Текст книги "Сюрприз заказывали?"

* * *

Ольга вошла в лобби клуба, поздоровалась с девушкой за стойкой администратора и стала подниматься на второй этаж.

Смешно, право слово. Вся эта история. Просто шпионские игры какие-то. И надо же – ребенок какой взрослый уже у Вересова. Почему-то Ольге всегда казалось, что вересовское чадо еще и в школу не пошло. Он нечасто упоминал о ней, но когда делал это, в голосе всегда слышалось беспокойство и, как это ни странно, сюсюканье. Не то чтобы явно и в полную силу, как это обычно бывает у сверхпомешанных на своих отпрысках родителей, но что-то такое мелькало в вересовских интонациях, из чего Ольга сделала вывод, что для него ребенок – свет в окне и плохо будет тому, кто осмелится причинить тому вред, даже минимальный.

Зря он так беспокоится за нее, подумала Ольга, направляясь в раздевалку, девица прекрасно сумеет сама за себя постоять. Хилари Суонк в «Малышке на миллион долларов» – вот кого она напомнила Ольге. Такая и в челюсть, если что, не побоится засветить. А уж что касается решения обычных житейских проблем, так дай ей еще парочку лет, станет совсем самостоятельной.

Выследила их. Всего-то раз они здесь с Вересовым и столкнулись. Случайно. Она отлично помнит этот день. Выходила из клуба, а он бежал мимо, сказал, к приятелю, что-то забрать. Постояли несколько минут, поболтали, посмеялись – с ним всегда было приятно разговаривать ни о чем. Потом он взглянул на часы и принялся извиняться, дескать, пора, иначе приятель не дождется и потом придется опять ехать сюда, чтобы… Она замахала руками: какие проблемы, надо так надо. Он рассмеялся, сказал, что доброта ее не имеет границ, и вот тогда поцеловал ей руку. Ее это ужасно смутило. По правде сказать, Вересов частенько ставил ее в тупик.

Странный он парень, этот Дима. Чем-то притягивал ее, хотя совершенно не в ее вкусе. Ольга любила мужиков мощных, крупных, накачанных, самцов, одним словом. Мозги ее не интересовали. Чужих мужских мозгов ей хватало на работе. Порой такого эти мозги могли напридумывать, что не дай бог! До отвращения. Так что когда наступало время отдыха, она позволяла себе расслабиться и для этого непременно выбирала мужчин с одной, в лучшем случае с двумя извилинами в голове. Отдых ведь только тогда полноценен, когда ты погружаешься в совсем иную жизнь, чем та, которой ты живешь в будни.

Почему непременно мощные и накачанные? Вопрос правомерный. Безмозглые мужики тоже бывают разные. Шибздиков и среди них хватает. Но Ольга рассуждала так: без мозгов да еще и шибздик – это перебор. Мужчина должен давать отдохновение не только ее измученной мозговитыми особями нервной системе, но и взору. Гуманитарное образование давало о себе знать. Все должно быть красиво. Словом, Вересов никак Ольгиным запросам не отвечал. И слава богу. Все же когда вас связывают деловые отношения, они таковыми и должны оставаться. Но целование рук тогда Ольге понравилось, что уж душой кривить.

Не здорово, конечно, что все это довелось увидеть его дочери. Поверила ли она, что между ними ничего нет? Ольга надеялась, что да, поверила. Хотя от растерянности она говорила как-то неубедительно. Жена? Жена Ольгу как-то не впечатлила. Холеная баба, но… Ольга задумалась, подбирая подходящее слово… никакая, что ли… Вроде все при ней, но невыразительная. В каких они, кстати, отношениях, эти Вересовы? И не вспомнить. Он мало говорил о жене. Она вроде у него финансист или что-то в этом роде. Скучная профессия. Считать чужие деньги – Ольгу всегда удивляло, что в этом может быть захватывающего. Но это дело вкуса, в конце концов.

Она переодевалась медленно, торопиться было некуда – сегодня она явилась слишком рано. Тренер еще занят с этой лошадью из какого-то банка. Тетка возмечтала о несбыточном – вернуть себя прежнюю, ту, какой она была дет двадцать назад. Ольга бросила короткий взгляд в зеркало и усмехнулась злорадно. «Ну, недобрая я, что ж поделать, – мелькнула мысль. – Какой уродилась».

