Текст книги "Добро пожаловать в лес"

Младший

Ворон перепрыгивал с ветки на ветку, не сводя золотистых глаз с сутулого человеческого силуэта. Иногда ворон взволнованно оборачивался, будто до него доносились тревожные звуки, но, после непродолжительного бездвижного вслушивания, возвращался к прежнему занятию. В очередной раз убедившись, что никакой опасности нет, ворон расправил широкие крылья и пролетел перед носом человека. В воздухе растянулся след из мерно плывущих угольных перьев. Человек не остановился и даже не повернул голову, лишь продолжил угрюмо плестись. Ворон снова пролетел перед ним, на этот раз ближе. Человек застыл, на мгновение, и вновь двинулся вперед. Ворон пролетел третий раз, вцепился острыми когтями в волосы и, с отвратительным треском, вырвал клок. Человек закричал и схватился обеими руками за затылок.

– Тебе что, жить надоело? – крикнул он.

– Не, – безразлично бросил ворон. – Если бы надоело, я бы на тебя не нападал. Есть способы гораздо надежнее.

– Поговори мне тут!

Человек погрозил ворону кулаком в латной перчатке и снова поплелся вперед. Ворон перелетел на ветку подальше.

– Куда путь держишь? – спросил он, но, не услышав ответа, продолжил. – Я смотрю уже третий день вокруг одного дерева ходишь. Заблудился или просто прогуливаешься?

– Прогуливаюсь, – буркнул человек.

– Ага, говорят, прогулка развеяться помогает. Cлыхал, тебе есть над чем подумать: там сдался, тут проиграл, никакого просвета.

Человек близоруко прищурился, пытаясь рассмотреть собеседника. Порезы на затылке саднили и пульсировали в такт словам птицы.

– Ты меня с кем-то путаешь.

– Ах да? Тогда извини. Сам понимаешь, в лесу полно воинов, у которых кони волшебниц отбивают. Легко перепутать.

Сердце Воина резко подскочило, словно ужаленное, и человек представил как птица падает замертво.

– Ты что, следил за мной? – прохрипел он.

– Я был бы рад не следить, но ты ходишь вокруг моего дерева третий день. Мне твоя унылая физиономия уже сниться начала.

– И что, прямо вокруг одного дерева? – после непродолжительного молчания спросил Воин.

– Ну не прямо, а вокруг. Куда идешь-то так стремительно?

– Тебе попробуй скажи, опять каркать начнешь.

– Ааа, все так же Солнце ищешь? Не думаешь, что я его украл?

– Больно мал такую махину спереть.

– А раньше думал.

– Глуп был.

– Разве что-то изменилось?

Лицо Воина дернулось злобной гримассой, ладонь схватила рукоять меча, а взгляд обжег ворона угрожающим гневом. Ворон сдержал смешок и нахохлился.

– Что ж ты злишься-то так? – заговорил он. – Это не я терял твое время сначала обрастая мхом на поляне, а потом, веселясь с девицей в башне.

– Спускайся сюда, поговорим нормально.

– Эээ, нет. В жизни по одному твоему слову ничего не происходит, знаешь ли.

– А, понятно. Предпочитаешь трусливо прятаться.

– Кто бы говорил! – усмехнулся ворон. – Твои лавры в этом ремесле мне не отнять.

Воин покраснел и запыхтел, шумно раздувая ноздри. Он видел лишь огромные золотые глаза, ослепительно неподвижные среди ветвей, раздражающе недосягаемые для оружия.

– А начиналось-то все как! – продолжил ворон. – Могучий Воин охотится на колдуна, идет восстанавливать справедливость! Но колдун украл Солнце и Воина не стало. Осталась только трусливая злость в доспехах.

– Ты… – Воин вдруг запнулся. – Так колдун существует?

Глаза ворона блеснули призрачной радостью, которая тут же сменилась наигранной трусостью.

– Нет… Я так это.. К словцу…

– К словцу значит? – Воин засиял и вытащил меч. – Шпионишь по его приказу?

– Спокойно! Это же я тебя разбудил и указал на башню, помнишь?

– Конечно помню! Ты хотел чтобы девчонка превратила меня в куклу для своих глупых игр!

На лице Воина проступила тонкая нить улыбки. Он оглянулся в поисках подручных средств, с помощью которых можно было достать дерзкую птицу.

– Я думал она поможет тебе. Она была такой жизнерадостной.

– Ха, да она просто ребенок! – засмеялся Воин. – Женщина делает Воина слабым. Хорошая битва делает Воина сильней! Хочешь зажечь меня – веди сюда своего хозяина, или сразись со мной сам!

– Какая битва? Посмотри, на кого ты похож. Спину сутулишь, доспехи гремят, лицо осунулось. Ты скоро и меч поднять не сможешь. Кто ты, если битвы нет?

– Никто! – гордо крикнул Воин. – Это женщина сделала меня таким!

– Это ты сделал себя таким, – ворон хрипло рассмеялся. – Вспомни, какой теплый уголок создала Волшебница. Да к ней даже мои братья боятся залетать – так там хорошо. Уж она своим волшебством нашла бы тебе Солнце. Но я понимаю, тут сложно додуматься, это тебе не мечом махать.

Речь ворона рыболовным крючком подцепила что-то в сознании Воина. Рыцарь вспомнил, как Волшебница взмахом палочки заставляла весь дом плясать, как перешивала картины на гобеленах, как зажигала свечи во всей башне разом. Магия казалась Воину решением бытовых проблем, что раздражающе плясали на окраине взора. Почему он не подумал применить волшебство для своих, что высоким забором закрывали горизонт?

Ответ маячил где-то на задворках разума, и Воин боялся его впустить. Он почувствовал себя маленьким мальчиком, который напакостил и предстал перед страшным судом родителей. Воин уставился в землю, под укоризненным взглядом птицы.

– Да ладно тебе, – довольно произнес ворон. – Все совершают ошибки. Мне стоило это предвидеть.

– Ошибки? Я не…

– Ворон неожиданно каркнул и насторожился.

– Тихо! Ветер дует с севера.

– Что это значит?

Ураганный порыв ударил Воина так, что тот еле удержался на ногах. Он повернулся, вслед за птицей, и увидел белую искру, едва блеснувшую вдали.

– Это что, Солнце?

– Где?

– Там! – Воин указал пальцем туда, где только что была искра. – Я видел!

– Как знать, как знать, – ответил ворон. – Сходи проверь.

Воин сощурился, вглядываясь в темноту. Он поднял взгляд и увидел что-то новое в глазах птицы: то ли нетерпение, то ли раздражение. «Сходи проверь», – эхом отозвалось в мыслях. Это звучало так просто и беспечно, будто нужно было проверить не кипит ли вода в котле. Воин вдруг осознал, что птица, двумя неаккуратно брошенными словами, подарила цель, которую он так долго силился найти.

– Сходить и проверить, – пробормотал он.

Воин вновь вгляделся во тьму, но теперь уже силясь вспомнить каким был свет и откуда. Он протянул руку, словно пытаясь коснуться воспоминания, сощурился, будто свет бил в лицо.

– Слишком далеко… – произнес он. – Но я знаю кто мне нужен!

Воин сорвался с места и утонул в черноте леса.

Ворон взволнованно оглянулся и прислушался. Услышав, наконец, то, чего ожидал, он крепко сжал когтями ветвь и закрыл глаза.

Внезапно, раздался оглушительный шорох, и целый ворох перьев закружился беспокойным ураганом. Гостей было двое: большой и мускулистый ворон, и маленький общипанный напарник.

– Ты попался, Белый Шарф! – с противной ухмылкой произнес один.

– Да-да, он видел! Он все видел!

– Что вы скалитесь, – спокойно ответил Белый Шарф. Он сорвал клювом черную повязку с шеи, и белое оперение, опоясывающее горло, осветило ближайшие ветки. – Радуетесь, что хоть где-то пригодились?

– А ты язык-то попридержи, – просипел первый. Голос у него был низкий и грубый. – А то так и норовит из клюва выпасть.

– Да! Да! – повизгивал второй. – С человеком беседовал! Он видел! Он все видел! Тебе конец!

– Вас-то балбесов он зачем послал?

– Тебя проводить, конечно!

– Будто бы без вас не долечу.

