Текст книги "Книга для Тани"

А у дедушки это одна из идей фикс: с тех пор, как Таня и Вова родились, дедушка считал, что он обязан дожить до того момента, когда можно будет научить их кататься на велосипеде и на лыжах. Тогда его миссия по воспитанию правнуков будет выполнена. <Когда родился старший правнук, моему дедушке было 75 лет. В момент описываемых событий ему почти 81 год. А дожил он до почти 97 лет. Правда, кататься больше никого не научил, кажется>.

Меня ведь дедушка всему этому выучил. А еще кататься на коньках, плавать, кувыркаться на полу и на перекладине. И за все это я ему очень благодарна, потому что никто другой не смог бы ничему научить такую неспортивную девочку. Все женщины в нашей семье не любили спорт и не имели к нему никаких способностей. Бабушка Шеля рассказывала, что нормы ГТО по плаванию за нее сдавал ее однокурсник. При такой фамилии unisex это было не так уж сложно: пойди догадайся, что Ш. Фурман – это девушка, а не юноша.

А Таню я даже качаться на качелях не могу научить: она машет беспорядочно ногами и наклоняется невпопад».

20 июня 2003

Дачный распорядок дня

«Распорядок дня у нас тут установился диковатый, особенно это касается времени отхода ко сну и интервалов между приемами пищи (слишком коротких). Бабушка с дедушкой ругаются, но для того, чтобы раньше ложиться, надо раньше вставать, а я на такие подвиги летом не способна. Я предпочитаю подчиниться стихии. К тому же только так мы можем вписаться в режим, к которому привыкли все остальные. Они ведь тоже не собираются вставать в 7 или даже в 8 утра. В общем, у нас получается так.

8—9 часов. Пробуждение Тани (и иногда меня). Если она встает тихо, то рисует или играет с пупсиками. А если не знает, чем заняться, я ей читаю. Мы дочитали все 3 части Карлсона и стали перечитывать Винни-Пуха.

9—10 часов. Пробуждение Ксюши (иногда она просыпается раньше, но может снова заснуть).

9—10 часов. Утреннее копошение (переодевание, убирание постелей). Ксюша всегда теперь одевается и раздевается сама. Очень любит это дело. Только всегда очень громко орет, когда попадает обеими ногами в одну штанину или не может найти рукава. Помогать ей надо очень ненавязчиво, как будто и не помогаешь вовсе, а то она еще больше разозлится. Но в среднем она все равно одевается быстрее Тани, потому что Таня просто или сидит неподвижно с носком в руке, или занимается посторонними делами. Как я в детстве. Но меня это ничуть не примиряет с таким поведением, оно меня все равно бесит.

10—11 часов. Когда было совсем холодно, мы всегда завтракали на бабушкиной даче, потому что все равно надо было сначала полностью одеться, прежде чем выползти из нагретой комнаты. На террасе, где можно было бы позавтракать, было слишком холодно. Поэтому шли к бабушке. А сейчас немного потеплело, солнце с утра светит со стороны террасы, поэтому можно с утра сначала в пижамах поесть, а потом копошиться. Иногда они перекусывают тут, а «догоняются» там, а иногда кто-то ест тут, а кто-то там.

11—13.30—14 – Свободное время. Я обычно мою посуду после завтрака, потому что после обеда сразу ухожу на другую дачу, а посуду оставляю Оле и бабушке. Иногда еще мою после ужина. Торчим мы обычно на бабушкиной даче, потому что там больше развлечений: обустроенная песочница, 2 вида качелей, видеомагнитофон, кукольный театр, велосипеды. Ксюша, кстати, иногда катается на трехколесном велосипеде, используя его как каталку. Она очень лихо отталкивается сразу двумя ногами, и таким образом продвигается потихоньку вперед. А до педалей у нее ноги не достают. Еще она очень хорошо залезает на шведскую стенку. Я бы это не отмечала как достижение, если бы Тима мог делать то же самое. Но он почему-то не может. Даже на обычную скамейку, на которой они с Ксюшей едят, он не может сам влезть, требует себя сажать. На качелях-диване дети не очень любят качаться, потому что на них сильно не раскачаешься. А я однажды сдуру раскопала где-то старые веревочные качели. И теперь Тима с Ксюшей каждый день требуют их качать не меньше получаса и по нескольку раз. Хорошо хоть, они вдвоем там умещаются, а то были бы одни слезы. Я одной рукой качаю, а другой держу «Войну и мир». А Оля проводит это время с пользой для детей. Один раз я застала их за чем-то вроде логопедического занятия: она учила их выговаривать звук «л». У Ксюши хорошо получается: «палка», «качельки». Я заметила, что ей нравится правильно выговаривать слова, и теперь тоже иногда ее поправляю. Вместо «бия» («рыба») она теперь выговаривает: «иба», вместо «бом» («дом») – «дём», вместо «Яя» («Таня») иногда говорит: «Тяня», особенно почему-то в притяжательных конструкциях.

Обед чаще всего готовит бабушка, потому что с утра у нее обычно больше сил, чем к вечеру. И вообще она успевает сварить суп или начистить картошки раньше, чем мы успеваем об этом хотя бы подумать. Я за почти 2 недели готовила еду всего 2 раза, жарила минтая. Тут это считается каким-то презренным и очень тяжелым занятием.

Еды тут, кстати, всегда почему-то не хватает – никто не может рассчитать на 8 человек. Приходится дополнительно съедать кучу бутербродов. Я заметила, что из всех взрослых я больше всех ем. И больше всех возмущаюсь (в глубине души, в основном), когда еды не хватает. Потому что я привыкла готовить с запасом, чтобы все съели, кому сколько хочется, и еще осталось на другой раз. А бабушка считает, что любое даже самое ничтожное количество еды надо справедливо делить поровну.

Так вот, обед бывает в 13.30 или в 14. Мы с детьми стараемся поесть до того, как придут есть бабушка с дедушкой. Потому что они не могут спокойно смотреть на то, что дети вытворяют. А мы с Олей не можем спокойно слушать, как детей почем зря одергивают: «Не кричи!», «Не смейся!», «Доедай до конца!». У бабушки еще бывают поползновения детей кормить с ложки. Один раз она даже Вове предложила его покормить. <Вове было 6,5 лет и он поступил в школу>. Мы с Олей чуть со стульев не упали. Но оказалось, что это была шутка с целью Вову пристыдить и заставить его самостоятельно доесть содержимое тарелки. И из-за Ксюши мне часто приходится ругаться: «Помоги ей!», «Докорми ее!», – советует бабушка. Но я-то знаю, что если я один раз покажу ей, что мама может ее кормить с ложки, как раньше, она потом будет сто лет ныть и просить. Мне свобода дороже какой-то ложки супа, который она дома все равно никогда не ест. А в саду жизнь заставит – может, и будет есть. А с другой стороны, Вова иногда так себя ведет, что трудно удержаться и не наорать на него. А бабушку и дедушку мы пилим за то, что они вместо нас наших детей ругают: мы, мол, сами с ними разберемся.

После обеда (14.30—15.00) мы втроем уходим на другую дачу для дневного сна. Только дети почему-то начинают опять просить какой-то еще еды, и укладывание часто затягивается до 15—16 часов.

Таня встает в 17—18 часов, а Ксюша в 18—19. Потом они опять копошатся и полдничают тут или там, то есть всё, как утром. Днем я пишу письмо или читаю Толстого. Иногда чуть-чуть стираю или подметаю.

В 20—20.30 обычно ужинаем. Потом просмотр передачи «Спокойной ночи, малыши!» и другой видеопродукции. Несколько раз ходили все вместе на пожарный пруд бросать туда камни – дети могут очень долго этим заниматься. Жалко только, что камней там слишком мало, приходится их из грязи выковыривать.

В 22—22.30 мы уходим на свою дачу. Там дети опять «перекусывают», чистят зубы, я их немножко мою и иногда читаю Тане, если Ксюша не очень пристает. Укладываемся к 23.30 – 00.00. Я пробовала сначала читать по ночам, а днем немножко спать, но получалась какая-то неразбериха: ни почитать много не успевала, ни выспаться как следует.

Вот такой летний отдых. Когда привыкла, оказалось не так ужасно. Скучно только. Но отдыха другого не бывает. Сколько я помню себя, отдых всегда был очень скучный и однообразный. Ждешь-ждешь, пока у тебя появится свободное время и возможность ничего не делать, а надоедает это все очень быстро».

20 июня 2003

Поездка с Ксюшей в Москву. Первое путешествие на электричке

В середине июня я вдвоем с Ксюшей уехала на 3 дня в Москву, а тебя оставила на даче, чтобы ты дышала воздухом. И с тобой они все вместе еще могли как-то справиться, а уж с Ксюшей точно не смогли бы. Как было написано в письме, «Ксюша иногда начинает концерт под названием „Хочу к маме!“, и ее ничем невозможно отвлечь».

На дачу приезжали в гости подруга бабушки Наташи с мужем, они нас на своей машине отвезли в Москву. На даче не было в те времена ни интернета, ни компьютера. А мне срочно нужно было отправить свою часть перевода. Я надеялась, что дома Ксюша будет много спать, а в остальное время играть сама или смотреть телевизор. Но на даче она разбаловалась, что с ней все время кто-то играл (я или прабабушка или другие дети), и сама играть уже не хотела. Она требовала, чтобы я играла с ней в «малышку и маму», это была любимая дачная игра. Она привыкла кормить меня супом из песка, укладывать спать, водить «в магазин» и «на площадку». Еще она требовала собирать с ней вместе мозаику, хотя прекрасно умела делать это и сама. Еще просила пойти к бабушке Шеле или хотя бы просто погулять. Мы с вами жили на даче у тети Софы, и поход к бабушке Шеле был отдельным мероприятием.

Надежды на продолжительный сон тоже не сбылись. Наоборот, она вдруг отказалась засыпать днем: крутилась, задирала ноги и всячески издевалась. Когда я пожаловалась маме, она злорадно посмеялась, что у Ксюши дурная наследственность. И рассказала, что в 2 года меня тоже укладывали очень долго. Моя коронная шутка была такая: «А теперь последнее безобразие – писанье!». После этого последнего безобразия меня шлепали, и я с горя засыпала. Но на Ксюшу этот метод не подействовал: от попыток отшлепать она только хохотала. А если даже слегка начинала плакать, то никакого успокоительного эффекта это не давало.

Работать приходилось только ночью. Интернет тогда был не безлимитный ни разу, платили за время соединения. Я пыталась с помощью интернета уточнять имена в переводе, но быстро поняла, что эти затраты вообще не окупаются.

Возвращались мы на дачу на электричке, как сейчас делаем чаще всего. Но тогда поездка с ребенком на электричке была для меня почему-то чем-то из ряда вон выходящим. Мы выезжали на дачу на машине, держали там детей сколько-то времени и увозили тоже на машине. Не пойму уже, чего я тогда боялась, почему не возила вас, когда мне нужно было переместиться. Заразы? Давки? Что вы устанете? Что я с ума сойду? В письме упоминается, что Ксюша тогда первый раз в жизни путешествовала на электричке. Это еще не очень удивительно, все-таки ей было всего 2 года, и кроме как на дачу нам ездить на электричке было особенно некуда. Подмосковные друзья у нас были тогда только в Подольске, и приезжали в основном они к нам, а не мы к ним. Но вот что ты до пяти с половиной лет ни разу не ездила на электричке – сейчас странно про это читать, потому что Коля ездил с одного года.

В общем, первая поездка Ксюши в пригородном транспорте не была особенно приятной. Была ужасная жара и давка, потому что мы долго собирались и поехали уже вечером, когда люди возвращались с работы. Я взяла с собой книжки, но Ксюшу они не заинтересовали. К счастью, я прихватила еще двух пластмассовых зверей, в которых мы и играли всю дорогу. Лягушка и собачка ходили друг к другу в гости, ели черешню и малину, гуляли и спали.

Когда мы приехали, выяснилось, что ты по маме почти не скучала, а больше скучала по Ксюше. Когда ты нас увидела, то бросилась обниматься к ней, а ко мне даже не подошла.

Бассейн, соседка Варя и мюзиклы перед сном

Июнь был жарким, несколько дней вы плескались в бассейне. Воды в нем было по колено, все дети просто стояли, и только ты почему-то ползала по дну.

К концу июня тебе уже надоело на даче, и ты стала особенно много ныть. Сначала мы жили с Олей, Вовой и Тимой, но, когда они на несколько дней уехали в Москву, «драки и разборки с криками прекратились, но стало еще скучнее». Из общества осталась только соседская девочка Варя, которой было тогда 2 года и 8 месяцев. «Куклы ее не интересуют. Когда она первый раз пришла, первым делом схватила Вовин меч со словами: „Шпага! Шпага!“. Характер у нее очень хороший: ничего не отбирает, не дерется, всегда улыбается». Она приходила почти каждый день, но у вас не особо получалось вместе играть, разве что копать песок или гулять по окрестностям.

Когда уехали Вова с Тимой, я стала отдавать тебя бабушке Шеле на время дневного сна. Сама ложилась спать, а бабушка читала тебе перед сном, а когда ты просыпалась, вы читали с ней букварь или еще как-то развлекались. И мне удавалось полноценно поспать и даже иногда посмотреть свой любимый сериал «Скорая помощь». Только телевизор так плохо показывал, что это получался скорее радиоспектакль, но, поскольку там все время говорят, было в основном все понятно, и даже лучше – не было видно этой жуткой кровищи.

Вечером я усыпляла вас пением. Вернее, тебя можно было и чтением усыпить, наверное. А Ксюша, может быть, дольше засыпала. Сначала я подолгу перечисляла всех друзей и родственников, которые уже спят. Такая была колыбельная песня собственного сочинения. Потом Ксюше надоел мой однообразный репертуар, и я решила петь тексты ее любимых сказок: «Репка», «Курочка Ряба», «Теремок» и «Колобок». Оказалось, что они очень хорошо ложатся на музыку, потому что в них короткие фразы, и их можно легко ритмизировать. Получалось что-то вроде мюзикла, только слегка унылого, ведь он призван был оказывать усыпляющее воздействие.

Июль 2003. Жемчужная свадьба

4 июля бабушка Наташа и дедушка Коля отметили 30-летие совместной жизни – «Жемчужную свадьбу». Они сходили в кино и в ресторан, а на следующий день приехали к нам на дачу. Мы так и не смогли придумать никакого материального подарка, потому что все нужные предметы к тому моменту бабушка давно купила. Но зато подготовили поздравительную программу. Переделали 5 песен и стихотворение «Потеряли котятки по дороге перчатки». Мы с Олей хотели, чтобы во время исполнения одной из песен дети иллюстрировали своими движениями ее содержание, а еще чтобы спели вместе одну песню целиком и один куплет еще одной песни. Но вы почему-то не проявили никакого энтузиазма. Изображать самолетики вам было неинтересно, а учить слова лень. Все нравилось только Ксюше, но она была слишком маленькой, чтобы от ее участия была большая польза. Читать из вас умел только Вова, он в итоге пел по бумажке, как и взрослые. А остальные подпевали, что запомнили. Самолеты под песню вы кое-как все-таки изобразили, а вот быть ребятками, потерявшими перчатки, категорически отказались, так что эту «пьесу» нам с Олей пришлось просто прочесть по ролям.

Поездка в Башкирию. Поезд, Уфа, наказания и наряды

20 июля мы поехали на поезде в Уфу. Ты спала на верхней полке, я тебе сделала сетку из веревок, чтобы ты не свалилась. А Ксюша спала внизу, и ей мы не догадались сделать сетку, она свалилась с полки три раза за ночь. По вагону вы не ходили, потому что играть там было особенно не с кем. Всю дорогу играли в кукол и слушали книжки, которые я вам читала. В Уфе переночевали у папиных дяди и тети, сходили утром в парк с аттракционами, потом поехали в Межгорье. В парке вы катались на слонах, которые почему-то летали вверх и вниз (обычно такой аттракцион делают в виде лебедей). Еще на машинках и на детском колесе обозрения. При виде автодрома Ксюша пришла в ужас и кататься отказалась, покатались только вы с папой. А мы с папой прокатились на американских горках, которые там почему-то назывались «итальянскими». Вы тоже просились, но вас не пустили, и хорошо, потому что горки были реально страшные.

В Межгорье Ксюша все время посягала на зеркальную дверь нового шкафа, норовила заляпать ее пальцами, и бабушка вообще боялась, что дети могут это зеркало разбить. И в связи с этим я немножко порассуждала о наказаниях, которые я к вам в то время применяла. В основном, к тебе, Ксюша была еще слишком несознательная, ее можно было разве что отшлепать. Папа шутил, что в Америке меня бы давно лишили родительских прав за физические наказания. У нас к этому тогда еще довольно спокойно относились. Никто в интеллигентных семьях своих детей не избивал, конечно, но могли шлепнуть ребенка слегка, если он уже совсем обнаглел. В общем, кроме шлепков, тебя могли оставить без сладкого или без игр на компьютере или без чтения на ночь или еще какого-нибудь развлечения.

Еще смешной отрывок про наряды. Перед ним я рассуждаю о том, что предоставляю вам свободу выбора – что есть, что надевать, а мои бабушка с дедушкой меня за это ругают – говорят, что я с вами потом еще наплачусь, что вы вообще не будете слушаться. Ну, можем с радостью констатировать, что их прогнозы не сбылись. Так, вот, о нарядах.

«У Тани проснулся интерес к нарядам, и ей постоянно хочется наряжаться. Выражается это в том, что она стремится надеть дома или в песочницу свои самые красивые платья, которые я берегу для торжественных случаев. Я ведь не умею отстирывать пятна, и каждое лишнее надевание вещи грозит ей тем, что она превратится в самую ненарядную, домашнюю. А еще она хочет одеваться не по погоде: в мокрую погоду вместо брюк с сапогами юбку с босоножками, в холод вместо куртки одну футболку. Из-за этого происходят долгие препирательства со слезами и воплями».

Межгорье. Круг чтения, парикмахерская, рыдания о несбыточном

«С Таней мы на даче прочитали „Золотой ключик“ и „Крокодила Гену“, а тут чтение медленно продвигается, прочли только „Черную курицу“ и „Городок в табакерке“. Оказывается, длинная книжка лучше стимулирует чтение, потому что интересно, что будет дальше. А короткую сказку дочитали и всё, в следующий раз неизвестно, что попадется – интересное или не очень».

Бабушка Лена сводила нас всех троих «дам» в парикмахерскую. В Москве мы по парикмахерским никогда не ходили. Это было слишком дорого. Стриглись не часто, челок ни у кого не было. Когда очень хотелось подстричься, просили тетю Олю.

А там все услуги были очень дешевые, стрижка всех троих обошлась всего в 110 рублей. Голову никому не мыли, детей пшикали водой из пульверизатора, а взрослые мочили голову под душем, который почем-то напомнил мне роддом или общежитие. Ксюше волосы просто подравняли, а тебе состригли несколько сантиметров. Почему-то я решила, что теперь тебе можно будет распускать волосы, а до этого с распущенными волосами ты якобы была похожа на Бабу-Ягу. На самом деле никогда ты не была на нее похожа, всегда была красавицей. И это было мне настолько очевидно, что даже неловко было об этом говорить. Когда мне говорили, что ты красавица, я делала максимально скромное и даже слегка грустное лицо и только кивала. Лицо должно было отображать примерно такую гамму чувств: «Ну, да, красавица, что уж поделать, такая вот уродилась, лично я тут точно ни при чем».

Межгорье – это небольшой закрытый поселок (пояснение для тех, кто не в курсе), так что там было очень мало машин. И поэтому я решила учить тебя переходить дорогу самостоятельно. Не знаю, какой в этом был практический смысл, все-таки тебе было всего 5 с половиной лет. Но, похоже, с первенцами родители повернуты на самостоятельности и стремятся научить детей как можно большему количеству вещей и как можно раньше. Ты очень гордилась, что можешь теперь переходить дорогу сама. А Ксюша обрадовалась и тоже стала перебегать дороги, не держа меня за руку.

Другой местной радостью были поездки в машине на переднем сиденье. Сначала дедушка Леня возил только тебя впереди на своей машине, потом он вышел из отпуска, и его водитель предложил и Ксюше прокатиться спереди. Один раз даже довез нас на «Волге» до детской площадки. А Ксюшу дядя Саша сажал на колени и дал порулить.

А у тебя начал шататься передний зуб.

Ксюша проявила себя как типичная городская девочка. Видела из окна поезда коров, коз, гусей и спрашивала: «Это что – зоопарк?». А если видела просто деревья, спрашивала: «Это парк?».

Я научила тебя играть в крестики-нолики. Сначала играли только вничью, приходилось даже иногда поддаваться, чтобы ты не расстраивалась, а потом ты вдруг смогла обыграть меня несколько раз подряд. И даже Ксюшу ты пыталась научить, и очень радовалась, что первый нолик она поставила, куда нужно (интересно, это куда?), вы сыграли вничью, но дальше этого дело не пошло.

Еще одно интересное впечатление в той поездке – вы с Ксюшей первый раз в жизни увидели тесто. Я во взрослой жизни печь никогда не любила (в детстве что-то пекла под руководством своей мамы), мне кажется, возня с тестом требует слишком много времени, все вокруг становится грязное и покрытое мукой, долго потом надо убирать. Так вот и получилось, что до 5 с лишним лет ты не видела теста. Потом мы вроде бы пекли с вами печенья, пряники, шарлотку. Но тут родственники были в шоке, когда при виде теста и скалки ты спросила, что это такое. В общем, возня с тестом вам очень понравилась. Ты даже слепила для себя лепешку, и тебе ее пожарили. Только вот пришлось потом отстирывать от муки всю вашу одежду.

Почему-то только в то лето мы с тобой наконец-то выучили цвета радуги. Хотя в садике говорили, что это проходят еще в младшей группе. Но ты часто пропускала садик из-за болезней и пошла туда не с начала учебного года, так что могла и пропустить.

В Межгорье мы однажды посмотрели видео двухлетней давности: там тебе было 3 года, а Ксюша только родилась. И ты стала плакать, что хочешь еще малышку, а то что же – никогда у нас не будет больше малышки? Мы пообещали родить еще малышку или малыша, когда ты подрастешь и станешь более самостоятельной.

«Таня вообще любит порыдать о несбыточном» – емкая формулировка из письма 18 августа. Дальше там описывается, как мы ходили к старому коттеджу, где раньше жили бабушка и дедушка. Коттедж пришел в ветхое состояние, его собирались сносить. Бабушке и дедушке дали просторную и благоустроенную квартиру в новом доме неподалеку. А в коттедже временно поселили какую-то семью. Своих двух котов бабушка с дедушкой почему-то оставили жильцам коттеджа. Там считалось, что коты, привыкшие свободно выходить и возвращаться в одноэтажном доме, не смогут жить на третьем этаже многоквартирного дома. Мы не застали новых хозяев и не смогли погладить котов. Ты потом целый час рыдала, что хочешь жить в старом доме, там были коты и подружки, и можно было гулять во дворе, а так ты теперь никогда никого не сможешь погладить.