Впрочем, недоброта эта была выборочной. К примеру, на Вересова она не распространялась. К Вересову Ольга всегда благоволила больше, чем ко многим другим своим подопечным. И если надо было поддержать его, она не жалела ни времени, ни сил. Вчера вот проболтали целых полчаса… А эти говорят, что он пропал. Надо бы разобраться. Она вытащила мобильник и набрала номер Вересова.

– Да, – хрипловато ответил Вересов.

– Привет, – сказала Ольга. – Как дела?

– Привет, – ответил он. – Дела? Неплохо. Можно даже сказать, что хорошо. А у тебя?

– Да тоже все о'кей. Вот на спорт собираюсь.

– Поосторожнее там, – сказал Вересов. – Не растяни себе ничего, как в прошлый раз.

– Не растяну, – рассмеялась Ольга.

И охота ему помнить такую ерунду!

– Послушай, – сказала она, – ты где сейчас?

– Я? – переспросил он. – А что?

– Ты в городе? – спросила Ольга.

– Нет.

– Нормально.

– А в чем дело? – поинтересовался Вересов. – Мы вроде договорились на следующую неделю. Или сроки сократились?

– Да нет, – врастяжку проговорила Ольга. – Просто…

– Что? – спросил он.

Говорить или нет? Лезть или нет в его семейные дела? Как он будет реагировать на рассказ о появлении его женушки и дочери? Как угадать? А угадать очень хотелось. От настроения Вересова сейчас зависело многое. Не хотелось бы сбить его, что называется, с ритма. Но с другой стороны… И Ольга решилась.

– Да тут, – сказала она, – твои домашние в количестве двух человек ищут тебя с фонарями по всему Питеру.

– Прошу прощения? – удивленно проговорил Вересов.

– Приезжали твоя жена и дочь…

– Куда приезжали? – перебил он ее.

– Хороший вопрос, – усмехнулась Ольга. – В мой спортклуб.

– Куда?

– В спортклуб. Помнишь, мы как-то столкнулись неподалеку…

– Помню. Зимой.

– Ну да. Твоя дочь, оказывается, все видела.

– Что «все»? – слышно было, что Вересов напрягся, конечно, дочь – святое.

– Как мы разговаривали, – сказала Ольга, – а потом при прощании ты поцеловал мне руку.

– Ну, поцеловал – и что?

– Да нет, ничего, но дочь решила…

– Я понял, – опять перебил ее Вересов. – А приходила она зачем?

– Они, – поправила его Ольга.

– Что?

– Я говорю «они», – пояснила Ольга, – потому что она была с матерью.

– С какой матерью?

– Дима, что с тобой? – воскликнула Ольга. – Со своей матерью. С твоей женой.

Он помолчал, потом сказал:

– Этого не может быть.

– То есть как не может быть? Было. Извини, но какой мне резон врать?

– Я не об этом, – сказал Вересов. – Просто не верится, что жена… – И он умолк.

– И тем не менее, – пробормотала Ольга.

– А что хотели-то?

– Они тебя потеряли.

– Меня? – удивился Вересов. – То есть как?

– Обыкновенно. Ты где?

– Не важно.

– Вот видишь. Они тебя ищут. Уже третий день.

– Но… – он, похоже, был растерян, – я ведь писал им…

– Кому?

– Им обеим.

– Это как? – теперь уже растерялась Ольга. – Писал куда?

– На электронную почту.

– Что?

Он писал жене и дочери на электронную почту? Ольга в полном ошеломлении села на диванчик. Вересов в очередной раз поставил ее в тупик.

– Не знаю… – проговорил он.

– Не знаешь что? – спросила она.

– Не знаю даже, что тебе сказать по этому поводу.

– Мне? Мне ничего не надо говорить. Это, извини, не мое дело. Но ты хотя бы позвони им, а то… – Она осеклась.

А то что? А то они изорвут на себе все волосы? Слягут с нервным расстройством? Бросятся в Неву? Что-то по ним не было похоже, что они очень уж взволнованы. Нервничали – да, но, похоже, больше по поводу нетипичности ситуации, в которой оказались. И все равно…

– Позвони, – повторила она.

– Хорошо, – сказал Вересов. – Спасибо.

– Не за что. Давай, мне пора.

– Береги себя.

– Пока.

