Текст книги "Великие матери знаменитых людей. 100 потрясающих историй и судеб"

Марина Цветаева
1892–1941
Российская поэтесса

Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве. Её отец, Иван Владимирович, – профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед; стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств. Мать, Мария Мейн (по происхождению – из обрусевшей польско-немецкой семьи), была пианисткой, ученицей Николая Рубинштейна. У Марины была младшая сестра Анастасия. Огромное влияние оказала мать на формирование характера детей. Главной определяющей чертой отношения ее к детям была строгость. Она была сдержана и внешне неласкова, но не равнодушна, и связывала с дочерьми все свои несбывшиеся надежды. Она мечтала, что дочери, наследовав ее высокие стремления, войдут в мир искусства. Характер молодой Марины Цветаевой был нелегким – и для нее самой, и для окружающих. Гордость и застенчивость, упрямство и непреклонность, мечтательность и несдержанность – вот что было типично для нее.

Мать заболела чахоткой, здоровье ее требовало теплого и мягкого климата, и семья уехала за границу, Цветаевы подолгу жили в Италии, Швейцарии и Германии. В 1905 году они вернулись в Россию. Мария Александровна умерла.

Марине Цветаевой было тринадцать лет. Сестры остались на попечении отца. Детство закончилось.

Максимилиан Волошин пригласил сестер Цветаевых провести лето в его доме в Коктебеле, в Крыму. Летом 1911 года Марина Цветаева приехала туда. В доме Волошиных этим летом Цветаева познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном. Он был на год моложе ее, ему не исполнилось даже восемнадцати. Их венчание состоялось в январе 1912 года в Москве. Марина Цветаева чувствовала себя старше, взрослее своего мужа.

5 сентября 1912 года у Марины Цветаевой родилась дочь. Она выбрала для девочки необычное имя из греческой мифологии – Ариадна. Аля росла удивительным ребенком. К четырем годам она научилась читать, к пяти – писать, с шести начала вести дневники. В семь лет она писала стихи, рисовала, переписывалась с Анной Ахматовой, Константином Бальмонтом, Максимилианом Волошиным и его матерью. Марина Цветаева сама учила Алю, среди ее упражнений сохранилось сочинение «Моя мать», дающее поразительно точный психологический портрет Цветаевой. «Моя мать очень странная. Моя мать совсем не похожа на мать. Матери всегда любуются на своего ребенка, и вообще на детей, а Марина маленьких детей не любит».

Супружеская жизнь Цветаевой и Эфрона протекала не так гладко, как ожидала Марина. В 1914 году Марина Цветаева познакомилась с московской поэтессой Софьей Парнок, которая была также переводчицей и литературным критиком. После их знакомства отношения в семье Цветаевых стали сложными. Цветаева с детства была очень близорука, однако очков не носила. Предпочитала четкой реальности размытость линий и силуэтов. Эту реальность она создавала соответственно своему внутреннему видению. Точно так же воспринимала она и людей. Рано осиротевшая Марина Цветаева искала в Парнок еще и замену умершей матери. Марина нуждалась именно в материнской любви. Цветаева разрывалась между подругой и мужем. Сергей с началом войны ушел братом милосердия в санитарный поезд. Через полтора года отношений с Софьей Парнок Цветаева разглядела в подруге не идеал, от которого исходит тайна неземной любви, а обычную, более того – порочную женщину… В 1916 году Марина вернулась к мужу.

Летом 1916 года Сергея Эфрона призвали в армию, он должен был пройти курс в школе прапорщиков. Несмотря на болезнь, его не освободили от воинской службы. В начале 1917 года Сергей был направлен в Нижний Новгород в распределительную школу прапорщиков. Он был оторван от семьи, оставив дома маленькую Алю и беременную Марину. В 1917 году Цветаева родила дочь Ирину.

