Текст книги "Записки ведьмы. Кроличья нора"

Записки ведьмы.

Кроличья нора.

1.

Тот мир, в котором я живу, был таким, сколько я себя помню. Внизу он похож на кипящий муравейник, кишащий, спешащий, с виду сумбурный, но в итоге ориентированный на одно – работу. Работу изо дня в день с одной целью – выжить.

Для кого-то в моем мире выжить – это свести концы с концами, для кого-то – не сойти с ума от ежедневной рутины, а это значит иметь хороший заработок. Зарабатывать столько сколько нужно, чтобы в любой момент, не считая гроши, сменить обстановку. Для кого-то выжить – это просто заказать суши в пятницу вечером, для кого-то – сходить в красивый ресторанчик, для кого-то – махнуть в отпуск, не вздрогнув при виде ценника. Кто-то меняет машину, дом… или профессию.

Все, к чему я веду, с первого взгляда мой мир – вечная рутина, которая засасывает жадно и намертво, как только ты, юридически, можешь быть нанят.

Это правило неактуально лишь для тех, кто живет наверху. Жителей «верхнего» уровня. Не буду утверждать, что их жизнь – предел мечтаний, но большинство их тех, кто живет на моем уровне, как я заметила, хотели бы подняться над приевшейся муравьиной суетой. На деле «верхний» уровень представляет собой квартал в центре города, в котором сплошь небоскребы, да такие, что кажется, будто смотришь фильм о далеком будущем. С трудом верится, что люди могли построить нечто подобное. Если взять бинокль, то можно увидеть даже переходы на высоте птичьего полета – все дома связаны между собой эдакими небесными улицами. И там, на высоте, эти улицы разрастаются, как грибница, порождая невероятное ветвление кварталов прямо в небе.

Жителей «верхнего» уровня мы редко видим вживую, чаще по телевизору, в журналах, новых фильмах, что, впрочем, всегда было отличительной чертой элиты, политической или творческой. Порой складывается ощущение, что их жизнь состоит из множества легких и приятных событий, среди которых ты волен в любой момент отойти за коктейлем или уединиться в своем огромном джакузи с видом на город, но никак не ждать пока начальник соизволит дать тебе разрешение сходить в туалет. Не знаю, какой они видят нашу жизнь на «нижнем» уровне, но думаю, мало кто из них находит время подумать о нас в этом вихре развлечений, скандалов и роскоши.

Если днем вы поднимите глаза к небу в центре моего города, то вряд ли восхититесь – уходящие в серое небо серые стены. Но если совершить то же движение ночью, вы потеряетесь в свете «верхнего» уровня, как мотыльки в свете уличной лампы. Это зрелище чарует и восхищает. И после него все внизу похоже на беспросветную тюрьму.

Поэтому многие стараются вырваться отсюда, на многих эта «тюрьма» так давит, что они понемногу сходят с ума. Каждый борется с этим как может – кто-то старается быть оптимистом, кто-то переезжает загород, кто-то спасается в семье и друзьях, но есть и те, кто не слишком хорошо справляется. В наше время депрессия губит больше людей чем чума в Средние века. Кто-то спивается, а кое-кто, что совсем не в последнюю очередь, даже может подсесть на «дайвинг». «Дайвинг» – это уже вошедшее в обиход определение увлечения самым удивительным из всех наркотических веществ, которое придумало человечество. Когда о нем не говорят так поэтично, его называют ДВ-514. И он официально не запрещен.

Скорее всего, я против «дайвинга»… впрочем, можно ли быть «за» или « против» того, чего никогда не пробовал? Рассказов о действии этого вещества более чем предостаточно – жители «верхнего» уровня порой довольно откровенно и подробно рассказывают о своих приключениях под «этим делом».

«Это волшебство!»

«Ты просто паришь над землей!»

«Магия! Ты можешь оказаться где угодно!»

«Такой расслабон… как в долгожданной горячей ванне…»

Поскольку именно последнее сравнение в том или ином виде чаще всего использовалось знающими людьми, наркотик, а вернее пребывание под его действием, в народе прозвали «дайвингом», а самих знающих людей «дайверами». И, конечно же, сочетание букв в официальном названии этому только поспособствовало. Причем, «нырнуть» можно на разную глубину, выбор за отдыхающим. Все ради восторга расслабления, которого в большей степени, не хватает как раз жителям моего уровня. Однако весь этот восторг меркнет, когда узнаешь, что качество наркотика, распространяемого на разных уровнях, также разное. Если продолжать говорить образно, на «верхнем» уровне вы ныряете в чистую океанскую воду, бирюзу которой способен нарушить лишь белоснежный песок. А вот с мостков «нижнего» вы падаете в мутную воду лесного озера, и чем глубже, тем ближе скользкое илистое дно.

Отсюда и разница в последствиях – пока привилегированное общество балуется этой заразой почти без вреда для здоровья, обыватели могут позволить себе лишь то, что больше похоже на жидкую смерть. Хотя это вроде как не доказано.

Небо чище и трава зеленее там, где нас нет.

Впрочем, не все так грустно как кажется на первый взгляд. «Верхний» уровень, постройка которого, к слову, сожрала невероятное количество ресурсов (одно возведение кварталов на высоте птичьего полета чего стоило, не говоря о системах поддержания комфорта и возможности там жить вообще), тем не менее, существует только над центром города. По окраинам его почти не видно из-за высотности строения. В пригороде же он вообще никому не нужен, оттого жизнь здесь больше похожа на ту, что была прежде в спальных районах. Без страха, что огромная грибница, набитая привилегированными паразитами, рухнет тебе на голову.

Вот он – несомненный плюс. Кроме того, сам «нижний» уровень если и расширяется, то редко. Большинство домов, как многоэтажных, так и частных, стоят уже давно и не требуют значительных вложений. Конечно, в городе клочок земли до сих пор стоит приличных денег, но землю покупают редко – садоводов тут почти нет. Да и загородом земля не то что бы всем по карману, но это компенсируется стоимостью дома. Цены на недвижимость здесь до безобразия низкие.

Впрочем, все эти плюсы – далеко не самые важные и определяющие для того, чтобы понять, почему я живу здесь.

Около 90 процентов таких как я живут на «нижнем» уровне, а в целой картине едва набирают 3 процента от общей численности. Людей же здесь, внизу, чуть более 70 процентов от их общей численности. Остальные 30, элита, проживают наверху. Да и сам «верхний» уровень, как вы уже поняли, забит людьми до отказа, моих сородичей там лишь десятая часть от общего числа. Впрочем, сам факт того, что к власти близок такой большой процент от нашей общей численности, поразителен сам по себе. Можно смело назвать мой город «Городом Сородичей». Вас, наверняка, удивляет, почему я разделяю население таким образом. На то есть причина.

Мы стараемся не высовываться, не выделяться, всячески подстраиваться под окружающее большинство. Когда-то давно мы были не так аккуратны, и мир сталкивался с нами чаще, чем, как показала история, этому следовало происходить. Теперь мы куда более приспособлены к существованию среди людей.

Конечно же, об этом не знает никто кроме самих Сородичей и небольшой горстки людей. Некоторые из них получили это драгоценное знание от нас, обменяли его на нашу власть над ними, другие же открыли его сами, получив его в награду за многовековые поиски истинных истоков детских сказок и страшилок. И не все, получившие это знание, довольны им. Довольны нами. Последние стали стержнем по-настоящему бессмертного человеческого клуба. Инквизиции.

Но главное не это. В самом деле, мы не являемся людьми. Даже виды, самые близкие к человеческому, далеки от людей как Луна от Земли. В каждом из нас есть отклонения, которые в старину мы показывали по глупости или неосторожности. Но время идет, а с ним на месте не стоит и человеческое оружие. Если раньше тот, кого называют оборотнем, мог, максимум, получить ранение вилами, теперь и пуля – не самое страшное, чем человек может ответить с испугу. Из-за этого нам пришлось создать общие правила поведения внутри человеческого общества, так нещадно превосходящего нас числом.

Они были составлены и приняты на Сходбище, которое стало неизбежным из-за событий, запечатленных в истории под общим названием «Охота на ведьм». Около полутора веков от гонений страдал один из самых малочисленных видов Сородичей, именно они и стали инициаторами Сходбища. Несмотря на то, что по обвинению в колдовстве в подавляющем большинстве случаев казнили людей, а после принятия новых правил ведьм среди казненных и вовсе можно было пересчитать по пальцам, те, кто звался инквизиторами, не прекратили своей охоты, лишь изменили ее методы. Само собой, этот клуб по интересам существует и по сей день, поэтому опасность быть раскрытыми никогда не пропадает. Для сохранения нашей общей тайны на Сходбище был создан Орден, призванный защищать Сородичей от охотников и устранять нарушителей правил раньше, чем они поставят под угрозу большинство.

Каждому обществу – своя полиция.

Итак… вот мы и подошли вплотную к тому, кто я и чем занимаюсь. Меня зовут Алисия Шейн, и я – ведьма. Мой вид больше прочих отличается от человеческого. Не внешне разумеется, а по составу. Магия лишь увеличивает и без того непреодолимую пропасть между нами. Если смотреть среди прочих, то внешне мы, конечно, лучше многих приспособлены жить в одном мире с людьми. Скажем, о сходстве последних и лепреконов речи вообще не идет, в конце концов, быть сварливым коротышкой для лепрекона в порядке вещей, а человеку таким еще уродиться надо. Но на этом и все.

Возвращаясь к Ордену, созданному на Сходбище, следует отметить, что в его состав приняли не всех. Ведьмы, в силу сокращения численности, не могли себе позволить риски новых столкновений с Инквизицией, ими было принято решение о восстановлении популяции. Те же из Сородичей, кто более остальных склонен к охоте, с удовольствием приняли на себя задачу по устранению нарушителей. Оборотни, вампиры и прочие клыкастые звери. Ведьмы же, в силу своих специфических умений, стали своего рода кладовой-лабораторией для Ордена. Мы варим зелья, чаруем предметы, лечим магическую хворь, которую довольно просто получить при попытке обезвредить вышедшую за рамки правил единицу. Само собой, не все ведьмы допущены к такой работе. Лишь те, кто прошел обучение, получил рекомендации и лицензию, могут претендовать на участие в конкурсном отборе. И да, я сделала все это, несмотря на непреодолимую лень. Это было трудно, но заниматься любимым делом куда приятнее, чем сходить с ума от депрессии как половина жителей «нижнего» уровня, исправно ненавидящих свою работу. Надо отметить, что за любимую работу я получаю неплохие деньги, так что когда встал вопрос о самостоятельном существовании, я без ужаса отправилась на поиски нового дома. Здесь стоит сказать, что ведьмы без предрассудков относятся к проживанию со старшим поколением, но однажды наступает момент, когда каждому из нас нужен свой Очаг. Свое место силы, вокруг которого будет вертеться вся жизнь.

Моя мама, само собой, была не слишком рада. С точки зрения моего вида я еще слишком молода для того, чтобы остаться без покровительства старших, но делить с ней одну небольшую кухню, пусть и в центральном районе «нижнего» уровня, невозможно. Поэтому, обратившись за помощью к риелтору, я отправилась осматривать номинантов на роль стен, защищающих мой Очаг от ветров. Надо отметить, что сама я бы ни за что не стала этим заниматься. Каждую работу должен выполнять тот, кто умеет ее выполнять, всегда лучше довериться профессионалу, чем потешить свое эго. В первую поездку мы так и не нашли ничего, что зацепило бы мою тонкую душу. Во вторую все продолжалось по той же схеме. Оттоптав ноги и вдоволь накатавшись в машине, я почти потеряла надежду найти дом своей мечты не только сегодня, но и вообще. Пять из шести вариантов, которые риелтор подбирала для меня последние три недели, мы уже осмотрели. При одной мысли о том, что ей понадобится такой же срок для поиска новых домов, я похолодела. Я очень люблю свою маму, но у нас с ней совершенно разные понятия о порядке, тем более, на кухне, которая для ведьмы – сердце дома, а при моей работе еще и легкие, печень и почки…

Находясь в скорбных мыслях о предстоящих неделях ожидания, я молча смотрела в сумерки за окном машины. Чем дальше мы выезжали за пределы города, тем темнее становилось вокруг. Яркие огни «верхнего» уровня уже не добивали сюда, в привычную пустоту пригорода.

– Алисия?

Услышав свое имя, я невольно вздрогнула:

– А-а?

– Поскольку мы едем осматривать последний дом и других вариантов в ближайшее время не будет, я хотела бы кое-что уточнить.

Я прочистила горло и удобнее устроилась на сиденье:

– Да, Рейчел?

Рейчел Адамс, женщина чуть за 50, судя по отзывам, была отличным риелтором. Не могу сказать, что те пять домов, которые я увидела за эти два дня, мне не понравились. Но, во-первых, я не могла претендовать на дом целиком, мне пришлось бы делить его еще с кем-то, а, во-вторых, все лоты всбыли чересчур девчачьими, на мой взгляд. Как пряничные домики. А любая ведьма знает, что пряничный домик хорош только если ты собираешься заманивать в него маленьких детей. Дети в мои планы на ближайшие пятьдесят лет не входили. К тому же, кажется, во мне слишком сильна кровь прабабушки (она, как известно, была одной из скрытных лесных колдуний, пока к ее домику не забрел, потерявшись, прадедушка), потому мне нужны уединение и сумрак, а не незваные гости.

– Ты… ммм… суеверна? – немного поморщившись, спросила риелтор, словно этот вопрос непременно должен был повлечь за собой неприятности.

– Скорее нет, чем да. Но о чем речь?

Включив левый поворотник, Рейчел плавно свернула на перекрестке.

– Дом, в который мы едем, выставлен на продажу от лица муниципалитета города.

– Мне это ни о чем не говорит, – честно призналась я.

– Земля, на которой он стоит, была подарена владельцу какой-то особой королевской крови еще в XVII веке, – Рейчел чуть усмехнулась, – не ему лично, конечно, а его предку.

– А-а… – протянула я, делая вид, что это итак очевидно, хотя, будь тем владельцем, к примеру, вампир, никаких связей с последующими поколениями не потребовалось бы.

– И, хотя столько всего уже изменилось, и всем бы пора наплевать на факт подарка, ни одно правительство не хочет дипломатических проблем. Поэтому власти не могут отобрать эту землю и дом, а могу лишь выставить на продажу, притом по цене не сильно отличающейся от стоимости дома пять веков назад, – Рейчел остановила машину на тихой улочке. По обеим сторонам, словно крепкие грибы, возвышались малоэтажные частные дома. Типичный спальный район, далекий от городской суеты.

– А зачем им его отбирать? – не поняла я.

Рейчел глубоко вздохнула и заглушила двигатель. В желтом свете уличных фонарей было видно, что она устала и, кажется, не планировала добраться до лота №6.

– Как правило, в случае исчезновения владельца, а также отсутствия у него наследников, город забирает землю себе. В данном случае это не представляется возможным, потому что подарок, по наставлению дарителя, не должен вернуться властям. Никогда.

– Очень мило с его стороны, – выдала я, все еще не понимая, почему мы не выходим из машины.

– Алисия… – риелтор в некотором недоумении перевела взгляд на меня, – тебя ничего не смущает?

– Вроде нет…

Наверно, я просто устала, потому что моя невнимательность через мгновение поразила и меня саму. Рейчел вздохнула и продолжила:

– Нынешний владелец дома пропал. Он вошел в права совсем недавно, молодой мужчина, немногим старше тебя. Поэтому дом и не покупают, хоть он и состоит смешных денег.

Я очень медленно моргнула. С одной стороны, исчезновения людей такая обыденная вещь, что мне, ведьме, это не показалось хоть сколько-нибудь примечательным, с другой, мне следовало бы слушать Рейчел внимательнее.

– Я не суеверна, если он официально считается пропавшим, а не был найден в доме по частям, о чем власти решили умолчать.

Риелтор отмахнулась:

– Нет, он пропал. Прожил в доме месяц, а затем исчез. По наставлениям первого владельца дома в таких случаях надлежит ждать возвращения не более месяца.

– М-м, – я кивнула, – и сколько его нет?

– Полгода, – Рейчел дернула сумочку с заднего сидения, – и вот уже пять месяцев я пытаюсь продать его дом. Для моего агентства это своего рода социальный вклад и помощь городу, – включив лампочку над нами, она немного сварливо добавила, – я, видишь ли, ТАК обязана городским властям, что они позволили мне работать, что должна иногда брать на себя продажу неликвида, – встретившись со мной глазами, риелтор пожала плечами, – по непонятной им причине дармовой дом на золотой земле никому не нужен. Ага… непонятная причина. Вся администрация настолько суеверна, что это не позволяет им самим купить дом, впрочем, другим, по их мнению, он должен казаться лакомым куском. Мне даже говорили не раскрывать всей истории, – она порылась в сумочке, звякнула ключами, – но я так не работаю, – Рейчел вытащила связку и слегка тряхнула ее в воздухе, – будешь смотреть?

– Да, не зря же мы сюда ехали, – я вышла из машины.

В лиловых сумерках дом, к которому мы шли, показался мне зловещим. И будь я проклята, если мне это не понравилось!

– Классицизм, немного готики, широкая лестница, – все, что говорила Рейчел, для меня было просто словами, сама я ничего не смыслила в архитектуре, – высокие окна, чердак, двускатная крыша, флигель. Сейчас он исключительно хозяйственный, но ты можешь приспособить его под свои нужды, – деревянная лестница скрипнула под нашими ногами, в окружающей тишине пригорода звук был похож на больной стон дома, – лестницу, возможно, придется обновить, – тут же заметила риелтор, – но все остальное тут активно приводил в порядок предыдущий владелец, ты сейчас убедишься, – она щелкнула уличным выключателем на крыльце, над нами уютным желтым светом, какой бывает только в детских воспоминаниях о зимних вечерах, загорелась лампа, – он, кстати, пристроил веранду у заднего входа, – Рейчел цокнула языком, – но не все сразу.

– Да. Пожалуй, пока мне больше интересно, что тут внутри.

Мы вошли в дом, который мгновенно отозвался светом:

– Здесь установлены датчики движения, – риелтор коротким жестом указала на углы под потолком, – своего рода сигнализация.

Перед моими глазами возник длинный и довольно просторный коридор, заканчивающийся дверью в другом конце дома. В середине, слева, стоял небольшой диван, кажется, его спинка была прислонена к лестнице на второй этаж, но точно я не могла это сказать, так как ступени начинались с обратной стороны.

– На противоположной стороне выход на веранду.

Справа у входа была большая вешалка, больше похожая на хаотично вбитые в стену массивные сучки. Слева висело высокое зеркало.

– Тут дверь в гардеробную, – Рейчел быстро раздвинула двери рядом с зеркалом, – по сути, предыдущий хозяин переоборудовал чулан под лестницей на второй этаж.

Я лишь мельком оглядела гардеробную, потому что меня, как ведьму, она интересовала в последнюю очередь. Что было интересно, так это широкий арочный проход, как раз напротив дивана.

– Справа кухня-гостиная, – риелтор уверенным шагом прошла вперед, – уверена, она произведет на тебя впечатление, – я последовала за ней и тихо ахнула, когда мы переступили порог. С дивана, смею предположить, открывался отличный вид, так как он был напротив огромного окна в пол, которое делило гостиную на две зоны. Справа от входа была уютная диванная группа, состоящая из низкого кофейного стола, углового дивана сочного сливового цвета и аккуратного, почти классического, кресла кукурузного оттенка. И на том, и на другом лежали шафрановые подушки. Замысловатая люстра над гостиной частью комнаты напоминала кусок массивной балки, на которую в разное количество оборотов намотали провода, заканчивающиеся лампами без абажура.

– Люстра в стиле лофт, – прокомментировала Рейчел.

– Ярко… – только и смогла произнести я, удивляясь тому, какие цвета выбрал для интерьера мужчина. В углу рядом с креслом стоял небольшой шкаф, забитый книгами, – Это все от последнего длительного владельца? – названия книг на корешках выдавали в бывшем хозяине поклонника классики.

– Книги – да, интерьер – нет.

«Могла бы и догадаться, что стильно и просторно – это выбор молодого поколения», – мысленно высказала я недовольство в свой адрес. Мой взгляд снова скользнул по огромному окну, а потом я, наконец, посмотрела туда, где должна была быть кухня. Над ней, конечно, была еще одна лампа, которую Рейчел, кажется, специально включила в этот момент.

– О, боже… – едва слышно выдохнула я и, вероятно, на некоторое время вообще перестала дышать от восторга.

Это была любовь с первого взгляда. Мой Очаг был идеален с точки зрения отгороженности. Почти посередине комнату пересекала мощная барная стойка, похожая на те, что стоят в ирландских пабах, по ее краям поднимались две массивных колонны. Это словно отделяло зону Очага от гостиной. Среди ведьм бытует мнение, что сердце дома должно быть защищено от ветров и чужих взглядов. И ох, как хорошо, если эту функцию будут выполнять не только стены дома, но и элементы интерьера, создающие невидимые защитные линии.

Рейчел звонко рассмеялась моей реакции:

– Вот уж не думала, что современная девушка может так восхититься местом своего будущего заточения, – с хитрым смешком произнесла она, – как я уже говорила, старый владелец укреплял дом. Но новый со вкусом его заполнил, – она чуть подтолкнула меня, – посмотри поближе. Стойка изготовлена из дуба, – Рейчел, кажется, снабжала меня информацией только ради фона, – цвет «вишня», потертости под старину.

Пройдясь ладошкой по бордовой коже барных стульев, стоящих перед стойкой, я обогнула ее и, наконец, увидела зону кухни целиком. Она была роскошной. Параллельно стойке четко посередине находился небольшой остров. Над ним сверкали отполированными, пусть и пыльными, боками черпаки и кастрюльки. Все они были из нержавеющей стали. Утварь, которую я могла бы сюда перевезти, была из меди и чугуна, потому что большая часть использовалась для зельеварения, а не для еды. Я с любовью погладила столешницу.

– Натуральный мрамор, Индия, – прокомментировала за моей спиной риелтор.

Коричнево-красные ломаные прожилки, похожие на бесчисленные вены на нежно-кремовом фоне заставили меня мысленно проскулить от удовольствия. Единственным минусом была индукционная плита, встроенная с края. Для моей работы годится только живой огонь, а не его технологичное подобие. «Можно будет исправить со временем…» – рассудила я. Сама кухня была угловой, основной ряд располагался параллельно стойке бара и острову, таким образом, у меня образовывалось просто невероятно много места для творчества. Нижний ярус кухни был того же нежно-кремового цвета, верхний перекликался с барной стойкой.

– Ну как, хочешь быть тут хозяйкой? – Рейчел подмигнула, видя мой щенячий восторг.

– О-о, да… – еле выдохнула я, ловя себя на будоражащем и почти возбуждающем чувстве от одной только мысли, что эта кухня может быть моей.

Риелтор с пониманием кивнула:

– Пойдем наверх или сначала хочешь осмотреть веранду?

– Веранду, – уверенно ответила я, хотя вряд ли что-то могло меня впечатлить сильнее Очага. «У парня, определенно, был вкус», – проследовав за Рейчел обратно в коридор, я подождала, пока она откроет дверь и шагнула в темноту заднего двора, хотя больше всего у меня руки чесались исследовать все ящички и шкафчики на кухне.

– Веранда, конечно, совсем маленькая, место только для столика и пары стульев, зато крытая и с нее открывается отличный вид на сад…

– Сад?! – я почти ошалела от счастья. Еще и сад, черт побери!

Не то чтобы я умелый садовод, как моя мама, но такая роскошь в городе точно была бы мне не по карману. Моя мама с трудом выкупила небольшой участок на крыше под свое любимое дело. Когда же власти выяснили, что ее любимое дело связано с использованием земли для выращивания растений, то налог на него почти сравнялся с прибылью, которую она получала за продажу плодов своего труда Ордену. И это при том, что в своем саду миссис Шейн выращивает несколько уникальных видов, которые с трудом получается приручить к нынешним природным условиям даже у лучших специалистов Ордена. Конечно же, всепроникающая в человеческий мир сеть Сородичей смогла улучшить условия, но богаче от этого мои родители все равно не стали.

– Тут просто земля и несколько плодовых деревьев, – Рейчел в недоумении посмотрела на меня, – ты увлекаешься садоводством?

– М-м, нет, просто… ну… это приятное дополнение, – я замялась.

– Ты не сможешь купить это, а потом продать дороже, власти диктуют цену на дом и прилегающий к нему участок.

Тут до меня дошло, что риелтор решила, что я хочу заработать, в отличие от недвижимости, права на землю в существующем мире стоят в десятки раз дороже.

– Это я понимаю, – я, тем не менее, даже покраснела. Собственное неумение мыслить так, чтобы сорвать большой куш, меня всегда смущало.

– Если бы это можно было провернуть, я бы и сама так сделала, поверь, – кажется, Рейчел расстроилась, ошибочно полагая, что дом был мне интересен только как кратковременная инвестиция.

– Рейчел, нет, – твердо произнесла я, – я просто рада, что тут есть сад. И все.

Она кивнула:

– За ним, естественно, забор. Весь задний двор огорожен.

– Отлично.

– Пойдем наверх, покажу тебе спальню и ванную комнату, – почему-то мне показалось, что моя спутница, серьезная и уверенная в себе женщина в деловом костюме, начинает нервничать.

Мы зашли внутрь и поднялись по лестнице. Надо сказать, что шаг между ступенями оказался очень маленьким, и я сразу же предупредила себя, что если все же куплю этот дом, то мне нужно быть очень осторожной, чтобы не сломать себе что-нибудь.

– Рейчел, в чем дело? – я с трудом поспевала за ней.

– Ну, знаешь, у каждого свои увлечения… – начала она и кашлянула, – вещи предыдущего хозяина никто не трогал, – мы оказались в маленьком холле, – и это… может быть несколько шокирующим зрелищем для молодой особы, – решившись, риелтор открыла дверь в спальню и зашла первой.

Да, кухня меня поразила, не менее удивительным оказался сад на заднем дворе, и я была уверена, что меня тут уже ничем не удивишь, но:

– Похоже, он не пропал, – медленно выдавила я, оказавшись внутри, – может, он дома у какой-нибудь своей пассии, знаешь, прикован и не может уйти.

Посреди комнаты стояла огромная круглая кровать, от ножек которой отходили цепи с напульсниками.

– У тебя интересное чувство юмора, Алисия, – думаю, Рейчел стало легче от моей реакции.

Я медленно прошла по комнате, со странным чувством разглядывая обстановку. Она пугала, вызывала осуждение, но в то же время, несомненно, заводила внутри какой-то пошлый моторчик. На стенах на крючках висели приспособления, явно перекочевавшие из пыточных в спальню с целью пробуждать низменные и жутковатые инстинкты. Кашлянув, я повернулась к женщине, которая явно чувствовала себя куда более неловко, чем я:

– Стесняюсь спросить, он был кулинаром-садистом?

Рейчел тихо и коротко рассмеялась:

– Нет, занимался продажами. Кажется начальник отдела продаж в «SkyCity», которые ведут дела на верхнем уровне.

– В тихом омуте… – под нос пробурчала я.

– Если это важно…

– Ни капли, – быстро прервала я, чувствуя, что неловкость риелтора растет, – я здесь просто все поменяю. Начну с матраса.

В прилегающем помещении оказалась ванная комната, там бывший хозяин не припрятал ничего выходящего за рамки, так что через минуту мы вернулись в коридор.

– Рейчел, ведь дом, по сути, должен стоить бешеных денег… почему такая смешная цена?

– Ох, он никому не нужен из-за глупых суеверий.

– А почему ты сама его не купишь? Не для выгоды, а просто, чтобы жить.

– По закону вся недвижимость, попадающая в мой рабочий список по муниципальному заказу, не может быть приобретена мной, а также моими родственниками и прочими близкими лицами. Заказ дается для подтверждения квалификации, власти города хотят быть уверены, что я профи.

– Это очень обидно, – я, и правда, так считала.

– Как сказать… я люблю свой дом и уже свила там очень уютное гнездышко. Начинать все сначала в моем возрасте довольно утомительно, – Рейчел улыбнулась и тут вдруг вопросительно махнула рукой в сторону крыши, – чердак?

Было заметно, что она почти забыла о нем, впрочем, после спальни это было неудивительно.

– Да, – я подождала, пока риелтор спустит выдвижную лестницу, – он большой?

– Нет, – бросила Рейчел через плечо и отошла, – ты едва сможешь там распрямиться. Вдвоем нам там нечего делать, да и я не в том виде.

Я с усмешкой кивнула, осмотрев ее юбку-карандаш, и полезла наверх. Для меня чердак – просто место для хранения хлама, а так как я ужасно не сентиментальна, то хлам у меня в доме вовсе не задерживается, я просто собираю его в коробки и выношу на улицу.

– Выключатель слева! – крикнула риелтор мне в спину, и от неожиданности я поскользнулась на предпоследней ступеньке, стукнувшись об угол чердачного люка и, упав, подняла облако едкой застаревшей пыли, – Алисия, ты не покалечилась?!

– Все хорошо, – потирая ушибленное колено, я, наконец, целиком залезла на чердак. Стыд был гораздо сильнее ноющей боли, – я в норме! – крикнула я вниз и щелкнула выключателем. Свет зажегся лишь на мгновение, за которое я успела оценить, как опасно близко над моей головой нависала крыша, затем послышался громкий хлопок.

Рейчел внизу взвизгнула, я сделала то же самое. Одинокая лампочка перегорела, погрузив чердак в темноту, рассеиваемую лишь светом уличных фонарей из окна.

– Алисия, слезай, пока еще чего не случилось!

– Не паникуй, я только осмотрюсь!

– Только аккуратнее! – крикнула Рейчел, затем тише, но так что мне удалось расслышать, добавила, – Репутации этого дома можно и сильнее навредить, если произойдет несчастный случай.

Сложив указательный и большой палец, так что они образовали колечко и, убедившись, что риелтор увидела этот жест, я двинулась ровно по средней доске, лежавшей на полу точно под пиком двускатной крыши. Шаг влево или вправо заставил бы меня идти согнувшись. Чердак действительно был маленьким, маленьким и пустым, за исключением трех небольших коробок у окна, к которому я направлялась. Справа от него стояло старомодное кресло на витых ножках. Проведя пальцем по подоконнику, я пришла к выводу, что генеральная уборка неизбежна. В этот момент внизу, на улице, что-то шевельнулось. Это было стремительное и резкое движение, я заметила его краем глаза, так что среагировала не сразу. Уличные фонари горели ровно и ярко, освещая две полосы проезжей части, узенькие тротуары по обеим сторонам и, переплетаясь своим светом с и без того сочной летней зеленью, окрашивали листву в цвет маленьких лепреконских шляп. Но признаков движения уже нигде не было, никто не гулял по улице в этот момент, и я не увидела ни бродячих зверей, ни отдаленного света фар проехавшей по пустой улице машины.