Текст книги "Снять «Сталкера»"

– До свидания, миссис Фонг, был очень рад с вами познакомиться. Полагаю, что все формальности мы уладим очень быстро.

Хлоди что-то сказала в ответ, но очень тихо, Майкл не расслышал. Толстячок отпустил ее руку, привычным движением вытер ладонь об штаны и продолжил:

– Завтра, я думаю, завтра ваш сын получит контракт. Не волнуйтесь…

Хлоди опять что-то сказала, толстяк кивнул:

– И этот вопрос тоже решаем. Спасибо, что нашли время меня принять.

Майкл подумал, что пора вмешаться, открыл было рот, но толстяк резко развернулся, отодвинул Майкла плечом и быстро засеменил вниз по лестнице.

– Кто это? – язвительно поинтересовался Майкл, – Неужели ты, наконец, завела любовника…

Хлоди пожала плечами и ничего не ответила. Майкл продолжал напирать:

– Теперь ты со мной уже не разговариваешь, да? Что не мешает тебе брать у меня деньги. В том числе на взносы в это твое идиотское общество!

– Не волнуйся, – неожиданно ответила Хлоди, – больше я не буду брать у тебя деньги.

– Интересно, на что ты собираешься жить, – парировал Майкл.

– Я нашла работу, – ответила жена.

– Интерееееесно, и кем же ты можешь работать, если ты никогда в своей жизни не работала, – продолжал издеваться над женой Майкл, но его язвительные фразы, похоже, совершенно не трогали Хлоди. Дождавшись, когда муж выпалит очередную гадость, миссис Фонг заметила:

– Я хотела тебе сказать, Майкл, что Лю скоро уедет.

– Что? – он сначала решил, что ослышался, – Что ты сказала?

– Я сказала, Майкл, – очень спокойно повторила жена, – что Лю скоро уедет.

– Что ты задумала? – заорал он и схватил жену за плечи.

– Не зарывайся, Майкл, – посоветовала Хлоди, – иначе тебе придется объясняться в полиции.

– Ты сумасшедшая, – Майкл ткнул ей в грудь указательным пальцем, – Ты сама-то понимаешь, что говоришь. Куда он поедет? Он – инвалид.

– Закария Виальдо взял его в свой новый проект.

Даже такой далекий от мира кино человек как Майкл Фонг слышал фамилию Виальдо. А уж о новом проекте синьора Виальдо рассказали все новостные каналы, знаменитый шоумен Фрэнк Лири посвятил этой теме свое воскресное шоу. Также Майкл несколько раз натыкался на интервью с самим Виальдо и вторым продюсером, никому не известным русским, чей вклад, похоже, ограничивался только деньгами. Но какая может быть связь между великим Закарией Виальдо и домашней курицей Хлоди Фонг? Он уже хотел задать этот вопрос, как вдруг вспомнил, что в самом конце интервью, после того, как Закария и никому не известный русский рассказали о своем видении нового фильма (этот кусок передачи Майкл не запомнил), оператор вдруг показал крупным планом пиджак господина Виальдо. На лацкане красовался значок, две буквы «SS». Точно такой же значок был приколот к домашнему платью Хлоди.

Через две недели Майкл и Хлоди Фонг провожали сына в Москву. Когда они приехали в аэропорт, к ним подбежала какая-то невысокая энергичная дама.

– Миссис Майкл Фонг? – бодро поинтересовалась дама.

Хлоди кивнула.

– Это ваша семья? – продолжила опрос дама, делая какие-то пометки в своем планшете, – Едет только мистер Лю Фонг?

– Простите, – вмешался Майкл, – а вы кто такая?

Вопрос прозвучал крайне невежливо, но энергичная дама нисколько не обиделась, напротив, от Майклова недоверия она вроде как даже расцвела.

– Я понимаю вас, мистер Фонг, – дама стала еще любезней и доброжелательней, – меня прислал мистер Виальдо. Он сказал, что вам может понадобиться моя помощь.

Майкл насторожился, столь плотная опека со стороны мистера Виальдо казалась несколько неуместной. Да, у Лю проблемы со слухом, но он вполне вменяемый парень…

Дама внимательно посмотрела на Майкла и добавила:

– Я провожу вас в VIP-зону Почти все участники проекта уже там.

