Текст книги "Кувейт. Мозаика времен"

16 марта 1775 г. персидское войско, численностью 50 тыс. чел., во главе с Садик-ханом, братом шаха, осадило Басру. Подвластные персам арабские племена приняли в ней активное участие. Арабы племен бану ка’б предоставили персам суда; арабы Абу Шахра – продовольствие и амуницию; шейх Бендер-Рига – кавалерию, задействованную в наземных операциях[195]195
  Parsons, Abraham, op. cit. p. 189–200.


[Закрыть]. Племена кавасим из Ра’с-эль-Хаймы, вовлеченные в то время в конфликт с султаном Маската, в походе на Басру не участвовали.

Начав военную кампанию против Басры, шах Персии заявил, что это – его ответ туркам на их поборы пилигримов-шиитов, отправляющихся из Персии в паломничество в Кербелу; и что достойной наградой и лучшим трофеем для него в походе на владения турок в Месопотамии стала бы голова паши Багдада.

На стороне турок решительно выступили племена мунтафиков во главе с шейхами Самиром и ‘Абд Аллахом, а также племя бану халид. Во время осады Басры именно их скоординированные действия помогали туркам обеспечивать своевременный подвоз в город продовольствия и боеприпасов[196]196
  Longrigg, S. H., Four Centuries of Modern Iraq, Oxford, 1925, p. 192.


[Закрыть]. Большую помощь оказал Басре отряд боевых кораблей Маската. По просьбе мутасаллима Басры он вошел в русло Шатт-эль-Араба (октябрь 1775 г.), продвинулся к Басре и на какое-то время сковал осадные действия персов.

Приняли участие в защите Басры и находившиеся в то время в Шатт-эль-Арабе три английских корабля Бомбейского флота: фрегат «Реванш», с 28 артиллерийскими орудиями на борту; и два двухмачтовых судна – «Орел», вооруженный 16 пушками, и «Успех», оснащенный 14 орудиями[197]197
  Low, Charles, op. cit., vol. I, p. 166; Ahmad Mustafa Abu Hakima. Te Modern History of Kuwait, op. cit., p. 25.


[Закрыть].

Англичане и оманцы сражались с турками до конца, до тех пор, пока османы не оставили город и не ушли из Басры, сдав ее персам.

События, связанные с осадой Басры, ярко описал в своих заметках датский путешественник Абрахам Парсонс. В конце 1774 г. он прошел с караваном из Алеппо в Басру. Оказавшись там, стал очевидцем блокады, а затем и захвата города персами (1775).

Хроники тех лет повествуют, что Кувейт, тесно связанный с Басрой торговыми отношениями, принял у себя достаточно много покинувших Басру накануне ее блокады торговцев с их семьями и простых горожан. С другой стороны, шейх Кувейта, не будучи, по словам арабских историков, абсолютно уверенным в победе той или другой из противоборствующих сторон, и желая ублажить и турок, и персов, сделал реверанс и в сторону шаха – выделил в помощь Садик-хану, в ответ на его соответствующее обращение, 200 кувейтских матросов.

Для Кувейта осада и захват Басры (1775–1779) обернулись последствиями больше положительными, чем отрицательными. Во-первых, переход Басры в руки персов активизировал отношения Кувейта с Английской Ост-Индской компанией. Во вторых, стимулировал караванную торговлю с Алеппо. В течение всего этого времени Кувейт выступал в качестве центрального депо, обеспечивавшего транспортировку грузов через пустыню из бассейна Персидского залива в Средиземноморье. Индийские товары, завозившиеся ранее Английской Ост-Индской компанией в Басру для их последующей доставки в Багдад и Алеппо, стали попадать туда через Кувейт и Зубару, что способствовало их экономическому росту. Английский консул в Алеппо, рассказывает в своем исследовании, посвященном истории Восточной Аравии, Абу Хакима, доносил, что грузы из Сурата и Бенгалии (в наше время принадлежат Индии и Бангладеш соответственно) поступали тогда в Сирию в основном через Кувейт[198]198
  Ahmad Mustafa Abu Hakima. History of Eastern Arabia, op. cit., p. 98.


[Закрыть].

Дж. Лоример сообщает, что вследствие захвата персами Басры (1775), а потом и Зубары (1778) через Кувейт в Багдад и Алеппо пошли не только грузы Английской Ост-Индской компании, но и почта англичан[199]199
  Lorimer, J. G., Gazetteer of Persian Gulf, ‘Oman and Central Arabia, Two Vols., Calcutta, 1915, vol. I, p. 1002.


