Текст книги "Сюрприз заказывали?"

Глава 25

Идея залезть в материну почту пришла к Ане в середине рабочего дня. Она сидела в офисе и разбирала корреспонденцию. Работы было завались. Просто странно, сколько народа еще пользуется обычной почтой. Конечно, много было всякой ерунды типа рекламы, информационных писем от партнеров и тому подобного, но среди этого барахла вполне могло заваляться и что-нибудь важное. Заваляться и затем радостно потеряться, так как у Лики, секретарши, руки до почты почти никогда не доходили. Она только выуживала из нее самое важное, остальное копилось и копилось.

Вообще, надо сказать, Лика была завалена работой выше макушки. Кроме обычных секретарских обязанностей, на ней висели сайт компании, реклама, кадровые заморочки и кое-что бухгалтерское, когда у бухгалтеров случался цейтнот или еще какая катастрофа. Удивительно, что при такой загруженности Лика постоянно пребывала в хорошем расположении духа, ни на кого не рычала и даже успевала в рабочее время заниматься личными делами. «Интересно, – подумала Аня, – это ж сколько ей платят?» Других причин излучать такое довольство жизнью Аня не видела. Работают-то все-таки за деньги. Если бы не надо было зарабатывать себе на жизнь, никто бы не работал – в этом она была абсолютно уверена. И рвутся вверх по карьерной лестнице тоже исключительно из соображений зарплаты. Потому что чем выше, тем больше платят. А всякие там амбиции и прочие полудуховные качества – это так, бесплатное приложение к соображениям материальным. Вот она, например, никогда на эту подработку не согласилась бы, если бы не обещанные деньги. Очень, между прочим, нормальная сумма. Как раз на Чехию со всеми ее магазинчиками и клубами.

Может, конечно, Лика не всегда такая сияющая – Аня всего третий день здесь, но почему-то ей казалось, что сияет Лика постоянно. «В небольших порциях это ничего, – не далее как сегодня утром подумала Аня, – но, наверное, если это все время так, то напрягает». Все-таки у человека должны быть эмоциональные перепады, иначе тоска смертная. Вечная веселость может достать так же сильно, как и вечное занудство. Ну, ладно, Лика в ее жизни не навсегда. Всего на пару месяцев. И потом, она ж, скорее всего, так радуется еще и потому, что ей нежданно-негаданно подкинули помощницу, которая наконец-то разгребет завалы с почтой и сайтом.

– Нужно рассортировать письма, – сказала Лика в первый же день.

– Это как? – спросила Аня.

– Разложишь их по темам. И составишь реестры…

– Реестры? – перебила ее Аня.

– К каждой пачке писем – их список. Дата, от кого, тема.

– А-а, – протянула Аня, – поня-ятно.

Блин, вот морока. С другой стороны, а что она хотела? Подработка – это всегда какая-нибудь докука. Важного делать не дадут, все рассказывают, что приходится разгребать то, что валяется где-нибудь в дальнем ящике и уже не надеется, что о нем кто-нибудь вспомнит. Может, когда дело дойдет до сайта, будет немножко поинтереснее. Надо бы поскорее разобраться с этим почтовым завалом. Недельку на него за глаза…

И Аня принялась за дело. Попутно варила кофе для гостей, приезжавших к начальству, отвечала на звонки и печатала какие-то письма. Лика же пахала на бухгалтерской ниве. Близился конец квартала, а в бухгалтерии, кроме главного бухгалтера, никого не было: одна дамочка свалила в декрет, а вторая отбыла в законный отпуск. Вот Лике и пришлось бегать по бухгалтерским делам. Так что Аня очень кстати пришлась. И у этой Ани совершенно не было времени, чтобы подумать о своем. Ни днем, ни ночью, потому что ночью она вырубалась, не успев прикоснуться щекой к подушке. «Ни фига себе, – думала она, просыпаясь утром и с трудом разлепляя глаза, – вот это народ пашет. Типа мамы…» Причем, додумала она эту мысль в метро, пашет так всю жизнь. И ее ждет то же самое. Накатил мрачняк, окутанная им, она вошла в офис. И увидела вечно сияющую Лику. «Нет, – подумала Аня, – ей явно платят миллионы…» И вновь погрузилась в бешеный рабочий ритм.

После обеда, впрочем, наступило затишье.

– Пятница, – сказала Лика, забежав на минутку в приемную.

– По пятницам всегда так? – поинтересовалась Аня.

– Почти.

– Это радует, – пробормотала Аня, перебирая бумаги.

– Ага, – весело согласилась Лика и опять исчезла.

«А папа так не работает», – вдруг подумала Аня. Во всяком случае, он не походил на человека, пашущего изо всех сил. Да и, насколько она помнила, график у него был более чем гибким. Блин, она ведь так ничего и не придумала. Обломавшись тогда с той спортсменкой, Аня растерялась. Хотя идея и казалась идиотской, но дурацкая надежда на то, что спортсменка выслушает их и скажет: «Ну да, он у меня», – видимо, все-таки пряталась где-то в ее душе. Тогда все встало бы на свои места. То есть надо было бы выколупывать папу из его убежища и возвращать на родину. А вышло все не так. И папино местопребывание осталось неизвестным. Хорошо хоть, спортсменка сказала, что с ним все нормально. То есть не то чтобы сказала, но это стало понятно из ее слов о том, что она ему звонила и вот почти только что разговаривала. А раз разговаривала, значит, он жив и здоров. И почему они тогда не заставили ее набрать папин телефон? И кстати, не взяли ее номер. Просто две дурынды. Но у них ведь такое в первый раз, верно? Если бы папа пропадал с частотой раз в месяц, они б уже были тренированными. Так, ладно, все это классно, но где папа?!

И вот тут Аня подумала о почте. Ну, конечно, надо проверить почту! Стоп. Папину? Но как? У него было два ящика: один – на Mail.ru, второй – на Яндексе, но паролей Аня не знала. Папа все время шифровался – наверное, от мамы. Не от Ани же. Но получалось так, что он шифровался от всех, и доступ к его почте остался для Ани тайной за семью печатями. А вот мамин ящик она быстро раскусила. Подобрала пароль. Просто был спортивный интерес: удастся ей или нет. Удалось. Мама смешная такая. Выбрала пароль «львица». Набираешь русскими буквами, а латиницей выходит полная нелепица. Вообще-то было трудновато угадать. Аня все экспериментировала с маминой девичьей фамилией и сочетаниями из дней рождений. Не получалось. А потом решила попробовать мамин знак зодиака. И привет – вот оно, словечко! А папу подбирай, не подбирай – не выходило. Скорее всего, он часто менял пароли.

Конечно, Аня никому о своих изысканиях не говорила. Даже Вадику. Особенно Вадику. У него очень жесткий кодекс чести – он бы в обморок упал, если бы услышал, что она читает почту родителей. А она, собственно говоря, и не читает. Так, иногда заглядывает. Типа просто контролирует, что там у мамы делается. Должна же она хоть что-то знать о родной матери, ведь так? А то мама ничего толком не рассказывает, живет как устрица, все время в скорлупе, а если лезешь к ней с вопросами, она так смотрит, что на всю оставшуюся жизнь отбивает желание повторять этот подвиг. И еще в этот момент чувствуешь себя такой маленькой-маленькой и совсем незначительной, просто молекулой. Ужасно! Аня всегда потом дня два в убийственном настроении. И главное – никак не отыграться. Блин. Вадик бы на этом месте обалдел: «Отыграться? На маме?!» Ну, не отыграться… Аня не знала, каким словом это можно назвать, но желание реванша было почти постоянным ее спутником в отношениях с матерью.

Короче, в почту она заглядывала изредка, писем почти не читала, да, честно сказать, там нечего было читать. Какие-то немногочисленные знакомые, пишущие ни о чем, и письма от разных информационных порталов, где мама была подписана на рассылки. И папа. Папа туда писал. Слал кое-какую информашку. Видно, мама у него просила, вот он и отправлял ей. Ладно, надо бы заглянуть. И Аня кликнула по значку Internet Explorer.

Так, Рамблер… Почта… Входим. Она застыла, не веря своим глазам.

Потом шевельнула мышкой и нажала на последнее письмо в папке «Входящие», полученное, но еще не прочитанное мамой.

«Привет, – писал папа, – я отъеду по делам дней на несколько. Может быть, не будет брать мобильный. Позвоню при первой возможности. Целую. Дима».

Аня перевела взгляд на шапку письма. Понедельник. День, когда папа не пришел ночевать. Он просто уехал. И предупредил. А мама не смотрела почту. И поэтому ничего не знает. А мобильный там не берет. А спортсменке просто повезло. А они в ступоре. А папа спокойно занят своими делами. «Блин! – разозлилась Аня. – Неужели мне позвонить нельзя было?! Перед тем как уехать, к примеру!» Она сильно стукнула кулачками по столу. Блин! Ну, папа! Как ребенок просто! Все-таки маму можно понять, когда она на него периодически заводится. Ну, кто так делает? Мама, правда, тоже хороша – если бы заглядывала регулярно в свою почту, всей этой замороки не было бы. Аня вздохнула, отметила письмо как непрочитанное и вышла из маминого почтового ящика.

И что теперь делать? Маме-то надо сказать. И что, признаться, что рылась в ее ящике? Не-ет уж. Может, сказать, что папа ей написал, а она вот только что обнаружила? Аня поразмышляла немного над этой идеей, потом отказалась от нее. Во-первых, мама не поверит, что она три дня не проверяла свою почту, она ж в нее каждый час лазит. Во-вторых, даже если не заметит этой нестыковки, потребует показать ей письмо. Мама такая, ей надо все видеть своими глазами. Нет, это тоже не годится. Надо бы как-то так устроить, чтобы мама заглянула в свой ящик. Сегодня вечером. Сама. Спровоцировать ее. Вот только как?

Глава 26

Ключей не было. Яна перерыла весь ящик, нашла все, что угодно, кроме ключей от родительской дачи.

«Неужели Димка действительно там? – думала она, сбегая вниз по лестнице. – Неужели это не командировка? Тогда что?»

– Все в порядке? – озабоченно спросила консьержка.

– В порядке, в порядке, – бросила Яна.

Как отучить их задавать ненужные вопросы?

С другой стороны, понятно, что им скучно просто сидеть в своей каморке и наблюдать. Им хочется еще и участвовать. Но лучше бы они этого не делали. Как минимум, по отношению к ней, Яне. Вообще, если бы люди немножко задумывались о том, что вокруг них все – разные и надо бы как-то по-разному со всеми разговаривать, было бы куда лучше. Вот она всегда сначала определяет для себя, с кем ей приходится общаться, а потом вырабатывает манеру этого самого общения. Но что взять с консьержек? Чешут всех под одну гребенку. Пора бы уже и привыкнуть, но пока ей это не удается. Неужели Димка и вправду на даче?

Она рванула на себя дверцу машины, скользнула в салон, сунула ключ в зажигание. Ну что, что он там делает? А телефон, между прочим, там действительно ловит через раз.

Она выехала на Московский проспект, встала на светофоре и задумалась. Как вести себя? Сразу броситься в атаку или напустить равнодушный вид: мол, о! а ты что тут делаешь? «Надо вести себя в соответствии с собственными желаниями», – вспомнила она один из многочисленных Маринкиных психологических советов. Иначе, добавляла Маринка, в тебе копится, копится, а потом проступает всякими болячками и неврозами. Желаниями… Знать бы их.

Загорелся зеленый, и Яна покатила в сторону площади Победы. Ладно, решила она, посмотрим по обстановке. А если он там с бабой?.. Она поморщилась. Господи, как это все… Приходилось стремительно переключаться с успокоительной мысли о командировке на нечто изрядно ее раздражавшее. Так, спокойно. Какие у нее варианты?

Если хорошенько задуматься, их немного. Для начала: у него может быть другая женщина, а может не быть. Версия первая – женщина. Реальная конкурентка или так, на сезон? С «сезонной» пассией все было предельно ясно – надо просто посмеяться и выкинуть из головы. Хотя если честно, то странно – что это Димку вдруг прошибло? Такой верный муж – и на тебе. Ну, хорошо, кризис середины жизни, недосекс и все такое – будем считать, что объяснение найдено. С этими «сезонными» тоже могут быть варианты. Если баба их ровесница, все пройдет безболезненно, но если она только вчера на свет родилась, осложнений не избежать. Станет цепляться, смотреть умоляющими глазами, страдать. Как она когда-то… И ведь ей было уже почти тридцать… Так что никто не застрахован. Но все равно с юными созданиями в таких ситуациях всегда хлопот больше.

А если он начнет бодягу, что, дескать, он от нее уходит, что тогда? Речь не о том, дать ему уйти или нет – конечно не дать, не о чем и беседовать. Но вот как «не дать»? В смысле тактики. Отпустить на некоторое время собраться с мыслями или не отпускать, сгрести в охапку – и домой? Ладно, этого все равно не решить, пока не станет ясно, что там. Так что пока надо выкинуть из головы.

Версия вторая – никакой женщины нет и в помине. Тогда какого черта он торчит на даче? Чем занят там? И к чему такая таинственность? Он же не любитель-изобретатель. Тем обязательно нужно уединение, чтобы реализовывать свои безумные идеи. Но Димка этим никогда не страдал. Куда ему изобретать! Он – типичный маменькин сынок. Тот еще мастер. Хотя… голова у него варит… мог бы и изобретать что-нибудь, сугубо теоретическое. Но если бы это было так, он бы постоянно жил в таком ритме: исчезал бы, появлялся, потом опять исчезал. А он не жил.

Сдали нервы? Устал быть с ней? Яна усмехнулась. Почему именно сейчас? Она бы поняла, если бы это произошло десять лет назад или даже пять. Но сейчас? Когда их жизнь уже настолько утряслась, что практически ничто не могло разрушить ее. Кроме, конечно, посторонней бабы.

А может, он решил пошутить над ней? Встряхнуть ее? Отыграться за подобные шуточки, которые она практиковала в первые годы их совместной жизни? Вполне вероятно. Но только если бы Димка обладал таким же характером, как она. А он был совсем другим. Вряд ли он стал бы играть в такие изощренные игры. Конечно, люди меняются, но стержень, тот, который в них от рождения, остается с ними до самой смерти, а Димке были чужды психологические эксперименты над окружающими.

Запищал, завибрировал мобильный, брошенный Яной на соседнее сиденье. Она протянула руку и взяла его. Маринка? Долю секунды Яна поколебалась, затем все-таки поднесла мобильник к уху.

– Да?

– Мчишься на дачу? – В Маринкином голосе слышалась откровенная издевка.

– На какую дачу? – невозмутимо спросила Яна.

– Да ладно тебе, – рассмеялась сестра. – Я перезвонила тебе на работу, а девочка сообщила, что ты унеслась и будешь только после обеда.

– И что? – сказала Яна. – Что из этого? Я к аудиторам еду…

– Ага, – перебила ее Маринка, – рассказывай это кому-нибудь другому. Ладно, Димычу привет.

Яна промолчала.

– Позвоню вечером, – сказала Маринка. – Расскажешь, как все было.

И отключилась.

«Вот еще! – подумала Яна, швыряя телефон на сиденье. – Рассказывать ей!» И уже знала, что расскажет. А кому еще? Не дочери же.

«С дачей все-таки нужно что-то делать», – в который раз подумала Яна, сворачивая с трассы на проселочную дорогу, ведущую в дачный поселок. Не может же она стоять заброшенной. Или продать ее, или привести в порядок. Продажа выглядела сомнительным удовольствием. Во-первых, домик так себе. Во-вторых, место – тоже на любителя. Хотя Нева рядом – это уже плюс. Но ведь не из окна же ее видно – это минус. Нет, продажа – это так, баловство. Денег приличных не выручить, а упреков от родственников будет немало. Маринка начнет верещать, что «ой, это ж мамино и папино, как ты могла и тэдэ и тэпэ». Как будто это родовое гнездо или что-нибудь в этом духе. Дочь состроит обиженную мину и будет бурчать: «Мне там нравится, куда я теперь буду ездить, бла-бла-бла…» Как будто она там каждые выходные! Заскакивает раз в месяц, и то в сезон. Муж тоже будет смотреть удивленно. Промолчит, конечно, но красноречиво пожмет плечами, и она поймет, что он недоволен. Хотя ему-то…

Дорога была ужасной. Ничего с прошлого сезона не изменилось. «Да ладно, – подумала Яна, – в конце концов, пока пусть стоит, не мешает же». Может, она когда-нибудь начнет выезжать на природу, тогда дача придется кстати. Но дорога…

И еще какая-то зараза пылит навстречу. Яна прищурилась, всматриваясь в приближающуюся машину. Не может быть… Вересов?

Вроде и ехала она на дачу, чтобы обнаружить мужа, но, увидев его машину, оторопела. Значит, угадала? Значит, он действительно все это время торчал там? Она вдавила в пол педаль тормоза и одновременно ударила ладонью по сигналу. Вересовская «шкода» проехала еще несколько метров и встала. Яна выскочила из машины, хлопнула дверцей и направилась к мужниной машине. Вересов тоже вылез из автомобиля, аккуратно прикрыл дверь и стоял, глядя на нее и слегка улыбаясь.

– Ну, здравствуй, – ровным голосом сказала Яна.

– Привет, – ответил муж.

– Куда едешь?

– В город.

– Зачем?

– Дела.

– Дела? – усмехнувшись повторила Яна. – Интересно, какие?

– Тебе зачем знать? – спросил муж.

– Как это зачем? – несколько растерялась Яна.

– Тебя никогда мои дела особо не волновали, – сказал он. – Сейчас-то что изменилось?

«Они меня и сейчас не особо волнуют, – хотелось ответить Яне, – но надо же было с чего-то начать разговор». И тут же поняла, что все эти ловкие вступления, плавные переходы и пританцовывания вокруг да около ничем ей не помогут, что надо сразу приступать к главному, тому, ради чего она бросила все к чертовой матери и примчалась сюда.

– Что ты вообще тут делаешь? – резко сказала она. – И почему исчез, не сказав ни слова?

– А как ты меня нашла? – спросил муж.

– Я? Ну…

Он, прищурившись, смотрел на нее, в глазах искрился еле сдерживаемый смех. Яна облизала губы. Что лучше: признаться, что все произошло случайно, что если бы не Маринкин Костя, то неизвестно, сколько еще времени она пребывала бы в неведении, где Димка, или сгустить краски и выдать красочный рассказ о том, что, мол, где она только не искала? Честно сказать, она не была готова ни к тому ни к другому. Времени не было подготовиться. Да и потом, почему она должна отвечать на вопросы? Это он устроил кутерьму, разве не так?

– Ты не ответил на мой вопрос, – проговорила она.

– На который из них? – спросил муж.

– На оба.

Он молчал.

– Ну? – холодно сказала Яна. – Что все-таки происходит?

– Да в общем-то ничего нового, – после некоторой паузы ответил муж.

«Не баба, – подумала Яна. – Так просто, брожжение…» Значит, бороться не с двумя, а с одним врагом. Уже лучше. Ее напряжение немного ослабло. Но все равно оставлять все как есть нельзя. То есть с дачи его нужно забирать. Иначе он приживется там и вообще никогда не вернется, а ее это категорически не устраивает. Соломенная вдова – это совсем не то, чего от нее ждут в компании.

– Когда домой? – спросила она.

– Прости? – Вересов удивленно уставился на нее.

– Спрашиваю, когда ты собираешься домой?

– Зачем?

– Как зачем? – опешила Яна. – Затем, что это – дом.

– А-а, – протянул муж, – ну, понятно… Нет, – он покачал головой, – мне бы тут еще с недельку побыть.

– С недельку? – повторила Яна. – Для чего?

– Дела, – ответил он.

– Дела? – Она обвела взглядом поля, посреди которых они стояли. – Здесь? Какие здесь могут быть дела?

Муж улыбнулся.

– Тебе зачем знать? – опять спросил он.

«Черт, да что ж это такое!» – разозлилась Яна.

– Послушай, Вересов, – процедила она, – так не пойдет. Ты пропал куда-то, не сказав ни слова…

– Я написал, – перебил он ее.

– Что?

– Я написал тебе на твою почту на Рамблере.

– Ты написал мне на мою почту на Рамблере? – медленно проговорила Яна, не сводя с него глаз.

– Ну да.

– Когда?

– В понедельник. Ты что, не читала?

В понедельник. В день, когда он не пришел ночевать. Четыре дня назад. И все четыре дня в ее заброшенном ящике на Рамблере болталось его сообщение. Что, что он там написал?

– Что ты написал? – спросила Яна.

Он пожал плечами и отвел глаза:

– Что уеду на несколько дней, что телефон, видимо, не будет принимать, в общем, вот…

– Я почти не пользуюсь Рамблером, – сказала Яна.

– Я не знал.

– Мог позвонить.

– Мог, – согласился он, – но не стал.

– Почему?

– Не знаю.

Не захотел объяснять, что к чему, поняла Яна.

– Послушай, – сказал муж, бросив взгляд на наручные часы. – Мне пора ехать.

– Куда?

– Я же сказал: в город.

– А потом сюда вернешься?

– Да.

– И когда домой?

– Я не знаю, – вздохнув, ответил муж. – Вот поверь, сейчас не могу сказать.

– А когда скажешь?

– Это зависит…

– От чего? – напирала Яна.

– От того, как все пойдет…

– Хватит! – взорвалась Яна. – Что за бред?! Ты можешь толком объяснить, что за дела, куда они должны пойти и когда ты явишься домой?

Лицо мужа застыло. Он отступил на шаг, быстро провел правой рукой по волосам. На секунду закрыл глаза, потом вновь посмотрел на Яну, но уже не в глаза, а куда-то на подбородок, и тихо сказал:

– Тебе всегда было абсолютно все равно, чем, где и как я занят. Я привык к тому, что тебе не нужны мои рассказы и объяснения. Поэтому я не понимаю, что тебе от меня сейчас нужно.

«Я хочу знать все! – подумала Яна. – Все!» И поняла, что это невозможно, потому что все – это весь Вересов со всеми его мыслями и занятиями за последние пятнадцать лет.

– Нам надо поговорить, – сказала она.

– Ладно, – тускло отозвался муж, открывая дверцу.

– Я поеду за тобой, – сказала Яна.

– Нет, – он покачал головой, – не стоит. У меня не на пять минут дела.

«Да мне плевать на твои дела!» Яна сделала вдох и задержала дыхание. Надо удержать это в себе, нельзя дать этому выплеснуться. Иначе получится базар.

– Хорошо, – проговорила она. – Когда ты освободишься?

Он задумался.

– Часам к двум наверняка буду свободен.

– Идет, – кивнула Яна. – Где?

Вновь секундное колебание.

– Давай где-нибудь в городе, – предложил муж.

Так она и предполагала. Побоится разговаривать дома. Не его территория.

– Хорошо, – сказала Яна. – Где в городе?

– Выбирай сама.

Так, сейчас бегом на работу, засветиться и доложить шефу, что отбудет на пару часов. Значит, встречаться нужно где-нибудь поблизости от офиса. Заодно и пообедать…

– «Штолле» на Большой Конюшенной?

Муж кивнул в знак согласия.

– В два? – уточнила она.

– Да. Если буду задерживаться, позвоню. Ладно, извини, – он сел в машину, – уже опоздал, – и хлопнул дверцей.

«Шкода» рванула с места и в мгновение ока скрылась за поворотом. Яна переступила с ноги на ногу, зачем-то одернула блузку и повертела браслет на правой руке. Вот он и нашелся. И что она по этому поводу чувствует?

Для начала недоумение. Что он делал на даче все эти дни? Может, не полениться и проехать туда? Стоп, у нее же нет ключей, значит, ей удастся только заглянуть в окна, не более того. И что она там увидит? Комнаты, заполненные хламом? Ради этого пылить еще три километра? Увольте. Пусть сам объясняет, чем он тут занимался.

И еще. Как-то странно их разговор разворачивался. Не в смысле того, что было сказано, а в смысле – как. Вересов явно не чувствовал себя виноватым. Даже как будто немного наезжал на нее. В его особой, вересовской манере. На какую-то долю секунды Яна пожалела о том, что примчалась сюда. Догоняющий всегда предстает в невыгодном свете, какую бы цель он ни преследовал.

Яна мотнула головой, отгоняя неприятные мысли. Пора возвращаться на работу. А может, ну ее? Она села в машину, взяла мобильник и набрала номер приемной.

– Привет, Алина, – сказала она, услышав в трубке знакомый голос. – Шеф у себя? Соединишь? Спасибо.

Генеральный выслушал ее, посапывая и шурша в телефон какими-то бумажками.

– Конечно, конечно, – прогундосил он. – О чем речь! Идите, куда вам надо. Хоть на весь день. Неделька вам нелегкая выпала, да?

«О чем это он? – подумала Яна, благодаря генерального за доброту и понимание и прощаясь с ним. – О приезде Рыбкина и Свирского или об Артемовой супруге?» Черт, Артем. Она совсем забыла о нем. С ним тоже придется беседовать. Но это потом. У нее еще будет время собраться с мыслями. А пока муж. «Объелся груш», – вспомнила она Маринкину присказку. Вспомнила и почувствовала, как знакомое с детства раздражение на сестру заполняет все ее существо.

Ждет ведь, когда Яна объявится и расскажет обо всем в деталях. А если не дождется, то стесняться не будет – придет сама и вытрясет из нее всю правду. И нечего даже стараться скрыть какие-нибудь детали – бесполезно. Все, что Яна недоскажет, Маринка додумает сама. И ни на гран не ошибется. Потому что они – близняшки. И Маринка ее чувствует каждой клеточкой своего тела. Непонятно только одно – почему Яна так же остро не чувствует Маринку?

«Все, все! – вскинулась Яна. – Не думать!» Откинулась на спинку сиденья, помассировала лоб, как будто разгоняя лишние мысли. Она всегда так делала, когда в голову закрадывались крамольные мысли об их с Маринкой сверхъестественной близости. И научилась-таки управлять ими, точнее, стирать из сознания тогда, когда ей это было нужно. Вот и сейчас они отступили, а затем и вовсе исчезли, уступив место мыслям более практическим – надо было где-то скоротать время до двух.

«Домой, – решила Яна. – Освежусь после этой пылищи, переоденусь, вооружусь…» Повернула ключ в зажигании и тронула машину с места.

«Как же вести разговор?» – думала она, выезжая на трассу. Цель была ясна – Вересов должен вернуться в семью, и как можно скорее. Что бы там ни послужило причиной его странного поступка. Мало того, нужно было обеспечить его присутствие в ее жизни не на день-два, а на продолжительный срок. Добиться этого можно было двумя способами. Первый – сделать умильно-виноватое лицо и начать плести чепуху на тему, что она, мол, осознала, что вела себя все эти годы неправильно, что не ценила его и тэдэ и тэпэ. Второй – это честно сказать о Рыбкине и Свирском и ее планах на будущее. Был, конечно, еще и третий путь. Силовой. Но за долгие годы проживания с Вересовым на одной территории Яна уяснила, что он не работает. Муж от жестких приемов становился совершенно неподатливым. Он не бросался в бой, а замыкался, и выжать из него то, что было нужно, не представлялось возможным. Так что выбирать придется из двух возможностей. После недолгого размышления Яна решила, что первый вариант не по ней. Она, безусловно, может сыграть. И даже очень убедительно. Для постороннего человека. Но Вересов посторонним не был. Он раскусит ее в два счета. И будет смотреть на нее с тонкой усмешкой, а она будет закипать от злости. Не годится. Все, выбор сделан. Скажет честно, по-деловому. В конце концов, у них уже давно отношения сугубо деловые… «И что? – мысленно перебила сама себя Яна. – Что он ответит на всю мою честность?» Надо попробовать спрогнозировать его реакцию. И подготовить дальнейшие ходы. Черт! Задачка не из простых, а времени на ее обдумывание чуть-чуть. Полагаться же на экспромты Яна не желала. В экспромтах Вересов ее обойдет на первых же минутах. С этим делом у него, как у Маринки, – на пятерку. А ей… ей надо всегда готовиться. И с этим ничего не поделаешь.