Майкл промолчал, но решил повнимательнее присмотреться ко «всем участникам проекта». В конце концов, еще не поздно отказаться. У них свободная страна, никто не имеет права заставить Лю ехать куда-то, если родители, один из родителей категорически против.

В VIP-зоне народу было совсем немного. Почти у самых дверей сидели два мОлодца. Любой человек признал бы в них телохранителей какого-нибудь важного лица. Однако никаких важных лиц в радиусе пяти метров не наблюдалось, зато между телохранителями стоял средних размеров ящик. Видимо, их основной задачей была охрана ящика и его содержимого. Поэтому молодцы одаривали всех входящих подозрительными взглядами, оценивали потенциальную опасность.

Семейство Фонгов не вызвало у них никаких подозрений, но на всякий случай один из молодцов демонстративно провел рукой там, где куртка (Майкл отметил, что все присутствовавшие, кроме дамы-гида, были одеты в одинаковые куртки цвета хаки) слегка оттопыривалась.

– Кто это такие? – Хлоди дернула мужа за рукав.

Майкл не смог отказать себе в удовольствии слегка пнуть жену:

– Не знаю, – прошипел он в ответ, – это твои знакомые устроили Лю в «проект». Похоже, что они не очень тебе доверяют. Не сказали о том, что участников проекта будет сопровождать вооруженная охрана.

Хлоди схватила за плечо женщину-сопровождающую:

– Почему здесь вооруженные люди? Я не отпущу своего сына…

– Успокойтесь, миссис Фонг, – энергичная дама ощерилась в улыбке, – вы забыли, о чем с вами говорил мистер Виальдо… Насчет реабилитации Лю.

Она поднялась на цыпочки так, чтобы дотянуться до уха Хлоди и что-то прошептала. Информация, судя по реакции миссис Майкл Фонг, была сногсшибательная. Хлоди охнула и заискивающе произнесла:

– Не может быть!

– Почему же? – уже для всех сообщила энергичная дама, – Мистер Виальдо всегда держит свое слово.

По реакции энергичной дамы Майкл уяснил для себя, что молодцы входят в программу путешествия и опасности не представляют. Он немного расслабился и стал разглядывать остальных. В кресле у стены сидел нервный толстый мужчина в очках. Мужчина все время доставал сигареты, но не закуривал, а разминал сигарету, пока папиросная бумага не прорывалась, и не начинал высыпаться табак. Тогда мужчина выбрасывал поврежденную сигарету в стоящее рядом мусорное ведро, примерно с полминуты сидел спокойно, после чего вновь лез во внутренний карман куртки.

– Это что за фрукт? – поинтересовался Майкл у энергичной дамы.

Та вмиг перестала улыбаться, укоризненно посмотрела на Майкла и «со значением» произнесла:

– Это режиссер фильма, мистер Брайан Делафонте.

– Мы должны к нему подойти? – поинтересовалась Хлоди.

Женщина сделала шаг, пытаясь защитить мистера Делафонте от непрошеных гостей.

– Полагаю, в этом нет никакого смысла, – твердо заявила она.

Майкл Фонг был полностью с ней согласен. Он также не видел никакого смысла в знакомстве с нервным мистером Делафонте. Ему нужен был человек, которому можно было бы доверить опекать Лю во время поездки, а Брайан Делафонте явно сам нуждался в опеке.

Лучше всего, чтобы Лю опекала какая-нибудь женщина. Майкл посмотрел по сторонам, в дальнем углу VIP-зала сидели две женщины, блондинки. Одна из них читала книгу, вторая сидела, откинувшись на спинку кресла, в ушах Майкл заметил наушники. Та, что с книгой, казалась совсем юной и, к тому же, была очень похожа на Мерилин Монро. Дама в наушниках выглядела несколько старше. Сначала Майкл решил, что ей около тридцати, но, подойдя поближе, с удивлением отметил, что дама, скорее всего, ровесница Хлоди. Правда, выглядела она так, как Хлоди не выглядела даже семнадцать лет назад, до рождения Лю. Пожалуй, к этой женщине можно обратиться с просьбой присмотреть за их сыном. Мистер Майкл Фонг направился к блондинке в наушниках, как вдруг кто-то цепко схватил его за рукав, не давая сделать и шага. Майкл дернулся, пытаясь вырваться, и обернулся.

Хлоди смотрела на него с нескрываемой ненавистью:

– Я вижу, что ты задумал, – прошипела она, – к тем двум шлюхам направился… Я все эти годы знала, что ты на гастролях не теряешь времени даром!

Майкл смутился, не потому, что она «вывела его на чистую воду». Он не хотел скандала. Все эти люди в ближайшие несколько месяцев будут жить и работать вместе с Лю. Зачем им знать о внутренних проблемах семьи Фонг? Но, как ни странно, Майкл почувствовал облегчение. Это была привычная скандальная Хлоди, а не хладнокровная супервумен. Ненадолго ей хватило выдержки. Он почти нежно взял ее за локоть:

– Хло, расслабься… Не устраивай скандал… – Майкл говорил тихо и спокойно, чтобы не привлекать внимания, но было поздно.

Оба охранника повернули головы в их сторону, убедились, что на заветный ящик никто не покушается, и вновь расслабились.

Девушка, похожая на Мерилин Монро, оторвалась от книги и с интересом посмотрела на чету Фонг. Книжку она подняла и прижала к себе, стало видно обложку. Майкл с удивлением отметил, что девушка читает не женский роман, а Эрика Берна «Игры, в которые играют люди». Только женщина в наушниках ничего не заметила, она продолжала покачиваться в такт музыке.

Скандал переходил в следующую стадию. Ноздри Хлоди раздулись, это означало, что она сдерживается из последних сил. И сил этих, как показывал опыт предыдущих лет, хватит ровно на минуту, после чего ей уже будет все равно, кто что скажет или подумает. Ситуация почти вышла из-под контроля. Майкл Фонг зажмурился, сделал глубокий вдох, приготовившись к нескольким минутам позора, открыл глаза, готовый встретить очередной удар судьбы, как вдруг появился ангел-хранитель. На сей раз ангел хранитель принял облик худого нескладного молодого человека. Нимба не наблюдалось, вместо аккуратных золотистых локонов торчали вихры непонятного цвета. Нежно-розовый румянец, которым награждают ангелов художники, также отсутствовал, зато в большом обилии были прыщи различной степени зрелости. А еще ангел был близорук и носил очки с толстыми стеклами, отчего глаза казались совсем маленькими, практически невозможно было разобрать какого они цвета. В общем, по внешнему виду опознать в этом субъекте посланца небес или deus ex machine было весьма затруднительно. Майкл заметил его первым и уже хотел предупредить, чтобы парень отошел подальше, но не успел. Очкарик вежливо обратился к Хлоди:

– Леди, я могу вам чем-нибудь помочь?

Супруга мистера Фонга, конечно же, знала, что женщин иногда называют леди. Она даже имела приблизительное представление, как эти леди должны выглядеть (одним из любимейших фильмов Хлоди, не считая, конечно, фильмов про кунг-фу, был «Унесенные ветром»), но за всю жизнь никто и никогда не называл Хлоди «леди». Ни когда она была мисс Мур, ни когда она стала миссис Майкл Фонг. Поэтому она на всякий случай уточнила у очкастого парня:

– Это вы мне?

Он кивнул, подтверждая тем самым, что именно в миссис Фонг, а не в тех двух крашеных (мужчины могут верить в натуральность таких блондинок, но миссис Фонг не проведешь) шалавах он увидел настоящую леди. Хлоди моментально забыла, что собиралась устроить разборки. Она машинально поправила волосы и одернула кофту, эти движения записаны в геноме у всех женщин мира. Женщины искренне верят, что после таких незамысловатых манипуляций они выглядят лучше, чем двадцать секунд назад, когда они только подошли к зеркалу. Женщины ошибаются. Не зафиксировано ни одного случая, чтобы дурнушка, помахав руками перед зеркалом, вдруг превратилась в писаную красавицу. Ни одного! Вот и миссис Майкл Фонг это не помогло, лучше выглядеть она не стала. Однако прыщавый парень не смутился, а смело продолжил:

– У вас какие-то затруднения, леди?

О, да, у Хлоди Фонг были затруднения. Ее затруднения начались восемнадцать лет назад, когда она вышла замуж за Майкла Фонга. Миссис Майкл Фонг готова была поведать миру о своих затруднениях, чтобы еще раз услышать в свой адрес обращение «леди».

Майкл сначала решил, что прыщавый очкарик тоже состоит в этой шайке, организации «Save Soul», но на куртке парня не было значка. Насколько знал Майкл, члены общества носят значок всегда. Стало быть, этот тип – не из SS, но тогда кто он и что ему нужно от Хлоди? Парень, конечно, постарше Лю будет, ему около двадцати, гормоны ходят по организму батальонами. В его возрасте сексуальными кажутся даже два воздушных шарика. И еще он плохо видит, вон, линзы на очках какие толстые. Несмотря на эти факторы, очень сомнительно, что мальчишка вдруг воспылал страстью к Хлоди.

– Простите, – вступил в разговор Майкл, – вы сотрудник аэропорта?

– Ах, извините, – смутился прыщавый парень, покопался в кармане куртки и вытащил визитку, – вот, возьмите. Я тоже участвую в проекте.

Майкл взял визитку. Сверху было написано «М. Бенджамен Войт», чуть ниже «менеджер» и название фирмы. Название ничего не сказало Майклу, чтобы продолжить разговор, он поинтересовался:

– А что означает буква «М»?

Парень страшно смутился и даже протянул руку, чтобы отобрать у Майкла визитку, но вовремя понял, что это выглядит смешно.

– «М» – это… Это мое первое имя, – он замолчал, надеясь, что дальнейших вопросов не будет. Но тут светскую беседу решила поддержать Хлоди. Ей, во-первых, хотелось еще раз услышать обращение «леди», а во-вторых, она была страшно недовольна тем, что муж в очередной раз пытается оттеснить ее на задний план. Миссис Майкл Фонг издала странные звуки, свою собственную интерпретацию «кокетливого смеха». Будь у нее в руках веер, она бы хлопнула парня по руке, но веера не было, поэтому Хлоди перехватила визитку:

– Я попробую угадать, – игриво начала она. Парень еще больше смутился и затравленно оглянулся, похоже, искал пути к отступлению, но было уже поздно. – «М», – продолжила Хлоди, – это Майкл. Я угадала?

Майклу стало жаль мальчишку. Ему явно не хотелось раскрывать страшную тайну буквы «М».

– Мортимер? Маркус? – продолжала перечислять Хлоди.

– Нет, – парень, наконец, решился, – Мерлинус.

– К-кто? – удивилась Хлоди.

– Мер-ли-нус, – громко и отчетливо повторил парень, и уточнил, – это мое первое имя. Зовут меня так.

Глава VIII. Мерлинус Бенджамен Войт

Мерлинус Бенджамен Войт не был расистом, не был он также приверженцем нацизма, но кое какие соображения по поводу того, каким группам населения следовало бы запретить размножаться, у Мерлинуса Бенджамена Войта были. Его «черный список» был очень коротким: под первым и единственным номером там шли учителя латыни. А еще Мерлинусу Бенджамену Войту казалось очень несправедливым, что родителей не выбирают. Хотя он признавал, что, если бы такая возможность, – выбирать себе родителей, – вдруг появилась, большое количество пар вмиг стали бы бездетными, а к другим выстроилась бы огромная очередь потенциальных отпрысков. И никто (уж в этом Мерлинус Бенджамен Войт был абсолютно уверен), никто, находясь в здравом уме и твердой памяти, не выбрал бы в качестве родителей долбаных преподавателей латыни.

Но самая большая несправедливость заключалась в том, что отцом Мерлинуса Бенджамена Войта как раз и был долбаный преподаватель латыни, к тому же помешанный на сказаниях о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Только такому идиоту как старший мистер Войт могла прийти в голову мысль назвать сына не Франклин Делано, не Рональд и даже не Джордж (в память о парочке президентов по фамилии Буш). Нет, аполитичный до мозга костей старший Войт считал величайшей банальностью называть детей именами бывших президентов. Мистер Войт считал себя человеком интеллекта, банальные поступки шли вразрез с его жизненными принципами. Своего первенца он решил назвать в честь знаменитого волшебника, подвизавшегося при дворе Короля Артура. По правде говоря, во всех адаптированных и неадаптированных книгах волшебника звали Мерлин, но папа Войт и здесь отличился, он вычитал где-то, что имя Мерлин ведет свое происхождение от латинского «мерлинус».

Так бы и жить Войту младшему со странным именем, более похожим на название глубоководной рыбы, если бы не бабушка. Бабушка по материнской линии была женщиной приземленной, далекой от высоких материй. Латынь она видела только на рецептурных бланках. Когда супруга мистера Войта сообщила матери по телефону, как предполагается назвать внука, новоиспеченная бабушка пригрозила лишить новорожденного наследства, если ему не дадут еще и нормальное имя – Бенджамен. В честь президента Франклина. Дурацкое слово «Мерлинус» признавать за имя бабушка категорически отказывалась. Старший Войт был абсолютно уверен, что теща все делает ему назло, и первый его порыв был, – позвонить ей и сказать, что он не собирается прогибаться под ее капризы. Он даже набрал номер, чтобы раз и навсегда покончить с вмешательством тещи в свою жизнь, но тут супруга озвучила сумму наследства. Сумма оказалась настолько значительной, что даже гордящийся своим равнодушием к земным благам мистер Войт не смог ее проигнорировать. Так в свидетельстве о рождении младшего Войта появилось второе имя.

Когда маленький Мерлинус Бенджамен Войт приезжал вместе с родителями в гости к бабушке (по молчаливой договоренности между тещей и зятем, это случалось не чаще двух раз в год, – на Рождество и День матери), она называла его только Бен и никогда Мерлинус. Требование распространялось и на родителей Мерлинуса, как только они переступали порог бабушкиного дома. Если к бабушке приходили соседи с детьми подходящего возраста, она представляла им внука так: «А это наш Бен». Старший мистер Войт недовольно морщился, но перспектива получения наследства заставляла терпеть то, что он потом, вернувшись домой, характеризовал как «самодурство тещи».

Уже годам к пяти Мерлинус Бенджамен Войт понял, что отношения между бабушкой и отцом напряженные и что главным источником этой напряженности является он, Мерлинус. Примерно в то же время он интуитивно встал на сторону бабушки. Когда он гостил у нее, никаких проблем не было. Соседский Стив уже в девять утра бросал камушки в окно спальни Мерлинуса. Если таким способом разбудить его не удавалось, Стив звонил бабушке и спрашивал, выйдет ли Бен сегодня гулять. И бабушка отвечала, что да, Бен выйдет обязательно.

Дома… Дома все было по-другому, гораздо сложнее. Когда Мерлинус Бенджамен Войт впервые пошел в детский садик, на вопрос воспитательницы, «как тебя зовут», он ответил «Бен», но стоящий рядом отец тут же поправил сына:

– Не слушайте его, – сказал мистер Войт воспитательнице, – Бенджамен – это второе имя. Его зовут Мерлинус. И я прошу, нет, я настаиваю, чтобы вы называли его именно так.

Мистер Войт не желал, чтобы теща даже на расстоянии влияла на процесс воспитания сына.

Воспитательница удивилась и попыталась донести до мистера Войта мысль, что имя «Бен» звучит намного привычнее, и мальчику будет намного проще адаптироваться в среде своих ровесников, если его представить, как Бена. На что мистер Войт ответил, что ему, мистеру Войту, виднее. А если воспитательница собирается проигнорировать его требование, то вокруг еще много таких садиков.

Воспитательница не стала спорить. Десять лет спустя почти взрослый Мерлинус Бенджамен Войт занес годы пребывания в детском саду в список «самых черных лет жизни».

К пятнадцати годам Меринус убедился, что влияние отца на его жизнь не ограничивается дурацким именем. В переходном возрасте у него резко испортилось зрение. Старший мистер Войт отвел сына в салон оптики, где ему за час сделали очки в самой ужасной оправе, которую только можно было придумать. Оправу выбирал лично мистер Войт.

– Я не хочу, чтобы ты выглядел как безмозглый ублюдок, озабоченный тем, как он выглядит, – объяснил Мерлинусу свой выбор отец.

Он мог не волноваться, жуткая черепаховая оправа добавила Мерлинусу несколько десятков лет. Теперь он выглядел как маленький старичок. Истинный возраст выдавали только прыщи, обильно усыпавшие щеки и лоб. Однажды Мерлинус подслушал разговор родителей, из которого уяснил, что прыщи – это тоже папино «наследство». Мать говорила, что Мерлинуса надо отвести к врачу, чтобы тот прописал что-нибудь от акне, отец возражал:

– В его возрасте я тоже был прыщавый. И никто никуда меня не водил. Все само прошло со временем.

Мать не стала спорить, но тайком купила в аптеке средство от прыщей. Вечерами Мерлинус, прячась от отца, мазал щеки и лоб белой эмульсией. Эмульсия помогала плохо. Прыщи подсушивались, появлялись корочки, которые он сковыривал, на месте отвалившихся корочек оставались красные пятна, рядом с которыми появлялись новые прыщи… Девочки игнорировали Мерлинуса. В шестнадцать лет он сильно вырос, но популярности ему это не прибавило. Мерлинус стеснялся своего роста, своего тщедушного тела. Из одежды он предпочитал просторные майки и мешковатые джинсы, все строго черного цвета. Изо всех сил стараясь стать как можно незаметнее, он начал сутулиться. Но даже это не всегда помогало. Насмешки одноклассников задевали и раздражали его, но еще большее раздражение вызывал отец. Именно тогда Мерлинус впервые самостоятельно сформулировал теорию о том, что не всем людям позволено размножаться. Некоторым, а именно, учителям латыни, носящим очки и страдавшим в молодости акне, это нужно запрещать законодательно. В случае нарушения ими закона, – стерилизовать. Мерлинусу нравилась придуманная им теория, но каково же было его удивление, когда на уроке истории он услышал про нацизм. Оказывается, он не совершил революционного открытия, все уже придумали до него и даже попытались претворить в жизнь. Но у них не получилось. Их судили в Нюрнберге и кое-кого даже приговорили к смерти. Мерлинус раздобыл книгу о Нюрнбергском процессе. В конце книги было много фотографий, старых, черно-белых, не всегда четких. Он долго и внимательно рассматривал их. Неожиданно ему понравились люди, сидевшие на скамье подсудимых. Никто из них не выглядел сломленным, они высоко держали голову, а еще им так шла форма.

Учитель истории, меж тем, задал в качестве домашнего задания реферат про Вторую мировую. Учащимся предлагалось дать оценку деятельности нацистского правительства. Мерлинусу хватило ума не высказывать свою точку зрения. Он поискал в Интернете, нашел и списал все нужные фразы. Его работа не стала лучшей, в силу ее «банальности». Учитель отметил, что «мистер Войт написал неплохо, но не чувствуется его отношение к этому периоду, видимо, тема его не зацепила».

Мерлинус ухмыльнулся про себя. Еще как зацепила, но им не обязательно об этом знать. Он начал коротко стричь волосы, мешковатые джинсы сменил на классические, черные майки остались в гардеробе, но теперь он покупал их точно по размеру. Отец был доволен, считал, что наконец-то сын взялся за ум. Примерно полгода Мерлинус увлекался нацизмом. Ему нравилось ощущение тайной причастности. Однако, одноклассники и, что еще более обидно, одноклассницы, даже не заметили его принадлежности к «избранным». Они продолжали игнорировать Мерлинуса, несмотря на все его тайны. Мерлинус злился, считал их тупыми недоумками и продолжал штудировать литературу про Третий Рейх. И тут произошла удивительная вещь: чем больше он читал о нацистах, тем меньше они ему нравились. Зачем нужно было ввергать всю планету в кошмар мировой войны, когда вполне можно было ограничиться запретом на размножение преподавателей латыни. После просмотра старого фильма «Список Шиндлера», рекомендованного ему в прокате как «один из лучших фильмов о войне», Мерлинус Бенджамен Войт полностью разочаровался в нацизме и даже попытался отменить сделанный в интернет магазине заказ на «Майн Кампф». Администрация магазина выслала Мерлинусу вежливое письмо, в котором уведомила его, что заказ отменить невозможно, но покупатель имеет право вернуть товар, деньги администрация немедленно перечислит ему на счет, за вычетом почтовых расходов.

Примерно в то же самое время он впервые влюбился. Нацистские книги были совершенно заброшены, он жадно набросился на романтическую литературу, где благородного героя после долгих мытарств и совершения ряда подвигов, ждала награда в виде руки прекрасной дамы. Однако современные литературные произведения не баловали читателей обилием положительных героев и прекрасных дам. В современной литературе если между главными героями и случалась любовь, то она была какой-то очень будничной и, как правило, оставляла после себя чувство горечи и разочарования. Никто не рвался совершать подвиги, потому что прекрасные дамы соглашались на секс в конце первой же главы. Мерлинусу, с одной стороны, нравилась покладистость современных дам, с другой стороны романтичная сторона его натуры, в которой он сам себе боялся признаться, требовала чего-то большего, чем банальный пересып.

В поисках нешуточных страстей он наткнулся на книжку с легендами о рыцарях Круглого стола. Еще в детстве отец настоятельно рекомендовал сыну прочесть легендарный цикл и, конечно же, именно поэтому Мерлинус читать его не стал. Только теперь он открыл для себя удивительный мир древних рыцарей, принцесс, волшебников и волшебниц. После прочтения легенд список грехов старшего Войта пополнился еще одним пунктом. Тот тип, в чью честь назвали Мерлинуса, оказался не слишком удачливым. Он всю свою жизнь помогал различным людям, которые, благодаря его поддержке, получали трон, почести, волшебный меч и, что самое главное, – любовь Прекрасной Дамы. Сам же волшебник от своей благотворительной деятельности не имел ничего. Это показалось Мерлинусу крайне несправедливым. Пусть не трон, не меч, но хотя бы любовь он заслужил. В одной из последних легенд к Мерлину пришла Настоящая Любовь в лице прекрасной волшебницы Нимуэ. Правда, очень скоро выяснилось, что Нимуэ обольстила волшебника, чтобы погубить его. Впрочем, поразмыслив, Мерлинус Бенджамен Войт счел, что погибнуть во имя Прекрасной Дамы – не самая плохая смерть для настоящего мужчины.

Его Прекрасную Даму звали Маргарет, она училась в параллельном классе и явно симпатизировала капитану школьной сборной по бейсболу. Мерлинус долго думал, как бы привлечь ее внимание, и однажды ему это удалось. Он опоздал на урок английской литературы. Стучать и просить разрешения войти было совершенно бесполезно, старая дева мисс Баффинг не пускала, даже если ты задержался всего на минуту. Она всех отправляла за разрешением к директору. Мерлинусу не хотелось идти к директору, тот немедленно сообщил бы отцу, что означало долгие и нудные разборки дома. Чтобы не попасться на глаза никому из учителей, Мерлинус завернул в ближайшую кофейню. А там, за столиком у окна сидела Маргарет. Сначала Мерлинус решил, что она кого-то ждет, поэтому, стараясь не попадаться ей на глаза, занял столик в углу и заказал кофе. Прошло почти полчаса, а Маргарет продолжала сидеть в одиночестве. Периодически она набирала смс-ки, получала ответы и с каждым следующим ответом становилась все печальнее. Наконец, когда после очередной смс-ки она подняла голову вверх, явно пытаясь сдержать слезы, Мерлинус решил, что пришло его время. Он подошел к столику Маргарет:

– Привет! У тебя нет занятий?

Она машинально ответила «привет», но даже не посмотрела в его сторону, явно давая понять, чтобы Мерлинус проваливал вместе со своими «приветами». Уйти было проще всего, но он четко понимал, что второго шанса может и не быть. Пусть она пошлет его куда подальше, но он все же спросит…

– Ты чем-то расстроена? Извини, если тебя это напрягает, просто ты… Ты – такая классная, тебя все любят.

Маргарет удивилась и, наконец, посмотрела на собеседника.

– Эй, – сказала она, – а я тебя знаю. Ты в параллельном классе учишься.

Мерлинус быстро отодвинул стул и сел за ее столик:

– Ну, да, это я, – кивнул он, – вот не думал, что ты меня запомнила.

Маргарет понимающе улыбнулась. Подошла официантка и поинтересовалась, не хотят ли они еще кофе.

– Да, – сказал Мерлинус, – и еще пирожное для девушки. Какие ты любишь? – повернулся он к Маргарет.

Она кокетливо надула губки и, забыв о том, что еще минуту назад грустила, капризно произнесла:

– Я люблю эклеры.

– Эклеры, пожалуйста, – повторил Мерлинус.

Когда официантка отошла, он рискнул продолжить беседу.

– Ты была чем-то очень расстроена, – Маргарет помрачнела, поэтому он торопливо добавил, – ты не думай, я не лезу. Не хочешь говорить, не говори.

Девушка задумалась, Мерлинус терпеливо ждал. Она должна, должна поделиться с ним своим горем. Иначе быть не может. Во всех книгах про прекрасных дам четко написано, если главный герой совсем не героического плана, он обязательно встречает свою прекрасную даму в трудный момент ее жизни, когда для дамы важны не мускулы, а умение выслушать и посочувствовать. Маргарет молчала, Мерлинус ждал, вот сейчас, еще минута и она расскажет… Но тут официантка принесла два кофе и эклер. Момент был упущен, та мимолетная симпатия, которую Маргарет (в этом он был твердо уверен) испытывала к нему полминуты назад, исчезла. Девушка посмотрела на часы:

– Извини, мне нужно идти, – сказала она, стараясь не смотреть на Мерлинуса.

– А… А как же пирожное? – растерялся он.

– Спасибо большое, – она полезла в сумочку, вытащила кошелек и положила деньги на край стола, – спасибо, что хотел помочь, но я справлюсь сама.

И ушла. Мерлинус не мог в это поверить. Он сидел и ждал, когда она вернется. Но Маргарет не вернулась, а к нему подошла официантка и спросила, может ли она убрать со стола.

– Да, да, – рассеянно ответил он.

Почему она ушла? Что такого он сказал, что ей не понравилось? Вопросы, на которые не было ответа (по крайней мере, сейчас на них ответа не было).

На следующий день он специально попросился выйти за пять минут до звонка под предлогом, что ему очень нужно в туалет. Одноклассники захихикали, учитель выразил недовольство слабостью мочевого пузыря мистера Войта, но разрешил покинуть класс. В туалет Мерлинус не пошел, он бегом поднялся на третий этаж, где, как еще утром он выяснил из расписания, занимался класс Маргарет. Дождавшись звонка, он достал из портфеля стопку листов бумаги и с озабоченным видом пошел по коридору. Ему повезло, Маргарет вышла из класса одной из первых, но сразу за ней вышел тот самый капитан школьной сборной по бейсболу. Они смеялись, от вчерашней грусти не осталось и следа. Мерлинус ускорил шаг, чтобы она его заметила. Сконцентрировавшись на Маргарет, он почти забыл о ее кавалере, пока не налетел на него, больно ударившись о тренированное капитанское плечо. Спутник Маргарет перестал смеяться и с интересом посмотрел на Мерлинуса:

– Эй, у тебя что, глаза на затылке?

Мерлинус счел ниже своего достоинства тратить эмоции на ответ этому недостойному типу. Всю страсть (за ночь он пережил ситуацию в кафе не меньше десятка раз, впечатления от этой встречи оказались столь яркими, что рано утром пришлось нести простыню в корзину с грязным бельем) он вложил во взгляд. Маргарет мельком посмотрела на него, покраснела и… отвернулась. Мизансцена не ускользнула от ревнивых глаз капитана школьной сборной по бейсболу. Он, возможно, был не самым романтичным ухажером, но никто не смог бы упрекнуть его в плохом зрении и замедленной реакции, – капитан был кэтчером. Он еще раз, не веря, поочередно посмотрел на пунцовую Маргарет и восторженного Мерлинуса, сложил два и два и задал следующий вопрос: