Текст книги "Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека"

Глава 1.9. «Я хочу, чтобы люди видели мои достижения» – потребность в признании

В моем любимом туристическом магазинчике – распродажа. Прих ожу, перебираю футболки за отличную скидку. Одна из консультанток протягивает мне футболку с гигантским логотипом TheNorthFace во всю грудь. Я такие очень не люблю – ощущаю себя ходячим рекламным плакатом, а не человеком. В ответ на этот мой комментарий девушка улыбнулась: «А у нас часто как раз просят такие – чтоб логотип был побольше и получше виден». А о чем по сути этот сигнал миру от владельца вещи с огромным логотипом? «Смотрите, какой классный бренд я ношу! Значит, я что-то представляю собой в этом мире!» В этом действии – крик человека об одной из важнейших потребностей нас как социальных существ – потребности в признании. Она настолько сильна, что многие из нас готовы идти на подмену, пытаясь признание получить через создание настоящего «фальшивого Я» – такой презентации самого себя для других людей, которая должна вызывать восхищение, зависть и любовь.

Сама по себе эта потребность естественна. Нам хочется не только безопасности и любви, мы хотим еще и признания того, что у нас что-то получается хорошо. Нам приятно быть продуктивными, созидающими существами, уважаемыми не только за то, кто мы есть, но и за то, что мы делаем. Совершенно естественно радоваться тому, что что-то у тебя получается хорошо, и тому, что другие это видят и признают. Потребность в признании двигает нас в развитии, творчестве, карьере, социальном статусе. Не случайно даже маленькие дети прибегают к своим родителям со словами «смотри, как у меня получилось!». Если «отключить» у всех людей потребность в признании, вся динамика в обществе замрет.

На пути к удовлетворению этой потребности нас подстерегают две большие ловушки.

Первая ловушка заключается в том, что мы постоянно держим перед своим внутренним взором недостижимую планку. Странно было бы требовать от начинающего рисовать ребенка способностей к рисованию, как у Леонардо да Винчи. Ребенок пытается рисовать так, как он может, и для него очень важен сам процесс. Для того чтобы стать капитаном, мы неизбежно проходим стадию матроса, со всеми ошибками и неудачами. Этого не миновать. Однако я знаю родителей, которые этот этап за своими детьми не признают. Они с самого начала требуют лучших результатов, и действительно в ответ на «папа, посмотри, как я рисую!» звучит «да… не Леонардо…». Перед ребенком моментально возникает планка, которую он заведомо взять не может, и это убивает всю радость от собственного развития, от преодоления собственных сложностей и освоения новой деятельности. Всегда впереди маячит кто-то, кто лучше, и это обесценивает то, что есть сейчас.

Вторая ошибка еще печальнее. Подробнее о ней и ее последствиях речь будет идти в главе о стыде, здесь же я отмечу главное. Мне очень нравятся слова Даниила Хломова, российского психотерапевта, про лучшее и любимое (из поста в фейсбуке). «Слоган «я выбираю только лучшее» – отличный девиз нарциссизма. А что же тут не так, спросите вы. Нарцисс всегда упускает любовь. Для него «лучшее» важнее, чем «любимое». Если поправить слоган, то: «А я выбираю то, что люблю!» Нарцисса можно пожалеть – лучшее и любимое – это разные измерения».

Наша потребность в достижениях включает в себя признание наших усилий, нашего пути к успеху. На одного человека на вершине приходится 99 тех, кто сорвался, кто не смог добраться, и в ряде случаев среди этих людей оказываемся мы. Если я не смог взобраться, значит ли это, что мне нужно обесценить все то, что я сделал для достижения желаемого? Свое упорство, свое мужество бросить вызов (или принять его?). Если я все обесцениваю, то на что мне опираться, когда передо мною будут вставать новые задачи? На что, если я «никчемный неудачник»? Если весь опыт и достижения раз за разом обесценивать и выбрасывать в мусорную яму, то рано или поздно возникнет ощущение, что вы за всю свою жизнь никуда не продвинулись и сидите в горе мусора.