Осенью 1917 года Цветаева без детей едет к Волошину в Коктебель, чтобы побыть с сестрой, у которой умерли первый и второй мужья и младший сын. Известие о революции застало Цветаеву в Крыму. Вскоре сюда приехал и ее муж. 25 ноября 1917 года она выехала из Крыма в Москву, чтобы забрать детей – Алю и маленькую Ирину, родившуюся в апреле этого года. Цветаева намеревалась вернуться с детьми в Коктебель, к Волошину, Сергей Эфрон, решил отправиться на Дон, чтобы там продолжить борьбу с большевиками. Вернуться в Крым Марине не удалось: непреодолимые обстоятельства, фронты Гражданской войны разлучили Цветаеву с мужем и с Волошиным. Сергей Эфрон сражался в рядах белой армии, и оставшаяся в Москве Цветаева не имела о нем никаких известий.

В их московскую квартиру вселили чужих людей, оставив Цветаевой с девочками и няней три комнаты. До сих пор она не сталкивалась с житейскими трудностями, была прислуга, кухарки, няни. Теперь же все это отошло в прошлое, пропали деньги, оставленные матерью, не хватало еды, дров, одежды.

Поэтессе пришлось одной заботиться о дочерях и вести домашнее хозяйство, к чему она совсем не была готова. Она и дети с трудом сводили концы с концами, голодали. В начале зимы 1919–1920, чтобы спасти девочек от голодной смерти, она решилась на отчаянный шаг: отдала их в приют в Кунцеве. Связи с Москвой почти не было. Вскоре она узнала о тяжелом состоянии дочерей. Когда Марина Цветаева навестила девочек, Аля была при смерти. Кроме истощения, у нее были еще тиф и малярия. Перед несчастной матерью, измученной непосильной борьбой с голодом и полным житейским неустройством, встал страшный вопрос: какого ребенка спасать, потому что двоих она бы не смогла прокормить в жутких условиях новой Москвы. Она забрала из приюта старшую, Алю, к которой была привязана как к другу и которую исступленно любила, а к маленькой Ирине она относилась более равнодушно. Цветаева забрала Алю в Москву, работала и одна выхаживала девочку. Когда ей удалось во второй раз пробраться в Кунцево, Ирину уже похоронили. Для Цветаевой такой поворот судьбы стал тяжелым испытанием. «Старшую у тьмы выхватывая, младшей не уберегла», – скажет Марина Цветаева.

Несколько лет от Сергея Эфрона не было никаких вестей. Он сражался с большевиками. Сначала на Дону, затем в Крыму. В конце концов он разделил горькую долю тысяч и тысяч соратников по оружию, оказавшихся в эмиграции. Более четырех лет продолжалось это молчание.

11 июля 1921 года она получила письмо от мужа, эвакуировавшегося с остатками Добровольческой армии из Крыма в Константинополь. Затем он оказался в Чехии. Весной 1922 года Марина получила разрешение покинуть Россию и выехала с Алей в Берлин. Супруги воссоединись, Сергей должен был учиться в Праге, где он получал стипендию. Они переехали в глухую деревушку под Прагой. Жить здесь было дешевле, все равно они еле сводили концы с концами.

Трехлетнее пребывание Цветаевой в Чехии – затяжная борьба с бытом, постоянная необходимость отвоевывать себе место и время для творчества. Все считают ее сильной, выносливой, да и сама она называет себя семижильной. Но кто бы знал, как нелегко дается ей эта сила. Как хочется иногда почувствовать себя слабой, беззащитной – все тем же ребенком, который мечтает укрыться от земных забот под ласковым материнским крылом.

В 1925 году у Марины Цветаевой родился сын, Георгий, которого в семье называли Мур. Вскоре семья переехала во Францию. Марина боготворила сына, и это отношение сохранилось на всю жизнь. Цветаева приносила ему в жертву все – вплоть до стихов. «Он не должен страдать от того, что я пишу стихи, – пусть лучше стихи страдают!» – писала она в одном из писем. Мур стал центром ее жизни, средоточением чувств, мыслей, мечтаний.

В Париже Марина еще сильнее почувствовала тиски нищеты. Даже ее друзья заметили, что она постарела и не следит за собой. В поисках заработка Марина Цветаева пыталась войти во французскую литературу, однако попытка напечататься не удалась. Редкой возможностью достать деньги были литературные вечера. Сергей не стал главой и кормильцем семьи, его интересовала политика, а в политике – СССР. В дочери Марина Цветаева также не могла найти единомышленника. Повзрослевшая Аля разделяла взгляды отца. Девушка стремилась в советскую Россию. Рвался туда и маленький сын Мур, чувствуя настроение взрослых, просил маму переехать в Россию. 15 марта 1937 года Ариадна выехала в Москву, первой из семьи получив возможность вернуться на родину. Эфрон был завербован и начал работать на НКВД. Так сложились обстоятельства, что ему пришлось срочно и тайно бежать в СССР.

