Текст книги "Тритоновы очки. Сказки"

Мухи вообще-то оказались существами не очень разговорчивыми. Хотя встречались и исключения.

– Что, не получилось? – прожужжала одна из них, увернувшись от удара «ракетки».

Раньше такое замечание разозлило бы Мухобойку, она кипела бы яростью и мечтала отомстить!

А тут равнодушно ответила:

– Не больно и хотелось.

И вдруг поняла, что говорит правду. Исчез охотничий азарт, не было желания во что бы то ни стало пришибить эту муху.

– Вот и молодец! – неожиданно похвалила муха «ракетку».

Мухобойка повеселела и почувствовала прилив сил.

– Работа у нас такая, – стала оправдываться она. – Ведь вы такие назойливые, житья никому не даёте!

– Мы всем даём жжжжить! Жжжживите, сколько хотите, но и нам дайте жжжжить!

– Ну и живи! Я же тебя не прихлопнула.

– Потому что не получилось… Ну да не в этом жжжже дело, – загадочно вжикнула муха и улетела.

«Может, действительно надо перестать охотиться на них, – думала электрическая Мухобойка, – просто не обращать на них внимания!

Пусть летают, как хотят».

Но благие намерения у «ракетки» оставались недолго. Если мух в доме было мало, терпеть их ещё было можно. Когда же их становилось больше, чем предметов в комнате, Мухобойке приходилось включаться в работу.

Однажды прилетела упитанная зелёная муха, очень похожая на ту, которая в прошлом году возвещала злобные приказы Повелителя. Мухобойка напряглась: «Неужели опять начнётся? Круговорот зла в отдельно взятом доме!»

Однако муха была вполне доброжелательна и первая пошла на контакт.

– Как дела? – спросила она.

Мухобойке впору было возмутиться: «Она ещё и спрашивает!», но успела сообразить, что это ни к чему хорошему не приведёт.

– Работаем, – уклончиво ответила она.

И вдруг добавила:

– Над собой.

– И как, получается? – Муха явно понимала, о чём речь.

– Иногда. Бывает, рассердишься на какую-нибудь докучливую… гм!.. вашу подружку, так сразу плохо становится. А сдержишься, вроде бы силы даже прибавляются!

– Всё правильно, – подтвердила Муха. – Когда тебе удаётся не повестись на свою ззззлобу, преодолеть её и поступить милосердно, ты получаешь порцию силы! Она жжжже, эта сила, помогает тебе в следующий раз тожжже поступить по совести, а не по зззлому навыку, и тогда опять ты становишься сильнее. Эта сила назззвание имеет – гайт. Набирая гайты, ты становишься другим существом: милосердным, любящим всех и потому счастливым.

– Откуда же эти гайты берутся?

– О, есть источник этой силы – Руководитель всей нашей жжжжизни Верховный Гайд. От Него-то и исходят гайты и гайтики – разной величины силы, кто что «заработал», кто что заслужжжил.

– А заработать-заслужить как? Не поддаваясь злу?

– Своими-то силами это плохо получается. Если победим малое ззззло, появится большее…

– Вот и я про то.

– Только с помощью Гайда и Его силы! Просим Его, жжжждём Его силы – побежжжждаем! Не просим, пыжжжжимся справиться сами – проигрываем.

– Здорово! И вроде бы так просто…

– Всё самое сложжжжное на самом деле очень просто! Надо лишь подобрать к этой сложжжжности ключ, – завершила свои философствования Муха.

И, медленно улетая, произнесла:

– И в этом ещё один смысл, главный!..

…Электрическая Мухобойка полюбила мух (а она очень этого хотела и каждый сезон над этим усиленно работала), её совсем перестали использовать. Она лежала на полке под телевизором, слушала интересные передачи, иногда беседовала со свежими газетами и познавала премудрости устройства мира.

А мухи?

С ними поступали просто. Открывали окно или балконную дверь и, размахивая старым полотенцем, выгоняли на свежий воздух. Как только снова их набиралось много – их опять выгоняли в окно.

Мухи вылетали на свободу, благодарили добрых людей и электрическую Мухобойку.

– А что же Повелитель? – возможно, спросит наиболее любознательный читатель.

Есть предположение, что его, как самостоятельной личности, не существует. Это просто тень Верховного Гайда, которая делает потуги править миром. Но по-настоящему она никакой власти не имеет. Только в рамках, отпущенных ей Гайдом.

– Почему же Он разрешает своей тени всякие бесчинства? – опять же поинтересуется читатель.

Чтобы, борясь со злом, мы учились добру.

Губка

Жила на раковине синяя Губка.

У неё было два слоя: толстый – помягче и тонкий – более жёсткий. Чтобы смыть свежую грязь, достаточно было провести мягкой стороной. Если же грязь оказывалась старой, засохшей, то приходилось тереть жёстким слоем, сдирая заскорузлость.

Губке нравилось быть посудомойкой, особенно когда после трудов праведных её промывали чистой водой, и она, возлежа на краю раковины, удовлетворённо любовалась блестящими тарелками, выстроенными на сушилке в ряд.

И жилось бы ей хорошо, если бы не одно её свойство: впитывать любую жидкость, с которой она соприкасалась. Касаясь грязи, она впитывала грязь, вымывая жирный бульон, она впитывала жир. Если она мыла банку с прокисшим рассолом, то впитывала не только этот рассол, но и кислый запах, который потом долго не выветривался.

Однако после полоскания даже в обычной проточной воде Губка снова становилась чистой и свежей!

Иногда её промывали каким-нибудь ароматным средством, чтобы удалить всё, что забилось в поры. После этой процедуры она благоухала и чувствовала себя словно новорождённая…

И всё было бы совсем хорошо, если бы жизнь Губки всегда шла размеренно и чётко. Сначала работа – пусть грязная, но нужная, потом – очищение и отдых.

Но мало кому удаётся уложить жизнь в заданные, даже очень правильные рамки.

И Губке это тоже не удавалось.

Бывало, наполнив Губку всякой грязью, её оставляли, не только не промыв, но даже не выжав! Тогда Губку начинало распирать, она мучилась от переполнявшей её нечистоты. И если рядом появлялось какое-нибудь чистое существо, Губка тотчас изливала на него всю грязь. Белое блюдце покрывалось коричневыми разводами; изящная чашка, которая отродясь, кроме кофейного духа, ничем не благоухала, начинала пахнуть сырой протухшей тряпкой.

Губка с ужасом понимала, что это натворила она, поборница чистоты!

И просила прощения.

Но, будучи опять переполнена какими-нибудь помоями, она вновь выливала их на более чистые существа.

Своими переживаниями Губка однажды поделилась с Графином:

– Ты всегда такой чистый, прозрачный… Как мне стать такой же?

– Ну, Губка, дорогая, – великодушно произнёс Графин, – надо просто иметь дело только с теми, кто чист. Зачем в грязь лезть?! Люди предпочитают чистую воду! Поэтому если появляется какой-то осадок, они тотчас выплёскивают его и промывают меня.

«Хорошо, конечно, – подумала Губка, – когда все заботятся о твоей чистоте.… Но ведь я не буду губкой, если начну избегать грязи».

И Губка, даже не успев подумать, что, оказав кому-то услугу, сама станет грязной, быстро принималась за работу.

Однажды она мыла Дуршлаг и спросила его:

– Как оставаться чистой?

– Для этого, – ответил незамысловатый Дуршлаг, – надо иметь большие дырки. Что пришло, то и ушло.

«Это было бы неплохо, – подумала Губка, – но для меня совершенно невозможно».

На такой же вопрос умный мельхиоровый Половник ответил:

– У тебя, Губка, две части: одна мягкая – она легко впитывает всякую жидкость, другая жёсткая – она пропускает через себя гораздо меньше. Старайся поворачиваться ко всем жёсткой стороной!

Губка пыталась воспользоваться этим советом, но чаще всего это у неё не получалось. В работе она забывалась, старалась сделать как лучше, а не как выгоднее для неё, и в результате набирала грязи по самое никуда.

Один раз она обратилась к куску Мыла:

– Ты хорошо пахнешь, всё отмываешь, но никакая грязь к тебе не пристаёт. Скажи мне, как научиться быть всегда чистой?

– Видишь ли, – ответило Мыло, – у каждого есть своё предназначение. Мы, мыльные существа, внутри неизменны, всё отмываем, но век наш недолог. Мы не жалеем себя, служим каждому нуждающемуся в нас! Но чем грязнее нуждающийся, тем больше нам приходится растрачивать себя. Главное – не жалеть об этом!

– Да-а, – глубоко вздохнула Губка, понимая, что ей никогда не стать куском мыла.

Тогда она обратилась к водопроводному Крану:

– Ты испускаешь только чистую воду! Как тебе это удаётся?

– Скажу тебе, Губка, откровенно: я тут ни при чём. Какова вода в трубе, такова она и во мне. Весной начнут бороться с разной гадостью, и будет моя вода пахнуть хлоркой. А если перекроют воду, то я совсем заржавею, и даже новый поток не очистит меня. Мной и пользоваться не будут, сразу же заменят. Так что вся надежда на чистоту протекающей воды!

«Да-а! – подумала Губка. – Но ведь кому-то надо и грязь отмывать. А всё же Кран молодец! Хороший дал совет: чтобы через нас проходило больше чистой воды».

Однако сколько Губка ни билась, сколько ни старалась, ей никак не удавалось быть всегда чистой.

Иногда ей даже казалось, что это у неё не получится никогда и к этому бесполезно стремиться. Но в такие минуты находился кто-то заботливый и промывал её. Посвежевшая, она вновь возвращалась к жизни.

Прошло время, губка из синей превратилась в серо-пегую и стала рыхлой. Грязь сквозь неё теперь проходила более свободно. Это порадовало губку, но, как она заметила, чистая вода и благовония различных средств в ней тоже не задерживались надолго.

Однажды Губка разговорилась с маленькой серебряной Ложкой.

– Никак, Ложечка, не получается у меня быть всегда чистой и благоухающей. Вот и сейчас, прежде чем отмыть тебя, сколько грязи я на тебя вылила!..

Губка даже не спрашивала Ложку о том, как ей научиться избавляться от грязи. Откуда это знать маленькой чайной Ложечке?!

Но серебряная Ложечка неожиданно дала мудрый совет:

– А ты подумай, Губка: кто больше всех заботится о тебе? Вот и старайся с благодарностью стремиться к этому человеку, чтобы чаще бывать в его руках.

И действительно, за свою недолгую, но активную в борьбе за чистоту жизнь Губка заметила, что все по-разному относились к ней. Одни, попользовавшись, бросали, забыв даже сполоснуть. Другие, наспех выжав, откладывали и забывали о её существовании.

И только одна Добрая Хозяйка всегда отмывала её: намыливала, потом открывала посильнее воду, переворачивала под сильной струёй, чтобы прочистить все поры, и тщательно отжимала. Хозяйка всегда была доброй и заботливой. В какое бы время дня, в каком бы виде ни попадала Губка в руки Хозяйки, она всегда с любовью и заботой очищала её от всякой нечистоты.

Заметив это, Губка не стала избегать других, менее заботливых рук и всем своим существом стремилась к Доброй Хозяйке. И чем больше стремилась, тем чаще оказывалась в добрых и заботливых руках.

Поплавок

 
Кто войдёт в молчанье моря?
Кто заглянет в сердце мне?
 

З. А. Миркина

А море молчало.

Нет, внешние звуки слышались очень даже хорошо. Волны с шумом накатывались на берег, вода вспенивалась и струилась между … камней, убегая назад и воссоединяясь со всей мутно-зелёной массой. Мелкие камушки под воздействием потоков перебегали с места на место и шуршали, шлифуя свои бока друг о дружку.

Но само море молчало.

Холодный ветер разогнал облака, теснившиеся весь день над бухтой, имеющей форму кувшина. В его горловине – от мыса до мыса – тёмно-синяя вода волновалась совсем немного, но по мере приближения к основанию кувшина волны вырастали, кучерявились белыми гребешками и с рокотом обрушивались на береговую гальку.

Солнце, вместо того чтобы опуститься в море (для его подогрева), спряталось в чернеющую через весь западный горизонт тучу, оставило бухту и прилегающие к ней уже слегка зазеленевшие холмы на откуп ветру и ночи.

Высоко в небе зажёгся несогревающим светом растущий месяц.

Я смотрел на бескрайнее зеркало воды и невольно думал, что в этом огромном живом организме есть какая-то загадка, тайна. Не просто тайна под названием «море», а тайна самой жизни.

Это волновало, толкало на раздумья, и я неожиданно воскликнул:

– Море, море, расскажи мне о своих глубинах! Открой тайну бездны… Молви хоть одно слово!

Но море лишь волновалось и тихо шумело.

Вдруг бухта ожила, в «кувшине» что-то зашевелилось, забурлило и… Дух моря, словно джинн, вылетел, вырастая над водой до самого неба, и пророкотал:

– Как ты можешь уразуметь тайну моря, если земных вещей не понимаешь?!

– Мы так устроены, – пролепетал я, – что хотим познать неизведанное и мало внимания обращаем на то, что рядом, вокруг…

– А что же рядом?! Кто? Посмотри и расскажи.

– Рядом? Никого. Я один на берегу, держу в руках удочку и смотрю на море.

– Один?.. Ну расскажи тогда о себе, – глухо предложил Дух моря. – Ведь ты же любишь себя. О себе и расскажи!

Ну, что же… Кто не любит говорить о себе!..

– Жил-был рыбак. Каждое утро он брал удочку и выходил на берег…

– Это не совсем верно, простите, что перебиваю, – вдруг вступил в разговор смелый Поплавок, висевший на моей удочке. – Не всегда погода способствует рыбной ловле.

– Да, – подтвердил я, почему-то не удивившись. – Иногда из дома невозможно выйти, если дует норд-ост! А если водитель поставит машину носом не по направлению ветра, то, открыв дверь, может вылететь, потому что её моментально отрывает от автомобиля, будто шквал забросил свою «удочку» и уловил знатную «рыбку»! Автомобильную дверь несёт с бешеной скоростью по-над землей, ломая на пути всё, и её в том числе!

– И это всё? Не много же ты знаешь о себе, – промолвил Дух моря, сделав ударение на последнем слове. – А помнишь ли о Главном Рыбаке, который когда-то жил на земле? Он не брал по утрам удочку и не выходил на берег для рыбной ловли, но умел и ветром, и бурей управлять. Если Он с друзьями плыл на лодке и вдруг начинался шторм, спутники принимались паниковать, а Он мирно дремал на корме. Их возмущало Его безразличное спокойствие: как так, они погибают, а Он бездействует!.. И тогда Главный Рыбак просыпался и успокаивал не только друзей, но и саму бурю.

«Кто же это такой, – вопрошали они между собой, – если ветер и море повинуются Ему?!»

– Мы тоже не лыком шиты, – с чувством собственного достоинства произнёс Поплавок. – Всю жизнь на море! Всё время во взаимодействии с водной стихией. И с Рыбаком постоянно в общении…

– Если Главный Рыбак мог повелевать ветру и морю, значит, Он сильнее тебя? – не без умысла спросил я Духа моря.

– К Нему неприменимы определения «сильнее» или «слабее». Он… другой. Рыба не интересовала Его. Он ловил человеков…

– Что значит: «ловил человеков»? – удивился я.

– Значит: объяснял людям, что, помимо обычной обыденной жизни, есть другая, более интересная и полноценная – на глубине. Главный Рыбак постепенно раскрывал тайны этой иной жизни. Так, в один из дней у Него случился большой «улов». Множество людей слушали Его, внимали, ловили каждое слово, исходившее из уст Его. А когда завечерело, люди вспомнили, что они давно не ели и купить еду уже негде. Тогда Он взял пять хлебов и две рыбки, которые оказались у одного запасливого юноши, посмотрел на небо, благословил и… накормил несколько тысяч человек. Он раздавал и раздавал хлеб и рыбу, а они всё не заканчивались.

– Хорошо быть рядом с Главным Рыбаком! – мечтательно проронил я. – Тогда и ловить ничего не надо.

– Ему в самом деле этого было не нужно. Хотя своим друзьям Он мог сказать, где ловить и когда. И говорил им: закиньте сети…

– Легко им было, да ещё и с сетями, – вставил Поплавок. – Половили бы они на удочку!.. Без хорошего поплавка даже Главный Рыбак не обошёлся бы.

– Однажды Главный Рыбак был в лодке с друзьями, – продолжил Дух моря. – И сказал её хозяину: отплывите подальше от берега и закиньте сети! А рыбаки перед этим ловили всю ночь и ничего не поймали. О чём и сказали Ему, не желая делать лишнюю работу. Но всё же, зная, что Главный Рыбак не будет говорить попусту, закинули. Рыбы оказалось столько, что даже сети прорвались! А лодка от такого улова чуть не пошла ко дну.

– Мой знакомый рыбак на озере, – вставил Поплавок, – тоже много рыбы ловит. У него столько мест для ловли, а помощников нет! И вот крутится, как белка в колесе, бегает от одной удочки к другой. Он меня приглашал на помощь…

– Так что же ты? – внезапно спросило тяжёлое Грузило, сердито дёрнув леску.

Оно недолюбливало Поплавка за безудержную болтливость, которая всем снастям (да, признаться, и мне) была в тягость.

– Я бы согласился, – бодро ответил Поплавок, – да вот этого (он кивнул на меня) жалко. Кто ему так исправно помогать будет?!

– Нашёлся бы другой помощник, – подначило хвастуна Грузило, зная наперёд, что отдельным самостоятельным рыбаком Поплавок быть не способен. – Внешность у тебя, конечно, выдающаяся: и размерами не подкачал, и яркостью – твой красный цвет издалека видно, и осанка величественная…

– Нет-нет, – с притворным смирением возгласил Поплавок, – уж лучше я буду нашему рыбаку помогать.

Взволновалося синее море.

А Дух заколыхался над водой, что-то просвистел на своём, непонятном мне языке, а затем продолжил:

– Рыбаком может стать каждый. Кому-то это может показаться странным, но это так. Ведь Главный Рыбак призывает всех! Значит, каждый способен к рыбной ловле.

– У нас на пруду, – вновь вступил в разговор Поплавок, – я был старшим над всеми снастями! У нас там было всё поставлено на правильную ногу. Мы ловили карасей, окуней и даже щук. Я всегда был на страже! Чуть клюнет – сразу сообщал об этом рыбаку!

– Что же ты сбежал оттуда? – зацепил его острый на язык Крючок. – Камбалу да барабульку захотелось половить?

– Я не сбежал!.. Там все снасти разбрелись и поломались, не с кем стало рыбу ловить.

– А рыбак на что?! Почему он снастями не занимался? – не унимался Крючок.

– Да ему вообще не до рыбалки стало. Уедет в город, накупит там консервов или селёдки солёной, приедет на пруд дня на два-три, и опять поминай как звали!

Мне было интересно послушать Духа моря, ведь не каждый день он вылетает из «кувшина», но и перебивать беседу снастей не хотелось. Они же свои, родные…

– А что это всё-таки – подводное царство? – робко попытался я вернуться к морским тайнам.

– В подводном царстве… – произнёс Дух моря и остановился, будто задумался: можно ли открывать подводные тайны людям, которые и земных-то вещей не слишком разумеют?..

Но тут все снасти оживились и принялись говорить наперебой.

– В подводном царстве, – зачастил Поплавок, – водоросли бесшумно подтанцовывают в такт близко проплывающим рыбам, кораллы, как замки с крепостями, причудливо громоздятся среди подводных валунов и скал, по дну медленно передвигаются крабы, рапаны, мидии… Разнообразных существ в морских глубинах неисчислимое множество! Всех и знать невозможно.

– Да, красота там неописуемая! – подтвердил Крючок. – Но не это главное. Я слышал, что в подводном царстве, когда одна рыба встречает на пути другую, то всегда уступает дорогу. Если же вдруг они из-за скорости или замешкавшись оказываются нос к носу, то кто первый успевает поднырнуть, тот не просто бывает прав, а много и существенно выигрывает…

– То есть их не успевают съесть? – спросил я.

– Ага, – согласно покачался на волне Поплавок.

– Как-то при мне разговаривали два подводника, – добавило Грузило, – и я узнал, что на самой глубине совсем другая жизнь. Там ни рыбы, ни скаты, ни осьминоги никогда не сталкиваются, а просто проплывают друг через друга насквозь!

– А вот когда я был на океане… – перебил Поплавок и принялся взахлёб рассказывать о километровых волнах, янтарно-песчаных пляжах и впечатлении, которое он произвёл на тамошних рыбаков и их снасти.

А я ждал, что скажет Дух моря.

– В обыкновенном водном царстве, – начал он, – всё как и на земле. Сильный побеждает слабого, крупный пожирает мелкого. Идёт нескончаемая борьба за существование. В подводном же царстве никакой борьбы нет. Крючок и Грузило верно говорили: там все пребывают в согласии и любви.

– Как и мы с Крючком и Грузилом, – вставил Поплавок. – Живём дружно, одной леской связаны! Каждый занимается своим делом: Крючок, прикрываясь червячком, всегда «на передовой», Грузило держит его на должной глубине, а я, находясь наполовину в воде, наполовину в воздухе, моментально сообщаю об улове. Жизнь наша течёт гладко, слаженно и производительно. Ни один рыбак, с кем бы я ни ловил, никогда не оставался без улова.

– Всё было бы хорошо, – пробурчало Грузило, – если бы ты не считал себя умнее рыбака…

– Как же достичь подводного царства? Или хотя бы заглянуть в него? – разговор с Духом моря меня занимал больше. – Ведь никакими рекордными ныряниями достичь того царства никому не удаётся…

– Нужна помощь Главного Рыбака, – кратко ответил Дух моря.

– Мы Главного Рыбака почитаем, – подтвердил Поплавок, – без Его помощи не делаем ничего! Даже когда не на ловле, а лежим на берегу или сидим в сарае, пережидаем норд-ост…

– Тебе нужно понять, что твоё сердце – это море! – воскликнул Дух моря.

– Но почему же одни могут войти в глубину своего сердца и достичь желанного царства, а другие нет? Вот, например, Поплавок, – сказал я, наблюдая, как тот о чём-то увлечённо рассказывает Крючку и Грузилу, ёрзая вверх-вниз по леске, – может ли он когда-либо достичь подводных глубин?

– Да, Поплавок всегда на поверхности, – ответил Дух моря. – Но если он верит в существование подводного царства, то будет стремиться туда, несмотря ни на что!

– А что это стремление даст? Он должен набрать вес и научиться нырять, чтобы достичь этого невидимого царства? – сыронизировал я.

– Ты же сам сказал, что никакими рекордными ныряниями не достичь его. Только помощь Главного Рыбака…

– Чтобы Он насадил тебя вместо червяка и забросил в море? – не унимался я.

– Почти, – кажется, даже улыбнулся Дух моря. – Каждому надо бы уподобиться червячку. Смиренно осознать своё место в мире и, если понадобится для улова, принести себя в жертву.

– Какого улова?

– Рыбы Исхис, в которую преобразился Главный Рыбак, царствующий на глубинах – моря ли, сердца ли…

Сказав это, Дух моря лёгким облаком удалился от нас. Небо совсем потемнело, на нём проступили серебристые шляпки гвоздей, которыми, как я где-то вычитал, был приколочен небосвод. Снасти тоже затихли, и я понял, что пора возвращаться домой.

Утро было ясным и тихим.

Лазурные воды, пронизанные солнечными лучами, открывали скромные красоты, оставляя тайны в глубине. И всё же бурые колыхающиеся водоросли, песчаное дно, украшенное камнями разной величины, мелкие рыбки, тыкающиеся носом в песок и неспешно переплывающие с места на место, порой застывающие в раздумье: куда ж нам плыть? – всё это притягивало взгляд…

По набережной прогуливались редкие прохожие: большей частью местные пенсионеры либо молодые мамы с детьми. Морской воздух, настоянный на сосновом аромате, легко прогревался и превращал городок, окружавший кувшинную бухту, в благодатное царство для отдыхающих, первый заезд которых намечался на следующий день.

Длинный бетонный пирс врезался в непрозрачные вдали от берега воды, на медленных волнах призывно покачивались пока ещё пустующие яхты.

Вдалеке, в открытом море, стояли на рейде океанские суда.

Я прошёл почти до конца пирса, сел на раскладной стульчик и закинул донку. Удочку я оставил дома, но думал о Поплавке и о других снастях, о нескончаемых рыболовецких заботах, о своём пребывании на поверхности жизни и невозможности познать тайны подводного царства.

«Вот бы увидеть Главного Рыбака, идущего по волнам!.. – подумал я. – Или – стоящего на берегу, когда Он показал друзьям, куда закинуть сети, по-старинному мрежи. Они забросили, а вынув сеть, обнаружили сто пятьдесят три рыбы. На берегу их ждал костёр и призыв Рыбака: идите, обедайте!.. И тогда они узнали Его…»

«А может, и мы не узнаём Главного Рыбака, когда встречаемся с ним, – текли мои мысли далее, – среди множества людей и лиц, окружающих нас? Среди бесконечных дел и забот, заполняющих наше сердце и не дающих нам войти в его глубину, чтобы уловить рыбу Исхис»…

Неподалёку сидели тепло одетые мужички, у их ног покоились длинные удилища с вертушками для лески. Им не было никакого дела ни друг до друга, ни до Главного Рыбака, ни до морских тайн. Они были поглощены своими удочками, донками, лесками, уходящими в глубину, поплавками.

Хотя… кто заглянет в сердца их?