Текст книги "100 великих афер"

Мистификация Клиффорда Ирвинга

Осенью 2006 года состоялась премьера фильма «Мистификация», посвященного легендарной афере писателя Клиффорда Ирвинга. Придумав биографию суперпопулярного в США миллиардера и отшельника Ховарда Хьюза, он умудрился продать рукопись издателям за огромные деньги. В киноверсии роль Ирвинга сыграл Ричард Гир. Только он, по мнению режиссера картины Лассе Хальстрема, мог передать все нюансы психики и поведения афериста.

Главный герой «Мистификации» – писатель, переживающий одну неудачу за другой, сочиняет биографию Хьюза, чтобы заработать денег. Он обладает потрясающим шармом и считает себя эдаким изгнанником в духе Хемингуэя. Настоящий Ирвинг не согласился с подобной трактовкой своего образа. На самом деле мистификация была для него азартной игрой, выходкой хиппи, сумасшедшим розыгрышем.

Клиффорд Майкл Ирвинг родился в Нью-Йорке 5 ноября 1930 года. Он был единственным ребенком в семье дизайнера Джея Ирвинга и его жены Дороти. Закончив престижную школу искусств на Манхэттене, Клиффорд поступил в Корнуэллский университет. В студенческие годы он увлекся сочинительством. Его первая книга успеха не имела, но Клиффорд не отчаялся и продолжал писать.

В 1962 году Ирвинг вместе со своей третьей по счету женой англичанкой Фэй Брук и маленьким ребенком перебрался на остров Ибица. Местная богема встретила его с распростертыми объятиями. На острове отдыхало немало красивых женщин. У Клиффорда завязался роман с певицей датского происхождения баронессой Ниной ван Палландт, что послужило причиной его развода с Фей. Однако в 1967 году он женился не на баронессе, а на художнице Эдит Соммер, имевшей двойное гражданство – Германии и Швейцарии. Родители Эдит подарили новобрачным сто тысяч долларов. «Наконец-то я нашел женщину своей мечты», – пошутил по этому поводу писатель. Эдит родила ему сыновей – Недски и Барни.

На острове Ибица Ирвинг познакомился со знаменитым венгерским художником-фальсификатором Элмиром де Хори, создававшим картины в стиле Пикассо, Модильяни, Матисса… Ирвинг написал о нем биографическую книгу «Фальшивка!», ставшую бестселлером. Таким образом, идея взаимоотношений с поддельным искусством уже присутствовала в жизни Клиффорда.

В декабре 1970 года Клиффорд Ирвинг, просматривая очередной номер журнала «Ньюсуик», обратил внимание на статью «Дело невидимого миллиардера», посвященную 65-летнему Ховарду Хьюзу. Этот мультимиллионер, промышленник, авантюрист и плейбой в молодости вел жизнь бонвивана, снимал кинофильмы и волочился за самыми популярными актрисами; он водил самолеты собственного производства. Но в пятидесятые годы, впав в мизантропию и почувствовав отвращение ко всему миру, Хьюз исчез с горизонта и зажил отшельником, окружив себя гвардией сиделок-мормонов и преданных ему (в большинстве своем) бухгалтеров.

Клиффорд Ирвинг

Для американцев Хьюз был живой легендой, ибо, запершись на все замки, не отказался от управления своей промышленной империей. Любая новость о нем попадала на первые полосы газет, даже о переезде Хьюза из отеля в Лас-Вегасе в резиденцию на Багамах сообщали как о событии вселенского масштаба.

Ирвинга посетила «сумасшедшая идея», которую он поспешил обсудить со своим другом писателем Ричардом (Диком) Саскиндом: почему бы им не устроить грандиозную мистификацию и не сочинить автобиографию Хьюза?

Расчет Ирвинга был прост: миллиардер не унизится до того, чтобы публично опровергнуть фальшивку, даже если это его собственная биография. Одичавший отшельник махнет рукой на обман и только презрительно пожмет плечами. А если он выступит с опровержением, то кто ему поверит? Все можно будет списать на эксцентричную натуру богача.

Друзья ударили по рукам. Клиффорд Ирвинг связался с крупнейшим нью-йоркским издательским концерном «Макгроу-Хилл» и сообщил, что легендарный Ховард Хьюз доверил ему создание своей официальной биографии. Якобы миллиардеру очень понравилась книга Ирвинга «Фальшивка!».

Президенты концерна и редакторы были в диком восторге: у них в руках величайшая сенсация, славная добыча. Уже давно всякая сплетня, а тем паче информация о жизни Хьюза были чуть ли не на вес золота, а тут Ирвинг предлагает ключ от Сезама, реноме и миллионы!

Ирвинг приехал в Нью-Йорк на переговоры. В качестве доказательства серьезности намерений Хьюза он показал руководству «Макгроу-Хилл» несколько писем от миллиардера. В одном из них Ховард признавался, что перед смертью хочет развеять слухи и поведать правду о своей жизни. Главное требование к Ирвингу: об их совместной работе должен знать лишь узкий круг заинтересованных лиц.

Ирвинг столь искусно подделал почерк Хьюза по образцу из старого журнала «Лайф», что лучшее графологическое агентство Осборнов после экспертизы признало, что эти письма на желтой гербовой бумаге действительно написаны… Хьюзом.

В профессионализме самого Ирвинга в «Макгроу-Хилл» не сомневались, они сотрудничали более десяти лет. Осталось обсудить детали контракта. Издательство согласилось заплатить за книгу 500 тысяч долларов, из которых 100 тысяч получал Ирвинг. Подпись Хьюза под договором также подделал Клиффорд.

Работа над биографией проходила в обстановке секретности. Хьюзу было присвоено кодовое имя Октавио, а сама книга получила условное название «Проект “Октавио”».

И вот уже Ирвинг сообщает издателям, что несколько раз встречался с Хьюзом. Миллиардер назначает ему свидания через посредников в самых неожиданных местах. Они общаются тайно (параноидальные черты личности Хьюза сыграли в афере огромную роль), а магнитофонные пленки после расшифровки возвращаются миллиардеру.

На самом деле никаких встреч не было, да и быть не могло. Ирвинг и Саскинд сочиняли интервью по системе Станиславского. Клиффорд удобно устраивался перед микрофоном и, вживаясь в роль, начинал фантазировать. Он имитировал техасский акцент Хьюза, его манеру поведения. Происходило перевоплощение, раздвоение личности. Саскинд задавал «Хьюзу» вопросы, тот отвечал. Потом друзья расшифровывали интервью. «Мне казалось, что одну половину времени я сплю, а другую играю в приключенческом кино», – признавался Дик Саскинд. В следующий раз друзья менялись ролями.

Оригинальную идею подбросила Эдит Ирвинг: почему бы Хьюзу не порассуждать о своем эксцентричном поведении и не заняться самоанализом? И вот уже миллиардер начинает не просто рассказывать о детстве и этапах карьеры, но и рассуждать о кредитных картах и женщинах, о дружбе и одиночестве. Оказывается, Хьюз любит звонить по ночам: застигнутые врасплох люди более покладисты. «Я эксцентричен, странен и не делаю из этого проблемы. Эксцентричность – это признак превосходящего разума», – утверждает он.

Афера набирала обороты. Ирвинг весьма озадачил издателей сообщением, что Хьюз требует удвоить гонорар. Страсть отшельника к деньгам была хорошо известна, однако боссы «Макгроу-Хилл» не хотели платить астрономические суммы за еще не написанную книгу. После мучительных колебаний они все-таки повысили гонорар до 750 тыс. долларов, причем размер вознаграждения Ирвинга остался без изменений. На имя Х.Р. Хьюза был выписан чек на 275 тысяч долларов. Для того чтобы получить эти деньги, Ирвинг выдал жене Эдит поддельный паспорт на имя гражданки Швейцарии Хельги Ренаты Хьюз или сокращенно Х.Р. Хьюз. В Цюрих она полетела под именем Ханны Розенкранц. Эдит обналичила чек в кредитном банке Цюриха.

Мистификаторам сопутствовала удача. В разгар работы – мнимых встреч с Хьюзом, штудирования архивов и библиотек – Ирвингу предложили отредактировать рукопись воспоминаний бухгалтера Ноя Дитриха, в течение тридцати двух лет являвшегося помощником Хьюза. Клиффорд тайно скопировал его рукопись, разжившись бесценным фактическим материалом. Дитрих приводил удивительные факты. Он рассказывал, например, что Хьюз страдал манией преследования и утром ему подавали сразу пять лимузинов с одинаковыми номерами (никто не должен был знать, в какой именно машине он поедет). Со слов Ноя мистификаторы узнали, что у Хьюза было два любимых способа решения деловых проблем: «Увольте этого сукиного сына» и «Возьмите чужие деньги». Позднее Клиффорд Ирвинг вспоминал: «Дитрих мог описать какой-нибудь инцидент одним абзацем, а мы расширяли его до нескольких страниц и переворачивали так, чтобы выставить Хьюза в выгодном свете».

Ирвингу и Саскинду очень помогли архивы «Тайм-Лайф», газет «Лос-Анджелес таймс» и «Нью-Йорк таймс». Кроме того, Клиффорд позаимствовал из Военного архива объемистый том сенатских слушаний за 1947 год – Ховарда Хьюза тогда обвинили в невыполнении военного контракта и в подкупе чиновников из ВВС. Миллиардер произносил в свое оправдание пространные речи.

Наконец рукопись «автобиографии» была сдана на редактуру. Через несколько дней в «Макгроу-Хилл» уже никто не сомневается, что книга будет бестселлером. 7 декабря 1971 года литературный и издательский мир Запада, а также политические, журналистские и финансовые круги, были сражены сенсационной вестью от «Макгроу-Хилл»: совсем скоро выйдет в свет автобиография самого таинственного американца – Ховарда Хьюза.

Журнал «Лайф» приобрел права на серию публикаций за 250 тыс. долларов. Издательство «Делл» предложило авторам 400 тыс. долларов за право издания книги в мягкой обложке. Ирвинг превращался в самого дорогого писателя Америки.

Почти сразу несколько фирм, связанных с Ховардом Хьюзом, заявили, что автобиографии миллиардера просто не существует. Опровержение пришло слишком быстро. Однако Ирвинг отреагировал мгновенно: люди Хьюза просто не в курсе событий. Репортеры, почувствовав запах жареного, тут же подняли шумиху, зачастили на остров Ибица, в прессе замелькали фотографии Ирвинга.

И тут случилось невероятное. 14 декабря 1971 года Ховард Хьюз сам позвонил главе нью-йорского отделения «Тайм» Фрэнку Мак-Каллоку, в конце пятидесятых бравшему у него интервью, и назвал книгу Ирвинга подделкой. Журналист счел своим долгом сообщить об этом руководству издательства «Макгроу-Хилл». Ирвинг был уверен, что звонок подложный. Мак-Каллок, ознакомившись с рукописью, согласился, что в ней есть такие детали, о которых мог знать только Хьюз.

Но бомба все-таки взорвалась. Потеряв терпение, Ховард Хьюз решил положить этой авантюре конец. 7 января 1972 года впервые за четырнадцать лет он дал пресс-конференцию по телефону семи журналистам, собравшимся в Лос-Анджелесе. Ховард уведомил их, что никогда не давал Ирвингу никаких интервью, не был с ним знаком и до недавнего времени не догадывался о его существовании. Все написанное о нем Ирвингом – рассказы о его путешествиях, интимных похождениях, о дружбе с Хемингуэем, – все от «а» до «я» было выдумкой. Кроме того, он давно не покидал свою резиденцию на Багамах, а значит, не мог давать интервью в тех местах, где, как утверждает Ирвинг, проходили их тайные встречи. Пресс-конференцию миллиардера транслировали по телевидению и в радиоэфире.

Тем временем полиция Швейцарии проверила подозрительный банковский счет, открытый на имя Х.Р. Хьюза, и пришел к выводу, что счет ему не принадлежит. Чек был выписан на имя Х.Р. Хьюза, а деньги получила некая Хельга Р. Хьюз. Причем эта женщина по описаниям оказалась удивительно похожа на жену писателя Ирвинга.

Развязка истории была близка. Совершенно некстати для мошенников всплыла рукопись Ноя Дитриха. Всем было ясно, что Ирвинг многое позаимствовал из воспоминаний бухгалтера. Неугомонный журналист Мак-Каллок выяснил, что Клиффорд и вправду никогда не встречался с Хьюзом ни в Лос-Анджелесе, ни на Багамах. На самом деле писатель путешествовал в обществе любовниц. «Успех века» оказался мошенничеством. Легенда породила мистификацию.

Ирвинг понял, что отпираться дальше бесмысленно. 28 января он вместе с женой Эдит публично повинился в том, что является автором литературного подлога. «Я никогда не думал, что участвую в преступлении: для меня вся эта затея оставалась всего лишь мистификацией, – писал Ирвинг в своей книге, посвященной «Проекту “Октавио”». – Деньги являлись скорее возмещением убытков, идея почтового мошенничества и впечатляющей кражи вообще не приходила в голову, и потому моральных проблем не возникало – но чувство вины осталось».

Скандал попал на первые страницы газет. Журнал «Тайм» напечатал фотографию Ирвинга на обложке, называя его «мошенником года». Баронесса Нина ван Палландт, также посвященная в аферу, не скупилась на разоблачительные интервью. Пишущая братия дала волю буйной фантазии. Оказалось, что Ирвинг – алкоголик, домашний тиран, наркоделец, связанный с итальянской мафией. «Если бы репортеры знали, что у меня есть собака, то добавили бы к моим порокам зоофилию», – зло отреагировал писатель.

Организаторам аферы – Клиффорду Ирвингу, его жене Эдит и Дику Саскинду пришлось отвечать за свои действия перед судом. Им был предъявлен целый букет обвинений, включая подделку документов, кражу крупной суммы денег, мошенничество с использованием почты, лжесвидетельство, тайный сговор с целью обмана…

16 июня 1972 года Ирвинг был осужден на два с половиной года, из которых провел за решеткой семнадцать месяцев в трех федеральных тюрьмах. Он вышел на свободу 14 февраля 1974 года. Ричард Саскинд отсидел в тюрьме пять месяцев из шести. Эдит Ирвинг была приговорена окружным судьей к двум годам лишения свободы, но уже через два месяца вышла на свободу. Обвинения Швейцарии, выдвинутые против нее, так и не были сняты, и в марте 1973 года швейцарский трибунал в Цюрихе приговорил ее к двум годам лишения свободы. 5 мая 1974 года она была досрочно освобождена.

Скандал разросся до таких размеров, что дело для них обернулось отнюдь не самым худшим образом. Ирвинг продолжал писать книги. В «Проекте “Октавио”» он обратился к рассказу о важнейшем периоде своей жизни – о том, как готовился к афере. И если «успех столетия» оказался жульничеством, то, однако, и само жульничество стало «успехом столетия». В 1974 году супруги Ирвинги сыграли самих себя в фильме знаменитого американского режиссера Орсона Уэллса «Ф. как фальшивка».

Реклама и шумиха привели к тому, что обман, на который решился Ирвинг, стал жить своей собственной жизнью, он как бы отделился от породивших его сил. Появились книги о несостоявшейся автобиографии Хьюза: «Обман», «Кулисы аферы Хьюз – Ирвинг».

В 1999 году скандальная псевдо-автобиография Ховарда Хьюза, пролежавшая четверть века в картонной коробке, появилась в сети Интернет. Компания Хьюза «Розмонт» пыталась запретить публикацию, но апелляционный суд решил дело в пользу Клиффорда Ирвинга. И вот парадокс: многие выдуманные Ирвингом и Саскиндом подробности жизни Ховарда Хьюза поразительно совпали с действительностью. Может, система Станиславского помогла?

Дело фальшивомонетчика Баранова

Королем фальшивомонетчиков Советского Союза часто называют Виктора Ивановича Баранова. Он стоит особняком среди известных в России изготовителей поддельных денег. Опытные сотрудники милиции признают, что «художников такого уровня больше нет», хотя экспертам приходится сталкиваться и с куда более совершенными фальшивками. В Центральном музее МВД даже был оборудован специальный стенд, посвященный деятельности Виктора Баранова.

Он вырос в Подмосковье, в обеспеченной семье. Мама – торговый работник, отец – сотрудник прокуратуры. В детстве Виктор с восхищением рассматривал ассигнации царской России. Ему было шестнадцать, когда семья переехала на Ставрополье. Виктор учился в художественной школе. «Во мне ведь течет кровь художника, – говорит Баранов. – Мой дядя, сгоревший на фронте в танке, был художником. И я до армии рисовал картины – “Аленушку”, “Три охотника”, выезжал на пленэр, писал с натуры». Отслужив в армии, Виктор устроился экспедитором в Ставропольский крайком партии, который возглавлял будущий президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев.

Работа не приносила Баранову творческого удовлетворения – его незаурядные изобретательские способности не находили применения. Он предложил Комитету по изобретениям при Совете министров СССР оригинальное решение проблемы сортировки картофеля. Ему отказали под надуманным предлогом, мол, заявка оформлена неправильно. Баранов пытался внедрить на винзаводе складывающиеся ящики для перевозки стеклотары, но главный инженер отмахнулся от изобретателя, как от назойливой мухи.

Что побудило его взяться за изготовление фальшивых денег? Многие исследователи «Дела Баранова» считают, что это была жажда наживы, легкого обогащения. Сам Виктор Иванович говорит, что он хотел бросить вызов Гознаку и не собирался заваливать страну фальшивками.

Из показаний Баранова: «Поначалу я решил проникнуть в тайну печати – как высокой, так и глубокой. Я пошел в краевую библиотеку им. М.Ю. Лермонтова, где был записан, и начал брать для чтения, вернее, для просмотра, различные книги по полиграфии. Но ничего нужного для себя не нашел. Потом мне в руки попала книга “Занимательная гальванотехника”. В этой книге было сделано описание светочувствительн ого раствора. Это было примерно в 1971 году. По роду работы мне приходилось бывать в типографии издательства газеты “Ставропольская правда”, там я имел возможность увидать клише высокой печати. Бывая в типографии, я начал собирать там различную бумагу, считая, что она может служить образцами для исследования. Я понимал, что примитивный подход к решению этой проблемы результатов не даст. Поэтому я вскоре выехал в Москву в Библиотеку им. Ленина для изучения полиграфической литературы».

Баранов оборудовал мастерскую в сарае рядом со своим домом. Он понимал, какую сложную задачу поставил перед собой. Но смекалки ему было не занимать. К примеру, печатные формы он пытался выгравировать с помощью… стоматологической бормашины.

Работа была в самом разгаре, когда Баранова вдруг вызвали в милицию! Неужели разоблачен?

Баранов пришел в Ставропольское УВД в ожидании худшего. Но волновался он напрасно. Начальник отдела кадров предложил ему возить генерала, начальника УВД Ставропольского края. Баранов в то время работал шофером на автобазе Ставропольского крайкома КПСС, в числе его ответственных «клиентов» был и первый секретарь Михаил Горбачев. Виктор Иванович от лестного предложения отказался.

После визита в милицию Баранов понял, что его замкнутый образ жизни может вызвать подозрение у товарищей. Он стал чаще бывать с друзьями, больше отдыхать.

Четыре года ему понадобилось, чтобы научиться делать водяные знаки и бумагу, подобную гоcзнаковской, два с половиной – чтобы подобрать краску для глубокой печати, еще год на приготовление состава краски для высокой печати. Детали для оборудования он по частям заказывал у знакомых на ставропольских предприятиях. Химреактивы покупал с рук на трансформаторном заводе.

В Центральном музее МВД Виктор Баранов удостоился персональной экспозиции

Считалось, что воспроизвести защитную сетку на купюрах – сложные орнаменты, наложенные друг на друга – практически невозможно. Внешне узоры выглядели блеклыми разводами. Баранов, «разобрав» слой за слоем защитную сетку, с удивлением обнаружил изображения львов и мифических животных. Он изобрел установку для нанесения водяных знаков, шаровую мельницу для тонкого размола красителей, сконструировал печатный станок, придумал уникальный состав для травления меди. «На мне несколько рубашек просто сгнило за эти двенадцать лет поисков», – рассказывает король фальшивомонетчиков. – Я мог просидеть в сарае и день, и два». Баранов перешел на работу в пожарную часть, чтобы дежурить сутки через трое.

Первая купюра, напечатанная Барановым, была достоинством в пятьдесят рублей. Банкнота получилась очень похожей на оригинал, только вот Ленин был молодой. Он отправился в Краснодар, где без проблем разменял 70 поддельных купюр. Когда технология изготовления пятидесятирублевок была доведена до совершенства, фальшивомонетчик решил заняться подделкой самой ходовой и сложной купюры – 25 рублей. «Вот был бы рубль самый сложный, я бы рубль сделал, – утверждает Баранов. – Меня абсолютно деньги не интересовали, я искал возможность проявить себя».

Защита советских денег была выполнена на высоком техническом уровне. Если у Баранова не получались какие-то технические нюансы, например, не пропечатывался номер, он сжигал купюру. Это был кропотливый труд, помноженный на талант изобретателя. Только в 1974 году фальшивомонетчику удалось наладить выпуск 25-рублевых ассигнаций…

Баранов разменивал поддельные купюры на рынках в ближайших городах, но только не в Ставрополе. Жизнь налаживалась. Он расплатился с долгами, приобрел машину, купил жене украшения. По словам Баранова, он постоянно испытывал угрызения совести из-за того, что обманывает государство. Ему не раз приходила в голову мысль отправить свои заготовки в милицию. Но фальшивомонетчик опасался, что его тут же арестуют и надолго упекут в тюрьму.

Однажды с ним произошел курьезный случай. Баранов с очередной партией денег (по данным следствия, около 5000 рублей) отправился сбывать их в Крым. Купив в Симферополе на улице у какой-то бабушки помидоры, он направился к телефонной будке, забыв портфель с деньгами. Уже отойдя на приличное расстояние, он хватился денег, и бросился назад. Но ни бабушки, ни тем более портфеля на месте не оказалось. Таким образом торговля помидорами принесла шустрой жительнице Симферополя 5000 рублей чистого навара.

Баранов не подозревал, что своими фальшивками вызвал настоящий переполох среди сотрудников МВД и КГБ. Еще бы! В период с 1974 по 1977 год в Москве, Киеве, Кишиневе, Риге, Вильнюсе, Ереване, Ташкенте при вскрытии инкассаторских сумок в банках были выявлены 46 фальшивых купюр 50-рублевого достоинства и 415 поддельных 25-рублевок. Эксперты Гознака и Госбанка пришли к выводу, что купюры напечатаны в одном месте, причем изготовить фальшивки такого уровня кустарным способом невозможно. Заподозрили коварных капиталистов, которые путем вброса поддельных рублей вознамерились подорвать экономическую мощь Советского Союза. Разрабатывалась и другая версия: кто-то из сотрудников Гознака продал «на сторону» технологию изготовления денег.

О том, на чем же все-таки «прокололся» Баранов, ходили самые разные слухи. На самом деле его сгубила элементарная небрежность. Закрепляя клише для создания защитной сетки, фальшивомонетчик не обратил внимания на то, что клише перевернуто, и в том месте, где у волны должен быть подъем, оказался спуск. Баранов не стал браковать партию. Однако в одном из банков кассир это несоответствие заметил.

Основная масса фальшивок с подобными дефектами печати была обнаружена в Ставрополье. Ориентировки разослали по всему краю. В операции принимали участие сотни сотрудников милиции. 12 апреля 1977 года Баранов был задержан на колхозном рынке города Черкесска при сбыте очередной партии подделок. Бдительный торговец, которому он предложил разменять две банкноты, тут же дал знать дежурному оперативнику. При личном обыске у Баранова изъяли 77 фальшивых банкнот на сумму 1925 рублей. Его чистосердечное признание позволило следственному отделу УВД Карачаево-Черкесской автономной области Ставропольского края приобщить к делу № 193 еще сто уголовных дел, заведенных по фактам обнаружения в разных городах фальшивых денег…

Дома у Баранова нашли поддельную купюру в 50 рублей, более трехсот купюр по 25 рублей и около девятисот заготовок. Помимо этого у него изъяли клише, самодельные печатные станки, набор приспособлений для изготовления бумаги, оборудование для нанесения водяных знаков, целую библиотеку литературы по полиграфии и электротехнике. «К моменту ареста у меня было разобрано все оборудование, – рассказывает Баранов. – Собирался проехать по прудам и озерам и разбросать его там по частям. Не выкинул только потому, что апрель, грязь, не проедешь. И слава богу. А то пришлось бы водолазам искать эти части на дне водоемов».

Первые десять дней после задержания Баранов провел в ставропольской КПЗ, затем его перевели в СИЗО. Доклад о долгожданной поимке фальшивомонетчика лег на стол министра МВД Щелокова. Высшие чины отказывались верить, что один человек в домашних условиях мог наладить производство подделок такого качества. В Ставропольском УВД Баранову предложили продемонстрировать свои способности. По словам фальшивомонетчика, во время «работы» его постоянно пытались «подловить». Вместо затребованного раствора приносили другой. Но когда офицеры своими глазами увидели появление водяного знака, сомнения исчезли: это он!

Из Ставропольского СИЗО Баранова перевезли в Москву, в Бутырку. Ежедневно его навещали специалисты, которым он демонстрировал свои изобретения. Технолог Гознака писал: «Изготовленные Барановым В.И. поддельные денежные билеты достоинством 25 и 50 рублей внешне близки к подлинным купюрам и трудно опознаваемы в обращении. Именно поэтому данная подделка являлась очень опасной и могла вызвать недоверие населения к подлинным денежным знакам».

Виктор Баранов выдал секрет раствора, травившего медь значительно быстрее, чем это делалось в типографии Гознака (под именем «барановского растворителя» он будет использоваться в производстве в течение пятнадцати лет). В письме на имя министра МВД Щелокова фальшивомонетчик на десяти листах изложил рекомендации по улучшению защиты рублей от подделок…

Наверное, много полезного сообщил Виктор Иванович компетентным органам, если расстрельную статью ему заменили колонией. 10 марта 1978 года Ставропольский краевой суд приговорил Баранова к 12 годам лишения свободы за изготовление около 1300 единиц фальшивых денежных знаков. Число 12 чудесным образом преследовало его на протяжении многих лет: 12 апреля 1977 года его арестовали, 12 лет трудился над подделками, раньше жил в квартире 12 квадратных метров.

Отбыв срок, Баранов вернулся в Ставрополь. Зная о таланте Виктора Ивановича, к нему потянулись разного рода «деловые люди». Предлагали выпускать поддельные акцизные марки, печати, фальшивые документы. Но Баранов с прошлым напрочь «завязал», ему хотелось заниматься легальными разработками. «Смысл жизни человека – творческий труд, – считает он. – Что мне было дано, я реализовал, пусть даже пришлось вынести много страданий и отсидеть».