Текст книги "Схаас"

– Разве ты не видишь, что это означает? Грядущее не знает тебя, судьба тебя отвергает. Воин из будущего пришел, чтобы оградить свое время от тебя. И раз в будущем есть он, значит, в нем нет тебя. Твоя затея обречена. Остановись же, пока не поздно! Ты нарушила плен орков, который медленно изменял их, вытравливая разрушительное зло из их сущностей. Ты покусилась на Первозданную Силу, которой давно пора было раствориться в деяниях Всевышнего, усугубляя ошибку, допущенную эльфами древности. Уже за одни эти преступления ты заслужила кару, но тебе мало: ты решила вмешаться в линии судьбы – Волю Всевышнего! Но ты обречена, глупая девчонка, ты поистине слепа, если не видишь этого!

– Все сказал, Аннагаир? – холодно спросила Истер. – Теперь послушай. Убирайся с моей дороги, а не то пожалеешь. Вот и весь ответ. Другого не получишь. И слепец ты, если не видишь, что я убью тебя, если еще раз вспомню о твоем существовании. А теперь проваливай, я спешу.

Аннагаир не стал спорить. Вместо этого он вдруг шагнул к Истер, так что их лица сблизились вплотную, и она едва не отшатнулась, с трудом удержав себя в руках. Эльф не собирался причинять ей вреда, да и не смог бы. Он просто смотрел в глаза, и в его взоре не было ни угрозы, ни только что пылавшего обвинения. Было ошеломление. И еще что-то, для чего у Истер не было слов, но оно казалось таким странно знакомым… По ее коже пробежали мурашки.

– Нет, невозможно! – прошептал Аннагаир, и вдруг лицо его исказилось в горькой улыбке. – О, Вседержитель! Как я не увидел? Как не понял? Как мог быть настолько слепым? Бедная Кора!

– Я сказала: убирайся! – Слова соскальзывали с губ точно галька.

– Бедная Коринна, какую злую шутку ты сыграла сама с собой. Коринна!

Страшный удар отбросил его. Эльф упал, не то что не опрокинув, даже не потревожив ни одной вещи. На миг он стал совсем прозрачным.

– Убирайся! – крикнула Истер, нанося новый удар.

На сей раз вся хижина заскрипела, с треском лопнула балка где-то под потолком, пол зашатался, а бревна стены вышли из пазов. Призрак исчез, но охваченная яростью Истер выскочила наружу, ожидая, что он сгустится в видимую форму где-то там. Кажется, она не пользовалась дверью… Она не помнила, просто оказалась снаружи, и все. За спиной стучали падающие бревна, рвался в уши оглушающий треск сухого дерева. Но Истер видела перед собой только Аннагаира, стоявшего, покачиваясь, в тени бука.

– Остановись, Коринна! – вскинул он руку.

– Не смей называть меня так!

Третий удар пропал впустую, эльф сумел его как-то отразить, хоть и с огромным трудом. Прислонясь к буку, он крикнул:

– Но это правда! Кора… Истер, выслушай меня. Иначе совершишь ошибку, которая тебя погубит.

– Ошибка – слушать твой бред! – Голос юной ведьмы сорвался на визг.

Где-то в глубине души она удивилась: что происходит, почему заведомо глупые слова так задевают ее? Так… пугают?

– Вседержитель, за что? – Аннагаир рухнул на колени. – Как я не понял еще тогда?.. Выслушай меня, Истер, ибо мне открылась последняя правда. Теперь я знаю все. Да простит меня Вседержитель за сомнения в Воле Его, теперь я знаю даже, зачем остался в мире людей. Ты говоришь, доспехи Рота? Да, но будь они одни, я бы ушел. Я преодолел искушение, и их история могла бы продолжиться и без меня. Но здесь оставалась Коринна. Века и века я наблюдал за ней… но самое главное просмотрел. Слушай же…

Шум за спиной прекратился, а вернее сказать – отдалился. Тянуло дымком – хижина Финна, раскатанная по бревнышку, превращалась в погребальный костер. Истер, давя дрожь в голосе, просипела:

– Говори.

