Текст книги "Попакратия"

Рассказы

Расставания и знакомства

Друзья в шутку запихали меня в багажник. Я долго кричал, пока они катались по городу и слушали музыку. Вдруг машина остановилась, я стал пинать железо и громко материться. Багажник открылся. Надо мной стояла она, царица ночи в полицейской форме. Она сияла в свете городского фонаря за спиной, словно ангел, сошедший с небес. «Че лежишь, придурок, вылезай», – сказала она. Это была любовь с первого взгляда.

* * *

Мы пришли с мамой к ее подруге, посидели немного, выпили чаю. Они возьми да и уйди куда-то. Я уселся у телевизора и начал смотреть мульты. Никого, кроме меня и детей маминой подруги, в квартире не было. Дети были совсем маленькие. Через минут пятнадцать или двадцать приходят две девушки, дверь открыли ключами. Их прислали, чтобы присмотреть за нами. Одна девушка была рыжая, а другая… Другая была моей будущей женой.

* * *

Лето. Сижу на окне, в продуктовом магазине у своих родителей. День, часа два или три. Я в рубашке с коротким рукавом, джинсах и кепке. Мне шестнадцать лет. Заходит девушка, на вид лет восемнадцать, одета в джинсовый комбинезон. Она пришла устраиваться к нам продавцом. Я тогда учился в техникуме и с девушками у меня был перегиб, пять только в то лето. Мне даже пришлось в двух местах работать, чтобы всех их водить на свидания. Продавал аудио– и видеотехнику на Апрашке, еще у родителей в продуктовом. Мы с ней подружились сразу. Прямо вот душа в душу, как будто всегда знали друг друга. Год общались как друзья. Как самые близкие друзья. Я не знал, что понравился ей в первый же день. Она пригласила меня на свой день рождения, я пришел с цветами и, пока сидел за столом, вдруг понял, что люблю ее.

* * *

Пришло письмо: «Здравствуйте, Дмитрий! – дальше следовало описание вакансии, дальше: – Если Вас заинтересовало данное предложение, Вы можете связаться со мной по телефону такому-то. С уважением, Ольга». Я ответил: «Здравствуйте, Татьяна. Увы, предложение не заинтересовало. С уважением, Михаил». Она снова написала: «Извините за настойчивость, но меня зовут не Татьяна, а Ольга, что я и отметила в сопроводительном письме. С уважением, Ольга». Я ответил: «Оля, а я совсем не Дмитрий, а Михаил, что и отметил в своем ответе». Пять лет живем в браке.

* * *

Спускаюсь в лифте, попутно распечатывая конверт с загранпаспортом. Смотрю на визу и не понимаю, что это за год такой – «двадцать один». Ну затупил. Потом вдруг дошло, что это год окончания срока действия. Стою, смеюсь. В лифте со мной едет девушка. Она спрашивает: «Что, такую смешную визу дали?» Пока лифт ехал, мы обсудили тему виз и посольств. Я обычно скромничаю, а тут почему-то был уверен, что от обеда со мной она не откажется. И пригласил. У нас трое детей: мальчики-близнецы темные – в меня, а дочь белокурая – как она.

* * *

Стою в очереди в туалете на заправке. Руки грязные, заливал незамерзайку в свой Смарт. Прошу девушку, что стоит в очереди за мной, открыть мне дверь, чтобы я не заляпал ручку двери. Она дала мне салфеток влажных, спросила, почему я такой чумазый. Спросила, как Смарт. Думаю: да с ней можно и кофе попить на этой заправке. До сих пор в моей жизни нет никого, кто понимает меня лучше. И не будет.

* * *

Наша четырехлетняя дочь сделала рисунок. На нем были изображены три человеческие фигуры: одна была в ярости, вторая была грустной, третья сидела поодаль, в углу. Я попросила объяснить. Она сказала: «Это папа кричит на тебя. А я грустная, потому что ты плачешь». В тот момент я решила, что нам нужно уходить.

* * *

Мы сидели в итальянском ресторане. Я закончил блюдо, и, когда официантка пришла забрать тарелку, я протянул тарелку ей в руки, чтобы помочь. Официантка улыбнулась и поблагодарила. Моя девушка схватила меня за рукав и сказала: «Никогда больше так не делай». У нас состоялся неприятный разговор, по поводу того, что я флиртую с официанткой. Я впервые подумал тогда, что многого не знаю о своей девушке.

* * *

Она воткнула в меня нож, когда мы занимались любовью.

* * *

Я делала утреннюю зарядку, когда он крикнул сверху: «Если ты на кухне, принеси, пожалуйста, чашку чая». Я налила чай и поднялась к нему в кабинет, он сидел за столом. Оказалось, я принесла чай не в той чашке. Не в «его» чашке. Я спустилась и сделала новый, в его любимой чашке. До сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю, с каким видом он это сказал.

* * *

Она никогда не смеялась над моими шутками. Если юмор не совпадает совсем, дела плохи. Я не Чарли Чаплин, но разных случаев было много, и я старался. Однажды мы были на дне рождения у нашего друга. Кто-то сказал шутку, от которой она засмеялась. Я никогда в жизни не слышал, чтобы она смеялась. Шутка была такой тупой, что я даже не запомнил. Я тогда подумал, что, пожалуй, никогда не услышу, чтобы она так смеялась над моей.

* * *

Я стал представлять других женщин, чтобы кончить.

* * *

Он сказал, что хочет попробовать втроем, с моей лучшей подругой. А я этого совсем не хотела.

* * *

Она была уверена, что я изменяю. Все время устраивала истерики. Однажды позвонила по видеосвязи. Я взял трубку. Она лежала в чьей-то кровати, возле ее лица был член какого-то парня. «Теперь ты доволен?» – спросила она. Вот примерно в ту самую секунду я и подумал, что это конец. Клянусь, я никогда не изменял ей.

* * *

Мы завтракали в пиццерии, она смотрела фотографии в интернете, не обращая на меня внимания. Я доел пиццу и подумал, что с меня хватит.

* * *

Он проводил меня до дома. Это было наше третье свидание. Я с ужасом представила себе завтрашний день. Потом я мылась в душе и думала, что скорее хотела бы умереть, чем увидеть его завтра. В целом, он отличный парень. Особых причин относиться к нему плохо нет. Но не мое. Мне хотелось убежать, спрятаться. Туда, где он не смог бы меня найти. Потом мне вдруг пришло в голову: а ведь никто не заставляет меня видеться с ним. Что, если я попрошу его больше никогда не встречаться, и он согласится? Я буду снова одинока и счастлива. От этой мысли мне стало очень легко.

* * *

Мы лежали в постели, он взял в руки мои ступни и сказал: «Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя маленькие красивые пальчики?» Да, мне говорили. Мой отец-педофил говорил мне то же самое. Этого я ему не сказала. Это не его вина, но с того момента мне стало казаться, что я должна смыться.

* * *

Она уехала в Дивеево, в монастырь, чтобы найти себя. Не знаю, нашла ли себя, но Бога, похоже, нашла. По крайней мере, меня бросили из-за Бога, а не какого-то другого парня.

* * *

Я не знаю, что было переломным моментом. Честно. Это просто ушло, вот и все.

* * *

Мы тогда оба были девственниками. Она напилась, а я был трезв, она попросила взять ее. Я сказал, что не буду, потому что не хочу пользоваться тем, что она пьяна. Она ответила: «Витя бы трахнул меня на твоем месте». Витя – это, блин, мой кореш. Я подумал: «Да пошла ты». Она потом, кстати, встречалась с Витей. Но недолго, пару месяцев.

* * *

Она сказала, что беременна. Ясно, что не от меня, я же девушка.

* * *

У меня не было четкого момента, когда я подумала, что это конец. Он просто уехал в Испанию, не попрощавшись. Отключил телефоны и удалился из социальных сетей. Я ничего больше не слышала о нем. И до сих пор не знаю, конец ли это.

* * *

Мне диагностировали рак. Я тяжело переживал и готовился к первой химиотерапии. Она говорила: «Ты слишком мало уделяешь мне внимания». Наверное, она права. Но пардон, я тут вообще-то просто пытаюсь не умереть.

* * *

Когда мы вернулись домой, после вечеринки у друзей, он порвал мое белье, нагнул меня и это было почти изнасилованием. Он говорил грязные вещи. Его это страшно заводило. А меня – нет.