Странно, подумала Ольга, пряча телефон в сумку, она дозванивается, а они не могут до него дозвониться. Или он не берет трубку? Или у него есть второй телефон? Вот тебе и Вересов. Сюрприз, право слово.

Глава 15

«И что теперь делать?» – думала Ольга Дмитриевна, не в силах оторвать взгляд от телефона.

Автоответчик. Она совсем забыла о нем. Она редко им пользовалась. Сама не любила оставлять сообщения на чужих автоответчиках, поэтому и знакомых своих старалась не ставить в неловкое положение. Дима частенько выговаривал ей: «Мама, пора привыкать к чудесам техники». Она отшучивалась – и тема быстро увядала. На самом деле Ольга Дмитриевна не была замшелой старушенцией. Во-первых, и возраст у нее по нынешним временам еще не старушечий – всего-то пятьдесят девять с хвостиком. Во-вторых, чудеса техники она воспринимала вполне миролюбиво, некоторые – так с превеликим удовольствием. Посудомоечную машину, например. Или мобильный телефон. Но вот автоответчики она недолюбливала. «Наверное, это удобно, – говорила в ответ на Димины упреки, – но, прости, дорогой, душа к нему не лежит». И тем не менее телефон с автоответчиком, подаренный Димой, в ее доме прижился. В основном потому, что не хотелось обидеть сына, убрав эту вещицу с глаз долой.

Автоответчик был постоянно включен. Когда Ольга Дмитриевна была дома, успевала снять трубку до того, как он начинал извиняться за ее отсутствие и просить оставить сообщение. Когда она уходила, автоответчик оставался в одиночестве и общался с внешним миром на полную катушку. Впрочем, обычно общение это оказывалось односторонним. Он радостно заявлял о себе и терпеливо ждал ответа, но знакомые Ольги Дмитриевны в нелюбви к автоответчикам ей ни в чем не уступали, и когда она возвращалась домой, обнаруживала, что для нее нет никаких сообщений. Надо сказать, проверяла она автоответчик не часто. Дело в том, что в квартире имелось два телефонных аппарата: автоответчик был на том, который стоял в углу, в спальне. А разговаривала Ольга Дмитриевна в основном с трубки, которая обосновалась в кухне. В спальне же телефон стоял на подоконнике. За занавеской. И именно поэтому Ольга Дмитриевна увидела его моргание только сегодня утром. Хотя, как явствовало из записи на пленке, звонок был сделан три дня назад.

«Привет, мам, – произнес Димин голос, когда она включила прослушивание. – У меня тут кое-какие дела образовались. Так что я отъеду на несколько дней. Боюсь, там не будет мобильной связи. Но ты не волнуйся. Все нормально. Позвоню, как только смогу. Целую. Береги себя».

Ольга Дмитриевна тяжело села на кровать. Вот это номер! Дима-то, оказывается, звонил ей. Получается, в понедельник. Где же это она была в понедельник? Она нахмурилась, пытаясь вспомнить свои передвижения четырехдневной давности. Сберкасса, магазин, библиотека… Да, считай, всю вторую половину дня прогуляла. Но почему он не позвонил на мобильный? Мобильный-то всегда при ней.

Не захотел, сообразила она. Побоялся, что она привяжется с вопросами. Или, еще того хуже, с просьбами. И придется ему откладывать свои дела и бежать к ней. Потому что он заботливый сын. Иногда слишком заботливый.

Ольга Дмитриевна усмехнулась. Все-то она знала про себя, все-то за собой замечала. Она – типичная мать-эгоистка. А разве есть другие матери? Хотя… вон Яна другая. Но, позвольте, Яна – не мать. Вернее, мать, но только биологическая, а мы ж совсем о другом.

Кстати, а что теперь делать с Яной? Сказать ей, что Дима звонил, или не стоит? Пусть повертится на сковороде, на кипящем маслице… Теперь, когда Ольга Дмитриевна точно знала, что с сыном ничего страшного не случилось, ее отпустило. Она почувствовала, как расслабились все мышцы и кости, как камень, который давил последние дни под левой грудью, растаял и вместо него вновь забилось сердце. Ей все это время казалось, что она держится молодцом, что почти не переживает. Внешне, наверное, так и выглядело. А вот внутри… Как будто неведомая сила сжала в кулак все органы, кровеносные сосуды, хрящи и нервы – и держала так целых три дня. «А если бы я не нашла эту запись? – подумала Ольга Дмитриевна. – Что бы со мной было дальше?» Могла заработать инфаркт. С неизвестным исходом.

– Кто же так делает?! – проговорила она вслух, поднимаясь с кровати.

Действительно, Димке надо шею за такое намылить! Не мог по-человечески объяснить все? «Не хотел», – опять подумала она, выходя из спальни. Потому что она бы замучила его вопросами. Она всегда все про него должна была знать. Вот такая она. Уж какая есть. Да и он ее разбаловал, потакая этой слабости. А когда спохватился и стал кое-что утаивать, Ольга Дмитриевна занервничала: ускользает сынок, ускользает. Успокаивало только то, что ускользал он не к жене, а скорее в свой внутренний мир. Или нет? Или у него еще в заначке был другой мир, с другой женщиной, у которой он как раз сейчас и притаился? И поэтому не пожелал объяснять матери, куда и зачем он отбывает.

Все могло быть.

Но главное, что он жив и здоров. Звонить Яне или не звонить? Ольга Дмитриевна промучилась этим вопросом всю вторую половину дня.

А вечером раздался звонок. По обычному, городскому телефону.

– Да? – проговорила она, сняв трубку.

– Привет!

– Дима! – воскликнула Ольга Дмитриевна. – Ты? Наконец-то!

– Что значит «наконец-то»? – сердитым голосом спросил сын. – Что у вас там происходит?

– Ты о чем? – озадаченно спросила Ольга Дмитриевна.

– Ищете меня…

– Ищем, – подтвердила она. – Ты же исчез, не сказав ни слова…

– Я звонил тебе, – перебил ее сын. – Ты разве не слышала на автоответчике?

– Сегодня только проверила, – призналась Ольга Дмитриевна.

– Вот черт, – сказал Дима. – Я же тебе говорил всегда: проверяй.

– Говорил, – вздохнула она, – но вот видишь, как получилось…

– Ладно, – усмехнулся он. – Теперь-то все в порядке? Успокоилась?

– Слава богу, – ответила Ольга Дмитриевна, легонько улыбаясь.

– В остальном как дела? – поинтересовался он.

– А ты где? – вместо ответа спросила она.

– Не важно, – сказал Дима.

– Как это не важно? – воскликнула Ольга Дмитриевна. – Что за тайны, сын?

– Ну, тайны и тайны, – ответил он. – Давай, наконец, договоримся, что ты будешь знать не все мои тайны, идет?

Холодом повеяло от этих слов. Ольга Дмитриевна поежилась. Не говорил он раньше с ней так, никогда. Возмужал мальчик. Пора. К сорока годам совсем заматереет. И что тогда? Пнет ее под зад ногой? У многих ее приятельниц это произошло гораздо раньше, когда их дети еще только начинали свою взрослую жизнь. Ей бы жить да радоваться, что ей так повезло с сыном, а она вечно находит какие-то изъяны в их отношениях. Наверное, и ей пора измениться. Хотя ей-то это будет сложнее, в ее-то предстарушечьи годы. Но не сейчас обо всем этом размышлять, и уж тем более беседовать. Потом…

– Яна, – проговорила она.

– Что Яна? – спросил сын.

– Ей что сказать?

– Мама, – в его голосе сквозило удивление, – она все знает. Я ее предупредил.

– Что? – Ольга Дмитриевна не могла поверить своим ушам.

– Ну конечно.

– Но…

– Ладно, извини, аккумулятор садится…

– Так ты с мобильного?

– Да. Все. Пока. Целую.

– А когда ты…

Из трубки полетели короткие гудки.

Просто прекрасно. Поговорили, называется.

Радость от того, что с ним все в порядке, уже отступила на задний план, и Ольга Дмитриевна почувствовала приступ раздражения. Как это ему удалось? Обвел ведь вокруг пальца. Поговорили и… ничего он ей не сказал конкретного. И опять сиди жди у моря погоды.

А Яна-то? Тоже гусыня. Все знала – и изображала полное неведение. Зачем? Позлить хотела? Не надоело за все эти годы?

Глава 16

«А я еще не разучилась нервничать», – с удивлением отметила Яна, проснувшись на следующий день. Вроде бы уже должна была к чему угодно привыкнуть. Тем более, что готовилась к сегодняшнему событию. Какие, к черту, нервы? А оказывается, они есть – и очень хорошо дают о себе знать.

Она проснулась в полшестого. В общем-то ничего странного – обычно за ночь она просыпалась по несколько раз. Бросала взгляд на будильник, убеждалась в том, что вставать еще рано, поворачивалась на другой бок и спокойно возвращалась в забытье. Но в этот раз отключиться ей не удалось. Яна ворочалась и ворочалась. Время тянулось медленно, а сон все не возвращался. Полудрема – иначе не назовешь. Уже не здесь, но еще не там. И мысли какие-то сумбурные. Ни о чем конкретном. Так, бессвязный поток.

«Может, встать?» – в какой-то момент подумала она. Разгуляться, почитать или повисеть в Интернете. Что-то там ей было нужно посмотреть, да все времени не хватало. Вот как раз бы… Но не вставалось. Хотя сон и не шел, организм бодрствовать пока отказывался. У него ж режим, вырабатывавшийся годами. С чего бы это вдруг взять да сломать его? Нет, не получится. И Яна осталась в постели. Вертелась, то подсовывала руку под щеку, то убирала. Целых два часа провела за этим занятием. А когда до нужного времени оставалось минут пятнадцать, внезапно почувствовала: сейчас ее сморит. И она проспит. О нет! Только не сегодня! Яна пулей вылетела из постели и побежала умываться, стряхивая с себя остатки сна.

«И все-таки это нервы», – опять подумала она, чистя зубы. Надо будет на досуге заняться этой проблемой. То есть научиться не нервничать. Наверняка есть какие-то методики. Йога там или еще что-нибудь в этом роде. Счастливчики те, кому эта способность дана от природы. Живет себе такой пофигист – и ни морщин у него, ни напряжения во взгляде, ни дрожи в руках. А у Яны все это в наличии. Дрожь недавно появилась. Так, конечно, не совсем настоящая дрожь, но предчувствие ее. И все равно противно. Как будто старость не за горами. Но до старости ведь еще плыть и плыть. Это в девятнадцатом веке женщина под сорок могла спокойно расставаться со всякими надеждами и мечтами, а нынче сорок – самый сезон. Слава богу, что она родилась в свое время, а то бы сидела сейчас в уголочке и вязала бы носки или чепчики. Впрочем, те, что вязали, понятия не имели об иных возможностях, и поэтому, скорее всего, были счастливы. Чего нельзя сказать о ней…

Что? Откуда выскочила эта мысль? Яна тряхнула головой и уставилась на свое отражение в зеркале. Она – счастлива. И точка.

С чего бы ей быть несчастливой? Все, что хотела, получила, а сегодня положит в эту корзинку еще один смачный кусочек. На радость себе, на зависть другим.

Муж? Яна поморщилась. Никчемная мысль. И не ко времени. Долой! Краситься и кофе!

Она выехала в четверть девятого. Перед выездом на улицу помедлила пару секунд, решая, куда повернуть. Не хватало еще застрять в пробке в такой ответственный момент. И Яна свернула на набережную.

Когда она вошла в закуток, где сидела ее секретарша, той еще не было. Яна бросила взгляд на настенные часы – без десяти девять. Опоздает сегодня или нет? Девчонка была в хронических неладах со временем. Приходила вовремя через раз. Яна устала воевать с ней. Но воевать продолжала. Она считала, что, если долго капать в одно место, можно добиться своего. А кто еще научит эту девицу уму-разуму? Ну не подружки же! Конечно, ее можно было поменять на кого-нибудь другого, но тогда было бы неинтересно. Никакого развлечения. Но сегодня… сегодня особый день. Сегодня, решила Яна, если девица опоздает, ей ничего за это не будет. Пусть живет.

Она вошла в свой кабинет, бросила сумку на стол и подошла к окну. Зажмурилась и с минуту постояла так. Солнце. Это хорошо. Если бы было пасмурно, настроение было бы совершенно другим. От метеозависимости тоже очень трудно избавиться. Они в семье все такие: и папа, и мама, и Маринка. Чуть только тучки набежали на небо, считай, день не задался. А вот когда солнце – это сказка! «С таким организмом надо жить на юге», – в который раз подумала Яна. В принципе почему бы и нет? Только тогда нужно найти такой город на юге, в котором можно примениться. А у нас на юге остались Сочи и что-то там еще – не развернуться. Вот если бы во Флориду… Для этого, наверное, надо было по-другому выходить замуж. И вновь мысль вернулась к мужу. И вновь Яна одернула себя: не время, не место. Открыла глаза и подошла к столу.

Может, выпить кофейку? Вряд ли у генерального предложат. Или поостеречься? Недосып недосыпом, но не тот случай, чтобы разгонять его дополнительной порцией кофеина.

Звонок телефона раздался так неожиданно, что Яна чуть не подпрыгнула. Прямой. Значит, Алина. «Проверяет, на месте ли я», – усмехнулась Яна, беря трубку.

– Да?

– Привет, – мрачно сказала Алина.

– Привет.

– Уже на месте?

– Конечно.

– Нервничаешь? – поинтересовалась Алина.

– Нет, – спокойно проговорила Яна.

Нечего Алине знать о ее состоянии. Яна доверяла ей, но с оглядкой.

– Молодец, – похвалила Алина.

– А эти? – спросила Яна. – Приехали?

– Ага. Кофе им варить собираюсь. Тебе, кстати, сделать?

– Мне, может, и не предложат, – усмехнулась Яна.

– Да плевать, – сказала Алина. – Принесу и скажу типа: «Ой, я тут случайно лишний сделала, ничего?»

Яна рассмеялась:

– Ну, ты даешь!

– Есть немного, – хмыкнула Алина. – Так что тебе: эспрессо, капучино или чай?

– Не знаю…

– Ха! – воскликнула Алина. – Все-таки трясешься?

– Вот еще! – возмутилась Яна.

– Трясешься, – сказала Алина. – Напрасно. Тебе-то чего бояться? По твоему отделу все нормально…

«Ей действительно ничего не известно, – подумала Яна, – или она, как всегда, придуривается? А может, – мелькнула тревожная мысль, – я все-таки ошибаюсь и вызывают меня совсем не затем, чтобы дать новую должность? Неужели все мои ожидания напрасны?» Дрогнули губы. Яна вскинула голову. Не хватало еще раскиснуть прямо сейчас. Все это ерунда. И мысли эти ерундовые. Все будет отлично. Просто превосходно. Вот сейчас она переведет дух, выпрямится – и войдет в нужное состояние. А Алина… Алина просто не в курсе происходящего. Всякое случается. Иногда даже референт генерального понятия не имеет, что творится в кабинете шефа.

– Чай, – прервала Яна Алинино бормотание, – сделаешь мне черного чая?

– Конечно, – мгновенно переключилась Алина. – С сахаром?

– Нет, спасибо.

– Все, до встречи, – сказала Алина и бросила трубку.

Яна прошлась по кабинету, выглянула в приемную.

– Здравствуйте, – прошептала из-за своего стола явившаяся наконец секретарша.

Сжалась в клубочек. «Боится, – безразлично подумала Яна. – Думает, сейчас начну ее чихвостить. Дурочка. Сейчас у меня есть дела поважнее».

– В полдесятого я у генерального, – бросила Яна.

– Я помню, – закивала секретарша.

И на том спасибо. Яна закрыла дверь. Опять подошла к окну. Постояла несколько минут не двигаясь и ни о чем не думая. Все, пора, решила она. Было двадцать семь минут десятого.

Она вошла в приемную, кивнула Алине и взялась за ручку двери.

– Ни пуха, – одними губами проговорила Алина, и в глазах ее блеснул хитроватый огонек.

«Вот холера, – усмехнулась про себя Яна, входя в кабинет генерального, – все она знает, как же иначе!»

– Доброе утро, – сказала, устремляя взгляд на троих мужчин, вольно расположившихся на креслах в углу кабинета.

– Здравствуйте, здравствуйте, Яна Владимировна, – просипел генеральный и махнул рукой: – Прошу.

«До чего ж все-таки у него противный голос», – в который раз подумала Яна, подходя к мужчинам и присаживаясь на ближайшее к ней кресло. Генеральный ей активно не нравился. С головой у него вроде бы все было в порядке, но вот раздражительности хватило бы на десятерых. Яна считала, что руководитель должен держать себя в руках, генеральный же по определению был на такое не способен. Его выводили из себя любые мелочи, не говоря уже о крупных проблемах. Если в ближайшее время ей удастся оказаться вне пределов его влияния, это будет большим счастьем. А ей удастся, она не сомневалась. Для этого она здесь. И они тоже.

– Кофе, чай? – спросил генеральный.

– Чай, спасибо, – ответила Яна.

Генеральный бросил взгляд на Алину, торчавшую в дверях.

– Поняла, – сказала Алина и исчезла.

– Ну-с, – подал голос Свирский, – как ваше драгоценное?

Надеюсь, подумала Яна, он имеет в виду здоровье.

– Прекрасно, – ответила она. – Благодарю.

– Вот что мне нравится в вашем финансовом директоре, – рассмеялся Рыбкин, – у нее всегда все прекрасно. Даже если это на самом деле не так. – Он неожиданно подмигнул Яне.

Она вздрогнула. Что это означает? История с женой Артема выползла наружу? Или просто этот хмырь Рыбкин пытается придать разговору непринужденный тон?

Рыбкина иначе как хмырем назвать было сложно. Вечно в помятом костюме и нечистой рубашке, вечно с намеками на щетину на лице. Откуда он взялся четыре года назад, Яне было неизвестно, но, по-видимому, пришелся в конторе ко двору, потому что сразу же был продвинут в высшие сферы, там и оставался. Пока. Но, похоже, скоро должен был выйти на околоземную орбиту – до Яны доносились слухи, что Рыбкина прочат главным на сибирский прорыв. Компания намеревалась распространиться за Урал, распространиться и закрепиться там. «А что, – подумала Яна, – там Рыбкин из общей массы не будет выделяться, не то что в столице».

– Так, ну что, – Свирский демонстративно потряс рукой с часами, – приступим, поскольку время сегодня дорого.

– Да-да, давайте, – как обычно раздраженно проговорил генеральный.

Дверь отворилась, в проеме возникла Алина с кофейно-чайной тележкой.

– Сейчас мадемуазель Алину отпустим, – спокойно сказал Рыбкин, – а уж после…

Алина подкатила тележку к столику, за которым расположилась вся компания, и принялась расставлять чашки и вазочки. Яна было сделала движение помочь ей, но Алина повела бровью, и Яна замерла в полудвижении. Ну, конечно, что это она? Надо вести себя точно так же, как ведут все остальные, а остальные расслабленно восседали в своих креслах и лениво наблюдали за Алиниными хлопотами. Наконец Алина удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

– Вот и чудненько, – пробормотал Рыбкин, беря чашку с кофе. – Теперь можно и начинать, – и наглыми глазами уставился на Яну.

Нет, ну все-таки откуда он такой выскочил?

– А собственно говоря, – заметил Свирский, – что тут начинать? Дело-то пустяковое, как вы считаете, Яна Владимировна?

Яна одарила его удивленным взором и, протягивая руку за своим чаем, промолвила:

– Чтобы ответить, неплохо бы знать, о чем речь.

– А вы разве не знаете? – Свирский с прищуром смотрел на нее.

«Ах ты, жучок», – подумала Яна. Но нет, ее на дурика не возьмешь. Она долго прикидывала, что лучше: делать вид, что она ни черта не подозревает, или продемонстрировать свою осведомленность. Этот вечный выбор: играть в дуру или вести себя настолько, насколько ты умна. В разные моменты своей жизни Яна выбирала разное. Обычно инстинктивно, не особенно задумываясь. Но здесь следовало быть осторожной. В их компании сообразительность сверх среднего среди женского персонала не очень приветствовалась. Мужской тип менеджмента, что поделаешь. То есть вроде бы все за то, чтобы надевать на себя образ дуры и жить в нем. С другой стороны, ее двигают на должность и, задвинув туда, будут ожидать свершений. Причем чем скорее, тем лучше. И тут уж образ дуры тебе не помощник. В идеале, конечно, нужно сочетать в себе оба этих качества. То есть уметь быстро переключаться с дуры на не дуру, причем делать это виртуозно, так, чтобы не бросалось в глаза. У Яны существовали серьезные опасения, что ничего из этого не выйдет. Рано или поздно она сорвется и станет вести себя как обычно. Не нравится – не кушайте. Всегда так получалось. Но всегда – это не теперь. Теперь совсем другая ситуация. Поэтому решение было принято в пользу дуры. Хотя бы на первом этапе. Идиотку она изображать не собиралась, а вот замаскироваться под старательную и ответственную, смотрящую в рот сильным мира сего – это можно. На первом этапе. Пока не освоится в новом качестве, на новом уровне. Так что Яна сглотнула слюну и ровным голосом сказала:

– Речь об отчете, верно?

– О каком отчете? – растерялся Свирский.

Генеральный с Рыбкиным тоже недоуменно уставились на Яну.

– Отчет службы безопасности, – невозмутимо продолжала Яна. – Мы же о нем будем беседовать, не так ли?

Мужики переглянулись.

– Не так, – откашлявшись, сказал Рыбкин. – Отчет нас как-то не очень интересует. Это все-таки больше ваши внутренние проблемы. Нам бы…

– Нам бы, – вклинился Свирский, – перспективы обсудить.

– Перспективы? – тошнотворно вежливым голосом переспросила Яна. – В смысле бюджет?

Мужики опять переглянулись.

«Не пережала ли? – пугнулась Яна. – Да нет, все нормально».

– Бюджет тоже не наша сфера, – сообщил Рыбкин. – Берите глобальнее, Яна Владимировна.

– То есть?

– Двигать вас будем, – хохотнул Свирский.

– Двигать? – эхом откликнулась Яна и взглянула на генерального.

Тот растянул губы в улыбке.

– Надеюсь, – пробормотала Яна, – не вниз.

Мужики дружно расхохотались. «Властителями судеб себя почувствовали, – подумала Яна. – Придурки».

– Чтобы двигать вниз, – сказал Рыбкин, – нашего присутствия не требуется. Достаточно вот его, – он махнул в сторону генерального, – приказа.

– Тоже верно, – согласилась Яна и вопросительно уставилась на Рыбкина.

– Да, – кивнул он, – мы вам предлагаем воспарить над суетой…

«О госссподи… – застонала про себя Яна. – Словоблудие началось». Очень хотелось взглянуть на часы, чтобы засечь время и посмотреть, сколько этот деятель будет трепаться ни о чем. И кто сказал, что болтливы только тетки? Все хороши, и те и другие, только темы для трепа у них разные.

– …и взяться за новый филиал, – неожиданно стремительно закончил свою мысль Рыбкин.

Яна вздрогнула и изрекла:

– О!

Мужики удовлетворенно заулыбались. «Получилось!» – возликовала Яна. Когда репетировала это вздрагивание перед зеркалом, казалось, что слишком наигранно, ненатурально. Оказывается, ничего подобного. В самую точку. Видно, все зависит от зрителей.

– Вот вам и «о»! – прогундосил генеральный.

– Взяться, – как будто задумчиво проговорила Яна. – Вы имеете в виду финансы?

– Мы имеем в виду, – ответил ей Свирский, – руководство филиалом.

– Я? – «обомлела» Яна.

– Да, вы.

– Э-э… – Янино лицо выражало высшую степень растерянности.

– Пойдете думать? – прищурился Свирский.

– Я?.. Да что вы… Просто… – Яна продолжала играть смущение.

Мужики откровенно наслаждались происходящим. «Вроде серьезные люди…» – подумала Яна.

– Короче, вы согласны? – Рыбкин откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.

– А если нет? – легонько усмехнулась Яна.

– Не поверю никогда, – заявил Свирский. – Не похожи вы, Яна Владимировна, на человека, который…

– Брось, – перебил его Рыбкин, – она согласна, шуткует просто.

Свирский вопросительно уставился на Яну.

Она пожала плечами:

– Есть немного. Шуткую.

– Прекрасно! – Свирский перегнулся через стол, протягивая ей руку. – Поздравляю.

– Спасибо. – Она пожала его широкую ладонь. – А можно… – и замялась.

– Да? – хором сказали Рыбкин со Свирским.

– Я правильно понимаю: филиал не в Магадане?

– Не в Магадане, – ухмыльнулся Свирский, – в Питере. Займетесь пока логистикой, а потом поглядим.

«Ну да, логистикой», – подумала Яна. Так она и предполагала. Просто поразительно! Она таки попала в точку. И тем не менее…

– Поподробнее бы… – сказала Яна.

– Поподробнее – это не к нам, – сказал Рыбкин. – Мы тут так, проездом, – они со Свирским переглянулись, – обстановочку глянуть да дела кое-какие решить…