Электронная библиотека » Игорь Курай » » онлайн чтение - страница 10

Текст книги "Японский ковчег"


  • Текст добавлен: 23 июня 2017, 21:19


Автор книги: Игорь Курай


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава XX
Бесстыдница ночь

В этот момент на импровизированной сцене в центре зала началось движение. Оркестр Мастеров московской филармонии на хорах остановился, не добравшись до середины «Лета» Вивальди и смолк. Сначала на возвышении появились музыканты с гитарами. За ними по ступенькам взбежала рослая костистая блондинка с лицом породистой арабской лошади и крикнула в микрофон:

– Премьера сезона! Музыка Левочки Кротова, слова Васечки Кошкина. На тему вечера!

Ударник выбил тревожную дробь, после чего музыканты дружно прошлись по гитарным струнам.

Блондинка рванулась с места, сделала фляк-курбет, притопнула обеими ногами, жарко дохнула в микрофон и запела глубоким грудным тенором:

 
Пусть ночь нас укроет,
Бесстыдница ночь!
Ты мой астероид —
Умчи меня прочь!
В бездонную бездну,
В небесную даль —
Пусть там я исчезну,
Забуду печаль!
 

Весь ансамбль одухотворенно подхватил:

 
Пусть там я исчезну,
Забуду печаль!
 

Блондинка снова сделала курбет, притопнула еще энергичней и призывно вытянула руку ладонью кверху:

 
Усталое тело
Тебе я отдам,
И что нам за дело,
Коль холодно там?!
Мы в космосе черном
Навеки вдвоём —
И в ритме мажорном
Об этом споём!
И в ритме мажорном
Об этом споём! —
 

повторили музыканты, завершив мелодию звучным аккордом.

Публика разразилась аплодисментами, на которые певица отвечала каскадом воздушных поцелуев и легким повиливанием атлетических бедер.

– Кто это? – спросил Мияма у Шурика Пискарева, который все еще по инерции раскачивался в такт песне, успевая понемножку отхлебывать шампанское из очередного фужера.

– Это, брат, прелесть что такое! – хохотнул в ответ порядком захмелевший Шурик. – Наш Геночка Грудко. Обаяшка, а?! Так и хочется иногда ущипнуть!

– Леночка Грудко?

– Да нет же, Геночка. Ты что, сам не видишь? Транссексуал он. Все честь по чести: сделал операцию и вышел замуж за любимого мужчину. Правда, потом развелся. Вполне эмансипе. Все верха обслуживает. И в наших кругах пользуется популярностью. Я-то сам по другой части, а здесь в зале его поклонников хоть отбавляй. Того и гляди передерутся. Сейчас он спустится – я вас познакомлю.

– Спасибо. Очень признавателен, – кивнул Мияма.

– Ага! Загорелся глаз-то! – хохотнул Шурик. – Что, гейши твои, небось, надоели?

– Да, немножко надоели, – согласился Мияма. – Хочется иногда разного образия…

– Тогда потолкуй с Геночкой. Про глобализацию.

– Почему про глобализацию?

– А потому что он глобалист. Старается охватить все страны и народы. Никого не пропускает, охальник!

Пискарев сытно хохотнул, отхлебнул шампанского и бросил в рот крохотную тарталетку с черной икрой. Доверительно потрепав Мияму по плечу, он наклонился к нему и стал нашептывать подробности, от которых у профессора по спине побежали мурашки. Вспомнились кое-какие забавы бурной молодости в токийском квартале Кабуки-тё.

– И даже сам? – недоверчиво переспросил он.

– Нет, сам этого не любит. Но зато уж в администрации резвятся. При прежнем начальстве с этим было строго, а теперь у нас гей-славяне разгулялись вовсю. Так что приобщились к мировому сообществу по полной. Хотя сами же законы принимают…

– Послушай, Шура, – начал Мияма и осекся. Ему было крайне неловко называть собеседника по имени, да еще сведенному к смешной детской аббревиатуре. И к тому же на ты. Японская душа профессора восставала против такого амикошонства, но он сумел преодолеть себя.

– Послушай, Шура, – вкрадчиво продолжил Мияма своим бархатным баритоном, – как я уже припоминал, у меня есть одна важная мессия.

– Миссия!

– Я хотел сказать миссия. В общем и целостном это такой месседж. От японских десижен-мейкеров к российским десижен-мейкерам.