* * *

Я готовила еду три с половиной часа. Это был классный ужин. Правда классный. Он полил свою тарелку кетчупом, еще даже не попробовав ни кусочка. Полбутылки кетчупа вылил. Я подумала: «Да пошел ты со своим кетчупом в жопу, мудак».

* * *

Она взяла весь мой запас травы, мои колонки и семь тысяч рублей наличными. Потом прислала сообщение, что возвращается в Тулу со своим бывшим, а деньги были нужны на билет. Пожалуй, вот в этот момент я подумал, что это конец.

* * *

Мы сидели дома и смотрели телевизор. Я вдруг поняла, что не могу поделиться с ним ни своими мыслями, ни своими желаниями, ни страхами, ни надеждами. Мы просто два чужака в одной комнате.

* * *

Я нашла порнографию в его компьютере. Мужчины в армейской форме, брутальные. Они занимались анальным сексом. Мы давно спали в разных комнатах. Я решила поговорить об этом. Его взбесило, что я за ним шпионю. Он стал меня избивать, очень сильно разбил нос. Он здоровый шкаф, под сто килограммов, рост сто девяносто. Не маленький мальчик. Я была вся в крови. Села в машину и поехала к сестре. По дороге твердо решила, что никогда не вернусь в этот дом.

* * *

Она отказывалась заниматься оральным сексом. В очередной раз я сказал, что больше не хочу с ней быть.

* * *

Он пробил в стене дырку ударом кулака. Я спросила, зачем он это сделал. Он ответил: «Чтобы не сделать дырку в твоем лице».

* * *

Она сделала аборт без моего ведома.

* * *

Я взял в супермаркете зеленые бананы. Хотел купить их на свои, кстати, деньги. Честно заработанные. Она спросила, зачем я взял зеленые, ведь там, на полке, лежат спелые. Я ответил, что люблю недоспелые, они вкуснее. Она стала говорить, что я во всем такой, даже нормальные продукты выбрать не могу. Я ответил, что давай я сам буду решать, какие бананы мне нравятся, и если я захочу подтирать бананами себе жопу, то буду это делать, потому что это мое личное дело. Это была последняя капля. После этих бананов мы уже по-настоящему не мирились.

* * *

Его родители приехали к нам в Одессу, и я их везде водила, гуляла, все показывала, рассказывала. А он даже не пытался, постоянно сидел дома, делал вид, что у него полно дел. Хотя каких дел – непонятно. Как будто это мои родители, а не его. После той поездки я подумала, что не хочу связывать жизнь с таким человеком.

* * *

Он врал мне по поводу всего. Каждого элемента своей биографии. Сказал, что ему тридцать пять, что родился в Петербурге, учился в МГУ. Я познакомился с его сестрой, она сказала, что ему сорок, что родился он в Окуловке и никогда нигде не учился. Я не понял, зачем ему это было нужно, но осадок с тех пор остался очень сильный.

* * *

Я был «никто, даже не мужчина», я «даже не умел нормально водить машину». Вот ее бывший парень умел, он был мужчина. Ну ладно готовить, ладно драться, ладно открывать вино, но никто не будет говорить, что я плохо вожу машину. Адье.

* * *

Она рассказывала о своей подруге, как они весело проводят время, какая та замечательная и классная. Я в шутку сказал, а не нравятся ли тебе девушки больше парней. Вдруг она, совершенно неожиданно для меня, стала плакать. Если подумать, не такое уж плохое расставание. До сих пор дружим.

* * *

В гостях у моих друзей мы выпили вина. Меня разморило, я уснул на полу. Она разбудила и вызвала для нас такси. Мы были знакомы всего два месяца, отношения были свежи, я все думал, что такая добрая и хорошая девушка делает с таким конченым человеком, как я. Мы приехали к ней, она снимала комнату в центре. Пока она принимала душ, я снова прилег на пол и уснул. Во мне сто десять килограммов веса, и я храплю. Громко храплю. Она скинула матрац на пол, легла рядом со мной и накрыла нас одеялом. Я проснулся среди ночи и понял, что хочу вот так просыпаться с ней, пока буду жив.

* * *

Мы возвращались со свадьбы брата. Я вел машину уже примерно часа четыре, мы решили поменяться, она села за руль. По радио играла одна дурацкая попсовая песня. В тот момент эта песня как будто говорила со мной. Я представил себя на месте поющего, а ее – на месте той, к кому обращался певец. Она стала подпевать. Она вела машину, подпевала и положила свою руку на мою. Я не мог сдержаться, эмоции переполняли меня. Клянусь, я чуть не заплакал. Это был тот самый момент, когда я понял, что хочу прожить с ней всю жизнь.

Ты пишешь слово

Ты пишешь слово.

Оно состоит из букв-атомов. Эти атомы объединяются внутренними связями, они слиплись, и незримая оболочка отделяет их от других слов и всего остального мира.

Слово – клетка организма. Каждая часть этой клетки отвечает за свою функцию.

Написанное тобой слово переняло признаки другого, более старшего слова. Переняло полностью или частично. Оно его потомок. Это происходит благодаря функции наследования. Слова, как и клетки, обладают наследственностью.

Чтобы не умереть, клетке нужно питаться и размножаться. Слова умеют размножаться. Каждый раз, когда ты произносишь или пишешь известное тебе слово, ты участвуешь в его размножении.

С течением времени слово изменится, модифицируется, звуки его сменятся другими. «О» перейдет в «а», «г» в «к», «ц» в «ч» и так далее, как это происходило много веков. Следовательно, слову свойственна изменчивость.

Между словами происходит естественный отбор: какие-то употребляются чаще, иные реже. Какие-то оказываются более приспособленными к речи, другие менее – и вовсе умирают.

Любой текст – жизнеподобная система. Единственное, что мешает этой системе быть самой жизнью – химия. Текст, в отличие от жизни, не базируется на химических элементах. Все остальное у этой системы точно такое же.

Текст – высушенная схема жизни, ее план, маршрут, карта. Изнанка нашего мира, развивающаяся в бесхимическом космосе, на бесхимической планете.

Любая операция со словом – акт творения. Каждый раз следует быть крайне осторожным и отдавать себе отчет, не рождаешь ли ты уродцев и словесных чудовищ, которых прежде не видел свет.

Приказ есть приказ

Больше всего новобранцам хотелось сладкого, еще хотелось домой, к холодильнику и игровому компьютеру. Восемнадцать лет, совсем еще дети, которых забрали из дома, оторвали от мам.

Скинулись всемером по тысяче рублей, бросили жребий, идти выпало Куликову. Ближайший магазин располагался в Нахапетовке, в пяти километрах от учебной части. Куликов вернулся через час, с пакетом, набитым шоколадом, хот-догами и шаурмой.

По снайперски точному совпадению, ровно в тот момент в казарму вошел старлей.

– Че в пакете? – спросил он.

– Да вот, шоколад. В селе купил. Сладкого захотелось. Угощайтесь, товарищ старший лейтенант, – ответил Куликов.

– Запомни, Куликов, у нас в части угощаются только пиздюлями. Ты щас мне тут этим говном потравишься, а отвечать потом кто будет? А? Я буду отвечать. А ну, давай, на пол ставь.

Куликов покорно поставил пакет перед собой. Получилось, что пакет теперь стоял точно в центре казармы.

– А теперь вставай на него и танцуй, – приказал старлей.

Куликов застыл в нерешительности, словно перед шагом на минное поле.

– Контузило тебя, что ли? Встал, я сказал… Вот так… И теперь камаринскую мне.

В тишине казармы шестеро новобранцев слушали, как под вялыми сапогами Куликова, внутри пакета ценой в семь тысяч рублей, превращался в кашу шоколад, чвакала майонезом шаурма и перемешивалась с кетчупом, выстрелившим из хот-дога.

А что оставалось?

Ничего не поделаешь.

Приказ есть приказ.

Даже когда тебя нет

Нельзя сказать, что она совсем уж не умела врать. Если требовалось, с легкостью выдумывала причины опозданий, притворялась больной перед начальством, а один раз, на дружеском турнире, выиграла у коллег мужа пятьсот рублей в покер. Однако каждый раз, на протяжении всей своей жизни, когда она произносила «я тебя люблю», получалось так фальшиво, словно актер провинциального ТЮЗа, мучаясь зубной болью, поздравлял детей с Новым годом.

Со сжатой челюстью она говорила «я люблю тебя» Сергею, который бросил ради нее свою семью. Звучало так, будто под ее юбкой сидела мышь и ни в коем случае этого факта нельзя было выдать своим лицом.

Она говорила «я люблю тебя» Андрею, в благодарность за то, что он как никто сходил по ней с ума. Звучало так высокопарно, будто она актриса из русского сериала.

Она пела ариозо Ленского «Я люблю вас, Ольга». Выглядело кривлянием и издевкой.

Пыталась изучить любовь на других языках, но ее «I love you» напоминало мягкую китайскую игрушку с дешевым динамиком, лежащим в потайном кармане.

Завела кошку. Оставшись с ней один на один, тренировалась на кошке, но даже мяуканье получалось у нее естественнее признания в любви на человеческом языке.

Один мужчина, с которым она встречалась три года и ум которого безмерно уважала, а может, даже в самом деле считала, что именно любовь является тем самым чувством, что их связывает, сказал во время телесной близости: «Знаешь, тебе не обязательно говорить это, если не хочется». С тех пор она считала заветные три слова недосягаемой для себя высотой искренности и больше не пыталась эту высоту взять. Может, всего однажды еще попыталась, но уж тогда вышло еще нелепее обычного, и фраза была минимизирована в лексиконе и оставлена, как аптечка, на аварийный случай.

Она сказала «я люблю тебя» перед свадьбой своему будущему мужу, имя которого мы никогда не узнаем, потому что для других в ее устах он навсегда останется просто «муж». Вышло с хрипотцой, весьма похоже на кашель.

Она сказала «я люблю тебя» отцу в больнице, перед тем как он умер, и потом надеялась, что отец не услышал.

Она пыталась сказать «я люблю тебя» своему отражению в зеркале. Хорошо, что только зеркало видело этот сарказм и отвращение к себе.

Когда Мише, ее сыну, было десять, он в очередной раз задержался с прогулки. Она с легкой обидой отчитывала его за то, что он не сумел заранее предупредить об опоздании.

– Ну телефон сел, ну мам.

– Не «ну мам». А от Леши позвонить нельзя было? Или от кого-нибудь? Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, как сильно переживаю, когда ты задерживаешься, – протараторила она всю фразу целиком, без остановок, акцентируя «позвонить» и «переживаю».

Вдруг она поняла, что употребила запретное слово и что, возможно, все эти годы, в каком-то автоматическом режиме, произносила его много раз, просто не отдавала себе в этом отчет. Это «люблю» звучало просто и естественно, как звук воздуха.

– Откуда же я знаю, как ты переживаешь, – игриво ответил Миша. – Ведь в этот момент меня здесь нет.

Она помотала головой.

– А вот и нет. Ты всегда здесь. Даже когда тебя нет.

Девушка в костюме из неопрена

Сначала мне было интересно просто смотреть. Смотреть – и все, этого было вполне достаточно. Скажем так, меня это даже удовлетворяло, до определенного момента. Ну иногда я могла подойти и, там, прикоснуться рукой, погладить амортизационную вилку, но не более. В то время я еще не очень разбиралась в деталях. Это сейчас меня тошнит от китайского дерматинового седла, но тогда… Мне до всего этого было так далеко, я вообще всего этого не знала, я была девушкой невинной. Мне просто нравились колеса, металл, изгиб руля. Линии. Просто нравилось эстетически, так чисто и без всякого там. Искренне, понимаешь? Чистое наслаждение формой.

А потом я увидела этот маунтайн. Ну, ATB, такой дорожный гибрид. Он стал моим падением в бездну. Я не виновата, что не смогла перед ним устоять. Его оставили на ночь в подъезде и привязали двумя цепями, за раму и переднее колесо. Словно бы распяли передо мной. Он был такой беззащитный, такой покинутый, такой сладкий. На крыльях зияли трогательные царапки. Не люблю, когда владелец уносит переднее колесо. Обычно так поступают с худышками-шоссейниками. Если бы переднего колеса тогда не было, кто знает, может, и я смогла бы сдержаться.

С углепластиком у меня случалось, но всего пару раз. Карбоновые велы нечасто оставляют без присмотра. У них определенно есть свой характер, но он какой-то слишком легковесный, что ли. Не могу с ними дойти до финала, и все тут. Еще вот лично у меня проблемы со складными. Это все равно что резиновая женщина – никакой души. Я не видела никогда резиновую женщину близко, но как-то примерно себе представляю.

Люблю, когда есть четкая геометрия рамы, когда никаких лишних там распорок, только два треугольника из прямых труб, и все. И никаких этих чурок шириной в руку, как они любят делать их, такой причудливой формы. Такие рамы напоминают мне батарею. Задние амортизаторы меня тоже всегда смущали, они какие-то отталкивающие. А вот самое сногсшибательное – это Z-образный подседельный узел. Вот это да! При этом диаметр подседельной трубы вообще не имеет никакого значения, это все миф. Мне встречались уроды с небольшими аккуратными трубочками и красавцы с огроменными трубищами. Это все вообще не так уж важно. У любви ведь нет никаких норм и правил, правда?

Мужских рам, конечно, большинство, это да, но среди женских часто встречаются упругие и симпатичные. У них особая скошенная геометрия переднего треугольника, что, конечно, на любителя, но, если хотите, я как раз из таких любительниц. У женских велушек рули узенькие, рамочки коротенькие, выносы кверху подняты, грипсики мяконькие, на вилках пружинки. Он так слегка чуть подпрыгивает, как попрыгунец. Оц-оц-оц. Эдакая козочка, а не велосипед.

Мужские же, напротив, стоят прочно, недвижимо, могуче, гордо, величественно, снисходительно позволяют себя оседлать. Седла их пахнут резко и отталкивающе, не так вязко и маняще, как женские. Часто хозяин каких-нибудь катафот понавесит, потому что дурак, как будто это не велосипед, а новогодняя елка. Лучше бы на шею себе, придурок, повесил.

Охочусь на них обычно возле библиотек или прачечных либо у торговых центров. Иногда, конечно, можно наткнуться на красавца, припаркованного на всю ночь в каком-нибудь тихом укромном месте, но это скорее подарок судьбы и большая удача. Делать дело следует быстро и не оставлять следов. Я же не свинья какая-нибудь, я своих малышек уважаю. И хозяев их тоже уважаю, они же мне ничего плохого не сделали, даже наоборот. Для маскировки надеваю велосипедный защитный шлем и костюм из неопрена. Пользуюсь влажными салфетками. Большинство хозяев никогда и не узнает, что с их питомцами случилось небольшое взросление, пока они отсутствовали. Грамотный охотник седлает молниеносно, трется технично и не оставляет следов.

Однажды у меня было с трехколесным. Со взрослым, конечно, я же не извращенка. Одна бабулечка все время на нем ездила за покупками, в магазин «Семья». Я долго выслеживала, примерялась, прикидывала, что да как. Пару дней, наверное. Это долго, но я настырная. Правда, это было скорее уж из разряда экстремального опыта.

Вот с кем у меня никогда не получится, так это с самопалами. Для меня это совсем чужое. Все равно что с инопланетным монстром. Только заводские красавцы, только серийный выпуск! Вот истинная армия вожделения.

Еще не люблю всех этих новеньких вышколенных белых многоступенчатых спортачей. Вопрос вкуса, конечно, но как по мне, то пошловаты и бесхребетны. Мясо, одним словом. Все равно что качки-стриптизеры в женских клубах. А мне не нужна голая техника, я хочу чувствовать душу велосипеда, его судьбу, его характер.

Ммм… Люблю красные «Джайнты» и серебристые «Корратеки», пусть даже и карбоновые, черт с ним, с карбоном. Люблю их всецело, ничего не могу с собой поделать. Люблю, люблю, люблю.

Любовь – обманная страна. Как в песне пелось. Обманная и прекрасная. Подумай об этом, когда увидишь сидящую на своем велосипеде незнакомую девушку в костюме из неопрена. Быть может, там происходит что-то чистое и волшебное, а совсем не то, что тебе показалось.