[Закрыть]. Дело в том, что французский флот, активно действовавший в зоне Персидского залива, начал перехватывать британские почтовые суда. Тогда Английская Ост-Индская компания в целях безопасной доставки почты стала использовать суда Кувейта. Все это, конечно же, положительно отразилось на реноме Кувейта как самого безопасного торгового порта региона.

Внимание на Кувейт обратили в ту пору не только англичане, но и действовавшие в бассейне Персидского залива французские агенты. В 1778 г. в Кувейт для ознакомления с его портом и торговлей прибыл офицер-разведчик маркиз де Калерн (Marquise de Calern). Выполнив задание в Кувейте, он намеревался побывать в тех же целях в Зубаре и Маскате[200]200
  Ahmad Mustafa Abu Hakima, History of Eastern Arabia, op. cit., p. 104.


[Закрыть]

Тогда же Кувейт посетило и британское судно «Орел», принадлежавшее Английской Ост-Индской компании. Цель визита – исследование Кувейтской бухты и подготовка расширенного информационно-справочного материала о Кувейте. Английские специалисты нашли бухту «большой и удобной, пригодной для всех типов судов». Сам же город, обнесенный крепостной стеной, характеризовали местом для морской и караванной торговли – «удачно расположенным», а главное – «свободным от всяческих поборов, в том числе таможенных и портовых»[201]201
  Slot, B. J. Te Origins of Kuwait, op. cit., p. 158.


[Закрыть].

Оккупация Басры персами способствовала превращению Кувейта в ключевой транзитный порт по доставке товаров из Индии в Средиземноморье. В Кувейт перебралось много именитых торговцев из Басры с их капиталами и связями, что также положительно отразилось на роли и месте Кувейта в структуре торговли края, превратило его в один из самых активных портов Персидского залива.

Для англичан Кувейт сделался главной «почтовой артерией», по которой они осуществляли пересылку почты из бассейна Персидского залива и Месопотамии в Алеппо и Константинополь. Доставляли ее на верблюдах. Переход «почтового экспресса» из Кувейта в Алеппо составлял 14–20 дней. Торговые верблюжьи караваны проделывали тот же путь, для сравнения, за 80 дней. Дорога из Кувейта в Багдад занимала 30 дней. Многие торговые караваны, двигавшиеся тогда из Кувейта в Алеппо, состояли по воспоминаниям служащих Английской Ост-Индской компании из 5 тысяч и более верблюдов[202]202
  H. V. F. Winstone and Zahra Freeth, Kuwait: Prospect and Reality, op. cit., p. 62–63.


[Закрыть].

Интересный факт: французским консулом в Басре во время ее оккупации персами (1775–1779) служил г-н Руссо, племянник знаменитого философа Жан-Жака Руссо. Жалование ему платила, что тоже небезынтересно, Французская Ост-Индская компания. Когда же из-за войны Англии с Францией финансирование миссии прекратилось и жить оказалось не на что, он оставил город. Морем, с женой и детьми, добрался до Кувейта, в сопровождении охраны, предоставленной ему шейхом племени бану ка’б, с которым у него сложились добрые отношения. Денег для последующего передвижения с караваном из Кувейта в Алеппо не оказалось, и он провел в Кувейте четыре месяца. После ухода персидских войск из Басры Руссо вернулся на место прежней службы, и вновь занял должность французского консула[203]203
  Slot, B. J. Te Origins of Kuwait, op. cit., p. 162.


[Закрыть].

Выиграл Кувейт и от разногласий резидента Английской Ост-Индской компании Самюэля Мэнести с турецкими властями в Басре. Следствием этих разногласий явился перенос в Кувейт и временное пребывание там (30 апреля 1793 – 27 августа 1795 гг.) торговой фактории компании.

Басра занимала особое место в сети торговых представительств, созданных англичанами в бассейне Персидского залива. Выступала не только главным дистрибьюторским центром для товаров, что поставляла в этот район мира Английская Ост-Индская компания, но и центральным региональным почтовым отделением британцев. Английская фактория в Басре была хорошо укреплена, а принадлежавшие ей суда должным образом вооружены – для отпора пиратам. Военный гарнизон фактории состоял из индусов-сипаев. Резидент кампании исполнял также – в соответствии с решением центрального правительства – полномочия консула.

И в Басре, и в Гомберуне (Бендер-Аббасе), где компания располагалась до начала 1720-х годов, она обладала правом взимания консульских сборов с заходивших в эти порты английских судов.

Разногласия с турецкими властями в Басре возникали у компании неоднократно. Но всякий раз их удавалось решать к взаимному удовлетворению сторон. Занимались этим английский губернатор Бомбея и британский посол в Константинополе. Последний конфликт урегулировать быстро не удалось, и он перерос в затяжной кризис.

Следует отметить, что г-н Мэнести и его помощник Х. Джонс покинули город еще в 1792 году. Переместились вначале в Ма’ким, что в 5 милях (8 км.) к северу от Басры, где компания обустроила место для летнего отдыха своих служащих. И уже оттуда перебрались в Кувейт[204]204
  Ahmad Mustafa Abu Hakima. Te Modern History of Kuwait, op. cit., p. 41.


[Закрыть].

Смещение англичанами центра своей торговой деятельности в Персидском заливе из Басры в Кувейт не повлек за собой закрытия их фактории в Басре. Они лишь приостановили ее работу. На протяжении всего времени, когда руководство компании находилось в Кувейте, за ее торговыми интересами в Южной Месопотамии и имуществом фактории в Басре присматривал один из помощников Самюэля Мэнести.

Шейх Кувейта принял англичан радушно. В своих рапортах С. Мэнести по достоинству оценил сильные стороны «портового Кувейта», как-то: его глубоководную бухту и выгодное географическое положение, определявшее активное участие Кувейта в морской и караванной торговле. Вместе с тем обратил внимание и на большую, в сравнении с Басрой, «уязвимость Кувейта со стороны ваххабитов».

Сосредоточение английской торговли в Кувейте никак не отвечало интересам турок, и они инициировали переговоры. Результатом их стало возвращение англичан в Басру и возобновление там работы торговой фактории. Пробыв в Кувейте 2 года и 4 месяца, С. Мэнести вместе с другими членами фактории покинул гостеприимный Кувейт. 27 августа 1795 г. они взошли на борт турецкого судна, специально отправленного за ними лично пашой Багдада, и в сопровождении двух шлюпов, английского и турецкого, проследовали в Басру. Прибыли туда 2 сентября, а 4 сентября состоялся организованный турками торжественный въезд С. Мэнести в город.

Временное пребывание английской фактории в Кувейте и заинтересованность турок в возобновлении ее деятельности в Басре британцы, конечно же, сполна использовали для оказания давления на пашу Багдада в плане получения от него целого ряда торговых преференций.

В выигрыше от принятия у себя англичан оказался и Кувейт. Усилились его роль и место в структуре торговли края. Кратно возросли доходы от разгрузки, хранения и транспортировки товаров Английской Ост-Индской компании. В Кувейт вслед за британцами перебралась целая группа тесно сотрудничавших с ними состоятельных торговцев из Басры вместе со своими капиталами.

Усилился престиж Кувейта и в глазах мирового сообщества в целом. Помимо Англии, на него обратили внимание, Франция, Россия и Германия. Французы, к примеру, направили в Кувейт специального агента. Цель его миссии состояла в том, чтобы изучить настроения, царящие в правящем семействе Сабахов в отношении англичан, и попытаться склонить эмира Кувейта на свою сторону. Французские эмиссары, к слову, работали тогда во многих шейхствах Прибрежной Аравии, налаживая связи и контакты с шейхами местных племен.

Опережая ход повествования, скажем, что в 1821 г., англичане, как пишет Абу Хакима, еще раз избрали Кувейт в качестве места временного пребывания своей фактории, переведенной ими туда из Басры. Поводом к тому послужил конфликт в отношениях между прежним генерал-губернатором Багдада Са’идом-пашой и назначенным на его место Даудом-эфенди. Конфликт этот разделил население пашалыка Багдад на два противоборствующих лагеря. Резидентам Английской Ост-Индской компании в Багдаде и Басре было предложено «определиться» с тем, кого поддержать: либо назначенного султаном нового генерал-губернатора Багдада, либо же выступившего против него прежнего руководителя пашалыка. Указания, полученные обоими резидентами компании от своего руководства (в Багдаде – г-ном Ричем, а в Басре г-ном Тейлором), предписывали им придерживаться нейтралитета, строго-настрого, и в стычку сторон не встревать. В другой инструкции, поступившей к Тейлору из бомбейского офиса английской колониальной администрации в Индии, перечислялись места возможного временного пребывания руководимой им фактории. В случае если он подвергнется давлению со стороны турецких властей, говорилось в ней, то может перевести факторию из Басры либо в Абу Шахр, либо на о. Кишм, где у англичан имелась военная база, построенная в 1819 г., после проведения карательной экспедиции против племен кавасим.

Когда г-н Рич, главный резидент компании в Южной Месопотамии со штаб-квартирой в Багдаде, отдал распоряжение г-ну Тейлору (1 ноября 1820 г.) закрыть факторию в Басре и перенести деятельность агентства в одно из двух, определенных руководством для таких случаев мест, то г-н Тейлор проследовал в Мухаммару. Вскоре перебрался оттуда в Кувейт.

Конфронтация г-на Рича с Даудом-эфенди, крайне не довольного позицией невмешательства, занятой англичанами в его конфликте с Са’идом-пашой, привела к тому, что Дауд-эфенди распорядился агентство Английской Ост-Индской компании в Багдаде блокировать (25 марта 1821 г.). В ответ на это г-н Рич закрыл агентство, покинул Багдад и отбыл в Абу Шахр (15 мая 1821 г.). Оттуда проследовал в Шираз, где в октябре 1821 г. подхватил холеру.

К урегулированию конфликта в отношениях Английской Ост-Индской компании с новым генерал-губернатором Багдадского пашалыка подключились губернатор Бомбея г-н Элфинстоун и британский посол в Стамбуле г-н Стренгфорд. Дело удалось уладить только тогда, когда правительство английских колониальных властей в Индии напрямую обратилось с этим вопросом к Дауду-эфенди. В послании к нему отмечалось, что в случае продолжения нынешнего состояния дел компания будет вынуждена перенести свою деятельность из Багдада и Басры в одно из других мест в бассейне Персидского залива, что отрицательно скажется на торговой деятельности этих двух городов. Акцентировалось внимание на необходимости уважения властями Багдадского пашалыка ранее достигнутых Англией соглашений и договоренностей с Турцией в вопросах торговли в Южной Месопотамии.

По получении данного послания генерал-губернатор Багдада тотчас же отдал распоряжение мутасаллиму Басры «с почетом принять» г-на Тейлора, когда тот вернется в город.

Г-н Тейлор покинул Кувейт 19 апреля 1822 г. и прибыл в Басру 1 мая. Произошло это вслед за получением англичанами письма с принесением турками извинений относительно всего случившегося (это являлось одним из условий возобновления деятельности Английской Ост-Индской компании в Басре). Церемония встречи была пышной. Мутасаллим Басры вручил г-ну Тейлору подарок от генерал-губернатора Багдада – жеребца чистой арабской породы с родословной, вышитой золотыми нитками на шелке.

По мнению арабских историков, двукратное временное пребывание агентства Английской Ост-Индской компании на территории Кувейта после приостановки деятельности в Басре есть убедительное свидетельство самостоятельного, независимого от Турции положения и статуса Кувейта[205]205
  Там же. С. 63, 64.


[Закрыть]. Некоторые исследователи полагают, что во время второго нахождения агентства в Кувейте резидент компании со штатом размещались не в самом городе, как в первый раз, а на острове Файлака.

Часть IV. Шейх Джабир I. (правил 1812–1859) Дневник событиий

Шейх Джабир ибн ‘Абд Аллах Аль Сабах (Джабир I) был правителем осторожным и осмотрительным. Поддерживал контакты и с Британией, и с Турцией, и с Египтом, и с ваххабитами. Выстроил добрососедские отношения с эмиром Турки ибн ‘Абд Аллахом (правил 1824–1834), первым правителем Второго государства Са’удов. В 1831 г. эмир Турки посещал Кувейт в качестве гостя шейха Джабира I[206]206
  Rush, Alan, Al-Sabah, op. cit., p. 175.


[Закрыть]. После убийства эмира Турки шейх Кувейта смог наладить связи и с его преемником, эмиром Файсалом ибн Турки (правил 1834-1837, 1843-1865), назначившим в Кувейт специального представителя.

Эмир ‘Абд Аллах ибн Файсал, правивший уделом Са’удов после смерти шейха Файсала, в период с 1865 по 1871 гг., так же, как и его великий отец, держал в Кувейте своего агента. В отчетах о посещениях Кувейта в 1863 и 1865 гг. полковник Л. Пелли, английский политический резидент в Персидском заливе, докладывал об отсутствии раздоров между семействами Са’удов и Сабахов[207]207
  Pelly, L., Remarks on the Tribes, Trade and Resources around the shore line of the Persian Gulf, Transactions of the Bombay Geographical Society, XVII, 1863, p. 74.


[Закрыть].

Во время второй аравийской кампании (1836–1839), когда египтяне потеснили ваххабитов из Эль-Хасы, турки попытались, было, пристегнуть Кувейт к Османской империи. Командировали туда своего представителя. Официально – в целях оператиных сношений с шейхом. Неофициально – для надзора за ним. Однако поводов для прямого вмешательства в дела Кувейта Сабахи туркам не давали. Мир с ними блюли, и никаких недружественных действий в отношении турецких властей в Аравии и Южной Месопотамии не предпринимали.

Продвинувшись в Неджд, взяв Эр-Рияд, поставив под свой контроль Эль-Хасу и выйдя на побережье Персидского залива, Хуршид-паша намеревался наложить руку и на всю Восточную Аравию с ее портами и торговым флотом, а оттуда продвинуться в Басру. Египтяне имели также целью расширить, если удастся, свое влияние и в землях Месопотамии.

Естественно поэтому, что в поле зрения Хуршида-паши сразу же попал Кувейт. По его мнению, местоположение Кувейта, находящегося между Недждом, Эль-Хасой и Южной Месопотамией, и определяло значимость удела Сабахов для египтян. Притом не только как наиболее удобного пункта по снабжению египетской армии всем необходимым, но и как своего рода информационного центра по обеспечению егептян нужной, а главное – точной информацией о путях быстрого и безопасного проникновения в Южную Месопотамию.

Захватив в 1838 г. Эль-Хасу, Хуршид-паша незамедлительно отправил в Кувейт своего агента. Действуя под видом торгового представителя, прибывшего в Кувейт для закупок лошадей, фуража и продовольствия для египетской армии, он на самом деле исполнял роль тайного информатора. От него Хуршид-паша получал точные сведения и о состоянии кувейтского флота, и о племенах, контролировавших пролегавшие из Кувейта караванные пути в Басру, Багдад и Алеппо[208]208
  Lorimer, J. G. Gazetteer, op. cit., vol. I, i, p. 1009.


[Закрыть].

В одном из своих донесений Мухаммаду ‘Али, посвященных Кувейту, Хуршид-паша отзывался об этом шейхстве как о региональном центре сбора информации всеми соперничавшими тогда в Персидском заливе державами, а именно: Англией, Францией и Турцией.

Капитан Хэннел, английский политический резидент в Персидском заливе (со штаб-квартирой в Абу Шахре) внимательно следил за действиями египтян в Восточной Аравии. Правильно определив их цели и намерения, передал Хуршиду-паше (через эмира Кувейта) специальное послание, предупредив его насчет того, чтобы «границы египетского присутствия в Восточной Аравии – во избежание недоразумений с Англией – за рубежи Эль-Хасы не выходили». Доставил его в Кувейт, в мае 1839 г., один из двух побывавших там специальных представителей Хэннела. Главная цель их поездки в Кувейт состояла в том, чтобы разобраться, насколько верны слухи, дошедшие до Абу Шахра, о намерениях египтян расширить границы своего влияния в Восточной Аравии, раздвинув их на север и на юг, в сторону Басры, а также Катара и Бахрейна соответственно.

Первый из этих двух представителей, врач Маккензи, состоявший в штате английского политического резидента в Абу Шахре, отправился в Кувейт 5 мая 1839 года, на судне «Эмили». Имел задание посетить также Басру и Мухаммару.

Другой представитель, капитан корабля «Клайв», выдвинулся в Кувейт через два дня после отбытия из Абу Шахра судна «Эмили». Помимо сбора информации, ему предписывалось доставить в Кувейт и передать эмиру упомянутое выше письмо английского резидента Хуршиду-паше[209]209
  Ahmad Mustafa Abu Hakima. Te Modern History of Kuwait, op. cit., p. 68–69.


[Закрыть].

Капитан Хэннел, хорошо знавший шейха Джабира I, его талант переговорщика, полагал, что правитель Кувейта и сам сочтет возможным обратить внимание Хуршида-паши на опасность возникновения напряженности в отношениях Турции с Англией вследствие действий египтян «за пределами Эль-Хасы».

Вскоре негласные агенты капитана Хэннела донесли ему о том, что 7 мая шейх ‘Абд Аллах Аль Халифа, правитель Бахрейна, заключил секретный договор с Мухаммадом Риф’атом, специальным посланником Хуршида-паши. Тогда-то резиденту и стало ясно, что слухи о намерениях египтян «выйти за границы Эль-Хасы» имеют под собой реальную почву. Для шейха ‘Абд Аллаха Аль Халифы договор с египтянами обернулся, к слову, потерей власти (вследствие дворцового переворота, незамедлительно инспирированного англичанами).

Где-то в первой декаде мая 1839 г. шех Джабир I в рамках своей политики лавирования в отношениях с «центрами силы» сделал дипломатический реверанс в сторону англичан – проинформировал капитана Хэннела о посещении Хуршидом-пашой Эр-Рияда для проведения встреч с шейхами тамошних племен. Известил его и «бурной», как он выразился, деятельности Мухаммада-эфенди, агента Хуршида-паши в Кувейте.

Экспедиционный корпус египтян, расквартированный в Эль-Хасе, находился далеко от Хиджаза, их центральной базы. Главным поставщиком продовольствия, фуража и амуниции для своей армии Хуршид-паша избрал Кувейт. Закупками занимался Мухаммад-эфенди. Он же снабжал Хуршида-пашу и оперативной информацией о положении дел в Кувейте, Басре и Южной Месопотамии в целом. Денег на приобретение всего необходимого не хватало. Хуршид-паша даже посылал в Басру, со специальной миссией, своего военврача, друга тамошнего французского консула, дабы тот попытался занять у него деньги. Решить этот острый для египтян вопрос – опять-таки в рамках политики лавирования – помог Хуршиду-паше шейх Кувейта. Он не только предоставил часть требовавшегося египтянам продовольствия, фуража и амуниции в кредит, но и обеспечил доствку грузов на своих судах в Эль-Хасу. В одном из донесений в Каир Хуршид-паша докладывал, что «Басра и Багдад были весьма недовольны живым участием Кувейта в решении проблем египтян».

В это самое время, в мае 1839 г., на службу к Хуршиду-паше перешел целый батальон (500 чел.) расквартированного в Басре турецкого гарнизона. Покинув Басру, батальон перебрался в Кувейт. На обращение мутасаллима Басры «вернуть дезертиров» эмир Кувейта, что интересно, ответил отказом[210]210
  Там же. С. 70.


[Закрыть].

Занятие египтянами Эль-Хасы, их тайный договор с эмиром Бахрейна и установление диалога с Кувейтом, все это не на шутку всполошило англичан. Они опасались, что если египтянам удастся заключить аналогичный договор и с шейхом Кувейта, то тогда, определенно, вся северо-восточная часть Прибрежной Аравии от Эль-Хасы до Кувейта выпадет из сферы их влияния в бассейне Персидского залива. Пугала англичан и нацеленность египтян на Оман и на шейхства Юго-Восточной Аравии.

Для изучения ситуации на месте и выяснения перспектив отношений шейха Джабира с египтянами в Кувейт срочно выехал лейтенант Эдмундс (октябрь 1839), помощник капитана Хэннела, политического резидента Англии в Персидском заливе. Когда судно, на котором он находился, вошло в Кувейтскую бухту и произвело предусмотренный протоколом салют, то ответа с кувейтской стороны не последовало. Более того, получение ответа на запрос о встрече с шейхом лейтенанту пришлось дожидаться целых три дня.

Все происшедшее еще больше насторожило англичан. Проанализировав, однако, сведения и факты, собранные их тайными агентами, англичане пришли к мнению, что диалог шейха с египтянами – это лишь акт политико-дипломатического лавирования, имевший целью дезориентировать и турок, и египтян относительно его истинных настроений и намерений в отношении Британии[211]211
  Там же. С. 71.


[Закрыть].

Действительно, непростая, мягко говоря, ситуация, в которой оказался в то время Кувейт, требовала от его правителя точных, хорошо просчитанных ходов. Дело в том, что в Кувейте скрывался (в начале 1839 г.), бежавший из Эль-Хасы наместник этой провинции, генерал ваххабитского эмира Файсала, ‘Умар ибн ‘Уфайсан, глава рода ал-Дувайш, шейх одного из воспротивившихся туркам племен[212]212
  Philby, H. St. John, Sa’udi Arabia, London 1955, p. 184–185.


[Закрыть].

Предоставление убежища лицам, искавшим защиты на территории Кувейта, по каким бы то ни было причинам, являлось важным элементом политики Сабахов, демонстрироваших тем самым их независимый ни от кого характер власти.

Среди тех, кто находил приют в Кувейте, можно назвать и представителей рода Аль Са’уд. Такой случай имел место, к примеру, в 1841 г., уже после ухода египтян из Эль-Хасы, когда вспыхнула ссора, переросшая в войну, между шейхом Халидом ибн Са’удом, назначенным ими наместником Эль-Хасы, и шейхом ‘Абд Аллахом Аль Са’удом. Потерпев поражение, шейх ‘Абд Аллах укрылся в Кувейте. Годом спустя, собрав приверженные ему племена, он отнял власть у шейха Халида. Тогда уже тот бежал в Кувейт, под защиту шейха Джабира I[213]213
  Ahmad Mustafa Abu Hakima. Te Modern History of Kuwait, op. cit., p. 81.


[Закрыть].

Вместе с тем, по словам кувейтских историков, шейх Джабир I, а потом и сын его, шейх Сабах II, строго придерживались нейтралитета во внутрисемейных схватках Са’удов. Принимая у себя нуждавшихся в их защите членов этого семейства, в «семейные разборки» Са’удов не вмешивались.

Во времена правления шейха Джабира ибн ‘Абд Аллаха серьезная угроза Кувейту исходила не только от турок и египтян, но и от некоторых соседних племен, особенно от мунтафиков.

Шейх Бандар ал-Са’дун, верховный вождь мунтафиков, осведомленный о том, что часть крепостной стены столицы удела Сабахов ваххабиты разрушили, счел Эль-Кувейт «легкой добычей» – и осадил город.

Готовясь к отражению набега со стороны мунтафиков, кувейтцы поступили так же, как и в 1783 г., во время схватки с бану ка’б. Прежде всего подготовили к эвакуации из города женщин и детей (морем, на острова), а параллельно провели работы по укреплению обороны города. По завершении всех этих приготовлений эмир Кувейта направил к шейху мунтафиков своего представителя, ‘Абд ал-Рахмана Дувариджа. Повелел довести до сведения шейха ал-Са’дуна, что «к войне с ним Кувейт готов». И, случись, она разразится, то потери мунтафиков ждут немалые. А вот поживиться в городе им будет нечем. Хорошенько все обдумав, взвесив все «за» и «против», шейх ал-Са’дун приготовления к набегу на Кувейт свернул, и ушел в свои земли, в Южную Месопотамию[214]214
  Shamlan, Saif al-Marzuq, Min Ta’rikh al-Kuwait, Cairo 1378/1959, p. 126.


[Закрыть].

Ближайшим соседом Кувейта был Эль-Зубайр. Подавляющее большинство его населения, как и Кувейта, составляли выходцы из Неджда. Эль-Зубайр бурно развивался. Особенно в период со второй половины XVIII в. по первую половину XIX века, когда торговцы, дабы избежать высоких таможенных платежей в Басре, отправляли товары в Алеппо из Эль-Кувейта и Эль-Зубайра. Рост их благосотояния вызывал зависть у турецких властей в Басре. Особенно раздрожало мутасаллима Басры процветание небольшого соседнего городка, Эль-Зубайра, «беззастенчиво отбиравшего, – по его выражению, – деньги у Басры». И он с нетерпением поджидал удобного случая, чтобы «вторгнуться в дела арабов Эль-Зубайра, и образумить их».

Вскоре такая возможность представилась. Соперничество за власть в Эль-Зубайре между двумя тамошними знатными семейными кланами достигло такого накала, что вмешательство мутасаллима Басры в решение их разногласий, чреватых угрозой безопасности караванной торговли в крае в целом, сделалось просто необходимым.

Двумя этими кланами, боровшимися за власть в Эль-Зубайре, арабские источники называют семейства ал-Сакиб и ал-Зухайр.

Когда кто-либо из них одерживал верх, пишет Абу Хакима, то проигравший укрывался на время в Кувейте. Так вот, повествует Ибн Бишр, летописец ваххабитов, в 1827 г. семейство ал-Зухайр само обратилось за помощью к мутасаллиму Басры, и при его поддержке отобрало власть у семейства ал-Сакиб. Главой города стал Йусуф ал-Зухайр. Семейство ал-Сакиб перебралось в Кувейт.

С теченем времени, прослышав о том, что у семейства ал-Зухайр возникли острые разногласия с племенем мунтафиков, род ал-Сакиб предпринял ответный ход – спровоцировал набег мунтафиков на Эль-Зубайру. В 1833 г., сообщает Ибн Бишр, шейх ‘Иса ибн Мухаммад ибн Самир, вождь мунтафиков напал (при участии рода ал-Сакиб) на Эль-Зубайр, и осадил его. Шейх Джабир, эмир Кувейта, выступил на стороне мунтафиков. Кувейтский флот блокировал город с моря. Испытывая острую нужду в продовольствии, питьевой воде и порохе, отмечает Ибн Бишр, город после семи месяцев осады сдался. Всех «опущенных на колени» мужчин рода ал-Зухайр, включая главу клана и его братьев, «поставили на мечи». Выжил только один из них, укрывшись, что интересно, в Кувейте.

Падение Эль-Зубайра сыграло на руку Кувейту, перехватившему у своего соседа-конкурента его торговую клиентуру.

Несколько иначе, к слову, обстояло дело для Кувейта двумя годами ранее, в 1831 г., в связи с ситуацией, складывавшейся вокруг Басры. Тогда эмир Кувейта едва не оказался вовлеченным в разногласия генерал-губернатора Багдада с племенами мунтафиков и алка’б, чреватые для него негативными последствиями. Дело было так. 21 февраля 1831 г. турецкий султан объявил Дауда-пашу, генерал-губернатора Багдада, «воспротивившегося» отставке, «бунтовщиком», «лицом вне закона». Назначенный на его место Али Рида тут же утвердил мутасаллимом Басры близкого к нему человека. Но поскольку попавший в немилость к султану Дауд-паша и прежний мутасаллим Басры, Азиз-ага, находились в хороших отношениях с шейхами блемен бану ка’б и мунтафиков, то те – в знак солидарности с ними – решили продемонстрировать султану свое несогласие с принятым им решением, и захватить Басру. Шейх Самир, вождь племени бану ка’б, обратился и к шейху Кувейта с предложением принять участие в задуманной ими акции. Эмир Кувейта на это предложение никак не отреагировал. Осада Басры племенами длилась несколько дней. И была снята только после того, как Али Рида, обеспокоенный дезорганизацией и сворачиванием торговли в крае, объявил о восстановлении им Азиза-аги, прежнего мутасаллима Басры, в его должности[215]215
  Ahmad Mustafa Abu Hakima. Te Modern History of Kuwait, op. cit., p. 79–80.


[Закрыть].

Под боком у Басры располагалась Мухаммара, еще один торговый конкурент Басры. Тревожная обстановка, складывавшаяся вокруг Мухаммары в связи с усилившимся аппетитом на нее турок, отражалась и на положении дел в Кувейте.

К 1830-м годам Мухаммара (заложили ее в 1794 г.) превратилась в один из коммерческих центров края. Переориентации грузопотока с Басры на Мухаммару, так же, как и на Кувейт, способствовало несколько факторов и обстоятельств. Во-первых, эпидемии чумы и холеры, накатывавшие, то и дело, на Басру. Во-вторых, резкое ухудшение в 1834 г. торгового климата и ситуации в целом в Басре вследствие событий, связанных с упомянутым выше решением султана о смене генерал-губернатора Багдада, спровоцировавшим недовольство арабских племен и осаду ими Басры.

Восстановлению роли и места Басры в торговле края способствовало бы, по мнению Али Рида-паши, «устранение конкурента Басры на Шатт-эль-Арабе», то есть Мухаммары. Самым быстрым и эффективным средством для этого он счел захват Мухаммары. Начав кампанию, сразу же отрезал Мухаммару от шедших к ней торговых путей, и плотно осадил город с суши (1837).

Для блокады Мухаммары с моря турки крайне нуждались в кувейтском флоте. Али Рида-паша обратился с соответствующей просьбой к эмиру Кувейта. Тот отреагировал на нее положительно. И это понятно. Устранение соперника в дележе торговли с Басрой в северной части Персидского залива, – а Мухаммару в то время контролировал, ко всему прочему, давний неприятель Кувейта, шейх племени бану ка’б, – полностью отвечало интересам Кувейта.