Текст книги "Великие матери знаменитых людей. 100 потрясающих историй и судеб"

Софья Толстая
1844–1919
Мать детей Льва Толстого

Софья Андреевна – вторая дочь врача Московской дворцовой конторы Андрея Евстафьевича Берса и Любови Александровны Берс.

Граф Лев Николаевич Толстой с юношеских лет был знаком с Любовью Александровной, любил играть с ее детьми Лизой, Соней и Таней. Он задумывался над женитьбой на старшей дочери Лизе, долго колебался, пока не сделал выбор в пользу средней дочери Софьи. Софья Андреевна ответила согласием, когда ей было 18 лет, а графу 34 года, и 23 сентября 1862 года Лев Николаевич женился на ней. Накануне свадьбы, сообразуясь со своими представлениями о порядочности, Толстой протянул девушке свой дневник, который вел с девятнадцати лет, и практически заставил свою невесту прочитать все интимные откровения холостой жизни его владельца. Она, прочитав и ужаснувшись, проплакала всю ночь.

Когда Софья Андреевна приехала в заброшенное до этого имение мужа Ясную Поляну, она первым делом приказала вымыть полы. Женщины, подоткнув подолы длинных юбок, принялись за работу, и одна из них угодливо указала барыне на румяную босоногую девушку: «Вот эта… Сударушка барина…» С того самого времени образованная, умеющая прилично рисовать, музицировать, управлять усадьбой, Софья Андреевна бесконечно ревновала мужа к простой деревенской женщине, обладавшей только одним, но святым достоинством – любить Льва Николаевича так, как она не смогла.

Лев Толстой как в своей личной жизни, так и творчестве, отводил центральную роль семье. По мнению Толстого, главным институтом человеческой жизни является не государство и не церковь, его роль отведена семье.

Первые годы их супружеской жизни были самыми счастливыми.

С 1863 по 1889 год Софья Андреевна перенесла девятнадцать беременностей, родила тринадцать детей, пятеро умерли маленькими, дочь Маша – взрослой, в 1906 году Последнего сына, Ванечку, Толстые потеряли уже пожилыми. Графиня сама кормила почти всех детей, так как Толстой и слышать не хотел о кормилицах. Боясь уронить ребенка ночью при кормлении, она нередко спала на полу.

В воспоминаниях дочери Татьяны есть такой эпизод. «До сих пор вижу, как он [отец] удаляется по березовой аллее. И вижу мать, сидящую под деревьями у дома. Ее лицо искажено страданием. Широко раскрытыми глазами, мрачным, безжизненным взглядом смотрит она перед собою. Она должна была родить и уже чувствовала первые схватки. Было за полночь. Мой брат Илья пришел и бережно отвел ее до постели в ее комнату К утру родилась дочь Александра». Софье Андреевне было 40 лет, ее дочери Татьяне – 20, сыну Илье – 18 лет.

Софья Андреевна прекрасно играла на рояле, знала языки, историю, философию, очень любила поэзию, писала и публиковала стихи и прозу, а уже в зрелые годы стала заниматься живописью. Детей сама учила и наукам, и игре на фортепьяно. С девочками занималась домоводством, приобщала их к шитью, вышивке, вязанию.

В письмах к близким друзьям Софья Андреевна откровенно признавалась: «Живу под страхом беременности…», «Кормлю и с ужасом понимаю, что опять беременна». Беременности с интервалом примерно в два года, как правило тяжелые, с трудными родами и осложнениями, изматывали ее. После пятого ребенка хотела принимать предохраняющие лекарства, что до глубины души возмутило Толстого и стало первым глубоким «надрезом» в их отношениях.

В дневнике 1887 года она писала: «Этот хаос бесчисленных забот, перебивающих одна другую, меня часто приводит в ошалелое состояние, и я теряю равновесие. Ведь легко сказать, но во всякую данную минуту меня озабочивают: учащиеся и болящие дети, гигиеническое и, главное, духовное состояние мужа, большие дети с их делами, долгами, детьми и службой, продажа и планы Самарского именья…, издание новое и 13 часть с запрещенной «Крейцеровой сонатой», прошение о разделе с овсянниковским попом, корректуры 13 тома, ночные рубашки Мише, простыни и сапоги Андрюше; не просрочить платежи по дому, страхование, повинности по именью, паспорты людей, вести счеты, переписывать и проч. и проч. – и все это непременно непосредственно должно коснуться меня».