Цветаева прекрасно понимала – ничего хорошего там их не ждет. Выбора, однако, не было. Она должна находиться там, где муж.

Теперь Цветаева верила только своему таланту. Она жила надеждой, что со временем сын станет на ее сторону и, более того, займет ее место. Видимо, такова была судьба Марины Цветаевой, что никто из детей не унаследовал ее дарования. Вступая на борт парохода, который увозил ее на родину она подвела черту семнадцати годам эмиграции и всей своей жизни: «Это – последний ее конец».

Вернувшись в Москву в 1939 году, Цветаева первым делом узнала об аресте сестры, который произошел еще в 1937 году. Знай она об этом раньше – возможно и не решилась бы приехать, но было уже поздно. Встретившись с мужем и дочерью, Цветаева поселилась на даче в подмосковном Болшеве. Аля Эфрон вспоминает это время как один из самых счастливых моментов жизни. Однако радость продолжалась недолго – 27 августа 1939 года арестована Ариадна, а 10 октября 1939 года – Сергей. Измученная Цветаева больше не могла творить. Теперь она жила только для того, чтобы собирать ежемесячные посылки в тюрьму мужу и дочери.

Больше Марина Цветаева не видела ни дочь, ни мужа. Аля была приговорена к восьми годам лагерей за шпионаж, Сергея Эфрона расстреляли 16 октября 1941 года на Лубянке, когда немцы максимально близко подошли к Москве; Ариадна после пятнадцати лет репрессий реабилитирована в 1955 году.

Оставшись вдвоем с сыном, Марина Ивановна тщетно ищет работу Печатать ее никто не решается. Жилья своего тоже нет. С огромным трудом удается найти какую-то жилплощадь. Да и то на время. Некоторое время они существовали впроголодь; бывая в гостях, Цветаева иногда брала со стола еду и прятала в сумку, чтобы накормить сына.

С конца 1939 года Марина Цветаева живет с сыном в Москве. В отношениях с ним у нее стали возникать сложности. С младенчества Мур привык быть в центре внимания, а, имея такую гениальную мать, он не мог быть обычным. Разочаровавшись в советской действительности, Мур срывал недовольство на матери. Избалованный и эгоистичный, он часто был груб и раздражителен с ней. Обладая острым холодным умом и блестящей эрудицией, он тем не менее не вызывал у людей симпатии. С началом войны тоска от одиночества и боль за мужа и дочь усугубилась тревогой за Мура. Во время налетов он вместе с другими подростками дежурил на крыше дома. Марина Цветаева буквально сходила с ума от страха за сына.

Эвакуированы Цветаева с сыном были в татарский городок Елабугу. В Елабуге Марину Цветаеву подкармливала местная милиционерша в обмен на помощь по хозяйству. Затем Марина поехала в соседний городок Чистополь искать жилье и работу – там жили московские литераторы. Цветаева получила разрешение на прописку и написала заявление с просьбой устроить ее работать судомойкой в столовую для писателей. Все хуже становились отношения с сыном, который уже прямо обвинял мать в том, что она «испортила ему жизнь», стала помехой в его, Мура, жизни.

31 августа 1941 года поэтесса покончила жизнь самоубийством.

Марина Цветаева ушла из жизни, спасая или, по крайней мере, облегчая жизнь своего сына. Убедившись, что сама уже не может ему помочь, более того, – мешает репутацией жены врага народа, она принимает роковое решение, лелея надежду, что Муру без нее скорее помогут. Она оставила три предсмертные записки. Записка сыну: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже… Передай папе и Але – если увидишь, – что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик». Записка Асеевым: «Берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына – заслуживает». Записка «эвакуированным»: «Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет».

Мур почти сразу же уехал в Москву потом в Ташкент. В 1943 году он ушел на фронт. Георгий Эфрон был убит в 1944 году в Белоруссии.

