Текст книги "Мемуары рижской куртизанки"

Итак, я настоль хорошо удовлетворила господина каноника, что он предложил мне помощь в моих затруднительных обстоятельствах, и я с радостью приняла его великодушное предложение.

Поздним вечером следующего дня, в сумерках, каноник дал мне свои старые брюки, лет десять отдыхавшие в его шкафу, свидетельство его былой респектабельности, а сверху я нацепила короткую сутану не первой свежести и увенчала её маленькой пелеринкой, скреплённой филигранью, и мы мирно вышли из дома, без того, чтобы кто-то нам сказал хоть слово, хотя меня бы даже сам черт не узнал после этого бурлескного переодевания. Моя внешность настолько изменилась, что я меньше походила на девушку, а больше на бедного ирландского священника, тянущегося на ежедневную мессу.

Вы никогда не догадаетесь, куда привёл меня мой новый хозяин. На улицу Миесниеку, в дом номер три на пятый этаж, к кундзе Балоде. Эта дама когда-то была в течении нескольких лет гувернанткой каноника, но потом она от него ушла, чтобы выйти замуж за квартального разносчика воды, а после его смерти тут же занялась перепродажей одежды2424
  Перекупщицы одежды, в те времена обычно находились под надзором полиции, поскольку частенько были посредницами проституток.


[Закрыть]. И вот охране этой почётной мещанки мой священник поручил мою персону, пока он не найдёт для меня другое приемлемое жилье.

Кундзе Балоде была внушительных размеров женщиной с большим курносым носом на таком же крупном лице, но тем не менее, несмотря на такие её габариты, через чрезмерную дородность этой кундзе можно было обнаружить черты, которые заставляли подозревать, что она, в своё время, обладала привлекательным лицом и соблазнительными формами тела. Кроме того, добрая хозяйка доходного дома ещё подпитывала всяким добром чёрный рынок вместе с братом квартального охранника, который захаживал к ней, чтобы принести жертву её крупным прелестям, когда его мучил плотский грех.

Иногда, немыслимые на первый взгляд вещи происходят с нами, и Бог пользуется странными средствами и путями, дабы явить нам свои чудеса и вести по жизни смертных, которые ему понравились. Могла ли я подумать когда-нибудь, что какая-то рижская торговка подержанной одеждой протянет мне спасительную руку помощи? Но это больше, чем правда. Защита и покровительство каноника брата Андрейса вытащили меня из праха, и это обстоятельство стало первым источником того изобилия, которым я пользуюсь сегодня. Но, если задуматься, что ещё удивительнее в перипетиях моей судьбы, так это то, что путь к счастью нам зачастую открывается через фатальные события. Итак, как вы помните, всё началось с того, что был избит палкой бедный иностранец, которому поломали руку в моей комнате и в моей кровати и, чтобы меня не обвинили в соучастии в этом трагическом приключении, я была вынуждена спасаться у моего соседа-каноника, который, в результате, меня тайно отвёл к кундзе Балоде. Но это ещё не всё. Представьте себе, что в придачу к этим моим несчастьям и павшим на меня немилостям, я вскоре я узнала, что бедный каноник сам был раздавлен и похоронен под развалинами своей внезапно рухнувшей церкви, и этой непредвиденной смертью я была брошена на милость моей новой хозяйки, без всяких средств к существованию.

Чувство безысходности, охватившее меня от осознания положения, в котором я вдруг очутилась, вызвало на моём лице слезы, которые, как полагала, кундзе Балоде, были моей искренней данью памяти покойнику. Мы поплакали вместе несколько минут, после чего эта добрая женщина, противница долгой скорби, попыталась меня утешить, и в этом своими бурлескными речами преуспела гораздо больше, чем это сделал бы пастор со всей своей патетикой христианской морали.