– Восемнадцать лет назад Коринна покинула Веселую Лошадь, – медленно начал Аннагаир. Глаза его горели неприятной сумасшедшинкой, но голос был тверд и даже торжествен. – Она ушла недалеко – в селение, именуемое Южным Выгоном. Это все же далековато от Драконовой горы, и я не последовал за ней, как, бывало, делал раньше, я ведь все равно узнавал о ее делах. Почти обо всех… В Южном Выгоне она провела почти год. Кора уже тогда выглядела сущей старухой, но это ты и сама должна знать. Ее приютила одна семья… охотник Тильбард и его жена Марта. Очень милые люди… Не гляди так, Истер. Если хочешь узнать правду, слушай ее всю до конца. Да, молодых Нойлсов любили, хотя Тильбард всегда был человеком угрюмым, а Марта – так честна, что ее обманывали все, кому не лень. Ладно бы только это, люди без лжи не живут, но неудачи преследовали Нойлсов. В начале зимы Марта заболела, а Тильбард был ранен на охоте и непременно погиб бы, если бы не Коринна. Она заговорила раны и помогла охотнику вернуться домой; после вылечила и его жену. Нойлсы были благодарны ей. Кажется, она скрыла от сельчан свои необычайные таланты, но за глаза весь Южный Выгон называл ее Тихой Брауни. С ее появлением дела в доме Нойлсов пошли на лад. Кроме, пожалуй, того, что Тильбард вел себя все более и более странно, но этого умудрялись долго не замечать. Особенно Марта – она была замужем уже второй год, но только в ту зиму понесла. А весной случилось нечто страшное. Тильбард Нойлс поджег свою деревню посреди ночи, а сам встал на улице с длинным копьем в руке и убивал каждого, кто пробегал мимо. Он успел заколоть шестерых, пока люди не опомнились и не истыкали его стрелами.

На следующий день Тихую Брауни Кору и несчастную Марту Нойлс изгнали с пепелища Южного Выгона. И тут их след на время потерялся, а я не сделал ничего, чтобы хоть что-то узнать… Через месяц—полтора Марту приютили добрые люди в твоем родном селении, а вскоре Кора вернулась в Веселую Лошадь, под крылышко к Висельнику. Я был спокоен, она ведь всегда любила развлекаться с людьми. Но, помню, в тот раз мне с особенной силой захотелось явиться к ней.

– И это все? – спросила Истер. – Ты испытывал мое терпение, чтобы поведать дурацкую историю из жизни смертных?

Звучало это сердито, но она не сердилась. Ей очень хотелось, чтобы рассказ заканчивался именно здесь, но она чувствовала, что самые главные слова еще не произнесены.

– Только сейчас я понял, чего ей хотелось, – продолжал Аннагаир, не замечая вопроса юной ведьмы. – Уже тогда она мечтала овладеть Первозданной Силой, предвидя, должно быть, что срок Силы на земле истекает. Но она хорошо понимала, что не справится, что ей необходимо… перерождение. И она выбрала ребенка Марты Нойлс, чтобы поместить в него свою душу. Семнадцать лет назад… Она вернулась в Веселую Лошадь уже безумной – так все решили, а на самом деле она вернулась без души. Живое дряхлое тело, скрепленное голой сущностью, отягощенное малопонятной памятью, – вот чем она была. А я не видел этого. Я боролся с искушением и не приближался к Коринне. Подобно смертным, был уверен, что она просто выжила из ума. Горевал, но стойко принимал судьбу. Размышлял о том, что ждет меня дальше. С грустью следил за угасанием любимой – но издалека. А ее душа все это время жила в хрупком теле маленькой девочки. Томилась, рвалась куда-то… ее влекла к Коринне неудержимая сила. Ибо так было задумано, ибо только так могла обновиться Кора. Душа должна была прожить новую жизнь, и потом, обретя собственный опыт, вновь перенять когда-то утраченную память. Ведь такая память уже была бы немного чужой, она уже не тяготила бы возрожденную Кору.

Твои глаза блестят, Истер, и мне знаком их блеск. Да, это было страшным преступлением… и расплата не заставила себя ждать. Злая шутка судьбы: возрожденная Кора избавилась от своих жалких останков и убила собственную память. Истер, ты – дочь Тильбарда и Марты Нойлс, ты – новое воплощение старой Коры, Коринны, былой владычицы мира.

