Текст книги "Сюрприз заказывали?"

Глава 29

– Пристегнулись? – лучезарно улыбаясь, спросила зеленоглазая стюардесса.

Яна кивнула.

– Приятного полета, – сказала стюардесса и пошла дальше по проходу.

– Спасибо, – одними губами ответила ей Яна.

Она летела на Крит. «Упаду мордой в песок, – думала она, – и все!» Она прищурилась, выглядывая в иллюминатор. Дождь. Серятина. А она едет на Крит. Господи, все ли взяла с собой? Собиралась второпях. Потому что все решилось внезапно.

– Езжай-ка ты, отдохни, – велел ей Артем. – А то смотреть страшно.

Она даже спорить не стала. Пошла и купила тур. Первый, какой попался. Раньше, до того как все случилось, она бы так никогда не поступила. Выбирала бы с пристрастием, мучила бы турагентов до смерти. А тут махнула рукой: давайте! Ей и дали. Девчонки, правда, знакомые, вряд ли схалтурили. Впрочем, уже не важно. Она уже в самолете. Раньше…

Черт, опять! Яна почувствовала легкое раздражение. Просто наваждение какое-то. Стала делить свою жизнь на время «до исчезновения мужа» и время «после того, как он вернулся». Как бы до рождения и после. Она не сразу за собой это заметила, а заметив, расстроилась – это что, уже нервные отклонения накатили?

– Да ладно тебе, – посмеялся над ней Артем, – просто невроз, ничего более. Причем совершенно объяснимый. Бывает, человек за свою жизнь рождается по несколько раз. Привыкнешь. А пока бери отпуск и отдыхай.

Тогда, полтора месяца назад, мужу потребовалось еще шесть дней, чтобы дописать свою проклятую книгу. Он вернулся так тихо, так незаметно, что Яна лишь на следующий день осознала: он – в доме. Они опять оказались на одной территории. И так же, как прежде, каждый продолжал жить своей жизнью. Все вернулось в свое русло. И в то же время все стало по-другому.

– По-другому? – переспросила Маринка, когда Яна рассказала ей обо всем. – Все ж устроилось.

Яна молчала. Не находила слов, которыми можно было описать все, что она переживала.

– Душа не принимает? – догадалась сестра. – Воротит?

Яна молча кивнула. И еще раз. Воротит – самое подходящее слово.

– И что будешь делать? – поинтересовалась сестра.

– Не знаю, – пробормотала Яна. – Ума не приложу. Может, привыкну…

– Ну да! – фыркнула Маринка. – Привыкнешь! Конечно, привыкнешь. Человек, знаешь ли, тварь приспосабливающаяся. А надо ли тебе это – привыкать?

Яна молчала.

– Не хочешь прикрыть лавочку? – спросила сестра. – Вы с Вересовым – разного поля ягоды. Ты его не понимаешь, он тебя не любит…

– Он любит, – встрепенулась Яна, потом качнула головой: – Любил…

– Да брось ты, – вздохнула сестра, – небось заморочила ему чем-то голову тогда. Ему ж всего двадцать было. А потом он, как честный человек, решил жениться. Небось сказала, что залетела…

Яна внезапно почувствовала, как накатывает привычная злость на Маринку. Хотя она права. Вот только в глаза-то зачем об этом?

– Впрочем, – продолжала сестра, – ничего смертельного не произошло.

– Ты о чем?

– Анютка получилась очень даже, – сестра усмехнулась. – К тому же изрядная авантюристка.

И рассказала о том, как они ездили искать спортсменку.

– Извини уж, – сказала Маринка, – назвалась тобой.

Яна махнула рукой.

– Это его редакторша, – проговорила она.

– Надо же, – протянула сестра, – если бы мы ее допросили как следует, узнали бы все раньше.

– На один день, – пожала плечами Яна.

– Счет на часы шел, – сказала Маринка. – А ты, кстати, книжки-то его читала?

– Читала.

– Ну и как?

– Сказки.

– Сказки, – задумчиво повторила Маринка. – Неудивительно. Что еще Вересов-то мог написать?

* * *

– Хочешь уйти? – спросил ее муж примерно недели через три после своего возвращения.

– Куда?

Она сначала и не поняла, что он имеет в виду.

– От меня, – сказал муж.

Она изумленно смотрела на него.

– Не в том смысле, – заторопился он, – чтобы уйти из этой квартиры…

«Не хочешь прикрыть лавочку?» – всплыл в ее памяти Маринкин вопрос. Как так опять получилось, что эти двое быстрее ее сообразили, что ей действительно нужно? Да, она хочет уйти. Чем скорее, тем лучше.

– …я могу переехать к маме… – продолжал говорить муж.

– Не надо, – перебила его Яна. – Я сама.

– Что?

– Я уйду.

Ей нужно было самой сделать этот шаг. Не просто остаться сидеть и наблюдать, как он покидает ее жизнь, а двигаться самой. Иначе она сойдет с ума. И она повторила:

– Я уйду. – И неожиданно для самой себя добавила: – В конце концов, у тебя столько же прав на эту квартиру, как и у меня.

Муж промолчал, похоже, был искренне удивлен.

Она и сама не понимала, что с ней творится. Откуда этот альтруизм? Похоже, все и вправду стало не таким, как раньше. Она в том числе.

– Я ухожу от мужа, – сообщила она Артему на следующий день.

Он кивнул, как бы говоря свое любимое «объяснимо». И все.

– Не предлагаешь поселиться с тобой? – стараясь, чтобы это звучало как шутка, спросила Яна.

– А ты этого хочешь? – спросил он.

– А ты?

– Я – да.

И пошел заваривать чай.

Для мужика подобное равносильно признанию в любви. И как ей это? Возбуждает? Льстит? Она прислушалась к себе. Облегчение. Удивительно, но она испытывала именно его. Облегчение от того, что не надо лукавить, изображать из себя неизвестно что, врать, все время держать себя в руках. «Он скушает меня такой, какая я есть», – подумала она. И удивилась: неужели такое действительно возможно? Пошла за ним в кухню.

– То есть тебя не смущает то, что такая…

– Какая? – обернулся он к ней.

– Ну, не знаю. – Яна пожала плечами. – Стерва. Жаба. Расчетливая и эгоцентричная.

– Ты на самом деле считаешь, что ты такая? – усмехнулся Артем.

– А разве нет?

– Да ясное дело, нет. Просто тебе надо немного расслабиться. Отдохнуть от всего. И в первую очередь от себя самой.

– Да? А разве это возможно?

– Все возможно. Если, конечно, ты этого хочешь.

– Ну, так что, – помолчав, спросила Яна, – примешь меня?

Артем ответил не сразу. Поставил чашки на стол, разлил в них чай.

– Езжай-ка ты, отдохни, – велел Артем. – А то смотреть страшно. Заодно подумаешь обо всем на воле. Не принимай никаких решений, пока не вернешься.

– Боишься, что передумаю?

– Боюсь.

– Тебе при любом раскладе хуже не будет. Свободный мужчина…

– От себя не освободишься, – перебил ее Артем. – Сама, наверное, уже поняла. И потом, за тебя больше боюсь, не за себя.

И вот она летит отдыхать. От всего. От бессонницы, которая измучила ее за эти последние несколько недель. От постоянного напряжения во всех мышцах, даже в тех, что за ушами. От беспорядочных мыслей о важном и ни о чем, которые болью отдавались во всем теле. Море всегда врачевало ее. Правда, раны, которые она лечила раньше, были пустяковыми, ни в какое сравнение не шли с теми, которые тревожили ее сейчас, но все равно она верила в то, что все получится.

Она не могла представить себе, как все будет происходить, когда она вернется. Как станет разводиться с мужем, объясняться с дочерью, родителями, свекровью, увольняться… Что? Яна вздрогнула. Что за мысль? Откуда? Но ведь пришла. И теперь не отпустит ее, будет крутиться в голове, раздражать… Или, наоборот, даст ей наконец-то ответы на все ее вопросы? Так, все. Яна тряхнула головой. Баста. Она едет на Крит. А все остальное – потом.