– Послушайте, яункундзе, – говорила она мне, – следует примириться с произошедшим. Если мы будем рыдать до конца нашей жизни, то от этого никому не будет ни жарко, ни холодно. Всё, что произошло – всё это воля Божья. В конечном счёте, отнюдь не мы его убили. Это, между нами говоря, была его собственная ошибка, если брат Андрейс умудрился умереть при таких обстоятельствах… да, да… действительно, это именно так! Скажите мне, какого чёрта он попёрся сегодня в свою церковь так рано утром, если обычно он там бывал не больше четырёх раз в год, и всегда после обеда? Разве обязательно так торопиться, чтобы показаться в глазах прихожан… или прихожанок… набожным? Спросите у меня, неужели не спели ли бы заутреню без него? Певчие, они что, не справились бы без его голоса… разве им не заплатили за это? Ах! Как говорит моя кума Майга, смерть – штука чрезвычайно предательская! Это – точное словечко, прямо в цель, ведь когда мы меньше всего думаем об этой госпоже с косой, она вдруг на нас вешается со своими крепкими смертельными объятиями, так что, оставим наше сердце открытым для радости, поскольку вся печаль мира не сможет вернуть нам нашего разлюбезного покойника. Между нами говоря, вы не очень много потеряли от его внезапной смерти. Наш каноник всегда был обольстителем девичьих сердец, сулил им златые горы, а затем, негодяй, не испытывал ни малейших угрызений совести, бросая их, пресыщенный ими до отвращения. Кроме того, у каноника был ещё один крупный недостаток – он был большим чревоугодником и часто обжирался, как свинья, напивался до безобразия, и денег должен был, к тому же, всем своим соседям. Так что, повторюсь, вам повезло, моя дорогая, что так сразу открылась правда, которую этот ловелас долго бы от вас скрывал. Клянусь, если честно, хотя о покойнике и не говорят плохо, он не стоил и ломаного гроша.

Кундзе Балоде убедила меня этой похоронной речью, почти эпитафией о своём бывшем хозяине, что в дальнейшем мне на всю жизнь следует запомнить одно простое правило, что все наши слуги – это шпионы и цензоры нашего поведения. Они чрезвычайно опасны, потому что у них нет, по обыкновению, достаточного чувства рассудительности, чтобы заметить хорошие качества людей, которым они услуживают, зато им всегда хватает хитрости и злобности, чтобы обнаружить наши слабости и недостатки. Кундзе Балоде мне выдала очень разные суждения по поводу каноника, брата Андрейса, но справедливости ради следует сказать, что её оценки были некими оборотами речи, конструкциями, которые заслуживали похвалы любого знатока эпитафий. Я говорю об этом мимоходом, потому что иногда фантазировала по этому поводу и частенько сожалела о том, сколько новых знаний я могла бы приобрести, если бы побольше пообщалась с личностью, которая скрывалась под скромной рясой поклонника святого Франциска.

Прежде, чем я продолжу изложение этой главы моей жизни, я должна извиниться перед вами, в попытке избегнуть упрёка в беспорядочном, немного хаотичном изложении моей истории, и за то, что я вольно перемещаю свою историю во времени, позволяя себе описать кое-что, произошедшее со мной после того, прежде чем я прибыла со своим развращённым монахом-сладострастником к кундзе Балоде. Но, уверяю вас, вреда от этого немного, и давайте снова ненадолго вернёмся во времена моего первого визита к этой доброй, как оказалось в последствии, женщине, и заставим каноника войти в её квартиру, в то время как наша дородная женщина занимается ужином, фаршируя яблоками прекрасного латгальского гуся, которым она хочет его угостить. Условимся, что я по прежнему считаю этого, как впоследствии выяснилось, большого плута, моим спасителем. Итак, когда этот крепко сложенный, лёгкий в движении священник, с ярко рыжей бородой, живыми и пронизывающими глазами, полными огня, золотистые искры из которых заставляли любую, повстречавшуюся на его пути женщину чувствовать приятный зуд внизу живота, тот самый зуд, который невозможно погасить и утешить пальчиками рук, требующий совершенно другого успокоения.

Кундзе Балоде прекрасно знала моего нового друга, и, похоже, была в курсе всех печальных, и не только, приключений каноника. Бойкий священник не ограничивал своих талантов единственной профессией сборщика пожертвований для своей церкви. Он решил, что недостаточно быть полезным обществу службой в монастыре, и поставил на службу людей свои обширные познания в амурных делах. Никто не знал, как ему удавалось подготовить свои приятные встречи, преодолевать священные препятствия, избегать бдительность епископального Аргуса2525
  Аргус (др.-греч. Ἄργος), то есть, всевидящий – в древнегреческой мифологии – многоглазый великан, а в переносном смысле – неусыпный страж.


