Текст книги "Имеем право"

Юна же была просто счастлива! Она испытывала щенячий восторг от того, что брат был рядом. Самое удивительное, что Юра тоже был необычайно счастлив от общения со своей сестрой. Словно и не было былого отчуждения, непонимания и разницы в возрасте. Они сейчас словно заново открывали себя друг для друга. Для Юнки это было огромной радостью, а для Юрия оказалось непредвиденным прозрением. Он с неожиданностью для себя понял, что ему отчаянно начала нравиться его собственная сестра. Эта малявка (как мысленно, шутя, называл Юнку Юра) будила в нем дремавшие до сих пор сильные мужские чувства симпатии! И это немного пугало, но парень отмахивался от страха и просто наслаждался общностью настроения со своей повзрослевшей сестрой.

 
                                         * * *
 

Так пролетела неделя. Спокойная неделя.

В выходной день, в субботу, Юра, предупредив домашних, что он с бывшими одноклассниками встречается вечером в баре, отправился на эту встречу уже один, без сестры. Но Юна, совершенно не встревожилась – она парила в облаках и была в отличном настроении все эти дни. Они с мамой, как две подружки, даже вместе поужинали вдвоем на уютной кухне и мирно побеседовали, посмеялись, зарядились хорошим настроением, и мамуля доверительно призналась Юне, что сейчас отправится на свидание со своим новым приятелем и придет домой поздно. Юна только порадовалась за свою молодую, современную маму и «отпустила» ту с веселым напутствием! У них с мамой, после того как ее несостоявшийся муж покинул их квартиру навсегда, установились близкие, понимающие взаимоотношения. Марина все еще была молода, а Юна уже становилась взрослой! И это необычайно сблизило обеих в их тандеме – мать-дочь.

Юна, мысленно смеясь тому, что на сегодня вечером у всех, кроме нее, запланированы романтические отношения, оставшись одна в квартире, уютно устроилась на своем диванчике читать книгу и ждать своего брата. И незаметно задремала, а затем провалилась в сон и не услышала, как вернулся со своих посиделок ее братишка. Очнулась она поздно ночью и, разглядев в лунном свете, который освещал комнату, что на диване брата кто-то лежит, осторожно на цыпочках подошла и посмотрела – ни Юра ли вернулся? И увидела, что ее братишка лежит на боку и на губах его блуждает улыбка. Он выглядел таким родным, взрослым, красивым – прежним и понятным в восприятии! И Юна, возомнив себя маленькой девочкой, как в детстве прилегла рядом с братишкой и, глядя на его лицо, которое было совсем рядом, тоже улыбнулась и непроизвольно, робко прикоснулась своими губами к его губам.

Ее брат спал и от его губ явственно доносился запах алкоголя. «Да, круто они вчера посидели» – успела подумать Юна, как неожиданно Юра, не открывая глаз, крепко обнял сестру своими сильными руками и… поцеловал в ответ. Как вы думаете, что произошло с нашей Юной?

Да, вы угадали – ей показалось, что она сошла с ума от счастья и куда-то летит! И от такого волшебного полета, чтобы не упасть с небес на землю, сама крепко обхватила, обняла, прижимаясь к брату и как умела, интуитивно ответила на такой трепетный, первый в своей жизни поцелуй. А ее взрослый брат и целовал ее сейчас абсолютно по-взрослому! «Ух, как же братишка, оказывается, классно это умеет делать!» – с восхищением думала она, ничего не видя и не слыша.

Да, они оба совершенно не замечали, что происходит вокруг. Их вместе, одновременно кружило и вертело от пьянящего, острого ощущения счастья. Восторг!

И они оба удивленно и испуганно открыли глаза, когда внезапно в комнате зажегся свет и гневный мамин голос произнес:

– Что происходит? Вы что творите?! – мама подошла к дивану и с ужасом в глазах, глядя на детей, продолжила: – Юна, Юра, что это значит?

Как открывалась входная дверь, когда вернулась домой их мама – они не слышали. Марина, вернувшись со своего романтического свидания в радужном настрое, и автоматически заглянув в комнату детей, моментально растеряла свое хорошее настроение от той картины, которую увидела.

А двое повзрослевших ее детей, сонно жмуря глаза, и испуганно поглядывая друг на друга и на свою разгневанную, кричащую маму, резко отпрянули в стороны. Юра мгновенно протрезвел и был, в самом деле, напуган происходящим. Ну а Юна в этот миг понимала только одно – что они с братом совершили что-то, что некрасиво выглядит со стороны. Но для самой Юны этот их сумасбродный импульсивный поступок был подарком и мечтой всей ее жизни.

«Этот чудесный поцелуй,… ммм…. Какое же классное ощущение!» – и от таких своих мыслей и чувств, девочка заулыбалась и радостно пыталась объяснить это маме, и поднялась с дивана к ней навстречу, но мама – такая близкая и всегда понимающая Юну мамочка, вдруг… ударила ее по щеке…. Как же это было больно! И стыдно…. И ужасно…. За что? Почему? Слезы мгновенно полились у девочки из глаз. Юна в ужасе спрыгнула с дивана и помчалась плакать в ванную. А Марина, проследив взглядом, куда направилась ее дочь, повернулась к сыну и, цедя слова сквозь зубы, с ненавистью прошипела:

– Надеюсь, до самого страшного дело не успело дойти?

Когда Юра растерянно покачал головой ей в ответ, она гневно произнесла:

– Чтобы это было в первый и последний раз, слышишь? Не хватало еще инцеста в нашей семье! И лучше бы, тебе парень, собирать вещи и поскорее уезжать в свою Москву. Ты вполне взрослый, как я погляжу, – она с усмешкой окинула взглядом его крепкое тело и добавила, уже более миролюбиво: – Поживи пока вне дома. Если нужны деньги, воспользуйся бывшей папиной картой, я тебе ее сейчас отдам. Пользуйся. Оставь только девочку в покое, не дури ей голову. Она еще совсем малышка.

Юра ничего не ответил, только пристально посмотрел своей матери в глаза и вздохнул. Он чувствовал себя ужасно после таких обидных слов своей мамы. Но признавал ее правоту. И принимал такое наказание в виде кнута и пряника. Вот она – суровая реальность – мать неприкрыто выгоняла его из отчего дома. Мать откупалась от него. И она в данный момент беспокоилась о Юне. «Все правильно, чего уж там. Это я виноват. Как дурак, как мальчишка не справился со своими скрытыми желаниями и чуть не натворил беды. Мать права. Лучше уехать, пусть все уляжется. Точно!» – размышлял Юра и произнес только одно слово:

– Хорошо.

Марина удовлетворенно кивнула, вышла из детской комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Она дождалась, когда из ванной показалась ее зареванная дочурка, и, подойдя к ней, обняла и, шепча слова утешения и прося прощения, осторожно увела Юну в свою комнату, где они вместе легли на огромную кровать и одновременно разревелись, очищая свои души и сердца от охвативших каждую эмоций. Причины для слез у каждой были свои. Эти две родные женщины, одной из которых было всего тридцать восемь, а второй уже исполнилось четырнадцать – плакали и утешались хотя бы тем, что не стали сейчас врагами. Они так и уснули, обнявшись и радуясь полученному прощению.

А на следующий день, когда Юна проснулась и с восхищением вспомнив все, что случилось вчера, осторожно вошла в их с Юркой общую комнату, то обнаружила ее пустой. И вещей брата нигде не было. И его сумки в шкафу она тоже не обнаружила.

– Мам! А где Юрка? – испуганно крикнула девочка вглубь квартиры.

– Да уехал он, рано утром, в Москву, – ответила ей Марина, обеспокоенно выглядывая из двери кухни. – Дела там у него какие-то срочные образовались, что ли, – мама пожала плечами. – Ну, он тебе потом сам расскажет, созвонитесь с ним, – и уже более спокойным тоном Марина добавила: – Пойдем завтракать, моя девочка, все готово.

Юна растерянно выслушав мамины слова, нехотя поплелась на кухню и, автоматически, не ощущая вкуса, съела то, что приготовила мама. Во время завтрака они обе не проронили ни слова и даже не смотрели друг на друга. Впервые в их отношениях появилась настороженность и некая недосказанность.

После завтрака, Юна вернулась в их с братом комнату и неожиданно загрустила.

«Он уехал. Сбежал, бросил ее, оставил одну…. Почему так?» – недоумевала девочка, испуганно присев на диван брата и поглаживая рукой этот самый диван, словно он был частичкой ее братишки. Любимого, как оказывается, братишки. Любимого и единственного, самого лучшего мужчины на свете. Такие неожиданные, новые, взрослые, осознанные чувства….

Что ей оставалось делать в такой ситуации? Конечно же, только ждать его звонка или очередного возвращения домой из своей Москвы, из своего института. И она терпеливо настроилась на такое ожидание, замирая в мечтах и предвкушая новую их волнительную встречу.

Мама, пытаясь отвлечь и чем-то заинтересовать свою дочь, пыталась пристрастить ее к шоппингу – она брала ее во все свои походы по торговым комплексам и бутикам. Она заставляла примерять, выбирать и накупила Юне целый ворох новой красивой одежды. Марина даже свозила дочь в свой ювелирный магазин и там тоже позволила ей выбрать золотые украшения по своему вкусу. Но девочка странно реагировала на такое внимание своей мамы. Юна изображала заинтересованность, чтобы не огорчать мать, но настоящей радости почти не испытывала. Такое непривычное и жуткое равнодушие испугало и саму Юну, но она, совершенно по взрослому, научилась это скрывать. И мама ни о чем не догадалась. И продолжала тормошить свою грустную девочку.

Марина даже заказала для Юны заграничный паспорт, она надеялась свозить дочь в Турцию, повеселить ее перед школой, но полученный паспорт так и остался лежать в шкафу без дела – Юна наотрез отказалась уезжать из Краснодара. Причину маме она, естественно не озвучила, но сама перед собой была честна – она боялась, что в ее отсутствие домой приедет Юра и они с ним разминутся.

 
                                         * * *
 

Шли дни и недели. Заканчивалось лето, а Юра так и не позвонил (ограничивался лишь скупыми смайликами в сообщениях), и больше не приехал. Наступил сентябрь – у брата начались занятия в его университете, значит раньше, чем к новому году ждать его было бессмысленно и Юна, загрустив, попыталась переключить себя на школу и школьных друзей, но у нее это слабо получалось. От слова «совсем». Учиться стало делом неинтересным, а ровесники казались пресными и скучными. Девочка проводила вечера и выходные в одиночестве, скучая, с книгой в обнимку, в ожидании скорого нового года и, мечтая о том, как ее брат приедет на свои зимние каникулы. Но…. он так и не приехал, лишь прислал Юнке сообщение с поздравлением и пожеланием счастья в новом году. А когда она в ответ спросила, когда же, наконец, брат приедет домой, то в ответ получила лаконичное – «Никогда», а затем он и вовсе отключил телефон.

И вот тут-то у нее сорвало голову. Юна почувствовала, что больше не хочет жить. Совершенно не хочет. «Всё, это конец…, аллес, как говорится. Зачем такая жизнь? Жесть».

И девочка, решительно подойдя к шкафу на кухне, где их мама хранила бутылки с алкоголем, уверенно достала из него две бутылки – одну с виски, другую со сладким ликером Бейлиз. Взяла на полке два стакана, налила в каждый доверху из обеих бутылок и, мысленно прощаясь с мамой и братом, дрожа от страха и отвращения к вкусу виски, выпила в несколько глотков сразу оба стакана. Она с детской непосредственностью верила, что от алкоголя можно умереть. Немного посидела, подождала, прислушиваясь к себе и ничего не почувствовав, смело налила еще раз. И уже медленно, поочередно прихлебывая то из одного, то из другого – выпила и эти два стакана и…, неожиданно ощутив слабость и головокружение, сползла на пол и рухнула прямо рядом с кухонным столом, теряя сознание и проваливаясь в спасительный сон, мимоходом подумав только о том, что вот наконец-то она и умирает.

Она действительно чуть не умерла в тот день, хорошо, что Марина так вовремя вернулась домой и вызвала скорую помощь. Юну спасли от отравления. Вот только для чего и зачем – Юна не понимала и не хотела видеть свое прежнее отражение в зеркале. Она себя ненавидела вот такую – наивную, испуганную, доверчивую, брошенную собственным любимым братом. И, в один из дней, она резко превратила себя в совершенно другую Юну – та, давняя малышка Юна умерла у нее внутри, а на ее месте возникла новая – дерзкая, смелая, безбашенная, с собственным мнением и собственным непокорным характером.

Юна надолго запомнила тот черный день. Этот день изменил всю ее сущность, весь внутренний мир и самосознание. И превратил последующую жизнь девушки в сплошной мрак. Она словно поменяла собственную кожу, сменив ранимость и чувствительность души на безразличие и вызов. Она приняла решение – если меняться, так уж кардинально! И ей было все равно, что подумают о ней окружающие или как воспримут ее в ее новом облике:

Она перекрасила свои чудесные длинные светлые волосы в иссиня-черный цвет.

Она сложила все свои красивые новые платья и юбки в большой мешок для мусора, чтобы отнести на помойку.

Она уверенно взяла в ящике маминого стола пачку денег и отправилась в торговый комплекс «Красная площадь» самостоятельно покупать себе новые вещи – рваные джинсы, кожаные штаны, бесформенные майки, худи и объемные куртки. Ну и, конечно же, к ним – грубые ботинки на высокой подошве.

Она умышленно истребляла из себя трепетность и женственность, превращая себя в хулиганистое, бесполое существо. Ей и самой было страшно от такой смелости, но…. так ей было легче бороться с окружающей ее действительностью. Ей абсолютно не хотелось больше кому-то нравиться, как раньше. Никому!

И Юну понесло, закружило, замотало….

Как она умудрялась при этом еще хоть как-то учиться в школе – это являлось загадкой даже для нее самой. Учителя и школьные приятели были в недоумении от таких превращений и изменений.

Круг ее знакомых тоже резко поменялся – она нашла свою компанию, состоявшую из таких же дерзких и самоуверенных подростков. Среди них она не чувствовала себя девушкой, она превратилась в «своего парня», в «пацанку». Здесь от нее не требовалось быть красивой и нравиться кому-то. В этой среде приветствовались только смелость, отвага, раскованность и свобода. И Юна старалась стать именно такой.

Такая разительная перемена, произошедшая с дочерью, вызвала у Марины шок и растерянность. Но никакие уговоры или увещевания не проходили – Юна на них не реагировала. А когда Марина, совершенно от отчаяния, как-то пригрозила, что выпорет Юну ремнем и запретит ей общаться со своими странными приятелями, то дочь с усмешкой заявила:

– Если тронешь меня хоть пальцем, если начнешь меня в чем-то ограничивать или заставлять делать то, чего я не хочу – сразу уйду из дома. Как Юрка, – и развернувшись, схватила свою куртку и выскочила из квартиры, хлопнув дверью.

Куда уходит ее дочь и когда соизволит вернуться – Марина не знала – Юна стала неуправляемой. Молодая женщина вообще уже не понимала, как ей справляться со своей изменившейся девочкой, но надеялась, что этот переходный возраст у ее дочери когда-то же непременно закончится, нужно просто потерпеть немного. Она вспомнила свое собственное детское неповиновение маме Миле, свою непокорность и своеволие и только вздыхала, находя схожие черты упрямства у своей дочери. И еще Марину радовало хотя бы то, что ее дочь после того своего желания впервые напиться, теперь ненавидит алкоголь. Ну, хоть что-то хорошее! Марина терпеливо пыталась приноровиться, приспособиться к жутким метаморфозам, которые произошли с ее такой послушной, доверчивой, открытой и управляемой ранее девочкой, но ей это давалось огромными усилиями над собой.

Они с дочерью даже перестали разговаривать, лишь оставляли записки, прикрепляя их магнитами на дверце холодильника.

С Юрой Марина тоже почти не общалась, изредка, правда, звонила ему, справлялась о его делах, на что получала лаконичные ответы: «У меня все нормально», а сын первым не звонил никогда. Но от этого его показного отчуждения она не расстраивалась, ее волновала только судьба дочери, и в эту самую судьбу Марина боялась вмешиваться, чувствуя свою беспомощность и неуверенность.

В таком «радостном состоянии» они дотянули до лета.

Юне недавно исполнилось пятнадцать, она кое-как закончила учебный год, и теперь дни напролет пропадала со своими новыми друзьями неизвестно где.

Она опять внесла кардинальные изменения в свою внешность:

Она остригла свои длинные черные волосы, и теперь ее голова была похожа на голову солдата-новобранца – Юна постриглась почти на лысо….

Марина, испытав очередной шок и стыд от такого внешнего вида своей дочери, старалась попозже приходить домой, чтобы не нарваться на осуждающие взгляды соседей. Марина даже на свою личную жизнь махнула рукой, она лишь терпеливо ждала, когда же, наконец, у ее дочери перестанут играть гормоны, и когда же Юна повзрослеет и возьмется за ум. Может она бы терпела и дальше очередные выходки своей дочери, если бы однажды ночью ей не позвонили из районного отделения полиции.

Оказалось, что ее дочь с компанией таких же безголовых несовершеннолетних приятелей, устроила ночные гонки на автомобилях по улицам Краснодара. Хорошо, что хоть машины не угоняли, а пользовались родительскими авто. И Юнка, разбойница тоже без спроса взяла бывший отцовский автомобиль для этих целей. Слава Богу, что дети не попали в аварию, их просто задержал дорожный патруль. Чтобы замять данный инцидент, Марине пришлось выложить стражам порядка довольно приличную сумму. Уладив в полиции все формальности и усадив испуганную, зареванную дочь в автомобиль, Марина, сев за руль и пытаясь сохранять спокойствие, отправилась домой.

Она надеялась, что сейчас Юна попросит у нее прощения, и они как-то смогут возобновить отношения, но Юна, войдя в квартиру, юркнула в свою комнату и заперлась на ключ. И не отзывалась ни на одну просьбу или приказ – выйти.

Вот тут терпение Марины кончилось. Она решительно достала телефон и, не обращая внимания на позднее ночное время, позвонила сыну в Москву. Как ни странно – Юра не спал и откликнулся почти сразу и спросил, с тревогой в голосе:

– Мам, что случилось?

– Юра, сынок, я больше не могу. Приезжай, поговори хоть ты с ней, как мужик. Она совсем от рук отбилась. Она меня не слушает. Помоги мне… – Марина частила и не заметила, что начала плакать.

В ее голосе появились просительные нотки. Так со своим сыном она никогда не разговаривала и этим без всяких слов убедила Юру, что дело действительно серьезное и что ему и, впрямь, необходимо ехать домой и спасать мать и сестру. Вот только от чего – он так и не осмелился спросить. «Ладно, приеду – на месте разберусь», – подумал парень и пообещал матери, что приедет в самое ближайшее время. Он больше не страшился ехать домой. Да и с сестрой Юнкой он уже не боялся встретиться. Он считал, что сумеет справиться со своими эмоциями, увидев ее.

Клин клином вышибают – такую установку сам себе дал Юра в Москве, после того как мать достаточно прозрачно намекнула ему о том, чтобы он оставил сестру в покое. За этот год у парня перебывало огромное количество самых разных девушек, с которыми он легко знакомился и так же легко расставался. С ними он коротал время в московских кофейнях и ночных клубах, с ними он ходил в кино и прогуливался по Москве (папина банковская карта, кстати, пригодилась!). С некоторыми девчонками даже спал, с некоторыми просто дружил. Он смело пытался порой даже выстраивать длительные отношения и в этих случаях водил девушек в театр и на выставку модных художников, но…. ни одна из этих симпатичных и умненьких москвичек не затронула его сердца настолько, чтобы он потерял голову.

Парень и сам не понимал – с чего это вдруг так стало происходить, что ему и не приходилось сильно утруждать себя ухаживаниями – девчонки сами липли. А все дело-то, оказывается, было в том, что своей уверенностью, смелостью, раскованностью, чувством юмора и щедростью он создал себе имидж успешного, удачливого. Вкупе с тем, что внешне он был довольно симпатичным, спортивным, вдобавок – умным, ну и, разумеется, дорого и модно одетым, и создало ему образ привлекательного и притягательного для девушек мужчины.

Юра, даже несколько пресытился от такого доступного разнообразия и теперь, год спустя, чувствовал некоторую собственную отстраненность в отношениях с девушками и оттого был непробиваем к их чарам. Он научился управлять собственными эмоциями. Он нравился себе таким, он упивался и наслаждался своей крутизной и самостоятельностью. Он оставался невозмутимым и считал, что нет смысла страдать из-за того, что его сестра вызвала в нем мальчишеские ощущения влюбленности. «Это было тогда, а сейчас я повзрослел. Любовь-морковь – это всё ерунда» – убедил парень сам себя и решил, что абсолютно готов ехать домой.

 
                                        * * *
 

Самое удивительное было в том, что увлечение девушками не помешало Юре отлично учиться! Его голова оставалась ясной. Успешно окончив второй курс, Юра, как и обещал, летом приехал на Кубань, в Краснодар.

Он смело и решительно открыл своим ключом дверь и вошел в их квартиру на третьем этаже. Навстречу ему из своей комнаты показалась Марина. Юра невольно вздрогнул, увидев свою изменившуюся маму, всегда отлично выглядевшую раньше. Даже смерть папы пять лет назад не изменила тогда ее внешность, не забрала красоту. А сейчас перед ним стояла женщина неопределенного возраста, с потухшими глазами и скорбными морщинками у губ. Даже ее стройная фигура и модная домашняя одежда не помогали избавиться от чувства жалости, глядя на нее. От всего ее облика волнами исходили страх и растерянность.

Они невольно шагнули навстречу друг другу и обнялись. Юра обнял мать своими сильными руками, ощущая, как щиплет в носу и как предательски наполняются слезами его глаза. Ему действительно стало жаль маму именно до слез. Впервые за столько лет.

А Марина прильнула к груди этого высокого, крепкого, сильного парня, в которого неожиданно превратился тот молодой паренек, каким был еще год назад ее сын. А нынче этот парнишка стал ее девятнадцатилетним сыном, и она внезапно почувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас пожалеют и помогут избавиться от всех проблем и страхов. Ее сын Юра вырос, возмужал. Он стремительно превращался в красивого, уверенного мужчину и Марина, впервые за столько лет, испытала чувство гордости за него и почувствовала расположение к нему и доверие, как к взрослому, почти равному.

Им двоим, в эту самую минуту стало, словно, легче дышать. И жизнь обрела смысл, и в их души осторожно проникли лучи оптимизма и надежды на то, что все теперь непременно уладится и станет хорошо. Им всем станет хорошо. Им троим. Они ведь семья!

Когда острота чувств и эмоций схлынула, Марина увела Юру на кухню, усадила за стол и принялась угощать всем тем, что приготовила сегодня своими собственными руками. Это ее спонтанно возникшее утром желание – готовить для кого-то – оказалось таким своевременным и нужным! И сейчас Марина хвалила себя за такой порыв, отметив, что Юра вполне искренне восхищается ею и с аппетитом уничтожает все ее кулинарные шедевры! Это настроило молодую женщину на волны признательности, благодарности и доверия.

И уже потом, когда был сварен кофе, и когда они с сыном вместе неспешно закурили, как равные, она рассказала Юре обо всем, что произошло с их девочкой за этот год. Марина отчасти признавала свою вину и искренне просила Юру помочь наладить их пошатнувшиеся отношения с Юной.

Она больше не ругала его и не требовала «не дурить девочке голову». Она увидела сына совершенно другим сейчас, не тем растерянным парнишкой, каким он был год назад. Сегодня перед ней сидел взрослый парень, который, явно уже приобрел опыт в любви. Она понимала, что этот его опыт больше не позволит Юре терять голову от молоденьких девчонок, какой является его сестра. И Марина выдохнула свои опасения. Она нашла во взрослом сыне понимающего союзника и доверила ему свою дочь. И получила от сына честное слово в ответ, что так и будет.

Они еще немного поболтали, как два давних приятеля и Юра, приняв душ и переодевшись, отправился разыскивать свою сестру, которая «пропадала неизвестно где» – как сказала о ней мама. Юра не сомневался, что с легкостью разыщет Юну, во всяком случае, о том, где она находится – помогут рассказать их общие друзья-приятели, которые живут и сейчас в их дворе. И Юра, прихватив ключи от бывшего папиного автомобиля, отправился выполнять данное матери обещание – наладить взаимоотношения с сестренкой. И сам от себя гнал свои собственные страхи и опасения. Он отчаянно боялся их встречи, боялся заглянуть ей в глаза, но убеждал и уговаривал себя в том, что обязательно справится. Он ведь старший брат!

Юра примерно представлял, где в их районе может клубиться эта неформальная молодежь и направил автомобиль в эту сторону. Вскоре, за старыми гаражами он заметил группу девчонок в странной одежде и таких же, не менее странно одетых, ребят. Юрий, остановившись неподалеку, вышел из машины и уверенно направился к ним. Уже подходя, и увидев этих, живописно выглядевших, подростков, парень мысленно усмехнулся. Оглядев их всех, он понял, что сестры среди них нет, и подумал: «Да, уж, Краснодар это вам не Москва. Видели б вы, ребята, как на самом деле выглядят неформалы!» Но вслух лишь спокойно спросил:

– Привет. Вы не знаете, где Юнка?

– А нафига она тебе? – задал встречный вопрос бритый наголо и худой, до невозможности, невысокий паренек в, сползающих с худосочных бедер, широких штанах.

– Нужна, раз спрашиваю, – ответил Юра, но чтобы не накалять обстановку, миролюбиво добавил: – Я ее брат, из Москвы приехал на день, вот ищу, чтобы повидаться.

Группа подростков упрямо продолжала молчать, с равнодушием оглядывая Юру. И тогда Юре надоело играть в дипломатию и он, шагнув к этому худому мальчишке, сильно ухватил его за плечо и буквально поднял с земли. Продолжая удерживать, прибавляя усилия, сдавил ему руку и повторил:

– Ну?

– Да нет ее здесь, она погнала себе татушку делать, – морщась от боли, пискнул паренек, косясь на свою руку. Юра тоже невольно перевел взгляд на его худую руку, которая была испещрена узорами тату с черепами.

– Куда она отправилась? В какой салон? – нетерпеливо спросил Юра, и сильно встряхнул этого маленького самоуверенного нахала. Юра, мысленно пришел в ужас, представив, что может сотворить Юна со своим телом, нанеся себе подобные рисунки.

– На Северную, в центре, рядом с Красной. Там самый клевый мастер, – выпалил паренек на одном дыхании и, вырвавшись из рук Юры, отпрыгнул в сторону. А потом добавил, с усмешкой: – И чего кипешуешь? Юнка сама так решила, ее никто не заставлял. – И паренек, не теряя лицо, развернулся и ушел, подметая тротуар своими длинными рваными джинсами. За ним резво отправились и все его приятели, с опаской поглядывая на Юру.

Юра, скрежетнув зубами в бессильной злобе, сел в автомобиль и круто развернувшись, помчался искать нужный Тату-салон.

Нашел он его довольно легко, вбив в навигаторе требуемый запрос. И через полчаса уже входил в довольно приличное с виду здание, в котором оказалось много кабинетов, а в холле, в удобных креслах сидело несколько молодых девушек. Судя по висевшей на стене у ресепшн красочной рекламе с описанием услуг, здесь, помимо нанесения тату, еще можно было получить массу различных косметологических процедур. Юра, уточнив у администратора, где находится кабинет мастера татуировок, направился к указанному кабинету.

Он открыл дверь и вошел, оглядывая небольшое помещение, ища свою сестру. Но, кроме какого-то бесполого существа в черной майке и рваных джинсах, что сидело в кресле, никого не увидел. Этот человек (то ли парень, то ли девчонка) с выбритой, почти на лысо, головой, сидел с закрытыми глазами в кресле, рядом с яркой лампой. Юра уже повернулся, чтобы уйти, как неожиданно это существо открыло глаза. И Юра – такой всегда уверенный в себе и в своей непробиваемости – поймав любопытный взгляд, внезапно вздрогнул и чуть не вскрикнул.

О, нет! Это было не существо. Это, оказывается, была девчонка.…И этой девчонкой была…. его сестра Юнка.

Юра замер, и, не моргая, с ужасом глядел на свою жутко выглядевшую сестру и не мог скрыть своих эмоций. Он увидел, как у его сестры сначала расширились в ответном страхе зрачки глаз, а потом она вдруг неожиданно хмыкнула и, криво улыбнувшись, отвернулась от него. Юра невольно моргнул и окончательно пришел в себя, лишь, когда за спиной услышал мужской гневный голос и оглянулся на него:

– Что здесь делают посторонние? – пророкотал брутально-выглядевший бородатый мужчина в халате, рукава которого были закатаны до локтя. А затем, оглядев Юру, он миролюбиво добавил: – Сейчас по записи очередь этой леди, а ты, парень, погуляй пока в коридоре.

Говоривший мастер тату выглядел экзотично. Тело у этого мужика было, похоже, сплошь испещрено татуировками синего, черного и зеленого цвета. Рисунки были и на его руках, и на шее, и даже на выбритой голове. Юра, в очередной раз, ужаснувшись тому, во что могла бы превратить себя его сестра, опоздай он всего на миг, ни слова не говоря, подошел к креслу, ухватил свою, странно выглядевшую сестру двумя руками и буквально поднял ее в воздух. А затем, поставив на ноги, крепко взял за руку и поволок ее, упирающуюся к выходу. Юна начала возмущаться, пытаясь вырваться. Вслед им что-то гневное говорил мастер, но Юра, не обращая ни на кого внимания, молча и упрямо повел, вернее, почти понес Юну на улицу.

И уже там, за дверью, Юна перестала упрямиться и сдалась. Юра, внимательно на нее посмотрел, поставил сестру на тротуар и, держа ее за плечи двумя руками, заглянул ей в лицо и, оглядывая ее с ног до головы, наконец-то произнес, качая головой:

– Ну, ты даешь, Юнка. Взрыв мозга. Ты чего это удумала с собой сотворить?

– Ах, ах! Напугал до смерти, братец, – ответила его сестра странным ироничным тоном и была похожа сейчас на колючего ежика. Парню показалось, что даже ее короткие волосы ощетинились иголками.

Юра слегка опешил от такого тона. Но больше всего он обалдел от Юнкиной внешности. Его сестра всего год назад была такой симпатичной, милой, трепетной девчушкой, а сейчас перед ним стояло нечто! Не пойми что. «Оторва жуткая» – родилось в голове Юры определение внешнему облику нынешней Юны. Юра был в шоке. Но вслух выдохнул только:

– Пойдем в машину, поговорим.

Он крепко взял Юну за руку, как маленькую, и повел за собой в сторону припаркованного автомобиля. Юна, на удивление, спокойно, не сопротивляясь, молча шла рядом. Также молча она села на переднее сидение. Юра завел автомобиль и, немного покружив по центру, свернул к увиденному в тенистом сквере летнему кафе. Там он, выйдя из машины и опасаясь, что Юнка может сбежать, опять крепко взял ее за руку и повел за собой. Они, не разжимая рук, подошли к самому дальнему столу, под старым деревом и присели в плетеные кресла, а когда подошедший официант, спросил, что будут молодые люди заказывать, Юра глядя на Юну, предложил ей на выбор: