Текст книги "Спецслужбы мира за 500 лет"

Глава 6
Мятежи и революции набирают силу

Совершенно надейтесь на Бога и на меня, а я, видя такое ваше угодное мне поведение, вас не выдам.

Екатерина II

Первейшей задачей Екатерины Алексеевны после восшествия на престол было убедить подданных в том, что целью переворота являлось избавление страны от «ничтожества» и «солдафона». В Петербурге свержение Петра восприняли достаточно благосклонно, но в Москве и провинции дело обстояло иначе. Секретарь французского посланника К. Рюльер свидетельствовал, что при оглашении манифеста в Москве в солдатских рядах роптали, что гвардия «вертит» престолом по своей воле.

Формирование негативного мнения о «почившем» Петре III достигалось различными способами, в основном устной пропагандой и письменными «свидетельствами» очевидцев. Одновременно был усилен контроль над распространением позитивной информации о свергнутом императоре. Любое лицо, уличенное в симпатиях к Петру, мгновенно подвергалось опале. Голштинскую гвардию расформировали: около 1800 человек отправили на родину, около 1300 уволили либо снова приняли на русскую службу. Отбором кандидатов занимался, в числе других, и генерал-поручик В. И. Суворов.

Вскоре после смерти Петра императрица посетила Шлиссельбург, где находился в заключении Иван VI Антонович, низложенный Елизаветой Петровной в декабре 1741 г. Ознакомившись с условиями содержания царственного узника, Екатерина дала секретное указание караульным офицерам «умертвить» его в случае попытки освобождения.

В первые три месяца правления государыня практически не вмешивалась в деятельность службы политического сыска, и Тайная экспедиция при Сенате продолжала работать в соответствии с указами прежнего императора.

Как и в начале правления Елизаветы, гвардейцы, совершившие переворот, могли стать серьезной угрозой безопасности самой императрицы, и Екатерина прекрасно понимала это. Осенью 1762 г. в письме к Станиславу Понятовскому она писала о вынужденной необходимости вести себя осторожно.

Основным назначением гвардейских полков стали охрана престола и (отчасти) подготовка офицеров для армии, при этом последнее оставляло желать лучшего. Керсновский справедливо указывал:

«Недоросли из дворян <…> писались в гвардию в раннем детстве, зачастую от рождения. <…> Производство их в унтер-офицерское звание и первый офицерский чин шло заочно, „за выслугу лет“ – и очень многие „уходили в отставку“, так и не увидев своего полка! Те же, кто являлся в полки, несли легкую и приятную службу. <…> Когда им приходила очередь заступать караулы, слуги несли их ружья и амуницию. Службу за них отправляли гвардейские солдаты, взятые по набору (сдаточные) и служившие без всяких поблажек».[196]196
  Керсновский А. А. Указ. соч. – С. 103.


[Закрыть]

Подобная ситуация в истории России часто повторялась: осыпанные милостями «придворные» подразделения постепенно разлагались. Не участвуя в сражениях, они теряли боевые традиции; офицерский состав не занимался боевой подготовкой и воспитанием солдат; утрачивалось чувство товарищества. Именно здесь кроются корни «дедовщины» и ничем не оправданные потери в боях. Между тем с государственной точки зрения боеспособность любого подразделения определяется заботой о солдате и постоянным надзором за состоянием военных коллективов.

Не имея реальной возможности контролировать гвардию в начале своего царствования, Екатерина II прибегла к помощи уже имеющихся специальных институтов, одновременно создавая собственные. Второго октября генерал-прокурор Сената А. И. Глебов получил монаршее указание рассматривать совместно с тайным советником Н. И. Паниным дела о государственных преступлениях. Поручив контроль над Тайной экспедицией доверенным лицам, императрица могла контролировать их деятельность. Экспедиция, как и предшествующие ей структуры, объединила политический сыск и отчасти службу контрразведки. Основной ее резиденцией оставалась Петропавловская крепость. Вторым секретным органом контрразведки была Коллегия иностранных дел.

Практика формирования временных следственных комиссий для рассмотрения особо опасных государственных преступлений была сохранена. Уже 3 октября по указу императрицы особая комиссия в составе гетмана Малороссии графа К. Г. Разумовского, генерал-поручика сенатора В. И. Суворова и генерал-поручика Ф. Ф. Вадковского начала секретное следствие по делу братьев Гурьевых (Петра, Ивана и Семена) и братьев Хрущовых (Петра и Алексея). Заговор, о котором идет речь, возник в среде гвардейских офицеров в самом начале царствования Екатерины II в пользу шлиссельбургского узника Ивана Антоновича. Однако силами широкой агентуры и оперативными мероприятиями он был раскрыт, а участвующие в нем осуждены и сосланы в Якутск и на Камчатку.

Манифестом от 19 октября 1762 г. императрица подтвердила решение Петра III о ликвидации Канцелярии тайных розыскных дел. Однако, хорошо понимая значение политической полиции, она, как и ранее ее муж, передала расследование государственных преступлений в ведение Сената. Московская контора Тайной экспедиции подчинялась непосредственно главнокомандующему в Москве,[197]197
  Главнокомандующий в Москве – во второй половине XVIII в. высшее должностное лицо в городе, подчинявшееся непосредственно императору, аналог должности генерал-губернатора.


[Закрыть] в 1763–1771 гг. генерал-фельдмаршалу П. С. Салтыкову, имевшему прямой выход лично на императрицу.

Вместе с тем продолжалась практика формирования временных следственных комиссий для рассмотрения особо опасных государственных преступлений. Весной 1763 г. в гвардии произошли очередные брожения, связанные со слухами о возможном браке императрицы и Григория Орлова. Главой группы сообщников, недовольных братьями Орловыми, стал камер-юнкер и ротмистр конной гвардии Федор Хитрово. Он привлек к себе еще двух офицеров: Михаила Ласунского и Александра Рославлева. Заговорщики планировали уговорить государыню отказаться от брака с Орловым, а если она не согласится, то убить всех братьев. Но информация о планах заговорщиков стала известна властям, и императрица поручила следствие В. И. Суворову.

Двадцать четвертого мая Екатерина II писала сенатору из Ростова:

«По получении сего призовите к себе камер-юнкера князя Ив. Несвижского и прикажите ему письменно вам подать или при вас написать все то, что он от камер-юнкера Федора Хитрова слышал, и по важности его показания пошлите за Хитровым, и, если придет[ся] арестовать его, Хитрова, тогда для дальнейшего произвождения оного дела призовите себе в помощь кн. Мих. Волконского и кн. Петра Петр. Черкасского и рапортуйте ко мне, как часто возможно. Я при сем рекомендую вам поступать весьма осторожно, не тревожа ни город и сколь можно никого; однако ж таким образом, чтоб досконально узнать самую истину, и весьма различайте слова с предприятием. Впрочем, по полкам имеете уши и глаза».[198]198
  Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. – Кн. XIII. – Т. 25 – С. 198.


[Закрыть]

Из последней фразы можно сделать предположение, что именно Суворов имел самое непосредственное отношение к осуществлению негласного контроля над настроениями в гвардейских полках с помощью секретных сотрудников.

Следствием было установлено, что на жизнь императрицы заговорщики посягать не намеревались, а планировали лишь устранение братьев Орловых. Поэтому Екатерина ограничилась тем, что сослала Ф. Хитрово в его имение – село Троицкое Орловского уезда, где он и скончался в 1774 г. М. Ласунского и А. Рославлева уволили с военной и дворцовой службы в чинах генерал-поручиков. От замужества с Орловым Екатерина II отказалась, чему немало способствовал воспитатель цесаревича Павла Петровича Никита Панин, который, по преданию, заявил: «Императрица может делать все что ей угодно, но госпожа Орлова не будет нашей императрицей…»

Наряду с контролем над Тайной экспедицией Н. Панин руководил Коллегией иностранных дел, то есть одновременно заведовал как дипломатией, так и российской внешней разведкой. Он действовал в соответствии с правилами того времени: «Дипломат XVIII века <…> был вправе вербовать себе открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц, что вообще было в порядке вещей».[199]199
  Гаврюшкин А. В. Граф Никита Панин. – М., 1984. – С. 104.


[Закрыть] Поскольку Панин считался признанным мастером конспирации и тайных межгосударственных интриг, государыня всегда внимательно прислушивалась к его советам. Денег на организацию агентурных сетей за границей (в том числе агентов влияния) тогда не жалели. Только в Польшу на специальные цели в 1763 г. было направлено более одного миллиона рублей (!) – огромные по тем временам средства.

В июле 1764 г. поручик Смоленского пехотного полка В. Я. Мирович предпринял попытку освободить законного, по его мнению, государя Ивана VI, но последний был убит офицерами охраны капитаном Власьевым и поручиком Чекиным, исполнившими личный секретный приказ государыни. Дело Мировича вел генерал Веймар, в сентябре мятежник был осужден Сенатом и казнен.

Мы полагаем, что неудачная попытка освободить Ивана Антоновича вполне могла быть инициативой самой императрицы. Во-первых, кандидатура Мировича была идеальной с точки зрения психологии. Его дед, сторонник гетмана Мазепы, бежал в Польшу. Отец тайно ездил в Польшу, за что был сослан в Сибирь. И вдруг этого человека включают в состав караула при секретном государевом узнике! Во-вторых, Екатерина II запретила пытать Мировича и привлекать к следствию его брата, что противоречит сложившейся следственной практике тех лет. Таким образом, «заговор» Мировича, скорее всего, одна из первых успешных специальных операций новой секретной службы Ее Величества по устранению возможного и «более законного», чем сама государыня, претендента не престол.

В 1764 г. А. И. Глебова на посту генерал-прокурора сменил А. А. Вяземский. При назначении государыня советовала Вяземскому надеяться на Бога и на нее, – ведь она «не выдаст». Особо отметим, что наград, званий и денег для инициативных помощников Екатерина никогда не жалела и действительно не сдавала тех, кто ей преданно и профессионально служил. Успехи длительного царствования во многом предопределили личные качества Екатерины и ее мудрая кадровая политика.

Основной фигурой в Тайной экспедиции был обер-секретарь С. И. Шешковский, остававшийся на этом посту вплоть до 1792 г. Агентурно-наблюдательной сетью в Санкт-Петербурге заведовал генерал-полицмейстер Н. И. Чичерин. Аналогичную работу в Москве проводил с 1765 г. обер-полицмейстер В. И. Толстой.

В отличие от гвардии, в действующей армии происходили позитивные изменения. В конце Семилетней войны по инициативе Румянцева в ее составе был создан батальон легкой пехоты, предназначенный для действий на флангах и в засадах. В 1764 г. в Финляндской дивизии (военном округе) П. И. Панин сформировал опытный егерский батальон, боевая подготовка и тактика которого строились с учетом действий на сильно пересеченной местности. Инициативу боевых генералов поддержала и Екатерина II. Опыт оказался удачным, и в 1765 г. был сформирован Егерский корпус, разделенный на отдельные команды (современные роты), каждая численностью 66 человек при одном офицере, приданные двадцати пяти пехотным полкам.

Термин «егерь» (от нем. Jager – охотник) удачно отражает тактику легкой пехоты: выследить добычу, скрытно подойти на расстояние прицельного выстрела и «поразить цель верно с первого раза». Первый боевой опыт штатные егерские команды приобрели во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Отметим, что большинство прославивших русское оружие на рубеже XVIII–XIX вв. военачальников (А. В. Суворов, И. В. Гудович, М. И. Кутузов, М. Б. Барклай-де-Толли, П. И. Багратион и др.) в разное время командовали именно егерями. Не исключено, что овладение егерской тактикой, предполагавшей достаточно широкую по тем временам самостоятельность мышления, инициативу и отход от шаблонов, стало основой их великого полководческого искусства.

В 1765 г. А. Г. Орлов был командирован на юг России с секретным поручением – выполнив его, он предупредил готовившееся там восстание среди казаков и татар.

В том же году в далекой Америке, которая пока еще была заморской колонией Англии, происходили тревожные для метрополии события. Неразумная налоговая политика английского правительства привела к возникновению в Бостоне тайной оппозиционной организации, получившей громкое название «Сыны свободы». Лидером новой организации стал Сэмюэл Адамс; его знаменитая фраза «Нет налогам без представительства» стала девизом этой организации. Британские секретные службы, боровшиеся со своими иностранными «коллегами» в условиях Семилетней войны 1756–1763 гг.,[200]200
  В результате Семилетней войны англичане захватили Канаду и Восточную Луизиану, ранее принадлежавшие Франции, что добавило работы специальным службам.


[Закрыть] просмотрели зарождение оппозиции в среде колонистов. В 1767 г. ситуация с налогами усугубилась, и население тринадцати североамериканских колоний все более разделялось на «патриотов» (сторонников независимости) и «лоялистов» (сторонников британской короны).

* * *

В России в 1767 г. императорским указом права доносить на своих помещиков были лишены крепостные крестьяне и лица, не имеющие чинов; дворяне, купцы и чиновники это право сохранили. Доносы по «первым двум пунктам» и по делам, касающимся хищения государственной казны, как и прежде, поступали в Тайную экспедицию или ее московскую контору. Доносам купцов на дворян или мелких чиновников на крупных придавалось меньшее значение, чем доносам дворян на представителей других сословий.

В области внешней политики российские секретные службы действовали быстро и решительно, причем, если надо, то и силовыми методами (в качестве ответной меры). Еще в сентябре 1762 г. король Франции Людовик XV направил своему послу и одному из главных резидентов в Петербурге барону де Бретею инструкцию, в которой определил цель своей политики в отношении России – удалить ее от европейских дел: «Все, что может ввергнуть ее в хаос и заставить вновь погрузиться во тьму, отвечает моим интересам».[201]201
  Меморандум, служащий инструкцией для барона де Бретея. Версаль, 10 сентября 1762 г. // Сборник императорского русского исторического общества. – Т. 140. – С. 61.


[Закрыть] И полгода спустя: «Нациям, придерживающимся здравой политики, не подобает безмятежно взирать на то, как Россия, едва сбросив свои прежние варварские одежды, стремительно пользуется новым своим положением, чтобы расширить свои границы и приблизиться к нам. Страна, которая может послать за свои пределы великолепные армии, чья торговля простирается до самых скрытых и отдаленных точек Азии, чьи войска нынче закалены в боях, а власть государя абсолютна и деспотична, должна с полным основанием почитаться опасной».[202]202
  Меморандум, служащий инструкцией для маркиза де Боссе. 18 декабря 1763 г. // Сборник императорского русского исторического общества. – Т. 140. – С. 287.


[Закрыть]

В 1767 г. Екатерина II через посла в Варшаве Н. В. Репнина, выполнявшего ряд ее секретных поручений, инициировала принятие конституции Речи Посполитой и добилась признания сеймом свободы вероисповедания и доступа ко всем должностям для православных и протестантов. Это вызвало сильнейшее негодование среди католических иерархов Польши. В октябре 1767 г. в одну ночь были захвачены и отправлены в Россию вожаки католической оппозиции: епископы Солтык и Залусский, а также гетман Ржевусский с сыном. Ожесточенное противодействие русской экспансии в Польше оказывали не столько поляки, сколько Ватикан, Турция и Франция, заинтересованные в ослаблении России. Столкновение интересов привело к началу боевых действий русских войск против войск Барской конфедерации в марте 1768 г. Уже тогда к конфедератам был направлен в качестве военного советника французский драгунский капитан шевалье Пьер де Толь де Домек.

В сентябре 1768 г. отряд казаков, преследуя отступающих конфедератов, вошел в город Балта, вторгшись, таким образом, на территорию Османской империи. Используя этот инцидент, султан Мустафа III объявил России войну, продолжавшуюся до 1774 г. Особую роль в объявлении войны сыграл французский посол и резидент в Турции Шарль Гравье Вержен.

В этих условиях большое внимание уделялось обеспечению секретности при переписке русских посольств и резидентур со столицей. При составлении депеш следовало пользоваться не одним, а несколькими шифрами. Особо отмечалось, какой именно «цыфирью» зашифрована корреспонденция. Не меньшее значение Н. И. Панин придавал дешифровке переписки иностранных посланников в России с их монархами. Дешифровальную службу возглавил Ф. Эпинус. «Черные кабинеты», вскрывавшие, копировавшие и дешифровавшие корреспонденцию, работали при Екатерине II эффективно: нередко императрица читала дешифрованные депеши дворов к своим послам в Санкт-Петербурге раньше получателей корреспонденции. В 1771 г. только из переписки прусского посла (читай – резидента) было перехвачено 150 депеш, зашифрованных несколькими шифрами. K этому времени вскрывалась уже вся зарубежная корреспонденция без исключения. Сама императрица относилась к сохранению тайны информации очень серьезно. Она лично составляла и запечатывала письма и, чтобы сохранить в секрете их содержание, ни с кем не держала совета.

Одновременно был усилен надзор за внутренними делами в Российской империи. В 1769 г. властям стало известно о намерении офицеров Преображенского полка Афанасьева, Жилина, Озерова и Попова свергнуть Екатерину II и провозгласить императором Павла Петровича. Следственную комиссию возглавил Никита Панин, в нее вошли генерал-прокурор Сената Вяземский, генерал-полицмейстер Петербурга Чичерин и кабинет-секретарь И. П. Елагин. Расследование установило виновность офицеров, которые были лишены чинов и дворянства, после чего приговорены к заключению в крепость или сосланы в Нерчинск и на Камчатку.

В 1770 г. яицкие казаки воспротивились приказу Военной коллегии направить несколько сот человек в Кизляр на формирование Терской пограничной линии. Оренбургский генерал-губернатор И. А. Рейнсдорп отправил в Яицкий городок следственную комиссию во главе с генерал-майором И. И. Давыдовым. Давыдов распорядился арестовать 43 казака, признанных в качестве зачинщиков. При конвоировании арестованных в Оренбург казаки войсковой стороны напали на конвой и отбили 23 человека. Когда в январе 1771 г. калмыки подались в Китай, рядовые казаки отказались подчиниться приказу оренбургского генерал-губернатора отправиться за ними в погоню. Причины отказа – невыплата жалованья, недовольство войсковыми старшинами и «наличие якобы грамоты от Екатерины II, повелевавшей „казаков никуда не наряжать“».[203]203
  См.: Вишнякова И. В. К вопросу об участии казахов Младшего и Среднего жузов в преследовании волжских калмыков во время их бегства в Джунгарию в 1771 г. // Актуальные вопросы истории Сибири. – Алтайский государственный университет, 2001. – С. 408.


[Закрыть] Яицкие казаки отправили в Санкт-Петербург делегацию во главе с сотником И. В. Кирпичниковым. Пробыв в столице больше полугода, челобитчики подали петиции графам З. Г. Чернышеву и Г. Г. Орлову, а также самой императрице, но Екатерина приказала арестовать просителей. Шесть человек из двадцати попали в острог, остальные во главе с Кирпичниковым сумели сбежать из Петербурга в Яицкий городок.

В кабинетах Версаля главенствовало убеждение, что лучшим инструментом против возрастания русского влияния в Европе является смута в самой России. К тому же Франция стремилась подорвать русское влияние в Польше. В инструкциях, составленных в 1769 г. в Петербург, говорится:

«Король желает, чтобы настоящая война между Россией и Турцией длилась достаточно времени для того, чтобы Петербургский двор, униженный или по крайней мере истощенный, еще долго не мог и помыслить злоупотребить своим чрезвычайно выгодным положением в окружении слабых государств, дабы угнетать их и через то вмешиваться в общеевропейские дела, как он к тому стремился по окончании двух предыдущих войн».[204]204
  Меморандум, служащий инструкцией для маркиза де Боссе. 18 декабря 1763 г. // Сборник императорского русского исторического общества. – Т. 143. – С. 2–3.