[Закрыть], обманывать ревнивых мужей, эмансипируя молодых воспитанниц монастырей и освобождая во время исповеди робких горлиц от тиранической империи отца и матери. Одним словом, брат Андрейс был королём сводников, и следовательно, пользовался большим авторитетом среди сильных мира сего.

После обмена вежливостями с той и с другой стороны, кундзе Балоде оставила нас с каноником наедине и отправилась готовить в печи главное блюдо нашего пира. Едва она спустилась на этаж ниже, как монах, без малейших церемоний, впился мне в губы своим жадным ртом и повалил на кровать.

Внезапно мной овладело желание посмотреть на свету его биту2626
  Бит-фр. Bite– пенис


[Закрыть], которой он собирался меня пронзить. Может быть, на ваш взгляд, это и странная потребность для молоденькой девушки – пытаться рассмотреть достоинство мужчины, спрятанное под его сутаной, но это любопытство заставило меня оказать сопротивление священнику, от чего тот, казалось, ещё больше распалился, потому что, как только он буквально завалил меня на двуспальное ложе, то тут же задрал свою рясу выше бёдер, и из её глубин выстрелил ужасно красивый, немного кривоватый, жирный, великолепный кусок мужской плоти, грандиозное творение Бога, скорее изготовленное в надежде на то, что оно будет меблировать королевские брюки, а не отвратительную и грязную ширинку каноника ордена святого Франциска. Ах! А ведь кундзе Балоде, как и многие другие женщины, хотела бы оказаться на моём месте, или хотя бы рядом, чтобы иметь возможность подсмотреть за подобной сценой любви и насладиться таким великолепным экземпляром мужской плоти!

Сама королева любви и страстей, восхитительная Китира, пожертвовала бы Марсом и Адонисом чтобы иметь возможность заполучить в свою коллекцию столь ценный предмет. Мне казалось, что это сам Приап со своим вечно эрегированным полуметровым фаллосом вводит его в моё жаждущее лоно. Острая боль, которую мне причинило проникновение в мою пещерку этого монстра, столь щедро дарованного богом этому преподобному отцу, вырвало у меня из груди такой животный крик, что я испугалась, как бы не забили тревогу в доме по соседству. Тем не менее, боль скоро перешла в наслаждение, и я погрузилась в прелестные агонии, сопровождаемые очаровательными судорогами, которые стали сотрясать моё тело. Как бы я ни хотела, невозможно передать и выразить те ощущения, прелестные обмороки, очаровательное забытьё, невероятные конвульсии, восторг, которые я испытала тогда! Но наше воображение всегда слишком слабо, чтобы окрасить красками то, что мы чувствуем столь сильно. А как передать словами поразившее тебя наслаждение в самые сладострастные моменты совокупления?

Я подвергалась бы риску задохнуться от нахлынувшего на меня потока сладострастия и небесного наслаждения, если бы не громкий голос кундзе Балоде, разговаривающей со своей собакой на лестнице, и заставивший каноника прервать очередной успешный штурм моей крепости. Для вас будет не трудно, я верю, догадаться, что произошло… мои неумолкающие крики всё-таки грозили переполошить соседей, а излишнее внимание к своей персоне кундзе Балоде не приветствовала, и поэтому когда гусь поспел, она не преминула тут же поднять нас из нашей растерзанной кровати к столу, и после прекрасного совокупления, смею вас уверить, на возлиянии в наши желудки мы не экономили. В промежутке между грушей и сыром, брат Андрейс вытащил из своей котомки либавские колбаски и флакон ликёра, крепкой, но вкусной черносмородиновой ратафии, одним словом провизией, которой его снабдили добрые девушки, с которыми он провел разгульную ночь в Юрмале. Кундзе Балоде нашла, что этот ликёр вполне соответствует её вкусу, проглотив ненароком больше двух третей бутылки разом, что мгновенно привело её в доброе расположение духа, а глаза нашей доброй хозяйки умаслились и завращались в бешеном темпе, как у мартовской кошки при виде кота. Я никогда ещё в жизни не видела, чтобы черносмородиновый ликёр вызывал у женщины такой приступ возбуждения в совершенно определённом месте тела, и кундзе Балоде прямо за столом набросилась на явственно обрисовавшийся при этом выбросе женского возбуждения выступ между ног монаха, яростно и нежно одновременно. Представьте себе дородную женщину, обнимавшую пальцами восставшую дубинку каноника, сжимавшую её, сосущую, кусающую, щекочущую. В конце концов эта бедная женщина вызвала у меня жалость, и я решила оставить эту сладкую парочку наедине, чтобы они смогли, наконец, удовлетворить свои мартовские позывы. Я пошла прочь и присела на диванчик в маленькой нише, отделённой от зала простой перегородкой, антураж, имитирующий этакие театральные подмостки. Перегородка, или скорее театральный занавес, была из ткани, в которой я тут же проделала небольшую дырку, и мне было легко видеть, как сладкая парочка маневрировала в своём любовном экстазе под воздействием несравненной ратафии из чёрной смородины, которая доселе никем в мире не культивировалась и не рекламировалась, как афродизиак.

Если мой разумный читатель припоминает портрет кундзе Балоде, что я нарисовала чуть ранее, как женщины дородной, занимающейся в основном кухней, этакую располневшую копию «спящей Анжелики» кисти Рубенса, он оскорбится тем, что брат Андрейс принялся ублажать её, забыв о такой красавице, как я, ведь у моей домохозяйки был столь ужасный, огромный живот, что не было никакой возможности её атаковать с этой стороны. Даже эталонный детородный орган всемирно известного осла из Мирабали2727
  Район во Франции, в Бретани, ослы которого считаются эталонными производителями.


[Закрыть] не смог бы дотянуться до истекающей от похоти пещерки кундзе Балоде… пардон, пещеры. Поэтому этой нашей горе мяса… и морю похоти, пришлось, невольно, одновременно, обеими локтями, опереться на постель, уткнуться носом в покрывало, и представить свой огромный зад на обозрение весьма нескромному брату-канонику. Распутный францисканец в тот же момент сбросил с неё юбку, подъюбник и задрал рубашку на плечи, в результате чего обнаружились две ослепительной белизны ягодицы необычайного объёма, которые при ближайшем рассмотрении, нужно признаться, доставляли своим видом определённое удовольствие. При виде их священник, закинув полы своей рясы себе на плечи, взял в руку своё ангельское кропило, которым он не так давно меня столь хорошо и щедро обрызгал, и устремил его с невыразимой силой через густую лесную поросль, которая обрамляла промежность вышеупомянутого зада, и очертания которой терялись в этих зарослях.

Из-за внезапности, силы и интенсивности этого напора, кундзе Балоде тут же заорала, словно на неё напал дикий балтийский кабан, и стала изрыгать хриплым голосом проклятия в адрес этого сексуального маньяка. Но очень скоро волна похоти и сладострастия, преодолев колышащееся море её тела, достигла, наконец, головы нашей хозяйки, и до меня донеслись уже совсем другие крики.

– Ах! Мой толстый будан2828
  Будан – фр. Boudin. Кровяная колбаса, излюбленный деликатес в Латвии, называемый «asinsdesa» («асинсдеса»), но кундзе Балоде больше нравилось в этот момент её название на французский манер.


[Закрыть], – воскликнула она хриплым голосом, прерываемым только её утробными вздохами, – остановись, я умираю! Твоя дубина… ах… как я её люблю! Как ты изощрённо делаешь это! Твоё мужественное сердце, это украшение моей души…! Ах! Да.. да… ты дважды сын шлюхи! Собака! Сволочь! Буж!2929
  Буж – фр.Boug. Оскорбительное прозвище гомосексуалиста в те времена.


[Закрыть] Ты меня разорвёшь… Боже, когда же у тебя закончатся силы? Прости меня, мой сладкий друг, пощади меня, я больше не могу!

Я честно вам признаюсь, что у меня не хватило сил хладнокровно смотреть столь сладострастную сцену, и мне пришлось использовать тонкие ресурсы моего указательного пальца, а потом и двух, чтобы облегчить своё положение, когда внезапно я заметила толстую свечу на полке у стены. Со страстным желанием, граничащим с бешенством, я схватила её и засунула в своё лоно как можно глубже, в то время, как мои глаза были сфокусированы на двух актёрах этого захватывающего сладострастного спектакля. И хотя массивная длинная свечка вместе с моими пальчиками так и не смогли погасить бушующий во мне огонь страсти, я смогла его, по крайней мере, хотя бы частично притушить.

Вы не должны удивляться тому, что у кундзе Балоде хватило бесстыдства совершать этот акт неприличного соития, прекрасно зная, что я нахожусь недалеко от неё, и мало того, наверняка подозревая, что я могу подсматривать за ними и видеть этот акт плотского удовлетворения похоти. Во-первых, в это время она была практически не в состоянии размышлять над правилами приличия, и впрочем, даже если бы и могла, ничто её не обязывало сдерживаться передо мной, ведь старая сводница была достаточно неплохо осведомлена о моей профессии, и, даже, возможно, она хотела мне дать доказательство своего абсолютного доверия и дружбы. А вероятно, в этот момент самый момент моих размышлений о нравственности похоть взыграла в кундзе Балоде с такой силой, что ей опять захотелось проиграть сцену своего сладострастного спектакля, подобной той, что она играла только что, и поэтому кундзе Балоде снова вытащила из трусов брата Андрейса ещё дымящийся, багровый, сладострастный, монструального вида агрегат, и позвав меня, она вложила его мне в руку. Когда я хотела позорно развернуться и убежать, у меня из этого ничего не вышло. Бесстыдник-каноник толкнул меня на постель, и внезапно одел мою рубашку мне на голову, моментально лишив возможности сопротивляться. Его грозная, горящая похотью головня, немного ошибившись с попаданием в цель, нанесла мне столь ужасный тумак внизу живота, что я решила, что монах собирался вынести прочь все мои внутренности. Милосердная кундзе Балоде, тронутая болью, которую я терпела в тот момент, была столь любезна, что помогла мне, и, схватив мятежный инструмент каноника, заставила его счастливо упасть точнёхонько в мою впадину. Мой утробный сладострастный стон засвидетельствовал ей моё признание за оказанную услугу, а довольные чавкающие звуки моей кошечки после сильных ударов паха священника о мой круп, которые она непрерывно испускала, не позволяли сомневаться, что мне крайне удовлетворителен этот способ совокупления.

Брат-каноник, изогнутый, словно лоза на шпалере, отвечал на все мои движения и звуки столь живыми сотрясениями тела, что в любом другом случае я дрожала бы от страха, опасаясь, как бы пол не рухнул под нами, но наслаждение, затуманившее мою голову, наполнило меня эликсиром отваги. Когда огонь полыхает в женщине, справедливо будет сказать, что мифическая или действительно реальная опасность её нисколько не беспокоит, и в такие моменты женщины чрезвычайно отважны. Я не припоминаю больше ни одного момента в моей жизни, когда бы я была столь безмятежна в любви, и для повторения такого состояния потребовалось бы предоставить мне никого иного, кроме как такого чемпиона в любовных утехах, как брат Андрейс, способного без всякого напряжения торжествовать над яростью моей возбуждённой похотливой киски на протяжении нескольких часов. А в ту ночь я была настоящим демоном, и обхватив ногами его бедра, так яростно прижалась к канонику двумя руками, что меня скорее можно было убить, чем прекратить этот безумный яростный штурм. Слава победителя была предназначена только для него, но лишь то должно было показаться удивительным и почти невероятным, так это то, что непрерывно, практически безостановочно, он заставил меня отчётливо и бурно три раза насладиться радостями рая Магомета.

Брат Андрейс, после испытания моих любовных талантов, которые он только что устроил на глазах кундзе Балоде, решил приобщить меня к высоким идеям, и убедил своим пророческим тоном, что я сделала бы состояние на своём искусстве заниматься сексом.

