратегических интересов России и стран НАТО перед лицом глобальных вызовов, таких как международный терроризм и распространение оружия массового уничтожения, дало импульс положительным изменениям в отношениях Россия – НАТО в интересах совместного решения проблем европейской и международной безопасности.

В начале XXI в. между Россией и НАТО сформировалась довольно диалектичная система отношений, которая была основана на сочетании политической конкуренции (а местами даже противостояния – на постсоветском пространстве, например) и развития все более активного сотрудничества на ряде принципиальных направлений обеспечения международной безопасности. Несмотря на остающиеся проблемы во взаимоотношениях, Россия постепенно вышла на расширение взаимодействия с НАТО на основе неукоснительного соблюдения принципов Основополагающего акта Россия – НАТО и основных положений международного права. Начало новому этапу сотрудничества положила встреча на высшем уровне Россия – НАТО в Риме 28 мая 2002 г., где главы государств и правительств подписали Декларацию «Отношения Россия – НАТО: новое качество». В документе были определены основные принципы взаимодействия с Альянсом на базе учрежденного Совета Россия – НАТО (СРН), а также области сотрудничества. Главные из них: работа в «национальном качестве», т. е. без предварительных внутриблоковых согласований, на основе постоянного политического диалога по широкому спектру вопросов безопасности; стремление к достижению консенсуса на равноправной основе; принятие совместных решений и осуществление совместных действий; общая и индивидуальная ответственность за реализацию таких решений; безусловное соблюдение всеми участниками Совета обязательств по международному праву, Устава ООН и нормообразующих документов ОБСЕ. Была создана стройная структура органов – от СРН, созываемого дважды в год на уровне Мининдел и Минобороны и не реже одного раза в месяц на уровне послов, до рабочих групп на экспертом уровне.

Речь шла о попытке качественного изменения самой схемы взаимодействия России и НАТО. Пойдя на договоренность о создании СРН, российское руководство отдавало себе отчет в том, что это едва ли остановит процесс расширения НАТО: слишком велика была инерция подходов, продиктованных самой природой Североатлантического Альянса. Новый формат сотрудничества с НАТО не означал и пересмотра негативной позиции России в отношении планов расширения и беспокоящих нас положений Стратегической концепции Альянса. Вместе с тем было принципиально важно, что формирование качественно новых отношений между Россией и НАТО могло открыть перспективу трансформации самого Альянса в направлении, отвечающем интересам общеевропейской безопасности. По крайней мере, в Москве хотели надеяться на это.

То обстоятельство, что все участники Альянса выступали в рамках СРН в индивидуальном качестве, по замыслу, могло фактически позволить России участвовать в процессе обсуждения и принятия решений по ряду принципиальных вопросов мировой политики и международной безопасности. И это обстоятельство придавало Совету новое качество. Если действовавшая до этого в рамках Совместного постоянного совета (СПС) формула «19 плюс 1» предусматривала лишь консультации по тем или иным проблемам и не предполагала ни совместного принятия решений, ни, главное, ответственности за их реализацию, то при новом формате предполагалось, что Россия и члены НАТО в качестве равноправных партнеров будут совместно вырабатывать такие решения, а затем совместно претворять их в жизнь.

Сотрудничество между Россией и НАТО развивалось после 2002 г. по ряду важных для обеих сторон направлений и в целом соответствовало вызовам эпохи глобализации. Об этом говорит уже простое перечисление конкретных направлений такого сотрудничества: борьба с терроризмом, кризисное урегулирование, нераспространение оружия массового уничтожения, меры контроля над вооружениями и др.

Однако за ростками позитивных тенденций нельзя было не видеть и явного негатива, проявившегося в данной модели сотрудничества. Были на пути развития механизмов сотрудничества и подводные камни. Так, на практике скоро выяснилось, что по всем ключевым проблемам страны НАТО выходят на заседания Совета Россия – НАТО с заранее согласованными позициями. Далеко не просто обстояло дело и с принятием совместных решений, и с кооперативным образом действий. Нарастали политические противоречия между РФ и НАТО. Сильным раздражителем в отношениях оказалась стратегическая линия руководства США и НАТО на расширение состава и сфер ответственности Альянса.