Ариадна, реабилитированная в 1955 году вернулась в Москву подготовила к печати издания сочинений матери. Она была хранительницей архива Цветаевой, оставила воспоминания, опубликованные в журналах «Литературная Армения» и «Звезда».

В 1960 году сестра поэтессы, Анастасия Цветаева, установила крест на Петропавловском кладбище в городе Елабуге «между четырёх безвестных могил 1941 года».

Римма Казакова
1932–2008
Мать писателя Егора Радова

Российская поэтесса Римма Федоровна Казакова родилась 27 января 1932 года в Севастополе в семье военного. В 1954 году она окончила исторический факультет Ленинградского университета. В 1964 году окончила Высшие литературные курсы при Союзе писателей СССР.

В течение семи лет жила на Дальнем Востоке, работала лектором, преподавателем, редактором в газете и ассистентом режиссера на студии кинохроники в Хабаровске.

Стихи начала публиковать с 1955 года. В 1958 году в Хабаровске вышел первый сборник стихов Риммы Казаковой – «Встретимся на Востоке». В 1959 году она стала членом Союза писателей СССР. В начале 1960-х Казакова переехала в Москву. Она автор многих поэтических сборников.

Многие стихи Казаковой стали текстовой основой популярных песен на музыку Александры Пахмутовой, Владимира Шаинского, Игоря Крутого и других композиторов – «Ненаглядный мой», «Мадонна», «Ты меня любишь».

Римма Казакова была известна также как публицист и переводчик поэзии (с абхазского, кабардинского, литовского, таджикского и других языков).

Активно участвовала в литературно-общественной жизни страны. Пять лет (1976–1981 годы) проработала на посту секретаря правления Союза писателей СССР, организовывала повсеместные Пушкинские праздники поэзии, Дни литературы разных народов, способствовала возрождению поэтических вечеров в Политехническом музее. С 1998 года была первым секретарем Союза писателей Москвы.

Римма Казакова была удивительно светлым, интеллигентным человеком, и, одновременно, сильной волевой женщиной. Она запомнилась своим современникам как цельная, дружелюбная и открытая личность. Она писала прекрасные и очень женские стихи, отличающиеся нежной проникновенностью и всегда продиктованные серьёзным чувством.

Но за свою творческую блестящую карьеру она заплатила слишком дорогую цену. Личная драма, переживания за сына – талантливого прозаика Егора Радова. И только близкие люди знали, какую боль испытывала эта сильная женщина.

О своей личной жизни Римма Казакова говорила: «До замужества я сильно увлеклась одним летчиком, но он предпочел жениться на местной Дуньке. Они обычно женились на официантках или библиотекаршах. Я никогда не выбирала мужчину по принципу: умный, добрый, благородный. Все это у меня было у самой. Я всегда выбирала себе мужиков… самых таких поганеньких. Мне их было жалко». Сложности в личной жизни поэтесса объясняла так: «Чтобы меня любить, надо очень многое во мне видеть и находить».

Первым мужем Казаковой стал писатель и публицист Георгий Радов. В 29 лет Римма вышла замуж за него, 46-летнего. Единственный сын Риммы Егор родился в 1962 году.

 
Родился сын, пылиночка,
Лобастенький, горластенький,
Горит его пеленочка –
Видна во всех галактиках!..
 

Мать всегда боготворила его. «Детей, как и мужиков, я порчу», – говорила она о себе. И всю свою нерастраченную нежность отдавала сыну Егор унаследовал от родителей не только литературный дар, но и черты характера – непокорный нрав отца и ранимую душу матери.

Он рано женился. Первая жена – ныне известная в мире андеграунда певица Умка – родила сына Алешу Но как только Егор ушел в армию, любовь растаяла как дым. Молодая семья распалась.

Когда Егор вернулся из армии, он развелся с первой женой, от которой у него подрастал сын Алексей, и подсел на наркотики. Женился во второй раз. Его жена Наташа, по словам Риммы Федоровны, страдала шизофренией. Наркотики стали семейным увлечением.

Он стал писателем, автором одиннадцати романов; одним из ярких представителей постмодернизма 1990-х годов.

Казакова пишет: «Первый роман Егора «Я» был для меня совершенно чужой. Сейчас я понимаю, что он был связан с наркотиками, а тогда я думала – что за бред!» Его роман «Змеесос» стал культовой книжкой в среде особо продвинутой столичной публики. А еще у него были романы «Борьба с Членсом» и «Бескрайняя плоть», одиозная статья «Секс под кайфом», рассказ «Не вынимая изо рта». И еще что-то о том, как он женился на моржихе. И про любовь с резиновой женщиной… Мать, конечно, не принимала его наркотическое творчество, а он смеялся над ее произведениями. Его романы пользуются популярностью у молодежной аудитории. Сам он определял свой стиль как метафизический панк. Ему хотелось изобразить маразм как принцип бытия в целом.

Несколько лет он плотно сидел на героине. «Лет пять или шесть. Я сам так и не понял…» – позже признавался он. За эти годы Римма Федоровна перевидала столько ломок… Непонятно, как не сломалась сама.

«А потом я решила бороться. Поначалу я просто ненавидела сына, я дралась с этой молодой семьей. Самые страшные мои страдания пришлись на то время, когда я не понимала, что наркомания – это болезнь. Позже Наташина мама помогла мне это понять. И я осознала, что не должна стыдиться и тем более судить своего сына. Его надо лечить. Но и люди по-разному себя вели. Были друзья, которые оставались тактичными, понимая, что это мой сын и я его люблю», – вспоминала Казакова.

В семье появился ребенок – любимая внучка поэтессы Маша. Все жили в одной квартире и на заработки Казаковой. Она и готовила, и за малышкой ухаживала. А родители кололись. Года три она боролась с ними, все больше понимая, что выхода нет. Между тем дома стали появляться какие-то подозрительные люди. Друзья настояли, чтобы дети разъехались с Риммой Федоровной. Они понимали, что это может кончиться плохо для нее. За квартиру Риммы Федоровны дали приличные деньги, половину она отдала им. «Меня ругали – ты с ума сошла! Я отвечала – это плата за мою свободу. Тогда мне было все равно». На эти деньги Егор купил компьютер и стиральную машину, все остальное ушло на героин – где-то пятнадцать тысяч долларов.

Егор попал в больницу. Когда Егора откачали и выпустили из больницы, что-то внутри него кардинально перевернулось. Он вышел из больницы, заново учился ходить, опять-таки без жены. После этого они больше не жили вместе. Встречались, иногда кололись. Наташа просилась к нему. А он все время говорил ей – сделай хоть что-нибудь, чтобы остановиться. Так прошел год. А потом она шагнула из окна. Наташе было всего 30 лет, а дочке Маше – 8. После случившегося Егору наконец-то удалось вылечиться от наркомании. Он прошел нейропроцедуру по методу доктора Зобина. «Сына удалось вылечить, ведь выбора не было. Сын есть сын. С сыновьями не разводятся. Это – любовь и ответственность на всю жизнь. Крест, который надо превратить в радость и подарок», – говорила Римма Федоровна. На одной из своих книг Егор сделал дарственную надпись: «Моей единственной маме. Спасибо за прекрасный мир, спасибо за себя, за все-все-все. Я счастлив. Егор Радов».

Егор женился в третий раз. Жена Тая – чудесная молодая девушка – знала его с давних пор, она была их общей подругой с покойной Наташей. Тая очень подружилась с его дочкой Машей. Они собирались взять девочку и зажить настоящей семейной жизнью. Но однажды Тая заснула и не проснулась. Врачи установили причину – сердечная недостаточность. Ей было всего двадцать семь лет. С тех пор Егор практически жил у матери.

Несмотря на сильнейший стресс, Римма Федоровна продолжала вести активный образ жизни, много работала.

Скончалась 19 мая 2008 года в санатории посёлка Перхушково.

Егор Радов, находясь на отдыхе в Индии вместе с дочерью, скоропостижно умер 5 февраля 2009.

Нонна Мордюкова
1925–2008
Мать актера Владимира Тихонова

Нонна Викторовна Мордюкова родилась в 1925 году в Донецкой области. Детство ее прошло в Краснодарском крае, где её мать Мордюкова Ирина Петровна занимала должность председателя колхоза. Отец, Мордюков Виктор Константинович, был военным. Кроме Нонны, в семье было ещё 2 брата и 3 сестры. Во время оккупации в Краснодарском крае ей приходилось скрываться от гитлеровцев, чтобы избежать отправки на принудительные работы в Германию.

Ещё с детских лет девочка мечтала сниматься в кино. В 1945 году поступила во ВГИК. В 1948 году дебютировала в роли Ульяны Громовой в фильме кинорежиссёра С.А. Герасимова «Молодая гвардия». Вячеслав Тихонов играл Володю Осьмухина. Вячеславу было тогда 19 лет, а Нонне – 22. Вячеслав долго не обращал внимания на Нонну Мордюкову. Ей стоило больших усилий вскружить голову стройному молчаливому красавцу. А в 1950 году у них родился мальчик, которого назвали Владимиром. «Я сразу поняла, что он мне активно, трагически не нужен, – вспоминала Мордюкова. – Но ребенок уже появился, и мы по христианскому обычаю стали жить вместе». Их брак был готов рассыпаться уже через год. Но расходиться в то время было как-то не принято, да и стыдно. Ангелом-хранителем семейства Мордюковой–Тихонова была мама актрисы, умолявшая дочь не уходить от мужа. На следующий день после похорон матери Мордюкова и Тихонов разошлись.

Нонна Викторовна развелась с Вячеславом Тихоновым, когда Володя учился в шестом классе. Разошлись мирно, без скандалов, но с обидой друг на друга. Как настоящий мужчина, спустя много лет, Вячеслав Тихонов о первой жене Нонне Мордюковой распространяться не любил. Нонна после развода с Тихоновым официально ни с одним мужчиной не регистрировалась.

Судьба единственного сына Владимира оказалась трагической: не заладилась его личная жизнь и актерская карьера. Нонна Викторовна признала, что «упустила» сына. В школьном возрасте Володя попал под влияние товарищей из своего двора. Уже в пятом классе их поставили на учет в детской комнате милиции за употребление пива и таблеток. Видимо, развод родителей повлиял на психику ребенка. Для тринадцатилетнего подростка развод стал драмой, он искал утешения в дворовых компаниях. А нашел беду.

Володя с детства решил быть актером. Успешно окончил театральное училище. Но в 18 лет молодой человек пристрастился к наркотикам, когда его мать четыре месяца снималась в фильме «Комиссар». «Вернулась – он в больнице, – вспоминает Нонна Мордюкова. – Примчалась туда. Он был веселый и виноватый. Признался, что ему друг принес пиво и «колеса» (таблетки)… Пылко заверил меня, что это больше не повторится. Я поверила. Хотела поверить – и поверила…» Но все повторилось.

Мордюкова всегда считала себя ответственной матерью: «Когда сын еще в школе учился, лазала за ним по сиреневым кустам – следила. Волновалась: как бы в дурную компанию не попал», – рассказывала она. Однако случилось самое худшее – Владимир «подсел на иглу». Долгое время Мордюкова не понимала, что происходит; а когда все открылось – было уже поздно. Сын прожил всего около сорока лет (1950–1990 годы). К сорока годам он успел перенести два инсульта. Врач тогда предупредил, что третий может быть смертельным. Умер он в 1990 году от острой сердечной недостаточности (ишемическая болезнь), вызванной многолетним злоупотреблением алкоголем и наркотиками. «Боль до сих пор в сердце свербит. Будто в него кол вбили. Боль не рассасывается, не расходится», – говорила несчастная мать.

До самой своей кончины Вячеслав Тихонов скорбел о своем погибшем сыне и винил себя в трагической гибели Владимира. Он почти не покидал своего загородного дома. На вопросы друзей «Как дела?» – Вячеслав Васильевич неизменно отвечал с грустью: «Никак. Доживаю свой век…» Единственным местом, куда Тихонов изредка выезжал, была могила сына Володи на Кунцевском кладбище. Прошло уже двадцать лет со дня его смерти, но отец до самой своей смерти корил себя за то, что не уберег сына.

Нонна Викторовна скончалась в 2008 году на 83-м году жизни в московской больнице. На ее могиле на Кунцевском кладбище, которая расположена рядом с могилой сына установлен памятник. На нем выгравированы два портрета – самой Нонны Викторовны и её сына Владимира Тихонова.