– Насчет чего?

– Насчет астероида. И последующих ката-клизм.

– Каких катаклизм?

– Разных. Ну, вот ты хочешь еще немножко посуществовать после импакта?

– Естественно. Да ладно, авось не будет никаких катаклизмов. У нас в Министерстве культуры считают, авось пронесет.

– Кого пронесет?

– Не кого, а что. Все пронесет – столкновения не будет. Чего тут зря паниковать!

– Нет, Шура, не зря, – мягко, но настойчиво заверил Мияма, – японские астрономеры не ошибаются. Обязательно будет. И, вероятно, на территории России. Тут вам русский Авось вряд ли как будет помогать. Вот поэтому Япония может сделать предложение – тем, кто хочет еще немножко тут… про… да, прокантоваться. Это правильный глагол – Кант очень хорошо говорил об императиве… Но все пока конфидентно, между нами и вами.

– И что за предложение?

– Выгодное. Бобоюдовыгодное. О спасательном кружке для вашей жизни. Но я тебе сейчас все сказать не уполновымочен. Вот если мы сможем собрать десижен-мейкеров вместе, тогда и потолкаем.

– А со мной, значит, как с другом ты потолковать не хочешь?

– Шура, как сказал один классик, Платон мне друг, но истина сейчас дорого стоит!

– Ну ты и горазд классиков цитировать! Да мы в российском Министерстве культуры тоже не лыком шиты. Как же! Это же Пьер Безухов в «Войне и мире» насчет Платона Каратаева съязвил. В школе проходили. Ладно, цену, значит, набиваешь… Конечно, если ты серьезно про спасательный круг… Так и быть, зову всех наших завтра в сауну. Там и поговорим по делу. Накладные расходы они мне потом еще оплатят. Человек десять-пятнадцать наберется из этих, как ты говоришь, десижен-мейкеров – в основном министры, сенаторы и лидеры парламентских фракций. Хватит для начала?

– Хватит. Думаешь, они придут?

– Если я приглашу, придут. Знают, что я плохого не посоветую. Я ведь не просто замминистра культуры… Дело-то важное, так что у каждого тут свой интерес. Да и лишний раз в нашу парилку наведаться никто не против. У нас там такие термы, что Каракал твой отдыхает!

– Да? Но я господина Каракала не помню. Почему он мой? Он же, наверное, из вашей Думы… А почему он отдыхает? В Японии был когда-то советский посол Карахан, а Каракала, кажется, не было…

– Да я сам о нем мало что знаю. Помню только, когда в Риме тусили, показывали нам термы какого-то Каракала или Каракаллы, что ли. Говорят, бывшее чудо света. Ну, сейчас там, конечно, сплошь руины. Правда, еще музей небольшой внутри. Так мы тут у себя по фундаменту весь дизайн восстановили и в мраморе отстроили. Инженерию немножко модернизировали, конечно, а в остальном один к одному. Сам увидишь. Влетело в копеечку, правда, но ничего. Провели по линии Министерства культуры – теперь вот охраняется государством. Посторонним вход воспрещен. Но мы-то не посторонние!

Пискарев протянул гостю фужер с Моэтом и рявкнул: «За успех мероприятия!»

Глава XXI
Мурманск – Токио

Нина Исии росла в интеллигентной и состоятельной японской семье. Отчим ее искренне любил, а приемные бабушка и дедушка просто обожали. В школе у нее было много подруг, в университете появилось немало новых друзей и поклонников. Язык ей давался легко, так что в тринадцать лет ее уже по телефону принимали за японку. Но стать японкой в реальной жизни у девочки не получилось, о чем она, впрочем, не жалела.

Мать говорила со старшей дочкой только по-русски, хотя сама быстро овладела не только разговорным, но и письменным японским, радуя мужа жаргонными токийскими словечками. В книжном квартале Канда выписали у букинистов многотомные собрания русских классиков советских времен и разыскали лавку, закупающую свежую продукцию российских издательств. Оттуда же шли потоком новые российские фильмы и сериалы, из которых мать тщательно отбирала для дочки все лучшее. Почти каждый год ездили к русской бабушке – полакомиться малиной, смородиной и крыжовником, которых в Японии днем с огнем не найдешь, поиграть с соседскими девчонками.

Молодая библиотекарша Тамара Исии, мать Нины, была родом из Мурманска. Вышла замуж рано, в восемнадцать лет, за капитана третьего ранга Суворова. Вышла по любви, дочку родила по любви, и жили они много лет в любви и согласии до того самого дня, когда в двери их дома постучала смерть. В тот день, двенадцатого августа последнего года уходящего тысячелетия, Тамара включила телевизор и услышала в новостях, что подводная лодка «Курск» легла на грунт в водах Баренцева моря, ждет помощи. С лодкой нет связи, судьба экипажа неизвестна. Ее Толя ушел в поход на «Курске». Простые учения. Помощи он так и не дождался, хотя после взрыва оказался среди тех двадцати трех выживших в закупоренном девятом отсеке. Говорили, что их могли спасти… Потом, когда лодку подняли, ей передали записку из штаба Северного флота вместе с соболезнованиями. Короткую записку от Толи, которую он писал неровным, разбегающимся почерком в кромешной тьме на дне морском. Прощался с ними, просил не оплакивать его слишком долго, а главное – сказать Нине, когда вырастет, чтобы знала: она дочь русского офицера-подводника, выполнившего свой долг до конца.

Тамара чувствовала, что какая-то частица ее души тоже умерла. Все вокруг померкло, потеряло смысл. Но у нее на руках были маленькая Нина и больная мама. Прокормиться втроем на зарплату библиотекаря и скудную пенсию было очень трудно. Тамара пробовала заниматься репетиторством, бралась за любую подсобную работу, но мрак вокруг нее постепенно сгущался. Бывшее толино начальство намекнуло, что казенную квартиру, при всем уважении, придется рано или поздно освободить. Владелец печально известной в городе службы элитного эскорта уже дважды звонил ей с недвусмысленными предложениями. Через год стало ясно, что помощи ждать неоткуда – как тогда, в «Курске»…

Однажды, возвращаясь с работы, Тамара Суворова обнаружила в почтовом ящике конверт со странным логотипом. Ее приглашали «на собеседование» в некое не названное учреждение, «имеющее отношение к проблемам охраны национальной безопасности Российской Федерации». С оплатой проезда до Москвы вместе с дочерью и проживания в отеле «Космос» в течение пяти дней. Тамара решила устроить праздник дочке, взяла отгулы и отправилась в Москву. Так она встретилась с генералом Гребневым.

Ей почему-то сразу понравилось открытое симпатичное лицо Тэрухиро Исии на фотографии. Добрые, прищуренные в полуулыбке глаза, небольшие усики, высокий лоб, аккуратно зачесанные на пробор волосы с проседью. Она никогда раньше не видела живых японцев, но почему-то представляла японского «положительного героя» именно таким. С этим человеком хотелось познакомиться, поговорить по душам. Она понятия не имела, чем занимается господин Исии, но внутренний голос подсказывал, что с таким мужчиной ей, наверное, было бы спокойно и уютно. Конечно, Тамара не знала, что держит в руках фото, отобранное специально для нее лучшими психологами Службы внешней разведки после долгих дней компьютерного поиска. Да если бы и знала, вряд ли это могло изменить общее впечатление. К тому же ей нечего было терять. Двадцатиминутной беседы оказалось достаточно, чтобы Тамара Суворова дала согласие на брак с японским предпринимателем, заочно просившим ее руки. Она ни разу об этом не пожалела.

Не то чтобы Тамара не думала о судьбе дочери, но генерал заверил ее, что Россия все равно никогда и ни при каких условиях воевать с Японией не собирается. Риск минимален. Даже если от девочки в будущем потребуется что-то сделать для своей исторической родины, речь может идти скорее о какой-то аналитической работе на японских рынках. Тогда генерал Гребнев, разумеется, не предполагал, что и он может ошибаться.

Семейство Исии, принявшее Тамару и Нину в объятия, насчитывало, судя по храмовым метрикам, двадцать четыре поколения. Предки Тэрухиро Исии принадлежали к старинному самурайскому роду, с незапамятных времен служившему верой и правдой князьям южного клана Сацума. Когда после реставрации Мэйдзи новое правительство издало закон о роспуске самурайских кланов и ликвидации феодальных сословий, прапрадед Тэрухиро поступил в офицерское училище и отправился крепить недавно созданный военно-морской флот империи. Участвовал в победоносной японо-китайской кампании, сражался под Порт-Артуром, в Цусимском сражении был первым помощником капитана броненосца, командовал крейсером в первую мировую. Сына тоже отдал в морское училище, чтобы тот достойно продолжил семейную традицию.