Наши реальные достижения складываются из признания ценности в том, что мы делали ранее, даже если не получилось. Опыт – это не то, что с нами происходило, а то, что мы усвоили из того, что с нами случилось. Человек, который говорит «у меня есть опыт десяти лет работы», совершенно не обязательно имеет опыт десяти лет работы. Он может иметь опыт одного года работы, повторенный девять раз, потому что по-новому действовать может быть страшно – ведь от неудач не застрахован…

Можно впасть и в другую крайность – обесценить уже саму потребность в достижениях (это часто любят вразного рода «духовных» движениях). Любое стремление к достижениям, готовность к конкуренции, к борьбе за свое место под солнцем, желание признания – все это легко можно заклеймить как нечто недостойное, «нарциссическое». Как будто мы живем в мире, где признание дается просто по факту твоего существования, и тут происходит смешение принятия и признания. По факту нашего существования нам может даваться (и очень хорошо, если так!) любовь близких и базовое уважение как принятие нашей личностной ценности. Это принятие и уважение подразумевают отказ от попыток унизить нас или другого, уронить наше человеческое достоинство. Но оно никак не обязывает других людей признавать нас и уважать уже не как человека в целом, а за конкретные действия, знания, качества (это так называемое «условное уважение», оно как раз завоевывается через риск предъявления себя в деятельности). Здоровая потребность в признании – это как раз готовность самостоятельно и кое-где активно работая локтями, занять свое место среди других людей и добиться того, чтобы тебя признали на этом месте. Причем не за то, что ты хороший человек и с тобой классно (это как раз о принятии), а за то, что у тебя что-то хорошо получается делать. А если путаешь, то можно попытаться через образ хорошего парня/девушки добиться признания себя как профессионала, например. Стратегия провальная, потому что такое признание достигается в конкуренции и в предъявлении себя как профессионала, а не через приятельство. Если даже что-то такое получится – ощущение фальши останется с тобой навсегда.

Проблемы начинаются там, где я, убежденный своим стыдом, что не достоин быть среди людей, пытаюсь не просто работать локтями, чтобы другие люди расступились, а пытаюсь уничтожить/унизить их, чтобы одному оказаться на вершине. Одному – потому что стыд-то никуда не девается и другие люди рядом со мной повышают риск разоблачения моей «никчемности». Только так: или я в седле, или на мне седло, на одном уровне уважения с другими людьми быть невозможно. Для меня тестом на собственные нарциссические реакции (а они у меня есть) является обнаружение того, способен ли я признать успешность другого человека (это во-первых), не чувствуя себя при этом униженным, сдувшимся (это во-вторых). И именно обнаружение и восстановление в правах своей потребности в признании позволяет мне уважать и признавать достижения других людей, а также получить доступ к собственной энергии. Если я сам себе буду в этом отказывать (испытывая такую потребность!) – не признаю других ни за что и отсеку сам себя от той энергии, которая нужна для завоевания своего места в мире.

Эта глава получилась относительно небольшой, потому что очень многое, связанное с потребностью в признании, в нашей психике завязано на стыд, поэтому разговор о признании продолжится там.

Глава 1.10. «Почему и зачем?!» – потребность в смысле

Наверное, человек – это единственное живое существо, которое иногда задается вопросом о смысле жизни. В IV тыс. до н. э. безвестный скульптор из поселения на территории современной Румынии изготовил скульптурную композицию из двух фигурок, мужчины и женщины, которые смотрят на небо – это самое древнее из дошедших до нас подобных изображений (это так называемый «Мыслитель» из Чернаводы). Когда человек рассматривает звездное небо, неизбежно приходят вопросы: что это за мир, в котором мы оказались? Зачем мы в этом мире? Неужели только ради того, чтобы есть, пить, выживать и размножаться, как это делает вся живая природа? И это все?! С вопроса «зачем я здесь» и начинается поиск смысла.

Однако когда спрашиваешь людей о том, что значит слово «смысл», четкого ответа добиться бывает очень трудно. Чаще всего выясняется, что мы смутно понимаем, что это такое, но внятными словами объяснить не можем. «То, ради чего мы родились», «к чему мы стремимся», «значение какого-то слова». То есть часто мы путаем «смысл» с такими понятиями, как «цель» или «значение», но это все-таки несколько разные понятия. К тому же бывают для нас и бессмысленные цели, и бессмысленное значение слова. Кроме того, немало людей не видят разницы между вопросами «почему» и «зачем», тогда как разница между ними принципиальная при всей похожести (в английском языке эти два слова вообще выражаются при помощи одного: why). Так что это застранная потребность, которую и определить-то сложно? И почему нам так важно разобраться со смыслом?

Если использовать философско-психологическое понимание смысла, то смысл чего-либо – это место и роль (назначение) в более общей структуре (Д. Леонтьев). Например, смысл работы конкретного человека на предприятии становится ясен, если только мы сможем понять всю специфику работы этого предприятия. А вот если мы не можем этого понять, то как раз возникает бессмыслица. Например, школьник-подросток задается вопросом: зачем мне учить эту вашу математику, я все равно собираюсь учиться на историка или идти на режиссерские курсы. То есть подросток не видит смысла в высшей математике потому, что в будущей «большой» жизни она (как ему часто небезосновательно кажется) ему вообще не пригодится. Он не может найти место и роль этого предмета в более общей структуре – образе будущей жизни. А если взять максимально общий вопрос о смысле жизни конкретного человека, то это вопрос о том, «каково мое место в этом мире?».

Один из наиболее популярных ответов на этот вопрос дает религия. «Ты создан Богом, и твоя задача – подготовиться к встрече с Ним» или какой-либо похожий ответ. Здесь подразумевается, что есть некий космический смысл, некая особая задача в существовании человека и человечества в целом. Однако в наше время такой ответ, дававший утешение многим поколениям в прошлом, мало кого удовлетворяет. Я рожден в этот мир, меня не спрашивали, хочу ли я рождаться – я «вброшен» в жизнь, и мне нужно найти хоть какие-то основания для того, зачем мне продолжать жить, если меня не удовлетворяет религиозный (цель – Бог) или биологический (жизнь как развитие живой материи само по себе) ответ. А ответ на этот вопрос важен – не зря же большую популярность приобрел афоризм Ницше. «У кого есть «Зачем», тот выдержит почти любое «Как».

В поиске ответа на этот вопрос поможет другое, более частное, определение смысла. Смысл – это связь между тем, что ты делаешь, и твоими личными ценностями и потребностями. Если я делаю нечто, что точно помогает мне удовлетворять мои личные потребности – это действие не будет переживаться как бессмысленное. Если некие действия не удовлетворяют мои базовые потребности, но реализуют то, что я считаю ценным и достойным, это тоже не будет бессмысленной работой. Наличие этой связи и переживается как осмысленность, наполненность человеческой жизни. А вот если то, что мы делаем (на той же учебе или работе) никак не связано с нашими желаниями или ценностями, то это и есть утрата смысла, которая в экзистенциальной психологии часто называется состоянием отчуждения.

Отчуждение – беда нашей современной цивилизации. Его легко можно увидеть в глазах людей, с которыми нас сводит жизнь. В том, что они говорят. В том, что они делают. Да и сами мы можем быть людьми отчужденными – не подозревая об этом.

Отчуждение – утрата личной сопричастности к тому, что делаешь – неважно, на работе, дома или в одиночестве. Отчужденный человек не видит смысла в том, что он делает, он не имеет никакой личной заинтересованности, но это только первое условие для возникновения данного переживания. Второе – ощущение бессилия и невозможности что-либо поменять. Например, работаешь на нелюбимой работе, в которой не видишь ни малейшего смысла, и при этом считаешь, что уходить с нее некуда. Отчуждение не возникнет, если работа нелюбимая, но позволяет в итоге получать желаемое. Например, вы можете быть альпинистом, который выполняет какую-то совсем нудную и скучную работу, но при этом получает хорошую зарплату и достаточно времени отпуска, чтобы сходить и покорить какую-либо вершину (а для него это очень и очень важное переживание). Связь работы и ценностей сохраняется в данном случае, пусть и опосредованно, через деньги и время. Подлинное отчуждение – когда работа не дает ничего для души и тела или даже препятствует этому.

От чего человек отчуждается? Можно выделить несколько основных сфер отчуждения, в каждой из которых в той или иной степени проявляются уже названные признаки отчуждения.

1. Отчуждение от работы. Если взять наиболее близкую мне картинку из образования, то это лектор, который монотонным голосом читает лекцию по бумажке, совершенно не реагируя на аудиторию, и при этом требующий полной отчетности и записывания лекции чуть ли не слово в слово. Формализм, скука, «автопилот», тоска просто разлиты в аудиториях с подобным подходом. Лектор уже давно не заинтересован в том, что делает, он, по сути, превратил себя в «говорильный аппарат»… Вспоминаю рассказ жены о том, как у нее на работе организовали курсы повышения квалификации. Должны были выступать лекторы из Москвы, а сами курсы были во Владивостоке. Но все оказалось проще: лекторы из Москвы прислали вместо себя конспекты, а местные преподаватели просто читали их с кафедры, и это при том, что те же самые конспекты были на руках у слушателей. Отчуждение полное.

2. Отчуждение от учебы. Классическая картинка: студент выходит отвечать на семинаре. Достает конспект и занудным голосом начинает читать. Спят все. На замечание, что «чтение с выражением проходят в начальных классах», следует недоуменный взгляд и полное непонимание того, что можно вообще-то и от себя что-нибудь интересное рассказать (по теме, разумеется). Школьники проявляют свою отчужденность через заявление о том, что «мне это в жизни не пригодится».

3. Отчуждение от семьи. В этих семьях вполне может поддерживаться видимость благополучия, но главная их особенность – людей в них уже нет, есть функции мужа, жены, ребенка. Нет искренней заинтересованности и тепла, зато много ритуальных, повторяющихся изо дня в день разговоров. Отчужденный от семьи человек общается с ней исключительно формально.

4. Отчуждение от общества. Исследование, проведенное мной в 2010–2011 годах, показало, что именно этот вид отчуждения наиболее выражен у российских граждан. Отчуждение от общества – это ощущение чуждости себе региона или страны проживания в целом; отчуждение от политического строя. Характерное выражение – «эта страна» или «сами знаете, в какой стране живем» («это ж Россия!»). Отчуждение от общества характерно для людей, которые стремились играть активную роль в политической и общественной жизни, но, столкнувшись со всеобщим равнодушием и инертностью, разочаровываются. Немало среди отчужденных просто активных людей, которые, например, пытались сподвигнуть соседей на уборку территории вокруг дома, но потерпели поражение.

5. Отчуждение от других людей (межличностное отчуждение). Часто оно переживается в форме одиночества.

6. Отчуждение от себя. Это самый тяжелый вид отчуждения, так как человек, по сути, отказывается от себя. При самоотчуждении теряется понимание собственных потребностей и желаний в целом, тотальная скука (а не в отдельном виде деятельности), отказ от собственных усилий по изменению складывающейся «само собой» жизни. Защищаясь от ощущения собственной внутренней пустоты, человек может хвататься за маску, за видимый образ, выбирая образ жизни в стиле «казаться, выглядеть», а не «быть». Казаться счастливым, а не быть им. Казаться успешным, а не быть успешным… Самоотчуждение возникает и тогда, когда человек полностью жертвует свою жизнь кому-либо другому или какой-нибудь идее. Например, мама, которая всю жизнь посвятила детям и только детям, совершенно забыв про себя (и не замечая того, что детей эта ситуация, как правило, не радует).

Функциональный подход к жизни неизбежным своим концом имеет самоотчуждение. Ты – винтик, ты – инструмент, весь смысл твоей жизни – это выполнение прихотей других людей, радуйся этому.

Итак, отчуждение – это сочетание утраты смысла в том, что делаешь, и ощущения невозможности изменить сложившуюся ситуацию, и вытекающие из этой ситуации эмоциональные переживания. Что можно сделать, чтобы преодолеть отчуждение?

Нередко возникает соблазн сделать что-то одно: или обрести какой-то смысл в жизни, или же вернуть себе субъектность, ощущение «хозяина жизни». Но что произойдет в этом случае? Погоня за смыслом без обретения субъектности очень часто приводит ищущего к какому-либо «истинному учению» или гуру, который «знает, как надо». Это пассивный путь, путь поиска уже готовой целостной философии, единственное требование которой – принять ее без критического осмысления. На это человек и идет, еще больше утрачивая самостоятельность и субъектность, обретая при этом новый смысл жизни. Но, по словам М. Чиксентмихайи, «в системе, которая не требует ничего, кроме веры и послушания, можно только потерять себя». Приятие какой-либо религии или учения при отсутствии субъектности – это дальнейшаяинфантилизация и нарастание самоотчуждения, так как смысл диктуется извне. И чем дальше заходит дело – тем сложнее вырваться, потому что атрофируется способность к самостоятельному осмыслению собственной жизни. Жуткие истории про тоталитарные религиозные секты типа «Ветви Давидовой» или «АумСенрике» хорошо иллюстрируют эту утрату себя вплоть до самоубийства.

А что если человек попытается преодолеть отчуждение через повышение собственной самостоятельности, через обретение «чувства хозяина» жизни? Но если нет смысла, то данное обретение превращается в одержимое достижение целей, не имеющих для конкретного человека личностного смысла. Это опять-таки реализация не себя, а дальнейшее самоотчуждение – все время чего-то добиваешься, а радостного удовлетворения нет. Цель ради цели, успех ради успеха. И требуется немало мужества, чтобы признать, что ты рвался к целям, которые тебе были не нужны.

Поэтому обретение смысла и субъектности могут идти только рука об руку. Утешением может послужить то, что для этого ничего сверхъестественного делать не нужно. Не обязательно обращаться к многотомным рассуждениям философов и религиозных деятелей о смысле жизни или бесконечно насиловать свою волю с целью стать подлинным хозяином своей жизни. Так как хозяевами мы уже являемся.

Ключом к преодолению отчуждения и самоотчуждения является обращение к обычной повседневности и обретение способности радоваться простым ее вещам. Смысл жизни – штука бесконечно далекая и глобальная, настолько глобальная, что в большинстве случаев вообще не поддается формулировке. А вот смысл ежедневных «мелочей» может быть обнаружен.

В. Франкл, великий психотерапевт-экзистенциалист, называл три области жизни, в которых мы черпаем смыслы для нашей жизни. И если обратить свое внимание и усилие на эти три области, в которых мы УЖЕ находимся, то возвратить ощущение личностной сопричастности жизни будет достаточно просто.

Первая область – это ценности творчества. Речь идет не обязательно про художников, писателей и поэтов. Творчество – это любой вид деятельности, в котором мы что-то создаем для себя или других и испытываем при этом удовольствие. Любое созидание, любое привнесение нового – это уже творчество. Меня очень вдохновляет пример, который я вычитал у М. Чиксентмихайи в его книге «Поток» про человека, который обрел себя именно в этой области. «Много лет назад мы с одним моим студентом проводили исследование на заводе, где собирали железнодорожные вагоны. Основное рабочее помещение представляло собой огромный грязный ангар, где из-за постоянного шума люди едва могли слышать друг друга. Большинство трудившихся на заводе сварщиков ненавидели свою работу и весь день надеждой косились на часы, ожидая конца рабочего дня. Едва выйдя за заводские ворота, они тут же разбегались по ближайшим питейным заведениям либо пересекали на машинах границу штата, чтобы предаться более зажигательным развлечениям.

За одним исключением. Это был Джо – полуграмотный человек лет шестидесяти с небольшим, самостоятельно научившийся разбираться и ремонтировать все фабричное оборудование – от подъемных кранов до компьютерных мониторов. Ему нравилось копаться в машине в поисках поломки, находить ее и вновь возвращать агрегат к работе. Они с женой разбили большую альпийскую горку на двух пустующих площадках неподалеку от своего жилища. В саду Джо сконструировал пару фонтанов, в брызгах которых всегда, даже ночью, висели радуги. Около сотни сварщиков, работавших на заводе вместе с Джо, уважали его, хотя и не совсем понимали».

В нашей культуре подобные активные занятия часто обесцениваются, называются ерундой и блажью. В моде – пассивные методы получения удовольствия, а продуктивным полагается быть там, где можно заработать дополнительные деньги. Нередко и сами люди относятся к своим творческим хобби как к какой-то трате времени и денег и занимаются ими с некоторым оттенком чувства вины, выбивая тем самым у себя из-под ног чувство осмысленности жизни. Пишешь роман, но не издаешь его? Но если именно это написание придает смысл жизни человека, побуждает его узнавать что-то новое, совершенствовать свой стиль? Пусть для кого-то это – графоманская писанина, но смысл – он всегда индивидуален и заключается в самом акте творения. Ведение блога, вязание, кулинария и масса других повседневных дел, которые мы ценим и в которые вкладываем свою энергию. – все это наделяет смыслом жизнь. «Мелочи», на которые мы начинаем обращать внимание и которые мы ценим, становятся опорой.

Приведу еще один пример, тоже от М. Чиксентмихайи. В психиатрической больнице (в Нидерландах) была одна пациентка – старая женщина, страдающая хронической шизофренией, которая провела в стенах лечебницы более десяти лет, постоянно пребывая в спутанном состоянии сознания и отличаясь низким уровнем эмоциональности, что характерно для серьезной психической патологии. В ходе двухнедельного исследования психиатрами ее эмоционального состояния женщина дважды заявила, что у нее хорошее настроение. Оба раза в это время она делала себе маникюр. Решив, что стоит попытаться извлечь из этого пользу, администрация пригласила профессиональную маникюршу, чтобы она научила пациентку своему мастерству. Женщина с энтузиазмом прошла инструктаж и вскоре уже делала маникюр всем пациентам госпиталя. Состояние больной изменилось столь существенно, что ее выпустили из больницы под надзор врачей. Она повесила на дверь соответствующую табличку и в течение многих лет обеспечивала себя самостоятельно.

Итак, чтобы обрести ценности творчества, можно внимательно обратиться к той деятельности, которая доставляет нам радость созидания чего-либо. И направлять часть своей энергии на нее. Если официальная работа является таковой – вы счастливый человек. Если нет – всегда может быть что-то еще, и помните – это «что-то еще» ОЧЕНЬ важно для ощущения того, что жизнь – не зря. И имеет смысл терпимо отнестись к «чудачествам» близких – возможно, именно они поддерживают их. Работа на даче, которая так раздражает многих молодых, для пожилых людей – форма приобщения к ценностям творчества, и именно она наполняет их жизнь смыслом.

Вторая область – это ценности переживания. В. Франкл так обозначает их: «ценности переживания реализуются в восприятии мира, например, в увлечении красотами природы или искусством. Не следует недооценивать ту полноту смысла, которую они могут дать человеческой жизни… Представьте себе, что человек, любящий музыку, сидит в концертном зале; в его ушах звучат прекрасные звуки его любимой симфонии, и он испытывает трепет; пусть ему в этот момент зададут вопрос, имеет ли смысл его жизнь; спрашиваемый ответит, что благодаря уже одному этому прекрасному моменту его жизнь оправданна… В жизни ее смысл определяют вершинные моменты, и одно мгновение жизни может наполнить ее высочайшим смыслом… Давайте спросим о смысле жизни человека, поднимающегося в горы и наслаждающегося красотами цветущих Альп. Он так захвачен великолепием их, что у него даже мурашки бегают по спине; вряд ли его жизнь когда-либо в будущем станет совершенно бессмысленной после такого переживания».

Если продолжить идею Франкла про альпиниста, то он может работать на работе, в которой нет никакого творчества и которую он может ненавидеть. Но эта работа дает ему деньги, чтобы купить снаряжение и махнуть летом куда-нибудь в Гималаи, где он может соприкоснуться с ценностями переживания, наполниться эмоциями. И уже этот факт придает работе смысл.

В случае с областью переживаний важно помнить о своих пиковых эмоциональных переживаниях, чтобы обрести точку опоры в жизни. В трудные моменты жизни, когда сознание сужается и зацикливается только на проблемах, я вспоминаю те вершинные моменты, благодаря которым в моей жизни всегда будет смысл, а также простые и незамысловатые переживания и чувства, из которых складывается ощущение полноты жизни. Это первый крик только что родившейся дочурки… Ощущение теплого летнего ветра на коже, несущего к тому же запахи травы, пыли, пыльцы… Солнечные блики на морской глади вечером после жаркого дня… Маленькие льдинки, искрящиеся морозным утром в воздухе под лучами зимнего солнца… Хруст свежевыпавшего снега… Дочкино «папа, посмотри, как я умею!»… Запах листьев осенью… Встреча заката с женой у потрескивающего костра на берегу моря… Удивительная умиротворенность от месяца жизни в тайге в экспедиции… Раскинувшееся над головой звездное небо, а я, ребенок, лежу вместе с другими детьми и смотрю на эту Тайну… И еще множество интимных и не очень воспоминаний, от которых хочется жить и жить. И от которых появляется сладкое предвкушение того, что многое из этого повторится вновь (причем это самые простые вещи), и того, сколько же еще предстоит узнать…

Третья область – ценности отношения/отношений. Эти ценности реализуются в двух ракурсах: в радости от взаимоотношений с другими людьми и в том, как мы относимся к своей судьбе, которую нельзя изменить. Снова предоставлю слово В. Франклу. «Не могу не рассказать об одном больном, сумевшем в тяжелейшей ситуации реализовать все три приведенные выше ценностные категории. Речь идет о еще молодом человеке, который лежал в больнице по поводу неоперабельной, глубоко сидящей в спинном мозге злокачественной опухоли. Паралич лишил его возможности работать. Таким образом, он не имел возможности реализовывать свои ценности творчества. Но и в таком состоянии для него оставались открытым царство ценностей переживания. Он вел интересные беседы с другими пациентами, читал интересную литературу, слушал хорошую музыку – до того дня, как он не смог больше выносить наушники и его парализованные руки не могли больше держать книгу. Тогда он дал своей жизни второе дыхание: если ранее он был вынужден перейти от ценностей творчества к ценностям переживания, то теперь он обратился к ценностям отношений. Он, несмотря на тяжелейший недуг, сумел стать советчиком и примером своему товарищу по палате! За день до своей смерти (которую он предвидел, зная, что дежурному врачу было поручено ввести ему ночью морфий) он сделал следующее. Когда этот врач появился у него с вечерним визитом, больной попросил сделать ему инъекцию – чтобы не будить его (врача) ночью».

Все три вида ценностей требуют определенных усилий. При этом их не нужно создавать с нуля – что-то из них в нашей жизни присутствует уже сейчас. Нужно научиться погружаться в это «сейчас», ценить эти простые моменты жизни и не превращать их в приложение к обычной работе. Даже в обычную рутину можно привнести что-то новое. Например, усложнить привычные занятия. Так сделал один рабочий на сборочном конвейере автомобилей. Вся его работа заключалась в том, чтобы перекладывать деталь с одной ленты конвейера на другую. Тоскливейшее занятие. Но тогда он усложнил себе задачу. Он решил поставить мировой рекорд по скорости перекладывания деталей. И каждый день превратился в увлекательное соревнование с самим собой, вызывая бурю эмоций. Однако образовалась одна проблема… Рабочий понял, что приближается к пределам человеческих возможностей (счет времени уже шел на десятые секунды), и требовалось новое испытание…).

Кстати, дети прекрасно владеют этим способом обрести смысл. Когда идут по плитке и ставят себе задачу перешагивать через одну. Или наступать ровно в центр каждой плитки. «Кто на трещинку наступит, тот Ленина погубит»… Или забредать в каждую лужу по пути. Пересчитать все красные машины… И тогда любая рутинная и скучная дорога превращалась в интересное путешествие. Дети владеют и ценностями творчества – например, через рисование на стенах (каким бы оно нелепым ни казалось взрослым), и ценностями переживаний. И иногда достаточно вспомнить себя в детстве и свои детские увлечения, чтобы «реанимировать» то, что оказалось забытым как следует… В таком случае отчуждение отступает – и не возвращается вовсе.

В. Франкл: «Очень часто какой-нибудь из наших пациентов жалуется нам, что его жизнь не имеет никакого смысла, поскольку его деятельность лишена высокой ценности… Но гораздо важнее не то, кем он работает, а то, как он работает». Достоинство человека определяется чувством гордости за то, что он делает. И в простом дворнике, аккуратно убирающем свой двор и поддерживающем его чистоту намного больше человеческого достоинства, смысла и субъектности, чем в знаменитом политике, вся деятельность которого заключается в заметании следов от прошлых прегрешений и в совершении новых.