Он замолчал, выжидательно глядя на нее, но Истер не проронила ни звука, пока не повторила про себя его последние слова. Бродивший у самого сердца ужас так и не вцепился в нее холодными пальцами, и, наверное, это было еще хуже. Поддавшись страху, она могла разметать Аннагаира, сокрушить его, как порыв ветра – зыбкие формы тумана. Но с этой пустотой в груди…

И почему, Боже, почему она не чувствует себя потрясенной?

– Теперь я знаю, для чего я был оставлен здесь, – сказал Аннагаир, поднимаясь на ноги. – Я остался ради тебя. Ты великая женщина, величайшая из живших, а я твоя последняя надежда. Я помогу тебе обрести цельность, я помогу завершить твое обновление. Быть может, вместе мы вернем твою память. Обязательно вернем, ведь не случайно же было все свершившееся! И тогда буду обновлен и я. Ты понимаешь, Кора? Всевышний дает нам шанс. Ничего не кончилось! Века и века мы терпели – зря! Впереди нас ждет новая жизнь…

– Не называй меня этим именем.

– Как же еще называть тебя, если ты – все та же Коринна?

– Глупые домыслы! – Она чуть не сорвалась на всхлип, и всколыхнувшаяся злость придала ей сил. – Кора отжила свое, и мне плевать на твой горячечный бред. Я Истер, а Кора сдохла, рассыпалась в прах, и больше ей никогда не быть. Я Истер!

– Что ж, – развел руками призрак эльфа, – новое воплощение, новое имя. Ты права. Я привыкну.

– Не трудись. Или плохо расслышал меня? Я Истер, и мне не нужна обуза дряхлых историй. Истер, и никто кроме. И меньше всего мне требуется бормотание полудохлого эльфа.

– Одумайся, что ты говоришь? – вскричал он. – Да, сейчас тебе трудно понять, ведь ты ничего не помнишь о нашей жизни, о нашей великой любви, которая столько раз заставляла самое Смерть покориться нашему счастью. Но не можешь ведь ты отказаться от своей судьбы. Вернув себе память, ты станешь еще более великой женщиной. Богини древности померкнут перед тобой! Великая, опомнись!

– Бедный, полудохлый эльф, – отчеканила Истер. С каждым новым словом пустота отступала. – Ты ошибся, ты обманул себя. Я не нуждаюсь в мертвых историях, я не намерена бродить среди могил твоего прошлого. У Истер своя судьба, своя жизнь. Тебе в ней места нет.

– Кора! Не верю тебе – душа должна откликнуться на призыв. Отдайся своим чувствам!

– Хорошо, – с улыбкой кивнула Истер и властным движением раскрепощенной воли испепелила то, что осталось от плоти Аннагаира. Но и за гранью видимого мира она настигла эльфа, настигла, сокрушила и отбросила на край непостигаемой Тьмы, туда, где стенающий Аннагаир должен был чувствовать себя немногим лучше растревожившихся в родных скалах штервов.

Она открыла глаз, проморгалась, несколько раз глубоко вдохнула. Без того чтобы растрачивать силы, не обошлось, но она не жалела. Напротив, на губах юной ведьмы играла умиротворенная улыбка. Она огляделась.

От хижины остались две стены, все остальное: бревна, доски, крыша – смещалось в груду хлама. Огня еще не было видно, но дым змеился изо всех щелей. Это будет неплохой погребальный костер.

Понурый Пин стоял неподалеку, в тени.

– Что ты сделала с ним? – спросил он. – Я его не чувствую.

– Наверное, убила, – пожала плечами Истер. – Никогда не слышал слова «дохт-шах»? Нет? Разрушение сущности, совершенная смерть. От ее угрозы избавлены только люди. Впрочем, не знаю, я не старалась убивать Ангира, просто он, глупец, мешал мне. Ну пошли. Помни: замок Рэдхэнда, полное послушание – и душа твоего друга свободна, мне она ни к чему.

Пин молча повернулся и, сделав знак следовать за ним, зашагал в чащу.

Глава 26
КРОВАВЫЙ КОРОЛЬ

Зарево пожара далеко разносилось в ночи, его хорошо было видно с вершины лесистого холма, где устроилась потрепанная рать Зеленой Вольницы. Череп стащил клепаный шлем с головы, провел рукой по лысине и вдруг размашисто перекрестился, что-то бормоча.

Гуччо оглянулся на него и вернулся к своему занятию. Оселок вновь зашипел, натачивая лезвие кривого и широкого сарацинского меча.

– Может, нам и лучше было бы теперь молиться? – спросил сидевший поблизости Бобби, не отрывая взгляда от лысины старого Бена, поблескивавшей в свете убывающего месяца голубыми бисеринками пота.

– Череп помолится за всех, – зло ответил Гуччо.

– Неужели ты все еще хочешь воевать? – поразился Бобби. – После всего?

– После чего? Что на тебя страху-то нагнало? Как побили нас?

– Да хотя бы это! Ну откуда он узнал, где мы прятали отряды?

Гуччо только вздохнул. Не считай он Бобби славным малым, давно бы уже дал ему затрещину и послал бы к подножию холма, возможно пинком. За лошадьми ухаживать.

– Просто Рэдхэнд оказался не таким дураком, как мы надеялись. Я говорил, не нужно было вести людей по ручью. Замутили воду, вот в деревне и встревожились. Хорошему разведчику день да ночь в родных краях – за глаза времени, чтобы даже мух пересчитать, не то что нас. А у Рэдхэнда все местные охотники на службе. Думаешь, графовы гвардейцы Роджера стрелами нашпиговали? Нет, брат, гвардейцы все на меня обрушились, а о Роджере ополченцы позаботились. Охотнички…

– Ополченцы, – не унимался Бобби. – Вот еще: селяне-то откуда знали про нас? Граф предупредил? Знал, знал откуда-то, что мы собираемся напасть? Точно говорю, колдун он! Ох, несдобровать нам теперь… Неспроста, неспроста про него болтали…

– Молодой ты еще, – усмехнулся Гуччо. – Знаешь, сходи-ка ты к подножию, посмотри, как там люди устроились.

Бобби вскочил на ноги, но не для того, чтобы куда-то идти. Не слушая возражений, он распалялся все больше:

– И черт бы с ним, с графом, а эти-то дьяволы откуда взялись? Пресвятая Дева, да в деревне даже собак не осталось! Что ж это за твари-то такие?

– Они подчиняются Длинному Луку, вот и хорошо.

Бобби чуть не подавился возмущением:

– Хорошо, говоришь ты? Хорошо? Зверюги на зверюгах с железом в руках – хорошо? Да это же легионы ада, их словно сам сатана ведет в бой! Ха, для чего мы вообще нужны здесь Длинному Луку, кто мы такие против демонов? Да упаси боже, коли я против, просто с ними рядом… Может, он хочет расплатиться нашими душами?

– Истинно! – воскликнул, поворачиваясь, Череп – он, оказывается, все слышал. – Истинно речешь, малый, клянусь именем Спасителя нашего Иисуса Христа, Сына Божия… Многи и тяжки суть грехи наши, и пожрет нас воинство азраилово, и души в бездну падут!

Животный страх звучал в его дрожащем голосе. Бобби смотрел на старика как на пророка, как будто не сам подкинул ему эту жуткую идейку.

– Заткнитесь вы оба! – рявкнул Гуччо. – Не знаю, когда сатана доберется до ваших душонок, но Истер сделает это сразу, как только узнает об измене. А она узнает. Она все и обо всех… Так что заткнитесь. Орки! Подумаешь, такая же нечисть, как древесные тролли, только пошустрее. Нужно будет, и их порубаем, да ведь они же за нас дерутся, на нашей они стороне.

Его собеседники конечно же не поняли, что за бравадой прячется точно такой же страх. Но Гуччо отличало то, что он не считал страх причиной покидать поле боя.

– Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, – покачал головой Бобби.

– Ты много чего не понимаешь, малец! Явно не понимаешь, что нам некуда деться. Черт меня забери, если эта дьявольщина мне по душе, да только выхода у нас все равно нет, а потому плевать я хотел на все. Нас ждет замок Рэдхэнда, и я еще полюбуюсь на головы его гвардейцев, насаженные на колья! Можете ныть сколько угодно, а я не отступлюсь.

Череп мелко захихикал, а может, это был только приступ дрожи.

– Великий Гуччо, отчаянный рубака Гуччо, – пробормотал он. – Pro aris et focis[4]4
  «За алтари и очаги», то есть сражаться за самое святое (лат.).


[Закрыть]… Жить, жить agni et ferro[5]5
  Огнем и мечом (лат.)


[Закрыть]! Seraper et passi idem, in saecula saecularum[6]6
  Всегда и везде одно и то же, вовеки веков (лат.)


[Закрыть] amen…

– Ты что, в проповедники решил податься? – нахмурился Гуччо, разобравший только последние слова. – С этим возвращайся к домой, бабе своей латынь читай.

– А ты иди вперед и кричи: «Схаас»!

Гуччо вскочил на ноги и уже занес было над Черепом свой сарацинский меч, но замер, прислушиваясь.

– А ну тихо! – вполголоса рявкнул он на остальных, столпившихся вокруг.

Приглушенные шепотки замерли, и в наступившей тишине отчетливо разнесся топот конного отряда.

Воины Рэдхэнда показались из-за лесочка и рассыпались по лугу, что располагался между холмом и горящей деревней. Гуччо присел, давая знаки остальным сделать то же самое, хотя их все равно не должны были увидеть. Ничего, береженого Бог бережет. Конники мчались ярдах в двухстах, но если сейчас кто-нибудь начнет шуметь на той стороне холма…

За лугом змеился, прохладно серебрясь под луной, ручей, от него до деревни, скрытой за рощицей, оставалось мили полторы. Но конечно же гвардейцев ждали уже у ручья.

Тугой, зловещий звук тетивы, кажется, был слышен даже за стуком копыт. Скакавший впереди латник рухнул с коня, и тут же ночь огласилась этим жутким криком:

– Схаас!

Крик? Нет, рев демонов, вот что это такое. Глядя, как два отряда орков, прятавшиеся в разных концах рощи, летят наперехват гвардейцам Рэдхэнда, Гуччо не мог сдержать трепета Нельзя не признать – адское воинство ужасало.

Тем более он хорошо помнил, как орки резали деревенщину. Случившиеся там шестеро гвардейцев, по всей видимости искавшие следы разбойников Зеленой Вольницы, пытались оказать сопротивление. Куда там! Нет, надо отдать должное их храбрости. Они встали спина к спине, ощетинившись копьями, но не смогли даже ранить всерьез ни одного орка. Как и с крестьянами, с ними все кончилось мгновенно. Не было хаоса и неразберихи, никто не преследовал среди объятых огнем стен удирающих охотников и бондов. Налетела туча и оставила за собой трупы и пламя. Орки даже не оглядывались.

Вольнице за день до этого не повезло. Их заметили издалека, крестьяне и охотники успели схватиться за оружие. Следовало бы, наверное, идти к другому селению, но Гуччо заупрямился, уговорил Черепа готовить зажигательные стрелы. Дело не самое хитрое, но, когда загорелись первые хижины, откуда ни возьмись возник отряд гвардейцев. Зажатый между воинами графа и селом, из-за каждого угла огрызающимся стрелами, Гуччо потерял полторы дюжины людей, прежде чем сообразил, что гвардейцев не так уж и много. Однако ничего изменить уже было нельзя, разбойники разбегались кто куда. Гуччо и сам едва прорвался.

Их не преследовали, но возвращаться не имело смысла: теперь деревня готова к еще более решительному отпору. Собрав людей, сколько было возможно, Череп, вновь возглавивший сборную рать, отправился к Южному Выгону. Тот орк с непроизносимым именем, напоминающим старческий кашель, Раххыг, что перепугал всю армию, явившись на клыкастой твари два дня назад, передал четкий приказ Длинного Лука: сжечь одну из деревень Рэдхэнда и выманить его гвардию из замка. С первой частью катастрофически не везло, но хоть со второй проблем не возникло.

Нападение на Южный Выгон, правда, тоже сорвалось. Славно было бы отомстить этой деревне за давнее предательство, ведь именно ее жители после случая с Тильбардом Нойлсом, бывшим близким другом Висельника, отказались платить дань славному вожаку Вольницы, а потом первые приняли руку Рэдхэнда. Гуччо даже надеялся порадовать Длинного Лука этой победой. Но, как говорится, если уж не везет, то во всем. Встревожила ли сельчан мутная вода в ручье (это была задумка Черепа – провести войско по воде, чтобы скрыть следы), или, может, сама земля уже гудела слухами о налете, но Южный Выгон встретил Вольницу еще решительнее.

Ночью Гуччо собирался повторить атаку, но, едва отгорел закат, из быстро сгустившихся сумерек соткались три верховые фигуры. Это приехали, все на тех же кошмарных тварях, Раххыг, еще один орк, молчаливый, весь в черном, с пронзительным взглядом, и Длинный Лук, отчего-то не менее жуткий, чем его спутники. Зеленая Вольница не сразу узнала своего короля в мощных и явно недешевых доспехах. Вскоре подтянулись и другие орки. Целая армия, господи спаси, целая адская армия. Легион.

Длинный Лук отправил людей за рощу, на холм, а сам провел орков по Южному Выгону. Гуччо уходил последним, поэтому хорошо разглядел побоище.

И вот орки снова в деле, на сей раз против четырехсот гвардейцев, то ли слишком самоуверенных, то ли попросту глупых – ни один из них не сдержал бег коня. Гуччо не верил, что они еще не разглядели, кого решили атаковать. Или они знают? Черт возьми, а если Рэдхэнд и вправду колдун? К слухам на эту тему Гуччо никогда не относился с доверием, то есть допускал такую возможность, но почему-то был уверен, что в магическом ремесле граф – что-то вроде знахаря или вызывателя дождя, вроде тех пройдох, что, невзирая на все усилия церковников, упрямо бродят по дорогам благословенной Англии. Но может быть, граф скорее сродни старой ведьме? Или даже самой Истер?

Пока эти мысли проносились в голове Гуччо, две волны, черная и серебряная, уже готовы были схлестнуться, но гвардейцы не ближе чем в сотне ярдов, вдруг стали поворачивать коней. Оказалось, что за спинами передовых копейщиков ехали стрелки с арбалетами. Они принялись дырявить болтами острие клина, в который на ходу перестроились орки. Сделавшие выстрел тут же сворачивали, и в считанные удары сердца опорожнить арбалеты успели все.

Теперь гвардейцы удирали, стремясь в просвет между лесочком и холмом. «Уйдут!» – понял Гуччо и крикнул:

– По коням!

Он был уверен, что с вершины холма за ним последует разве что Бобби, так оно и случилось. Но по крайней мере дюжин шесть или семь разбойников у подножия не посмели ослушаться и мигом оседлали своих скакунов.

– За мной!!!

Впопыхах Гуччо сел на чужую лошадь, но скотинка упрямиться не стала. Маленький отряд обогнул холм с запада. Из-за густых зарослей ехать пришлось цепью, по два—три человека, зато и заметили их не сразу.

Они успели ударить точно в середину отступающего войска. По рядам гвардейцев пронеслись крики, и тогда Гуччо, не выпуская поводьев, сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. Кобылка под ним чуть не споткнулась. Разбойники подхватили свист, завыли, загикали. Безумная атака, но поди-ка разгляди ночью, среди густых кустарников, что на тебя нападает впятеро меньше людей! Особенно если на пятки наступает погоня, заметно превосходящая числом.

Гуччо разрубил ключицу первому гвардейцу. Второй ткнул пикой, он увернулся, перехватил древко, отразил удар мечом справа и резанул копейщика по лицу. Тот с воплем свалился наземь. Вторым взмахом мечник справа чуть было не достал Гуччо, но он, немыслимо извернувшись в седле, закрылся и теперь, после чего ткнул в лицо противнику древком пики. Тот пригнул голову, и Гуччо полоснул его по бедру. Неприятельский конь шарахнулся в сторону, кобыла тоже чем-то оказалась недовольна, бойцы разошлись.

Гуччо перехватил пику, поудобнее. Следующего гвардейца он поразил уколом в шею сбоку, еще одному снес голову. Со всех сторон уже вовсю кипела резня. Вдохновленные примером вожака, воины Зеленой Вольницы дрались как львы, но и гвардейцы быстро опомнились. Странно, что до сих пор орки не настигли их, а ведь Гуччо помнил: ездовые твари чудовищ бегают быстрее лошадей. Крики «схаас» раздавались неподалеку, но не приближались, и Гуччо понял, что на опушке лесочка орков поджидала засада.