Эти тенденции не могли не вызвать растущей озабоченности в Москве. В концентрированном виде они были изложены Президентом России В. Путиным в 2007 г. на международной Мюнхенской конференции по безопасности. Была дана развернутая и жесткая критика попыткам США и их союзникам утвердить модель однополярного мира как основу международных отношений XXI в. Российский президент прямо указал на опасные последствия пренебрежения основополагающими принципами международного права, опоры на исключительно силовые методы решения региональных проблем, попыток навязать свои узкие интересы другим странам и народам. Вывод мюнхенского выступления был предельно четким и недвусмысленным: пора серьезно задуматься над новой архитектурой глобальной безопасности и мирового порядка в целом.

Для кого-то Мюнхенская речь казалась полной неожиданностью и, добавлю, неожиданностью раздражающей и неприятной. Но тревогу российского лидера, как и его разочарование в западных партнерах, понять было не так уж и сложно, если вспомнить события, предшествовавшие этому выступлению.

Как человек, долгое время участвовавший в разработке и практической реализации нашей внешней политики, я знаю, какие невероятные усилия Россия прилагала, чтобы после холодной войны открыть новую страницу в наших отношениях с США и другими ведущими западными государствами.

После трагедии 11 сентября 2001 г. Россия первой протянула руку солидарности американскому народу.

В мае 2002 г. президент Владимир Путин вместе с лидерами западных государств подписал декларацию о создании Совета Россия – НАТО, рассчитывая начать формирование единой и неделимой системы безопасности на всем евроатлантическом пространстве. В мае 2003 г. лидеры России и Европейского союза подписали договоренности о создании общих пространств, в том числе в экономической области, с тем, чтобы со временем стереть остававшиеся разграничительные линии в Европе. Этот список конкретных, но далеко не всегда легких и очевидных для России шагов в сторону конструктивного сотрудничества с Западом можно было бы продолжить.

Какой оказалась реакция наших западных партнеров на российские инициативы, хорошо известно не только историкам, но и всем, кто следит за событиями международной жизни. Односторонний выход США из Договора по ПРО 1972 г. (в 2002 г.), ничем не оправданное и никак не обоснованное расширение НАТО и приближение инфраструктуры Альянса к российским границам, начало войны в Ираке в обход Совета Безопасности ООН (в 2003 г.), провоцирование и поддержка «цветных революций» на территории бывшего СССР, игнорирование фундаментальных основ международного права. И этот удручающий список также можно было бы продолжить, как и список российских шагов навстречу Западу.

Многие тенденции, едва намечавшиеся в 2007 г., затем стали явными и очевидными. Целый ряд глобальных проблем, о которых раньше говорили только эксперты и гражданские активисты, за последние годы буквально ворвались в нашу повседневную жизнь. А международные институты и механизмы, на которые еще в середине прошлого десятилетия возлагали столь большие надежды, не прошли испытания на прочность в ходе кризисов последнего времени.

Вспомним, что после Мюнхенской речи мир столкнулся с острым финансовым кризисом 2008–2009 гг., причем многие негативные последствия этого кризиса в полной мере так и не были преодолены. Началась и продолжается «арабская весна», долгосрочное воздействие которой на регион Ближнего Востока, да и на мир в целом сегодня вряд ли кто-то возьмется предсказать. Трагические события на Украине и вокруг Украины наглядно продемонстрировали, что в XXI в. даже на европейском континенте никто не застрахован от сползания к масштабному вооруженному конфликту и превращения крупной страны в центре Европы в «неудавшееся государство». Затяжные политические и финансовые неурядицы в Европейском союзе показали хрупкость и уязвимость «европейского проекта», казавшегося совсем недавно столь успешным и практически необратимым.