Текст книги "Секреты фарфоровой куклы"

Глава 18

Спустя совсем немного времени, благодаря благосклонности короля, музыка Лансдорфа становится в цене у английских аристократов. Георг теперь больше стал благоволить Лансдорфу, нежели прежнему любимцу Генделю, а герцог Йоркский, как увидел Дерек, был совсем музыкально неодаренным и во многом имел солдафонские привычки. Но, желая угодить отцу, тоже симпатизировал Лансдорфу, делая заказы во вкусе короля. Герцог Нортумберленд уехал во Францию, и теперь в Сайон-хаузе должна была состояться пьеса графа Перси в узком аристократическом кругу. Лансдорф прибыл туда вместе с приглашенной Элен дочерью графа Джерси Мэри Вильерс. Пьеса представляла собой подобие оперы на следующий сюжет: дочь графа Диана любит Эдмунда – молодого нищего дворянина, искателя приключений. Отец силком выдает дочь замуж за другого. Диана хочет бежать от мужа с возлюбленным, но узнает, что он соблазнил ее подругу Сюзанну. Диана возвращается к мужу и живет с ним счастливо. Либретто для сей оперы написала подруга Элен леди Мэри Уо рт – ли Монтегю, которой впервые представили Дерека. Леди Мэри была писательницей и находилась в центре литературного кружка, в состав которого входили известные всей Англии Адисон, Поуп и Конгрев. Целомудренный Дерек недовольно отметил про себя, что граф Перси необычайно увлечен леди Мэри, ничуть не смущаясь присутствием своей супруги. «Хорошо еще отец не принуждает меня к женитьбе, – подумал он, – я сам содержу семью и потому имею право не жениться вообще, если невеста мне не по душе. Граф Перси, похоже, такого права не имел». Дерек невольно поежился, представив, что его заставили бы жениться на ком-то вроде Полины. Он украдкой посмотрел на графиню Перси: в глазах женщины было видно такое отчаяние, что доброму юноше стало жаль и ее тоже. – Ах, как вы огорчили меня, Мэри, – голос Элен оторвал Дерека от невеселых мыслей, – представь, Оливер, леди Монтегю сообщила, что герцог Норфолк заболел и не сможет петь с нами! Услышав это, Дерек обрадовался, не желая видеть своего соперника. Роли в этой пьесе распределялись следующим образом: в роли Дианы должна была петь сама леди Перси, сопрано. Граф, ее отец – граф Перси, баритон. Муж Дианы – герцог Норфолк, бас. На роль Эдмунда пригласили профессионального тенора Торелли, так как большая часть арий принадлежала именно ему. Роль Сюзанны взялась исполнить Долорес, сопрано.

– Но кто же теперь будет мужем Дианы? – удрученно спросил граф Перси.

Элен и Мэри Монтегю недоуменно переглянулись.

– Послушайте, господин фон Лансдорф, – воскликнул Торелли, – у вас, мне помнится, совсем неплохой бас!

Элен в упор смотрела на него:

– Ланс, прошу, попробуйте!

Дерек окончательно смутился:

– Боюсь, я совсем никудышный актер, леди Перси.

За него тотчас вступилась Мэри Вильерс:

– Но Элен, дорогая, вы же знаете о религиозных принципах фон Лансдорфа!

– Да, я тоже знаю, – вмешался Перси, – я пригласил вас, Лансдорф, послушать мою музыку. Но было бы прекрасно, если бы вы согласились петь с нами. Со своей стороны обещаю – вашему отцу ничего об этом известно не станет.

– Ну же, Ланс, – с нетерпением настаивала Элен.

– Хорошо, миледи, я согласен, – чуть слышно отозвался Дерек и взял протянутые графом партитуры.

– Ах, мой бедный друг, – очень тихо прошептала Мэри Вильерс, но он это услышал.

Роль мужа Дианы удалась Лансдорфу неплохо. «Как сладко хотя бы и на сцене быть мужем Элен!» – думал Дерек, представляя себя и в самом деле ее мужем.

Когда гости уже почти разъехались, леди Перси, подав ему на прощание руку, восторженно произнесла:

– Мы уже полтора года занимаемся с вами, Ланс, вы всегда очень тихо говорите, а я и не знала, что у вас такой низкий бархатный голос, восхитительный бас!

Дрожа от счастья, он припал к ее руке.

– Я готова, господин фон Лансдорф, – раздался рядом голос Мэри Вильерс.

– Непременно жду вас снова, Мэри! – улыбнулась Элен.

Они распрощались. Лансдорф, сопровождая домой Мэри, сидел в карете молча. Она тоже молчала. Тогда он решился спросить:

– Леди Мэри, позвольте узнать, почему вы назвали меня бедным другом, я ведь слышал?

– Мне стало жаль вас, – вздохнула она в ответ.

– Но отчего жаль?

– Простите, немного неловко говорить это, но я так привыкла к вам. Мы даже знаем тайны друг друга. Поверьте, я прекрасно вас понимаю, а жаль мне оттого, что ваши чувства, подобно моим, остались без ответа.

– Откуда же вам знать, что без ответа? – смущенно произнес Лансдорф.

– Элен не любит вас. Я же просто пытаюсь защитить вас от осмеяния.

– Вы так говорите от обиды за лорда Уэлсли?

– Нет. Я питаю к вам искренние дружеские чувства, а потому не хочу, чтобы с вами случилось то же что и с ним. Ведь на меня он и смотреть никогда не хотел, а от нее готов стерпеть плевки и оплеухи.

– Но как вы об этом узнали? – удивился Лансдорф.

Голос Мэри задрожал:

– Однажды, не выдержав, я заметила лорду Уэлсли, стоит ли так попусту терять свое достоинство. Он вежливо ответил, что насмешки, оплеухи и даже плевки леди Перси ему дороже любви всех английских замухрышек.

Лансдорф опустил глаза.

– В таком случае, леди Мэри, я вполне уверен – лорд Уэлсли получил по заслугам. Этот ничтожный человек не стоит вас и вашей чистой любви!

Мэри, как ни старалась сдержаться, все-таки заплакала.

– Если бы он был таким как вы! – быстро успокоившись, она продолжала, – будьте осторожны, не обманывайтесь расположением Нортумберленда. Перед вами сейчас открыты все двери, даже дворец короля, чему я очень рада. Вы как никто другой заслуживаете лучшего, но если осмелитесь просить у герцога руки его дочери, то эти двери захлопнутся и даже король не поможет вам – настолько велико влияние герцога! Он так носится со своей дочерью, что имеет наглость гнушаться принцами крови! Вам наверняка известно об отказе им в руке Элен испанскому принцу, а также саксонскому принцу Леопольду Августу! Последний, кажется, ваш родственник?

– Да, но не очень близкий. Мать принца – троюродная сестра моего отца.

– Ах, Лансдорф! Герцог, видимо, ждет когда освободится место французской королевы, на меньшее он, похоже, не согласен. Ведь его другие дети состоят в браке с французами. Но в королевы Элен вряд ли когда оттуда позовут и пока ее отец мечтает о несбыточном, она вполне может состариться. В итоге – ее, скорее всего, отдадут за герцога Норфолка. Вы это понимаете?

Лансдорф неопределенно пожал плечами. Он почти не слушал Мэри. В его ушах, словно прекрасная ария звучали слова нежно любимой девушки: «…у вас такой низкий бархатный голос, восхитительный бас!»

Глава 19

Дерек вышел из Ковент-Гардена совершенно довольный.

– Знаешь, – сказал он Гарсиа, – я всерьез задумываюсь о создании оперы. Сиббер уже показывал мне либретто на тему деревенской жизни. Что ты думаешь об этом?

– Опера? – задумался Гарсиа, и тотчас горячо подхватил, – а почему бы нет? Я уверен, ты справишься, Ланс!

– С тех пор как я с успехом дебютировал в качестве дирижера Ковент-Гардена, во мне появилась уверенность. На сей раз я серьезно думаю о драматургии. Граф Джерси уговаривает меня писать и готов поставить мое первое сочинение не получив финансовой гарантии.

– Для тебя это новая возможность утереть нос Генделю. Но как это перенесет благочестивый отец Фредерик? – Гарсиа состроил шутливо-набожную гримасу. – А еще, не сомневаюсь, здесь не обошлось без леди Перси. Всем известно как она любит оперу.

– Отчасти ты прав, – улыбнулся Лансдорф, заметив карету Элен.

Первая опера Лансдорфа выдержала всего три представления в Друри-Лэн. За ней последовала другая, которая являлась плодом совместного творчества Дерека и Элен. Она продержалась пять раз – английская публика по-прежнему отдавала предпочтение итальянцам. Затем, оставив в покое оперу, они занялись кончерти-гросси[21]21
  Кончерти-гросси – «большие концерты» (итал.), инструментальный жанр в музыке, основывается на чередовании и противопоставлении звучания всего состава исполнителей и группы солистов.


[Закрыть].

В подарок к совершеннолетию леди Перси Лансдорф написал великолепный гимн.

Элен пришла в такой восторг, что даже поцеловала его в щеку! От счастья сам не свой, Дерек решился открыться девушке и предложить ей стать его женой. Он мечтал, что когда страшно разгневанный герцог, узнает об этом, то лишит дочь приданого и тогда бы они с Элен были бы свободны и жили, сочиняя музыку, а он, конечно же, смог бы обеспечить ей достойное существование, не забывая и об отце с братом. Свое признание юноша собрался сделать после концерта, который герцог разрешил устроить в Сайон-хаузе.

Но леди Перси сама отозвала его в сторону после концерта и, застенчиво улыбаясь, сказала:

– Я хотела поделиться с вами новостью, Ланс. Скоро она обойдет весь Лондон, но я хочу, чтобы вы первый обо всем узнали. Я выхожу замуж.

Мир перевернулся в глазах бедного юноши, голова закружилась – перед глазами поплыли платья, парики, мопсы, доберманы и даже сама Элен.

– За… замуж? – пролепетал несчастный.

– Ланс, что с вами? Да, я выхожу замуж!

Собрав последние силы, он выдавил из себя:

– И кто же ваш счастливый избранник?

– Младший сын короля – герцог Йоркский. Отец не желает, чтобы я покидала пределы Англии, потому и отказывал иностранным принцам. Король просил моей руки для своего сына, а отец благосклонно принял его сватовство, так как известно, что принц Уэльский очень слаб здоровьем, а его сын, говорят врачи, не проживет более года. В случае их кончины герцог Йоркский становится наследником престола.

– Конечно, Элен, – сумев все-таки взять себя в руки почти шепотом произнес Лансдорф, – кто же еще как не вы достойны быть королевой. Вы любите герцога?

Девушка посмотрела на него с явным недоумением:

– Люблю? Как это? Я же совсем мало знаю его. Главное – он умен, талантлив, молод, да и собой недурен и, наверное, влюблен в меня.

Сегодня утром состоялась наша помолвка, и я призналась герцогу, что не могу жить без музыки. На это он любезно ответил, что ни сейчас, ни впредь не собирается мешать нашим с вами занятиям. Так что, думаю, со временем я смогу полюбить его. Да что же с вами, Ланс?

– Просто все это несколько неожиданно, – прошептал он.

– Но вы же слышали: герцог не собирается мешать нам! И я надеюсь, Ланс, что вы будете играть на нашей свадьбе.

«Но это уже слишком! Какая неслыханная жестокость! Да неужели она не видит, что мое сердце сейчас выпрыгнет из груди?!» – мысленно кричал Дерек, но, плотно сжав губы, процедил:

– Вы как обычно можете рассчитывать на меня.

– Я всегда это знала! – ответила сияющая Элен.

Выйдя из дворца, Лансдорф вдохнул всей грудью влажный воздух и бросился стремглав прочь – побежал было в Сент-Джеймский парк, но он был уже закрыт. Бесцельно бродя по улицам, он безуспешно старался успокоиться и осмыслить произошедшее. «Но как она могла!» – думал он. – «Ведь я же видел, как она смотрит на меня, давала надежды, а что теперь будет со мной? Как жить с этим? Элен, наверное, сошла с ума если думает, что я стану играть на их свадьбе или заниматься с ней, каждый раз видя их вместе, смотреть на самодовольного герцога!

Она действительно не поняла моих чувств или сознательно издевается?? Кажется, я начинаю понимать, что такое ненависть!» Лансдорф и не заметил, как оказался у таверны «Два петуха». Заглянув туда, он увидел там из своих друзей только Алонсо Гарсиа. Рядом с ним сидела девица явно не строгих правил. Дерек решительно подошел к ним и сел за стол. Гарсиа был изумлен его видом. Он сразу наклонился к девице и что-то прошептал. Та, поморщившись, недовольно встала и ушла.

– Случилось нечто серьезное, да? Я тебя таким никогда не видел, – с тревогой спросил Алонсо.

Дерек молчал.

– Но я же твой друг, Ланс! – воскликнул Гарсиа и громко выругался. – Ты всегда такой – себе на уме. А я, может и не благородных кровей, зато в настоящей мужской дружбе знаю толк, не то что вы – аристократы!

Дерек медленно поднял голову и тихо произнес: – Не сердись, Алонсо, и если ты действительно мой друг – налей-ка мне вина, и побольше. Гарсиа изумленно вытаращил глаза: – Ну уж нет, вначале расскажи все! Да и не дам я тебе вина. Здесь я согласен с твоим отцом – не для тебя это. – Трактирщик! – крикнул Дерек. – Что угодно вашей милости? – Вина самого лучшего для меня и моего друга, – ответил он, бросив на стол золотой. Трактирщик, моментально засуетившись, поспешил исполнить заказ. Гарсиа с ужасом смотрел на друга и попытался отнять у него бутыль. – Не надо, – спокойно остановил его Дерек, – лучше раздели со мной мое горе. – Но какое же оно, твое горе, друг? – Пей и не спрашивай. Будь только уверен – я тоже всегда был и буду твоим искренним другом. Просто я не могу об этом говорить. С непривычки Лансдорф быстро и сильно опьянел, не то что закаленный Гарсиа, на которого бутылка вина и не подействовала, он мог выпить целую бочку. Когда голова Лансдорфа безвольно упала на стол, Гарсиа решил, что его пора отвести домой. Ноги не слушались Дерека и сильный Гарсиа, положив тщедушного друга на плечо, понес его домой, но когда принес, то, убоявшись гнева Фредерика, посадил у двери, постучал в нее и был таков. Фредерик, увидев сына, готов был его убить, но, видя, что расправа не возымеет сейчас над ним никакого действия, еле доволок его до постели, отложив скандал на утро. Клаус испуганно сжался в своей кроватке – он никогда не видел таким любимого брата. Ребенок не мог уснуть, все смотрел: дышит ли его Дерек. Временами ему казалось, что брат при смерти. И вдруг мальчик услышал тихое всхлипывание. Не раздумывая, Клаус прыгнул в кровать к брату и стал гладить его по голове. Дерек проснулся и, захлебываясь слезами, прижал его к себе: – Мой добрый мальчик! Никто и никогда не будет меня любить такой чистой любовью, как ты! Не понимая, что происходит Клаус тоже разрыдался.

Утром Фредерик учинил сыну настоящий разнос. Больше часа он кричал, обличал, грозил погибелью. Досталось даже ни в чем не повинному Клаусу. Дерек почтительно слушал отца, не перебивая и не оправдываясь. Когда Фредерик выдохся, он поднялся, вышел и закрылся в своей комнате на ключ.

Подойдя к зеркалу, юноша принялся внимательно всматриваться в свое отражение. «Ах ты чучело кривое! – сказал он себе, неспешно оглядывая свое некрасивое лицо, тощую грудь с косым плечом, представляя при этом великолепно сложенного герцога Йоркского, – и как ты только смел вообразить, что она полюбит тебя, да еще и откажется от высшего общества, от роскоши, в которой привыкла жить?». Теперь, когда первая боль улеглась, он мог спокойно обо всем поразмыслить. Ему вспомнились предупреждения Мэри Вильерс. Заглянув в свое сердце, Лансдорф не увидел там ненависти. Он вдруг понял, что ни Элен, ни тем более герцог Йоркский не виноваты перед ним. Ведь Элен даже намеком никогда не говорила ему о любви и не давала никаких обещаний. С глаз спала пелена, теперь он ясно осознал: то, что он принял за ее влюбленность в него, была лишь бесконечная любовь к музыке, к его таланту. «Но что же мне делать? – с ужасом подумал он, – я не могу просто так выбросить ее из головы и из сердца, а хуже всего то, что она, похоже, действительно не поняла моих чувств к ней и хочет продолжать занятия. Чтобы не играть на их свадьбе я скажусь больным, а потом? Нет, мне это не по силам».

Граф Джерси всегда советовал ему поехать учиться в Италию.

«Почему бы и нет?» – подумал Дерек. Надо заметить, доброе расположение короля и высшей знати сказались на его благосостоянии наилучшим образом. Юноша был теперь довольно обеспечен и мог позволить себе и своей семье гораздо лучшее существование. Но он был прижимист, никогда не тратил денег зря и уже держал свои средства в банке, о чем даже не догадывался его отец. Копил же он в надежде, что Элен когда-нибудь станет его женой, и он не окажется перед ней совершенно нищим. Дерек залез на чердак и отпер свой потайной сундук, который был набит конвертами с деньгами, полученными от герцога Нортумберленда за занятия с его дочерью. Он никогда не брал оттуда ни монеты – надеялся со временем распахнуть сундук перед Элен и доказать, что деньги ее отца для него ничего не значили. «Куда теперь это девать?» – с недоумением смотрел Дерек в раскрытый сундук. В дверь постучал отец. Быстро захлопнув и заперев сундук, юноша спрыгнул с чердака и открыл дверь.

– Я так и не понял, как ты собираешься жить дальше, – уже более спокойно спросил Фредерик.

– Я признаю вашу правоту во всем. Обещаю, сегодняшняя ночь впредь не повторится. Я сожалею, что плохо внимал вашим заботам о моей нравственности. А как мы будем жить дальше, я сообщу в ближайшее время.

– Ты и в самом деле ни о чем не хочешь рассказать отцу? – вдруг как-то необычно мягко спросил Фредерик.

– Нет! – глядя ему в глаза, твердо ответил Дерек, и в тот же момент Фредерик увидел перед собой не зеленого юнца, а взрослого мужчину – своего сына.

Глава 20

Так прошло чуть больше месяца. Когда новость о предстоящей свадьбе леди Перси и герцога Йоркского облетела Лондон, Гарсиа сразу догадался о том, что произошло в душе друга, но промолчал, щадя его чувства. Дерек, конечно же, оценил его тактичность. Он стал избегать встреч с Элен, ссылаясь на постоянное нездоровье, в чем его поддерживал верный Гарсиа, распространяя слухи о мнимой болезни.

И вот настал день свадьбы. Дерек проснулся рано, но не вставал с постели. У него было много заказов, а работать не хотелось. Мысль об Элен навязчиво изводила его. «Но ведь она не любит герцога! Что, если отец принуждает ее силой, а она просто не смеет отказать? Элен такова, что может в последний момент передумать и поступить по-своему» – подумал Дерек и, вскочив с постели, решил все-таки пойти на венчание.

Церемония бракосочетания проходила по-королевски торжественно в Вестминстере. Когда туда прибыл Дерек, она уже началась.

Народу было так много, что ему удалось встать незамеченным в дверях снаружи, среди праздных зевак, которых теснила королевская стража. Элен была очень красива в подвенечном платье. С замирающим сердцем Лансдорф ожидал чуда – может, она откажется от герцога у алтаря. Но чуда не произошло. Пастор объявил Элен и герцога Йоркского мужем и женой. Довольный жених поцеловал невесту. Бедный юноша стоял неподвижно, не замечая, как по его лицу рекой льются слезы. Элен отнюдь не выглядела несчастной и нежно улыбалась своему законному мужу.

Кто-то тихонько подергал Дерека за рукав. Повернувшись, он увидел Клауса.

– Дерри, милый, пойдем отсюда. Прости, я бежал следом за тобой. Она злая и бессердечная, раз не выбрала самого лучшего на свете – тебя! – серьезно, по-взрослому сказал он.

– Клаус! Да как ты можешь такое говорить, кто тебе разрешил одному приходить сюда? – пожурил его Дерек, утирая слезы, и взявшись за руки, братья фон Лансдорф поспешно пошли прочь из толпы.

Вскоре Дерек действительно заболел лихорадкой. Фредерик встрепенулся всерьез, пригласил хорошего врача и даже не ворчал на Гарсиа, который почти все время старался находиться у постели друга. Помогать Гарсиа смотреть за больным Дереком охотно пришла Лаура – молоденькая служанка миссис Астер из бедной испанской семьи, за которой Алонсо уже долго, настойчиво и безуспешно ухаживал. Стать любовником богатой дамы у него так и не получилось и тогда, не унывая, он закружил было голову дочери одного зажиточного лавочника, а при своей настойчивости уже почти добился желаемого, но увидев однажды Лауру, он забыл и о своей бедности, и о сытной жизни с дочерью лавочника. Лаура же была неглупой, работящей девушкой и хотя ей втайне очень нравился ее красивый соотечественник, ей вовсе не нравился образ его жизни.

С каждым днем Дереку становилось все хуже. Сильный жар не прекращался несколько дней и врач сказал, что больной, по-видимому, сам не желает выздоровления и потому можно надеяться только на Бога. У Дерека начался бред. До сих пор молчавший, он начал что-то лихорадочно и бессмысленно бормотать. Не зная чем еще облегчить его страдания, Лаура стала протирать ему лицо водой с уксусом.

– Элен! – неожиданно четко произнес Дерек и потянулся к девушке, – ты ведь пришла, потому что все поняла… моя любовь сильнее всех невзгод… мы уедем отсюда…

– Да это же я, Лаура, господин фон Лансдорф, – сказала служанка и бережно уложила его снова на подушки.

– Ты бредишь, приятель, – тихо промолвил Гарсиа, с трудом удерживая слезы, – ну прийди же в себя, сделай усилие. Ты так нужен нам всем!

Дерек долго смотрел на друзей невидящим взглядом и вдруг прошептал:

– Я не хочу жить.

Ни Гарсиа, ни Лаура и не заметили, что в комнату вошел Фредерик с младшим сыном.

– Дерри!!! – завопил Клаус и бросился на шею к брату. – Не оставляй меня, мой милый братец. Неужели ты совсем забыл обо мне? Ведь если ты умрешь, то и я умру вместе с тобой! – тут он разревелся, что есть мочи и успокоился только тогда, когда ощутил на себе пожатие рук старшего брата.

Фредерик, страшно бледный, подошел к постели сына:

– Не оставляй нас, сынок. Я не перестаю молиться об этом днем и ночью.

Всю ночь друзья, отец и брат провели рядом с Дереком. А на следующий день он медленно пошел на поправку.