Потом он узнал, что его догадка оказалась верна. Гвардейцы Рэдхэнда увлекли орков к тому месту, где меж древесных стволов засела сотня лучников. Лучники у графа были как на подбор, что и неудивительно, ведь по большей части это были ополченцы из окрестных селений, перешедших под власть сэра Томаса. А их мужское население в немалой степени состояло из обратившихся к мирной жизни людей Висельника. На ста шагах они не знали промаха и выпускали третью стрелу, пока первая еще не достигала цели.

Длинный Лук сразу понял, что бегущие гвардейцы сейчас развернутся. Пространство между лесом и холмом не позволяло использовать численное преимущество орков, поэтому он велел Раххыгу с его сотней перебить лучников, а сам с остальными продвинулся дальше, ожидая атаки.

Волчецам лес не помеха, но тут выяснилось, что гвардейцы и в короткий срок сумели подготовиться на славу: вдоль опушки были разбросаны «ежи», из кустов торчали закрепленные в наклон копья, а между стволами натянуты веревки. Не дожидаясь распоряжения, Клахар отправил на выручку Раххыгу две сотни иджунов. Впустую – бойцы застревали на опушке, а смертоносный ливень все не прекращался, должно быть, у каждого лучника было при себе два, а то и три колчана. Орки стреляли в ответ, но, как бы хорошо они ни видели ночью, отыскать цель в лесной темени было очень непросто.

А гвардейцам впереди уже было не до атаки – они сами подверглись нападению. Вот чего Длинный Лук не ожидал, так это действительной пользы от людей, отправленных им на холм: появление орков слишком потрясло их. Джок узнал залихватский свист Гуччо и даже разглядел начало боя. Воинов Зеленой Вольницы было слишком мало!

– Клахар, ты и половина орков – за мной, остальным – окружить лучников, – приказал он и послал волчеца вперед.

Быстро оглянувшись, увидел, как потрепанный, но не растерявший соображение Раххыг повел иджунов с остатками своей сотни за правый фланг засады, остальные орки свернули под сень деревьев слева. Большая же часть армии следовала та Джоком.

Однако заминка уже сделала свое дело: гвардейцам достало времени, чтобы понять, что людей на них обрушилось не так уж и много. Сплотив ряды вокруг прорехи, сделанной Гуччо, они оттеснили разбойников Вольницы обратно к зарослям у высокого холма и теперь уходили через широкую поляну к следующему, за которым начинался собновый бор. Джок стиснул пятками бока волчеца. Догнать людей Рэдхэнда все равно не составит труда. Они хорошо подготовили засаду, они славно дрались, но им не уйти. Они ведь не знают, что волчецы быстрее лошадей, да и как они могли учесть это, если отродясь не слышали о волчецах?

А почему они не бледнели и не роняли оружие при виде орков, о которых тоже отродясь не слышали, кроме как в сказках? Почему не повели себя как люди Вольницы, на которых союзники из Закатного мира навели животный ужас? Ответ казался очевидным, но почему-то ускользал, да и не до того сейчас было, чтобы ломать голову над загадками. Схаас, вперед, вперед! Спины врагов все ближе…

Нет, почему-то ничуть не ближе. Несколько гвардейцев, то ли не использовавших еще арбалеты, то ли успевших перезарядить оружие, выстрелили на скаку. Один орк упал с торчащим из затылка острием болта, другой свалился со вставшего на дыбы подраненного волчеца. Звонкий удар заставил Джока покачнуться, но нагрудник отразил короткую стрелу. А Клахару не повезло, волчеца под ним прошили только что не насквозь, зверюга умерла, еще не успев упасть. Клахар, подобравшись, ловко выскочил из седла. В отличие от другого упавшего орка, ему не грозило быть затоптанным, волчецы старательно огибали его, и все же он прокричал, подняв лапы, чтобы орки остановились.

Послушались не все и не сразу. Джок так и мчался вперед, кое-кто последовал за ним. И только пересекши всю поляну, Длинный Лук придержал волчеца, недоуменно оглядываясь.

Враги не просто успели достичь сосен, не просто скрылись. Они вообще исчезли, их не было даже слышно. И, что еще более странно, поляна оказалась не такой уж и обширной. Да что там, от силы семьдесят ярдов, орки и не поместились бы на ней все разом. Гвардейцы ни за что не могли уйти – но ушли.

– Бесполезно, – сказал Клахар, когда Джок подъехал к нему. – Я чувствую магию вокруг себя. Этот Рэдхэнд гораздо сильнее, чем я полагал.

– Это многое объясняет, – важно кивнул Джок. – Но что все-таки произошло?

– Он наблюдал за нами, – пояснил Клахар. – И сейчас пытается наблюдать, да я ему мешаю. Но главное – он проложил тайные тропы.

– Что это?

– На тайных тропах любой путь короче, чем должен быть. Можно одолеть десять миль, пройдя одну. А можно протопать все десять, не пройдя и одной. Для нас Рэдхэнд приберег второе, а своим людям дал первое.

– Ты так можешь? – быстро оценив преимущество этой магии, спросил Джок.

– Могу, я даже старался делать это во время похода. Но зто не моя земля, я не могу распоряжаться ею. Земля охотнее слушает своего хозяина, графа Рэдхэнда.

– Я буду здесь королем.

– Но земля этого пока что не знает. И нелегко будет это ей доказать. Прокладывать тропы не для себя, а для кого-то – высокое искусство, даже на своей земле. Я, конечно, буду теперь настороже, соберу вокруг себя всех шаманов, но ни за что не поручусь. Рэдхэнд очень силен.

– Теперь видишь, как важна для нас Истер? – помолчав, спросил Джок.

– Да. Счастье, что она жива.

– О чем ты? Что с ней могло случиться?

– Все, что угодно, ведь она пошла за эльфийским кладом, – ответил Клахар и, протянув лапу, безмолвно подозвал одного из волчецов, оставшихся без седока. Зверюга с радостью подчинилась.

А Джок подумал: «С двадцатью орками против троих человек? Даже если все они такие же бойцы, как юродивый, двадцать орков им не одолеть. Счастье, говоришь? Это звучит так, словно ты был уверен в ее смерти…»

Оседлавший волчеца Клахар метнул на Джока быстрый взгляд. Подозрительно быстрый… И Длинный Лук понял, что верна была его догадка, смутно мелькнувшая в голове, когда он решил вновь облачиться в доспехи Рота. Калунам, отправлявшимся с Истер, был тайно отдан особый приказ…

– Ты говоришь, она жива – ты точно это знаешь? Наблюдаешь за ней? – спросил Джок, довольно удачно скрывая свои чувства.

– Не за ней, за калунами. Ракош я видеть не могу, – ответил Клахар, явно с охотой сменив тему.

– И что там случилось, у горы?

– То, чего я не мог ожидать, – медленно ответил великий шаман. – Трое путников перебили всех орков. Первозданная Сила поддержала их… Но Ракош спаслась. Я не хотел говорить тебе перед боем.

– Разве такое возможно? – удивился Джок.

– Оказалось, что да. Первозданная Сила поистине творит чудеса… Бой случился у самой горы, там пришелец и его спутники были непобедимы. Но, думаю, мы сможем их одолеть если соберемся все вместе: ты, я и Ракош. Хотя мне и не нравятся возмущения Силы…

– Где она сейчас? – перебил Джок.

Клахар пожал плечами. Не знаю. Но, думаю, спешит к замку. Туда же едут и трое драконоборцев. И гвардейцы графа, и мы. Все решится там. И нужно поторопиться: боюсь, пришелец с кладом опередит Ракош. Мы должны подготовить ему теплую встречу.

Джок чуть было не сказал: «Вот видишь, не зря я вас торопил», – однако мысли были заняты другим. Полной уверенности он все равно не испытывал, но теперь мог вздохнуть спокойнее: даже если Клахар и замышлял избавиться от Истер, то теперь, убедившись в силе врагов, он и помыслить не посмеет о подобном. Он нуждается в своей Ракош. Хорошо. Как только юная ведьма вернется, Джок поделится с ней подозрениями, а уж она сумеет раскусить вождя Дома Калу.

Подъехавший Раххыг, тяжело дыша, доложил:

– Они скрылись. Хыг-бишу, не знаю, как им это удалось, но их нет нигде. Справа и слева тоже оказались ловушки. У нас общим счетом больше ста убитых, столько же раненых, а у них – ладно, если больше десяти. Да вот еще люди, гляжу, поразвлеклись, дотх-ши к'ашн, десятка два порубили.