Ворон расправил крылья и взлетел высоко над кронами деревьев. Бесконечные переплетения ветвей заплясали под ним, свежий воздух пенистой волной наполнил легкие, и ворон вновь закрыл глаза, но на этот раз от наслаждения. В густоте ночи за его шеей тянулся сияющий шлейф, за который ворона и прозвали Белым Шарфом. Его нелепые конвоиры кувыркались черными кляксами, грубо перекаркивались и злорадно смеялись.

Резкий соленый запах моря схватил Белого Шарфа за клюв. Вороны подлетали к старому маяку, одиноко темнеющему на холме, среди руин. Белый Шарф замедлил полет, пытаясь оттянуть неприятный момент, и навалился на крыло перед изъеденной солью стеной. Он воспарил над яростными волнами, что пожирали утес под маяком, коснулся бурлящей пены, что вылетала из моря в порыве гнева, точно слюна безумца. Позади послышались жуткие крики и ругательства. Белый Шарф тяжело вздохнул и мягко приземлился на окно маяка. За окном располагалась мрачная и пыльная комната, тесно набитая воронами. «Пижон!» – раздавалось из разных углов, «Не может, как все залететь!», «Ну, сейчас ему достанется!».

– Здравствуй, Белый Шарф. Ты потерял повязку?

В темноте горели огромные красные глаза. Левый едва уловимо отсвечивал то бледно-голубым, то желтым. Вороний Король чинно вышел на середину комнаты. Он был огромен: в два, а то и в три раза больше обычного ворона. Когти его гремели и сверкали холодным стальным блеском, клюв, точно меч, целился в сердце собеседнику. Перья пожирали чернотой тени и сливались в сплошное одеяние. Галдеж утих, и птицы замерли, в ожидании.

– Доброго вам здоровья, Ваше Величество, – Белый Шарф склонил голову. – Я снял повязку нарочно.

По обе стороны от Белого Шарфа в комнату ввалились его конвоиры. Оказавшись на полу, они пригнули головы и тихо зашагали в самый темный угол. В наступившей гробовой тишине послышался скрежет сжимающихся когтей Вороньего Короля.

– Нарочно? – процедил Вороний Король. – Может, ты забыл зачем она?

– Нет, Ваше Величество.

Вороний Король задрожал. Он крепко сжал клюв, так, что воздух рассек режущий треск. Глаза огромного ворона горели обидой, непониманием и злостью.

– Что написано на стене? – выпалил он.

Вороны дружно повернулись к тускло светящейся надписи, выведенной багровыми подтеками.

– Все, что нарушает текущий порядок должно быть остановлено, – хором прочитали все, кроме Белого Шарфа.

– Что гласит наш закон? Что написано на стене, Белый Шарф? – не отставал Вороний Король.

– При чем тут моя повязка?

– При чем повязка? Это ты мне должен сказать при чем повязка! Ты видишь тут еще воронов с белыми перьями?

Белый Шарф не ответил. Он смотрел на собравшихся, пытаясь найти хоть один солидарный взгляд. Как и в детстве, он заметил только ненависть и презрение. Ни один из старших воронов так и не принял Белого Шарфа.

– Все, что нарушает текущий порядок должно быть остановлено! – закричал Вороний Король.

– Я нарушаю порядок с рождения, одним своим существованием. Мир от этого еще не рухнул.

Тишина вновь опустилась на комнату. Вороны, с открытыми клювами переводили взгляд с короля на Белого Шарфа.

– Выгляни в окно, – тихо произнес Вороний Король.

Белый Шарф непонимающе скллонил голову на бок.

– Выгляни в окно, я сказал! – закричал король. – Что ты видишь?

– Море… и руины.

– Море и руины, – эхом отозвался Вороний Король. – Помнишь ли ты историю руин? Наверно, пропускал мимо ушей, когда братья и дядья рассказывали ее. Слушай внимательно, Белый шарф. Может, хоть это тебя образумит.

Вороний Король глубоко вдохнул и приступил к рассказу.

– Давным-давно, кто-то построил маяк и начертал на его стене кусочком угля закон. Закон был ложен, и маяк разрушила неведомая сила. Тогда был построен другой маяк, и на стене его закон был прописан мелом. Закон был ложен и маяк разрушился. Тогда кто-то построил третий маяк, потом четвертый, а потом сбился со счета, но все законы были ложными и все маяки разрушались. Знаешь, что за законы там были написаны? Нам никогда не узнать – потому что ложные законы ведут к разрушению. Мы родились в этом маяке и соблюдали закон сколько себя помним. Наш маяк пропитан кровью. Наш закон истиный. Наши стены крепки и не дрогнут под ударами волн. Все, что нарушает текущий порядок должно быть остановлено. Только так мы сможем выжить.

– Простите, Ваше Величество, но я не вижу связи, между надписью на стене и нашей жизнью. Разрушится маяк – у нас есть целый лес. Сгорит лес, найдем другой.

Вороний Король вновь задрожал. Левый глаз его засиял холодным серебром, крылья взметнулись, и чернота расползлась от перьев голодной кляксой.

– Невежа! – закричал он. – Следовало откусить тебе голову пока ты был птенцом!

Вороны зашумели и засуетились. Белый Шарф невольно напрягся.

– Зачем ты говорил с человеком?

– Я говорил не только с ним. Я говорил и с девушкой, и с конем. Это я разбудил Воина, чтобы он спас Волшебницу от чудовища, которое выросло из вашего семени.

– Ты глупец! – в бешенстве заорал Вороний Король. – Зачем?! Ты хочешь, чтобы нашему маяку пришел конец?!

– Да, Ваше Величество. Время этого закона прошло. Волшебники, воины и их кони изменили мир. Миру больше не нужен порядок.

– Встань предо мной, предатель! Готовься понести наказание!

– Я не люблю наказания, Ваше Величество, – произнес Белый Шарф. – Я, пожалуй, просто уйду.

С этими словами он попытался взлететь, но кто-то вцепился ему в крылья. Белого Шарфа затащили в бурлящий клубок потасовки. Перья и ругательства заполнили комнату, и вороны уже не разбирали кому выклевывали глаза. «Бей его! Вырви ему крылья!» – раздавалось отовсюду. Белый Шарф не сводил взгляда с ослепительного оконного проема, едва проглядывающего из-за тучи обезумевших птиц. Яркой молнией он вырвался, ощипанный и исцарапанный. Восставший ворон выпал из окна и камнем полетел вниз. Черная лавина вылилась вслед, ныряя в бушующие волны, разбиваясь о скалы.

– Найти его! – в бешенстве кричал Вороний Король. – Найти его и привести живым!

Вороны разлетались и, с громкими криками, наводняли лес, в поисках дерзкого отступника.

Вороний Король еще долго проклинал Белого Шарфа, поднимая крыльями вихри пыли, пока не обнаружил, что почти все вороны улетели. Он закрыл глаза и от бессилия опустил голову.

– Мы все виноваты, – тихо произнес он. – В первую очередь, конечно, я. Но и вы тоже!

Огромный ворон грозно посмотрел на оставшихся подчиненных. Птицы безмолвно уставились в пол.

– Вы не остановили меня. Само появление Белого Шарфа уже было нарушением текущего порядка! Подумайте! Мы жили вместе, с самого начала. Жизнь текла своим чередом. А потом появились люди и этот недоворон под нашей дверью! Зачем мы приняли его? Зачем растили? Почему вы не остановили меня?

Только шум волн за окном отвечал Вороньему Королю. Ворон повернулся к стене и вновь прочитал слова закона:

– Все, что нарушает текущий порядок должно быть остановлено. Этот закон единственно верный! Маяк не может разрушиться, если все будет неизменно.

Он надолго замолчал, вглядываясь в древнюю надпись. Нетерпеливые вороны обменивались изумленными взглядами – король впервые казался таким озабоченным и встревоженным. Каждому натерпелось обсудить произошедшие, и, вскоре, громкие перешептывания наполнили комнату.

– Кто усомнился в законе сейчас, – ровными ударами прогремел голос Вороньего Короля. – Тот глупец. Нет более явного подтверждения нашему закону, чем Белый Шарф. Он появился птенцом под дверью маяка, и вместе с ним появились люди. Мы нарушили закон приняв его, и люди стали менять мир. Пока Белый Шарф носил повязку, скрывая позорное отличие, все было хорошо. Но потом в его голову закрались кощунственные мысли. Теперь я понимаю почему появились Воин, Волшебница и Конь. Все, что нарушает текущий порядок должно быть остановлено. Летите, братья. Летите к Волшебнице, Воину и Коню. Остановите их, любой ценой. Не дайте им изменить лес. Награда будет достойной.

Союз

Воин совершенно не знал в какой стороне башня Волшебницы, поэтому шел, пристально вглядываясь в землю, в поисках собственных следов. Иногда Воину приходилось ползти на четвереньках, чтобы различить хоть что-нибудь, но даже так найти дорогу не удавалось. Следы усердно водили Воина по кругу, петляя и заворачиваясь в лохматые клубки. В таких случаях он возвращался назад, в поисках старой тропы, и начинал все заново. Заблудившись в очередной раз, Воин решил ставить засечки мечом на каждом пятом дереве.

В своем путанном скитании он задумался о Волшебнцие. В воспоминаниях всплывали ссоры, слезы и озлобленность. Сцены разыгрывались перед глазами словно в театре марионеточника с яркими нелепыми куклами. Вот Волшебница просит его снять сапоги в комнате, а он отказывается, вот она просит убраться, а он смеется, вот она предлагает потанцевать, а он отталкивает… Конец во всех историях почему-то был туманный, будто кто-то не успел растворить части воспоминаний. Воин вдруг поймал себя на мысли, что додумывает окончания сцен в свою пользу: там он извинился и снял сапоги, там со смехом взял метлу, а в ином случае поймал Волшебницу на лету и пустился в пляс. С отвращением отбросив лживые воспоминания, он напрягся, чтобы вспомнить настоящие окончания историй. Голову зудящими мухами заполонили вопросы: «Ну я же извинился тогда? Или нет? Нет, точно должен был извиниться. Надеюсь, извинился». Вопросы пудовыми булыжниками давили на плечи, и Воин, сутулясь от тяжелого груза, ковылял все медленней и медленней.

Старые следы становились неразборчивей и, в какой-то момент, пропали совсем. «Что ж, по-крайней мере мне известно куда идти не надо», – подумал Воин, посмотрев на ближайшую засечку на дереве.

Отягощенный неприятным прошлым, Воин остановился и оперся о кривой засохший ствол. В целом, посещать Волшебницу было необязательно, но где еще можно найти коня? Конечно, он мог побродить вокруг и поискать следы животного, но следопыт из Воина был некудышный, а времени не оставалось совсем. Воин с шумом втянул застоявшийся воздух и заковылял дальше, стараясь избавиться от назойливых мыслей о Волшебнице. В груди теплилась надежда встретить Коня по пути к башне и избежать неловких разговоров с девушкой.

Воин задумался о том, что скажет Коню, ведь сцена их знакомства также прошла не по лучшему сценарию. «Кажется, я ему еще нагрубил перед уходом,» – вспоминал Воин. «Или нет? Нет этого точно не было, я просто молча ушел в лес».

Он вообразил их встречу. Вот Воин, насвистывая песню, выходит на поляну, где Конь спокойно обгладывает мох. «Какая встреча!» – произносит Воин. Или, лучше, безразлично: «А, это ты?» Нет, так будет сложно подвести к предложению поехать вместе. Наверно, лучше всего сделать вид, что никаких разногласий не было, и просто сказать: «Слушай, мне тут добраться нужно кое-куда, не подкинешь?». Тогда Конь медленно развернет вытянутую морду, бросит безразличный янтарный взгляд и ответит: «Не вопрос, братец. Забирайся». Да, если бы не драматичная сцена их знакомства, так бы все и прошло. Но Воин отчетливо помнил яростно раздувающиеся ноздри, гневный взгляд и растрепанную, будто ночное небо, гриву. «Знаешь, может быть, между нами и были разногласия, но мы живем в такое время, когда нужно забыть об обидах и действовать сообща. Ты силен и благороден, а я вспылил тогда, с кем не бывает. Мы просто два забияки оказавшихся рядом. Когда хорошая драка препятствовала могучему союзу? В конце-концов, на кону Солнце и судьба мира. Мы оба не хотим, чтобы стая странных воронов правила тут балом, правда? Подставляй мне свою спину, дружище, мы идем совершать подвиг!». Воин, будь он сам Конем, обязательно бы вдохновился такой пламенной речью и помчался бы хоть на край света. Но этот Конь, скорее всего, не дослушает даже первое предложение. «Это занятие не для воина, а для торгоша – речи толкать» – подумал Воин.

Вздохнув, он продолжил перебирать в голове сценарии предстоящей встречи. Он представлял как придет к Волшебнице и уговорит ее убедить Коня; как случайно натолкнется на Коня и тот кинется в драку, а после боя они как лучшие друзья помчатся к цели. Воин думал как лучше обратиться к Коню: на ты или на вы, как лучше приветствовать. Стоит ли показывать Коню силу, или, наоборот, льстить ему. Смотреть в глаза или на нос, подходить слева или справа? Воин так глубоко задумался, что с размаху влетел во что-то высокое и твердое.

В глазах вспыхнули искры, за ними пришла мысль о проклятом дереве, которое внезапно выросло прямо на пути. Потерев лоб перчаткой, Воин поднял взгляд и обнаружил перед собой носатую морду Коня. Ошеломленный столь быстрой материализацией мыслей, Воин какое-то время смотрел на Коня, не издавая ни звука, а затем выпалил:

– Ты мне нужен!

– Для поездки? – Конь словно засветился, не веря своим ушам.

– Далеко!

– Забирайся!

Воин вскочил на Коня и отточенным движением натянул поводья.

– Вперед! – крикнул он.

– С радостью! – заржал Конь и пустился в галоп.

Несмотря на то, что Воин был гораздо тяжелее Волшебницы, да еще и в доспехах, Конь совершенно не ощущал его вес. Воин держался мастерски, словно слился с седлом. Конь, почувствовав опытного всадника, полностью отдался бегу, оставив право лидерства человеку. Черная сосущая пустота внутри заполнилась жаром, приятно переливающимся по мышцам. Коня больше не существовало, существовало лишь движение.

«Хэй!» – радостно крикнул Воин. Он и не подозревал, что все выйдет так просто. Всего одно мгновение, пара фраз, и он мчится к цели. Выяснения отношений с Волшебницей заняли бы куда больше времени! Девушке, в ее привязанности к башне, никогда не понять, что такое жажда свободы.

Засечки на деревьях пролетали так молниеносно, что Воин едва успевал их замечать. Сначала он пытался сдерживать скорость обезумевшего от радости Коня, но затем дал ему волю. Наслаждаясь резкими ударами ветра и лихой скоростью, Воин не заметил как засечки кончились.

Он с удивлением осознал, что доспехи перестали давить там где ненужно и болтаться, там, где должны давить. Стремящийся ритмично бил по ноге, и любая цель теперь казалась достижимой. Вернуть Солнце? Проще простого! Конь домчит хоть на край света, а если нужно драться, значит мир еще не совсем сошел с ума, и даже Воину в нем найдется место.

Ветер бил по ушам, натирал шершавыми ладонями, заглушал все звуки, кроме лязга доспехов и стука копыт. Воин не помнил, когда в эту странную симфонию подмешался какой-то скребущийся хрип. Возможно это были короткие хлесткие удары мелких веточек, а может это Стремящийся задевал деревья. Может быть, это был звук чересчур сильно дернутых поводьев (Воин на всякий случай ослабил хватку) или ругань воронов, что уже довольно долго летели рядом. «Воронов?» – пронеслось в голове Воина.

– Стой! – крикнул он, резко дернув поводья.

Конь оглушительно заржал и ошалело замотал головой, будто разбуженный ведром ледяной воды.

– Что? Что случилось? Что? – затараторил он.

Вороны, не ожидав резкой остановки, черными стрелами пролетели мимо. Они замедлили ход, чуть не столкнувшись с ближайшими деревьями, развернулись и уселись на ветвях. Человек дал приказ Коню двигаться шагом.

– Чего вам нужно? – крикнул он.

Птицы молча переглянулись и сделали вид, что ничего не слышали.

– Не валяйте дурака! Я прекрасно знаю, что вы разговариваете.

Вороны вновь переглянулись и уставились на Воина.

– Кар! – неуверенно произнес один из них.

– Дурак, – шепотом выругался второй.

– А, заговорили, значит.

Второй ворон был больше и крепче напарника. Черные глаза его смотрели неприветливо, когти нервно стучали по ветке, а перья взъерошились.

– Ты дурак, говорю, – прохрипел он, не отрывая взгляда от человека. – Ты дурак.

Первый ворон разинул клюв от удивления. Он выглядел изрядно ощипанным, и из-под дырявой перьевой мантии, словно черепаха из панциря, выглядывала мутная, бледно-розовая кожа. Глаза ворона косили в разные стороны, что придавало ему довольно сумасшедший вид. Нелепая птица смотрела на товарища одним глазом, а другой глаз смотрел куда-то между товарищем и Воином.

– Ты что, не помнишь… – начал было шептать потрепанный.

– Ты дурак и трус. Мы о тебе наслышаны, – перебил большой, обращаясь к Воину.

Воин нахмурился. В иной ситуаций он бы бросился сворачивать наглецам головы, но, вооруженный опытом общения с такими птицами, держал себя в руках.

– Тихо-тихо, – мягко произнес Воин. – Ты, кажется, не в себе, дружище. Может ты меня с кем-то спутал?

– Нет, точно не спутал, – продолжал ворон. – Мне рассказывали как ты в штаны наложил на поляне, потому что боялся встать.

Воин, поймав изумленный взгляд Коня, крепко сжал поводья. Он попытался подобрать какие-нибудь слова, но в таких ситуациях привык молотить кулаками, а не языком.

– Да что ты…

Кровь закипала от разгорающегося гнева, а зубы со скрипом вдавились в десны.

– Может отправимся дальше, друг? – осторожно вмешался Конь. – Не обращай внимания на этих птиц, я слышал у них мозги размером с грецкий орех.

– А потом, ходят слухи, за юбкой прятался, – ворон продолжал, не сводя глаз с Воина. – Кричал: «Мамочка! Защити меня! Я маленький и глупый, а лес большой и страшный!» – ворон пытался изобразить писклявый детский голос, но его жуткий хрип постоянно срывался в бас, отчего фраза звучала еще обиднее.

Уродливый не смог сдержать смешка. Он осмелел: раз уж напарник не побоялся нарушать правила, можно было вступить в игру.

– А потом! – заверещал он. – А потом на куклу набросился!

Косоглазый разразился хриплым смехом, больше похожим на приступ чахотки, и большой ворон удивленно уставился на него. Вовремя спохватившись, большой решил продолжить начатую напарником издевку.

– С равными-то боишься сражаться.

Несмотря на то, что сердце уже колотилось в висках, лицо налилось гневным огнем, а зубы скрипели, Воин держал себя в руках. Если кинуться резко, вороны успеют улететь. Нужно выждать и подойти ближе, тогда Воин схватит кого-нибудь, и они ответят за свои слова. Воина хлестало нетерпение, мышцы сократились, а из-за сжатых зубов вырвалось сухое «Рысью!». Конь затрусил, тревожно поглядывая на всадника.

Большой ворон, тем временем, не сводил глаз с оппонента. Когда конь перешел на рысь, он не на шутку встревожился, и перелетел на ветку повыше.

– Куда это ты, дружок? – Воин постарался произнести это спокойно, но злоба, будто разъяренный бык, пробивалась сквозь мягкие интонации.

– Ты же голову нам свернуть хочешь, если я не ошибаюсь, – ответил ворон. – Это неудивительно, мы же слабее.

– Да, – вмешался ощипанный. – Будь мы сильнее, ты бы в башенку убежал, поджав хвост!

Воин, сдавшись напору гнева, с яростным криком пнул Коня (отчего тот недовольно фыркнул) и попытался схватить уродливого ворона на скаку. Дотянуться до него Воину не удалось, и вороны дружно зашлись смехом. Воин развернул Коня.

– Мы собьемся с курса, друг, – предпринял очередную попытку Конь, но ответом ему послужил очередной пинок.

Конь помчался, боясь противоречить грозному всаднику. Воин изо всех сил ударил по дереву, и Стремящийся вошел в ствол, наглухо застряв внутри. Ворон, воспользовавшись замешательством противника, обрушился на него, кусая и царапая. Человек закричал от злости и принялся ловить птицу. Косоглазый, чуть помедлив, присоединился к напарнику.

Черные перья летали там и тут, стальные клювы сверкали с разных сторон, не давая понять где находится враг. Воин издал низкий вопль и схватил уродливого ворона за хвост. Тот оглушительно заорал и неистово заколотил воздух крыльями.

– Ну сейчас ты у меня узнаешь, дружок… – сковзь зубы бормотал Воин.

Большой ворон вцепился ему в лицо, в попытке спасти напарника. Птицы кричали громко и противно, будто гвоздем кто-то водил по металлу.

Воин уже готовился перехватить уродливую птицу покрепче, но ворон вырвался, оставив в блестящей перчатке несколько перьев. Продолжая неистово каркать, он бросился прочь. Большой ворон полетел за напарником.

– Вперед! – крикнул Воин Коню, всем телом показывая, что нужно переходить на галоп.

Конь беспрекословно сорвался с места и помчался за птицами.

– Нам нельзя туда лететь, – шепнул большой ворон. – Там маяк.

– А куда тогда? – ответил ощипанный.

– Я налево, ты направо. Если побежит за мной, жди немного, и лети за нами.

Воин увидел, как вороны, опустившись на разные крылья, красиво разлетелись в противоположные стороны. Ощипанного догнать легче, но другой заслуживал наказания гораздо больше. К тому же, от поимки ощипанного не было никакой пользы. Подхалим и лестослов, выбирает напарника посильнее и начинает мерзко хихикать над его шутками, прислуживать и валяться в ногах, будто псина. А на деле, стоит главному получить трепку, тут же встает на сторону победителя и начинает лить мед в уши уже ему. Нет, бить ощипанного совершенно бесполезно, нужно догнать и наказать заводилу. К тому же, заводила подливал масла в огонь, ядовито смеясь и осыпая Воина оскорблениями.

– Да ты годишься на корм птенцам! – Кричал ворон. – Отличаешься от червяка только размером!

Конь несся за птицей так быстро, что разум не поспевал за телом. Разогнаться сильнее было невозможно, иначе он не смог бы маневрировать между деревьями и останавливаться на поворотах (которые ворон делал довольно часто). Через несколько минут погони, Воин услышал хриплое карканье позади:

– Чер-рвяк! Чер-рвяк! – это ощипанный снова присоединился к напарнику.

– Я поймаю вас! – ревел Воин. – Поймаю!

Вороны кружили, дразняще подлетая то с одной стороны, то с другой, и Воин швырял Коня то влево, то вправо. Шея Коня ныла, а голова кружилась так, что держаться на ногах было все сложнее. Конь недовольно фырчал, но Воин не обращал на это внимания.

Вороны полетели вперед единой черной полосой. Воин закричал, торжествуя: на прямых участках Конь двигался быстрее. Воин понимал, что противники могут разлететься, выиграв время, пока конь остановится и развернется, но сейчас было не до сомнений. Конь мчался на пределе, склонял голову, напрягал все мышцы. Птицы оказались настолько близко, что Воин уже вытянул руку чтобы схватить наглого, дерзкого, трусливого обидчика, как вдруг, что-то хлестнуло его по лицу. Затем еще и еще, пока, наконец, он не слетел с коня, зависнув в воздухе. Мир завертелся и закружился, будто Воин превратился в катящийся шар. Затем мир начал раскручиваться обратно, затем снова закружился. Дробный стук копыт удалялся и становился тише. Воин перестал крутиться, но мир продолжил. Только через несколько минут, деревья встали на места, а земля перестала меняться с небом. Воин неподвижно повис между деревьями, скованный по рукам и ногам, борющийся с неодолимым приступом тошноты, в липких сетях ядовитых пауков.

– Конь! – позвал он.

Никто не отозвался. Даже быстрого перебора копыт больше не было слышно. Воин попытался пошевелить рукой, но она не просто намертво прилипла к прозрачным нитям, но и запуталась, в бесконечных их переплетениях. Воин застыл в совершенно невообразимой позе: левая нога перекинута через правое плечо, правая рука продета между левой ногой и телом. Никакой возможности выпутаться, даже если бы в руках был Стремящийся. Воин попытался найти меч взглядом, но голова тоже крепко прилипла к паутине.

Мышцы начали болеть и затекать, голова гудела, а кровь, от жаркой и напряженной погони, билась где-то в области глаз. В ушах стоял звон, сначала ровный и непрерывный, затем будто кто-то ложкой по стеклянной банке колотил. Воин попытался вывернуться, но ничего не получилось. Тогда он решил раскачаться, в надежде, что паутина не выдержит его вес и порвется. Получилось лишь запутаться еще больше.