Через сорок лет совместной жизни Софья Андреевна не без грустной иронии констатировала: «…гению надо создать мирную, веселую, удобную обстановку, гения надо накормить, умыть, одеть, надо переписать его произведения бессчетное число раз, надо его любить, не дать поводов к ревности, чтоб он был спокоен, надо вскормить и воспитать бесчисленных детей, которых гений родит, но с которыми ему возиться и скучно, и нет времени».

Сильную боль причинила графине публикация «Крейцеровой сонаты», в которой Толстой с беспощадной жестокостью развенчивал современный институт брака.

Художник Л. Пастернак видел в Софье Андреевне «крупного выдающегося человека». И. Бунин прямо говорил: «Очень талантлива художественно».

Уход и смерть Толстого тяжело подействовали на Софью Андреевну, она была глубоко несчастна, не могла забыть, что перед его кончиной не видела мужа в сознании. Дети далеко не всегда были на ее стороне. Дочь Александра «с матерью не ладила», за что ее осудил М. Горький.

Последние годы жизни Софья Андреевна провела в Ясной Поляне, где скончалась 4 ноября 1919 года.

Большинство потомков Толстых – потомки имевшего 10 детей Льва Львовича Толстого, третьего их сына.

Елизавета Смидович
ум. 1912
Мать писателя Викентия Вересаева

Елизавета Павловна Смидович была женой известного в Туле врача Викентия Игнатьевича Смидовича. В семье родилось восемь детей, одним из них стал будущий выдающийся русский писатель Викентий Вересаев. Редкое творческое долголетие выпало на долю Викентия Вересаева. Шестьдесят лет проработал Вересаев в литературе. Современник М. Салтыкова-Щедрина и В. Гаршина, В. Короленко и Л. Толстого, А. Чехова и М. Горького, он был и современником М. Шолохова, А. Твардовского, Л. Леонова.

Отец Вересаева, Викентий Игнатьевич Смидович был сыном польского помещика, лишенного, по семейным преданиям, состояния за участие в польском восстании 1830–1831 годов и умершего в бедности. Викентий Игнатьевич выучился на врача, был известен в Туле не только как врач, но и общественный деятель – был гласным городской думы, одним из создателей Общества тульских врачей, основателем городской больницы и санитарной комиссии. Духовная атмосфера в семье, подвижническая общественная деятельность отца оказали сильное влияние на формирование характера Вересаева.

Мать Вересаева, Елизавета Павловна, воспитала своих восьмерых детей в строго православном духе, организовала у себя в доме первый в Туле детский сад. Она была выдающейся в Туле общественной деятельницей. Она окончила одной из первых «Фребелевские курсы», созданные в 1871 году в России для подготовки руководительниц детских садов. Это были совершенно новые заведения. Немецкий педагог и теоретик дошкольного воспитания Ф. Фребель был родоначальником детских садов. По его теории, занятия с детьми дошкольного возраста должны укреплять тело, развивать мозг и закалять дух, центральное место должно отводиться играм.

Эти курсы были платными педагогическими учебными заведениями со сроком обучения до 3 лет для подготовки воспитательниц детей дошкольного возраста в семьях и детсадах. Первые Фребелевские курсы открыты в Санкт-Петербурге Фребелевским обществом, были также в Харькове, Тифлисе, Одессе и других городах. Фребелевские курсы в дореволюционной России были в числе немногих учебных заведений, готовивших дошкольных работников, большинство которых становилось домашними воспитательницами в состоятельных семьях. В детских садах работало ничтожно малое их число: к 1914 году насчитывалось 150 таких учреждений, как платных, так и содержавшихся на средства благотворительных и различных общественно-педагогических организаций.

После Октябрьской революции 1917 года Петроградские фребелевские курсы были преобразованы в институт дошкольного образования, Киевский фребелевский институт – в институт народного образования.

25 октября 1872 года газета «Тульские губернские ведомости» поместила небольшое объявление: «С разрешения попечителя Московского учебного округа я открываю 1 ноября этого года на Большой Дворянской улице, в собственном доме, детский сад для детей от 3 лет до 7».

Елизавета Павловна Смидович для детского сада отвела лучшие комнаты в своем доме – столовую, зал, гостиную. Здесь проводились занятия (рисование, лепка, плетение, счет, чтение) и подвижные игры, а также детские праздники и елки. Летом занятия проводились на свежем воздухе, в хорошую погоду были игры и прогулки в саду, на усадьбе.

Смидович энергично и добросовестно старалась наладить работу детского сада, приобретала оборудование и различные материалы. Прирожденный воспитатель, она проводила занятия, организовывала игры и другие развлечения. Викентий Игнатьевич изготовил большой ландшафтный макет, по которому дети изучали горы, долины, моря, острова и реки. Среди воспитанников этого сада были дети из семьи Смидовичей, а также дети их родственников и знакомых. Сад просуществовал три года, в 1875 году был закрыт.

Энциклопедии отмечают, что первый детский сад в России был основан в 1873 году, а в Туле – в 1872 году Таким образом, это был первый детский сад не только в Туле, но и в России.

Александра Бостром
1854–1906
Мать писателя Алексея Толстого

Александра Леонтьевна родилась в семье Леонтия Борисовича Тургенева, потомка декабриста Николая Тургенева, и Екатерины Александровны Багговут.

Девушка окончила Самарскую женскую гимназию. Александре Леонтьевне едва исполнилось 19 лет, когда в Самару приехал граф Николай Александрович Толстой. Графа окружал ореол героя, он был богат, красив, представлял собой блестящую партию для молодой девушки, поэтому, когда посватался к Александре Леонтьевне, получил согласие. В 1873 году их обвенчали. В семье родилось трое детей. Александра Леонтьевна была писательницей, являлась автором 10 книг прозы для взрослых, детей и юношества, романа «Неугомонное сердце». Ее печатали в «Самарской газете», «Саратовском листке», журнале «Русское богатство» и других изданиях.

На одном из светских вечеров она повстречала либерала-народника, земского чиновника из Николаевска, уездного города Самарской губернии, Алексея Аполлоновича Бострома. Вспыхнула любовь. В ноябре 1881 года она уезжает в Николаевск к Бострому.

Мольбы и угрозы мужа, моральное давление родителей, боязнь за любимого человека, которому угрожал граф, заставили Александру Леонтьевну вскоре вернуться в Самару к мужу Николай Александрович увозит её в Петербург и, чтобы удержать, издаёт написанный ею роман «Неугомонное сердце» (1882 год), в котором передана душевная драма, мучившая в то время саму Александру Леонтьевну В конце апреля 1882 года Александра Леонтьевна написала Бострому полное отчаяния письмо о том, что она беременна и отец ребенка – Толстой. В мае 1882 года она, скрыв от мужа, что ждёт ребенка, окончательно уходит к Вострому, оставив троих детей.

Граф Николай Толстой не оставил дела и 20 августа 1882 года стрелял в своего соперника Алексея Бострома. Востром был легко ранен. Началось слушание по делу графа H.A. Толстого и его жены Александры. В «Неделе» и «Московском телеграфе» в январе 1883 года появились статьи в поддержку Александры Леонтьевны, которую назвали «провинциальной Анной Карениной». Однако решение мирского и духовного судов было таково: граф Николай Толстой оправдан, брак расторгнут, а епархиальное начальство постановило: Александру Леонтьевну, графиню Толстую, оставить «во всегдашнем безбрачии». 29 декабря 1882 года родился Алексей.

Детские годы будущего писателя прошли в небольшом имении Алексея Бострома на хуторе Сосновка, недалеко от Самары.

На протяжении всей дальнейшей жизни Александра Леонтьевна усердно занималась литературным творчеством и смогла увлечь им своего сына Алексея. Известный критик и литературовед А.М. Скабичевский писал: «Нельзя сказать, чтобы г-жа Бостром обладала особенно сильным творческим талантом… Это писатель-фотограф в полном смысле слова, но надо отдать ей справедливость,–списывает она до мельчайших деталей верно, вы видите в её произведениях бездну наблюдательности, анализа, а главное – ума…»

Алексей Николаевич Толстой описал её в повести «Детство Никиты». Но мать не дожила года до выхода первой книги её сына. Она скончалась от менингита 25 июля 1906 года в Самаре, похоронена на Всехсвятском кладбище.

Анна Ахматова
1889–1966
Мать ученого Льва Гумилева

Родилась в одесском районе Большой Фонтан в семье потомственного дворянина Горенко, своим предком по материнской линии Ахматова считала ордынского хана Ахмата, от имени которого впоследствии и образовала свой псевдоним. В 1890 году семья переехала в Царское Село. Здесь Ахматова стала ученицей Мариинской гимназии, но каждое лето проводила под Севастополем.

В апреле 1910 года Анна вышла замуж за известного поэта Николая Гумилева. Она писала перед свадьбой: «Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилева. Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба – быть его женой. Люблю ли его, я не знаю…»

Отношения с мужем у Анны Ахматовой были сложными. У нее была своя собственная сложная «жизнь сердца», в которой мужу отводилось более чем скромное место. Да и для Гумилева оказалось совсем не просто совместить в сознании образ Прекрасной Дамы с образом жены и матери. И уже через два года после женитьбы Гумилев завел серьезный роман. Ахматовой пришлось несладко – она привыкла к тому, что является для Николая богиней, а потому ей было тяжело оказаться свергнутой с пьедестала, осознавая, что муж способен испытывать такие же высокие чувства к другой женщине. Его возлюбленная была смертельно больна и вскоре умерла. Но ее смерть не вернула Ахматовой былого обожания мужа, и тогда Анна Андреевна решилась на отчаянный шаг – родила 18 сентября 1912 года Гумилеву сына, который был назван Львом. Рождение ребенка Гумилев воспринял неоднозначно. Он тут же устроил «демонстрацию независимости» и продолжил крутить романы на стороне. Ахматова писала: «Скоро после рождения Левы мы молча дали друг другу полную свободу и перестали интересоваться интимной стороной жизни друг друга».

Анна не чувствовала себя хорошей матерью и практически сразу же отправила ребенка к свекрови. Левушка воспитывался у бабушки в имении Слепнево Бежецкого уезда Тверской губернии. Ахматова каждый год жила в Слепневе по несколько месяцев. Так, летом 1917 года Ахматова много времени проводила с сыном и свекровью. Ее муж был на фронтах Первой мировой войны, завоевывая награды: за проявленную храбрость Гумилев был награжден двумя Георгиевскими крестами. В 1918 году они развелись. Ахматова переехала к известному специалисту по Древнему Египту Владимиру Шилейко. Сын Лев остается на попечительстве отца и бабушки, а Гумилев впоследствии не раз бывал у Ахматовой и Шилейко в их квартире в Мраморном Дворце, приводя туда сына.

В ночь с 3 на 4 августа 1921 года был арестован Гумилев по подозрению участия в заговоре. В списке расстрелянных 25 августа 1921 года по этому делу Гумилев – тридцатый.

Лев Николаевич Гумилев многое вытерпел из-за того, что он был сыном Гумилева и Ахматовой. В марте 1935 года он был исключен из университета и арестован. Ахматова срочно выехала в Москву, и 30 октября Михаил Булгаков помог ей составить письмо Сталину с просьбой об облегчении участи сына. В этих хлопотах Ахматовой приняли деятельное участие Л. Сейфуллина, Э. Герштейн, Б. Пастернак, Б. Пильняк. 3 ноября Лев Гумилев был освобожден.

В 1937 году НКВД готовит материалы для обвинения поэтессы Ахматовой в контрреволюционной деятельности. В марте 1938 года снова арестован ее сын. Она провела, по ее словам, семнадцать месяцев в длинных и горестных тюремных очередях, чтобы сдать передачу сыну и узнать о его судьбе. Облеченные в стихи переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который она два десятилетия не решалась зафиксировать на бумаге.

Лев Гумилев был осужден на пять лет. После отбытия срока он был оставлен в Норильске без права выезда. Чудовищные репрессии 1930-х годов, обрушившиеся едва ли не на всех друзей и единомышленников Ахматовой, разрушили ее семейный очаг. Ахматова жила все эти годы в постоянном ожидании ареста. В глазах властей она была человеком крайне неблагонадежным: женой, хотя и разведенной, «контрреволюционера» Гумилева, расстрелянного в 1921 году, матерью арестованного «заговорщика» Льва Гумилева.

В сентябре 1941 года по решению властей она была эвакуирована из Ленинграда сначала в Москву, а затем в Чистополь. Оттуда с семьей Корнея Чуковского через Казань она переехала в Ташкент.

Осенью 1944 года сын Анны Ахматовой вступил в Красную армию, воевал рядовым в 1386-м зенитно-артиллерийском полку, входившем в 31-ю зенитно-артиллерийскую дивизию на Первом Белорусском фронте, и закончил войну в Берлине. 25 сентября 1945 года Гумилев был демобилизован, восстановлен в ЛГУ, который окончил в начале 1946 года и поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР.

В мае 1944 года Ахматова прилетела из Ташкента в Москву, летом она вернулась в Ленинград, и выехала на Ленинградский фронт с чтением стихов. Начиная с 1946 года творческие вечера следовали один за другим – в Москве, в Ленинграде, и всюду ее ждал самый восторженный прием и триумф. Ее посетил английский дипломат. Об этом стало известно Сталину, и он рассвирепел. Вышло Постановление ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград», и творчество Ахматовой, как чуждое идеологически, было запрещено. Президиум правления Союза писателей СССР постановил: исключить Анну Ахматову и Михаила Зощенко из Союза советских писателей. Анна Ахматова оказалась в бедственном положении и без средств к существованию. Борис Пастернак с огромнейшим трудом добился выделения 3000 рублей от Литфонда для голодающей Ахматовой.

Лев Гумилев после Постановления ЦК, содержавшем критику Анны Ахматовой, был исключен из аспирантуры с формулировкой «в связи с несоответствием филологической подготовки избранной специальности». В конце 1948 года он защитил в ЛГУ диссертацию на степень кандидата исторических наук по теме «Подробная политическая история первого тюркского каганата» и стал научным сотрудником в Музее этнографии народов СССР.

Лев Гумилев в 1949 году был снова арестован. Сын Ахматовой был осужден Особым совещанием на 10 лет, которые отбывал сначала в лагере особого назначения в Шерубай-Нура около Караганды, затем в лагере у Междуреченска в Кемеровской области, в Саянах.

В течение всех лет ареста сына Анна Ахматова не оставляла попыток вызволить его. С 1935 года и до окончательного освобождения Льва Николаевича поэтесса предельно осторожна в публичных высказываниях. Попыткой (неудачной) продемонстрировать лояльность к режиму являлась публикация цикла стихов «Слава Миру» в 1950 году.

Лишь 19 января 1951 года по предложению Александра Фадеева Ахматова была восстановлена в Союзе писателей. 5 февраля 1954 года она подала на имя Председателя Президиума ВС СССР Ворошилова прошение о пересмотре дела Льва Гумилева.

В мае 1955 года Ленинградское отделение Литфонда выделило Ахматовой дачный домик в писательском поселке Комарово; это свое жилище Ахматова называла «Будкой».

В 1956 году возвратился из заключения реабилитированный после XX съезда Л.Н. Гумилев. Он ошибочно полагал, что мать не принимала достаточно усилий для его освобождения; в это время отношения между ними были напряженными. Лев Гумилев провел в заключении в 1930–1940-х и в 1940–1950-х годах более 10 лет. С 1956 года он работал библиотекарем в Эрмитаже, в 1961 году защитил докторскую диссертацию по истории, а в 1974 году – докторскую диссертацию по географии. В 1991 году Гумилев был избран академиком Российской академии естественных наук.

В 1988 году об Анне Ахматовой был снят документальный фильм «Реквием», в котором принял участие Лев Николаевич Гумилев.

 
Буду тихо на погосте
Под доской дубовой спать…
Через речку и по горке,
Так что взрослым не догнать,
Издалека, мальчик зоркий,
Будешь крест мой узнавать.
Знаю, милый, можешь мало
Обо мне припоминать:
Не бранила, не ласкала,
Не водила причащать.
 

В августе 1962 года Нобелевский Комитет выдвинул Анну Ахматову на Нобелевскую премию, а в 1963 году она была выдвинута на Международную литературную премию «Этна-Таормина». К Ахматовой пришла заслуженная известность – ее стихи печатали в различных изданиях, проходили ее творческие вечера. 30 мая 1964 года в Москве в музее Маяковского состоялся торжественный вечер, посвященный 75-летию Анны Ахматовой.

После четвертого инфаркта Анна Ахматова была направлена на восстановление в санаторий под Москвой. 5 марта 1966 года она умерла в этом санатории в присутствии врачей и сестер, пришедших в палату, чтобы осмотреть ее и снять кардиограмму.

Анна Ахматова была похоронена на Комаровском кладбище под Ленинградом.

Лев Гумилев, когда строил памятник матери вместе со своими студентами, камни для стены собирал, где мог. Стену клали сами – это символ стены, под которой стояла его мать с передачами сыну в «Кресты». Там, где сейчас барельеф Ахматовой, первоначально была ниша, похожая на тюремное окно; символично, что в дальнейшем эта амбразура была закрыта барельефом Ахматовой.