[Закрыть]

В 1770 г. в Польшу из Франции в качестве высокопоставленного военного советника был направлен генерал Ш. Ф. Дюмурье. В мае 1771 г. отряд Дюмурье был разбит при Ланскороне А. В. Суворовым, после чего неудачливого француза отозвали на родину. Ему на смену прибыл барон де Виомениль с двадцатью преданными офицерами, а другой резидент французского двора – шевалье де Мирине – секретно доставил деньги для конфедератов.

Летом 1770 г. для организации боевых действий в Молдавии и Валахии к конфедератам из Константинополя прибыл опытный французский разведчик полковник М. де Валькруассан. Он был принят на службу к повстанцам и произведен в генерал-майоры. Валькруассан предложил туркам сформировать отдельный корпус из валахов, венгров, молдаван, поляков и трансильванцев, чтобы с их помощью вести боевые действия против России и отвоевать Валахию, занятую русской армией. Но денег для набора войск от Османской Порты генерал не получил и решил перейти к тактике партизанской войны. В начале 1771 г. Валькруассан обосновался в Покутье, между реками Прут и Черемош, откуда стал тревожить русские обозы, следующие из Польши в дунайские княжества. Однако поражения турецких войск лишило его всякой возможности активно претворять в жизнь партизанско-диверсионную тактику французского двора под турецким флагом.

Осенью 1771 г. после подавления трехдневного Чумного бунта, вызванного религиозной истерией, в Москве были сменены высшие должностные лица. Генерал-губернатором был назначен генерал-аншеф М. Н. Волконский (занимал этот пост в 1771–1780 гг.), а на место обер-полицмейстера вместо Н. И. Бахметева заступил Н. П. Архаров, который одновременно стал заведовать и агентурно-наблюдательной сетью в Москве. Кроме того, Архаров был отменным следователем, и Екатерина не раз приглашала его в Санкт-Петербург для расследования наиболее запутанных дел. Именно тогда его сотрудников начали называть «архаровцами» – за санкционированную свыше вседозволенность.

В декабре 1771 г. генерал-майора Давыдова заменил генерал-майор М. М. Траубенберг, прибывший в Яицкий городок в сопровождении отряда солдат под командованием капитана гвардии С. Д. Дурново. К этому моменту в Яицком войске обострились разногласия между основной «войсковой» и «старшинской» сторонами. Применяемые Траубенбергом наказания, а также приказ арестовать вернувшихся из Петербурга жалобщиков во главе с Кирпичниковым вызвали вспышку негодования среди казаков. А после того как 13 января 1772 г. генерал приказал сделать залп из пушек по собравшейся возле войсковой канцелярии толпе, казаки взялись за оружие. В ходе столкновения были убиты сам Траубенберг, войсковой атаман П. В. Тамбовцев и солдаты отряда Дурново (сам Дурново был тяжело ранен). На войсковом круге восставшие избрали новых старшин и незамедлительно отправили делегации к Екатерине II, великому князю Павлу Петровичу и оренбургскому генерал-губернатору Рейнсдорпу. Прибывшая в Санкт-Петербург делегация яицких казаков во главе с М. Г. Шигаевым была арестована и помещена в Петропавловскую крепость. Шестнадцатого февраля 1772 г. на Государственном совете было принято решение об отправке в Яицкий городок карательной экспедиции под командованием генерал-майора Ф. Ю. Фреймана. Прибывшая экспедиция 3–4 июня нанесла восставшием жестокое поражение. Бо́льшая часть казаков сумела укрыться на дальних хуторах в междуречье Волги и Яика, а через год практически все они стали активными участниками восстания под руководством Е. И. Пугачева.

В том же году в Тайной экспедиции велось следствие и розыск по делу капралов Преображенского полка Оловянникова, Подгорого, Чуфаровского, подпоручика Тобольского полка Селехова и группы солдат, обвиненных в намерении убить Екатерину II и короновать Павла Петровича. Императрица внимательно следила за следствием и дала Вяземскому указание «гвардию на сей раз вычистить и корень зла истребить». Всех заговорщиков отправили в Нерчинскую каторгу навечно.

В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг. создалась ситуация, при которой в сфере русского влияния оказались Молдавия и Валахия. Король Пруссии Фридрих II, не желавший усиления Российской империи, предложил Екатерине план раздела Речи Посполитой между Пруссией и Россией. Императрица некоторое время сопротивлялась, но Фридрих привлек на свою сторону императора Австрии Иосифа II, личного друга и «ревностного союзника» Екатерины. В итоге 25 июля 1772 г. между Россией, Пруссией и Австрией была подписана конвенция о первом разделе Польши. В состав Российской империи вошли Восточная Белоруссия с городами Гомель, Могилев, Витебск, Полоцк и часть Ливонии; Пруссия получила воеводства Поморское (без Гданьска), Мальборкское, Хелминьское (без Торуня), бо́льшую часть Иновроцлавского, Гнезненского и Познанского воеводств, а также Вармию; Австрии достались княжества Освенцимское и Заторское, южная часть Краковского и Сандомирского воеводств, Русское (без Холмской земли) и Белзское воеводства.

В начале августа российские, прусские и австрийские войска одновременно вошли в Польшу и заняли области, распределенные между ними по соглашению.

Однако сторонники Барской конфедерации не сложили оружие, каждая крепость держалась максимально долго. Сопротивление противников польского короля и захватнической политики России было подавлено лишь к лету 1773 г. Несмотря на все предшествующие обещания, Англия и Франция на помощь конфедератам так не пришли, но при этом Франция активизировала свои подрывные операции против Российской империи.

Восстание («казацко-крестьянская революция») 1773–1775 гг. представляло серьезную угрозу для безопасности Российского государства. Оно началось во время длившейся уже пять лет русско-турецкой войны, а его лидер Е. И. Пугачев выступил под именем покойного государя Петра III.

Основной движущей силой восстания были яицкие казаки, которые в течение всего XVIII в. одну за другой теряли привилегии и вольности. Они еще помнили времена казачьей демократии и практически полной независимости казаков от Москвы. Вера в воскресшего «доброго царя» нашла отклик и среди крестьян, приписанных к заводам, которые мечтали вернуться в деревни, а также среди крепостных, положение которых в поместьях было немногим лучше.

Мы полагаем, что в своей основе восстание Емельяна Пугачева имело все признаки специальной операции, осуществленной при участии иностранных государств с целью организации массовой партизанской войны в тыловых районах России. Во время русско-турецкой войны через Константинополь в Россию были направлены несколько французских офицеров, принявших участие в организации пугачёвской армии. Турецкие военачальники также разрабатывали планы оказания поддержки бунтовщикам через Крым и Северный Кавказ. В марте 1773 г. Девлет-Гирей выступил из Тамани, но в августе, за месяц до начала восстания, его войска были разбиты на реке Гунделен в Кабарде. Соответственно, операционная линия Кавказ – Волга – Яик не была реализована в полной мере.

Финансирование армии Пугачева также осуществлялось из-за рубежа. В частности, французский посол в Вене принц Л. де Роган сообщал послу в Константинополе графу де Сен-При, что король готов предоставить ради осуществления своих замыслов любую возможную сумму. Из перлюстрированной переписки указанных выше дипломатов следовало, что в военной операции в поддержку Пугачева должны были участвовать французские офицеры и что Людовик XV послал в Константинополь офицера Наваррского полка и 50 тысяч ливров на расходы. «Не думайте, что с заговорами покончено»,[205]205
  Черкасов П. П. Людовик XV и Емельян Пугачев: французская дипломатия и восстание Пугачева. – М., 1998. – С. 34.


[Закрыть] – писал де Роган. Русский посланник в Вене князь Д. М. Голицын сумел завербовать одного из сотрудников французской миссии и получить копии процитированных депеш. За подстрекательство к бунту среди военнослужащих в 1774 г. был арестован француз на русской службе, полковник Ф. Анжели.

Народное войско Пугачева имело многие признаки военной организации, характерной для регулярной армии. В нем были учреждены Военная коллегия и Походная канцелярия, подразделения пугачевского войска имели знамена, в том числе одно из знамен голштинской гвардии. На территориях, контролировавшихся повстанцами, создавались подразделения и административные органы, выполнявшие военно-полицейские и административные функции. Подобные мероприятия могли быть осуществлены только с помощью компетентных специалистов.

Эта война характеризовалась ведением не только боевых рейдов, но и психологических операций, направленных на снижение морального духа российских войск. Действуя под именем покойного государя, Пугачев привлекал в свои ряды сторонников и старался убедить правительственные войска, что они сражаются с законным императором. В качестве примера приведем его указ от 19 сентября 1773 г.:

«Сим моим имянным указом регулярной команде повелеваю: как вы, мои верные рабы, регулярные солдаты, редовые и чиновные, напредь сего служили мне и предкам моим, великим государям, императорам Всероссийским, верно и неизменно, так и ныне послужите мне, законному своему великому государю Петру Федоровичу, до последней капли крови. И, оставя принужденное послушание к неверным командирам вашим, которые вас развращают и лишают вместе с собою великой милости моей, придите ко мне с послушанием и, положа оружие свое пред знаменами моими, явите свою верноподданическую мне, великому государю, верность…».[206]206
  Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. – М., 1975. – С. 24.


[Закрыть]

Некоторые историки считают, что Пугачев объявил себя императором Петром Федоровичем под влиянием раскольников. На первых допросах он показал, что мысль выдать себя за императора Петра III внушили ему раскольники Иосиф Коровка, добрянский купец Кожевников и иргизский «старец» Филарет. При встрече с последним якобы обсуждались два варианта измены престолу. По первому Пугачев должен был стать атаманом яицких казаков и увести их вместе с семьями к турецкому султану, по второму – объявить себя чудесно спасшимся от смерти императором Петром Федоровичем, отцом законного наследника Павла, поднявшим казацкий мятеж с целью свержения императрицы Екатерины II. После очной ставки с Кожевниковым и Коровкой Пугачев, однако, заявил, что оклеветал их.

Версия о «подсказке» раскольников подтверждается тем, что именно они устроили Пугачеву побег из казанской тюрьмы зимой 1773 г. Поскольку Петр III прекратил преследования раскольников за веру и весьма почитался ими, то это была лучшая кандидатура на роль «царя-освободителя». Местности, по которым проходили рейды Пугачева, были в те времена оплотом старообрядчества. Таким образом, внутренней движущей силой восстания отчасти являлась религиозная оппозиция.

Общая численность пугачевских отрядов была достаточно большой – свыше 50 тысяч человек, имевших на вооружении более ста артиллерийских орудий. Угроза трону и государству была действительно серьезной. Французский посланник Д. де Дистрофф писал в Париж, что текущие внутренние неурядицы волнуют Екатерину II больше, чем война с турками. Волнения императрицы имели под собой серьезные основания: еще свежи были в памяти события Чумного бунта в Москве и предшествующие восстания яицких казаков. В Москве и других городах был зачитан манифест Екатерины II «О бунте казака Пугачева».

Уже 13 ноября 1773 г. московский генерал-губернатор Волконский докладывал императрице о своем распоряжении обер-полицмейстеру:

«Употребить надежных людей для подслушивания разговоров публики в публичных сборищах, как то: в рядах, банях, кабаках, что уже и исполняется, а между дворянством также всякие разговоры примечаются».[207]207
  Цит. по: Сивков К. В. Тайная экспедиция, ее деятельность и документы // Ученые записки Московского областного педагогического института. Кафедра истории СССР. – М., 1946. – Т. 35. – Вып. 2. – С. 98.


[Закрыть]

Обер-полицмейстер Архаров и его помощник Максим Иванович Шварц организовали разветвленную сеть агентуры. В кратчайшие сроки были обнаружены и нейтрализованы активные сторонники самозванца, публично высказывавшие одобрение «императору Петру III». Московские дворяне чувствовали себя, как в осажденном городе. Кроме того, в Москве было расквартировано шесть полков и два эскадрона гусар.