– Я легко бы мог, – сказал он мне, – предоставить вам содержателя для обычного мещанского существования, но это не приведёт вас ни к достатку, ни к блеску вашей будущей жизни. Вы очень красивы и чрезвычайно искусны в любви, так что было бы глупо при таких ваших данных прозябать в посредственности. Опера – вот ваше настоящее предназначение. Карьера актрисы… как например у яункундзе Лили Ф.3030
  В те годы актрисы Немецкого оперного театра имели не очень хорошую репутацию, находясь, в основном, на содержании влиятельных в Риге персон. Например, яункундзе Лили Ф., блиставшая в постановке Дени Дидро «Племянник Рамо», была на содержании известного рижского финансиста Шванна.


[Закрыть]? У меня достаточно возможностей устроить вас туда. Вопрос состоит только в том, чтобы знать, имеете ли Вы склонность к пению, или… предназначены, скорее, для танца?

– Мне кажется, – ответила я, – что в танце мне сопутствовал бы больший успех.

– И мне тоже! – воскликнул каноник, обнажив мне ногу выше колена, – Вот та часть вашего тела, специально предназначенная для этого упражнения, и которая, на мой взгляд, вызовет появление большого количества биноклей в амфитеатре.

Брат Андрейс, несмотря на едкие комментарии кундзе Балоде, всё-таки не давал пустых обещаний, и по прошествии короткого времени он мне вручил рекомендательное письмо для кунгса Рихтера, который в наше время держал в субаренде прелести девушек Лирического Театра и Немецкой оперы. На следующий день кундзе Балоде дала мне взаймы платье, и нарядившись, как можно лучше в моей ситуации, я около полудня понесла мою эпистолу по адресу этого могущественного кунгса.

Моему взору предстал сухопарый высокий мужчина лет сорока, загорелый, флегматичного и холодного вида, который буквально инстинктивно держал на расстоянии общающихся с ним людей. Он был одет в свободно облегающий его тело шёлковый халат и… без брюк. Зефир, лёгкий западный ветерок, шутил с его рубашкой, раздувая её края, за которыми можно было легко обнаружить две большие мертвенно-бледные и твёрдые половинки его бёдер, внизу которых грустно висел дряблый обломок его мужественности.

Я заметила, что читая моё письмо, он внимательно посматривал на меня, и строгое лицо этого оперного мецената постепенно разглаживалось. Я решила, что это благоприятное предзнаменование для моих дел, и не ошиблась. Кунгс Рихтер усадил меня рядом с ним и сказал, что я очень красива и настоль божественно сложена, что не нуждаюсь ни в какой рекомендации, и что, тем не менее, он будет рад случаю представить публике в Опере такую красавицу, как я.

Между тем, в то время как кунгс Рихтер отвешивал мне столь красивые комплименты, руками этот джентльмен производил ревизию наиболее тайных прелестей моего тела, и дух разврата, невольно возникший и разнёсшийся по всем уголкам его кабинета, понемногу разбудил в нас дух сладострастия. Оперный сластолюбец вложил в мои руки свои пребывающие в плачевном состоянии мощи, и мне потребовалось всё моё умение и знания, почерпнутые в школе кундзе Юревича, чтобы воскресить эту безжизненную массу и вывести её из состояния унижения, в котором она до сих пор пребывала, будучи невосприимчива и глуха к толчкам и поглаживаниям моих проворных ручек и нежных пальчиков. Меня уже стали огорчать результаты моих усилий, когда я с радостью заметила, что два моих последних ухищрения, связанных с тем, что я стала ему щекотать промежность и вставила кончик пальца в его анальное отверстие, вызвали в нём первое оживление и трепетание плоти. Как оказалось, эта хитрость имела чудесный эффект.

Итак, спящая деталь тела этого господина внезапно вышла из своего летаргического сна и выросла в размерах настоль чудесно, что обрела новую сущность, и тогда, чтобы воспользоваться этим ценным моментом и увенчать мой шедевр достойным результатом, я задвигала запястьем своей руки с такой гибкостью и быстротой, что монстр Немецкого оперного театра, побеждённый самыми прелестными ощущениями, разразился потоком слез от избытка радости.

Наконец-то кунгс Рихтер, очарованный моими хорошими манерами, наспех оделся и повёл меня к кунгсу Мейтерсу, в то время директору Оперы. Я была бы, конечно, очень счастлива, если бы он также нашел меня в своём вкусе и, к счастью, я не ошиблась в своих ожиданиях, и кунгс Мейтерс, не колеблясь, принял меня в ряды труппы девушек Рижской музыкальной академии, где меня быстро, как он уверял, подготовят к дебюту на главной сцене Немецкой оперы и оставил нас, к тому же, отужинать с ним.

Так как я люблю менять во времени и пространстве описания и сцены из моей жизни, я не расскажу вам сейчас ничего из того, что произошло между кунгсом Мейтерсом и мной в тот день. Достаточно знать, что этот хороший и добрый человек был также распутен, как и кунгс Рихтер, и к тому же не менее труден в процессе приведения в рабочее состояние его мужского достоинства, так что мне второй раз на день пришлось применить на практике все мои знания и напрячь всю мою фантазию, чтобы понравиться этому влиятельному господину, поэтому вы поймёте, что я, достаточно возбуждённая после такого бурного дня, тут же возвратилась к доброй кундзе Балоде, торопясь сообщить ей о моих успехах и результате, который мне предоставило письмо брата Андрейса… и уже на следующий день я могла больше не бояться полицейских3131
  Пансионерки Рижских театров – Немецкого оперного театра, равно как и других, пользовались привилегированным статусом, который позволял, даже несовершеннолетним персонам ускользнуть от опеки родителей, предоставляя им иммунитет, дававший возможность их богатым покровителям, главным образом аристократам, посещать их, защищая от возможных преследований полиции.


[Закрыть].

Помимо обязательных уроков танца, к которым я и так никогда не проявляла невнимательности, я брала дополнительные уроки у самого Жана Батиста Ланде3232
  Жан Батист Ланде основал первую в России школу балетного танца – «Танцо́вальная Ея Императорского Величества школа», и её филиал был открыт и в Риге.


[Закрыть], и вскоре я добилась столь значимых успехов в обучении, что менее чем через три месяца оказалась в состоянии исполнять некоторые балетные партии.

День моего дебюта был отмечен довольно приятным для меня событием, поскольку место в спектакле мне досталось во многом случайно, лишь благодаря тому, что непосредственно перед представлением в театре застали одну из наших подруг из основной труппы за занятием довольно приятным, но в пуританском обществе считающимся смертным грехом, и поскольку в нашей женской компании такого раньше не случалось, этот непредвиденный казус требовал, чтобы наказание было образцовым и строгим, так что обряд осуждения грешницы был обставлен со всеми необходимыми для такого действа атрибутами. Преступница явилась на суд к господину Мейтерсу, дабы быть осуждённой суровым конклавом приближённых к нему особ. Один из его членов, контролёр кунгс Йохансонс3333
  Адвокат, ответственный за церемониал Оперы, представлял её интересы на процессах, касающихся Оперы, и проверял обоснованы ли мотивы отсутствия актёров на спектаклях.


[Закрыть] был столь любезен, что предлагал её простить, учитывая предыдущие заслуги, одному ему известные, но президент суда кундзе Мелтиня3434
  Мария Мелтиня долгое время исполняла главные оперные партии на сцене Рижской оперы.


[Закрыть] заявила, что прощение подобной ошибки будет иметь опасные последствия, и что новички, поощрённые безнаказанностью столь гнусного разгула, пали бы скоро в такую же яму беспутства и разгула, как эта дочь Оперы. Она добавила при этом, насколь позорно и стыдно, что зерно проституции у этой девицы проклюнулось на чистой природе театра, который всегда был учреждением… нет… школой деликатности и благородной вежливости для девиц, и что, наконец, если простить виновницу, то отныне ни одна честная девушка не захочет пойти служить в Оперу. И кундзе Мелтиня заключила конце своей грозной речи, что эта девица должна быть незамедлительно исключена из труппы, а господин Мейтерс, ясновидец и провидец, был вынужден с этим согласиться.

Итак, вот уже приблизительно как две недели я стирала подошвы своих балеток среди других учеников Терпсихоры, когда однажды утром, проснувшись, получила письмо. Вот его сущность:

«Яункундзе, я вас вчера увидел в Опере. Ваше лицо мне понравилось. Если вы чувствуете в себе настроение принять расположение человека, который ненавидит затруднения в любви и не думает о деньгах, будьте так добры сообщить мне об этом без промедления. Я к вашим услугам, и т.д..»

Хотя я ещё не обладала большими знаниями этикета высшего света и стиля людей из этого круга, я разгадала без труда по лаконичным и резким оборотам этого короткого письма, что сумела затронуть сердце финансиста. Мои скудные познания этой категории людей не позволяли отклонить столь ценное предложение, которое так неожиданное впорхнуло в мои руки… я же не совсем дура, и немедленно ответила незнакомцу… что господин оказал мне огромную честь, отдав предпочтение, выделив мою скромную персону из такого сонма любезных девушек Оперы, и что было бы слишком зло не ответить на проявленную им доброту, и для меня было бы недостойно не принять его предложение… и что если ему не терпится меня увидеть, то мне не меньше хотелось бы лично засвидетельствовать ему моё глубокое уважение.

Час спустя после того, как я отправила неизвестной мне пока персоне мой ответ, он уже прибыл ко мне в экипаже, правда без бриллиантов в отделке, но со многими деталями, говорящими окружающим о высоком статусе владельца кареты. Я встретила хозяина экипажа на лестничной площадке. Если описать его портрет в трёх словах, то скажу вам, что это был маленький, коренастый, ужасно некрасивый человек, приблизительно шестидесяти лет. При виде меня он пробормотал пять или шесть любезных фраз, которые я могла бы и не понять без столбика монет в пятьдесят золотых альбертинеров, который он скромно вложил в мою руку. В такие моменты, как этот, любая тоскливая речь уже кажется восхитительной и возвышенной, если она сопровождается и преподносится столь щедрым способом. После этого я уже смогла легко рассмотреть в чертах лица этого финансиста изысканность и признаки дворянского происхождения, которые ускользнули от меня при первом взгляде на него. Вот как много значат для женщины красивые способы знакомства, правильно выбранный кавалером дебют партии.

Я была в утреннем домашнем платье, можно сказать, более провоцирующем и возбуждающем, чем кокетливом. Искусство, которое я проявила, выбирая наряд для встречи дорогого гостя, не прошло даром, ведь мой костюм должен был подчеркнуть природную привлекательность моего тела. Я имела причину трезво оценивать власть этой комбинации… и не ошиблась. Мой финансист нашел меня восхитительной. Жадность его взглядов и нетерпение рук не позволяли мне сомневаться в том, что ему не терпится добраться до моей спальной комнаты. Но я переоценила свои силы. Между тем, а что же случилось? Ничего фатального, но после игривости первых трёх четвертей часа я была безжалостно спущена со своего королевского трона. Это унизительное приключение меня смертельно уязвило, поскольку впервые в жизни я потерпела фиаско. Я дрожала от страха, испугавшись, что это произошло потому, что мой новый любовник обнаружил во мне некий недостаток, изъян, неизвестный мне до сих пор. К счастью, мой финансист меня успокоил, признавшись, что дело не во мне, и он и ранее был подвержен подобным несчастным случаям. И действительно, мой новый друг оказался хорошим человеком и считал меня настоящей искусницей, той единственной, которая впервые за последнее время сумела доставить ему удовольствие, так что в течение следующего года, который я прожила с ним, он не упускал случая регулярно, два раза неделю, посещать меня. Как бы там ни было, многие девушки оказались бы очень счастливы на моем месте и на тех же условиях. Мой денежный туз меблировал мне квартиру на улице Вецпилсетас, избавлял меня от расходов на неё, и помимо этого давал мне ещё тысячу альбертинеров в месяц. Я уже было собиралась сколотить состояние с ним, когда непредвиденный сбой в отлаженной было схеме поразил спокойный ритм моей жизни и нашей нежной с ним связи.