Мальчик не подвел: потопил вражеский минный тральщик в сражении при Лейте, невредимым вывел корабль из-под огня в сражении при атолле Мидуэй, прикрывал отход с Сайпана. В битве за Окинаву эсминец капитана Исии был потоплен, но сам Тэрумаса Исии спасся на шлюпке и добрался до берега. Корабля, над которым можно было принять командование, для него больше не оставалось. Американцы господствовали на море и в воздухе. Окинавский гарнизон захлебывался кровью, и последние самолеты камикадзэ, начиненные взрывчаткой, тщетно пытались преградить путь врагу. Тогда капитан Исии пришел в штаб военно-морских сил окинавского фронта, располагавшийся в глубокой пещере неподалеку от Наха, столицы острова. Он отрапортовал о судьбе своего эсминца и попросил оказать ему величайшую честь – вместо положенного по неписаному кодексу Бусидо харакири дать ему шанс погибнуть в бою за штурвалом торпедоносной одноместной субмарины. Адмирал Кусима после недолгого колебания подписал приказ. Капитан первого ранга Исии назначался командиром одноместной подводной лодки со сверхмощной торпедой на борту. Через два дня подлодка «Мурена» на полном ходу врезалась во вражеский десантный транспорт, который вскоре пошел ко дну.

Тэрумити Исии, отец Тэрухиро унаследовал доброе имя и небольшой капитал, который он сумел стократно приумножить в годы промышленного бума. Инвестировал в автомобильную промышленность, ставшую одним из самых невероятных феноменов «японского чуда». Над рабочим столом президента компании Исии-моторз висел портрет Тэрумасы Исии в морской форме с кортиком, а дома в алькове на алтаре стояла символическая урна с несуществующим прахом. Когда Тэрухиро принял бразды правления от отца, который сейчас доживал свой век на вилле в Каруидзаве, он не стал ничего менять. Портрет деда остался висеть в кабинете, а погребальная урна все так же стояла в алькове.

Тэрухиро сочетался благополучным браком с девушкой на десять лет моложе его, но с детьми у супругов не ладилось. Они подумывали об усыновлении, да никак не могли решиться. Вероятно, все так бы и шло без особых изменений в их жизни, если бы Митико не отправилась однажды с подругой на морскую прогулку. Их катер едва успел отплыть из порта Симода на полуострове Идзу, когда всю округу сильно тряхнуло. Неизвестно откуда взявшаяся трехметровая волна цунами подхватила суденышко и понесла на скалы. Из восемнадцати пассажиров спаслось семеро, но Митико среди них не было…

Прошло два года. Тэрухиро Исии в свои сорок пять был еще молод и полон сил. Отец настоятельно советовал снова жениться. Его близкий друг и компаньон как раз недавно привез жену из Хабаровска и не мог нахвалиться на свою красавицу.

– Поверь мне, – говорил он Тэрухиро в приступе откровенности – такого ты у нас в Японии не найдешь! И не только в постели – это само собой. Но душа! Какая душа! А какие она печет пирожки! Да ты только открой какой-нибудь русский сайт знакомств: посмотри, какие там куколки!

И Тэрухиро открыл наугад англоязычный сайт под названием «A Perfect Wife from Russia»[22]22
  «Образцовая жена из России» (англ.)


[Закрыть]
. Открыл – и не пожалел. Там действительно было на что посмотреть. Среди прочих ему бросилась в глаза очаровательная блондинка с печальными глазами – Тамара Суворова из северного города Мурманска. Вдова моряка, погибшего на «Курске». Странно, что женщина поделилась такой информацией на сайте знакомств, но это делает ей честь. Значит, ее муж принял смерть в море, так же, как когда-то его дед Тэрумаса. Так же, как Митико… Здесь читалась какое-то странное родство судеб. Киэн, как говорят в Японии, – «загадочная связь». Тэрухиро послал письмо и получил ответ, написанный в милой непринужденной манере одним из лучших специалистов СВР по эпистолярному стилю. Тамара призналась, что на английский письмо ей переводит подруга. Просила, чтобы он рассказал о себе все, до последней мелочи: о семье, об учебе, о работе, о друзьях, о партнерах по бизнесу. После обмена еще двумя посланиями Тэрухиро решил просить руки прекрасной мурманской незнакомки. Только тогда генерал Гребнев пригласил ее в Москву для беседы, впервые показал фотографию «жениха» и посвятил в свои планы.

А потом все было хорошо. Жених приехал повидаться со своей суженой в Россию. Встретились в Москве – к себе в Мурманскую хрущобу приглашать господина Исии не решилась. Как по волшебству, они сразу же понравились друг другу, будто всю жизнь искали родную душу и наконец нашли. Гуляли вместе по городу, ходили в музеи, ужинали в грузинском ресторане. Объяснялись, конечно, с трудом – на немыслимом английском, который Тамара успела прочно забыть, но это было не главное. Она готова была выучить любые иероглифы, чтобы никогда не расставаться с этим человеком, от которого веяло уверенностью и сдержанным благородством. Запах его одеколона – как потом выяснилось, Тэрухиро предпочитал «Кальвин Кляйн» – навевал приятные смутные грезы. И дочке мамин жених явно пришелся по душе.

Расписывались в Токио, в районном муниципалитете. Шумной свадьбы решили не устраивать, но близких родственников пригласили познакомиться с новыми членами семьи, а из Мурманска выписали маму, чтобы заодно подлечить ее застарелый артрит в столичной клинике. Когда через пару месяцев прошел культурный шок, Тамаре стало казаться, что она уже бывала здесь в прошлой жизни. Где-то в глубине памяти хранились эти образы дежа вю: просторный трехэтажный дом на Готэн-яма, в Нака-Мэгуро, развесистое дерево гингко за окном, которое осенью превращается в гигантскую золотую свечку, школьники в формах, домашние хозяйки на велосипедах, приветливые, улыбающиеся лица продавцов в магазинах и официантов в кафе. У них родился мальчик, которого счастливый отец решил назвать Тэрухико. Русская бабушка еще успела понянчить внука. Она умерла от инфаркта через год после рождения ребенка.

Нину отдали в частную школу для девочек на Роппонги, в тихом переулке рядом с Международным домом Японии и посольством Сингапура. Взяли частного преподавателя японского, который занимался ежедневно и с мамой, и с дочкой. Скоро Нина уже говорила и писала на новом языке, вызубривая по сто иероглифов в неделю и поражая учителей своими феноменальными способностями. Преподавали всё сначала на японском, но в старших классах уже было много предметов на английском и немецком. После уроков начинались занятия в спортивных секциях: сначала плавания и тенниса, потом верховой езды и стрельбы из лука, потом прикладного джиуджитсу. Она всегда была в первой тройке по рейтингу и получила от директора блестящую рекомендацию для поступления в университет.

Старинный частный университет Васэда выбрали потому, что там как раз открылся новый факультет Свободных искусств, который начал разрабатывать обширную программу студенческого обмена и научного сотрудничества с Америкой и Европой. После стажировки Нину пригласили писать мастерз в Беркли. Предлагали там и остаться на кафедре, но она предпочла вернуться в Токио к маме. Диссертацию по теме «Международное сотрудничество в области строительства культурных центров» защищала в Гарварде, откуда снова вернулась в Японию во всем блеске своей докторской степени. Престижная должность в крупном транснациональном консалтинговом агентстве дала ей доступ в круг политической и интеллектуальной элиты страны. Красавица Нина Исии стала желанной гостьей в салонах, на вернисажах и дипломатических приемах.

Однажды, когда Нина в кофейне «Дзанетти» возле станции Нака-Мэгуро пролистывала последние звонки на айфоне, к ее столику подошел пожилой элегантно одетый мужчина с чашечкой эспрессо и робко спросил по-английски: «May I?[23]23
  Можно? (англ.)


[Закрыть]
»

Хотя кофейня в этот час выглядела полупустой, Нина не слишком удивилась. Мужчина был сугубо европейской внешности, а она отлично знала, что в Японии западные туристы, чувствуя себя потерянными в недрах азиатского Вавилона, тянутся к собратьям по расе и языку в поисках сочувствия и совета.

– Садитесь, – великодушно разрешила она.

Новый посетитель благодарно кивнул, поставил чашечку на стол и снял плащ. Одернув твидовый пиджак и поправив туго завязанный галстук, он провел рукой по жесткому седому «ежику» на макушке и сел напротив Нины.

– Меня зовут Николай Николаевич, – представился по-русски мужчина. – Поговорим, Нина Анатольевна?

С тех пор прошло три года.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации